Текст книги "Навсегда"

Автор книги: Джудит Гулд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

Внезапно ее охватил страх. «Надеюсь, время еще не упущено. С мисс Уилльямс пора кончать. И быстро».

Подплыв к бортику бассейна, она взяла переносной телефон.

– Полковник?

Тишина, электрический треск, затем голос полковника:

– Мадам?

Лили глубоко вздохнула.

– Подключайте Духа. Я хочу, чтобы Моника Уилльямс была уничтожена. Сейчас.

12 Ситто-да-Вейга, Бразилия

Доктор Медрадо проводил Стефани в квартиру на пятом этаже, куда уже был доставлен ее прошедший обработку багаж.

Узкая с одного конца и расширяющаяся, словно кусок пирога, комната напоминала ей каюту на первоклассном туристическом лайнере.

Справа находился стенной шкаф, слева душевая с туалетом. Далее комната расширялась. По обеим сторонам стояли два двухместных диванчика, разделенные низким столиком. Зеркала на стенах позади диванчиков создавали иллюзию пространства.

Спальня помещалась сразу же после диванчиков. Там тоже все было очень удобно: двухспальная кровать, встроенный письменный стол с задвинутым стулом, телевизор с видеомагнитофоном. А в запотевшем ведерке на столе охлаждалась бутылка шампанского с кокетливо повязанной вокруг горлышка ленточкой. Она посмотрела на привязанную к ней карточку. «Я хотел бы быть здесь. С любовью, Э.», – гласила надпись.

Стефани улыбнулась. «Я бы тоже хотела, чтобы ты был здесь».

Распаковав вещи, она засунула чемодан под кровать, потом достала из кармана красные очки, размышляя, куда бы их спрятать. Наконец она решила положить их за ящик тумбочки, стоящей около кровати. В ящике она обнаружила телефонный справочник и складную карту всего комплекса Ситто-да-Вейга. Стефани вытащила и то и другое, чтобы изучить на досуге.

В этот момент зазвонил стоявший на тумбочке телефон.

– Ну как, тебе понравился наш Диснейленд? – спросил родной голос.

– Эдуардо! – Как же она обрадовалась его звонку! При всей суете сегодняшнего дня ей ужасно не хватало его. Вот если бы он показывал ей Ситто-да-Вейга!

– Ты знаешь, – сказал Эдуардо, – я уже страшно скучаю по тебе.

Она счастливо рассмеялась.

– Я тоже по тебе скучаю, черт возьми! Я уже считаю дни до своего возвращения.

– Думаю, в этом нет необходимости. Я сейчас пересматриваю свое расписание, чтобы выкроить время для короткого визита в Ситто. Но это только дня через два.

– Ничего страшного, – в голосе Стефани появилась особая интонация, – небольшое ожидание не повредит, наша встреча станет еще более желанной для нас обоих.

Внезапный стук в дверь развеял теплоту разговора.

– Эдуардо, кажется, ко мне кто-то пришел. Пойду посмотрю. Подождешь или ты спешишь?

– Собственно, я уже опоздал на совещание. Я позвоню вечером?

– Буду ждать.

Улыбнувшись, она повесила трубку и направилась к двери, по дороге инстинктивно взглянув на свое отражение в зеркале и привычным жестом поправив волосы.

Стук повторился.

– Иду! – крикнула она и взялась за дверную ручку. Она уже собралась было открыть дверь, но внезапно сработала старая нью-йоркская привычка.

– Кто там? – спросила она.

– У меня посылка для Стефани Мерлин, – ответили за дверью.

Она выпустила ручку и отшатнулась. «Но я никому не сообщала своего настоящего имени! Я уничтожила все следы своего прежнего существования!»

Дверь затряслась от настойчивых ударов.

– Извините, – сказала она дрожащим голосом, – вы, наверное, ошиблись дверью.

– Черт побери! – зарычал голос за дверью. – Ты кончишь наконец валять дурака! Открой эту чертову дверь!

Стефани замерла в нерешительности. «Уходи! Оставь меня в покое!»– мысленно приказывала она человеку за дверью.

Затем, решившись, она сделала шаг вперед, вытерла руки о свою зеленую рубашку и глубоко вздохнула. Быстро, чтобы не передумать, она отперла дверь и слегка ее приоткрыла.

– Ты! – выдохнула Стефани.

Он протиснулся мимо нее внутрь и захлопнул за собой дверь.

– Что, не ожидала? – При этом он так ухмыльнулся и так нахально подмигнул, что Стефани страшно захотелось влепить ему пощечину. Но от неожиданности она не в силах была даже пошевелиться. Не веря глазам, она наблюдала, как он осматривает ее комнату, словно это была его собственность. Вдруг он резко обернулся и щелкнул пальцами.

– Вот черт! Я-то хотел тебя удивить своим появлением, а ты, оказывается, меня поджидала!

С этими словами он вытащил из ведерка бутылку шампанского. Тут Стефани вышла из оцепенения. Взбешенная, она кинулась к нему и, схватив его за руку, повернула к себе.

– А какого черта ты тут делаешь?

– Веришь или нет, – сказал Джонни, сдирая фольгу с горлышка бутылки, – именно этот вопрос я собирался задать тебе.

13 Ситто-да-Вейга, Бразилия – Нью-Йорк

Стефани уже забыла, как умел раздражать, выводить из себя Джонни. Они сидели друг против друга за журнальным столиком. Она была сама холодность. Подчеркнуто прямая посадка, руки сложены на груди. А он был беззаботен и совершенно расслаблен, чувствовал себя вполне как дома.

Она не притронулась к шампанскому, которое он налил в ее бокал. «Лучше умру от жажды», – думала Стефани.

– Это нехорошо, что же, выливать такое дорогое шампанское? – дразнил Джонни.

Не получив ответа, он пожал плечами, отпил из своего бокала и удовлетворенно вздохнул.

– О! – проурчал он, закинув ноги на стол. – Теперь я чувствую, что живу. Первоклассное вино, трехразовое питание и крыша над головой. И настоящая амазонка в придачу.

– Джонни, заткнись, – оборвала его Стефани, – если ты хочешь мне что-то сказать, говори и выметайся побыстрее отсюда! У меня неподходящее настроение для твоих штучек.

А он, зевнув, лениво поболтал шампанское в бокале, словно хотел еще больше ее завести. Пузырьки, поднимаясь к поверхности, лопались, превращаясь в маленькие душистые брызги.

– У тебя нет еще этого чудесного шампанского? – снова зевнув, проговорил он. – Ты же знаешь, как всегда бывает с этими бутылками с вогнутым дном. Только войдешь во вкус – а она уже пустая.

Стефани разозлилась по-настоящему. Джонни талантливо умел приводить ее в ярость – и, казалось, что он еще больше преуспел в этом за то время, пока они не виделись.

Она старалась сдерживаться.

– На твоем месте я не стала бы так беспокоиться по поводу шампанского, Джонни. Потому что этот бокал – единственный, который ты здесь выпьешь. Допивай и…

– Шампанское нельзя пить залпом, надо наслаждаться каждым его глотком.

– Джонни, если ты не уйдешь – сейчас, сию минуту – мне придется вызвать охрану.

– Ради Бога, – он приглашающим жестом указал на телефон. – Набери три девятки и три единицы. Думаю, иностранному вольнонаемному легиону полковника Клинка понадобится не больше трех минут, чтобы отреагировать на твой звонок.

Она обдала его презрительным взглядом.

– Да уйдешь ты наконец?

– Давай, звони в гестапо, – сказал он спокойно. – Тебя никто не держит. – Он, не убирая со стола ног, закинул одну на другую, устраиваясь поудобней. – Если вы боитесь, что я раскрою вас, мисс Уилльямс – по-моему, тебя так зовут на сей раз? – то я хочу вас уверить, что никогда не позволю себе сделать этого. – Он подмигнул и хитро улыбнулся.

Краска отлила от ее лица.

– Ты не посмеешь сделать этого! – прошептала она. Его брови поднялись в насмешливой озабоченности.

– Ты что-то побледнела. С тобой все в порядке?

– Нет! Со мной не все в порядке! – Стефани чувствовала, что еще немного – и она не выдержит. Но внезапно она ощутила спокойствие и откинулась на спинку дивана. – Чего ты от меня хочешь, Джонни?

– Как чего? Готовности к переговорам. По-моему, это не так уж сложно.

– Готовности к переговорам? – вяло переспросила она.

– То есть ты рассказываешь мне, что ты узнала, а я рассказываю тебе, что узнал я.

–  Тыузнал! Не смеши меня!

Он пожал плечами.

– Ну что ж, давай, иди своим путем, – вздохнул Джонни. – Только потом не говори мне: почему же ты меня не предупредил, Джонни.

Стефани упрямо сжала зубы. Если он думает, что она сейчас вот так сразу и спросит: «А о чем ты должен меня предупредить?», то он может ждать этого до второго пришествия.

– Единственное, что я хочу узнать, – сказала она наконец, – это как ты догадался, что тебе нужно пробраться сюда, в Ситто-да-Вейга.

– Куда направляет свои стопы де Вейга, туда направляю свои стопы и я, – торжественно продекламировал Джонни и подлил себе шампанского.

– Может, тебе лучше взять бутылку с собой и умотать отсюда? – промолвила Стефани, воплощенная любезность. – Джонни, если ты не понимаешь, я тебе скажу: мне еще надо поработать.

– Веришь или нет, мне тоже. Это будет стыдно, если меня уволят после месяца работы.

– Месяца? – прошептала она в изумлении, не веря своим ушам. – Ты здесь уже месяц?

– Да, около того, – произнес он лениво.

Стефани посмотрела на него с отвращением. Вот невезение! Он перехитрил ее, этот мерзкий, самоуверенный тип!

– Означает ли это, что ты уже неплохо ориентируешься здесь?

– Я знаю здесь все от и до, – он беззаботно улыбнулся, как будто ничто в этом мире не волновало его. – Не говоря уже о некоторых точках, в которые доступ крайне затруднен.

Не сознавая, что делает, Стефани наклонилась вперед, схватила свой бокал и осушила его одним большим глотком.

– А как ты докажешь, что не блефуешь? – спросила она, опять откидываясь назад. – Может быть, ты ничего стоящего и не узнал?

– Стефани, – Джонни глубоко вздохнул, – я хоть раз тебе солгал?

– Пожалуй, нет. Но в некоторых случаях я могу поставить тебе в вину грех умолчания.

– Ладно. Насколько я понимаю, моя помощь тебе не нужна. Пожалуй, я пошел.

– Я этого не говорила, – быстро проговорила Стефани.

– Значит ли это, что ты выкидываешь белый флаг?

– Да, хотя, может, это будет нелегкое перемирие, – неохотно призналась Стефани. Она откашлялась. – Поскольку ты знаешь тут все, – продолжила она, направляя разговор в нужное ей русло, – не расскажешь ли ты мне, что здесь происходит?

– Помимо выращивания помидоров и производства лекарств?

– Ты хочешь сказать, есть что-то еще? Меня только что провели по всему комплексу и, кроме овощеводства и фармацевтики, ничего толком не показали.

– Но то, что тебе показали, признайся, впечатляет. – Джонни помолчал. – Но что по-настоящему впечатляет, так это их мышки. Вот где все сразу становится ну очень интересно!

– Их мышки?

Джонни кивнул.

– И крысы.

Стефани наморщила лоб.

– Я ни тех, ни других не видела. Да и вообще я никаких животных не видела.

– Это неудивительно. Эти исследования проводятся в полной тиши лаборатории.

– Но почему тебя-то туда допустили? Только не говори мне, что вломился сюда, навесил им лапшу на уши и тут же получил место.

– Ну, в общих чертах – именно это я и сделал. Ты не представляешь, какая у них текучесть кадров. Полно пустующих мест – вот только все вакансии научных работников закрыты. Люди здесь быстро начинают страдать клаустрофобией.

– Неудивительно. Уже одно отсутствие свежего воздуха кого хочешь с ума сведет. – Она склонила голову и нахмурилась. – А ты кем работаешь?

Он ухмыльнулся.

– А я… это, специалист по фекалиям.

– Не поняла?

– Я кормлю животных и чищу их клетки. Официально эта должность называется «помощник зоолога».

– Ты? – фыркнула она. – Зоолог? Да как же тебе удалось пройти собеседование? Ведь наверняка они попросили рекомендательные письма?

Джонни самодовольно улыбнулся.

– Это одно из преимуществ широкого круга знакомств.

– Ах, да, я забыла. У тебя ведь есть приятели на все случаи жизни.

– А разве не так? – Джонни жизнерадостно улыбнулся. – Короче, один из моих побратимов работал зоологом в штате Мэн. В свое время я оказал ему очень ценную услугу. Теперь он оказал мне эту любезность: в настоящее время я – это он.

– Скажи-ка на всякий случай, как его – то есть тебя – зовут?

– Чарлз Коновер. И ты должна иметь в виду, что Чарлз Коновер имеет доступ к сверхсекретным лабораториям. Ну конечно, он все-таки ограничен, потому что меня всюду сопровождают полковник Клинк, доктор Менгеле или в их отсутствие мой непосредственный начальник доктор Ширкант Джанвар, начальник отдела зоологии.

Стефани с удивлением воззрилась на Джонни.

– Доктор Менгеле?

– Ну, такая, знаешь, как сморщенное яблоко.

Стефани прыснула.

– А, ты, наверное, имеешь в виду Васильчикову?

– Чей акцент, как ты, наверное, заметила, даже отдаленно не напоминает русский или польский, что соответствовало бы ее фамилии. У нее явный немецкий акцент.

– Гм. – Стефани не знала, радоваться ли ей той информации, которую он сообщил, или разозлиться от того, что он обогнал ее в своих изысканиях. Наконец, прищурившись, она спросила: – Ты думаешь, она нацистка?

– Даже не сомневаюсь.

Стефани задумчиво смотрела на Джонни.

– Животные, – медленно произнесла она. – Они, случайно, содержатся не в здании-кубе?

– Именно там. Прямо за всеми этими устрашающими надписями.

– Устрашающими? Ты что, хочешь сказать, что на самом деле за этими дверями нет никакой радиационной и биологической опасности?

– Биологическая – да. Но радиоактивность? Нет. Просто тактический прием. Эта надпись отпугивает излишне любопытных значительно эффективнее, чем пятьдесят вооруженных людей с рычащими ротвейлерами.

– Наверняка. – Стефани погрузилась в раздумья. – Наверное, ты знаешь, в какой конкретно области они проводят научные исследования с использованием животных?

– Знаю.

– Джонни! Ты просто великолепен! Так скажи!

Выкладывай! – Стефани в возбуждении подалась вперед. Может быть, ей и не придется проникать в эту лабораторию.

– Не-а. – Джонни отрицательно помотал головой и поманил ее пальцем. – Ты помнишь наш договор? Теперь твоя очередь рассказывать, что ты узнала. После этого я продолжу с того места, где остановился.

Заслышав звонок, Ева Шейнкен решила, что это, должно быть, пришел тот милый пожилой господин из квартиры напротив – как же его зовут? Он периодически заглядывал к ней, чтобы узнать, не нужно ли ей чего-нибудь.

Она не в силах была запомнить имя Сэмми Кафка. Впрочем, она с трудом припоминала и собственное имя, склероз.

Звонок повторился. Ее кошка была уже у входной двери и громко мяукала. Осторожно ступая неуверенной походкой ребенка, недавно научившегося ходить, она медленно прошаркала к двери. Повозившись с замками, Ева наконец отворила ее.

– Да? – она вопросительно посмотрела на высокого незнакомца.

– Добрый день, мадам, – вежливо начал тот. – Меня зовут Майлс Райли. Вы мне не уделите минуту?

Некоторое время она молча смотрела на него, жуя беззубыми челюстями, затем произнесла:

– Конечно.

Он достал пачку фотографий, которые прислал полковник Валерио.

– Вам не знакома эта женщина? – спросил он, протягивая ей верхнюю фотографию.

Она вгляделась в фотографию Стефани с длинными кудрявыми черными волосами.

– Ага! Суки была одной из величайших звезд. Конечно, она не урожденная Суки, это ее сценическое имя. Ее настоящее имя – Бела Стайтс, но оно плохо звучало, и ей пришлось изменить его.

Дрожь возбуждения прошла по телу Райли.

– Вы уверены?

– Конечно, уверена! Мы с ней дружили в тридцатые годы!

Возбуждение Райли пропало так же мгновенно, как появилось. «Да она просто чокнутая», – подумал он, убирая фотографию.

– А как насчет этой? – спросил он на всякий случай. – Ее вы не знаете?

Он держал в руках другую фотографию Стефани – с короткими светлыми волосами. Ева пожевала губами.

– И ее знаю. Это Нина Эш. Ее имя гремело в сороковые. Я видела все ее фильмы.

Райли спрятал фотографии.

– Огромное спасибо, мадам. Вы… вы очень помогли мне.

«Боже! – думал Райли, направляясь к лифту. – Столько времени потерял!»

14 Ситто-да-Вейга, Бразилия – Нью-Йорк

Прошел час. Шампанское было выпито, и они открыли бутылку вина. Они не заметили его сухого, терпкого вкуса, и вино не взбодрило их. Долгое время они сидели в тишине.

Джонни первый прервал затянувшееся молчание.

– Боже! – воскликнул он, тряся головой. – Это пугает.

– Да, пугает, – согласилась Стефани.

Их слова повисли в застывшем отфильтрованном воздухе, который втекал в комнату медленно и бесшумно через решетку на потолке. С неестественно громким звуком работал кондиционер.

– Знаешь что, – тихо проговорил Джонни. Он сидел подавшись вперед, его руки крутили бокал. – Если бы я своими глазами не видел этих животных, я бы решил, что у тебя крыша поехала.

Стефани улыбнулась.

– Уж лучше б она поехала.

– Да, пожалуй.

Джонни мрачно уставился в свой бокал.

– Джонни, верь мне: Лили Шнайдер жива, молода. Она носит имя Зары Бойм. – После паузы Стефани с горечью добавила: – Может быть, у меня нет доказательств, но в глубине души я точно знаю, что дедушка был убит именно потому, что каким-то образом узнал об этой истории. Им пришлось заставить его замолчать.

Она почти ждала возражений от Джонни, но он лишь устало кивнул.

– Логично. Людей убивали за значительно меньшее. Но бессмертие? – Он резко вздохнул и медленно выдохнул. – Черт возьми, Стефани! Это трудно переварить.

– Придется переварить, Джонни, – тихо проговорила она. – Разве не ты только что мне рассказывал о крысах с бирками в ушах, на которых написаны даты рождения? Только не говори мне, что ты изменил свое мнение и что эти даты поставлены неверно или что все это огромная ошибка или прочая чепуха.

Взяв стакан, Джонни залпом допил оставшееся вино.

– А что насчет кабальеро? – спросил он.

– Между прочим, у кабальеро есть имя. Эдуардо.

– Он имеет отношение к этому?

– Нет! – быстро ответила Стефани. Она с громким стуком поставила свой бокал на стол. – Ни за что не поверю, что он участвует в этом. – Вздохнув, Стефани устало откинулась на спинку дивана. – Во всяком случае, я надеюсь, что не участвует. Сейчас я уже ни в чем не уверена.

– Ну ладно. В общем, остается один нерешенный вопрос: что же это за секретная формула? Генетика? Или какое-то редкое тропическое растение с удивительными свойствами? Мифический источник, извергающий чудотворную струю?

Стефани задумчиво нахмурилась.

– Я говорила тебе, что лекарство привозят каждый день в красном, похожем на термос контейнере. По-моему, оно перевозится в жидком азоте.

– Да. А я тебе говорил, что каждый день, ровно в одно и то же время, один из этих контейнеров выносят из здешнего госпиталя.

– Джонни… – Стефани как-то странно посмотрела на Джонни. – Насколько я понимаю, эта больница не страдает от избытка пациентов?

– Ты права. В ней мало кто лечится – только дети, которых сюда привозят на самолетах.

– Благотворительные рейсы!

– Да. Они летают постоянно. Прибывают, оставляют детей и на следующий день улетают – как регулярные рейсы. – Джонни уставился на Стефани, вздрогнув от страшной догадки. – О, черт! – выругался он. – Стефани, скажи, что это не так.

Стефани чувствовала то же, что и Джонни. Но она решила пока не показывать этого. Сейчас ей нужна была дополнительная информация, чтобы вписать ее в уже имеющиеся сведения и действовать, исходя из полученной картины. Впереди еще много времени, чтобы все это увидеть, как в кошмарном сне.

– Джонни, – начала Стефани, но в горле запершило, и она откашлялась. – Сколько обычно сюда каждый день привозят детей?

– Самое меньшее – одного, но, как правило, двух-трех.

Стефани глубоко вздохнула.

– А сколько увозят живых?

– По моим наблюдениям уровень смертности у них… боже, нет. – Джонни потер рукой лицо. – Черт, нет!

– Джонни! – Стефани почувствовала, что ее сжимает страх.

– Один в день! – хрипло прошептал Джонни.

Они уставились друг на друга.

– Боюсь, мы с тобой выловили волшебный ингредиент эликсира молодости, – угрюмо сказала Стефани. – Только это вовсе не редкое тропическое растение.

– Теперь понятно, почему у них тут хранится запас детских гробов.

– Что?

– Рядом с больничным моргом. Там есть большой склад. Помнится, когда я впервые наткнулся на него, я еще подивился, что нет ни одного большого гроба – только детские.

– Знаешь, Джонни, ты, пожалуй, был недалек от истины.

– То есть?

– Когда назвал Васильчикову доктором Менгеле.

Джонни закрыл глаза.

– Она забыла про этику и сделала шаг вперед от старомодных инъекций овечьих клеток к свежим плацентарным имплантациям.

– Да, – согласился Джонни и улыбнулся какой-то жуткой улыбкой, – от овечьих клеток к детям. Где она обучалась? Освенцим?

Стефани почувствовала, как судорога сводит внутренности. Она одним глотком допила вино, надеясь, что оно притупит боль.

«Ну как же я глупа! Боже мой, все так очевидно! Почему я так долго шла к этой догадке?»

Теперь все встало на свои места.

«Например, почему де Вейги поддерживали и финансировали ПД. Да где же еще они найдут неиссякаемый источник, поставляющий им никому не нужных, брошенных детей?»

Стефани вспомнила детей, с которыми она летела в самолете. Их полные боли глаза. «А ведь все они приезжают сюда с надеждой! Для них это последнее прибежище, а их направляют прямо в объятия смерти!

И кто бы подумал, что тайна вечной жизни настолько проста! Все, что нужно для вечной жизни, – это постоянно пополняемый источник свежих клеток, энзимов или органов – а может быть, сочетание всех этих компонентов, – а Эрнесто и Заре для вечной жизни только и нужно, что переносить ежедневные внутривенные вливания!»

Стефани взяла сумочку и, покопавшись в ней, вынула записную книжку.

– Мне надо добраться до компьютера, – сказала она Джонни. А про себя подумала: «Нужно еще проверить, действителен ли код Аарона Кляйнфелдера, чтобы проникнуть в файлы ПД».

Чтобы не забыть, она вытащила пластиковую карточку и сунула книжку вместе с карточкой в карман брюк. Потом неуверенно поднялась и направилась к двери.

Ее остановил голос Джонни.

– Ты куда?

– А как ты думаешь? В больницу, естественно. Ну? Чего ты ждешь? Пошли!

Остановившись перед дверью, она мысленно помолилась: «Господи, помоги нам. Мы можем еще успеть, прежде чем будет принесена очередная жертва!»

Майлс Райли сидел на высоком стуле у стойки бара. Он тянул уже третий коктейль, не отводя глаз от огромного экрана телевизора. Передавали пятичасовые новости. Сквозь гул голосов Райли пытался уловить, что говорила молодая брюнетка.

– Смертный приговор Джеда Савитта, признанного виновным в убийстве двадцати восьми женщин, должен быть приведен в исполнение сегодня ночью в час ноль-пять. В прошлый раз приведение приговора было отложено по решению Верховного суда. Сегодня губернатор штата Флорида отверг прошение о помиловании. Если Верховный суд и на этот раз не приостановит приведение приговора в исполнение, тридцатипятилетний Савитт окончит свою жизнь на электрическом стуле. В мае, накануне дня, на который была назначена казнь, покойная Стефани Мерлин, журналистка из программы «Полчаса», взяла эксклюзивное интервью у Джеда Савитта. Предлагаем вашему вниманию отрывок из этого интервью…

На экране показалась знакомая блондинка с широко раскрытыми топазовыми глазами. «Ну ладно, Джед, – говорила она. – Остается еще час до…»

Но Майлс Райли уже не слушал. Забыв про свой коктейль, он быстро вытащил пачку компьютерных фотографий «Моники». Бросая взгляды на экран, он отыскал изображение с прической, похожей на ту, что была у женщины на экране.

Тем временем появилась ведущая.

– Стефани Мерлин, – рассказывала она, – погибла через несколько дней после этого интервью при взрыве газа в ее квартире.

– Черт возьми! – пробормотал Райли, торопливо засовывая пачку фотографий обратно в конверт.

Не заходя домой, он заскочил в первую же телефонную будку. Едва сдерживая охватившее его радостное возбуждение, он с трудом дождался, пока его соединили.

– Служба безопасности, Валерио, – послышался голос на другом конце провода.

Райли набрал в грудь побольше воздуха.

– Полковник? Я выяснил, кто эта женщина. Это якобы погибшая телевизионная журналистка. Похоже, что она жива-здорова. Ее зовут Стефани Мерлин.