Текст книги "Навсегда"

Автор книги: Джудит Гулд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

По его лицу струились потоки слез.

Стефани смотрела, как он плакал, не в силах сдержать своих эмоций. Наконец он вытер слезы иссохшими руками. Затем, вынув из нагрудного кармашка шелковый платок, шумно в него высморкался. С достоинством, которое вызвало почти болезненное ощущение у Стефани, он поднял голову.

– Как вы можете оставаться здесь? – прошептал он. – У вас что, стыда нет! Уходите! Уходите!

Еще никогда в своей жизни Стефани не чувствовала себя так скверно. И все-таки она не уходила. Как будто она намертво приклеилась к этому хрупкому стулу, некогда принадлежавшему Марии Каллас.

Дрожащей рукой Губеров вытер верхнюю губу.

– Ради всего святого, уходите. Забудьте откровения сумасшедшего старика и уходите! – Он продолжал плакать.

Стефани поднялась со стула. Нагнувшись, она подняла с пола шарф и фотографию.

По какой-то счастливой случайности бесценная рамка работы Фаберже не разбилась. Она отошлет ее обратно в Будапешт. Это все равно не сможет усилить и без того непереносимое чувство вины, испытываемое ею. Завернув фотографию в шарф, она затолкала сверток в сумку, но все не уходила, что-то удерживало ее.

Она посмотрела на старика, но тот демонстративно отвернулся, не желая встречаться с нею глазами.

Решив воздержаться от прощальных реплик, она направилась к двери.

– Сука! – раздалось ей вслед.

Слово вонзилось ей в спину подобно ножу. И как от ножевого удара, почувствовала она резкую боль. Нажав на прохладную гладкую ручку, Стефани открыла дверь, вышла и тихо затворила ее за собой.

В коридоре она устало привалилась к колонне. Стыд и боль пронизывали ее. Она заслужила это. Слишком низко – играть на чувствах людей. Непростительно.

«Нет, простительно, – убеждала она сама себя. – У меня не было другого выхода. И я узнала, что хотела. Разве не так?»

Но Стефани не испытывала радости. Победа оказалась горькой.

12 Милан, Италия – Барселона, Испания

Он ждал.

Снаружи, на зеленом островке прямо посередине улицы. Небрежно облокотившись на пьедестал памятника Верди. Подчеркнуто поглощенный чтением газеты. Он вполне мог сойти за бизнесмена на обеденном перерыве или влюбленного, поджидающего свою пассию.

Выходя из Каза ди Рипозо, Стефани не обратила на него внимания. Впрочем, она не заметила его и ранее, когда шла сюда.

Но он-то ее заметил и, когда она отошла ярдов на тридцать, сложил газету, сунул ее под мышку и неторопливо последовал за ней. Он шел за ней до самого отеля.

В холле он наблюдал, как она расплачивается.

Сидя в машине на противоположной стороне улицы, он видел, как она вышла из отеля и села в такси, в которое носильщик уже погрузил ее чемоданы.

Он следовал за такси до аэропорта, где он оставил машину прямо под знаком «Стоянка запрещена».

В здании терминала он проследовал за ней к стойке авиакомпании «Иберия», где она купила билет и сдала багаж.

К счастью, очереди не было. Как только она отошла от стойки, он занял ее место.

– Извините, – обратился он к служащей. – Мне нужна ваша помощь.

Франческа Магги была прежде всего романтичной особой, а уж потом билетным кассиром. Именно поэтому она таяла, слушая этого человека, который расспрашивал ее о женщине, только что купившей билет. Франческа была убеждена, что любовная страсть – это нормальное состояние человека.

– Я не могу продать вам билет до Марбеллы, – объяснила она человеку, – по той простой причине, что там нет аэропорта.

– Но вы сами сказали мне, что она направлялась именно туда.

Франческа улыбнулась.

– Да, она хотела добраться туда, но это не означает, что самолет приземлится именно там. Вообще-то я не должна вам этого говорить, но… поскольку у вас такое честное лицо… – Она оглянулась и понизила голос: – Она летит в Малагу! Это ближайший к Марбелле аэропорт.

– Ясно, – человек нахмурился. – Это беспосадочный перелет?

Франческа покачала головой.

– Нет, она летит до Барселоны, а там пересаживается на другой самолет. Она специально попросила составить маршрут так, чтобы в Барселоне иметь шестичасовую остановку.

«Она опять собирается поменять внешность», – подумал он.

– Если хотите, можете полететь другим рейсом. Вы прилетите в Малагу раньше, чем она, И тогда, – Франческа понимающе улыбнулась, – вы будете спокойно поджидать ее там. По-моему, очень романтично.

– Даже и не знаю, как вас благодарить, синьорина, – ответил он.

…. Сойдя с самолета в Барселоне, Стефани прошла таможенный контроль и повторила уже знакомую процедуру: сдала два чемодана в камеру хранения и пошла в уборную. На этот раз из рыжеволосой она стала блондинкой. Разорвав три уже использованных паспорта, она спустила их в унитаз. Потом, сдав оставшийся чемодан в камеру хранения, налегке отправилась в город.

Часом позже она уже сидела в кресле парикмахера, упорно игнорируя его мольбы.

– Но у вас такие чудесные волосы! – говорил мастер. – Состричь их было бы преступлением!

Стефани посмотрела в зеркало на парикмахера.

– Они мне надоели, – ответила она. – Сделайте мне стрижку, как… – пробежав взглядом по развешанным на стенах фотографиям, она указала на одну из них: – Как эта.

– Ну, если вы так настаиваете, – фыркнул мастер.

– Да, настаиваю. Да, и еще.

– Слушаю?

– Покрасьте в темный цвет. В темную шатенку.

13 Марбелла, Испания

Издалека ее можно было принять за ослепительно-белый остров. Или за межгалактический корабль, по каким-то таинственным причинам севший на воду. Возможно, с целью осушить всю планету.

Это была яхта «Хризалида», стоявшая на якоре в полумиле от берега, горделивая и спокойная, словно бросавшая вызов морю. Команда в пятьдесят человек, все в белоснежной форме, суетилась на борту в стараниях угодить владельцу и его гостям.

Быстроходная, длиной двести восемьдесят девять футов яхта принадлежала семье де Вейга. Ее электроприводные винты могли вращаться на триста шестьдесят градусов. Пять палуб общей площадью шестьдесят тысяч квадратных футов с легкостью выдерживали немалый дополнительный груз: вертолет и две быстроходные моторные лодки.

Как и полагается яхте одного из самых богатых людей в мире, интерьер «Хризалиды» был сверхизысканным. На ней был трехэтажный круглый атриум с хрустальными, отделанными золотом колоннами; основной салон шестьдесят футов длиной и сорок четыре фута шириной – полная ширина яхты; лифт; гараж; дискотека со специальным помещением для диск-жокея и стеклянным полом. На яхте имелись гимнастический зал, медицинский центр, операционная, а также, – поскольку цена не имела никакого значения для владельца, а всякие непредвиденные обстоятельства могут случиться, – морг.

Помимо двух апартаментов владельцев, на яхте было восемь гаремоподобных апартаментов для гостей, с мраморными ванными и золотыми украшениями. Услужливые члены команды, в образе джиннов, вызывались кнопками или витым шнуром.

И, поскольку ни одна стоящая яхта не обходится без них, на верхней палубе находился бассейн с пресной водой в форме бабочки, с кафельным лазурным полом. Из раковин вливались в бассейн водопады. «Хризалида» была спроектирована как плавучий дом-курорт, рай для затворников, позволяющий обозревать мир, не выходя за пределы этого маленького безопасного дома.

В этот ясный июньский день они все были там. На верхней палубе, на пятом этаже. У лазурного бассейна, защищенного плексигласовыми экранами, предохранявшими от порывов теплого воздуха.

Эрнесто де Вейга сидел в переносном кабинете внутри шелковой палатки, полы которой были подвязаны толстыми шелковыми веревками. Он работал за портативным компьютером, соединявшим его с финансовыми центрами мира.

Зара Бойм, в изысканном сарафане, с затейливым золотым и серебряным шитьем, в маленькой шляпке из белоснежных перьев, скрывавшей волосы, сидела на шелковых подушках, уперевшись подбородком в колени, – она была поглощена окрашиванием в серебряный цвет ногтей на ногах.

Эдуардо, их сын, сейчас был в бассейне, сражаясь с бурным встречным течением, искусственно создаваемым специальным механизмом.

В другой шелковой палатке, спиной к остальным, на кресле-каталке сидела дряхлая старуха. Ей недавно исполнилось восемьдесят четыре года. В молодости она, должно быть, поражала красотой, – это было понятно и сейчас, несмотря на дряблую кожу, водянистые глаза и крашеные ярко-рыжие волосы. На ней было сиреневое шелковое платье, широкополая шляпа и сиреневые шелковые шлепанцы. В ушах сияли огромные жемчужные серьги. На шее у нее висел цейсовский бинокль.

Все четверо не обращали ровно никакого внимания на стол с закусками. Впрочем, это был, скорее, алтарь во славу пищи. Хрустящие листья молодого салата. Горы белуги, севрюга и осетра. Сваренные вкрутую перепелиные яйца. Сочные креветки размером с мелких омаров. И, поскольку еда здесь должна была быть праздником не только для желудка, но и для глаза, – устрицы в раскрытых раковинах-бабочках, каждая из которых была украшена черной жемчужиной и веткой водорослей. В каждый кубик сверкающего льда была вморожена бабочка. И конечно, тропические фрукты, снятые с деревьев и кустов только сегодня, и пирожные, изготовленные в венских кондитерских всего лишь несколько часов назад.

Около бассейна и в обеих палатках в запотевших ведерках охлаждалось шампанское.

Но пила только старушенция. Пила и смотрела в бинокль на соломенную крышу бассейна, белые башенки, оштукатуренные стены и розовые тенты клуба «Марбелла». Ветер смел остатки облаков, и небо было синее, почти кобальтовое, воздух настолько чист и прозрачен, что все приобретало более резкие очертания.

Ей казалось, что, если протянуть руку, можно все это потрогать: пурпурные горы побережья, пальмы, посаженные вдоль пляжа, белые, увитые бугенвиллеей дома.

Взгляд в бинокль – глоток, взгляд – глоток. Сознание престарелой дамы было приятно затуманено. Еще глоток – опять бинокль. Официант, обладавший особым талантом быть невидимым и неслышимым, своевременно подливал шампанское в бокал.

Ах, эта сладкая вялость, приятная утомленность! Зара Бойм, завершив педикюр, перевела глаза на пожилую леди. Она увидела, как та, подавшись вперед, смотрит в сторону берега.

– Что ты там увидела, мутти? – спросила она по-немецки.

Старушка даже и не подумала обернуться.

– Отгадай сама, что я вижу. Берег, естественно, – ответила она тоже по-немецки.

– С мамочкой иногда бывает так трудно, – произнесла, нимало не смутившись, Зара. Взяв зеркальце с золотой ручкой, она внимательно осмотрела свое отражение. Поднесла зеркальце поближе, наклонила в одну сторону, потом в другую. Положив палец на краешек левого глаза, она натянула упругую кожу. Что это? Уж не гусиные ли лапки? Убедившись, что тревога была напрасной, она занялась макияжем.

Ее сын нырнул к бортику, нажал кнопку, отключавшую искусственное течение, и с шумом и брызгами вылез из бассейна. Он не стал подниматься по лестнице, конечно, позолоченной, а подтянулся и легко вспрыгнул на бортик.

Зара с затаенной гордостью наблюдала за сыном. С его загорелого, цвета темного меда тела струилась вода. Она улыбалась, глядя, как он поправляет плавки, как благородным жестом подзывает официанта, который тут же кинулся к нему с полотенцем, как он небрежно вешает полотенце на шею. «Гранд сеньор», – подумала Зара.

– Это так освежает! – воскликнул молодой человек по-португальски. Обеими руками он пригладил свои мокрые волосы.

– Эдуардо, – обратилась к нему Зара тоже по-португальски. В ее голосе можно было услышать легкий упрек. Она вытянула вперед, ладонью вверх, свою изящную руку. – Мальчик, подойди, поцелуй свою маму.

Оставляя на тиковой палубе мокрые следы, он направился к Заре – двадцатичетырехлетний сердцеед. Нырнув в палатку, он с шутливой торжественностью наклонил голову и поднес к губам ее пальцы с безукоризненным маникюром.

Она улыбнулась и нежно провела кончиками пальцев по его щеке. Как же он красив, подумала она с восхищением. Неудивительно, что женщины вьются вокруг него. Стройный, загорелый, с густыми ресницами, высокими скулами, жадным ртом. Натренированное тело, ни грамма жира; при каждом его движении мускулы играли и переливались под кожей. Да, она понимала, как он притягателен для женщин.

Над палаткой нависла чья-то тень. Оба обернулись. Это был полковник Валерио. Зеркальные очки, отражая солнце, ослепляли смотревших на него. Он был в своей обычной форме летнего образца: рубашка с короткими рукавами, на брюках – идеальная стрелка, песочного цвета ботинки.

Зара вопросительно подняла брови. Встав по стойке «смирно», полковник по-английски обратился к Заре:

– Звонила доктор Васильчикова. Сообщила, что вертолет вылетел из Малаги. Он прибудет… – полковник, словно в салюте, вздернул руку, чтобы взглянуть на часы, – приблизительно через четырнадцать минут.

– Спасибо, полковник, – ответила Зара по-английски.

Полковник развернулся на каблуках и вышел.

Она откинулась назад и вздохнула. Еще четырнадцать минут отдыха. Потом – часовые процедуры.

Поистине, вечная молодость требует много сил. Но не слишком много.

На берегу, в клубе «Марбелла», был обед. Как будто притягиваемые магнитом, все собрались около бассейна, чтобы есть, купаться и поджариваться на солнце.

Минимум одежды на людях – все были в плавках и бикини – вполне компенсировался обилием украшений. Золотые цепочки и массивные «ролексы» на мужчинах; бриллианты в ушах, на шее, запястьях – у женщин.

Это были птицы вполне среднего полета, отчаянно пытавшиеся изображать из себя экзотических птах, которые – этого, вероятно, не знали собравшиеся, – повымерли еще в середине семидесятых. Ничего страшного. Они с удовольствием делали вид, что это была все та же знойная Марбелла той же середины семидесятых.

Под сенью зонтов и толстоствольных пальм юные особы в символических купальниках сидели с мужчинами, годившимися им в отцы, а то и в дедушки. В бассейне блондинка с двумя силиконовыми холмиками под розовой полоской купальника совершала плавание на надувном матрасе, в надежде обратить на себя внимание Кого-нибудь Очень Богатого. От столика, за которым сидела компания из восьми человек, послышался женский голос, произнесший с манерной медлительностью слово «трахать», – и последовавший за этим взрыв хохота развеял тихую, почти санаторную атмосферу. Впрочем, большинство лежаков из белого дерева было занято молодыми людьми.

Но где же бурное веселье прошлых лет? Где цыганки, гадавшие по руке? Где искрящиеся смехом вечеринки, хохочущие компании, радующиеся жизни гуляки? Казалось, даже официанты как-то устали и постарели и вместе с бокалами андалузского вина разносили по пляжу угрюмость.

Молодая брюнетка с короткой мальчишеской стрижкой, расположившаяся отдельно от всех, подняла красивую ногу, чтобы нанести на нее солнцезащитный крем. В это время мужской голос позади нее произнес: «Марракеш».

Не опуская ноги, Стефани полуобернулась и поверх солнечных очков посмотрела на говорившего.

Тот с важным видом приблизился к ней. На первый взгляд, молодой бронзовый полубог – темные волосы и словно сотворенная греческим ваятелем фигура, которую отнюдь не скрывали узкие плавки. Но, приглядевшись, можно было заметить, что ему приходится отчаянно сражаться за сохранение своей молодости и что ему это не очень удается.

В курчавую растительность на груди вторглась седина; зубы слишком ровные и слишком белые, чтобы быть натуральными.

«Стареющие жиголо не умирают, – подумала Стефани. – Они приезжают в Марбеллу и кадрят там молодых женщин».

– Марракеш, – повторил человек, поблескивая в улыбке искусственной эмалью. – В Северной Африке.

Не обращая на него внимания, Стефани снова надвинула темные очки, опустила одну ногу, подняла другую и, выдавив на ладонь крем, стала наносить его на голень.

– Прошлым летом, по-моему? – настаивал мужчина. – Во дворце Форнацетти в Марракеше.

– Ну хватит, – прорычала Стефани. – Помилуйте. Это, по-моему, самая старая затравка из тех, что я слышала.

– Вы англичанка?

Наклонив голову, она посмотрела на него поверх очков.

– Американка будет вернее.

– Ну конечно, – он улыбнулся. – Именно этим объясняется ваша резкость. Англичане значительно более… вежливы, что ли.

– Либо более вежливы, либо более терпимы. В отличие от меня. – Ее голос стал жестким. – Отвали, жиголо. – И, отвернувшись от него, она улеглась на живот.

Неожиданно он засмеялся.

– Так вы думаете, я жиголо?

Стефани не отвечала.

– А вы кто? – продолжал мужчина. – Кто вы? Вышли на охоту за мужем? Золотоискательница?

Она повернулась к нему.

– Почему вы так думаете?

– Потому что вы здесь уже три дня, и все три дня ваши глаза прикованы только к одному.

– Да? И к чему же?

– К яхте. Вон там, – он подбородком указал в сторону яхты «Хризалида»

– И что?

– Хочу вам дать добрый совет, мисс Уилльямс… Стефани сорвала очки.

– Откуда вам известно мое имя? – Она прищурилась.

Он пожал плечами.

– У меня есть друзья в клубе. Они видели ваш паспорт.

– Тогда со своей стороны хочу вам дать свой добрый совет, мистер Как-Вас-Там. Не лезьте не в свое дело.

Стефани хотела было уже отвернуться, но он нагнулся, схватил ее за руку и повернул к себе.

– Слушайте, мисс Уилльямс, – тихо сказал он. – Если вы золотоискательница и положили глаз на эту яхту – забудьте.

Она пыталась освободить руку, но его пальцы были слишком сильны.

– А вам-то какое дело?

– Может, я слишком люблю женщин и хочу уберечь их от неприятностей. Или, может, – его глаза потемнели, – может, мы, люди старого времени, имеем кое-какой опыт и знаем, что не следует играть с огнем. И нам нравится предупреждать других об опасностях.

– Каких опасностях?

– Здесь, в Марбелле, да и вообще на всем побережье, мы об этом не говорим, делаем вид, что не замечаем.

– Не замечаете… чего?

Не отвечая, он разжал пальцы, отпустил ее руку и пошел в сторону крытого соломой бассейна. Она медленно повернулась и задумчиво уставилась на огромную белую яхту, стоявшую на якоре в полумиле от берега.

14 Марбелла, Испания

Утро. Терраса клуба. День, сменивший прохладную ночь, обещал быть знойным.

Первым делом Стефани посмотрела в сторону моря и с облегчением вздохнула. Она была все еще там: великолепная, ослепительно-белая.

Рядом с огромной яхтой шныряли казавшиеся крошечными прогулочные катера, парусные яхты и моторные лодки, которые буксировали воднолыжников, оставлявших за собой огромный шлейф сверкающих на солнце брызг.

Стефани, резко развернувшись, вошла внутрь помещения и направилась к стойке портье.

– Доброе утро, мисс Уилльямс, – приветствовал ее стройный испанец за стойкой.

– Доброе утро. Какой чудесный день сегодня.

– Да, мисс Уилльямс. Действительно чудесный. Море отличное.

– Поэтому я и хотела бы прокатиться на лодке.

– Конечно, мисс Уилльямс. Могу предложить вам парусник. Сегодня как раз хороший ветер для начинающих. Или, может, вы хотите что-нибудь побольше?

Стефани покачала головой.

– Нет, я не люблю полагаться на ветер. Мне нужна моторная лодка. На весь день.

Она решила подождать до полудня, когда солнце будет в зените, а доставка продуктов с берега на яхту уже закончится.

Солнце палило вовсю. На Стефани была соломенная шляпа и свободная шелковая рубашка поверх купальника, сандалии без задников. На руке висела соломенная сумка с едой.

В конце деревянного пирса ее уже поджидала шестнадцатифутовая «Рива». Там же был и престарелый жиголо, грудь которого украшали сразу четыре золотые цепочки и медальон.

– О! Прекрасная смелая американка мисс Уилльямс, – приветствовал ее жиголо с шутливой торжественностью.

Подчеркнуто игнорируя его, она бросила соломенную шляпу в лодку и стала отвязывать веревку. Веревка была толстая, и узел не поддавался. Стефани сломала ноготь.

– Черт! – в сердцах ругнулась она, отдергивая руку. Он наклонился и ловким движением развязал узел.

– Может быть, это знак, что ягненочку не следует ходить в лес?

– Оставьте меня в покое! – резко ответила Стефани. – Да кто вы, в конце концов? Джимини Крикет из Марбеллы?

Он моргнул.

– Джимини? Извините, я не понял.

Стефани улыбнулась.

– Совесть Марбеллы. Может, вы совесть Марбеллы? Совесть бессовестного курорта?

– Возможно, – тихо ответил он. – Я просто пытаюсь быть вам другом. – Он все еще держал в руках конец веревки.

– Тогда вы напрасно тратите время. – Спрыгнув в лодку, Стефани обернулась к нему. – У меня нет друзей, Господин Без Имени.

– Тем более имеет смысл прислушаться к моим словам, мисс Уилльямс. Видите ли, некоторые люди не очень… как вы это называете? Приятные?

– Да что вы говорите! – Теперь они смотрели друг другу прямо в глаза. – Вы это из собственного опыта знаете?

– Я хочу сказать вам, мисс Уилльямс, что богатые люди бывают разные. А очень-очень богатые… – Он посмотрел на яхту. – Это особая порода.

– Киньте мне веревку.

– Очень хорошо. – Он кинул веревку в лодку. – Но я советую вам быть осторожной, мисс Уилльямс. Очень-очень осторожной и осмотрительной.

В этот момент взвыли двигатели стоящего неподалеку вертолета. Оба посмотрели в сторону яхты. Вой двигателей усиливался – и вот гигантская металлическая стрекоза поднялась в воздух.

Стефани взглянула на часы. Ровно двенадцать. Она кивнула. Да, распорядок дня на этой яхте соблюдается поистине с немецкой пунктуальностью.

– Мисс Уилльямс…

Она включила зажигание. Рычание двойного мотора заглушило его голос.

– Мисс Уилльямс! – опять крикнул он.

– Адье, амиго! – крикнула она через плечо и нажала газ. Моторы взревели, и лодка рванулась вперед. Шляпа, подхваченная встречным ветром, улетела за борт Стефани оглянулась. Жиголо поймал шляпу и теперь, стоя на пирсе, размахивал ею. Как бы посылая ему прощальный привет, Стефани включила полную скорость. Нос лодки задрался вверх. Стефани улыбнулась. Пора приступать к делу.

– Идиот! – прошипел мужчина, увлекая испанца в декоративные джунгли, – почему ты дал ей уйти?

– Прекрати, – прохрипел жиголо, пытаясь избавиться от руки, сжимавшей его шею. – Ты меня задушишь.

Человек разжал пальцы. Испанец, хватая ртом воздух, оступился и налетел на кактус. В его глазах сверкала ненависть.

Человек, похоже, не обратил на это никакого внимания. Скрипнув зубами, он сжал в бессильной ярости кулаки. Затем несколько раз глубоко вздохнул, видимо, чтобы успокоиться.

– У тебя были четкие инструкции, черт тебя дери!

– Она даже не слушала, – оправдывался испанец, потирая шею. – Она очень упрямая. Красивая и упрямая.

– Дерьмо!

– Я тебе больше не нужен. Мне можно идти? – пытаясь сохранить достоинство, спросил испанец.

– Какой быстрый! Подожди!

– Ты сумасшедший, – проговорил испанец, продолжая потирать шею. Вдруг он встрепенулся: – Где моя цепочка?

– Какая цепочка?

– Одна из моих золотых цепочек! Ты порвал! Она потерялась!

– Прекрати орать! – прошипел человек. – Тебя, наверно, в Северной Африке слышно.

Испанец встал на четвереньки и стал шарить руками по земле.

–  К чертуцепочку!

– К черту? – Испанец злобно посмотрел вверх. – Она золотая, двадцать два карата! Ты знаешь, сколько она стоит?

– Вот, – сказал человек, вынимая кошелек из кармана. – Иди, купи себе новую игрушку для таких, как ты, – климактериков. – Он начал отсчитывать купюры.

Испанец жадно за ним наблюдал. Это были стодолларовые купюры. Он пытался определить, на сколько же потянет вся пачка.

Отсчитав пять купюр, американец протянул их жиголо.

– Этого больше чем достаточно. Испанец отрицательно покачал головой.

– Это была толстая цепь. Крупные звенья. Вот такие. – Он развел в стороны пальцы. – Она стоила девятьсот долларов.

– На еще пятьсот. И еще столько же за услуги в будущем.

У испанца загорелись глаза.

– Значит, я все еще нужен?

– Правильно, парень. – Человек положил руку на плечи испанцу. – У нас есть еще над кем поработать.

– Над кем поработать? Я не понимаю.

– Поймешь, парень, поймешь. А теперь иди жарься, зарабатывай рак кожи. А я… Мне надо немного поразмыслить.

Вот она. Прямо впереди. Она становилась все больше и больше, постепенно заполняя собой все поле зрения. Огромная яхта волшебно возвышалась над морем. Казалось, своим существованием она попирала все законы гравитации и плавучести. Полуденное солнце разбивалось о позолоченные металлические части, тонированные стекла цвета бронзы, о белоснежные борта.

Стефани, не веря своим глазам, рассматривала яхту, не чувствуя летящих ей в лицо соленых брызг. Рядом с этой громадиной она ощущала свою незначительность, даже ничтожество. Каких же средств потребовало сотворение этого чуда!

Она вспомнила слова незнакомца: «Богатые люди бывают разные. А очень-очень богатые… Это особая порода».

Внезапно вокруг потемнело. Солнце исчезло, и лодка оказалась в густой прохладной тени. Ее охватил озноб. Что это? Может, яхта окружена какой-то особой аурой, пробуждавшей в человеке животный, первобытный ужас?

Стефани посмотрела вверх, на палубы. Приближение ее лодки вызвало странное оживление: члены команды в белоснежной форме суетились, кричали ей что-то, размахивая руками.

«Что они волнуются? Неужели они думают, я такая идиотка, что собираюсь идти на таран?»

Именно в тот момент, когда действительно можно было подумать, что она собирается таранить яхту, Стефани резко повернула руль вправо, и «Рива» пронеслась около транца яхты, почти в футе от огромной лодки «Магнум», укрепленной в темном, похожем на пещеру гнезде. На нависавшей над ней палубе была огромная надпись: «Хризалида», а под нею золотыми буквами была сделана другая: «Рио-де-Жанейро – порт приписки». Мелькнул флаг, похожий на американский. Но нет, на нем была только одна звезда, и полосы другие, это Либерия.

Палубу защищал от солнца туго натянутый голубой тент.

По количеству установленных на ней спортивных снарядов она могла соперничать с солидным спортивным центром. Здесь же находились сауны.

Зара и Эрнесто, оба обнаженные, лежали лицом вниз на массажных столах. Вокруг бедер у обоих были голубые махровые полотенца. Двое массажистов безжалостно мяли, колотили, шлепали, щипали и тискали их тела. Зарой занималась шведка – плотная, с сильными мужскими пальцами, над Эрнесто колдовал негр, бывший «Мистер Вселенная».

Рядом взлетала вверх огромная хромированная штанга. Это занимался Эдуардо.

Из невидимых динамиков неслась музыка Моцарта, пробиваясь сквозь мерные звуки шлепков и хлопков по телам.

Вдруг эта мирная картина резко изменилась. Послышался приближающийся треск моторной лодки, потом крики команды. Пробежал полковник Валерио, приказывая на бегу: «Всем оставаться вне зоны видимости. В эту сторону направляется неопознанная моторная лодка!»

Зара рывком вскочила на колени.

– Боже мой! – прошептала она, пытаясь прикрыть грудь полотенцем. – Эрнесто! – В широко открытых глазах был ужас.

– Кто бы это ни был, он не сможет попасть сюда, – заверил ее Эрнесто со спокойной уверенной улыбкой.

Жестом отпустив массажистов, он сел, поправил на поясе полотенце и соскользнул со стола. Эдуардо, опустив штангу, направился к бортику и перегнулся вниз, чтобы посмотреть, что происходит.

– Эрнесто! – опять прошептала Зара.

Эрнесто нежно погладил ее по щеке и улыбнулся.

– Ты же знаешь, мы всегда в безопасности.

Зара кивнула, но руки ее с силой вцепились в Эрнесто, когда из мощных громкоговорителей яхты раздался голос:

– Внимание на неопознанном судне! – Потрескивающий звук был настолько сильным, что мог перекрыть шум любого, даже самого сильного мотора. – Говорит капитан яхты «Хризалида» Фалькао. Пожалуйста, отойдите от яхты минимум на сто метров. Если вы останетесь на прежнем месте, ваши действия будут расценены как пиратство со всеми последующими мерами. Повторяю. Это предупреждение. В целях вашей безопасности отойдите минимум на сто метров от борта яхты.

Произнесенные первый раз на английском языке, эти слова были затем повторены на испанском, французском, немецком и португальском языках.

– Кто это может быть? – прошептала Зара. Все ее тело напряглось.

– Скорее всего, любопытные туристы, – успокоил ее Эрнесто. – Или, в худшем случае, какой-нибудь журналист с длинным носом. – Он пожал плечами и улыбнулся. – Ну что ты! Это просто шутка! Не волнуйся так, моя чудесная бабочка. Полковник Валерио никому не разрешит подняться на борт.

Достигнув конца транца, Стефани вырвалась из тени в ослепительное солнце. Гудели сирены, но она не обращала на них никакого внимания. На огромной скорости она развернула лодку влево и понеслась вдоль освещенного солнцем борта «Хризалиды».

Сплошным пятном проносились мимо овальные, отделанные хромом иллюминаторы. Белый борт яхты уходил вдаль, насколько хватало глаз. Корпус судна нависал над Стефани огромным белым утесом. Взглянув вверх, она увидела, что члены команды, свесившись за борт, что-то кричали ей, отчаянно жестикулируя.

Как комично они выглядели! И каким захватывающим все это было! Никогда раньше не испытывала она такой безоглядной лихости, такого сумасшедшего веселья!

Внезапно обернувшись, она расхохоталась. Теперь, когда лодка вышла из тени яхты, все ее страхи исчезли. Она ощущала себя непобедимой! Только подумать, она почувствовала себя униженной от одних размеров яхты! Ее испугала всего лишь тень!

Стефани прибавила ход. Нос лодки задирался все выше и выше, пока наконец не встал под углом семьдесят градусов. Стефани неслась вперед, по пенным бурунам.

Бледный от гнева, полковник Валерио бежал вдоль основной палубы «Хризалиды», выплевывая на ходу приказы. Он сокращал путь где мог, чтобы успеть добежать до носовой части к тому моменту, когда лодка будет там.

На бегу он расстегнул кобуру и вытащил темный, маслянистый автоматический пистолет.

Ее не убедили предупреждения, прозвучавшие из динамиков яхты. Ну что ж, он знает, что ее может убедить.

Боковым зрением Стефани видела приближающийся нос «Хризалиды». Скоро надо опять поворачивать.

Она снизила скорость, нос лодки начал опускаться. Впереди в корпусе яхты она заметила огромный вдавленный квадрат – с массивной туго натянутой цепью, уходящей в воду.

Сердце ее забилось. Якорная цепь!Боже! Прямо впереди! Лодка несется прямо на нее. Быстро! Вправо!

Она крутанула рулевое колесо до упора вправо, молясь про себя о том, чтобы избежать столкновения с цепью.

Расстояние между лодкой и цепью стремительно сокращалось, огромные ее звенья, приближаясь, увеличивались. Она уже четко видела эту когда-то гладкую сталь. Лодка неслась прямо на цепь. Все. Слишком поздно. Столкновение неизбежно.

У нее перехватило дыхание, все тело напряглось в ожидании скрежета металла, грохота разрываемой лодки.

Пять футов… четыре… три. Перед ней было только огромное звено якорной цепи. Она успела выкинуть вперед руки в инстинктивном защитном жесте, когда лодка, едва начав отклоняться вправо, врезалась в цепь. Корпус лодки разлетелся на мелкие осколки. От удара Стефани высоко подбросило в воздух. Как безжизненная тряпичная кукла, она упала в воду.