Текст книги "Закон тени"
Автор книги: Джулио Леони
Жанр:
Исторические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
Капелла Веспуччи
Увидев, что все трое снова направились к выходу, стражники вскочили, чтобы их сопровождать, но Лоренцо властным жестом их остановил. Ошеломленные офицеры так и застыли на месте. Троица углубилась в лабиринт улиц, ведущих сквозь жилые кварталы к церкви Всех Святых. Во всем районе, включая монастырь Смиренных, прилегающий к нему, царила полная тишина.
Массивная, как крепость, каменная церковь чуть поблескивала в лунном свете. Пико указал на боковую дверь, вероятно не такую крепкую, как центральные ворота. Потом нажал на нее плечом, проверяя на прочность, резким движением сорвал внутреннюю задвижку и махнул рукой остальным, приглашая войти.
В нефе горела только пара толстых восковых свечей, стоявших на большом алтаре, но лунного сияния, проникавшего сквозь просторные окна, хватало, чтобы ориентироваться.
Лоренцо быстро привел их к капелле Веспуччи. Пико взял две свечи с малого алтаря, зажег их от тех, что горели на большом, и установил снизу, у погребальной плиты, вмурованной в стену капеллы. Неверные огоньки заплясали в темноте, освещая выбитую на ней надгробную надпись.
– Она здесь, внутри, – прошептал Лоренцо.
Он вытащил из ножен шпагу, чтобы клинком отогнуть бронзовые задвижки в виде виноградных кистей, державшие плиту, но тут же отвел ее, потому что его пальцы легко вытащили металлический крючок.
Гроздь без особого усилия вышла из стены. Он проделал ту же операцию с другими задвижками, и вскоре они ровным рядком выстроились на земле.
– Что это значит? – спросил Великолепный.
– Похоже, нас кто-то опередил, – ответил Пико, просунув клинок в щель между мраморной плитой и стеной и чуть нажав на него, как на рычаг.
Плита легко подалась вперед, и из-под нее вылетело облачко пыли.
– Осторожно, надо постараться не уронить ее на пол.
С помощью остальных Пико взялся за угол плиты и, продолжая легкими движениями ее раскачивать, начал вытаскивать из стены. Затем в шесть рук они сдвинули плиту вбок и опустили к подножию гробницы.
В глубине ниши смутно виднелись какие-то предметы, разбросанные в полном беспорядке. Пико просунул туда руку со свечой.
Жуткие приметы смерти оживали перед его глазами. Черепа с пустыми глазницами, сплетенные кости рук, словно мертвые застыли в последнем объятии. И все покрывала густая, жирная, как копоть, пыль, полностью скрывавшая под собой некоторые предметы.
Пико обернулся к Лоренцо, изумленно взиравшему на открывшуюся его глазам картину. Создавалось впечатление, что мертвые уже сдвинулись с места, предчувствуя звуки трубы архангела, сзывающие на Страшный суд. Джованни пошевелил кости кончиком шпаги, проверяя, не отыщется ли под слоем праха медальон, но ничего не увидел.
– Ни одна из этих костей, видимо, не может принадлежать телу женщины, скончавшейся несколько лет тому назад. Не может быть, чтобы за такой короткий срок Симонетта превратилась в прах!
Лоренцо тоже шагнул к нише, принялся в каком-то лихорадочном порыве рыться в останках голыми руками и сразу отпрянул:
– Ничего. Симонетта вышла из гробницы. Гляди! Никаких следов медальона. Тот, что ты нашел, был здесь!
– Это невозможно, синьор. Должно быть какое-то другое объяснение. Может, семья эксгумировала тело, чтобы перенести его в другое место?
Лоренцо решительно помотал головой.
– Нет, без моего ведома в этом городе никто бы на такое не отважился. Это не родня. Она сама! Говорю тебе, Симонетта воскресла из мертвых!
Он принялся нервно заламывать руки, то и дело поглядывая в сторону Фичино.
– А ты что об этом думаешь, Марсилио? Может такое быть? Ты медик и хорошо знаешь тайны жизни.
Философ пожал плечами:
– Моя наука врачует тела, это верно. Я знаю, насколько могущественна естественная магия, подкрепленная точными сведениями о влиянии звезд на наше здоровье. Я владею искусством талисманов и заклинаний, ибо у Господа острый слух и случается, что Он откликается на наши мольбы. Но воскреснуть из мертвых?.. Разве что кто-то завладел ритуалом Орфея и смог осуществить невероятное. Могущество магии велико.
– А ты, Джованни, в это веришь?
– Нет, – ответил юноша, твердо выдерживая полный тоски и тревоги взгляд Великолепного. – Я верю в учение Лукреция. Конечно, однажды, по окончании большого космического года, все вернется на круги своя. Так учит нас мудрость древних. Но прежде чем атомы нашего тела снова составят ту же форму, пройдет время, которое невозможно измерить. Ни одно человеческое поколение не сможет увидеть самих себя, возрожденных из праха.
– Но Христос вызвал Лазаря из небытия! Или ты и в Писание не веришь? – вмешался Марсилио.
– Да. Так там написано, – ответил юноша, и возмущенный философ отвел глаза.
Пико собирался что-то еще возразить, но посмотрел на Великолепного и ничего не сказал. Лоренцо молчал. Глубокие морщины в углах его рта походили на раны. Он сразу состарился на целые годы. Неверными шагами отошел он в сторону. Марсилио вдвоем с юношей с трудом приподняли плиту и принялись устанавливать ее на место. Увидев, как задыхается старый философ, Лоренцо опомнился, отстранил старика и решительно занял его место. Но когда Пико начал снова запечатывать гробницу бронзовыми виноградными гроздьями, Лоренцо побледнел так, словно крючки креплений впивались ему в тело.
Марсилио, видимо, тоже это заметил и положил руку ему на плечо.
– Пойдем отсюда. Не думай больше о Симонетте, забудь. Орфею тоже удалось вернуть свою возлюбленную только на несколько мгновений. Если в той книге и записан ритуал, все равно: на что тебе явление Симонетты всего на час? Лучше используй остаток ночи для отдыха. Допустим, дверь в загробный мир существует. И если она приоткрылась, чтобы кого-то выпустить, то теперь захлопнулась навсегда.
Во дворе церкви Лоренцо снял с плеча руку друга.
– Иди и ты отдохни, Марсилио. Может, завтра мы вспомним эту ночь как сон, один из мигов безумия, которыми Господь напоминает нам о нашей недолговечности. Ступай, а Джованни останется со мной. Сейчас мне очень нужны его молодые силы.
Пико проводил Великолепного до самого палаццо. Тот был в полном изнеможении, и по дороге его приходилось поддерживать. Но как только они взошли на крыльцо, Лоренцо властным кивком головы приказал юноше следовать за собой.
Они вернулись в кабинет, который после ухода Марсилио показался Джованни еще меньше и уютнее.
Лоренцо снова подошел к портрету, потом обернулся и, подняв руку против пламени свечи, взглянул на юношу покрасневшими от напряжения глазами. Пико решил, что он загораживает глаза от света, но быстро понял, что Великолепный разглядывает пальцы, просвечивающие красным, словно желая проникнуть внутрь собственной плоти.
– Вот что скрыто за непрочным покровом кожи. Скелет, кости, которые ненамного прочнее гипса. И это все, что от нас останется через несколько лет, а потом и кости рассыплются в прах. Исчезнут все следы красоты и силы. Пустыня из праха и пепла – вот что осталось от предшествовавших нам поколений. Разыщи мне эту книгу, Джованни. Если кому-то удалось хоть на миг оживить Симонетту, то я тоже смогу.
– Разыскать? – отозвался Пико. – Но для этого надо ехать в Рим…
– В Рим? Зачем?
– Ну, подумайте. Все указывает на Вечный город как на главное действующее лицо этой истории. Он в какой-то мере связан и с событиями, и с преступлениями, которые за ней тянутся. В Риме кончил свои дни Альберти, и если существует копия книги, то, скорее всего, она находится в его бумагах. Тот самый еврей, что применил заклинание, тоже жил в Риме. Резчик Фульдженте приехал из Рима, да и его убийцы наверняка тоже. Скорее всего, они же прикончили и печатника.
– Значит, отправляйся в Рим и найди книгу! Если бы я мог, то поехал бы сам. Но я отвечаю за свой город и не могу оставить его в такое время.
– Но почему для вас это так важно? Неужели все из-за женщины? – изумленно пробормотал Пико.
Лоренцо закрыл руками глаза.
– Не просто из-за женщины… из-за нее.Только Симонетта могла бы освободить меня от свирепости, которая у меня в крови. Той самой чистотой, что Боттичелли ищет в своих фигурах, а Марсилио – в сочинениях Платона. Я нашел бы эту чистоту в ее объятиях! Моя власть родилась на крови моего брата, взросла на крови его убийц и вскормлена кровью моих врагов. Тень смерти с самого первого дня идет за мной по пятам и развлекается тем, что убивает всякого, кто принесет мне хоть малую частицу света. Боттичелли велел похоронить себя рядом с ней, а я, Джованни? Где будут покоиться мои кости, если я дважды видел ее и дважды утратил?
Пико был потрясен, но взял себя в руки. В словах властителя Флоренции он услышал доказательство большой дружбы и доверия. На них нельзя было отвечать обычной придворной лестью.
– Нет никакой женщины, сер Лоренцо, – ответил он, и в его голосе зазвучала печаль. – Да если бы и была, то она уже не та, за кого цепляется ваша память. Допустим, чары действительно существовали и действовало дьявольское заклинание Орфея. Но кого вы могли бы вызвать к жизни? Та форма, что околдовала вас, разрушена временем и рассыпалась в прах. Если она вернется, то будет всего лишь образом, как летящая птица, отраженная в воде. Что вы собираетесь заключить в объятия? Ваше воспоминание или, еще того хуже, пустую оболочку, оживленную демонами?
Лоренцо опустил голову, и губы его сжались в горькую складку.
– А вдруг это все-таки возможно? Хоть на миг увидеть ее еще раз!
– Кто бы ни была эта женщина, не забывайте, что она несет с собой смерть. Двое мужчин уже замолчали навеки.
– Может, ты и прав. Но все равно делай так, как я решил. Если существует хоть один способ…
Пико кивнул в знак согласия. На лицо Великолепного снова вернулась жесткая маска, и оно сразу стало выглядеть в точности как на бюстах. Он встал, подошел к стоявшему в углу секретеру и достал несколько листков, скрепленных красными печатями, и небольшой кожаный мешочек.
– Здесь верительные грамоты для агента моей семьи в Риме. Предъяви их, и любой из моих людей поступит в твое распоряжение. А это – на все расходы, которые могут тебе понадобиться.
Лоренцо встряхнул мешочек, и в нем звякнули монеты.
– Сто флоринов, сто кусочков золота, которые лучше любого кузнеца откроют перед тобой все двери. Возвращайся с ответом, и получишь столько же. Я дам тебе все, что только пожелаешь.
– У меня уже есть то, что я желаю, – ваша дружба, – ответил юноша.
На рассвете, с багажом, который влез в две седельные сумки, Пико выехал из Флоренции и направился по виа Франчиджена. Он двигался быстро, благодаря своему малому весу и резвому ходу роскошного вороного коня из конюшен Великолепного.
Чуткий жеребец словно понимал важность миссии. Он ровно цокал копытами по камням старой римской дороги, без труда обгоняя медленно ползущие торговые караваны и группы паломников, что тянулись длинными вереницами из долины реки Эльзы.
Остановившись только раз возле ручья, чтобы напоить коня, с первыми закатными тенями Пико уже миновал ворота Сиены, успев как раз до того времени, как их закроют на ночь.
Причиной спешки была не забота о ночлеге, а желание скорее добраться до так называемого Дома учености [28]28
Casa della Sapienza – в буквальном переводе «Дом учености», но словом «Sapienza» в Италии во времена Лоренцо Великолепного называли сам университет. Эти слова точнее всего было бы перевести как «студенческое общежитие».
[Закрыть], выстроенного городским советом для размещения иностранных студентов, приезжавших на лекции основного курса.
По дороге Джованни все время думал о том, что сказал Лоренцо об утраченном ритуале и о медике, который его совершил. Медицинский факультет Сиены был одним из самых старых и знаменитых и привлекал студентов со всей Италии. Кое-кого среди них Пико хорошо знал. И этот кое-кто мог оказаться полезным.
Джованни завел коня в стойло и попросил проводить себя в общежитие, которое возвышалось совсем рядом с университетом. В этот час в здании было полно студентов, возвратившихся на ночь. Пико поднялся по лестнице и вошел в спальню второго этажа. В просторной комнате, почти полностью занятой постелями, то здесь, то там виднелись группы юношей. Они пили вино, играли в карты или в кости, распевали, аккомпанируя себе на лютне, перекидывались шутками.
«Эта спальня ничем не отличается от таких же комнат в Болонье или в Падуе», – решил про себя Пико.
Никто не обращал на него внимания, и он принялся разглядывать лица студентов, пока не узнал того, кого искал. Подкравшись к парню сзади, схватил его за плечи и, смеясь, повалил на койку.
– Маттео! Маттео Корно! Мы с тобой больше года не виделись! – крикнул Пико.
После секундного замешательства тот узнал приятеля и тоже обнял.
– Джованни! Да ты вырос и похорошел! Почти как я! Как тебя занесло в Сиену? Ты тоже поцапался с академическим советом Падуе?
– Нет, я закончил учебу.
– И чем занимался? – с насмешливым видом спросил Маттео.
– Мне хватило, чтобы понять, что Аристотель ошибался, да и остальные тоже неправы. В конце концов я стал поклонником Лукреция. Мы материя, мыслящий прах.
При этих словах Корно расхохотался, похлопав гостя по колену.
– Я вижу, тебя тоже, как и многих из нас, книги скорее запутали, чем просветили. Только не вздумай об этом болтать!
– Будь спокоен! Только с друзьями и с теми, кто поймет, – подмигнул Пико. – Для остальных я приверженец Аристотеля, выпускник in utroque jure [29]29
In utroque jure – то есть обоих прав, гражданского и церковного.
[Закрыть].
– Ну, тогда милости просим в блестящий орден Мадонны Отчаяния! – хмыкнул Маттео и широким жестом обвел всех студентов.
– В идеях Лукреция нет никакого отчаяния! Напротив, просветленное ожидание конца. И никакой бесполезной поддержки со стороны существ высшего порядка, которых просто нет. В этой конечности и кроется превосходство человека: он находит достоинство в ограничениях, – горделиво ответил Пико. – Надо идти навстречу своей судьбе и сделать ее великой, ибо все вернется по окончании космического года. Высоты, которых нам удастся достичь, прославят в веках наше измерение!
– А ты все тот же умник! – насмешничал Корно, пихнув приятеля кулаком. – Терпеть тебя не мог в Падуе, и теперь ты снова путаешься под ногами со своими тирадами. Кой черт тебя сюда принес? Неужто прекрасная кухня этого царского заведения?
– Нет, друг мой, я еду в Рим.
– В Рим? В логово Папы? Что ты забыл в этом городе, где только статуям можно сказать правду? Ты не знаешь, что тебя там ждет!
– Я еду не учиться. Я еду на поиски одной потерянной вещи.
– Джованни, в этом мире все рано или поздно теряется. Что же ты собираешься найти?
– То, что, возможно, известно тебе. За этим я к тебе и приехал, – внезапно посерьезнев, ответил Пико. – Я знаю, почему тебе пришлось бежать из Падуи.
Маттео побледнел.
– Конечно, прекрасно знаешь. Из-за ослиной головы, которую я засунул в постель ректора… – пробормотал он.
Пико покачал головой.
– Это нам так сказали. Если бы все так и обстояло, то совет доцентов простил бы одного из самых блестящих студентов факультета.
– Самых блестящих… после Джованни Пико. Но так и было на самом деле…
Пико снова покачал головой, пристально глядя в глаза Маттео.
– Я познакомился с твоим профессором Джероламо Спада еще до того, как его сожгли на костре. Я присутствовал на одной его лекции по анатомии. Интересно было открыть, как действует наш организм, увидеть, с каким бесконечным числом вариантов складывается мельчайшая атомная пыль, чтобы дать жизнь нашим внутренним органам. Но я говорю о тех лекциях, которые Спада читал днем, а не о тех, что по ночам тайком проходили в его комнатах. Туда приглашались лишь немногие избранные ученики, а может, и вовсе один – ты.
Лицо Маттео Корно обрело землисто-серый оттенок. Он быстро обежал глазами комнату, чтобы удостовериться, не услышал ли кто эти слова, но на них не обращали никакого внимания.
– Здесь никто ничего об этом не знает, – прошептал он умоляюще.
– И не узнает, даю слово, – торжественно произнес Пико. – Но я не за этим сюда приехал. Говорили, что Спада записал свои тайные знания в книгу. Что за книга?
– Я… не знаю. Этого он мне не доверил. У него были какие-то бумаги, но я никогда их не видел, клянусь! – забормотал Корно, и на его глаза набежала тень.
Похоже было, что он не обманывает.
Пико подошел к приятелю совсем близко и прошептал, почти касаясь губами его уха:
– Скажи мне только одно: у вас получилось? Хоть однажды?
Корно поколебался, потом ответил:
– Никогда. Ни одно тело, над которым Джероламо Спада практиковал свои заклинания, не подало признаков жизни. Но он был уверен, что рано или поздно сможет соперничать со своим учителем.
– С учителем? С кем? Джероламо Спада, если не ошибаюсь, родом из Рима. И ты начинал учебу в этом городе. О ком идет речь?
– Об одном римском еврее, Менахеме Галеви. Спада говорил, что это один из ученейших людей нашего века. Он настолько углубился в мудрость своего древнего племени, что задумал бросить вызов Богу. Кончилось тем, что синедрион его отлучил и отобрал мантию раввина. Он стал изгоем для своих.
– Еврей… отлученный, – прошептал Пико в задумчивости.
Те же слова он слышал от Лоренцо.
– Что ж, похоже, Рим полон колдунами, и это под самым носом у инквизиции?
Корно рассмеялся. Реплика Пико сняла напряжение, и к парню вернулось прежнее ехидство, которым он славился в Парме.
– Идиоты! Да они дерьма не различат, даже его отведав! Возводят церкви и курят фимиам, а сами не подозревают, что под их ногами давно разверзлись двери ада!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Там, где когда-то возвышалось святилище Изиды, есть камень. Его положили на этом месте еще во времена семи римских царей. Lapis Manilia камень Манилия, закрывает вход в царство мертвых. Рядом с ним назначают свои встречи колдуны. Джероламо Спада говорил, что именно там познал все свои тайны.
– Ты тоже веришь, что существует вход в загробный мир? И где же он находится? – вкрадчиво допытывался Пико.
Маттео кивнул.
– Я тебе уже сказал. В центре города, рядом с огромным круглым храмом всех богов.
– И что мне надо сделать, чтобы найти тех служителей тайных культов, о которых ты говоришь?
– В той части города есть гостиница «Овен». Там часто видели Спаду, когда он еще жил в Риме и общался с Менахемом. Говорили, что там и встречались многие из них, пока при Папе Павле Втором по Риму не прокатилась волна арестов. Но говорили также, что некоторым удалось сбежать. Иди туда и смотри в оба. Может, они все еще прячутся в тех местах. Если еврей Менахем жив, найди способ с ним встретиться. Это неподалеку от монастыря Сант-Иво, рядом с Пантеоном. Смотри, вот это стены Аурелиано, – объяснял он, проводя носком башмака линию по пыльному полу. Потом, нагнувшись, принялся пальцем обозначать главные улицы, изгиб Тибра, расположение холмов и основных памятников. – Поезжай вот по этой улице. Она ведет прямо от ворот, через которые въедешь в город. А теперь хватит об этом. Я давно выбросил все из головы, – отрезал студент, скривившись, и, пошарив под кроватью, вытащил оттуда фьяску.
– Тут у меня есть дух, который ни в чем не уступит демонам Джероламо Спады.
Пико отпил большой глоток. Крепкое и терпкое вино сразу согрело горло и растеклось приятным теплом по усталому с дороги телу. Прежде чем отдать фьяску Маттео, Пико глотнул еще.
– Поздравляю, приятель, – улыбнулся Корно и тоже прильнул к фьяске. – Ты не забыл хороших падуанских привычек! А тот знаменитый фокус тебе еще удается?
– Гораздо лучше, когда помогает вино, – отозвался Пико, снова отобрав фьяску и припав к ней губами.
Глаза его заблестели, и он вызывающе взглянул на приятеля.
– Давай!
Маттео Корно прикрыл глаза, словно пытаясь вглядеться в какую-то неясную точку.
– «Чистилище», песнь тринадцатая, от двадцать второго стиха!
Пико глотнул еще и начал декламировать:
– «То, что как милю исчисляют тут, / Мы там прошли, не исчисляя дали, / Настолько воля ускоряла труд».
И прежде чем Маттео успел изумиться, принялся читать задом наперед, возвращаясь на несколько терцин назад.
Корно слушал, восхищенно мотая головой.
– Невероятно! Как тебе это удается?
– Сам не знаю. Я еще в детстве обнаружил у себя такую способность. Это умение в какой-то мере связано с тем, как сложились атомы, формируя мой мозг. Наверное, они были мягче воска, иначе образы и слова не отпечатывались бы у меня в памяти с такой четкостью.
– Ох, мне бы так! – воскликнул студент, утешаясь очередным глотком вина.
– А на что тебе? Лучшая подруга человека не Мнемозина, а Лета [30]30
Мнемозина в древнеримской мифологии – богиня памяти, Лета – река забвения.
[Закрыть]. Долгая память – многие знания, а многие знания – многие печали.
Корно иронически взглянул на него, вытряхнув из фьяски последние капли.
– Ты нынче не в духе. Но у меня есть одно средство. В Падуе оно мигом излечивало тебя от меланхолии! Пошли, есть тут одна девушка, подружка студентов. Она живет неподалеку, я тебя познакомлю.
