Текст книги "Закон тени"

Автор книги: Джулио Леони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Рим, зал аудиенций понтифика

Сикст IV уже с час как спустился в зал аудиенций. Он успел выслушать доклады прелатов, членов Римского братства, которое управляло большинством городских церквей. Теперь он вполуха слушал последнего, высокого худого аббата, который путался в подробностях работ по реставрации своего дома. В этот момент кто-то появился в дверях.

Вошедший носил красную кардинальскую шапочку. Не обращая внимания на присутствующих, он двинулся по залу, подошел к папскому трону и нагнулся, чтобы поцеловать перстень на протянутой руке. Затем надменно огляделся вокруг. Он еще рта не раскрыл, а в зале уже будто прозвучал приказ. Все почтительно поклонились и потянулись к дверям.

– А вы, падре, останьтесь, – произнес кардинал и жестом остановил монаха в доминиканской рясе, который присутствовал при аудиенции, стоя в глубине зала.

Монах вернулся на место. Кардинал внимательным взглядом проводил спину последнего посетителя, за которым закрылась дверь.

– Родриго, сын наш! – благодушно пожурил его Папа, погрозив пальцем в перстнях. – Подожди, по крайней мере, пока займешь этот трон и получишь ключи от него, прежде чем открывать и закрывать высочайшие аудиенции. Или ты хочешь, чтобы снова начали говорить, что в Риме Христос властвует, Сикст правит, а Борджа располагает?

Родриго Борджа, вице-секретарь папской канцелярии, снова преклонил колени, но тут же поднялся, словно коленопреклоненная позиция была для него неестественна. Он отличался массивной неуклюжестью, но в тяжелых чертах лица и в больших беспокойных руках сквозила недюжинная внутренняя сила.

– Простите мое вторжение, ваше святейшество. Но, возможно, известия, принесенные мной, заслуживают большего внимания, чем те повседневные мелочи, которыми заполняют ваши уши. По этому поводу я попросил падре Джемма, главу коллегии инквизиторов, задержаться.

– Известия касаются инквизиции? – встревожился Папа. – Мало нам распрей среди аристократов, воровских шаек, шныряющих по дорогам, мало того что Неаполитанское королевство угрожает нашим границам, а Флоренция и Романья бесстыдно отказываются подчиняться нашим приказам! Так теперь нам приходится еще и следить за дурными головами, одержимыми демонами? Здесь, в наших стенах? Я полагал, что после буллы «Domine repulisti» нашего предшественника Павла еретики и безумцы остались только среди германских братьев!

– Его святейшество Павел Второй проделал достойный труд. Он расстроил ряды распутников и язычников, свивших себе гнездо в тени гробницы святого Петра, как колония гнусных насекомых. Коварные нечестивцы объединились в секту, которая стала рассадником пороков! Они дали ход церемониям поклонения ложным богам, быть может стремясь вытеснить Господа из Его города! Не прошло и пятнадцати лет с тех пор, как заговорщики заплатили за свое высокомерие тюрьмой и позором. Но Павел Второй был слишком великодушен, сохранив им жизнь, в то время как они заслуживали виселицы! – возразил кардинал, стиснув кулаки.

Папа Сикст прервал его нетерпеливым жестом и заявил:

– Ты забываешь, Родриго, что миссия пастыря состоит в том, чтобы наставлять и прощать, а потом уже карать. Тогда дьявольское семя было всего лишь возбуждением ума, которое нечестивцы, начитавшись книг о древних традициях, восприняли всерьез, как детскую влюбленность. И среди них были некоторые наши сотрудники, аббревиаторы [32]32
  Аббревиаторами называли чиновников, которые вели список папских бреве (декретов) и вносили их краткое содержание в особую книгу.


[Закрыть]. Что же было делать Павлу? Убрать половину из них?

– Вы хотите сказать, что стоило простить их и снова вернуть на службу? Так и было сделано. Однако люди, призванные придать доступную форму голосу наместника Христа, превратили свои кабинеты в сборища интриганов и тайных противников испанского присутствия в Риме!

– Но с тех пор об этих идеях ничего не слышно. Или есть нечто такое, что ускользнуло от нашего внимания? Брат Джемма! Инквизиция обнаружила, что Зло снова плетет в городе свою паутину?

Бросив быстрый взгляд на кардинала, монах пожал плечами.

– Монсеньора Борджа тревожит возобновление оккультных заговоров. Оно весьма беспокоит и нас. Правда, мы не имеем доказательств, что наш народ близок к тому, чтобы впасть в моральные метания, которые в других частях Европы приводят к попыткам ублажить собственное безумие сговором с демонами. Но мы тоже замечаем, что некие мрачные искры тлеют под пеплом, напоминая скверно погашенный пожар. В город въезжают незнакомцы в одеждах пилигримов, происходят какие-то встречи, сборища в глубине наших святых церквей. И дворцы аристократов, под прикрытием богатства и привилегий их хозяев, превращаются в надежные убежища для тех, кого разыскивает инквизиция. Наблюдается также необъяснимый расцвет начертанного слова. Книги привозят в котомках путешественников и тиражируют с помощью какого-то дьявольского изобретения, которое все больше распространяется на севере. Ситуация выходит из-под контроля.

– Это все бабьи пересуды, брат! Дай нам факты! – раздраженно воскликнул Папа.

Монах снова посмотрел на Борджа.

– Ваше святейшество, факты, как редкие жемчужины в океане, разбросаны в мутной воде косвенных улик и предположений. Они окажутся у нас в руках только тогда, когда мы обнажим дно. Мы, как ловцы жемчуга, чтобы достать одну жемчужину, должны погружаться множество раз. Зато потом сокровище окупает все усилия.

– В общем, у вас нет ничего конкретного, – перебил его Папа.

– Пока нет, – вмешался кардинал. – Но мои люди вышли на охоту.

– На кого?

– Кажется, заработала шайка колдунов, последователей человека, который объявил, что владеет знанием, пришедшим издалека. Мы много раз брали ее след, но все время опаздывали. Похоже, они прячутся именно здесь. Конечно, смешение обычаев и обилие пилигримов не способствует нашему делу, тем более в праздник.

– Ты хочешь, чтобы мы наложили запрет на собственный город и охладили искреннюю веру добродетельных паломников? Это невозможно!

– Нет, я знаю, что сердце вашего святейшества занято спасением душ, живых или мертвых, оболом индульгенций. Эта сумма составляет немалую часть поступлений в нашу кассу, – лицемерно отозвался кардинал. – Я прошу не об этом. Вот если бы можно было не объявлять карнавала в этом году, то удалось бы избежать по крайней мере части ожидаемых возмущений.

– Не объявлять карнавала? – возразил Папа и протянул руку к документу, лежавшему на столе возле трона. – Только вчера мне принесли ежегодное прошение, подписанное сенаторами, чтобы я благословил празднества этого года. Как мы можем воспротивиться без того, чтобы не возмутить в народе протеста против действий, которых он не поймет? Люди расценят это как лишние притеснения!

– Я полагаю, вы правы, ваше святейшество, – вмешался монах. – Народу необходима десятидневная передышка от тягот существования. Если празднества запретить, пойдут разговоры, что на вас тоже подействовали проповеди тех, кто уже давно поднял вой о распущенности Святой Римской церкви. К примеру, Джироламо Савонаролы во Флоренции и прочих фанатиков, которые думают восславлять Бога, умерщвляя плоть, словно наше тело не есть храм духа.

На лицо Папы набежала тень.

– Я хорошо знаю вопли этих безумцев. И только одеяния, которые они носят, удерживают нашу руку от того, чтобы стукнуть их как следует по головам! Они обвиняют нас в том, что мы из алчности накапливаем запасы золота, и не желают видеть, как оно превращается в изысканные строения, прекрасные картины, в арки и фонтаны, достойные наших предков. Мы выписали из Венеции и Флоренции лучших мастеров, чтобы они своим искусством приумножили славу города, который Господь выбрал местом своего пребывания среди людей. Мы повелели собрать библиотеки, обучить музыкантов, воздвигнуть капеллу с фресками. На это и пойдет все золото. Капелла станет гордостью всего христианства! Даже простой люд воспримет глазами и ушами величие слова Господнего. Мы устали от всяческих наглых выходок!

– Но карнавал, ваше святейшество…

– Наша паства в нем нуждается. Мы желаем любви стада, а не собак, которые за ним присматривают.

Сикст IV в сердцах схватил перо и подписал прошение, которое все еще сжимал в руках.

– Немедленно отнесите нашу декреталию [33]33
  Декреталия – папский указ.


[Закрыть]в палату печатей, и пусть ее тотчас же скрепят печатью и распространят!

Он встал и подошел к окну, повернувшись спиной к присутствующим. Аудиенция была окончена.

На лестнице доминиканец боязливо приблизился к Родриго Борджа.

– Мне очень жаль, ваше высокопреосвященство, видимо, вы ждали моей поддержки, но обстоятельства…

Тот остановил его движением руки. На губах его заиграла тонкая улыбка.

– Не бойтесь, брат мой. Вы правильно поступили. Чтобы сбить кого-нибудь с выбранного пути, не обязательно его встряхивать. Зачастую достаточно замутить воду. На скудном и неясном фоне хорошо продуманный рисунок только ярче засияет.

У ворот Фламиния

Пико подъехал к воротам Фламиния, когда на внушительные стены города начали опускаться первые вечерние тени. Неспешной рысью он миновал толпу крестьян, в ожидании таможенного досмотра запрудивших пространство перед каменной аркой. Проворные руки солдат уже обшаривали корзины и вьюки, закрепленные на спинах осликов.

Не спешиваясь, он остановил коня у барьера, наклонился к одному из вооруженных стражников, только что получившему пошлину с какого-то купца.

– Мое имя граф Пико делла Мирандола. Я прибыл не в коммерческих целях, а чтобы посетить священные базилики и исполнить обет. Прошу проезда.

Стражник оглядел его с головы до ног.

– Граф? А почему ты едешь вместе с крестьянами?

Он критически покосился на испачканное платье Пико и принялся ощупывать коня. Потом, развязав котомки, бесцеремонно их обыскал и с недовольным видом уставился на юношу.

– Ну и?..

– Два последних года я провел в университете в Падуе. А теперь пришло время, когда мне надо укрепить дух, истощенный слабостями плоти. Я еду просить милости и прощения.

– Уж не знаю, что вы там вытворяете у себя в университетах, чтобы каяться в базиликах. Что-то много вас едет просить прощения в эти дни.

– Много? Ходят слухи, что готовится наступление на короля Неаполя. И я, очистив душу, готов предложить свою шпагу Папе.

– Вот не знал, что в Болонье обучают владеть оружием. Но святой Сикст всегда нуждается в лишнем клинке. Как очистишься, ступай в канцелярию. Войско вербуют там.

Увидев, что перед ним кандидат в однополчане, стражник подобрел. Быстро завязав котомки Пико, он хлопнул коня по холке.

Юноша подъехал ближе к воротам и вдруг увидел, как к тому самому солдату подошел другой, что-то шепнул ему на ухо и кивнул в его сторону. Тот тоже внимательно уставился на Джованни. Пико вдруг испугался, что его сейчас вернут, пришпорил коня и оставил стражу у себя за спиной.

За таможенным постом, между двух пригорков, располагалась просторная площадь. Более пологий из них выходил направо к Тибру, а тот, что слева, круто поднимался к верхушке холма Пинчо. Ветер донес до Пико волну звуков и запахов, среди которых сильнее других ощущался запах цветов, ладана и полуразложившейся плоти, какой обычно царит в криптах.

Он так хорошо запомнил схему, начерченную Маттео Корно, словно и сейчас видел ее перед собой. Оглядевшись, он попытался сориентироваться.

Слева возвышался портал какой-то маленькой церкви, прямо перед ним расстилалась мощеная дорога к Капитолийскому холму, видневшемуся вдали. За черепичными крышами убогих домишек, теснившихся напротив городских ворот, виднелись макушки новых роскошных зданий. Должно быть, это и есть виа Лата, которую папы переименовали в виа Корсо, та самая ведущая к центру города срединная ось, что обозначил тогда Маттео на песчаном чертеже. Когда-то по ее сторонам высились огромные храмы, от которых остались еще ряды колонн, торчащие перед вновь построенными домами или обрамленные стенами.

Пико направился прямо к Марсову полю. Чуть дальше виднелась ротонда Пантеона с прилегающими к ней зданиями, которые приспособили под пристанища для студентов и пилигримов. Выехав на площадку перед храмом, он увидел слева от себя дверь небольшого палаццо, зажатого между двумя соседними постройками. Сверху красовалась вывеска с грубо намалеванным бараном, а довершала картину выведенная той же небрежной рукой надпись: «Гостиница». За двумя арками рядом с входом виднелось множество стреноженных лошадей.

Пико спешился и обратился к мальчугану, чистившему скребницей одного из коней:

– Это конюшни «Овна»?

Паренек кивнул.

– Возьми моего жеребца и накорми. Аккуратнее с седлом. Я вернусь и проверю! – сказал Пико, отвязывая котомки и закидывая их за плечо.

Он миновал узкий коридор, за которым крутая каменная лестница вела на верхний этаж. На площадке его чуть не сбил с ног какой-то толстый коротышка. Его почти не было видно за свернутым матрасом, который он тащил.

– Чем могу служить, чужестранец? – спросил толстяк, прижимая ношу к животу на манер щита.

– Я ищу ночлег и чего-нибудь поесть.

– Вы пришли как раз вовремя. Только что освободилась одна из кроватей. Я собирался позвать братьев из ордена Святого Духа, чтобы они ее привели в порядок.

Пико заглянул в коридор, где валялось нечто, напоминавшее кучу грязного тряпья. Очертаниями оно походило на человека. Странная фигура была завернута в подобие простыни, выпачканной желтоватыми пятнами. Рука и часть головы, не закрытые тканью, слабо пошевелились. Раздался жалобный стон.

– Что с этим бедолагой?

– У него язвы, в основном вокруг пупка. Даже мои девчонки не хотят иметь с ним дела. К тому же он не платит за ночлег. Ему нужна другая помощь, не моя. Но не пугайтесь, я почищу постель, а его сосед – человек порядочный и спокойный. Он не станет тревожить вас ночью.

– Я ищу отдельную комнату.

Толстяк присвистнул и сбросил свою ношу, с сомнением оглядев юношу с головы до ног.

– Отдельную комнату? Не часто попадаются такие требовательные постояльцы. Мой «Овен» способен принять и князя, и бедняка, в зависимости от их возможностей. Хорошо ли вы обеспечены?

– Будьте спокойны. Я ломбардский студент, в Рим приехал, чтобы исполнить обет. Семья обеспечила меня достаточными средствами.

– Ломбардец? Ломбардцы – люди с деньгами, платят исправно, хоть и спесивые. Если хотите отдельную комнату, то я вам ее предоставлю. Дайте только время, чтобы все приготовить.

Он нагнулся поднять матрас, но тут на лестнице послышался топот, и появились трое монахов. Не говоря ни слова, хозяин гостиницы указал им на распростертое тело. Монахи, тоже молча, взяли больного за ноги и под мышки и потащили прочь. Пико вжался в стенку, чтобы грязная простыня не коснулась его. Человек, казалось, ожил и застонал громче, а его рука вытянулась, что-то ища рядом с собой, наверное другую ладонь, за которую можно было бы ухватиться. Но находила только пустоту. Монахи быстро спустились с лестницы, таща свой груз по дороге к смерти.

– Что бы я делал без этих милосердных братьев! – воскликнул довольный хозяин. – Пойдемте, я покажу, что у меня есть для вас.

Через несколько шагов коридор расширился, и они вошли в просторную комнату, освещенную широкими окнами. Все пространство в ней было занято подстилками, брошенными на козлы. Почти на всех постелях кто-нибудь спал. Некоторые постояльцы уже достали свои глиняные миски и завтракали, остальные еще не проснулись.

– Видите, мессер? Все вполне приличные люди, – не унимался хозяин, ведя Пико за собой.

Пройдя еще один короткий коридор за общей спальней, они оказались перед двумя дверями. Хозяин открыл одну из них и пригласил юношу войти.

За порогом его ожидала маленькая каморка со скудным ложем. У окна на полу стояли кувшин и тазик с водой, которая выглядела так, словно ею уже несколько раз пользовались.

– Королевские апартаменты! – удовлетворенно отрекомендовал комнату хозяин. – Как раз рядом с моей спальней. Здесь вы прекрасно устроитесь. Вы надолго хотите задержаться в Святом городе?

– Ровно столько, сколько понадобится, чтобы исполнить мой обет, – сухо отозвался Пико. – Я должен обойти сорок базилик.

– А, полный путь очищения! Похоже, вы хотите основательно наладить отношения со Всевышним. Дорогое удовольствие, учитывая траты на молитвы и пожертвования. Обычно паломники довольствуются четырьмя святыми и уезжают счастливые.

Что-то в тоне хозяина навело юношу на мысль, что он сильно вырос в его глазах. Толстяк бросил на подстилку чистое покрывало, стараясь не особенно ее шевелить.

– Немного предусмотрительности, и блохи не станут вас одолевать. Могу я угостить вас добрым ужином и кувшином вина?

Пико только теперь вспомнил, что не ел со вчерашнего дня. Голод навалился на него вместе с накопившейся усталостью. Он опустился на постель и кивнул.

– Я мигом, – подхватился хозяин. – Приготовлю в лучшем виде. Вам понравится.

Он направился к двери, но на пороге обернулся, словно его одолело сомнение, и внимательно посмотрел на Пико.

– Вы в теле и прекрасно сложены… Думаю, вы не отказались бы от дырочки, предусмотренной самой природой! – хохотнул он. – Или нет? Во всяком случае, дайте только знать…

Как только толстяк вышел, Пико схватил тазик и выплеснул содержимое в окно. В воде на миг отразилось его лицо. Оно было так грязно, что сливалось с темнотой, и только блеск в глазах придавал ему человеческий вид.

Он лежал, растянувшись и уставив глаза в низкий потолок, откуда временами доносился еле уловимый шум. Либо кто-то не желал, чтобы его услышали, и передвигался очень осторожно, либо под потолочным перекрытием возился выводок мышей.

С трудом верилось, что этот грязный угол служил местом встречи колдунов. Должно быть, заведение пришло в сильный упадок или бедолаги, которые валялись в коридоре, и были те самые легендарные личности, в существование которых верил даже такой мудрец, как Марсилио Фичино. А может, они устраивали спектакль с переодеваниями, чтобы скрыть от посторонних глаз собственное коварство?

Тут кто-то постучал в дверь и открыл ее, не дожидаясь ответа. На пороге стояла молодая женщина. Густо набеленное лицо светилось в темноте, как у призрака. В руках у нее была миска и каравай хлеба. За ней шла совсем юная девушка.

Она остановилась у порога, а старшая вошла в комнату и шагнула к кровати.

– Я принесла вам ужин, мессер.

Пико сел на постели и взял суп и хлеб. Увидев, что девушка не уходит, он решил, что она ждет платы за ужин, и потянулся к кошельку, но тут почувствовал ее руку у себя на бедре.

Лицо ее озарила зазывная улыбка, под слоем белил смотревшаяся как гротескная гримаса.

– Я устал, девочка. В другой раз, – помотал головой Пико.

Но она, видимо, привыкла к отказам, а потому, не сдаваясь, продолжала его ласкать, и рука ее медленно, но решительно продвинулась уже до самого паха. Ее товарка тоже вошла в комнату. Она была совсем еще девочка, и ее нежное личико вполне могло бы послужить моделью для головки ангела в какой-нибудь алтарной нише. На худеньком тельце странно выпирал живот, поднимая платье почти до колен.

– Мы с сестрой мастерицы, – сказала старшая, не отрываясь от своего занятия. – Вы не пожалеете. За скудо мы сделаем все, что только захотите.

Пико еще решительнее замотал головой.

– Дайте поесть спокойно. Я устал.

Вторая тоже подошла и принялась его ласкать, приоткрыв губы в улыбке. Ей, наверное, казалось, что улыбка неотразимо соблазнительна, на самом же деле она только еще больше выдавала совсем юный возраст девушки. Вдруг она закусила губу, застонала и поднесла руку к животу.

Юноша содрогнулся и отодвинулся к самой стенке. Девчушка была беременна. Видимо, старшая поняла, что он догадался, и сердито встряхнула сестру:

– Молчи, дура! А вы, синьор, не обращайте внимания на ее положение. Эта дурочка беременна, но будьте уверены, от этого она ничуть не стала хуже, чем раньше. Попробуйте, синьор, прежде чем она пойдет освобождаться… Говорят, у той, что в ожидании, плоть слаще меда…

– Ты что такое несешь? Она что, рожать собралась?

Пико был окончательно выбит из колеи.

– Нет, синьор! Не пугайтесь, время еще не подошло!

Он уже собрался позвать трактирщика, чтобы тот избавил его от девчонок, но у него зародилось подозрение, что тот сам их подослал. Если вдобавок не был их отцом. Ему в голову запало вскользь сказанное слово. Освобождаться… Он прекрасно знал, что оно означает. Его часто шептали солдаты в замке Мирандола, когда какая-нибудь из женщин, сопровождавших войско, беременела. Некоторые шли «освобождаться» под нож хирурга, иные в ярости пытались сами «вытравить» нежеланное дитя. И почти все умирали в страшных мучениях, при полном равнодушии окружающих.

А были и такие, что исчезали из поля зрения, а через несколько дней, измученные и бескровные, возвращались. Живые. Люди говорили, что они доверялись ведьме. В каждой деревне имелась женщина, знавшая тайны тел и трав. Она готовила загадочное зелье, способное вызвать бурную и смертельно опасную реакцию организма, но изгоняющее плод. Никто не знал, что это за зелье. Каждая знахарка ревностно оберегала свои рецепты. Ходили слухи, что они пользовались составами трав, перенятыми у лесных колдунов, или следовали древнему знанию, следы которого терялись в глубине веков.

Пико внимательно оглядел бедняжку. Может, она станет посредником между ним и таинственным миром колдунов?

– К кому ты собираешься повести сестру? Кто должен ее освободить? Я хочу это знать, – решительно произнес он.

Старшая сестра прекратила ласку и в испуге отпрянула, быстрым взглядом приказав младшей молчать. Потом повернулась к Пико.

– Ни к кому. Дети – дар Божий, – смущенно пробормотала она.

А Джованни вдруг осенило.

– Ты ведь знаешь какую-то ведьму, верно? – прошептал он.

Сама судьба владела им сейчас, вложив в его руки живой ключ от двери, за которой прячутся тени. О них говорил Марсилио.

Сестры отчаянно замотали головами.

– Ведьму? Нет, клянусь вам, синьор… – закричала младшая, часто крестясь.

Обе были очень напуганы. Они бросились к двери, но Пико быстрым прыжком успел преградить им дорогу. Зажатые в угол, они дрожали, как пойманные в капкан лисицы. Младшая снова начала стонать от боли, и обе повалились на землю, моля о пощаде.

– Не знаем мы никакой ведьмы, не знаем! – завывали они, хватая юношу за ноги.

Пико наклонился к бедным, дрожащим от страха девчонкам и погладил их по головам, приговаривая что-то ласковое и утешительное. Те понемногу успокоились, и поток слез, превративший набеленное лицо старшей в уродливую маску, иссяк.

Шепча слова утешения, Пико вытащил из кошелька серебряную монету и протянул ее старшей. Та, жадно сверкнув глазами, схватила ее и быстро спрятала под одеждой.

– Я не позову инквизиторов. Мне надо увидеться с ведьмой.

– И вы, синьор?.. – спросила младшая, и на ее лице появилась заговорщическая улыбка. – У вас тоже нужда?

– Нет. Мне известно, что здесь есть место, где собираются служители темных божеств. Ваша ведьма, скорее всего, знает это место.

– А вы… один из них? – прошептала девочка, а старшая сестра вздрогнула. – Вы пойдете на шабаш?

– Я хочу видеть ведьму, – нетерпеливо повторил юноша. – Мне надо.

Девушка пыталась слабо возражать, но под его напором сдалась.

– Ладно, будь по-вашему. Старуха скрывается, найти ее нелегко. Днем она ходит по окрестностям города и собирает свои травы. Но, если хотите, нынче ночью можете с ней встретиться.

– Буду ждать тебя, – сказал Пико, вытаскивая из кошелька вторую монету.

Девушка протянула руку, но он быстро сжал ладонь.

– Потом. Когда сведешь меня с ведьмой.