Текст книги "Золотой трон (ЛП)"
Автор книги: Джули Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Эй! Может, они случайно пристрелят меня, и мне не придется идти завтра на свидание…
Сбросив с себя толстое одеяло, я спускаю ноги на пол и сую ступни в тапочки из овчины. Я больше не могу находиться в этой комнате, компанию которой составляют только умирающие цветы. Это все равно что спать в похоронном бюро, ради всего святого.
Мне нужен свежий воздух.
Мне нужен холодный ветер.
Мне нужно проветрить голову.
К счастью, я знаю идеальное место как раз для таких случаев…
В моей комнате темно – камин давно догорел до углей – но мои ноги знают дорогу. Я двигаюсь на автопилоте: иду к своему столу и нахожу маленький ключ, который я спрятала в верхнем ящике почти месяц назад; беру со спинки стула свою куртку для верховой езды и продеваю руки в рукава. Я подхожу к двери и открываю ее мучительно медленно, молясь, чтобы она не скрипнула и не насторожила охранников, патрулирующих коридоры.
Что-то подсказывает мне, что они не будут большими поклонниками того, что я куда-то иду одна посреди ночи.
Я вздрогнула, когда дверь с щелчком закрылась за моей спиной, слишком громко, на мой взгляд. На мгновение я замираю на пороге, напряженно вслушиваясь в звук приближающихся шагов. Их нет. В коридоре абсолютная тишина. И темно – за исключением редких тускло освещенных бра, весь замок, похоже, закрыт на ночь.
Бросив быстрый взгляд в разные стороны, я делаю вдох и начинаю идти. Мои тапочки бесшумно ступают по каменному полу. Я держусь в тени, избегая, насколько это возможно, лучей света, чтобы стражник не свернул за угол без предупреждения.
Однако удача на моей стороне – я дохожу до гобелена незамеченной. Даже в темноте герб Ланкастеров, вышитый на его поверхности, четко выделяется на фоне плотной ткани. Я провожу пальцем по гордому профилю льва, и на губах появляется полуулыбка.
Глядя на него, вы никогда не догадаетесь о потайном проеме, который он скрывает. И даже если бы вам удалось случайно наткнуться на него… он запечатан. Без ключа туда не попасть.
Который, благодаря Олдену Стерлингу, теперь у меня есть.
Сжимая в руке маленький латунный ключ, я отодвигаю гобелен и кашляю, когда облако пыли летит мне в лицо. Здесь уже давно никто не проходил. Наверное, с тех пор, как Олден впервые привел меня на вершину.
Я не видела его лично с момента моей коронации, но он прислал мне ключ несколько недель назад, вместе с довольно откровенной запиской, от которой у меня запылали щеки.
На случай, если моей принцессе когда-нибудь понадобится сбежать из своего замка… не стесняйтесь одолжить мою любимую турель. А если ей когда-нибудь понадобится прислушаться или поплакать… не стесняйтесь одолжить и мое тело. Я в вашем полном распоряжении, Ваше Королевское Высочество.
Он подписал это своей официальной печатью, а также указал свой прямой номер телефона. В то время я была уверена, что он делает мне предложение… но, оглядываясь назад, я не уверена, флиртовал ли он со мной или просто был добр из-за всего, через что я прошла. В конце концов, он был там в ту ночь, когда моего отца отравили. Он видел, как я была опустошена, когда Лайнус упал на платформу с пеной на губах. Он воочию видел пронзительный ужас моих криков…
Стряхнув воспоминания, я вставляю ключ в замок. Когда я пытаюсь повернуть его, я встречаю сопротивление. Он застрял.
Проклятье.
Я немного наклоняюсь вперед, щурясь, чтобы разглядеть замочную скважину в темноте, и покачиваю ключ. Если бы я только могла правильно выровнить…
Я так сильно концентрируюсь на своей задаче, что перестаю обращать внимание на все остальное. Поэтому я не слышу приближающихся шагов. Я не слышу мягкий выдох чьих-то губ в заброшенном коридоре. Я вообще ничего не слышу, кроме тихого щелчка замка, когда он наконец поддается, тупого скрипа древних петель, когда панель открывается, позволяя мне войти.
– Да! – восклицаю я тихим шепотом, одерживая победу.
Моя победа недолговечна.
Так быстро, что я не успеваю закричать, так быстро, что я не успеваю моргнуть… тяжелая рука зажимает мне рот, и меня тащат назад, в тень.
Черт возьми.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
МОЯ СПИНА сталкивается с твердой стеной чьей-то груди. Я бьюсь в железных руках, держащих меня в плену, но это бесполезно. Кто бы ни схватил меня, он слишком силен, чтобы сопротивляться.
Почему, почему ты вышла из своей комнаты посреди ночи? Господи, Эмилия, ты просишь, чтобы тебя убили?!
Страх пронзает меня как молния, поражая каждый мой нейрон. В голове прокручивается мозаика всех возможных вариантов моей смерти, мелькающих перед глазами.
Неужели это сумасшедший поджигатель, который устроил пожар?
Антимонархист с топором?
Недовольный работник замка, жаждущий мести?
Я проклинаю себя за беспечность. Я проклинаю Хлою за то, что она дала мне наркотики, лишающие рассудка. И больше всего я проклинаю того, кто, черт возьми, собирается свернуть мне шею и бросить умирать в этом забытом коридоре.
Я думаю обо всем, что я оставлю позади. Утренние прогулки на лошадях и розовые закаты. Первые поцелуи и первые драки. Запах старых книг и свежепоменянных простыней. Звездные ночи и теплые бризы. Смеяться до слез с любимым человеком. Плакать до слез над тем, кого ты должен ненавидеть.
Я думаю о людях, которых я никогда не смогу узнать. Мой отец. Моя сводная сестра. Мой лучший друг. Мой телохранитель. Мой… У меня нет слов для Картера, но он тоже там, эти голубые глаза впечатались в мою память, как клеймо.
И наконец, и, возможно, самое удивительное из всего… Я думаю о своей стране. О моей прекрасной Германии, вновь сломленной потерей последней надежды. Я думаю о лицах моих соотечественников, о всех жизнях, которые я могла бы изменить, будучи их кронпринцессой, обо всем, что я могла бы сделать, став их королевой, когда-нибудь.
Я не готова умереть.
Мне так много еще предстоит сделать.
Рука, закрывающая мне рот, сжимается, заглушая мои крики. Рука прижимает меня к нему так крепко, что бороться бесполезно. Когда пара губ касается мочки моего уха, чистая паника берет верх над моими чувствами, и я замираю, как олень, попавший в свет фар, ожидая своей участи.
Паника сменяется ошеломленным неверием, когда через несколько секунд я слышу голос нападавшего, до боли знакомый хриплый голос.
– В следующем коридоре двое охранников. Так что если ты не готова к тому, чтобы это маленькое ночное приключение закончилось… если ты не хочешь, чтобы тебя отвели обратно в твою комнату и назначили круглосуточную охрану с этого момента… я предлагаю тебе держать рот на замке, когда я убираю руку. Поняла?
Признание врезалось в меня. Я в равной степени чувствую облегчение от того, что не собираюсь умирать, и злюсь на него за то, что он напугал меня до полусмерти.
Уф.
УГХ!
Этот чертов человек…
Я бы хотела его убить. Более того, я бы хотела накричать на него… но он прав. Последнее, чего я хочу, это чтобы меня застала не в постели королевская гвардия. Это только даст Бейну оправдание, чтобы снова посадить меня под полный замок, как это было до того, как я договорилась о большей свободе.
Картер слегка встряхивает меня.
– Ты меня слышала?
Я киваю.
Его рука убирается от моего рта, и я мгновенно поворачиваюсь к нему лицом. Несмотря на темноту, я могу различить все его раздражающе идеальные черты. Эти нахмуренные брови, эта сильная челюсть. Его волосы, уложенные в прическу. И, самое главное, эти смелые голубые глаза, устремленные на меня с такой силой, что я чувствую это каждым своим атомом.
На нем толстый свитер в рыбацком стиле и темно-серые треники. Целую минуту мы просто молча стоим и смотрим друг на друга. Я хочу отвести взгляд почти так же сильно, как и запомнить каждую его деталь, вплоть до маленького шрама, рассекающего левую бровь, и упругого изгиба нижней губы.
Чем дольше я смотрю на него, тем сильнее становится боль в моей груди. Такую же боль я испытываю каждый раз, когда прохожу мимо него в коридоре и заставляю себя не заступить ему дорогу; такую же боль я испытываю каждый раз, когда оказываюсь в двух шагах от него и понимаю, что не могу прижать его рот к своему.
Интересно, наступит ли когда-нибудь день, когда один только вид Картера Торна не будет выбивать меня из колеи, как удар исподтишка прямо в сердце?
Я искренне сомневаюсь в этом.
С трудом сглатывая, я отгоняю эти мысли и хватаюсь за свой гнев – он гораздо безопаснее, чем другие эмоции, бурлящие во мне в данный момент.
– Ты напугал меня до полусмерти! – шепчу я, глядя на него. Он пожимает плечами, совершенно не извиняясь.
– Ты последовал за мной сюда?
Картер ворчит, выражение его лица каменное.
– Что, черт возьми, с тобой происходит?
Он вскидывает брови.
– Я? Это не я тайком крадусь из постели посреди чертовой ночи.
– Я не кралась. – Я закатила глаза. – Я хотела подышать воздухом.
– На вершине чертовой турели? Что, ты теперь слишком хороша для обычных террас? Или, может, ты надеешься, что какой-нибудь прекрасный принц заметит тебя там и прилетит, чтобы сбить тебя с ног – это бы действительно завершило этот маленький сказочный сценарий, который ты разыгрывала…
– Боже! – Я срываюсь, мой голос повышается вместе с моим темпераментом. – Ты такой невероятный мудак, что иногда это просто поразительно.
Прежде чем я успеваю моргнуть, он прикладывает палец к моим губам – явное предупреждение молчать. Я пытаюсь подобрать слова, но все они испарились из моей головы. Мой мыслительный процесс сошел с рельсов в тот момент, когда он прикоснулся ко мне.
Картер, кажется, осознает, что он сделал, потому что дыхание сбивается в его горле, и в промежутке между одним ударом сердца и следующим его взгляд останавливается на моем рте.
Его палец.
Мои губы.
Мое сердце работает в ускоренном режиме, колотится так сильно, что я боюсь, что он сможет его услышать. Я наблюдаю за пульсом на его шее и думаю, бьется ли его пульс так же быстро.
– Тебе не следует подниматься туда одной, – наконец пробормотал Картер, его голос был грубее, чем обычно. Он все еще не убрал руку, поэтому, когда мне удается пролепетать ответ, каждое слово формируется на кончике его пальца.
– Тогда пойдем со мной.
Я не уверена, почему я это говорю – может быть, я все еще под кайфом. Может быть, я просто сошла с ума. Потому что нет ни одной причины в мире, по которой я должна приглашать Картера Торна подняться со мной на самую высокую башню замка посреди ночи. И нет ни одной причины в мире, чтобы он согласился – не при том положении вещей, в котором мы сейчас находимся. Не тогда, когда все так холодно, напряженно и сложно.
И все же…
Быстрого отрицания, которого я ожидала, так и не последовало. Он просто стоит и смотрит на меня, на его лице отражается конфликт. Я знаю, какую внутреннюю войну он ведет – самоконтроль против самосаботажа. Я знаю, потому что уже довольно давно веду такую же борьбу.
Сражаюсь и проигрываю, могу добавить.
Прежде чем он успевает отвергнуть меня, я отступаю назад, поворачиваюсь к гобелену и снова отбрасываю его в сторону. Моя рука нащупывает в темноте ручку. Когда я открываю панель, я делаю короткую паузу, прежде чем шагнуть внутрь.
– Я поднимусь с тобой или без тебя, – шепчу я, желая, чтобы мой голос не был таким дрожащим. – Если ты хочешь пойти со мной, хорошо. Если нет, что ж… Мне не нужна нянька. Я вполне способна…
– О, просто заткнись.
Его низкий рык доносится до моих ушей за секунду до того, как его грудь ударяется о мою спину, а затем, прежде чем я успеваю это осознать, он толкает меня на лестничную площадку. Мои ноги слегка спотыкаются на неровном каменном полу. Картер автоматически поддерживает меня, обхватывая мои предплечья легкой рукой, которую я каким-то образом чувствую всеми уголками своего тела. Я не могу не заметить, что его руки задерживаются на секунду дольше, чем это необходимо, прежде чем он отпускает меня. Или, может быть, это просто мое воображение.
Дверь захлопывается, закрывая нас внутри узкой камеры. Без скудного света от бра в коридоре здесь кромешная тьма. Я не могу разглядеть лестницу перед собой, не говоря уже о мужчине, все еще стоящем у меня за спиной.
– Ты даже не подумала взять с собой фонарь в это свое идиотское приключение? – негромко спрашивает он.
Я нащупываю карманы куртки, но они пусты.
Черт!
Как, черт возьми, я могла забыть фонарь?
Мои щеки вспыхивают от смущения, и я внезапно благодарю его за то, что сейчас слишком темно, чтобы он мог разглядеть мое лицо.
– Ну… Я… – Я тяжело сглатываю. – Я могу сбегать в свою комнату и…
Он глубоко вздыхает.
– Забудь об этом. – Его тепло исчезает с моей спины, и я думаю, что он покидает меня совсем… пока не слышу, как он проводит руками по стене, что-то нащупывая. – Может быть, это все еще здесь…
– Что ты ищешь?
– Прошло много времени с тех пор, как я спрятал его…
– Что спрятал?
– А. – Раздается отчетливый скрежет переворачиваемого камня. – Он здесь.
Секунду спустя я моргаю от внезапной вспышки света, когда он чиркает спичкой.
Резкий запах серы заполняет узкий каменный проход, клубясь вокруг нас. Лицо Картера – это исследование света и тени, когда он подносит пламя к фитилю свечи.
– Да будет свет, – бормочет он, когда свеча ярко горит.
– Как ты узнал, что это там?
– Это я его оставил.
– Так ты уже был там раньше? – Я неопределенно вздергиваю подбородок вверх.
Он насмехается.
– Кто, по-твоему, нашел это место? Башня была моим убежищем задолго до того, как Генри или Олден на нее претендовали.
– О. Я не знала этого.
Его глаза снова смотрят на мои.
– Ты многого обо мне не знаешь. – Мои губы раздвигаются, но все, что выходит, это дрожащий выдох воздуха.
Картер вздыхает.
– Просто начни подниматься, Эмилия. Нам нужно преодолеть много лестниц, и у меня нет всей ночи на этот фарс.
Кивнув, я поворачиваюсь к нему спиной и иду лицом к заросшей паутиной спирали ступеней. Воздух, спёртый из-за отсутствия циркуляции; он смутно пахнет плесенью. В этих стенах нет изоляции, поэтому здесь холоднее, чем в холодильнике. Я слышу слабый свист ветра снаружи, даже сквозь толстый камень, и знаю, что наверху будет еще холоднее.
Картер насмешливо бормочет.
– Последний шанс повернуть назад…
Не обращая внимания на его насмешки, я расправляю плечи, глубоко вдыхаю и делаю первые шаги. Они старые и неровные, предательские даже при хорошем освещении. С одной лишь мерцающей свечой, чтобы видеть, наш подъем становится мучительно медленным.
Мы не разговариваем. Я не знаю, о чем думает Картер, и не осмеливаюсь оглянуться, чтобы прочитать его выражение лица. Я все еще в шоке от того, что он последовал за мной от моей комнаты; более того, от того, что он согласился подняться со мной на башню. Большую часть времени он не может дождаться, чтобы поскорее покинуть мое присутствие.
Что изменилось сегодня? Я не могу не задаваться вопросом. Почему он вдруг снова захотел провести со мной время?
Половина меня уверена, что все это сон. Что в любой момент я проснусь в своей постели и пойму, что это сюрреалистическое восхождение было лишь плодом слишком активного воображения.
Пожалуйста, скажите мне, что это не сон.
Скажи, что мы перестали быть смертельными врагами.
Скажи мне, что мы можем перестать существовать в напряженном молчании.
Не раз я оступалась на неровной ступеньке, но Картер всегда был рядом, его свободная рука ловит меня еще до того, как я начинаю падать. Я бормочу невнятные слова благодарности в застоявшийся воздух и продолжаю подниматься, не зная, чем вызвано мое учащенное дыхание – физической нагрузкой или эмоциональным потрясением.
Через небольшую вечность мы, наконец, достигаем вершины. Я протискиваюсь в деревянную дверь, выхожу в прохладную ночь… и задыхаюсь от волшебного зрелища, которое меня ожидает. Галактика звезд раскинулась над головой, так близко, что кажется, будто я могу коснуться поверхности Луны кончиками пальцев.
Смеясь от благоговения, я бросаюсь к дальним перилам и откидываюсь на них, наслаждаясь видом. Благодаря бризу нет облаков, которые могли бы скрыть многочисленные созвездия или огни Васгаарда далеко под нами. Вдали вырисовывается вездесущая гряда гор, слишком темная, чтобы разглядеть ее, несмотря на яркий свет звезд.
– Это так красиво! – визжу я, задыхаясь от холодного воздуха. Я улыбаюсь, как маленький ребенок, и такой восторг, какого я не испытывала уже целую вечность, запускает фейерверк внутри меня. Я кручусь вокруг, ища Картера, желая узнать, ценит ли он это так же, как и я…
Я резко останавливаюсь.
Он стоит прямо позади меня. Свеча все еще в его руках, но ее задуло ветром. На его лице мягкое, почти нежное выражение, которого я никогда раньше не видела. Вот только… его глаза смотрят на меня, а не на звезды.
Моя улыбка ослабевает, когда он аккуратно ставит свечу у своих ног, а затем и вовсе исчезает с моего лица, когда он выпрямляется во весь рост и делает шаг ко мне.
– Почему ты так хотела подняться сюда?
– Я же говорила тебе, – шепчу я, нервничая без всякой причины. – Мне нужен был воздух.
Он делает еще один шаг. Между нами осталось всего полдюжины.
– Я плохо спала, – добавляю я. – О чем ты знаешь. Очевидно. Поскольку я не давала тебе спать каждую ночь.
Он делает еще один медленный шаг.
– Кстати, прости меня за это. Не думаю, что я когда-либо извинялась…
Еще один шаг. Теперь он всего в четырех футах.
– Если бы я могла остановиться, я бы это сделала. – Мой смех звучит принужденно даже для моих собственных ушей. – Я знаю, что тебя это, вероятно, раздражает, но и мне это не доставляет особого удовольствия, поверь мне…
– Эмилия.
– Ммм?
– Ты не должна извиняться за вещи, которые находятся вне твоего контроля.
– Ох. – Я втягиваю свою нижнюю губу в рот и начинаю жевать ее, желая перевести дыхание. – Хорошо.
Картер делает еще один шаг, приближая нас на расстояние вытянутой руки. Его глаза не отрываются от моих. Я хочу отвести взгляд, разорвать связь, но не могу. Я тону в глубоком синем море, не в силах всплыть.
– Почему ты действительно здесь? – прошептал он.
Вопрос мягкий и резкий одновременно.
– Я же сказала тебе…
– Ты солгала.
– Я не лгала!
– Тогда проехали. – Он наклоняется вперед, и весь мой мир замирает. Я разворачивается, секунда за секундой, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить это. – Почему, Эмилия?
– Потому что я задыхаюсь там, внизу, ясно? – Я срываюсь, почти кричу. – В этой спальне, в этой жизни. Потому что чем дольше я нахожусь там, чем дольше я живу как Ланкастер, чем дольше я задумываюсь о своем будущем… тем больше эти стены давят на меня. И я не могу дышать! Я не могу дышать, Картер.
Я качаю головой, пытаясь взять свои эмоции в руки, прежде чем у меня случится полный срыв на его глазах. Несмотря на мои усилия, я чувствую, как слезы начинают блестеть на моих глазах. Я говорю себе, что это от ветра, а не от ямы отчаяния, разверзшейся внутри меня – той, которую я так старалась держать закрытой последние несколько недель. Ту, которую я вынужденно игнорировала, потому что у меня не было привилегии развалиться на части. Не с таким количеством глаз, следящих за каждым моим шагом. Не с таким количеством врагов, кружащих рядом. Не потому, что будущее целой страны лежит на моих плечах.
Мой голос срывается.
– Два месяца назад я была обычной девушкой. Просто… Эмилией. Никаких титулов, никаких ожиданий. Просто студентка колледжа с фиолетовыми волосами и четкими планами на будущее. Но теперь… – Я наклоняю голову к звездам, чтобы не расплакаться. – Я больше не знаю, кто я. Я даже не узнаю девушку, которая смотрит на меня в зеркало. Я скрепляю себя скобами и клеем, но каждый день эти разрывы становятся все шире, и еще одна часть того человека, которым я была раньше, отрывается и улетает. Скоро не останется ничего, кроме новых блестящих кусочков, которые Симмс и Леди Моррелл, похоже, намерены собрать в форму настоящей принцессы.
Картер пристально смотрит на меня, но выражение его лица ничего не выражает. Ни унции сострадания или понимания. Ни малейшего проблеска чего-то похожего на человеческие эмоции. Как и все остальное на этой башне, он сделан из несокрушимого камня. Он – холодный зимний ветер. Он – падение с неумолимой высоты.
– Это то, что ты хотел услышать? – спрашиваю я, горькие нотки заполняют трещины в моем голосе. Слеза стекает по моей щеке. – Теперь ты счастлив, Картер?
– Счастлив ли я? – Его тон такой же горький, как и мой. Может быть, даже больше. – Ты действительно, блять, спрашиваешь меня об этом?
– Да, я действительно, блять, спрашиваю тебя об этом! Откуда мне знать иначе? Ты же никогда не разговариваешь со мной, не смотришь на меня и даже не признаешь, что я существую, если только это не мешает мне кричать о кровавом убийстве в три часа ночи!
Его лицо – маска темной ярости.
– И почему так, Эмилия? Почему мы не можем быть вежливыми? Почему я не могу долго смотреть на свою новую сводную сестру, не желая пробить в ней дыру? – Он делает еще один шаг вперед. Теперь мы почти грудь в грудь. – Я думаю, ты знаешь.
– Я… Я… – Я прервалась, не в силах возразить ему. Невозможно думать, когда он так близко ко мне, вторгается в мое пространство, смотрит на меня так, будто хочет сбросить меня с вершины этой башни. – Я знаю, что это… Я просто…
– Ты что, Эмилия?
По правде говоря, он прав. Я знаю – я точно знаю, почему, между нами, все так сложилось. Я помню каждую яркую деталь той ночи, которая навсегда изменила наши отношения.
– Послушай, ты думаешь, мне это легко? – Я быстро моргаю, пытаясь сдержать слезы. – Ты думаешь, мне нравится то, что между нами происходит? Думаешь, я не жалею… – Я откусила остаток своих слов.
Его хмурый взгляд усиливается.
– О, не останавливайся на этом. О чем ты жалеешь, Эмилия? Я бы с удовольствием послушал.
Я прикусила губу и отвела взгляд, не в силах выдержать его взгляд, когда он смотрит на меня с таким презрением.
Когда он снова заговорил, его голос вибрирует от едва сдерживаемой жестокости.
– Ты говоришь, что больше не узнаешь себя? Что ты чувствуешь себя бессильной? Задушенной всеми, кто пытается заставить тебя стать той, кем ты не хочешь быть? Это называется жизнь. Это называется быть взрослым. – Он смеется, но в этом звуке нет радости. – У тебя больше нет роскоши делать все, что ты хочешь? Ни у кого нет. Будь то принц на троне или гребаный нищий на улице, в какой-то момент все вынуждены меняться – обычно из-за дерьмовых обстоятельств, которые они не контролируют. Так что, мне жаль, что твоя жизнь не сложилась в соответствии с твоими идеальными планами, Ваше Высочество. Но покажите мне хоть одного человека на этой гребаной планете, у которого все получилось.
Я оглядываюсь на него. Мое сердце колотится так сильно, что я боюсь, что оно оставит синяки на моих ребрах.
– Ты просил меня открыться только для того, чтобы накричать на меня? Чтобы я почувствовала себя эгоистичной и униженной? Поздравляю! Тебе это удалось.
– Я кричу не для того, чтобы принизить тебя, Эмилия. Я кричу, потому что хочу, чтобы ты поняла, что ты не свободна от перемен, которые на тебя обрушиваются только потому, что ты теперь королевская особа. Я кричу, потому что ты не понимаешь, что перемены не бывают однонаправленными. У тебя тоже есть сила, чтобы что-то изменить.
– Сила? Конечно, давай поговорим об этом. У меня есть вся эта предполагаемая власть. Верно? – Я смеюсь, хотя в этой ситуации нет ничего смешного. – У меня есть титул, право первородства, огромное будущее, раскинувшееся передо мной, с коронами, тронами, коронациями… Все атрибуты власти. Только это не настоящая власть, если ты не можешь ничего с ней сделать. Это не настоящее оружие, если вы не можете им воспользоваться. Так скажи мне – как, черт возьми, я могу что-то изменить, Картер? Вежливо попросив?
– Я никогда не говорил, что это будет легко. Это не будет легко. Потому что это самая трудная вещь в мире – понять, кто ты есть, и отказаться извиняться за это. Быть самим собой перед лицом огромной оппозиции. – Он делает последний шаг, приближая наши лица к прямой орбите. Его голос низкий от интенсивности. – Тебе не нравится, что люди отрывают от тебя куски, заменяя их чертами своего собственного дизайна? Тогда забери свои части обратно. Переделай себя. И когда ты это сделаешь, убедись, что ты используешь не только скрепки и клей. Используйте железо, кровь и камень. Используй что-то настолько сильное, что они больше никогда не смогут разорвать тебя на части.
По каждой из моих щек текут двойные слезы. Я поднимаю руку, чтобы смахнуть их, но Картер опережает меня – обхватывает мое лицо своими большими ладонями, нежно проводя большими пальцами по моей коже. Я чувствую его прикосновения повсюду, они проникают в мое тело, согревая меня, несмотря на холодный ветер, который хлещет вокруг нас. Мне требуется вся моя сила, чтобы не поддаться этому чувству. В его объятия.
– Картер, – шепчу я дрожащим голосом, все еще плача.
– Что?
Я моргаю и смотрю на него. Он близко – так невыносимо близко – и все же так далеко.
– Раньше, когда я сказала, что сожалею об этом…
Его руки отстраняются от моего лица; я мгновенно оплакиваю их потерю.
– Я помню, – прохрипел он.
– Я не имела в виду, что жалею о том, что была с тобой. Та ночь, то, что мы разделили… Я никогда об этом не пожалею. – Я сглатываю, пытаясь найти правильный способ сказать это. Мои слова осторожны и настолько тихи, что я даже не уверена, что он их слышит. – О чем я сожалею, сильнее, чем могу выразить… так это о том, что после этого, между нами, все так резко изменилось. О чем я сожалею, так это о последствиях. О чем я жалею, так это о невыносимом расстоянии, между нами. Я не знаю, как ее закрыть. И я не хочу этого, Картер. Я не могу смириться с тем, что она там, потому что…
Я не успеваю закончить фразу.
Потому что Картер протягивает руку, обнимает меня и прижимается своим ртом к моему… фактически стирая все существовавшее, между нами, расстояние в мгновение ока.
