Текст книги "Потерянный принц (ЛП)"

Автор книги: Джули Кагава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава 2
Полукровка

Я сидел в кабинете директора, развалившись на стуле и сложив руки на груди в ожидании, когда мужчина за столом обратит на нас внимание. Написанные золотом слова на табличке из красного дерева гласили: Директор Ричард С. Хилл, и этот самый Ричард С. Хилл удостоил нас лишь одним коротким взглядом. Он сидел, хмуро уставившись в монитор – маленький лысый мужик с носом, похожим на клюв, и тонкими как ниточка бровями. Поджав губы, он внимательно смотрел в экран компьютера, заставляя нас ждать.

Через минуту или две, сидящий на соседнем со мной стуле качок громко и нетерпеливо вздохнул.

– Так это, я вам еще нужен или нет? – спросил он, наклонившись вперед, словно приготовившись встать. – Я ведь могу идти, да?

– Кингстон, – произнес директор, наконец-то подняв на нас глаза. Он снова нахмурился, глядя на Брайана. – В эти выходные тебе предстоит важная игра, разве нет? Да, ты можешь идти. Только не создавай больше проблем. Я ничего не хочу слышать о драках в коридорах, ты меня понял?

– Конечно, мистер Хилл. – Брайан встал, победно ухмыльнувшись, и с важным видом вышел из кабинета.

Оу, сама справедливость. Здоровяк распустил руки первым, но мы же не хотим рисковать предстоящей игрой и шансом выиграть в ней? Я ждал, когда директор обратит внимание на меня, но он вернулся к прочтению, чего бы там ни было на мониторе. Откинувшись на спинку стула и скрестив ноги, я с тоской уставился на дверь. Комнатушку наполняло тиканье часов. Проходившие мимо двери ученики останавливались потаращиться на меня через стекло.

– А вы тот еще экземпляр, мистер Чейз, – наконец сказал Хилл, не глядя на меня.

Я едва удержался от гримасы.

– Драки, прогулы, скрытое ношение оружия, поджог. – Он отодвинулся на стуле и впился в меня жестким взглядом черных глаз. – Хотите что-нибудь добавить? Например, нападки на звезду школы – квотербека в первый же день? Отец мистера Кингстона – член школьного совета, если вы этого еще не знали.

– Драку начал не я, – тихо ответил я. – Он первый начал махать кулаками.

– Да? А вы что же, просто занимались своими делами? – бледные губы директора изогнулись в легкой усмешке. – И он ни с того ни с сего вас ударил?

Я выдержал его взгляд.

– Он со своим футбольным дружком собирался засунуть одного парнишку головой в унитаз. Я вмешался. Качок не оценил того, что я сорвал их веселье, поэтому попытался расквасить мне лицо. – Я пожал плечами. – Сожалею, но мне мое лицо нравится таким, какое оно есть.

– Своим поведением вы оказывается себе дурную услугу, мистер Чейз, – сказал Хилл, сведя брови. – Вы должны были позвать разобраться с этим учителя. Ваше положение и так достаточно шатко. – Он положил свои бледные, паукообразные руки на стол и наклонился вперед. – Но я буду следить за вами, мистер Чейз. Переступите черту, и я уже не буду столь снисходителен. Вы поняли меня?

– Да мне без разницы, – пожал я плечами.

Он сверкнул на меня глазами.

– Думаете, вы такой особенный, мистер Чейз? – теперь в его голосе звучали нотки презрения. – Думаете, вы первый «трудный подросток» в этом кабинете? Я уже видел таких, как вы, и все они закончили одинаково – или попали в тюрьму, или живут на улице, или лежат мертвыми в какой-нибудь сточной канаве. Если вы хотите закончить так же, то, пожалуйста, идите дальше той же дорожкой. Вылетите из школы. Найдите себе работу, которая сведет вас в могилу. Но не тратьте наше время, пытаясь нам что-либо разъяснить. И не тяните за собой других. – Он кивнул на дверь. – А теперь убирайтесь из моего кабинета. И сделайте так, чтобы я вас больше не видел.

Кипя от злости, я поднялся и вышел за дверь.

Коридоры были пусты, все вернулись к своим урокам, погрузившись в послеобеденное безразличное оцепенение и подсчитывая минуты до последнего звонка. Несколько минут я подумываю о том, чтобы уйти домой, забив на неудачные попытки начать все сначала в новой школе и приняв тот факт, что я никогда не смогу стать нормальным и влиться в школьную жизнь. Никто и никогда не даст мне такого шанса.

Но я не могу идти домой, потому что там мама. Она ничего не скажет, но опять посмотрит на меня тем самым грустным, виноватым и разочарованным взглядом, потому что слишком сильно хочет, чтобы я добился желаемого, чтобы стал таким, как все. Она надеется, что на этот раз все получится. Если я приду домой рано, неважно по какой причине, мама скажет мне, что завтра я могу предпринять новые попытки, а потом, скорее всего, запрется в своей комнате и всплакнет.

Мне будет трудно вынести это. Труднее, чем выслушать нотации отца, если он узнает о том, что я прогулял уроки. К тому же в последнее время его излюбленным наказанием для меня стал запрет выходить из дома, так что я не хочу рисковать.

Всего лишь пара часов, – сказал я себе, неохотно направляясь на урок тригонометрии – офигеть, какая радость! – который был уже в самом разгаре. Вот почему, интересно, в расписании математика всегда идет сразу после обеда, когда всем хочется спать? Ничего, ты можешь пережить пару часов. В конце концов, что такого еще может случиться?

Все, что угодно – должен был бы я понимать, но, увы.

Повернув за угол, я затылком почувствовал колючий холод, который всегда давал мне знать, что за мной наблюдают. В нормальном состоянии я бы проигнорировал его, но сейчас я был зол и менее собран, чем обычно. Я резко развернулся.

В конце коридора рядом с входом в туалет, стоял, глядя на меня, полукровка. Его оранжевые глаза горели, а кончики пушистых ушей подрагивали, наклоняясь вперед.

За его спиной что-то парило, что-то маленькое и человекоподобное, с гудящими стрекозиными крыльями и темно-зеленой кожей. Оно моргало, уставившись на меня огромными черными глазами, обнажив зубы в усмешке, затем вдруг взметнулось вверх, устремляясь к потолку.

Я неосознанно проводил его взглядом. Пикси пораженно моргнула, и я осознал свой промах.

Взбешённый, я опустил взгляд, но было уже слишком поздно. Черт. Дурацкая, идиотская ошибка, Итан. Полукровка, разинув рот, расширившимися глазами смотрел то на меня, то на пикси. Он понял. Он понял, что я Их вижу.

И теперь Они тоже это знали.

* * *

Я пошел на урок, тем самым, избегнув разговора с полукровкой. Как только прозвонил последний звонок, я подхватил рюкзак и, пригнув голову, поспешил к двери, чтобы быстрее сбежать.

К несчастью, он пошел за мной на стоянку.

– Эй, – позвал он, пересекая следом за мной парковку. Я проигнорировал его, продолжая идти вперед, глядя прямо перед собой. Он упорно семенил за мной. – Слушай, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сделал. Спасибо, что вмешался, теперь я твой должник. – Он замолчал, словно ожидая, что я что-то скажу. Когда я ничего не ответил, он добавил: – Я Тодд.

– Мне пофиг, – пробормотал я.

Он нахмурился, озадаченный моей реакцией, я же сохранял на лице безразличное и неприветливое выражение. То, что я спас тебя откачка и его приятеля-тупицы, не значит, что мы теперь друзья. Я видел твоего мелкого дружка. Ты играешь с огнем, и я не хочу иметь к этому никакого отношения. Уходи.

Тодд колебался, молча, шагая за мной, но не уходил.

– Эмм… так… – продолжил он, понизив голос. Мы уже дошли до конца стоянки. Я припарковал машину как можно дальше от мустангов и Камаро моих одноклассников, чтобы она не бросалась в глаза. – Когда ты начал видеть Их?

Внутри у меня все перевернулось. Ну, он хотя бы не сказал «фейри», произнесение этого слова вслух – гарантированный способ привлечь их внимание. Не знаю, была ли это осторожность с его стороны или невежественность.

– Понятия не имею, о чем ты, – холодно ответил я.

– Нет, ты прекрасно понимаешь, о чем я! – Насупив брови, он загородил мне путь, и я вынужден был остановиться. – Ты знаешь, кто я, – настаивал он, отбросив деликатность. В его глазах мелькнуло отчаяние, когда он наклонился ко мне, умоляя: – Чертополох заметила, что ты видишь ее, и я тоже это заметил. Ты видишь Их, и видишь, как я выгляжу на самом деле. Так что не надо разыгрывать из себя дурачка, ладно? Я знаю. Мы оба это знаем.

Не буду кривить душой, этот паренек меня бесил. И что еще хуже – чем дольше я с ним говорил, тем больше Их внимания привлекал. Его маленькие «дружки», скорее всего, сейчас наблюдали за нами, и это меня пугало. Чего бы этот полукровка ни хотел от меня, мне нужно было с этим поскорее покончить.

Усмехнувшись, я противным голосом начал:

– Ого, да ты и, правда, псих. Ничего удивительного, что Кингстон цепляется к тебе. Забыл сегодня утром принять свои успокаивающие пилюльки? – В оранжевых глазах Тодда отразилась злость, он почувствовал себя преданным, я же ощутил себя последним говнюком, но продолжал насмехаться: – Я бы с удовольствием потрещал тут с тобой и твоими воображаемыми друзьями, но у меня есть кое-какие дела в реальном мире. Почему бы тебе ни отправиться на поиски единорога, вдруг найдешь его или там еще кого-нибудь?

Его лицо потемнело. Оттолкнув его плечом, я пошел к машине, надеясь, что он не последует за мной. Он и не последовал. Но, не пройдя и трех шагов, я запнулся, услышав его следующие слова:

– Чертополох знает о твоей сестре.

Я застыл. Каждый мускул в моем теле напрягся, желудок подпрыгнул вверх.

– Ага, мне показалось, тебя это заинтересует, – в голосе Тодда слышалось тихое торжество. – Она видела ее, в Небывалом. Меган Чейз, Железная Королева…

Круто развернувшись, я схватил его за рубашку и дернул к себе.

– Кто еще знает? – прошипел я. Тодд сжался, прижав уши к голове. – Кто еще слышал обо мне? Кто знает, что я здесь?

– Я не знаю! – Тодд поднял руки, и в солнечном свете блеснули короткие когти. – Чертополох временами очень трудно понять. Она только сказала, что знает, что ты брат Железной Королевы.

– Если скажешь кому-нибудь… – Я сжал руку в кулак, подавляя желание встряхнуть его. – Если скажешь кому-нибудь из них, клянусь…

– Не скажу! – закричал Тодд, и до меня дошло, как я, должно быть, выгляжу со стороны: обнаженные зубы, дикие, безумные глаза. Я сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. Тодд, расслабившись, покачал головой. – Боже, не нервничай так, чувак. Ну, узнают они, кто ты, это же не конец света.

Я оттолкнул его, усмехнувшись.

– Тебя здесь, должно быть, приютили.

– Меня усыновили, – возразил Тодд, восстановив равновесие. – Думаешь, легко притворяться человеком, когда собственные родители не знают, кто я. Никто здесь не понимает меня, никому и в голову не может прийти, какими способностями я обладаю. Они продолжают вытирать об меня ноги, и я квитаюсь с ними за это.

– Так, значит, это все-таки ты подложил змею в машину Кингстона. – Я с отвращением покачал головой. – Нужно было дать им засунуть тебя башкой в унитаз.

Фыркнув, Тодд поправил на себе рубашку.

– Кингстон – ублюдок, – сказал он, словно это его полностью оправдывало. – Он думает, что вся эта школа принадлежит ему и что директор с учителями у него в кармане. Он верит, что он неприкосновенен. – На его губах появилась усмешка, оранжевые глаза заблестели. – Мне очень нравится иногда напоминать ему о том, что это не так.

Я вздохнул. Так тебе, Итан, и надо. Вот что случается, когда ты связываешься с Ними. Даже полуфейри не может удержаться от того, чтобы при удобном случае не нашкодничать.

– Только Невидимый Народ меня понимает, – не унимался Тодд, словно пытаясь меня убедить. – Они знают, через что я прохожу, и счастливы мне помочь. – Его широкая усмешка стала угрожающей. – По правде говоря, Чертополох со своими друзьями сейчас как раз усложняет жизнь этим задирам.

По моей спине пробежал холодок.

– Что ты им пообещал?

– Что? – моргнул он.

– Они никогда и ничего не делают запросто так. – Я шагнул к Тодду, и он отпрянул от меня. – Что ты им пообещал? Что они взяли?

– Да какая разница? – передернул плечами полукровка. – Брайан сам напросился. К тому же, что уж такого могут с ним сделать две пикси и боггарт?

Я закрыл глаза. Боже, ты понятия не имеешь, во что вляпался.

– Слушай, – сказал я, открыв глаза, – каков бы ни был договор между вами, на что бы ты ни согласился, прекрати это сейчас же. Им нельзя доверять. Они используют тебя, потому что такова их натура. Они всегда всех используют.

Тодд неверующе изогнул бровь, его неосведомленность просто поражала. Я озабоченно почесал в затылке. Как он дожил до своих лет, ничему не научившись?

– Никогда не заключай с Ними никаких сделок. Это первое и самое важное правило. Все может пойти совсем не так, как ты себе это представляешь. Как только ты договорился с Ними о чем-то, ты влип. Ты должен будешь сделать взамен все, о чем бы они тебя не попросили.

По лицу Тодда было видно, что я его так и не убедил.

– С чего это ты считаешь себя экспертом по фейри? – с вызовом спросил он, и я поморщился – он все-таки произнес это слово вслух. – Ты – человек, ты ничего не понимаешь. Ну да, я пошел на несколько сделок, кое-что пообещал. Тебе-то, какое дело?

– Никакого. – Я сделал шаг назад. – Только не втягивай меня в созданные своими руками неприятности. Я не хочу иметь ничего общего ни с Ними, ни с тобой, понял? Я был бы на седьмом небе от радости, если бы никогда больше их не увидел.

Не дожидаясь ответа, я развернулся, открыл дверцу машины и захлопнул ее за собой. Включив газ, я с визгом шин рванул со стоянки, оставив позади одинокую фигурку полукровки, становившуюся все меньше и меньше в зеркале заднего вида.

* * *

– Как дела в школе? – спросила мама, как только я вошел в дом и бросил на стол рюкзак.

– Нормально, – пробормотал я, сразу устремившись к холодильнику.

Мама со вздохом посторонилась, зная, что со мной бесполезно говорить, пока я не поем. Найдя оставшуюся со вчерашнего вечера пиццу, я два куска засунул в микроволновку, а третий принялся жевать холодным. Полминуты спустя я уже готов был уйти в свою комнату с тарелкой разогретой пиццы, когда мама загородила мне дорогу.

– Мне звонили из школы.

– Да? – мои плечи поникли.

Мама решительно указала мне рукой на стол, и я опустился на один из стульев. Аппетит пропал напрочь. Сев напротив, мама взглянула на меня потемневшими от беспокойства глазами.

– Ничего не хочешь мне рассказать?

Я потер веки. Не смысла скрывать от нее случившееся, скорее всего, она уже и так все знает – или, по крайней мере, знает то, что сказал ей мистер Хилл.

– Я подрался.

– Ох, Итан. – Разочарование в ее голосе пронзило меня сотней крошечных игл. – В первый же день?

Это была не моя вина, – хотелось сказать мне. Но я уже столько раз использовал это оправдание, что оно стало казаться пустой отговоркой. Любое оправдание показалось бы сейчас пустой отговоркой. Я лишь пожал плечами, ссутулившись на стуле и избегая встречаться с мамой глазами.

– Это из-за… из-за Них?

Ее слова ошеломили меня. Мама почти никогда не упоминала фейри, наверное, по тем же причинам, что и я – чтобы не привлечь их внимания. Она предпочитала закрывать глаза и притворяться, что они не существуют, что их нет рядом, что они за нами не следят. Это было одной из причин, по которым я никогда не говорил с ней открыто о своих проблемах. Разговоры о Них безумно пугали ее.

Я колебался, не зная, должен ли рассказать ей о полукровке и его притаившихся в коридорах невидимых друзьях. Но, если мама узнает о них, то может забрать меня из этой школы, а как бы невыносимо мне было ходить на уроки, снова начинать все «с чистого листа» мне хочется меньше всего.

– Нет, – ответил я, водя пальцем по краю тарелки. – Просто двум придуркам нужно было преподать урок хороших манер.

Мама вздохнула – расстроено и неодобрительно.

– Итан, – произнесла она с резкостью в голосе. – Не тебе так себя вести. Мы уже это проходили.

– Я знаю.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, тебя снова вышвырнут из школы. И я не знаю, куда еще можно тебя отправить. Я не знаю… – судорожно вздохнув, мама прикрыла глаза рукой.

Теперь я чувствовал себя полным засранцем.

– Прости меня, – тихо извинился я. – Я буду… стараться.

Мама кивнула, не глядя на меня.

– Отцу я ничего не скажу, – устало проговорила она. – Не ешь слишком много пиццы, а то скоро ужин, а ты перебьешь аппетит.

Я встал, закинул рюкзак на плечо, взял тарелку и, поднявшись к себе в комнату, захлопнул дверь ногой.

Плюхнувшись на стул за письменным столом, я ел пиццу, апатично пробуждая к жизни свой ноутбук. Инцидент с Кингстоном, не говоря уже о разговоре с полукровкой, заставил меня разнервничаться. Я зашел на ютуб и просмотрел несколько видео с тренировками ребятам, изучающих кали, пытаясь найти слабые места в их атаке и дыры в защите. Затем, чтобы занять себя, снял со стены ротанговые трости и выполнил в центре комнаты несколько комбинаций приемов, разделывая в пух и прах воображаемых противников с лицом Брайана Кингстона и стараясь не попадать тростями по стенам и потолку. Я успел проделать пару дырок в гипсокартоне – случайно, конечно, – прежде чем отец установил правило, по которому я должен был тренироваться либо на улице, либо в спортивном зале. Но сейчас я был гораздо в лучшей форме, и чем меньше отец будет знать, тем лучше будет спать.

Заканчивая одну из комбинаций, я краем глаза уловил какое-то движение и обернулся. Что-то черное и тщедушное, похожее на гигантского паука с огромными ушами, сидело на подоконнике за окном, наблюдая за мной. Его зеленые глаза в наступающей темноте горели фосфоресцирующим светом.

Тихо выругавшись, я шагнул к нему, но, понявшее, что я его заметил, создание издало встревоженный звук и в мгновение ока исчезло из вида. Дернув на себя створку окна, я вгляделся в темноту, выискивая верткую мелкую заразу, но ее и след простыл.

– Чертовы гремлины, – проворчал я.

Отойдя от окна, я внимательно оглядел комнату, чтобы убедиться, что все в порядке. Свет горел, часы и компьютер, к моему облегчению, все еще работали. В последний раз, когда гремлин побывал в моей комнате, произошло короткое замыкание, и мне пришлось чинить комп на свои собственные деньги.

Гремлины были особенным типом фейри – железными фейри, поэтому все мои меры предосторожности и защиты на них не действовали. Железо их не останавливало, барьеры из соли не мешали проникнуть внутрь, так же, как и подковы на дверях и окнах. Они настолько привыкли к миру людей, настолько сжились с металлом, наукой и техникой, что старые подвески-талисманы и методы защиты слишком устарели, чтобы хоть как-то воздействовать на них. Железные фейри редко доставляли мне проблемы, но они были повсюду. Думаю, что даже Железная Королева не могла за ними всеми уследить.

Железная королева. Живот стянуло узлом. Закрыв окно, я убрал трости и сел на компьютерный стул. Несколько минут я сидел, уставившись на верхний ящик стола, зная, что в нем лежит. Я думал, стоит ли открывать его, продолжая изводить себя дальше.

Меган. Вспоминаешь ли ты нас? Я видел сводную сестру всего несколько раз с тех пор, как почти двенадцать лет назад она исчезла из нашего мира. Она никогда не оставалась у нас надолго – всего на пару-тройку часов. Убеждалась, что с нами все в порядке и снова исчезала. До нашего переезда сюда я мог хотя бы надеяться на то, что она покажется в мой день рождения или какой-нибудь праздник. Я взрослел, и она навещала нас все реже и реже. В конце концов, она перестала появляться совсем.

Наклонившись вперед, я открыл ящик. Моя давно потерянная сестра была еще одним табу в этом доме. Мы совсем не говорили о ней. Стоило только упомянуть ее имя, и мама на неделю впадала в депрессию. Формально моя сестра была мертва. Меган больше не была частью нашего мира, она была одной из Них, и мы должны были притворяться, что ее не существует.

Но полукровка знал о ней. И это грозило неприятностями. Как будто мне своих не хватало. Как будто мне не хватало того, что я и так для всех был малолетним преступником, бирюком и не-дам-тебе-встречаться-с-моей-дочерью хулиганом, так теперь еще кто-то узнал о моей связи с миром фейри.

Я стиснул зубы, с шумом закрыл ящик и вышел из комнаты. В голове хаотично кружились мрачные мысли. Я человек, и Меган ушла из нашего мира. Чтобы не сказал полукровка, я не принадлежу тому миру. Я останусь на этой стороне Завесы и не буду волноваться о том, что происходит в мире фейри.

Как бы он не старался затянуть меня к себе.

Глава 3
Фейри в спортивной сумке

Второй день…

… хождения по мукам.

Моя «драка» со школьным квотербеком и беседа с директором, конечно же, не прошли незамеченными. Однокурсники пялились на меня в коридорах, перешептываясь с друзьями и секретничая. И, стоило мне подойти, шарахались от меня как от чумы. Учителя опасливо косились на меня, словно боясь, что я кому-нибудь врежу или даже вытащу нож. Плевать. Может, директор Хилл передал им наш разговор, а может, сказал им, что я безнадежен, потому что пока я не поднимал головы, они не обращали на меня никакого внимания.

Кроме мисс Сингер, которая пару раз за урок обращалась ко мне, чтобы убедиться, что я ее слушаю. Я монотонно пробубнил ответы на ее вопросы о Дон Кихоте, надеясь, что она довольствуется этим и отстанет от меня. Она приятно удивилась тому, что я сделал сегодняшнее домашнее задание. Знала бы она, как меня в тот момент отвлекали мысли о затаившихся у моего компьютера гремлинах. Наконец, убедившись в том, что я могу слушать ее и таращиться в окно одновременно, мисс Сингер оставила меня в покое, и я смог снова спокойно погрузиться в раздумья.

Что радовало, так это то, что Кингстон со своим прихвостнем сегодня отсутствовали, а вот Тодда я видел на одном из уроков – выглядел он самодовольно. Все стрелял глазами на пустую парту квотербека, ухмыляясь и чему-то кивая. Это заставляло меня нервничать, но я поклялся, что не буду влезать в его дела. Если полукровка хочет валять дурака с изменчивыми фейри – ради бога, я не собираюсь быть рядом, когда он попадет в беду.

Когда прозвонил последний звонок, я схватил рюкзак и поспешил уйти в надежде избежать повторения вчерашнего дня. Выйдя за дверь, я увидел Тодда – он смотрел на меня, явно собираясь заговорить, но я быстро затерялся в идущей по коридору толпе.

Закинув в ящик ненужные учебники, достав из него и кинув в рюкзак те, что понадобятся для домашнего задания, я захлопнул дверцу и… столкнулся нос к носу с Кензи Сент-Джеймс.

– Привет, крутой парень.

О, нет. Что ей нужно? Скорее всего, растерзать меня за драку, она же из группы поддержки, и Кингстон мог запросто оказаться ее бой-френдом. Слухи ходили разные: в одних я уложил квотербека запрещенным приемом, в других – угрожал ему, после чего он надрал мне задницу. Ни один из них меня не красил, и я все думал, когда же кто-нибудь скажет мне в лицо какую-нибудь гадость.

Я повернулся, чтобы уйти, но Кензи спокойно обошла меня и загородила дорогу.

– Мне нужна лишь минута! – настойчиво попросила она. – Я хочу с тобой поговорить.

Я одарил ее таким злобным, ледяным и враждебным взглядом, что несколько Красных колпаков застыли на месте, а пара спригганов попятились. Кензи же это не проняло, она осталась непреклонно стоять на месте, и я вынужден был признать поражение.

– Что? – прорычал я. – Пришла сказать, чтобы я оставил твоего бой-френда в покое, иначе поплачусь?

– Бой-френда? – нахмурилась она.

– Квотербека.

– Ах, его, – фыркнула она, довольно мило поморщив носик. – Брайн не мой парень.

– Нет? – Удивительно. Я был уверен в том, что она либо вцепится мне в горло за нашу с ним драку, либо пригрозит, что если я еще хоть раз трону ее драгоценную футбольную звезду, то очень пожалею об этом. С чего бы еще ей хотеть со мной говорить?

Воспользовавшись моим замешательством, Кензи шагнула ко мне. Я сглотнул и подавил желание отступить. Кензи была ниже меня на несколько дюймов, но похоже ее это ничуть не смущало.

– Не волнуйся, крутой парень, у меня нет бой-френда, желающего поколотить тебя в уборной. – Ее глаза сверкнули. – И если уж на то пошло, то я сама могу тебя поколотить.

Ни капли не сомневаюсь.

– Что тебе нужно? – спросил я, все больше теряясь в присутствии этой странной, неунывающей девчонки.

– Я – редактор школьной газеты, – заявила она так, словно это самая обычная вещь в мире. – И я надеялась, что ты окажешь мне услугу. В каждом полугодии я беру интервью у новых учеников, которые перевелись позже начала семестра, ну знаешь, для того, чтобы люди получше узнавали друг друга. Мне бы очень хотелось, если ты не против, взять у тебя интервью.

Я был ошарашен уже во второй раз всего лишь за какие-то тридцать секунд.

– Ты – редактор?

– Ну, больше репортер, по правде говоря. Но так как все ненавидят и техническую сторону дела, то я еще и редактирую материал.

– Для газеты?

– Ну да, обычно этим и занимаются репортеры.

– Но… я думал… – я попытался собраться с разбегающимися мыслями. – Я видел тебя с чирлидершами, – почти обвиняюще выдал я.

Кензи изогнула тонкие брови.

– И что? Решил, что я из группы поддержки? – Она передернула плечами. – Это совсем не мое, но спасибо за комплимент. Я не в ладах с высотой и едва могу пройти по спортзалу, не упав и не расшибив себе чего-нибудь. К тому же мне бы пришлось выкраситься в блондинку, и это был бы сущий кошмар.

Я не знал, шутит она или говорит серьезно, но не мог больше задерживаться.

– Слушай, мне нужно как можно скорее уйти, – сказал я, и не соврал. Сегодня у меня было занятие с моим тренером по кали – Гуро Ксавьером. За опоздание полагались пятьдесят отжиманий и сотня самоубийственных бросков – это еще, если Гуро был в хорошем настроении. Он повернут на пунктуальности. – Мы можем поговорить потом?

– Ты дашь мне интервью?

– Ладно, хорошо, дам! – сдаваясь, поднял я руку. – Если ты потом отстанешь от меня.

Она лучезарно улыбнулась.

– Когда?

– Да пофиг когда.

Мой ответ ее не смутил. Ее, похоже, вообще ничего не смущает. Никогда не встречал никого, кто бы оставался настолько оптимистично жизнерадостным перед таким махровым свинством.

– У тебя есть телефон? – продолжала она подозрительно довольным голосом. – Или, если хочешь, я могу дать тебе свой. Это, конечно, будет означать, что ты должен мне позвонить… – С сомнением, взглянув на меня, она покачала головой. – Хм, забудь, дай мне свой. Что-то говорит мне, что даже если я вытатуирую номер своего телефона у тебя на лбу, ты все равно мне не позвонишь.

Быстро записывая свой телефон на клочке бумаги, я не мог не думать о том, как это странно – давать свой номер хорошенькой девушке. Никогда не делал этого раньше и вряд ли сделаю когда-то еще потом. Если бы Кингстон знал, если бы он только увидел меня говорящим с ней – пусть она и не его девушка, – то уж точно захотел бы обеспечить мне сотрясение мозга.

Кензи стояла рядом на цыпочках, заглядывая мне через плечо. Ее мягкие, пушистые волосы касались моей руки, отчего кожу покалывало, и сердце гулко билось в груди. Уловив от нее легкий, то ли яблочный, то ли мятный аромат, я на секунду забыл о том, что пишу.

– Эмм… – Она придвинулась еще ближе, указывая тонким пальчиком на неряшливые черные каракули на листке. – Это шестерка или ноль?

– Шестерка, – прохрипел я, шагнув вперед, подальше от нее. Черт, сердце все еще колотилось как сумасшедшее. Что за ерунда такая?

Я протянул ей бумажку.

– Теперь я могу идти?

Кензи засунула ее в карман джинсов, на ее губах снова играла усмешка, хотя всего лишь секунду назад она казалась разочарованной.

– Не смею больше задерживать тебя, крутой парень. Я позвоню тебе вечером, ладно?

Не ответив, я обошел ее, направляясь к выходу, и в этот раз она меня не остановила.

* * *

Тренировка была жесткой. До турнира осталось меньше недели, и Гуро Ксавьер фанатично добивался того, чтобы мы выложились на нем не меньше чем на сто процентов.

– Вращай тростями не останавливаясь, Итан, – наставлял Гуро, наблюдая за тем, как мы с моим спарринг-партнером кружим вокруг друг друга, держа в каждой руке по ротанговой трости. Кивнув, я продолжил выписывать тростями комбинации, одновременно выискивая дыры в защите своего соперника. На нас были легкие подбитые доспехи и шлемы, чтобы от удара тростью на коже не оставалось уродливых взбухающих рубцов и мы могли по-настоящему драться, не нанося друг другу серьезных повреждений. Но это совсем не значит, что время от времени меня по возвращении домой не украшали симпатичные фиолетовые синяки – «знаки отличия», как Гуро их называл.

Мой противник сделал выпад. Я уклонился, блокируя его удар одной тростью, другой в то же время награждая его по шлему серией из трех ударов.

– Хорошо! – воскликнул Гуро, заканчивая наш раунд. – Итан, следи за своими тростями. Не забывай про них, постоянно двигай ими, вращай, верти. Крис, в следующий раз уходи из-под его ударов, а не отступай, позволяя себя бить.

– Да, Гуро, – ответили мы оба и поклонились друг другу, завершая спарринг.

Вернувшись в угол зала, я сорвал с себя шлем, подставляя лицо прохладе воздуха. Можете называть меня жестоким и агрессивным, но как же я все это обожаю. Мелькание трости, выброс адреналина, удар по жизненно важной точке, защищенной доспехом противника… для меня нет большего кайфа, чем этот. Находясь здесь, тренируясь у Гуро Ксавьера, я чувствовал себя всего лишь еще одним учеником. Только занимаясь кали, я мог забыть о том, во что превратилась моя жизнь, о школе, о сопровождающих меня везде осуждающих взглядах и просто быть самим собой.

Я уже не говорю о том, что спарринг на тростях – прекрасный способ сбросить накопившуюся агрессию.

– Хорошо, ребята, все молодцы, – похвалил Гуро, показывая, чтобы мы собрались в центре зала.

Мы поклонились ему, приложив одну трость к груди и другую – ко лбу.

– Не забывайте, что в субботу у нас турнир. Я хочу, чтобы участвующие в нем, собрались тут пораньше, потренировались и еще раз повторили комбинации приемов. И Итан, – он посмотрел на меня, – мне нужно поговорить с тобой до того, как ты уйдешь. Занятие окончено, все свободны. – Он хлопнул в ладоши, и ученики начали расходиться, возбужденно обсуждая предстоящий турнир и связанные с кали вещи.

Я снял доспехи и положил их осторожно на мат.

Гуро показал жестом, чтобы я следовал за ним, и я пошел, собирая по пути, разбросанные у стены, «лапы» и ротанговые трости. Сложив их аккуратно на угловых полках, я обернулся к Гуро, наблюдающему за мной с серьезным выражением лица.

Гуро Ксавьер не был бугаем, на самом деле я был на дюйм или два выше его, хотя очень высоким меня не назовешь. Я хорошо сложен – не так здоров, как полузащитник, но накачан достаточно, Гуро же жилист и сухопар. Я никого в жизни не видел грациознее, чем он. Даже разминаясь или тренируясь, он похож на танцора, вращающего оружием с такой скоростью, которой я только мечтаю достигнуть, но, боюсь, не смогу. И он атакует как кобра – в одну секунду стоит перед вами, показывая технику борьбы, а в другую вы уже лежите на земле, моргая и задаваясь вопросом, как вы на ней оказались.