Текст книги "Золотой трон (ЛП)"

Автор книги: Джули Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ЗЕМЛЯ ХРУСТИТ ПОД КОПЫТАМИ Джинджер, когда мы рысью огибаем особенно красивый изгиб тропинки. Ее карамельная шерсть ярко блестит на фоне бледного, белесого пейзажа, который нас окружает. Вечнозеленые деревья по обе стороны полностью покрыты снегом. Сосульки свисают с их тяжелых ветвей, сверкая, как бриллианты, в свете раннего вечера.

Обычно я не езжу в это время суток, но мне отчаянно нужно было очистить голову после чаепития сегодня днем.

Хлоя была права в одном: женщины в этой комнате действительно принимают все решения за своих мужей. Я никогда не испытывала ничего подобного в своей жизни. Как разговор переходил от последних сплетен – Вы слышали, что барона Левинсона застали в довольно компрометирующей позе с новой няней? – к политике – Каковы геополитические последствия недавнего стремления Европы к использованию возобновляемых источников энергии для ценности природных ресурсов Германии? – была поистине незабываемой.

Более часа они обсуждали все – от торговли, тарифов до благотворительных организаций, которые они будут спонсировать в этот праздничный сезон. Я сидела и слушала в состоянии, которое я могу описать только как благоговение.

Но благоговение вскоре перешло в возмущение.

Не от моего имени – от их. От имени всех женщин в этой стране. Ведь совершенно очевидно, что не так уж глубоко под идеально уложенными волосами и сверкающими драгоценностями, скрыты одни из самых острых умов в Германии. И никто никогда об этом не узнает из-за архаичного закона, запрещающего женщинам заседать в парламенте.

Какая чертова трата времени.

Чем дольше я слушала, тем больше негодовала. Как возможно, что Германия – якобы прогрессивная страна, страна первого мира, жемчужина Европы – отстранила половину своего населения от принятия политических решений? Как может быть, что страна, которую я так дорого люблю, не любит меня в ответ только потому, что у меня есть яичники? И, Боже правый, почему эти женщины не протестуют на улицах, требуя равного представительства в правительстве?

Я настолько потерялась в темной спирали собственных мыслей, что Хлое пришлось несколько раз подталкивать меня локтем, когда разговор поворачивал в мою сторону. Что, к моему большому неудовольствию, случалось довольно часто, когда несколько разных женщин пытались заложить своих холостых сыновей будущей королеве Германии.

Оливер только что вернулся с семестра в Оксфорде! Он будет рад познакомиться с вами.

Чарльз – капитан своей команды по гребле. Он пригласит вас на реку Нель, как только погода улучшится!

У Филиппа есть места в ложе в опере. Он просто обязан сводить вас на представление!

Очевидно, официально объявлено, что я принимаю женихов, а это значит, что скоро у ворот начнет появляться парад подходящих молодых людей, отчаянно желающих моей руки – или, точнее, отчаянно желающих получить свою собственную корону.

Мои каблуки вдавливаются в бока Джинджер, ускоряя темп. Эта поездка вполне может стать моим последним моментом свободы.

Свободы.

Что за шутка.

Это не свобода. Всего лишь иллюзия свободы.

Я же не могу покинуть территорию. И я не совсем одна, даже сейчас. Возможно, я больше не слышу своих охранников, но я уверена, что Галиция и Риггс где-то позади меня – следуют на почтительном расстоянии на паре черных лошадей.

Я крепче сжимаю поводья, подстегивая Джинджер, чтобы та быстрее шла по тропе, словно я могу их обогнать. Угасающий свет слабо пробивается сквозь заснеженные вершины навеса над головой. Я знаю, что должна повернуть назад, пока не стемнело, но я еще не готова вернуться в заточение замка.

Завтра все начнется сначала.

Прихорашивание. Фальшивые улыбки.

Публичные выступления и принудительные обязанности принцессы.

Когда лес сгустился, я натянула поводья, замедлив Джинджер до неохотной ходьбы. Она тихонько поскуливает, ее дыхание клубится в холодном воздухе, как туман. Повернув за очередным поворотом, она несет нас через последнюю полосу деревьев на поляну.

Я щурюсь от внезапного перехода от снежного полога леса к пасмурному вечернему небу. Солнце опустилось ниже, окрашивая облака в оранжевый цвет, пока оно спускается к возвышающимся на западе горам. Замок вдали выглядит как что-то из сказки: силуэт дремлющего великана, бледные камни сверкают, шпили и балюстрады преломляют тысячи лучей маслянистого света.

Как только мы оставляем позади узкую тропу, я чувствую, как мышцы Джинджер напрягаются подо мной, готовые к бегу. Я смотрю на большое пространство замерзшего поля, отделяющее нас от дверей замка, и крепче сжимаю поводья в руках в перчатках.

– Хорошо, девочка, – шепчу я, наклоняясь вперед в седле. – Давай рванем!

Я едва успеваю подтолкнуть ее каблуками, как она приходит в движение, ее мощные копыта вздымают снежную землю с каждым шагом. Воздух врывается мне в лицо, холоднее льда, заполняя мои легкие. Небо вокруг нас превращается в цветное пятно.

Я знаю, что мне следует сбавить темп, что Ганс, скорее всего, не одобрил бы эту дикую, недисциплинированную скачку, когда я едва освоила ровный галоп, но я не могу заставить себя оттащить Джинджер назад. Я чувствую восторг в каждом ударе ее копыт.

Ей это нужно так же, как и мне.

Мы мчимся галопом по полю, не обращая внимания на окружающий мир. Лента вырывается из моих волос. Я чувствую, как мои локоны развеваются позади меня, как флаг, и превращаются в спутанный коричневый занавес. Ветер щиплет мои глаза до слез, но даже слезы не могут остановить ликующую улыбку, расплывающуюся по моему лицу.

Вот она, свобода, вот какова на вкус.

– Быстрее, девочка! – Смех вырывается из моего горла. – Быстрее!

Я издаю вопль чистой радости, когда мы летим к замку. Я так захвачена в приливе адреналина, что даже не замечаю двух мужчин, стоящих на подъездной дорожке… и их восторженных взглядов, устремленных на сумасшедшую девчонку, скачущую на лошади по территории замка на максимальной скорости, преследуемую в отдалении недовольными охранниками.

Когда мы выезжаем за пределы поля, Джинджер сбавляет темп с галопа до галопа, и мы переходим на круговую дорогу, проезжая мимо ряда пустых фонтанов и ледяных топиариев. Королевские конюшни расположены рядом с Западным крылом; я поднимаю взгляд, чтобы найти боковую дорожку, которая приведет нас туда, и вместо этого замечаю две высокие мужские фигуры у парадных ступеней, прямо на моем пути.

У меня подпрыгивает живот.

Они стоят рядом с черным внедорожником и пристально смотрят на меня. Их лица скрыты тенью, и я не могу разглядеть их черты с такого расстояния. Я прищуриваюсь, наблюдая, как с каждой секундой расстояние между нами сокращается.

Тридцать ярдов.

Двадцать.

Десять.

Фигуры в тени наконец-то появляются в фокусе, и я чувствую, как мое сердце сжимается. Я подумываю резко дернуть поводья влево и броситься к конюшням, чтобы избежать их, но уже слишком поздно. Мы уже настигаем их.

– Стоп! – восклицаю я, останавливая Джинджер и обдавая ее гравием. Я глажу ее намыленную шею, тихонько воркую под своим дыханием, жадно втягивая воздух. – Хорошая девочка, – бормочу я, стараясь не паниковать, когда поднимаю голову в сторону зрителей.

Оба мужчины все еще стоят рядом с машиной и смотрят на меня. В полумраке они невероятно красивы, хотя и совершенно по-разному.

Вот Олден, улыбающийся мне, с его идеально уложенными платиновыми волосами, ни одна прядь не выбивается из общего ряда. Его ореховые глаза хранят только тепло. Он похож на человеческий шар света.

Затем, на расстоянии трех футов и целой вселенной, стоит Картер – эти невероятные голубые глаза сужены в безошибочном взгляде, эти беспорядочные черные волосы падают на его нахмуренные брови. Его нрав темнее эбеновой краски его зимней куртки.

У меня сжимается горло, оттого как я воспринимаю их.

Свет и тьма.

Солнце и тень.

Поклонник и сводный брат.

– Я думала, ты вернешься только завтра, – тупо говорю я, все еще сидя на Джинджер. Мои глаза устремлены на Картера, и я не могу отвести взгляд, хотя он и хмурится на меня. Я думаю об ужасных вещах, которые я сказала ему в последний раз, когда видела его, и мне приходится крепко сжимать поводья, чтобы не упасть с лошади.

– В прогнозе метель, – сообщает мне Олден, его голос бодр и весел. – Мы решили вернуться пораньше.

– О. – Я тяжело сглатываю, надеясь, что это поможет убрать комок в горле. – Это очень плохо.

– Правда? Ну же, Эмилия, разве ты не рада нас видеть? – спрашивает Олден, возвращая мой взгляд к себе. – И под нами я в основном имею в виду себя, – добавляет он, игриво подмигивая.

– Конечно, – лгу я, желая, чтобы мои слова прозвучали более убедительно.

– Уф! – Олден пошатнулся назад, вскинув руку к сердцу в драматическом представлении. – Как она ранит меня своим безразличием!

Картер смеется, но в этом звуке нет радости. Он бормочет что-то ехидное себе под нос, но я не могу разобрать ни одного слова.

– Прошу прощения? – Мои глаза сужаются. – Ты что-то сказал?

– Вовсе нет, принцесса.

– Забавно. Могу поклясться, я слышала свое имя.

Пышные губы Картера искривились в ухмылке.

– Поверь мне, когда я произнесу твое имя, ты его узнаешь.

Болт неоспоримого вожделения пронзает мою кровь. Этот взгляд в его глазах…

Чистый жар.

Чистая ненависть.

Этого достаточно, чтобы мои бедра сжались вместе. Достаточно, чтобы забыть, что у нас есть зрители.

Смех Олдена возвращает меня к реальности.

– О, послушайте вы двое! Ссоритесь как братья и сестры.

При этом на лице Картера пропадают все эмоции. Опустив глаза, я сдвигаюсь в седле, чувствуя себя невероятно неудобно.

– Что ж, думаю, мне пора возвращать Джинджер в конюшню. Скоро стемнеет, а мне еще нужно вычистить ее стойло…

– Ерунда! Это может сделать конюх. – голос Олдена настойчив. Щелкнув пальцами одному из слуг, распаковывающих машину, он отдает распоряжение. Я не слышу, что он говорит, но мальчик срывается с места и бежит сломя голову к конюшням.

Я морщу нос от отвращения.

– Правда, в этом не было необходимости…

Олден отмахивается от моих слов протеста. Олицетворение джентльмена, он шагает вперед и хватает уздечку Джинджер одной рукой, а другую протягивает мне.

– Миледи, – говорит он фальшиво-официальным тоном, его ухмылка дразнит. – Могу ли я быть полезен?

Я слышу фырканье со стороны Картера, но не решаюсь взглянуть на него. Не видя выхода, я вкладываю свою руку в перчатке в руку Олдена и позволяю ему помочь мне сойти. Гравий хрустит под моими сапогами, когда я падаю на землю.

– Спасибо, – пробормотала я, глядя в ореховые глаза Олдена. Он все еще не отпускает мою руку. Я пытаюсь высвободить ее, но он держит крепко.

– С удовольствием, Ваше Высочество.

– Просто Эмилия. Пожалуйста.

Его мега-ватная улыбка такая яркая, что я боюсь, что получу солнечный ожог, просто находясь так близко к нему.

– Очень хорошо. Тогда Принцесса Эмилия. Лучше?

– Незначительно.

– Почему ты никогда не говорила мне, что ездишь верхом? – Он передает поводья моей лошади конюху, который только что материализовался рядом с ним. Я пытаюсь поймать взгляд мальчика, но он исчезает вместе с Джинджер еще до того, как я успеваю поблагодарить его.

– Принцесса?

– Хм-м? – Я оглядываюсь на Олдена, запоздало вспоминая, что он задал мне вопрос. – О! Я на самом деле не езжу верхом.

Его брови поднимаются.

– Тебе меня не одурачить. Это не тебя мы только что видели скачущей по полю?

– Это новое хобби. Я все еще осваиваю азы.

– Что ж, ты прирожденный наездник. Надо будет как-нибудь покататься вместе. – Его глаза блестят. – Знаешь, в Вестгейте есть потрясающие трассы.

– Я была там только сегодня днем, вообще-то. Твоя мама устраивала чай.

– Ах, да, конечно. Эва упоминала об этом. – В его глазах мелькнуло что-то похожее на беспокойство. – Надеюсь, она сделала так, чтобы ты чувствовала себя желанной гостьей. Должен признаться, я надеялся, что именно я проведу для тебя экскурсию по нашему поместью. Это… – Он покраснел. – Для меня важно, чтобы ты чувствовала себя комфортно в моем доме.

Я заставляю себя рассмеяться, но это звучит слабо даже для моих собственных ушей. К счастью, он, кажется, не замечает. Я бросаю взгляд на Картера и вижу, что он смотрит на нас двоих. Точнее, на мою руку, все еще крепко сжимающую руку Олдена. Он выглядит так, будто хочет сломать ее.

Черт.

Меня пробирает дрожь.

– Мне так жаль – слушать меня, болтать как идиот, когда ты, должно быть замерзаешь, – пробормотал Олден, неправильно истолковав мой озноб. – Давай заведем тебя внутрь. Посидим у огня, согреемся. Может быть, выпьем горячего шоколада и немного поговорим.

– О, это звучит прекрасно, но…

Он прервал меня.

– Я слишком давно не видел вас, принцесса Эмилия. А вы… – Его взгляд становится таким же мягким, как и его тон. – Вы, безусловно, привлекаете внимание.

Я чувствую, как взгляд Картера прожигает дыру в моем затылке. Переминаясь с ноги на ногу, я жую нижнюю губу и пытаюсь придумать вежливое оправдание.

– Как бы я ни ценила твое рыцарство, Олден, это был очень долгий день, и я устала. Не думаю, что буду хорошей компанией.

– Ах. Тогда, как бы мне ни было больно покидать вас… Я попрощаюсь с вами. – Нахально подмигивая, он подносит мою руку ко рту и целует тыльную сторону перчатки. Последний раз сжав руку и посмотрев на меня долгим взглядом, он отпускает меня. Я застываю на месте, когда он возвращается к внедорожнику и протягивает руку Картеру.

– Торн. Отличная поездка, парень.

Картер жестко кивает, не отвечая на рукопожатие. Его челюсть стиснута так сильно, что я удивляюсь, как он может произносить слова.

– Спасибо, что подвез.

Олден опускает руку. Мужчины противостоят друг другу в течение минуты, ни один из них не произносит ни слова, и воздух становится таким густым от напряжения, что я думаю, мои колени могут подкоситься от напряжения.

После вечности, показавшейся мне вечностью, они наконец разрывают зрительный контакт. Олден поворачивается к внедорожнику и бросает на меня последний взгляд, прежде чем забраться на водительское сиденье.

– Всегда рад видеть вас, принцесса Эмилия.

– Пока, Олден.

– Не забудь… Я заплачу целое состояние за твое общество в обещанной поездке. – Он ухмыляется. – Скоро.

Его дверь закрывается с грохотом, который заставляет меня вздрогнуть. Шины хрустят по гравию, пока он едет по длинной подъездной дорожке к далеким воротам замка. Я смотрю вслед, пока внедорожник не превращается в черную точку, прежде чем осмеливаюсь оглянуться на мужчину, стоящего в десяти футах слева от меня.

Наши взгляды мгновенно сходятся – зеленый и синий цвета сталкиваются, как мечи на поле боя. Дыхание перехватывает у меня в горле, когда я выдерживаю его взгляд. Его лицо тщательно скрывает эмоции, но я вижу ярость, плавающую в его глазах.

– Не надо, – говорю я мягко. Упреждающе.

Его рот искривляется в мрачном веселье.

– Прекрати, – шепчу я – наполовину мольба, наполовину молитва.

– И что же я должен прекратить, принцесса? – Вопрос смертельно мягок; первая слабая капля дождя перед началом урагана. – Перестать смотреть на тебя? Перестать говорить с тобой? Перестать быть рядом с тобой?

Мой рот открывается, чтобы ответить, но я обнаруживаю, что не могу вымолвить ни слова.

– Или, может быть, ты хочешь, чтобы я совсем исчез из твоей жизни? – говорит он негромко, делая шаг в мою сторону, закрывая часть пространства, между нами. – Это все, Эмилия?

Я резко вдыхаю, когда он делает еще один предательский шаг. Теперь нас разделяет всего несколько футов.

– Разве тебе не было бы удобнее, если бы я вообще перестал существовать? Разве не на это ты намекала, когда мы виделись в последний раз?

– Н-нет, – заикаюсь я, едва дыша. – Это не… Я просто…

Мои слова обрываются, совершенно бесполезные. Говорить все равно бесполезно – не тогда, когда мы ведем весь разговор глазами.

Что ты хочешь от меня, принцесса?

Ничего.

Лгунья.

Остановись.

Я не могу остановиться. И ты тоже не можешь.

Я не знаю, о чем ты говоришь.

Продолжай говорить себе это, принцесса.

Маленький шрам, рассекающий его бровь, четко выделяется в холодном вечернем свете. Уже почти совсем стемнело. Огни замка льются из окон на подъездную дорожку, освещая силуэт нас обоих.

– Пожалуйста, – говорю я, но уже не уверена, о чем умоляю. – Пожалуйста… не усложняй ситуацию, Картер. Мы сказали все, что нам нужно было сказать той ночью.

– Чушь, – рявкает он. – Ты убежала, прежде чем я успел хоть что-то сказать.

Я втягиваю воздух, пытаясь сохранить спокойствие.

– Просто забудь об этом. Ничего хорошего не будет от того, что ты будешь пересказывать это снова и снова.

– Правда?

Как охотник, почуявший слабость, он подкрадывается еще ближе. Достаточно близко, чтобы прикоснуться. Достаточно близко, чтобы увидеть, как быстро поднимается и опускается его грудь. Близко, чтобы почувствовать тепло его дыхания на моем лице, когда он нависает надо мной, его высокая фигура заполняет все мое поле зрения.

Достаточно близко, чтобы свести меня с ума.

Я должна отойти.

Отвернуться.

Пройти внутрь.

Но он смотрит на меня сверху вниз, словно тонет, а я – воздух, которым ему нужно дышать. А я смотрю на него сверху, как… как…

Как будто он – каждая звезда в ночном небе, ведущая меня через темноту.

Я сказала себе, что в следующий раз, когда увижу его, я не попаду снова в эту ловушку. Я сказала себе, что буду сильнее этого.

Двигайся, Эмилия.

Начни идти.

Но я не могу. Я застыла, не двигаясь. Мой язык высунулся, чтобы смочить натертые губы – нервная привычка. Его взгляд отслеживает движение, как опытный хищник, преследующий свою жертву с лазерной точностью.

– Продолжай, Эмилия, – шепчет Картер, наклоняясь так, что его губы оказываются в нескольких дюймах от моих. – Скажи мне снова, что я тебе не нужен. Скажи мне снова, что я должен перестать бороться за это.

Я не могу.

Я не могу.

Мои руки скручиваются в кулаки по бокам, чтобы не дать им завестись за его шею, скользнуть в его волосы, прижать его рот к моему. Я ненавижу то, что он даже не прикоснулся ко мне, но я чувствую его всеми фибрами своего тела. Ненавижу, что каждая частичка моей души поет для него. И я ненавижу, что, несмотря на все, что произошло, несмотря на все грубые слова, которыми мы обменялись на вершине той башни… Я все еще хочу, чтобы он бросил все предостережения на ветер и закрыл последний клочок пространства между нашими лицами в сердечном поцелуе.

– Эмилия…

Он наклоняется, совсем чуть-чуть, и на долю секунды я думаю, что мое желание исполнится. Но его рот не захватывает мой; вместо этого он кривится в жестокой ухмылке. Когда он говорит, его шепот звучит почти яростно, раскалывая темноту, как удар молнии.

– Всю оставшуюся жизнь, будь то на следующей неделе, в следующем месяце или в следующем году, когда ты будешь ходить на свидания с таким достойным джентльменом, как Олден, который льстит тебе идеальными, красивыми линиями и целует тебя со всей страстью зеваки… Я хочу, чтобы ты вспомнила, что ты чувствовала прямо здесь, в этот момент, даже без моего прикосновения к тебе. Всю эту страсть и потребность, бушующую внутри, умоляющую о разрядке… Все это желание, умоляющее о выходе… Мои руки в твоих волосах, мои зубы на твоей шее, мой член так глубоко в тебе, что грань между удовольствием и болью стирается…

Сладко. Господи.

Мои бедра сжимаются вместе, когда во мне вспыхивает похоть. Я едва могу видеть прямо. Все мои тщательно выстроенные границы исчезают в дыму, когда первобытная, неоспоримая потребность овладевает моими чувствами.

Возьми меня.

Я твоя, бери.

Я просто…

Твоя.

Я хочу, чтобы он был жестоким, чтобы он овладел мной с неистовой похотью, которая утолит боль глубоко в моих венах. Но когда он, наконец, закрывает последнюю щель, его рот так легко касается моего – всего лишь призрак поцелуя.

Этого недостаточно. Почти недостаточно.

Не успеваю я моргнуть, как он снова отстраняется. Мой стон недовольства быстро поглощается его низким рычанием.

– Я хочу, чтобы ты запомнила это чувство, Эмилия. Потому что это все, чем ты будешь жить. Воспоминание. – Он отступает назад, глаза горят в моих с вожделением и ненавистью. – Надеюсь, оно будет преследовать тебя.

Он поворачивается и уходит, прежде чем я успеваю ответить – не то чтобы я могла найти слова, даже если бы попыталась. Я стою одна в темноте, промерзшая до костей не только от прохладного ноябрьского воздуха.

Мое сердце колотится с удвоенной скоростью.

Дыхание прерывистое.

Мои губы все еще покалывает от почти поцелуя.

Надеюсь, это, блять, преследует тебя.

Я не уверена, как долго я стою там в темноте. Достаточно долго, чтобы мои пальцы онемели в перчатках, чтобы ноги начали болеть в сапогах, чтобы кончик носа покраснел от холода.

Я не чувствую ничего из этого.

Я вообще ничего не чувствую.

В конце концов, Риггс и Галиция заставляют меня зайти внутрь. Они проводят меня молча, обмениваясь обеспокоенными взглядами, пока я не закрываю дверь перед их носом. Я закрываю ее за собой и падаю в кровать, не имея сил сделать больше, чем снять сапоги для верховой езды. Тишина настолько давит, что мне приходится включать музыку, чтобы заглушить ее.

Когда из колонок доносятся слова песни «The Night We Met» группы Lord Huron, я чувствую, как в уголках моих глаз собираются слезы, и понимаю, что пройдет много-много времени, прежде чем мне наконец удастся заснуть.

Я также знаю, что когда я проснусь на спутанных простынях в предрассветные часы, когда кошмары еще будут свежи в моей памяти, а горло пересохнет от криков… Я буду одна в своей комнате, без сильных рук, чтобы обнять меня, или слов утешения, чтобы прогнать темноту.