Текст книги "Преобладающая страсть. том 1"
Автор книги: Джудит Майкл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Доверившись ей, он твердо решил поделиться своими соображениями относительно планов на будущее. Никому, кроме родителей, Ник не рассказывал о предприятии, которое он вместе со своим другом по комнате решил открыть на следующий месяц в Сент-Луисе. Теперь же, сидя вечером за чашкой кофе в обществе Сибиллы, так нуждавшейся в его поддержке, он разоткровенничался.
– Сент-Луис! – воскликнула Сибилла, удивившись так, как будто бы этот город находился по меньшей мере на другой планете, а не на расстоянии лишь нескольких миль. – Но зачем ты уезжаешь туда? Ты же можешь осуществить свои планы здесь!
– Мы могли остаться здесь, но живущая в тех местах тетушка Тэда на целый год предоставляет в наше распоряжение свой дом. Поэтому сэкономленные на ренте деньги мы сможем вкладывать в интересы нашей компании. Кроме всего прочего, Сент-Луис – город с большим числом приезжих, до которого на машине рукой подать.
Отрицательно покачав головой, она сказала:
– Дело не в расстоянии, а в смене обстановки. Выглянув в окно, ты увидишь иные места, будешь встречаться с другими людьми, будешь думать о новых возможностях и развлечениях. Ты больше не вспомнишь о Пало Алто и обо мне тоже.
Он понимал, что во многом Сибилла права, и он забудет про Пало Алто. Впервые попав сюда, он сильно ощущал оторванность от родного дома, города и даже семьи, которые перестали быть частью его жизни, и он знал, что отныне их пути расходятся.
Окинув взглядом маленькую квартиру Сибиллы, Ник отметил ее неказистость, но вместе с тем какую-то привычную, знакомую атмосферу. Обняв девушку, он сказал:
– Мы найдем друг друга, если действительно захотим.
– А мы захотим? – спросила она все тем же сипловатым, но теперь уже немного грустным голосом. – Тебе известно, куда и как ты едешь. Я не сомневаюсь, ты успешно справишься с задачей. А что касается меня, то я тоже постараюсь выбраться отсюда, – говорила она дрожащими от волнения губами, одновременно пожимая его руку. – Разве это твоя вина, что я попала в такую неприятную историю? Но ты с таким вниманием отнесся ко мне. Я знаю, какая работа тебе предстоит и как тебе хочется за нее поскорее взяться. И тебе будет мешать цепляющаяся за тебя, как утопающий за соломинку, сбившаяся с пути женщина.
Она низко опустила голову. Кожа ее гладкой шеи вздрагивала, как будто в ожидании удара. Сердце Ника сжалось, и ласкающими движениями пальцев он погладил ее теплую кожу под свободным воротником блузки, спускаясь ниже к плечу.
Вздрогнув, Сибилла томно вздохнула.
– Мне бы хотелось… – невнятно пролепетала она.
– Чего? – спросил Ник, повернув ее за плечи.
– …стать сильнее и лучше. Мы могли бы быть вместе… и помогать друг другу… Мне тоже хочется стать тебе нужной…
В ответ он поцеловал ее в жаркие губы, а руки его медленно сползали вниз, лаская ее кожу под блузкой.
– Нет! – воскликнула Сибилла, отпрянув назад, так что стоявший рядом стул упал. – Не смей! Я не позволю тебе!
Взволнованно меряя шагами комнату, она говорила:
– У тебя есть цель и все, что нужно для ее достижения. Я не хочу тебе мешать, ты сам меня возненавидишь за то, что я к тебе прицепилась.
– Почему я должен тебя возненавидеть? – спросил Ник, подойдя к ней вплотную. Обняв ее за плечи, он стал подталкивать ее к кровати. – Ты сильная, красивая женщина, ты не цепляешься за мужчин, и если ты вдруг почувствуешь себя неуверенно, я обязательно приду на помощь.
Она взглянула на него широко открытыми глазами:
– Если ты действительно говоришь правду, то…
– Придет время, и ты перестанешь сомневаться в себе, – снова нагнувшись для поцелуя, объяснил он.
– Может быть… только с твоей помощью… – пробормотала Сибилла, внимательно вглядываясь в его лицо, а затем улыбнулась такой восторженной улыбкой, какой Ник никогда у нее раньше не видел. – Мне так хорошо… – Сибилла томно вздохнула и, не спуская с него взгляда, стала расстегивать блузку.
Быстро сняв с себя одежду, они легли в постель. Он чувствовал ее маленькое, плотное тело с заостренными, как у школьницы, грудями, с оливковой, нежной, слегка влажной кожей. Она лежала молча, с закрытыми глазами, даже не улыбаясь, с напряженно-задумчивым выражением лица, будто стараясь на чем-то сосредоточиться. И Ник подумал про себя: «Кому-то придется научить ее смеяться и шутить…» И, склонившись над ней, скомандовал:
– Посмотри на меня!
С удивлением она открыла глаза, но тут же их закрыла, потому что ей не хотелось смотреть на него, а еще ей не понравился его командирский тон. Достаточно уже и того, что он лежит у нее в постели.
Почувствовав на себе его тело, она обняла его, а затем, изогнувшись, обвила ногами его ноги.
– Ты мой, – сказала она низким, на выдохе голосом, прозвучавшим тихим одиноким аккордом на фоне громового оркестра его возбужденного дыхания. Больше слов им не понадобилось, они слились воедино. И все было замечательно, много лучше, чем с Бурегардом, потому что Ник нравился ей, и, что ни говори, он относился к ней гораздо лучше других мужчин. «Я сейчас умру от блаженства», – подумала она, отдаваясь ему.
Долгое время Сибилла пыталась получить удовольствие от близости с мужчинами, надеялась на то, что когда-нибудь и она сможет дойти до такого наслаждения, о котором столько много читала в книгах. Но, независимо от принимаемых ею поз и всяческих ухищрений и фокусов, на которые ей приходилось пускаться в постели с мужчиной, она не получала того, что хотела. Она молила Бога, чтобы Ник оказался тем страстным мужчиной, который откроет ей долгожданный рай чувств. Она делала, что могла, но неотвязные мысли мешали ей, и, хотя ей было лучше, чем прежде, она все же не получила полного удовлетворения. Ей оставалось только искусно закончить ритуал, проделав все до последнего вздрагивания и блаженного вздоха, так что никто не смог бы догадаться о том, что она хотела бы большего.
Когда они успокоились, а Ник все продолжал держать ее в своих объятиях, Сибилла, повернувшись к нему лицом, начала целовать его плечи. Но неожиданно слезы ручьем хлынули из ее глаз, падая капельками на его тело.
– Что такое, Сибилла? Опять что-нибудь произошло? – спросил он немного раздраженным голосом, приподнявшись и внимательно всматриваясь в ее лицо.
– Ничего не произошло. Прости, все замечательно, и ты был просто великолепен. Мне так хорошо с тобой, я люблю тебя! – едва сдерживая дыхание, она постаралась отвернуться, но крепкие объятия Ника не позволили ей это сделать, и она смотрела на него затуманенным от слез взором.
– Продолжай, – коротко сказал он.
– Я тебя люблю, – повторила она почти шепотом. – Но вместе мы быть не можем, встретились поздновато. Почему мы не встретились год назад, когда твоя компания только складывалась?… Но этого не произошло тогда. Ты сделал правильный выбор, отправляясь в Сент-Луис, там ты можешь хорошо позаботиться о себе. Меня ты уже не вспомнишь. Я уверена, что у меня все обойдется, потому что я знаю, чего хочу, и, скорее всего, я последую по твоим стопам. Здесь я не останусь, хотелось бы перебраться в Лос-Анджелес или Нью-Йорк, – смахнув с лица последнюю невысохшую слезинку, она продолжала: – Мне было так тоскливо, безысходно, что я позвала тебя в гости сегодня вечером, потому что знала, как замечательно быть с тобою рядом. Но я бы никогда не посмела удержать тебя от поездки, потому что сейчас я тебе буду только мешать.
Ник пристально глядел на нее. Еще несколько минут назад он был приятно поражен и благодарен ей за внезапно открывшуюся в ней необычайную страсть. Ему это было тем более приятно, что в глубине души он надеялся, что по отношению к ней ему не чужды и другие, кроме жалости и удивления, чувства. А сейчас целый поток переживаний овладел им. Его сильно трогали ее одиночество, отсутствие самоуверенности; он восхищался ее храбростью и решительностью и, кроме того, догадывался, что внутри ее теплится огонь, который он непременно раздует. Он сделает ее уверенной в себе, научит любить и смеяться…
Крепко сжимая ее в своих объятиях, он вдруг сказал:
– Ты поедешь со мной.
Затаив дыхание, подозрительно прищурившись, она, будто не веря своим ушам, медленно покачала головой.
– Зачем ты меня обманываешь? Мужчины всегда говорят в постели не то, что думают.
– Ради Бога, перестань, – раздражаясь, ответил он. – Не знаю, что тебе обещали другие мужчины в постели, но если ты думаешь, что я безвольный мужик, который, расслабившись, не отдает себе отчета в своих обещаниях, то ты заблуждаешься. Я хозяин своему слову.
Не моргая, она смотрела на него.
– Если ты говоришь серьезно, я просто не…
Повернувшись к Сибилле, он вновь ласковым тоном пустился в объяснения.
– Сибилла, я хочу, чтобы ты поехала со мной. Я не могу тебя оставить тут одну. Ты же сама говорила, что мы будем вместе помогать друг другу.
Глубоко вздохнув, она закрыла глаза, а затем медленно выдохнула. Она чувствовала, что силы покидали ее, когда, расслабленная, она лежала в объятиях Ника, положив свою руку на его грудь и касаясь губами его лица. Еще раз вздохнув, она рывком прижалась к нему, прошептав при этом:
– Да.
Ник постарался отмахнуться от внезапной неприязни к ее резкости и к чему-то тому, что послышалось в ее голосе, и, поцеловав ее в лоб, он произнес:
– Я люблю тебя, Сибилла.
Неделей позже в загсе города Пало Алто состоялась церемония бракосочетания Николаса Филдинга с Сибиллой Морган.
Перебравшись в Сент-Луис, они поселились в небольшом домике на южной окраине города. Дом принадлежал тетушке Тэда Мак-Илвана. Молодые люди приспособили под свою фирму комнату для семейных, в которую также въехал Тэд. Он занял верхнюю часть этажа с двумя спальными комнатами и душем. А Сибилла с Ником поселились в большей по площади спальне с собственной ванной. Гостиная, столовая и кухня были общими.
– Приношу извинения за то, что мы так начинаем свою совместную жизнь, – сказал Ник. – Я обещаю тебе, что скоро мы обзаведемся собственным домом.
Трогая руками отбитые края обеденного столика, Сибилла подумала, что вряд ли Валери задержалась бы здесь надолго со своим молодым мужем или захотела бы поселиться в свой медовый месяц в доме, где они живут не одни. Валери, даже без мужа, не станет тесниться в одной спальне с единственным душем.
Да и Ник не позволил бы ей этого, придумав какой-нибудь выход из положения, если бы его женою была не Сибилла, а Валери. Но Валери не стала его женой, она больше для него не существует. Теперь Сибилла выступает в роли миссис Николас Филдинг, которой Ник что-то обещает.
– Мне очень нравится здесь, – сказала она, попав в его раскрытые объятия. Чувствуя крепость его рук, она приблизила свои губы к его губам, втайне торжествуя свою победу над Валери: она была уверена, что Ник окончательно забыл о Валери и любит только ее.
«Он позабудет ее гораздо раньше, чем это сделаю я».
Прижавшись к нему губами, она шептала:
– Пока мы вместе, нам не нужен большой дом.
– Но он тебе уже пообещал все, что ты ни пожелаешь, – заметил Тэд. – Ты потом ему все это напомни.
– Я знаю, – ответила Сибилла.
Под шум передвигаемой Тэдом мебели наверху они отправились в свою спальню и заперлись на скрежещущий замок.
Позже, лежа в объятиях своего мужа, Сибилла, поразмыслив, нашла некоторое преимущество в том, что они втроем делили дом. Работая со своим компаньоном на месте, Ник, занятый делом, подолгу будет засиживаться, предъявляя меньше требований к своей жене. Он не станет ее сильно донимать, но она не будет чувствовать себя одиноко в этом доме, ей не придется больше думать над тем, кем и чем заполнить свое время. Она тоже начнет трудиться. Уверенная в том, что ей удастся устроиться работать на телевизионную станцию в Сент-Луисе, она думала, что все может сложиться для нее замечательным образом, и не будет большой беды ни в том, что они поженились, ни в том, что делят дом на троих.
Небольшой заселенный ими дом занимал узкий участок, обсаженный порыжевшей травой. Около проезда на дорогу росло согнутое, истощенное пальмовое дерево. Огромное гостиничное окно выходило на такое же окно соседнего дома. Стены изнутри были выкрашены в странный горчичный цвет, жуткие отблески которого усугублялись при свете раскаленного добела стоявшего у фасада здания уличного фонаря. Сибилла и Ник купили себе белые простыни, повесив их вместо занавесок. Но они лишь слегка смягчали резкий свет и настолько не подходили к обстановке, что иногда, подняв глаза, можно было испугаться и подумать, что к ним в гости пришло привидение в колышащихся белых одеждах.
Трое молодых людей расставили немногочисленные предметы мебели, убрали подальше не соответствующие обстановке тарелки и кухонные принадлежности, установили на полках привезенные из Пало Алто вместе с мебелью ящики с книгами. В течение всей первой недели, готовя обеды на огромном кухонном пространстве, они то и дело спотыкались о треснувший линолеум, наталкивались друг на друга, пока, наконец, не приспособились и не привыкли к обстановке. Каждый вечер после обеда Ник с Тэдом возвращались к работе, а еще позже расходились по своим комнатам.
– Ты себя хорошо чувствуешь в этом доме? – спросил Ник, лежа в постели с Сибиллой.
– Отлично, – ответила она. – Я счастлива.
И он поверил в правдивость ее слов, потому что Сибилла ни разу еще не пожаловалась на какие-либо неудобства с самого первого дня вселения и больше никогда не говорила о себе как об обузе. Даже стены горчичного цвета стали для них предметом общей шутки. И все-таки от взгляда Ника не ускользнуло плохо скрываемое беспокойство Сибиллы.
Однажды, через две недели после вселения в дом, они отправились в свою спальню и, выключив свет, улеглись. Сибилла, напряженно вздыхая, без конца вертелась в кровати, пока наконец потихоньку и незаметно не выскользнула из нее.
– Тебе что-то надо? – спросил Ник.
– Нет, ничего не надо. Мне просто не спится. Думаю пойти почитать немного свои тетради с записями с телевидения. Я обычно занималась этим ночью. Ты спи, а я пойду в гостиную.
Приподнявшись на локте, он наблюдал за выражением ее лица, освещаемого светом уличного фонаря.
– Ты занимаешься поисками работы?
– Точно. Но это нормальное явление. Я найду себе работу, – сказала она, взяв с комода одну из своих тетрадок. – Я сама себя хочу успокоить, что все равно найду себе что-нибудь подходящее. Спокойной ночи, Ник.
Снова, лежа в постели, он попытался понять, чего в ней больше: беззащитности или силы. Он не сомневался в том, что она, однажды дав себе клятву, забудет обо всех переживаниях, найдет себе работу и добьется успеха. Теперь у него не оставалось ни капли сомнения в том, что она достигнет своей цели.
На следующее утро Ник и Тэд поднялись очень рано, так как им надо было ехать за покупкой оборудования для своей мастерской. Но Сибилла встала еще раньше, и в этот же день ее приняли на работу на одну из крупнейших телевизионных студий Сент-Луиса.
«Наконец-то! С этой минуты начинается моя настоящая жизнь!» – подумала она про себя.
ГЛАВА 7
Сибилла и Ник были так заняты работой, что почти не видели друг друга. Организовав консультирующую компьютерную фирму под названием «Омега», Ник и Тэд дни напролет устанавливали и отлаживали новые вычислительные системы. Остальное время они работали в комнате для семейных, оборудованной под офис. Вечера и выходные дни, завтраки и иногда обеды они проводили, обсуждая интересные предложения для новых клиентов, составляя компьютерные программы для постоянных своих заказчиков, улучшая уже внедренные программы и вырабатывая рекомендации по перспективным методам применения компьютеров. Если офисные мини-компьютеры не выдерживали созданных молодыми специалистами комплексных программ, то им приходилось дорабатывать их на типовом компьютере, в центре Сент-Луиса. Поскольку в ночное время аренда была дешевле, они, как правило, приступали к работе затемно, заканчивая ее только утром, когда, запустив новую программу на фирме заказчика, могли тут же обучить офисных компьютерщиков, как ею пользоваться. Возвращаясь домой к полудню, они чувствовали себя такими уставшими, что отказывались от обеда и, разбредясь по своим комнатам, засыпали мертвецким сном.
Все это время Сибилла делала уверенные шаги в своей карьере на телестудии КТОВ. После отъезда из Пало Алто она написала письмо президенту КНИКС-TV с угрозой придать гласности информацию о любовных похождениях Тэренса Бурегарда, если ей не выдадут рекомендательного письма с прежнего места работы. После недельного молчания пришел сдержанный, но гораздо более положительный, чем она ожидала, ответ.
Но, несмотря на это, в первый день своего выхода на новую работу к ее дерзости примешивалось чувство робости, которое не покидало ее до тех пор, пока она не уверилась в том, что здесь никому не известно о ее участии в истории с Рамоной Джексон. С этого времени она не вспоминала о случившемся скандале, как будто бы его вовсе не было. Она считала себя молодым, полноправным сотрудником КТОВ.
Работая с раннего утра до позднего вечера по 12-14 часов подряд, она слушала, наблюдала, впитывала информацию, обдумывая, как можно использовать уже имеющийся опыт, чтобы получше зарекомендовать себя у начальства. Она не старалась завоевать чье-либо расположение, ей хотелось снискать уважение, популярность всех, появиться на телеэкране и стать предметом восхищения. Но от нее требовалось совсем другое: хороший продюсер нынче большая редкость, и нечего растрачивать свой талант на выступления по телевидению. Ты нам нужна как режиссер, говорили ей собратья по труду. Повысив ей жалованье и предоставив больший по размерам стол в отделе последних известий, ее начальник наотрез отказался делать кинопробы с ее участием.
Сначала Сибилла надумала уволиться с КТОВ, но, принимая во внимание тот факт, что ни одна находящаяся в долине телевизионная станция не могла сравниться с этой по популярности, она изменила свое решение, хотя от мысли занять место на телевизионном экране так и не отказалась. «Я пойду у них на поводу и буду выполнять то, чего они от меня хотят, но, когда я приобрету достаточное влияние, они мне предоставят все, что нужно мне», – думала она.
В течение года пять раз в неделю она писала сценарии и выпускала на экран дневные передачи новостей, а также готовила вечерние воскресные информационные материалы. Кроме того, она трудилась над созданием собственной новой передачи, которая могла пополнить список телепрограмм, если бы ее одобрило руководство.
Она так интенсивно работала, что впервые за все эти годы легко сбросила вес без всякой диеты. Каждое утро, еще до рассвета, Сибилла целый час занималась зарядкой, а затем, выпив чашку кофе в компании Ника и Тэда, она забывала о еде вплоть до самого ужина, который случался у них часов в девять вечера, а иногда и позже, либо на студии, либо дома. Продукты покупал один из них троих, готовил чаще всего Ник. Будучи совершенно непривередливыми в еде и вечно занятые работой, они не обращали никакого внимания на то, что едят.
С той минуты, когда Сибилла переступила порог застекленного здания КТОВ, она не думала ни о чем, кроме работы. Станция находилась на небольшой возвышенности восточной окраины Сент-Луиса и являлась филиалом центральной телевещательной компании. Ловкие ребята-электронщики создали целую сеть подстанций.
Место это называлось Кремниевой долиной. Здесь работали американцы мексиканского происхождения, чьи предки приехали на Север столетие или два назад, чтобы поселиться на здешних плодородных землях. Трудились здесь также уроженцы Калифорнии, селившиеся в этих местах целыми семьями со времен золотой лихорадки и помнившие те старые, добрые времена, когда можно было проехать от Сан-Франциско до Монтеррея, не увидев ни одного магазинчика или закусочной на колесах. Догнав по уровню другие телестудии за счет взятого на вооружение новейшего оборудования, КТОВ составила серьезную конкуренцию своим партнерам, став наиболее богатой и перспективной телестудией в долине. Это было самое подходящее место для людей с большими амбициями.
В тот ранний час, когда Сибилла появилась на пороге центрального входа, ее не встречали ни работники приема гостей, ни секретари, не было также посетителей или участников телепередач. Взволнованная, она ходила по затихшим вестибюлям и безмолвным коридорам. Все вокруг казалось ей до боли знакомым, начиная от артистического фойе до гримерной, особенно студия звукозаписи и главная студия со сводчатыми потолками, с четырьмя полукруглыми столами, постоянно готовыми для съемок новостей, прогноза погоды, передач по домоводству, встреч за круглым столом и воскресных дневных развлекательных программ. Она заслужила право работать здесь, это ее место!
В здании преуспевающей телестанции КТОВ всегда царила атмосфера подъема, незаметная для постороннего глаза, но очень родная Сибилле, неотделимая от нее.
Загруженная большую часть времени работой на студии, Сибилла едва виделась с Ником, занятым и на неделе, и в выходные дни. Но ее вполне устраивало, что двое друзей работали у нее под боком, в комнате для семейных, но встречались с ней только во время перерыва между работой или за ужином.
Случалось, Сибилла первая предлагала свои услуги по приготовлению обеда, а иногда просто прогуливалась по комнате для семейных, где все было вверх дном и в которой размещались офис, мастерская и исследовательская лаборатория под названием «Компьютерная служба «Омега». Стены были увешаны огромными морскими картами, длинный стол, изготовленный из положенной на два картотечных ящика двери, был усыпан стопами бумаг для компьютерных распечаток. Рядом, на большом столе, размещался компьютер, на темном экране которого светились пляшущие цифры и буквы. Найденный на складе инженерного здания в Стэнфорде стул на колесиках, а также стул из машинописного бюро перемещались по воле своих хозяев от одного стола к другому. Недалеко расположился стол для игры в пинг-понг с оставленными здесь рубцеватыми стойками и провисшей сеткой, напоминавшей о яростных спортивных состязаниях. Кофейник стоял вместе с двумя кружками с изображением Микки Мауса; картонные коробки из-под пирожков были заполнены записями и схемами, а в пыльном от паутины углу лежал забытый кем-то карандаш.
Молчаливо наблюдая за работой молодых людей, вглядываясь в распечатки и тщетно стараясь расшифровать программный язык или изучая пристальным взглядом уравнения на экране компьютера, она все равно была мыслями на телестудии. У Сибиллы было смутное представление о работе Ника как консультанта, она знала точно только то, что фирма намерена как можно быстрее расшириться в четыре, пять, а то и шесть раз, пополнить штат сотрудниками, а затем, переехав в новый квартал, еще больше разрастись. Все это было хорошо, но сама их работа, эти гудящие машины, бесконечные цифры, непонятные программы раздражали ее.
– Это как иностранный язык, – говорила она, не делая никаких попыток вникнуть в него.
Когда Ник пытался ей что-то объяснить, у нее и вовсе пропадал интерес при виде выводимых им на экран мерцающих буквенно-цифровых изображений. Подходил вечер, и, расчистив рабочий стол от вороха бумаг, все трое обедали прямо здесь. После этого Сибилла обычно усаживалась за свой письменный стол обдумывать план работ на следующий день или детали создаваемой ею новой телевизионной программы, которую она вскоре намеревалась представить на рассмотрение управляющему, а также директору отдела новостей телестудии.
Оставаясь на ночь дома, Ник заходил в спальню после полуночи и ложился рядом. Несмотря на усталость от напряженного рабочего дня и от мыслей о дне завтрашнем, у них еще оставались силы на интимную близость. Ник возбуждался в ту же минуту, как только оказывался с нею в постели. И тогда, охваченный невероятно сильным желанием, он страстно хотел ее. Каждому из них требовалась разрядка после огромного напряжения, поэтому накопленное ими возбуждение приобретало форму страсти, которую они принимали за любовь.
«Валери не испытывает ничего подобного». Такие мысли, яркие, как вспышки молнии, неожиданно приходили в голову Сибиллы, выбивая оттуда все остальные мысли. Затем она прекращала думать об этом, и в ее душу вползала холодная ненависть при воспоминании о катастрофе на КНИКС-TV. А порой ей становилось любопытно, где и чем занимается сейчас Валери.
Из разговоров со своей матерью, которая все еще продолжала обшивать семью Валери, она узнала немного: лишь то, что, закончив колледж, Валери отправилась в кругосветное путешествие. В промежутке между очередными вояжами она вышла замуж за уроженца Бостона Кента Шорхэма, родители которого были знакомы с семьей Ашбруков. Валери и Кент проводили время, путешествуя по Восточному побережью Мэриленда, неизменно возвращаясь в Нью-Йорк, где они купили квартиру на Пятой Авеню. Это все, что знала о Валери мать Сибиллы.
Пока для Сибиллы и этого было достаточно. Сейчас она просто держала в поле зрения Валери, а немного позже она найдет повод, чтобы встретиться с ней снова. А затем… Она будет знать, как действовать дальше, обдумав и спланировав все заранее.
Зная о том, что Ник вместе с Валери увлекались верховой ездой, Сибилла тоже захотела этому научиться, но, узнав о дороговизне этого вида спорта, она на время рассталась со своими намерениями. Но зато она приобщилась к другому любимому Валери виду спорта – стрельбе по тарелкам. Она была замечательным стрелком и, терпеливо целясь метким глазом, добивалась даже лучших, чем Валери, результатов. Сибилла решила, что у Валери слишком мало терпения, чтобы стать специалистом в каком-либо деле.
Каждую ночь перед отходом ко сну она неизменно повторяла одну и ту же фразу о том, что у нее есть Ник, работа, что она очень меткий стрелок и что она превосходит Валери по всем жизненным параметрам.
Узнав о своей беременности, она купила несколько новых платьев, в которых раз в месяц появлялась в кабинете у врача. Не считая этого, жизнь ее нисколько не изменилась. В феврале она пригласила на работу няньку, а в марте родился Чед.
В течение лишь нескольких недель отдыхала Сибилла от непрерывной двухлетней работы. Сидя у окна и наблюдая за несущимися над крышами домов тяжелыми облаками, она думала о том, как рождение ребенка может повлиять на задуманные ею планы.
– Какой удивительный ребенок! Ты видела, как он улыбается? – спрашивал Ник, сидя у постели Сибиллы через неделю после рождения Чеда и сам расплываясь в улыбке.
Даже несмотря на свою задумчивость, Сибилла обратила внимание на звучавшие в голосе Ника нотки гордости и восторга.
– Он такой красивый. Весь в тебя, – сказала она.
– Мне тоже так показалось, только вот рот твой. Счастливый парень. У него такие губы, которые все время хочется целовать.
– Не нахожу абсолютно никакого сходства с собой, он больше похож на тебя, – не согласилась с ним Сибилла. – Вероятно, он научится обращаться с компьютерами раньше, чем разговаривать.
Сибилла не нянчила ребенка: у нее на это просто не было времени.
– Я целый день провожу на телестудии, а если я еще не буду спать ночью, то стану совершенно никчемным работником, – оправдывалась она.
– Ты можешь немного отдохнуть. Тебе же предоставили двухмесячный отпуск по уходу за ребенком. Почему бы им не воспользоваться?
– Но он же неоплачиваемый!
– Ну и что? Ты можешь не думать об этом.
– Все в порядке, Ник. Я занимаюсь любимым делом.
Когда Чеду исполнилось две недели, она передала его на воспитание няне и вернулась к своей работе на студию, проводя там ежедневно по четырнадцать часов и выматываясь до такой степени, что не было сил даже пойти пообедать в каком-нибудь кафе.
– Ты не рассчитала своих сил. Возьми отпуск на несколько месяцев, начиная прямо с сегодняшнего дня, – говорил Ник.
Сибилла лежала воскресным днем в постели и наблюдала за спящим рядом, в детской кроватке, под звуки тихо поющего радио Чедом. Время от времени пробивавшийся сквозь облака солнечный луч проникал в комнату и касался их кровати. В такой прекрасный миг Ник обнял Сибиллу и возвратился к начатому разговору:
– Я объяснял тебе еще до рождения Чеда, что мы можем позволить себе ребенка. У нас с Тэдом клиентов гораздо больше, чем мы в состоянии обслужить.
– Нет, – ответила она.
Сначала он не нашел никаких веских доводов, чтобы убедить ее, и промолчал, но послышавшаяся в ее голосе категоричность встревожила его, и Ник попробовал возобновить уговоры.
– Если ты возьмешь непродолжительный отпуск, это ни на чем не отразится, и работа твоя не встанет. Позанимайся немного ребенком, нельзя же все делать сразу, – пытался уговорить ее Ник.
– Почему бы и нет? – огрызнулась она. – Тебе удается прокручивать сто дел сразу, а я что, не из того теста? Ты же знаешь, сколько интересных шансов сейчас у меня на работе, зачем же мне их упускать? А грудному ребенку абсолютно все равно, кто его кормит и ухаживает за ним.
– Ты же сама настаивала на том, что хочешь ребенка. Я предлагал подождать годика два, но ты отказалась. А зачем, если тебя не интересует ничего, кроме твоей работы? – недоумевал Ник.
– Мне хотелось совместить две вещи сразу, – отпарировала Сибилла.
– Зачем, если твоя работа делает тебя более счастливой, чем Чед? – повторил свой вопрос Ник.
Резко обернувшись, Сибилла спросила:
– Ты хочешь сказать, что я не люблю собственного сына?
– Я никогда этого не говорил. Но ты не испытываешь никакого удовольствия от общения с ним, отгородившись какою-то стеной и не проявляя к ребенку никаких материнских чувств…
– …и не испытывая к нему никакой любви, – язвительно закончила она начатую Ником фразу.
– Я не сомневаюсь в том, что ты любишь Чеда, – вспыхнул Ник.
– Нет, сомневаешься. Ты уверен, что я его не люблю и отгородилась от собственного ребенка. Именно так ты сказал, – упорствовала Сибилла.
– Я сказал немножко по-другому, – уступая, ответил Ник. – Ты заботишься о нем? Ты хочешь быть с ним рядом? У тебя никогда не было от меня секретов, и мне совершенно ясно, что ребенок тебе не нужен.
Она ничего не ответила, но ее застывшая поза говорила о том, как она разозлилась.
– Посмотри мне в глаза, Сибилла. Находясь достаточно много времени дома, ты со стороны очень мало напоминаешь мать: совершенно не уделяешь времени Чеду, тяготишься даже немного подержать его на руках. То ты устала, то тебе надоело, то вдруг ты начинаешь думать о других делах. Ты…
– Опять ты повторяешь, что я не люблю Чеда! – яростно возмутилась она.
– Скажи, что я не прав!
– Каждая мать любит своего ребенка. А ты говоришь обо мне так, будто бы я монстр!
Последнее слово поразило его, и он попытался оправдаться:
