Текст книги "Список жертв"

Автор книги: Джулия Гарвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Генри подал знак струнному квартету, разрешая сделать перерыв. Они с Риган поднялись на подиум, и она подошла к микрофону. Поприветствовала гостей еще раз, а потом представила Генри и отошла на пару шагов, давая ему слово. Генри шагнул к микрофону и начал речь.

Молодой человек говорил о том, как важно учить детей музыке и основам искусств. Тем временем перед подиумом выстроились двенадцать художников, чьи картины выставляли сегодня в зале приемов отеля «Гамильтон». Генри представил их всех по очереди. Было видно, что он гордится тем, что сделали дети, и счастлив принять участие в их судьбе.

Алек был поражен. Увиденное произвело на него огромное впечатление. Самому старшему художнику не исполнилось еще и пятнадцати лет. Только теперь он понял, что имела в виду Риган, когда сказала, что он познакомится с авторами работ до того, как они станут по-настоящему знамениты. Талант этих детей только начал раскрываться. Картины выставили на продажу, и цены, надо отметить, были весьма немалые. Но все деньги до последнего доллара, повторил Генри, будут перечислены на занятия музыкой и живописью в школы, где учатся юные художники. Сами молодые дарования получат материалы, необходимые для творчества, и стипендии. Потом к подросткам присоединились взрослые, и Генри представил собравшимся учителей, задействованных в программах, которые финансировались из фонда Гамильтонов.

К девяти вечера все картины нашли себе новых владельцев. Риган была счастлива. Она искренне поздравила Генри, и они обнялись, как боевые соратники. Она нахваливала его всем и каждому, подчеркивая, что сегодняшний вечер явился плодом его усилий. Но Генри шепотом сообщил Алеку, что идея была Риган, а он сам занимался практическим воплощением, что, впрочем, тоже немало.

Вечер закончился в десять часов. Время было не слишком позднее, но Риган чувствовала себя совершенно измотанной. Больше всего на свете ей хотелось оказаться в своих комнатах, принять горячий душ и забраться в постель.

Они шли к лифтам. Кевин и Генри двигались в арьергарде, а Риган рассказывала Алеку о художественном проекте:

– Понимаешь, как только у школы возникают проблемы с деньгами, администрация урезает финансирование именно этих предметов. Музыка и основы искусств идут под нож первыми. Начальство, оно просто забывает…

– Что забывает?

– Что образование должно питать не только мозг, – вмешался Генри. – Сердце и душа не менее важны, и им тоже нужно учиться. Вот для этого-то и требуются музыка и живопись. – Алек согласился, и тогда Генри продолжил: – Мы решили, что картины будут висеть здесь всегда. Как только продается одна – мы сразу же вешаем другую. Так процесс будет непрерывным. Здорово, правда? Эта идея просто блеск! Но наша глобальная цель – сделать такие же выставки во всех отелях, принадлежащих Гамильтонам.

Кевин, беспокойство которого достигло предела, ткнул Генри под ребра и прошептал:

– Давай про мое дело. Я больше не могу.

– Риган, как вы насчет зайти в бар и немножко выпить? – позвал Генри.

Бар находился здесь же, за соседней дверью. Внутри было малолюдно. Алек предложил занять столик и заказать что-нибудь безалкогольное.

Потом он повернулся к Риган:

– Если хочешь, я провожу тебя наверх. Полицейский наверняка уже на посту, так что я быстренько проверю твои комнаты, пожелаю тебе спокойной ночи и вернусь к ребятам. Они подождут.

– Я в порядке, – улыбнулась Риган. – Посижу немножко с вами.

В баре царил уютный полумрак. Стенные панели темного дерева придавали заведению респектабельный вид. На столах мерцали свечи. Генри занял столик у стены и отодвинул стул для Риган. Но Алек покачал головой и усадил девушку спиной к стене. Мужчины остались стоять. Генри и Кевин перешептывались и выглядели растерянными.

– Что происходит? – полюбопытствовала Риган.

– Тут такое дело, – начал Генри и толкнул Кевина.

– Ну что же вы? – спросила она.

Риган удивлялась перемене в своем помощнике. Сегодня, стоя на подиуме и обращаясь с речью к собравшимся гостям, он выглядел преуспевающим, лощеным молодым бизнесменом. Сейчас он вел себя как нервный, неуверенный в себе подросток. Она вспомнила, что раньше он уже бывал в таком состоянии, если происходило что-то из ряда вон выходящее, какие-нибудь неприятности.

– Я подумал, что, может, Кевин поговорит с детективом Бьюкененом… он вроде не против. А Кевин хотел бы… ну, вы понимаете, конфиденциально.

Риган видела, что молодой человек нуждается в ее поддержке, поэтому кивнула и сказала:

– Конечно. Я подожду, идите.

– Генри, побудь с Риган, пока мы с Кевином побеседуем, – сказал Алек. Потом строго посмотрел на девушку и добавил: – А ты сиди смирно и не вздумай сбежать.

Риган закатила глаза, демонстрируя изнеможение. Как, интересно, она может сбежать, если он никогда не выпускает ее из поля зрения?

Детектив и юноша отошли на несколько шагов. Кевин принялся сбивчиво что-то объяснять. Алек слушал внимательно, возвышаясь над ним. По лицу Бьюкенена ничего нельзя было понять, а вот Кевин еле сдерживался. Он то краснел, то бледнел, шмыгал носом и отчаянно жестикулировал. Потом по щеке его поползла слеза, и он сердито смахнул ее, бросив испуганный взгляд в сторону Риган. Та моментально отвернулась: мальчик не должен догадаться, что она видела его слабость. – У Кевина неприятности? – спросила она Генри.

– Не у него самого… Это личное, но он не против, чтобы я вам рассказал.

Подле них материализовался официант и торжественно водрузил на стол вазочку с орешками кешью. Генри заказал напитки и сел. Потом принялся рассказывать:

– Он напуган, потому что его мать… знаете, она пропала пару лет назад. Просто вышла из дома и не вернулась.

– Я помню, он как-то говорил.

– Его отец получил развод и единоличную опеку над детьми, и это было хорошо… они жили нормально. И тут вернулась мамаша Кевина, да не одна. Ее дружки таскают в дом дурь… ну то есть наркотики.

– А что отец Кевина?

– Вы хотите спросить, почему он их не вышвырнет? Он пытался, но они не уходят. Он просто не может один справиться с этой шайкой… Детей он отправил жить к друзьям, но так не может продолжаться вечно. Вот Кевин и подумал, вдруг Алек поможет?

– Бедный Кевин, – прошептала Риган. – Должно быть, ему очень плохо.

– Он-то думает, что ведет себя естественно, так что никто ни о чем не догадывается, но это неправда. – Генри повернулся, бросил сочувственный взгляд на друга и спросил Риган: – А как вы это делаете?

– Что именно?

– Остаетесь такой спокойной. Тут ведь черт-те что происходит. Маньяк этот… полиция везде, и охрана шагу вам не дает ступить…

– Я вовсе не так спокойна, как тебе кажется, – вздохнула Риган. – Просто я пытаюсь не думать об опасности. Не зацикливаться на этом.

– Это ужасно: ждать, что в любую минуту может случиться нечто… Такое ожидание – настоящий кошмар. Мне дурно делается при одной мысли, что вам грозит опасность. Если с вами что-то случится, я не знаю, что сделаю…

– Все будет хорошо. – Риган накрыла ладошкой руку Генри, непроизвольно сжавшуюся в кулак. – Вот увидишь.

Она говорила уверенно, но в душе ее жил тот же страх, что и у молодого человека. Ожидание изматывает. Потом она вспомнила об Алеке, взглянула на него и почувствовала, что душный ужас немного отступил. Пока он рядом, с ней все будет в порядке.

Официант принес напитки. Риган пригубила свой бокал. Она продолжала посматривать на Бьюкенена, и Генри это заметил.

– Что будет, когда он уедет?

– Наверное, они пришлют кого-нибудь другого.

– Да ладно, я вовсе не о том. Это же я, Генри, помните? Можете не притворяться. Я наблюдал за вами обоими, и ваши… э-э… особые отношения нельзя не заметить.

«Ах вот как», – в смятении подумала Риган.

– Алек симпатичный, – сказала она сдержанно. – С ним легко и все такое. Но знаешь ли, он не принадлежит к тому типу мужчин, которые мне действительно нравятся.

– К таким – стерильным?

– Что? – Она растерянно улыбнулась.

– Знаете, есть такие: застегнуты на все пуговички, всегда в костюме и при галстуке и выглядят ужасно невозмутимыми. Одно время я думал, что вашего брата Эйдена можно считать воплощением подобного стиля. А потом мы с ним играли в регби во время благотворительного матча. И тут-то я понял, как ошибался! Он был еще тот игрок – не боялся испачкаться и нападал так, что у меня искры из глаз летели! Теперь я знаю, что его нельзя отнести к стерильному типу… и Алека… детектива Бьюкенена тоже. Он разрешил мне называть его по имени. Так вот, я думаю, что на игровом поле он будет очень серьезным противником.

– Уверена, он не станет уклоняться от ударов, – задумчиво сказала Риган. – И наверняка будет стремиться к победе.

Генри допил свою колу и взял стакан Кевина. Осушив его, он принялся вертеться на стуле. Видно было, что юноша нервничает до такой степени, что он вдруг перестал понимать, куда девать руки. Генри крутил пустой стакан, звеня кубиками льда. Риган протянула ему сок, и он выпил и сок тоже.

– Что-то меня жажда замучила, – смущенно пробормотал юноша.

– Ты нервничаешь.

– Наверное.

Риган украдкой наблюдала за Кевином. Вот он отшатнулся от Алека и попытался сбежать, но тот схватил его за руку и принялся говорить что-то, удерживая паренька на месте. Риган не могла расслышать слов, но Кевин постепенно успокоился и теперь не выглядел таким испуганным.

«Алек Бьюкенен – хороший человек», – сказала она себе и вдруг почувствовала спазм, сжавший горло. Вслед за этим пришло осознание, что влечение и симпатия, которые она в полной мере испытывала все две недели, переросли в нечто более сильное.

– Они идут, – прошептал Генри.

Кевин подошел к столику, и Риган заметила, что глаза у него красные.

– Наверное, нам пора, – сказал он приятелю.

– Нам тоже, – подхватил Алек. – Уже поздно.

Риган встала и попрощалась с молодыми людьми. Когда они ушли, Алек повел ее домой.

– Завтра я приду немного позже, – сказал он. – Вещи надо собрать. Полицейский останется у твоей двери до моего возвращения, так что не волнуйся.

– Хорошо. – Риган была уверена, что предполагаемая задержка вызвана проблемами Кевина, но не стала расспрашивать.

– Спокойной ночи. – Он взялся за ручку двери.

– Подожди минутку.

– Да?

– Завтра… будь осторожней… когда будешь собирать вещи.

– Ладно.

Она заперла дверь и прислонилась к ней спиной. Наверное, он приснится ей сегодня ночью… и это будет чудесный сон. Но завтра она возьмет себя в руки и преодолеет свою так некстати проявившуюся слабость и возникшие вдруг чувства. Это очень правильное решение, похвалила себя Риган. Есть только одна маленькая проблема – она понятия не имеет, как его выполнить.

Глава 28

О том, что произошло утром, Риган узнала от Генри. Он влетел в кабинет, плотно закрыл за собой дверь и, блестя глазами, выпалил:

– Я знаю, что вы беспокоились о Кевине, поэтому хочу вас успокоить – все получилось.

Риган, которая рылась в ящиках стола в поисках запропастившегося куда-то пакетика леденцов, немедленно выпрямилась и уставилась на своего помощника. Невооруженным глазом было видно, что Генри доволен и весел.

– Я рада, – осторожно сказала Риган.

– Кевин скоро приедет. Это ничего?

– Конечно, пусть приезжает.

– Он сказал, что сначала все было очень плохо.

– Правда?

– Алек все устроил. – Генри распирало от желания выложить новости немедленно. Было очевидно, что он просто не доживет до приезда друга. – Детектив Бьюкенен велел отцу Кевина убрать из дома детей, и тот так и сделал. Вот только Кевин не захотел уходить.

– Он что, все это время был в доме?

– Нет, он перебрался на другую сторону улицы. Думаю, ему пришлось прятаться, иначе Алек его бы выгнал. Он сказал, что был момент, когда он испугался за Алека. Пара отморозков – дружков его мамаши вздумала оказать сопротивление. И детектив Бьюкенен и его коллеги применили… физические меры принуждения. Иначе не получалось усмирить подонков и надеть на них наручники. Я так жалею, что сам ничего не видел! Кевин говорит, Алек был страшен. У него было такое лицо… пугающее.

– Я рада, что тебя там не было, – вздохнула Риган. Генри сел на край стола и продолжал:

– Алек предложил матери Кевина отправиться в реабилитационный центр, но она отказалась.

– Как чувствует себя твой друг после всего, что ему довелось увидеть и пережить?

– Нормально. Он вроде как смирился с тем, что это жизнь и не все идет гладко.

– Ты хороший друг, Генри.

– Ну, бывали времена, когда он мне помогал не меньше… Только знаете, он, конечно, не станет сердиться, что я вам рассказал, но…

– Я все понимаю и буду молчать, – заверила юношу Риган.

Она опять нырнула в ящик, а когда подняла голову, то увидела Алека. Он стоял подле Генри, и они о чем-то разговаривали. Рядом с ними стоял Кевин.

Потом Бьюкенен вошел в ее кабинет, поздоровался и сообщил, что он на месте, приступил к выполнению обязанностей телохранителя и уже отпустил полицейского.

– У тебя все в порядке? – спросил он.

– Да.

Он, видимо, даже не заехал домой после операции в доме Кевина. Впрочем, в джинсах и футболке детектив Бьюкенен выглядел не менее сексуально. Только наплечная кобура была более заметна. Взгляд девушки невольно все время возвращался к оружию. Он заметил это и негромко сказал:

– Это часть моей работы.

– Я знаю.

– Вот и хорошо, потому что тебе придется к этому привыкнуть.

Риган успела изучить своего телохранителя достаточно, чтобы понять, что он не в своей тарелке.

– Что случилось?

Алек выглянул из кабинета, увидел Кевина, который все еще болтал с Генри, и покачал головой.

– Да ничего. Просто у некоторых людей нет тормозов, и это осложняет жизнь другим. Общение с подобными экземплярами не самый лучший способ начать день.

– Но все прошло благополучно?

Он пожал плечами и больше не возвращался к разговору о Кевине и полицейской операции. Риган вздохнула: она уже поняла, что если створки этой устрицы захлопнулись, то больше она ничего не узнает.

Потом день вошел в обычное русло: детектив Бьюкенен дремал на диване, а она разбирала папки с документами.

Вечером они решили развлечься: заказали пиццу, попкорн и пиво и устроились в гостиной Риган смотреть кино. Это была старая мелодрама, и Риган всхлипывала. А Бьюкенен смеялся. Она обвинила его в том, что он совсем, ну ни капельки не сентиментален, а он воспринял это как комплимент.

На следующий вечер кино выбирал он, и они опять смотрели классику. Только теперь это была не история про любовь, а суровый боевик с горой трупов и морем крови. Еще там были инопланетяне и масса спецэффектов. Они сидели рядышком, задрав ноги на оттоманку. Риган была босиком, а Алек в носках. На правом красовалась большущая дыра.

Когда на экране появились титры, он сказал:

– Если хочешь, можем посмотреть еще раз. Риган взглянула на него с подозрением: нет, он не шутит.

– Спасибо, что-то не хочется. На мой вкус, в этом фильме многовато насилия и жестокости.

– Ты правда думаешь, что это жестокий фильм?

– Алек, я насчитала тридцать два трупа.

– Неплохо, хотя…

– Это за первые тридцать минут. Потом я сбилась и перестала считать.

– Так ведь они были инопланетяне, которые пытались использовать людей в качестве пищи. Чего же ты хотела?

– Ну, я была бы рада, если бы они не устраивали свои пирушки непосредственно перед экраном.

– Тогда было бы совсем не страшно. По-моему, фильм классный. Я такие обожал в детстве.

– Тебе нравилось, когда тебя пугали?

– Конечно!

– А кошмары потом не снились?

– У меня не было отдельной спальни: я делил комнату с братцем Диланом и всегда считал, что вдвоем мы справимся с любым злодеем. – Алек хмыкнул. – Я, знаешь ли, был нахальный парень.

– Был? Не нужно прошедшего времени. Ты все такой же.

– Да ладно. В нашей семье восемь детей, и все мы по очереди прошли через прекрасный и сильно переходный возраст.

– А ты какой по счету?

– Третий. Тео самый старший, потом Ник, я, Дилан, Майк, две сестры – Джордан и Сидни, – а потом младший – Зак. Он все еще чудит.

Риган шутливо ткнула его кулаком в плечо:

– Спорю, ты добавил своим родителям немало седых волос, пока повзрослел. Впрочем, все мы покуролесили в свое время.

– Никак, ты хвастаешься?

Риган промолчала, и тогда он легонько толкнул ее.

– Думаю, я в подростковом возрасте была не меньшей оторвой, чем ты.

Следующий час они взахлеб вспоминали все дурацкие шутки и опасные проделки детства, пытаясь перещеголять один другого. Алек победил.

– Почему все твои безобразия творились с применением техники? – жалобно спросила Риган.

– Не все, только самые забавные. А почему ты ни разу не упомянула родителей?

– Я уже говорила, что отец умер, когда я была совсем маленькой, а мамы никогда не было дома. Помню, она обычно желала мне спокойной ночи по телефону.

– Знаешь, это ведь очень печально.

– Ничего подобного. Просто мы так жили, вот и все.

– Маленькая девочка не должна расти без мамы. Это неправильно. Просто удивительно, как тебе удалось вырасти такой нормальной.

– А кто сказал, что я нормальная?

– Да ладно. – Он откровенно дразнил ее. – Ты просто образец здоровой американки. Спорим, я могу точно сказать, что ты любишь и что нет. Короче, мисс Мэдисон, мне известно о вас все.

– Сомневаюсь, – пробормотала Риган.

– Ты терпеть не можешь лосось, у тебя аллергия на клубнику, и ты чихаешь, если рядом появляется букет роз.

– А ты помешан на кетчупе, – мстительно отозвалась Риган. – Ты его мажешь на все – даже на бутерброды с ореховым маслом. Терпеть не можешь тонкую пиццу, и у тебя нет никакой аллергии.

– Ах вот как! Ладно, моя очередь: ты весьма амбициозна. Вся твоя семья придерживается консервативных взглядов, что не мешает тебе быть очень либеральной… хоть я и не понимаю, как такое могло получиться. Ты думаешь, что хорошо умеешь скрывать свои чувства, но это не так. А еще ты не доверяешь мужчинам и институту брака.

Он задел весьма больную тему, и Риган отозвалась несколько резче, чем хотела:

– Ты еще более амбициозен, чем я, мнишь себя либералом, хотя в действительности консерватор. У тебя есть система нерушимых ценностей… и, знаешь, я все же доверяю некоторым мужчинам.

– А что насчет брака?

– Моя мать была замужем дважды, и оба мужа изменяли ей направо и налево. Я не хочу повторить ее ошибку и уверена, что «отныне и до тех пор, пока смерть не разлучит нас» – это всего лишь красивая сказка.

– Неправда! Просто надо выйти замуж за нормального парня. И чтобы это был действительно твой человек.

– Ну да, в этом-то и фокус – угадать, тот ли это человек. Своего рода лотерея. – Ничего подобного. Никакая не лотерея. Впрочем, и не наука.

– И каким же образом ты собираешься определить, подходит ли тебе тот или иной человек? Является ли он той самой половинкой, с которой ты будешь жить долго и счастливо?

– М-м, ты хочешь, чтобы я описал тебе свой идеал женщины? Она совершенна.

– Нет на свете идеальных женщин.

– Есть.

– И как же она выглядит?

Они сидели перед выключенным телевизором, соприкасаясь плечами. Риган чувствовала жар его тела, но не делала попытки отодвинуться.

– У нее темные волосы, – начал Алек.

– Ага.

– И синие глаза. Невероятно синие, как фиалки.

Он наклонился к ней, и у Риган перехватило дыхание: неужели он собирается ее поцеловать? «Пусть он меня поцелует!»

– У нее прекрасное тело.

– Как же без этого.

– Ты смеешься над моим идеалом?

– Нет, что ты. – Риган улыбнулась. – Продолжай, пожалуйста. Как насчет магии?

– Магия начнется, когда мы будем вместе… Еще у нее длинные ноги.

Теперь он совсем близко. Риган чувствовала щекой его дыхание. «Ой, сейчас он меня поцелует…»

Он осторожно провел ладонью по ее щеке. «Ну же, – думала она, замерев и не дыша, – ну что же ты…» Собрав остатки остроумия, она поинтересовалась:

– А у этой идеальной женщины мозги есть? Или их отсутствие и делает ее идеальной?

– О, с мозгами у нее все в порядке. Она очень умна и прекрасно образована. А еще остроумна, и с ней не бывает скучно. И еще в ней есть уязвимость и упрямство – сочетание, способное свести с ума любого мужчину. Вот такая она, моя мечта.

Его губы всего в нескольких сантиметрах. Риган закрыла глаза и затаила дыхание.

Он нажал пальцем на кончик ее носа и сказал: – Мне надо идти.

– Что? – Она удивленно моргнула.

– Пора…

Он встал, надел кроссовки и уже шел к двери, когда Риган опомнилась. Со стуком поставила миску с попкорном на стол и спросила:

– Тебе нравится дразнить меня, да?

– Это приятно, – признал он. – А главное – не сложно. Алек открыл дверь и ступил в коридор.

– Иди сюда, – позвал он.

Взгляд его был темен, и Риган как завороженная подошла к двери.

– Я хочу слышать, как ты запрешь дверь. Замок должен щелкнуть.

– А-а. Да, конечно.

– Спокойной ночи. – И он закрыл за собой дверь.

Она почти уверилась, что Алек Бьюкенен смеялся, когда шел по коридору.