Текст книги "Соблазн и страсть"
Автор книги: Джулия Энн Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Глава 18
Быстро помывшись, переодевшись, Рис приказал оседлать Галлего и поскакал в Бакстед-Хит. Приблизившись к мельнице, он придержал коня и осмотрелся. Одно из «крыльев» мельницы было повреждено – в том не было ни малейших сомнений. Но где же Сабрина? Не ужели с ней что-то случилось?!
В следующее мгновение он увидел ее – она стояла подбоченившись и запрокинув голову; шляпка же свалилась у нее с головы и висела за спиной. А рядом с Сабриной стоял какой-то коренастый мужчина, судя по всему, сам мельник. Он то и дело кивал в сторону мельницы и энергично размахивал руками – вероятно, описывал, какой страшный был ветер и каковы теперь последствия, а Сабрина, слушая его, время от времени кивала, выражая сочувствие.
Рис приблизился к ним еще немного, и они оба, услышав топот копыт, вздрогнули и оглянулись. Спешившись и бросив поводья, Рис подошел к мельнице. Мельник уставился на него в изумлении, затем, опомнившись, склонился в низком поклоне. Хотя он никогда не видел графа, у него не возникло ни малейшего сомнения в том, что перед ним сам лорд Роуден.
– Рис, ты?! – изумилась Сабрина и тут же присела в реверансе; вид у нее при этом был немного виноватый.
«Похоже, она все-таки понимает, что графине не подобает беседовать с мельником», – подумал Рис. Взглянув на жену с усмешкой, он произнес:
– Рад видеть вас, миледи.
Сабрина откашлялась и в смущении проговорила:
– Милорд, это мистер Пайк, наш мельник. А это… Гм… Мистер Пайк, перед вами граф Роуден.
Мельник снова поклонился графу. Сабрина же тем временем продолжала:
– Так вот, мы тут с мистером Пайком беседовали…
– Вижу, что беседовали, – перебил Рис. Сабрина тотчас поняла, что муж ужасно недоволен, но мельник, поглощенный своими заботами, не уловил строгих ноток в голосе графа. Сокрушенно покачав головой, он пробормотал:
– Да, плоховато выглядит мельница, не правда ли, милорд? – Указав на сломанное крыло мельницы, он продолжал: – Вон, смотрите, как треснул вращающийся вал. Да и парусина на крыльях слишком ветхая… Старушку построили уже очень давно, лет двести назад. Но мы, Пайки, никогда не видели такой страшной бури, как эта. Да и «Полли» была явно не готова к такой передряге.
– «Полли»? – нахмурился Рис. – Черт побери, кто она такая?
– «Полли» – прозвище мельницы, – ответила Сабрина.
Рис посмотрел на жену с язвительной улыбкой.
– А вы, миледи, наверное, собирались подняться по лестнице на самый верх мельницы, чтобы все как следует изучить, не так ли?
– Нет-нет, – поспешно ответила Сабрина. – Ничего я не собиралась.
– А ей больше нет нужды подниматься наверх, – с веселой улыбкой объяснил Пайк. – Она только что спустилась. После того как осмотрела треснувший вал. Уж поверьте мне, милорд, миледи разбирается в мельницах.
Сабрина выразительно взглянула на словоохотливого мельника, но тот на сей раз, ничего не понял.
– Я также слышал, что вы, графиня, поднимались и на крыши, – заметил Рис, стараясь держать себя в руках.
– Только на одну, – снова вмешался мельник, явно желавший внести точность. – Видите ли, милорд, у Марго Банфилд ветром снесло почти всю крышу. Кроме того, буря повредила крышу у Руфуса Керлисса, а также сорвала крышу с амбара на ферме Дженкинса. – Называя имена пострадавших, мистер Пайк каждый раз загибал по одному пальцу.
Граф надолго задумался, потом вдруг спросил:
– А у вашей «Полли» пострадали только вал и крыло? Или еще что-нибудь?
– Нет, только это, – ответил мельник. – Я уже проверял.
– Что ж, думаю, вал придется менять, – заявил Рис. – Трещина слишком большая, ее не залатаешь.
– Я тоже так думаю, милорд, – с почтительным поклоном ответил мельник.
В этот момент к мельнице подошли трое рослых и очень похожих друг на друга мужчин. Причем один из них нес длинный ящик, видимо, с инструментами. Вес трое поклонились Сабрине, и она ответила им улыбкой, затем, повернувшись к мужу, сказала:
– Милорд, это братья Феррисы – Альберт, Джордж и Гарри.
Братья поклонились графу, потом один из них произнес:
– Мы все трое – к вашим услугам, милорд.
– Рад видеть вас, джентльмены. – Рис неожиданно улыбнулся. – Вы ведь пришли помочь мистеру Пайку, верно?
– Да, милорд. Пайк помог нам чинить крышу, и мы не хотим оставаться в долгу.
– В таком случае надо приступать, – решительно заявил Рис. – Возможно, нам все-таки удастся починить старушку «Полли». Что скажете, мистер Пайк?
– Вы правы, милорд, – кивнул мельник. – Можно попробовать, хотя это будет очень непросто. Думаю, что в первую очередь нужно заменить сломанное крыло.
– Тогда за дело! Ведь вы принесли с собой инструменты, мистер Феррис?
– Да, милорд, – отозвался один из братьев.
– Отлично! – Граф расплылся в улыбке. – Мне крайне интересно узнать, как устроено, крыло, мистер Пайк.
Стащив с себя куртку, Рис протянул ее жене.
Сабрина взглянула на мужа с удивлением, но благоразумно промолчала. И она еще больше удивилась, когда мужчины взялись за работу; сидя в сторонке на бревне, она наблюдала за мужем и глазам своим не верила. Сильные и мускулистые руки Риса с легкостью справлялись с любым делом; причем он обращался с инструментами с такой ловкостью, словно всю жизнь занимался такой работой.
А братья Феррис общались с ним вполне по-дружески, как будто забыли, что он граф. Впрочем, мужчины всегда поражали Сабрину своей увлеченностью, с которой они брались за дело. Время от времени Рис спрашивал что-то у мистера Пайка относительно устройства крыла и, похоже, быстро улавливал суть дела, а потом снова принимался за работу. Его ловкие и умелые руки без всяких усилий справлялись с любым заданием.
«Какие же удивительные у него руки, – думала Сабрина, глядя на мужа. – За что бы он ни взялся, все у него получается…»
Несколько часов спустя работа была окончена, и «Полли» завертелась под восторженные крики мужчин. Затем мистер Пайк остановил мельницу и, взглянув на Риса, спросил:
– Можно ли предложить вам и графине по кружке сидра?
Рис с улыбкой покачал головой:
– Благодарю вас, мистер Пайк, но нам с графиней давно пора домой. – С этими словами он выразительно взглянул на Сабрину.
– Спасибо вам за помощь, лорд Роуден, – сказал мельник. Потом вдруг с ухмылкой добавил: – Может, мы увидим вас на крыше Марго Банфилд?
Рис рассмеялся в ответ и отошел на некоторое расстояние от мельницы, чтобы полюбоваться своей работой. Через несколько минут, попрощавшись с мельником и братьями, он усадил Сабрину в седло впереди себя и направил коня в сторону Ла-Монтань. Причем за все время пути граф не проронил ни слова.
– Иди за мной, – бросил он через плечо, едва лишь они с Сабриной переступили порог особняка.
Они вошли в библиотеку, и Рис, даже не предложил жене сесть, осведомился:
– Тебе ведь нравится здесь бывать, не так ли? Она внимательно посмотрела на мужа, пытаясь понять, к чему он клонит.
– Да, нравится.
– А почему?
– Почему?.. – переспросила она, пожав плечами.
– Я задал вопрос, Сабрина. Скажи, почему тебе нравится в библиотеке?
– Ну, у нее такой непритя… – Она запнулась, заметив, как помрачнело лицо мужа. – Здесь очень уютно. И мне нравится читать.
Он тяжело вздохнул и проговорил, едва сдерживая раздражение:
– Ты хотела сказать, что у библиотеки непритязательный вид, не так ли?
Сабрина промолчала, но ее молчание означало только одно: ей нечего возразить.
– Так вот, дорогая – продолжал Рис, пытаясь сохранять самообладание, – тебе надо наконец-то понять, что ты – графиня. И ты ею останешься до конца своей жизни. Пойми, ты хозяйка здесь, нравится тебе это или нет. Хотя мне, конечно, будет приятнее, если ты полюбишь этот дом. И я требую от тебя только одного – чтобы ты вела себя так, как подобает графине. Разве ты не понимаешь, что графини не забираются на крыши?
Сабрина в раздражении передернула плечами.
– Но ведь ты же сам говорил, что мы будем жить так, как нам захочется.
Рис тяжело вздохнул.
– Да, верно, я так говорил. Но я не могу допустить, чтобы ты забиралась на крыши и беседовала с мельником, словно ты – наемный рабочий. Кроме того… – Граф сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Кроме того, тебе следует понять, что многие дамы посчитали бы твой брак очень выгодной партией. Ведь теперь тебе больше никогда не придется думать о деньгах… – Сказав это, Рис невольно отвел глаза; он понял, что так говорить не следовало. Но Сабрина молчала, и он продолжал: – Пойми, дорогая, я очень за тебя беспокоился. Ведь ты могла упасть и разбиться. Крыша, лестница… понимаешь?
– Но ведь я не упала… – ответила она с улыбкой. – Видишь ли, у меня прекрасное… чувство равновесия, кажется, так это называется. И вообще, я не привыкла бездельничать. В Тинбюри я все время была чем-то занята. Там я постоянно помогала людям, и моя жизнь была полна смысла. А что теперь?..
Рис задумался. Возможно, Сабрина была в чем-то права, но что он мог ей предложить?
– Сегодня ты был великолепен, ты работал с наслаждением, – сказала неожиданно она.
Рис взглянул на жену с удивлением.
– Да, верно. Неужели ты это поняла? Сабрина улыбнулась:
– Конечно, поняла. И еще, Рис… Все они радовались, когда ты стал им помогать. Ведь ты трудился вместе с ними…
– Возможно, но вот что я скажу тебе, Сабрина. Я больше не намерен вместе с ними трудиться, потому что в этом нет необходимости. Разумеется, и ты не должна там появляться.
Сабрина потупилась и с вздохом пробормотала:
– Рис, прости меня, пожалуйста. Но я просто…
– Хотела помочь. Я знаю. Но разве нельзя помогать людям как-то иначе? Неужели обязательно надо забираться на крыши или раздавать ковры из нашего дома?
– Наверное, можно, – ответила она с улыбкой. – Я попытаюсь.
«А ведь она действительно огорчилась, – думал Рис, глядя на жену. – И все-таки она… чудесная, хотя немного упрямая и совершенно непредсказуемая. А какие у нее чувственные губы…»
Повинуясь внезапному порыву, Рис взял жену за руку и взглянул на ее ладонь. Какая красивая, какая прелестная ручка… Вот только кожа чересчур шероховатая. Да, руки у нее совсем не изнеженные.
– У леди не бывает таких рук, – прошептал он, посмотрев ей в глаза.
– Конечно, не бывает, – ответила Сабрина.
И тут Рис вдруг почувствовал, что его влечет к ней неудержимо – желание нахлынуло внезапно, нахлынуло совершенно неожиданно. Он поднес к губам ладонь жены и впился в нее жадным поцелуем. Она замерла, и он услышал, как из груди ее вырвался тихий вздох. Когда же Рис поднял голову, она обвила его шею руками и прижалась губами к его губам.
– О, Сабрина… слишком много одежды, – прохрипел он, когда поцелуй их прервался.
Рис снял с жены шерстяную накидку, затем принялся раздевать ее, отбрасывая вещи в сторону. Минуту спустя он прижал Сабрину к стене и, чуть приподняв ее за бедра, со стоном вошел в нее. На сей раз, она мгновенно уловила ритм его движений и устремилась ему навстречу.
Покачивая бедрами, они раз за разом сливались воедино, наслаждаясь этим танцем любви.
– Рис!.. О, Рис!.. – то и дело шептала Сабрина, словно побуждая его двигаться все быстрее. В какой-то момент голова ее запрокинулась, а из горла вырвался громкий крик.
Но Рис тут же прикрыл ее рот ладонью – ведь поблизости вполне могли находиться слуги. Затем, крепко прижавшись к Сабрине, он тихо застонал, и по его телу пробежала последняя дрожь.
Все было невероятно хорошо, пожалуй, даже слишком хорошо, вот только… Неужели именно так надо предаваться любви? Неужели это обязательно нужно делать в библиотеке, прислонившись к стене? Как будто в доме мало было уютных комнат, предназначенных специально для такого рода общения…
Рис обвел взглядом комнату, и ему почудилось, что портрет какого-то предка взирал на них с Сабриной с явной укоризной. Улыбнувшись жене, он прошептал ей на ухо:
– У тебя действительно замечательное чувство равновесия.
– Рис, неужели такое происходит между всеми супругами? Ты ведь понимаешь, о чем я?..
Вопрос удивил его, но он прекрасно понял, что она имела в виду. Ей хотелось узнать, все ли мужчины и женщины впадают в такое состояние, стоит им только прикоснуться друг к другу.
– Нет, такое бывает не у всех; – ответил Рис.
И тут Сабрина вдруг провела пальцами по его бровям, как бы приглаживая их.
– Они такие взлохмаченные, – сказала она с улыбкой. Затем внимательно посмотрела на него и прошептала:
– Рис, скажи, а ты каждый раз чувствуешь… такое? То есть со всеми или только со мной?
Ему хотелось солгать, но он вдруг понял, что солгать не удастся: Сабрина каким-то образом научилась заглядывать ему в душу.
– Так же, Рис? Со всеми или нет?
– Нет, не со всеми, – ответил он уклончиво. И тут же, сообразив, что глупо скрывать правду тихо добавил: – Ничего подобного со мной раньше не происходило.
Сабрина склонила голову к плечу и внимательно на него посмотрела. Потом вдруг рассмеялась и, отстранившись от него, принялась подбирать с пола свою одежду. Рис тоже начал приводить себя в порядок. Заметив какой-то синий шерстяной комок, лежавший на диване, спросил:
– А что это такое? – Он взял с дивана шарф и расправил его.
Сабрина, покраснев, пробормотала:
– Это я связала для тебя, Рис.
«Самые обычные слова, исполненные глубокого скрытого смысла, – думал граф, глядя на синий шарф, который держал в руках. – Выходит, она связала его… специально для меня». Он разглядывал шарф с таким видом, как будто ни разу ничего подобного не видел. На самом же деле Рис боялся посмотреть Сабрине в глаза.
Наконец он все же поднял голову и тихо сказал:
– Увидимся за ужином.
Сабрина внимательно посмотрела на него, но лицо его совершенно ничего не выражало.
Они вышли из библиотеки и, молча, кивнув, друг другу, разошлись в разные стороны.
«Но когда же я перестану удивляться тому, что мне больше не надо готовить?» – подумала Сабрина, усаживаясь за стол, уставленный блюдами и тарелками. Но слуг не было видно. Сегодня они ужинали в одиночестве. В центре стола горели две свечи, а все вокруг утопало во мраке, что придавало их вечерней трапезе некоторую интимность.
– Ты в Лондоне часто ужинаешь не дома? – спросила Сабрина, когда муж сел напротив нее.
– Я в последнее время вообще не обедаю и не ужинаю, – пробурчал Рис. – Я только и делаю, что путешествую из Лондона в Ла-Монтань и обратно. У меня нет более важных дел, чем снимать жену с ветряной мельницы и спасать свои ковры.
На лице Сабрины засияла чудесная улыбка.
– Спасибо тебе, Рис. А ты действительно слушал в Лондоне пение синьоры Ликари? – Вопрос прозвучал неожиданно и совершенно не к месту.
– Я вообще не виделся с синьорой Ликари в последнее время, – ответил Рис.
Сабрина уставилась в свою тарелку и закусила губу, чтобы не рассмеяться. Слова мужа обрадовали ее и вместе с тем почему-то рассмешили.
– А почему ты начал писать стихи? – задала она очередной вопрос, еще больше удививший Риса.
Весьма озадаченный этим разговором, он молча пожал плечами, потом проговорил:
– Помнишь, я как-то раз упоминал Деймиена Руссела? Этот простой шотландский парень во время войны попал ко мне в отряд.
– К тебе в отряд? А что ты делал во время войны?
– Воевал в армии Веллингтона. После смерти матери я купил офицерский патент, – пояснил Рис. – А Деймиен… Это был жуткий мошенник и хитрец, но весельчак. К тому же прекрасный солдат. Он никогда ни на что не жаловался. И всегда умел развеселить всех остальных солдат. Кроме того, он был игрок до мозга костей, но ему ужасно не везло, и он все время проигрывал. Да и блефовать совершенно не умел. Так вот, однажды ночью я увидел его с карандашом и листком бумаги. Ты не поверишь, но он сочинял поэму. Я напугал его – сказал, что если он не даст мне ее прочитать, то я расскажу о его рифмоплетстве в отряде. Он, конечно, мне не отказал. Но у него и не было иного выхода, ведь я был его командиром.
– А его стихи тебе понравились? – спросила Сабрина.
– Нет, это было нечто ужасное. Не стихи, а черт знает что. Хотя иногда встречались удачные строчки. Именно он подтолкнул меня к тому, что я начал писать стихи. На войне мало развлечений, и я, в конце концов, решил взяться за перо.
Сабрина вспомнила чудесные стихи Риса и с удивлением подумала: «Как порой неожиданно человек находит свое призвание».
– А Деймиен вернулся с войны? – Да.
– И ты с ним видишься?
– Раз в год мы с ним встречаемся в городке Литтл-Оррик. Там, в Нортумберленде, великолепная рыбалка.
Сабрина улыбнулась при мысли о том, что Распутник увлекается рыбалкой.
– А ты встречаешься со всеми, с кем вместе служил? У нас в Тинбюри все бывшие солдаты часто собираются вместе.
Рис с вздохом покачал головой:
– Нет, я встречаюсь только с Деймиеном. Потому что из всего нашего отряда лишь мы с ним уцелели.
Ответ мужа ошеломил Сабрину. Она вдруг поняла: на войне поэзия стала для него своего рода бальзамом. А после войны она, по всей видимости, помогла ему избавиться от ужасных воспоминаний.
Снова вздохнув, Рис налил себе вина, всем своим видом показывая, что больше ни о чем не хочет говорить.
Уже у себя в спальне, переодевшись ко сну, Сабрина начала расчесывать волосы. Ей казалось, что муж вот-вот зайдет к ней в комнату, и она не ошиблась. Через некоторое время дверь отворилась, и на пороге возник Рис.
– Ты намерен вернуться в Лондон завтра утром? – задала Сабрина уже давно мучивший ее вопрос.
Он приблизился к ней и положил руки ей на плечи. Поцеловал ее шею, заглянул ей в глаза и спросил:
– Что случилось, Сабрина?
Несколько секунд она стояла словно изваяние. Ну, как ему объяснить?.. Какими словам выразить свои чувства? Хотя, с другой стороны, какое она имела право упрекать его?
– Рис, дело в том… – Она умолкла.
– Так в чем?
– Ты появляешься дома лишь изредка. Появляешься ради того, чтобы…
– Ради чего? Говори же.
– Рис, прости меня, пожалуйста. И забудь все, что я только что говорила.
Она отступила от него на несколько шагов и сделала вид, что ищет расческу.
Какое-то время он молча смотрел на нее. Потом отчетливо проговорил:
– Ты не закончила свою мысль, Сабрина. Ты говорила о том, что я появляюсь здесь лишь изредка для того, чтобы… Так для чего же именно?
– Я прекрасно помню, что говорила, – в раздражении заявила Сабрина. – Хорошо, слушай… Дело в том, что ты никогда не спрашиваешь, ты всегда… берешь. – Она с вызовом взглянула ему в лицо. Его глаза гневно сверкали, но все равно они были прекрасны.
– Да, беру, – произнес он дрожащим от ярости голосом. Но странно, Сабрина могла бы поклясться, что в его голосе звучал и страх.
– Берешь меня, – сказала она, чувствуя, как в груди ее тоже закипает гнев.
Рис отшатнулся – словно она дала ему пощечину.
– Так вот, значит, как ты смотришь на наши отношения, Сабрина? Как на обязанность?
Уже не в силах сдерживать гнев, Сабрина прокричала:
– А разве не так должно быть?! Ведь мой долг – всегда выполнять твои желания! А ты волен, приходить и уходить, когда тебе вздумается, верно?
Рис впился в нее взглядом; его дыхание сделалось тяжелым и прерывистым.
– Что ты еще хотела бы мне сказать? – произнес он ледяным голосом.
Рис видел, как вздымается ее грудь, и видел выражение неподдельной грусти на ее прекрасном лице.
– Пожалуйста, прости меня, – сказала Сабрина. – Я погорячилась…
Рис с некоторым удивлением посмотрел на нее, но гнев все еще не оставил его, и он заявил:
– Ты прекрасно знаешь, что я не стремился к этому браку.
Сабрина вскинула подбородок и не без сарказма ответила:
– Да, милорд, я в курсе.
Воцарилось тягостное молчание. И Рис, как ни странно, почувствовал себя виноватым. Да, впервые в жизни он растерялся перед женщиной.
– Тебе… тебе все это нравится? – Он обвел взглядом комнату. – Нравится то, что тебя здесь окружает?
Она кивнула и с грустью в голосе ответила:
– Да, нравится.
Тут взгляды их встретились, и Сабрина тотчас опустила глаза.
– Черт побери… – пробурчал Рис себе под нос. Резко развернувшись, он вышел из спальни.
Глава 19
И опять потянулись унылые дни, похожие один на другой как две капли воды.
Утром миссис Бейли подавала ей в постель горячий шоколад с подогретой булочкой. Потом она вставала, какое-то время расхаживала по дому, после чего отправлялась в Бакстед-Хит, где беседовала с Марго Банфилд или же навещала Джеффри.
Сабрина проклинала себя за гордость. Она понимала, что ей необыкновенно повезло – так, как везет не очень многим женщинам. На зависть всем она жила в прекрасном особняке и ни в чем не нуждалась. Любое ее пожелание исполнялось по первому же требованию. К тому же ее окружали невероятно дорогие и красивые вещи – мебель, ковры, всевозможные украшения… Да и муж о ней не забывал. Он появлялся несколько раз в месяц и поначалу всегда бывал, ласков и нежен. Но под конец мрачнел и даже иногда грубил.
Впрочем, она не оставалась в долгу. Не могла сдержаться из-за своего ужасного характера. Гордость, упрямство, страстность… Ох, если бы не Рис, она никогда не узнала бы, что у нее такой тяжелый характер. К счастью, она быстро забывала обиды.
Но в один из дней Сабрина вдруг сообразила, что муж уже почти месяц не появлялся. «Когда же он приедет?» – гадала она, расхаживая по дому. Чтобы хоть чем-то заняться, она отправилась в Бакстед-Хит – навестить Джеффри. А он как раз готовился к очередной проповеди, и Сабрина попросила его прочитать ей хотя бы отрывки. Проповедь была прекрасно написана и посвящалась она опасностям, связанным с плотскими наслаждениями. Джеффри со знанием дела осуждал плотские грехи, и Сабрина с удивлением думала: «Откуда он все это знает?»
Когда он умолк, она с улыбкой сказала:
– Очень хорошо написано.
– Правда? – Джеффри тоже улыбнулся. – Да, благодарю тебя за подарки.
– О, не стоит меня благодарить. – Сабрина внимательно посмотрела на молодого человека; ей вдруг показалось, что в этот день он какой-то слишком уж нервный.
А Джеффри посмотрел ей прямо в глаза и спросил:
– Сабрина, ведь мы с тобой друзья?
– Конечно. А почему ты спрашиваешь?
– Прости меня, Сабрина, возможно, я лезу не в свои дела, но… Скажи, ты счастлива?
Сабрина невольно вздрогнула. Конечно же, Джеффри понял, как тяжело у нее на душе. Что ж, ничего удивительного – она никогда не умела скрывать свои чувства, и все ее переживания написаны у нее на лице. Так что очень может быть, что и все остальные обитатели что-нибудь заметили…
– Ну, если так, – Сабрина откашлялась. – В таком случае я буду чаще улыбаться в твоем присутствии.
Однако ее шутка не успокоила молодого священника.
– Еще раз прошу прощения, Сабрина, за то, что вмешиваюсь не в свои дела, но не кажется ли тебе, что Рис не очень хороший человек?
Сабрина не знала, что на это ответить. Пожав плечами, она проговорила:
– Мне трудно сказать, что он за человек. Ведь я живу здесь, а граф предпочитает жить в Лондоне. – Но он назначил мне очень приличное денежное содержание, так что я могу купить все, что пожелаю. Да, Рис очень щедр, и у меня нет оснований, на него жаловаться.
Джеффри смотрел на нее все так же пристально. Потом вдруг взял ее за руку и с дрожью в голосе спросил:
– Сабрина, ты еще не рассталась со своей мечтой? Ты по-прежнему хочешь отправиться в миссионерское путешествие?
Едва лишь Джеффри задал этот вопрос, как она поняла, насколько теперь далеки и чужды ей их прежние мечты. Интересно, какой была бы ее жизнь, если бы она отправилась за море вместе с Джеффри? Наверное, она чувствовала бы себя точно так же, как Персефона, отведавшая семена граната и дорого заплатившая за свою минутную слабость.
– Иногда я вспоминаю о наших мечтах, – признался Джеффри.
Сабрина молчала, и он добавил:
– И если ты на самом деле несчастна, то знай, я готов сопровождать тебя, готов отправиться вместе с тобой в какие-нибудь отдаленные страны.
– Джеффри, я ведь замужем…
– Но у тебя есть собственные средства, не так ли?
– Да, есть, но я…
– Ты можешь его бросить, – в волнении продолжал Джеффри. – Конечно, это будет очень смелый и решительный поступок, но я поддержу тебя. Мы сможем отправиться в Африку и сделать там множество добрых дел, как и мечтали. Поверь, Сабрина, я помогу тебе бежать. И Рис никогда не найдет тебя.
Предложение Джеффри поразило Сабрину – и одновременно рассмешило. Да, ей почему-то сделалось смешно. Но Джеффри, судя по всему, было не до смеха. Он так пристально смотрел ей в глаза, словно уже видел в них картины их будущей жизни где-нибудь в Африке.
Сабрина вдруг сообразила, что Джеффри по-прежнему держит ее за руку. К тому же он находился слишком близко от нее, явно нарушая приличия. Что же касается его предложения… Нет, она ни за что не уйдет от мужа. Это вызвало бы ужасный скандал. Отступив на шаг, Сабрина сказала:
– Благодарю тебя, Джеффри. Ты очень добр, и я понимаю, что ты хочешь мне помочь. Но поверь, я не могу оставить Риса.
Он тяжело вздохнул, потом спросил:
– Когда нам следует ожидать его появления? Она пожала плечами:
– Увы, не знаю. – И тут у нее вдруг промелькнуло: «А может быть, действительно решиться?.. Может, бросить все, забыть прежнюю жизнь?»
Хотя Луиза родилась во Франции, в ее жилах текла также ирландская кровь. У нее были миндалевидные глаза с поволокой, шелковистые волосы и пухлые чувственные губы. А из-под выреза декольте заманчиво выглядывали полные груди. Стоя у карточного стола, за спиной у Риса, она поглаживала, его плечи и постоянно прижималась к нему так, что не было ни малейших сомнений: его одежда насквозь пропитается духами Луизы.
Но он думал вовсе не о девушке, стоявшей у него за спиной, хотя она то и дело прижималась к нему и один раз даже лизнула его в мочку уха.
«Ты только берешь, – кажется, так она сказала, – вспоминались ему слова жены. – Во всяком случае, она именно это имела в виду. И очень может быть, что она права.
Рис вздохнул и потянулся к своим картам. Затем взглянул на Уиндема, сидевшего напротив него за карточным столом. Рядом с ним также стояла какая-то девица, и художник больше интересовался не игрой, а прелестями своей спутницы. Впрочем, все девушки из «Бархатной перчатки» были прелестны и очаровательны. А сообщение о женитьбе графа нисколько не огорчило их, – напротив, все они горели желанием удовлетворить любое его пожелание.
«Но чего же добивалась Сабрина?» – снова и снова спрашивал себя Рис.
Да, он брал. Но ведь он и давал… Более того, она сама стремилась именно к этому. Так в чем же дело?
– Роуден, ты будешь играть?
Рис с вздохом бросил на стол свои карты.
– Нет, пожалуй, не буду. – Поднявшись из-за стола, граф взглянул на Луизу и, поцеловав руку девушки, пробормотал – Спокойной ночи, дорогая.
Резко развернувшись, Рис направился к выходу. Уиндем уставился на него в изумлении, но не решился окликнуть.
В Ла-Монтань царило необыкновенное оживление. Мэри Кэпстроу, завершив свое паломничество по храмам, теперь возвращалась в Тинбюри и по дороге заехала к подруге.
Ворвавшись в особняк графа, словно свежий ветер, Мэри бросилась к Сабрине и, обняв ее, радостно воскликнула:
– О, дорогая! – Весело рассмеявшись, гостья продолжала: – Должна ли я приветствовать ваше сиятельство почтительным реверансом? Сабрина, ты покажешь мне свои новые наряды? Знаешь, мы с Полом останемся всего лишь на один вечер, потому что я уже обещала Гордонам нанести им визит на следующей неделе. Но если погода опять испортится, то мы рискуем застрять надолго в какой-нибудь местной гостинице. А Пол, как ты знаешь, совсем не расположен к гостиничной кухне. Да, а где же твой муж? – спросила она, когда они уже вошли в гостиную.
– В Лондоне, – ответила Сабрина.
– Ах, Лондон! – в восторге воскликнула Мэри. – Какой это восхитительный город! Я там недавно побывала вместе с Кэтрин Мортон.
Сабрина не в состоянии была запомнить всех подруг Мэри, поэтому спросила:
– Она блондинка, с веснушками? Кажется, у нее двое мальчиков…
– Нет-нет, она рыжая, – возразила Мэри. – Но у нее действительно веснушки. И недавно у нее родилась девочка. Знаешь, я захватила из Лондона газету «Таймс», хотя я вообще-то не собиралась ее читать.
Сабрина невольно улыбнулась. Мэри, читающая газету? Она не могла себе представить такое.
– Значит, ты все-таки ее прочитала.
– Да, прочитала. Там была напечатана одна очень любопытная история, которая, как мне кажется, должна тебя заинтересовать. В статье речь идет о матери жены виконта Грантема, которая была возлюбленной известного политика Ричарда Локвуда. И ее обвинили в убийстве Локвуда, но она скрылась от преследования. А теперь ее родственники утверждают, что она невиновна.
– Мэри, но почему все это должно меня интересовать? – Сабрина с удивлением посмотрела на подругу.
– Подожди, я еще не все рассказала. Видишь ли, в этой истории есть одна очень интересная подробность. В ходе следствия выяснилось, что любовницу звали Анна Холт, и что у нее было три дочери. Одна из них – нынешняя леди Грантем, другая вышла замуж за человека, которому, как мне поведала Кэтрин Мортон, принадлежит «Эмпориум» – очень известное в Лондоне увеселительное заведение. Но вот третья дочь до сиих пор не найдена.
Ты не догадываешься, как ее зовут? – спросила Мэри, изобразив загадочное выражение.
Сабрине надоели недомолвки, и она с вздохом пробормотала:
– Понятия не имею. Так как же ее зовут?
Мэри для большего эффекта выдержала паузу, потом с торжественным видом заявила:
– Сабрина – вот как ее зовут!
Сабрина замерла с чашкой в руке. Судорожно сглотнув, прошептала:
– Также как и меня?
– Совершенно верно. – Мэри торжествовала. – Ее зовут, так же как и тебя.
– А мою мать звали… – Сабрина от волнения словно лишилась дара речи. – Ведь ее тоже звали Анна Холт.
– Теперь поняла?! – в восторге закричала Мэри. – Да, ее имя Анна Холт! И точно такое же имя на обратной стороне твоего медальона. Возможно, ты и есть третья дочь этой женщины.
Ошеломленная рассказом подруги, Сабрина молчала. Мэри же, сделав глоток чая, продолжала:
– Ты должна иметь в виду, дорогая, что «Таймс» – одна из самых респектабельных лондонских газет. Поверь, там не станут печатать непроверенные домыслы. А если не веришь мне, то спроси Пола, он хорошо разбирается в таких вопросах, – с гордостью за мужа добавила Мэри.
Сабрина в смущении пожала плечами:
– Но я не понимаю… А почему эта история попала и газету?
– Из-за судебного разбирательства. Сначала Анну Холт подозревали в убийстве, но потом следствие пришло к иным выводам. Теперь установлено, что она не имеет никакого отношения к убийству своего покровителя. А всю вину возлагают на некоего Морли. Во всяком случае, не обошлось без его участия. Но сама Анна Холт как сквозь землю провалилась. С тех пор никто о ней ничего не знает. К сожалению, я больше я ничего не могу тебе сообщить. Хотя Пол может поделиться с тобой своими соображениями. Мне кажется, он еще что-то знает. Наверное, он просто не хотел перегружать меня излишними подробностями этого дела, поэтому и не стал ничего объяснять. – Мэри действительно не любила «перегружать» свой ум, и это, судя по всему, вполне устраивало ее мужа.
