Текст книги "Список жертв"

Автор книги: Джулия Гарвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Глава 19

Алек направлялся в участок и обдумывал предстоящую ему «приятную» беседу с лейтенантом Льюисом, когда его мобильник ожил. Уорд Дейборо, который бог знает как давно соблазнял его перейти на работу в ФБР, торопился поздравить новобранца с принятым решением.

Уорда просто распирало от гордости за себя, любимого, такого целеустремленного и удачливого.

– Я знал! Я с самого начала был уверен, что заполучу тебя. – Его южный акцент делал речь протяжной и торжественной. – Черт, я даже вспомнить не могу, сколько лет назад я начал тебя обхаживать? – Вопрос, по-видимому, был риторическим, потому что Дейборо продолжал говорить без малейшей паузы: – Само собой, тебе придется пройти полный курс переподготовки – все семнадцать недель. Ты знаешь правила: не важно, как долго ты прослужил в другом ведомстве и какой у тебя опыт, – семнадцать недель, несмотря ни на что. Курс, конечно, не сахар. Честно сказать, чертовски тяжелые семнадцать недель тебе предстоят. Но я уверен – ты справишься. Твои предварительные результаты выше всяких похвал, так что ни минуты не сомневаюсь в тебе, хотя там придется попотеть!

– Ты пытаешься меня отговорить?

– Нет, что ты!

– Когда я должен приступить?

– Новый набор начинает тренировки каждые две недели, но я взял на себя смелость и записал тебе на курс через два месяца. То есть ты должен быть на месте ровно через восемь недель, считая с сегодняшнего дня. Я подумал, что тебе не помешает дать немного времени, чтобы разобраться с делами, собрать вещи и все такое… развеяться, в конце концов!

– Ты все сделал правильно, – сказал Алек. – Восемь недель – как раз тот срок, за который я сумею разобраться с делами и попрощаться с Чикаго.

Фраза Дейборо о необходимости собрать вещи вызвала у Бьюкенена нечто вроде угрызений совести. Дело в том, что детектив Бьюкенен, всегда собранный и аккуратный, когда дело касалось расследований, в обычной жизни был ужасно неорганизованным человеком. Должно быть, это врожденный дефект, в который раз привел свое основное оправдание Алек. Даже в детстве его комната всегда выглядела так, словно там только что пронесся ураган. С возрастом он научился справляться с вещами, которые никак не желали соблюдать порядок. Раз в неделю Алек вызывал команду уборщиков, и они приводили его жилище в нормальный вид. С одной из женщин существовала дополнительная договоренность: она покупала все необходимое и следила за тем, чтобы холодильник Алека всегда был полон его любимых продуктов. Стоили подобные услуги недешево, но зато он был избавлен от раздражающих мелочей быта.

Тут Алеку пришло в голову, что милая дама, которая стирает его рубашки и покупает ему зубную пасту, вряд ли сможет отправиться с ним в академию. Да, эти семнадцать недель действительно станут для него серьезным испытанием.

И все же, все же он чувствовал, что принял правильное решение. Пришло время перемен. О да, он будет скучать по Чикаго. Более того, что бы там ни пел Дейборо, Алек прекрасно понимал, что никто не гарантирует ему распределение именно в Бостон. Пусть так, он все равно с радостью примет предстоящие перемены.

Бьюкенен решил, что зайдет в отдел кадров и подаст заявление об уходе до того, как встретится с лейтенантом Льюисом. Менеджер по персоналу – милая женщина в очках с толстенными стеклами – сидела на месте, как, должно быть, все двадцать лет своей службы. Едва опознав Алека, она печально улыбнулась и покачала головой:

– Нет-нет.

– Что «нет»?

– Вы не можете просить о переводе. То есть просить вы, конечно, можете, но из этого все равно ничего не выйдет, так как лейтенант Льюис недвусмысленно дал понять, что желает видеть вас только в своем отделе. Мне жаль, Алек. Все знают, какой он гад, а теперь еще и зуб против вас имеет… но что делать: он старший офицер. А у его жены обширные связи, так что нам не удастся от него избавиться. Ну, если он совершит какую-нибудь совсем уж ужасную глупость, тогда может быть…

– Что поделать. – Алек ободряюще улыбнулся и сказал: – Тогда давайте избавим этот отдел от меня. Хочу подать заявление об уходе. Какие бумаги я должен заполнить?

– Ой, как жаль, что вы уходите… – Глаза дамы за толстыми стеклами очков наполнились слезами. Она извлекла из ящика стола пачку салфеток и торопливо вынула одну. Промокнула глаза. – Это как в той песне Билли Джоэла, помните? О том, что только хорошие парни умирают молодыми.

– Эй, вы что? – Алек вытаращил глаза. Это уж явно перебор. – Я не собираюсь пока умирать!

– Но вы нас покидаете! – Всхлипывая, она достала необходимые документы.

Уволиться оказалось не так-то просто. Сначала ему пришлось заполнять кучу бумаг, а потом состоялся долгий разговор с начальником отдела, который пытался уговорить его остаться. Процедура увольнения, которая, по расчетам Алека, должна была занять пару минут, растянулась больше чем на час.

К тому времени как Бьюкенен добрался до отдела, лейтенант Льюис уже пребывал в состоянии бешенства. Алек видел, что он разговаривает по телефону, но как только лейтенант заметил Бьюкенена, он швырнул трубку и замахал рукой, показывая, что желает видеть своего подчиненного немедленно.

Алек направился к кабинету, и тут в кармане зазвонил мобильный. Вряд ли это дежурный – Алек проходил мимо его стола, поэтому решил ответить на звонок.

Это был Гил, который каким-то совершенно неведомым способом уже все узнал.

– Скажи, что это неправда! – воскликнул он, услышав голос бывшего напарника.

– Как тебе это удается? – с искренним изумлением спросил тот.

– У меня есть источники. Значит, это правда? Ты увольняешься?

– Точно. И сейчас я собираюсь сообщить эту приятную новость лейтенанту Льюису. Перезвоню тебе позже.

Он убрал телефон и вошел в кабинет. Лейтенант опять разговаривал по телефону. Алек видел, что костяшки пальцев, сжимавшие трубку, побелели – должно быть, разговор не из приятных. Он терпеливо ждал, засунув руки в карманы и привалившись к косяку.

– Слушаюсь, сэр, – отчеканил лейтенант и повесил трубку.

– Вы хотели меня видеть? – небрежно поинтересовался Алек.

– Еще как, черт бы тебя побрал! И ты прекрасно об этом знаешь! Дежурный чуть телефон не оборвал, названивая вашему величеству. И я жду уже целый час, пока ты соизволишь явиться!

Он уставился на Алека тяжелым взглядом, но на того это не произвело ровно никакого впечатления. Он спокойно смотрел в налитые кровью глаза Льюиса. Тот сообразил, что так просто напугать подчиненного не получится, и рявкнул:

– Ты уволился!

– Да.

– И даже не посчитал нужным поставить в известность меня! Своего непосредственного начальника! – Вена на лбу лейтенанта стала лиловой и теперь пульсировала в такт его воплям. – Я должен узнавать об этом от начальника отделения! Ты что себе позволяешь?

Вена пульсировала все быстрее, а лицо лейтенанта Льюиса приобрело багровый оттенок. «А вот интересно, если его сейчас удар хватит, что тогда, – размышлял Алек. – Предполагается, что в случае остановки дыхания нужно делать искусственное дыхание. М-да, это дилемма. Дать поганцу помереть или осквернить свое естество, реанимируя этого негодяя, да еще рот в рот? Бр-р». Он раздумывал над непростой проблемой выбора, пока лейтенант отводил душу, осыпая его угрозами и проклятиями.

– Ты выставил мня дураком, – неистовствовал он. – Эммет недоволен мной.

Эммет – начальник отделения – имел все основания быть недовольным лейтенантом Льюисом, и, честно сказать, увольнение одного из лучших детективов не повысило престиж лейтенанта в глазах начальства.

– Я не знал, что вам сказать, – буркнул Алек. Черта с два он станет извиняться, что выставил этого типа придурком перед начальством. Не дождется.

До Бьюкенена вдруг дошло, что еще несколько недель он должен будет лицезреть лейтенанта, брызжущего слюной от ярости. Алека замутило. Что такое с этим человеком, удивлялся он. Ведет себя как полный урод. Лицо лейтенанта покрывал ровный загар, совершенно неизменный в любое время года, и сотрудники упражнялись в остроумии, пытаясь решить, сколько именно времени он проводит в солярии и от чего он это время отрывает. Лично Алек склонялся к предположению, что Льюис там спит. На загорелом лице лейтенанта выделялись неправдоподобно белые и ровные зубы – еще один предмет обсуждения всех досужих сплетников. Периодически в отделе вспыхивали дискуссии на тему: сколько, черт возьми, может стоить такая голливудская улыбка? С точки зрения многих, это вложение средств не приносило начальнику нужных дивидендов: белые зубы не делали его улыбку приветливой или приятной – скорее, она напоминала оскал хищника, который тщательно следит за своими орудиями труда.

– В заявлении я указал, что ухожу через три недели, – спокойно сказал Алек. – Но если вы хотите, чтобы я сдал дела сейчас, – ради Бога.

– Ты меня подставил!

– Каким же образом?

– Эммет велел мне уговорить тебя остаться. Похоже, он думает, что ты весьма ценный кадр. Лично я его мнения по этому вопросу не разделяю.

– Я принял окончательное решение.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Бьюкенен? – Льюис оперся на стол ладонями и подался вперед. – Ты не умеешь работать в команде.

«Если ты возглавляешь эту команду, да еще с целью продвижения и рекламы себя, любимого, то я точно там не игрок», – подумал Алек, но вслух повторил самым скучным голосом:

– Так мне остаться еще на три недели, или вы хотите, чтобы я ушел сейчас? Мне все равно.

– Никаких сейчас. – Лейтенант плюхнулся на стул и принялся с деловым видом перебирать документы на столе. – Ты остаешься на три недели. А пока принеси мне свои дела. Я распределю их между верными мне детективами.

Алека распирало от желания поинтересоваться, где он таких найдет, но не было смысла связываться и хамить. Льюис и так постарается максимально испортить ему жизнь, к чему обострять и без того непростую ситуацию.

– Следующие три недели ты проведешь за своим письменным столом, – сказал Льюис. – Будешь отвечать за телефонные звонки, помогая Уинкотту.

– Что это за работа такая: «отвечать за телефонные звонки»?

– Это значит, что ты будешь звонить тому, кому прикажет Уинкотт. И ждать, может, кто-то позвонит ему. Не отходя от своего стола.

Алек повернулся к двери. Его снедало желание набить морду этому загорелому и белозубому поганцу.

– У тебя уже есть место на примете? – спросил Льюис.

– Да.

– В Чикаго?

– Нет.

Он не стал ничего объяснять, а Льюис больше ничего не спросил. Тогда Алек пошел к своему столу и принялся разбирать бумаги. В комнате показался Уинкотт. Они с Алеком вместе учились в полицейской академии и с тех пор находились в дружеских отношениях, хоть им и не приходилось пока работать вместе. Раньше бывало, что Уинкотт мог перепить его. Алек всегда был высокого мнения о талантах этого человека.

Когда коллега подошел поближе, Бьюкенен выпалил то, что подумал:

– Черт, ты паршиво выглядишь.

Уинкотт был всего на пару лет старше, но сейчас походил на доходягу: мешки под глазами и глубокие складки у рта. У него был вид человека, которого пытают бессонницей.

Он отмахнулся, не желая говорить на личные темы, и Алек спросил:

– Ты получил мое сообщение о фотографии, которая пришла по электронной почте для Риган Мэдисон?

– Получил и готов обсудить это буквально через минуту. Но для начала скажи: правду говорят, что ты уходишь из отдела?

– Да. Я собирался тебе рассказать, но, думаю, Гил меня опередил.

Уинкотт присел на край стола и негромко сказал:

– Я тебя понимаю, дружище. – Он бросил короткий взгляд в сторону кабинета лейтенанта Льюиса. – Если бы у меня был хоть какой-то запасной аэродром, я бы тут тоже не стал задерживаться.

– Я давно хотел что-то изменить в своей жизни. Время пришло, понимаешь? – Алек уже порядком утомился повторять эти слова, но сознавал, что должен будет озвучивать их не раз в течение следующих трех недель.

– Пришло, значит, – задумчиво переспросил Уинкотт. – И куда же ты собрался за переменами?

– Поближе к Бостону. Я скучаю без своих. Коллега оглянулся и, понизив голос, сказал:

– Ходят упорные слухи, что тебя переманило ФБР. Алек улыбнулся, но ничего не ответил. Уинкотт кивнул и продолжал:

– Надеюсь, ты сумеешь выкроить время и пообедать с нами? Сьюзан расстроится, когда узнает, что ты уезжаешь. Хочешь – верь, хочешь – не верь, Бьюкенен, но моя жена явно неравнодушна к тебе.

– О? А она выкрикивает мое имя, когда вы занимаетесь сексом?

– Честно тебе сказать – не знаю. У нас уже сто лет не было этого самого секса. Когда бы я ни залез в постель, там всегда оказывается по меньшей мере один ребенок. А младшая просыпается каждые два часа, так что я могу думать только о сне и ни о чем другом. Сон – вот величайшее благо. Пока, к сожалению, недостижимое.

– Слышу речи женатого человека. Уинкотт ухмыльнулся, потом стал серьезным:

– Теперь давай о Суини. Его смерти желало столько народу, что я не буду терять времени, перечисляя всех. Но проверять их все равно придется. Плохо то, что мы никак не можем найти его бумажник. Кстати, прикинь, оказалось, что Суини вел дневник.

– Никогда б не подумал. – Алек был искренне удивлен. – Это такая вещь… женственная.

Уинкотт рассмеялся и сразу стал выглядеть моложе.

– Это не такой дневник, – пояснил он. – Придурок записывал данные на людей, которых он собирался шантажировать. Вот тебе крест, не вру! И знаешь, там были не только сутенеры и наркоторговцы. Угадай кто?

– Не знаю.

– Льюис, – прошептал детектив.

– Врешь! – Алек чуть не свалился со стула, на котором качался по своей всегдашней привычке.

– Клянусь! Суини собирался сделать парочку компрометирующих фото и послать их его жене.

– Какие фото?

– Льюис и его подружка.

– Обалдеть! – Алек качал головой, не в силах переварить услышанное.

– Чего уж тут, – пожал плечами Уинкотт. – Все мы мечтаем, чтобы этот крикун куда-нибудь делся. Видать, Суини не был исключением.

– Я не о том. Меня поразило, что в этом городе нашлись целых две женщины, которые согласились спать с нашим лейтенантом.

– М-да. Одна из них сложена как Эмпайр-Стейт-билдинг, зато у нее есть куча денег, и поэтому он на ней женился. А у второй денег, конечно, нет, но, как говорят, масса других и весьма выдающихся – в буквальном смысле слова – достоинств.

– А кто еще был в его дневнике?

Уинкотт рассказал ему о записях, которые касались людей, с которых Суини уже собирал дань.

– Он вел даже расчеты: сколько получил, что потратил, что отложил. Каким идиотом надо быть, чтобы записывать подобные вещи?

– Должно быть, он думал, что его никогда не поймают.

– Наверное. Как видишь, у нас нет недостатка в подозреваемых. Мы прорабатываем каждого. Пока самым перспективным выглядит один из наркодилеров. Похоже, он не желал больше платить и, как мне представляется, вполне мог избавиться от шантажиста. Сокращение накладных расходов, так сказать.

– А как в эту картинку вписывается Риган Мэдисон?

– Не знаю пока. Я даже не успел с ней поговорить. Никак не мог уйти из того чертова подвала. Кстати, мы нашли ее мобильный.

– Да? И где? – Алек выпрямился и стал слушать внимательно.

– В кустах позади дома Суини… если эту помойку можно назвать домом. Эксперты обещали проверить то, что осталось от телефона, на отпечатки пальцев, но я не слишком надеюсь на удачу. В подвале мы не нашли ничего, только пальцы самого Суини. Ушлый тип попался – все вытер. Кроме того, он должен быть очень силен физически: поднять Суини и подвесить – это надо быть чертовски крепким парнем. Кстати, я уже получил заключение врачей: Суини был мертв до того, как его раздели и повесили.

– А причина смерти?

– Асфиксия. И тогда возникает вопрос: какого черта убийце понадобилось тратить силы и время на раздевание трупа и подвешивание его к этой балке. Брэдшоу, – так звали его напарника, – думает, что это выпендреж. Чтобы усилить драматический эффект.

– А ты как думаешь?

– Вполне возможно, что он пытался поразить воображение придуманной подружки. Такое бывает.

– И в роли этой воображаемой подружки мы имеем Риган Мэдисон?

– Я слышал, она хороша.

Алек промолчал, а Уинкотт сделал вид, что не заметил сдержанности друга.

– Мы уже не раз имели дело с подобными психами, – продолжал он. – Брэдшоу думает, что он мог увидеть ее где-нибудь и свихнуться. Появилось что-то вроде навязчивой идеи. Он хочет обсудить это с Мартином. – Так звали полицейского психолога.

– Дельная мысль, – кивнул Алек. Потом он рассказал Уинкотту о беседе с Риган и о том случае подле Лайам-Хауса. – Она уверена, что потеряла телефон именно тогда, при падении. – Закончил он подозрениями мисс Мэдисон о возможной причастности доктора Шилдса к убийству Суини.

– Так, это надо переварить. – Уинкотт хмурился, обдумывая новую информацию. – Значит, этот тип находит ее телефон, видит там встроенную камеру и решает немножко поразвлечься. В телефонной памяти есть ее е-мэйл. Ему надо только сделать пару снимков и нажать на кнопку.

– Но почему именно Суини? Я не вижу никаких разумных объяснений.

– Ну да, я тоже. К тому же это не похоже на почерк наркодилера. Тот просто убил бы шантажиста. – Он покачал головой. – Пока картинка не складывается. Бессмысленные факты, и все.

– А что там с телефоном, я прослушал? Почему ты не надеешься, что ребята снимут с него пальцы?

– Он разбил его еще там, в подвале. Парни из лаборатории нашли отдельные фрагменты.

– Ясно… и никаких отпечатков?

– Абсолютно. Это дело еще помотает нам нервы. Поэтому я рад, что ты в нашей команде. Побегать предстоит много. Для начала нам предстоит проверить окружение Риган Мэдисон, раз фотография с места убийства была отправлена именно ей. Вдруг это месть отвергнутого любовника или уволенного служащего. Я рад, что ты с нами… а кроме того, это будет приятно – командовать тобой, бранить за скверно выполненную работу, ну и все такое. Жду не дождусь поиграть в лейтенанта Льюиса.

– Ишь ты, какой быстрый. Боюсь, тебя ждет разочарование.

– А что такое? Черт, – Уинкотт встал, – лейтенант машет мне. Надо двигать.

– Он как раз собирается рассказать тебе, что мне разрешено заниматься одни видом деятельности – отвечать на телефонные звонки. И все.

– Уинкотт! – Лейтенант не поленился открыть дверь, и теперь его было трудно игнорировать – Я хочу поговорить с вами.

– Проклятие, – прошипел тот.

– Мне жаль, – сказал Алек.

Друг кивнул и, тихонько ругаясь, двинулся в сторону кабинета.

Глава 20

– Ты опять в деле. – Льюис показался на пороге и рявкнул: – Бьюкенен, ты слышал, что я сказал? Ты опять в деле!

– В каком именно? – Алек даже не потрудился встать. Просто сидел и смотрел на загорелого дуболома, который шествовал к нему.

– Я только что разговаривал по телефону с суперинтендантом полиции, – раздуваясь от гордости, сообщил лейтенант. – Мне позвонил сам суперинтендант, – повторил он, не углядев на лице Бьюкенена должного почтения и восхищения.

– И что? – равнодушно спросил Алек.

– Ты знал, кто такая Риган Мэдисон, когда допрашивал ее?

Алек мрачно воззрился на начальство. «Черт бы тебя побрал», – думал он. Настроение его не располагало к играм, так как последние пару часов он рисовал чертиков в блокноте и следил за стрелкой часов. Прошло всего ничего, как Льюис забрал дела, а он чувствовал, что скука поглощает его, сводит с ума. Бьюкенен представил, что это будет повторяться каждый день: нужно приходить в участок к восьми утра и проводить там в ничегонеделании девять часов. И все это под пристальным и злорадным оком лейтенанта. Алек вдруг понял, что может не выдержать этой пытки. Льюис нашел для него самое страшное наказание – три недели сводящей с ума скуки. Если есть хоть какая-то возможность избежать этого, стоит попробовать.

– Так ты знал, кто такая Риган Мэдисон?

– Нет. А кто она?

– Она Гамильтон. – Лейтенант почти промурлыкал имя. – Риган Мэдисон Гамильтон.

– И что с того?

Льюис оперся ладонями на стол Алека и наклонился к нему:

– Ее семья владеет сетью шикарных отелей. Гамильтоны принадлежат к высшему обществу Чикаго. Они избранные. Эта женщина, Бьюкенен, из семьи, которой вот уже черт знает сколько лет принадлежит огромное состояние.

– И что?

– Этого не было в твоем рапорте – я специально проверил еще раз. Ты должен был упомянуть о том, к какой семье принадлежит женщина. Почему ты этого не сделал?

Бьюкенен пожал плечами, не собираясь отвечать на дурацкий вопрос.

– Так что вы имели в виду, когда говорили, что я в деле? – спросил он.

– У этой самой Риган есть братья.

– Да, я знаю.

– Три брата, – продолжал Льюис, не слушая детектива. – Старший только что звонил лично суперинтенданту. Похоже, наш начальник хорошо знаком с Мэдисонами. Они принадлежат к одному клубу. Загородному клубу «Клермонт», – уточнил он. – Мы с женой уже пять лет мечтаем быть принятыми в члены этого клуба для избранных.

– И что? – Алек никак не мог дождаться, чтобы лейтенант перешел к сути.

– Эйден, старший брат Риган, – очень влиятельный человек.

«Господи, да что на него нашло, – с тоской думал детектив. – Стоит тут и пускает слюни по поводу чужого богатства».

– Он озабочен безопасностью своей сестры.

– А я тут при чем? Это дело ведет Уинкотт. Пусть он и разбирается с братцем.

– У Уинкотта и так дел по горло. Кроме того, Риган Мэдисон не подозреваемая…

– Это вам Уинкотт сказал?

– Это я тебе говорю! – рявкнул лейтенант.

Алек не стал спорить. Он решил просто ждать. Рано или поздно, Льюис доберется до сути. А пока можно и подождать. Делать все равно нечего, только чертиков рисовать: в блокноте еще оставалось несколько чистых листов. Действительно, разве не это важное дело оставил ему лейтенант? А теперь он стоит тут, положил свои потные ладони на блокнот, гад такой, и портит самых смешных чертенят.

– Я хочу, чтобы ты присматривал за этой девицей, пока Уинкотт не поймает убийцу Суини.

От неожиданности ручка выпала из пальцев Бьюкенена.

– Вы что, хотите, чтобы я ее охранял? – не веря своим ушам прошипел он. – Я вам не какой-нибудь телохранитель!

– Теперь ты телохранитель, ты меня понял, Бьюкенен? И я могу пояснить, почему я выбрал именно тебя.

– Должно быть, вы знали, что мне это не понравится.

– Это тоже. – Льюис ухмыльнулся. – Ты извращенец, Бьюкенен, поэтому у тебя нюх на всяких уродов.

– Так мило с вашей стороны заметить это, – буркнул Алек, который не собирался реагировать на оскорбление.

– Ты будешь рядом с этой Риган Мэдисон круглосуточно – днем и ночью, ты понял меня?

Он о чем, интересно, заботится больше: о поисках убийцы или о том, чтобы богатая дамочка спала спокойно?

– Если у ее семьи полно денег, почему они не могут нанять ей телохранителя?

– Они могут, – отозвался Льюис. – И уверен, они наймут и не одного, а целый полк охранников.

Алек смотрел в стол. Этот поганец со вставными зубами еще и плюется, когда рычит. Нет, надо выбираться отсюда любой ценой. За убийство лейтенанта ему дадут больше, чем три недели.

– Я хочу, чтобы мой человек все время был рядом с сестрой Эйдена Мэдисона и чтобы ее семья была довольна нашей работой, – подытожил лейтенант.

Потом он повернулся и пошел к себе, не дожидаясь ответа. На пороге кабинета обернулся и опять рявкнул:

– Бьюкенен!

Алек не стал отвечать.

– Это дело – мой пропуск в загородный клуб «Клермонт». Не вздумай все испортить.

– М-м.

– Ты должен проследить, чтобы девицу Мэдисон не убили!