Текст книги "Мой нежный варвар"

Автор книги: Джудит Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 8

Майет вздрогнула от того, что Птолемей до боли сдавил ей плечо. Она в замешательстве посмотрела на царя, затем на человека, который вызвал такое беспокойство царя. Этот варвар осмелился приблизиться к возвышению и не стал падать ниц перед Птолемеем.

Чувствуя, как сильно бьется сердце, она не отводила взгляд от принца Кайана. Майет ощутила, как сжалось ее горло. Ей казалось, что ее столкнули с края пропасти в пустоту.

Яростный взгляд блестящих глаз с миндалевидным разрезом остановился на ней. Она всматривалась в необычные черты его лица. По обе стороны гордо поднятой головы свисали две тонкие косички, заплетенные лентами из красного шелка. За косичками буйствовала пышная шевелюра блестящих черных волос, окаймлявшая высокий лоб, сильный, упрямый подбородок и свободно низвергавшаяся черным водопадом на его плечи. С красиво очерченных ушей свисали золотые диски, мускулистую шею обвивало крученое золотое ожерелье. Замшевая одежда, расшитая красным шелком, оставляла открытыми его широкую, без единого волоска грудь и мускулистые руки, схваченные выше локтей браслетами из скифского золота.

Он выглядел как чужеземец, как дикарь, но все же его внешность варвара производила столь сильное впечатление, что греческие офицеры и египетская знать в белоснежных одеждах казались слабыми и беззащитными, как голуби, встревоженные охотящимся соколом.

Майет застыла, не решаясь сделать вдох, не находя в себе сил отвести взгляд. В голове быстро проносились мысли, лица, воспоминания, и она не успевала осознавать их.

Оцепенев, как насекомое, попавшее в капельку янтаря, она была способна лишь вглядываться.

Варвар был стройным. Лосины персидского покроя безупречно облегали его. На мускулистых ногах были высокие, до бедер, сапоги из мягкой кожи, украшенные алым султаном.

«Он не тот, за кого себя выдает», – подумала она. Это не принц, а воин, человек, привыкший держать меч, а не царскую печать. Она подалась вперед, ее пальцы сжались, тело напряглось.

– Я передаю вам наилучшие пожелания от принца Оксиарта, – сказал принц Кайан на персидском языке. Он прижал сжатый кулак к груди и склонил голову в сдержанном приветствии.

– Да, много времени прошло, принц, – сухо ответил Птолемей. – Надо полагать, теперь вы являетесь наследником принца Оксиарта?

– Да, я удостоился этой чести. – В его глазах мелькнуло выражение то ли насмешки, то ли смертельной ненависти. – Судьба, по-видимому, была благосклонна к нам обоим с момента нашей последней встречи.

Его горящие черным огнем глаза взглянули на Майет с такой враждебностью, что она почувствовала, как ее щеки заливает румянец возмущения. Он внушал ей страх, и это чувство возникало скорее из-за его явного неодобрения. Бактрия далеко отсюда, они никогда не встречались прежде… Почему же он оскорбляет ее? Почему ее обеспокоил вид этого дикого посла? И как он посмел появиться перед Птолемеем, величайшим из царей, не совершив должных знаков почтения?

Майет отвела взгляд. Мысли ее постепенно успокоились, и она задумалась. Быть может, принц Кайан презирал ее за то, что она была наложницей царя? Возможно, в его далекой стране было принято такое обращение с женщинами. Или же… Она внезапно заметила красивого мальчика, стоявшего рядом с ним. Может, он испытывал влечение к юношам и презирал женщин? Она попыталась взять себя в руки. Как посмел этот чужестранец судить ее? Она выпрямилась и взглянула на него с пренебрежением. Она не стыдится своего положения и не станет тушеваться перед каким-то горным дикарем, даже если он считает себя принцем. Ему только и править козами да побитыми молью верблюдами!..

– Добро пожаловать в Александрию! – Тон Птолемея был более высокопарным, чем обычно, но в нем также чувствовалась растерянность, как если бы бактриец нанес ему смертельный удар. – Мы с радостью протянем руку дружбы тому, кто был нашим союзником в прошлом.

– Мой повелитель предлагает вам мирный договор, – ответил ему Кайан.

Но где же его уважение перед царем? Речь варвара была лишь пародией на учтивое обращение. Так разговаривать можно с метельщиком на площади.

Казалось, что молнии засверкали между двумя мужчинами. Майет задрожала. Ей казалось, что они вот-вот вцепятся друг другу в горло.

Справа от нее египетская аристократка, вся в драгоценных камнях и кольцах, откровенно заигрывала с бактрийцем. На ней было прозрачное задрапированное одеяние из льна, не скрывавшее розовых сосков и бритого лобка. Опустив длинные ресницы, она прошептала что-то стоящей рядом женщине. Та прикрыла рот ладонью и что-то прощебетала в ответ. Принц Кайан взглянул на них с восхищением.

«Нет, – решила Майет. – Он не женоненавистник». Она слышала от Геспер, что дикари всегда пользовались благосклонностью александрийских аристократок, как замужних, так и одиноких. При дворе Птолемея нравы были такими же вольными, как и в Афинах.

Майет только теперь заметила трех мужчин, сопровождавших Кайана. Его свита была такой же загорелой и свирепой на вид, как и он сам. У всех были черные волосы и суровые лица, лишь мальчик скорее походил на грека.

У него были серые глаза и светлые волосы, он был роскошно одет, что говорило о принадлежности к царской семье. Длинные светлые локоны украшали его и делали похожим на девочку. Он держался с достоинством, и она ничуть не удивилась, когда принц представил его как своего сына Вала.

– Принц Вал, – сказал Птолемей, – я рад принять вас. – Он резко встал, показывая, что аудиенция окончена. – К сожалению, у нас больше нет времени. Возможно, вы окажете нам честь отобедать у нас как-нибудь, принц Кайан.

Управляющий прошептал что-то главному управляющему, который пробормотал несколько слов визирю, тот посмотрел на царя, поднял указательный палец и произнес слово «дары».

– Да, конечно, – равнодушно произнес Птолемей. – Я полагаю, вы привезли дань?

– Не дань, а знак дружбы принца Оксиарта, – возразил принц Кайан. – Лошади. Скакуны, каких вы еще не видели. А это…

Он поднял руку, и с бокового входа воин-иноземец ввел в зал снежных барсов.

– Это для вашей охоты, царь Птолемей. Они обучены охотиться на львов, оленей и антилоп.

Майет смотрела на него как на приблудного пса, вбежавшего в ее покои и испачкавшего пол.

Поднявшись с трона, Птолемей схватил ее за руку и зашагал так быстро, что ей пришлось почти бежать за ним. Он привел Майет к небольшому залу около приемного покоя и с силой втолкнул туда.

– Тебе незачем было так выставлять себя напоказ, – сказал он.

– Мне? Но что я сделала?

– Он что, понравился тебе. Да он не мылся с тех пор, как покинул свои горы! Наверно, я был чересчур мягок с тобой, Майет. Ты, вероятно, предпочитаешь более грубое обращение!

Он схватил ее за плечи и впился в ее губы. Она вскрикнула, когда он грубо сжал ее грудь.

– Ваше величество…

В дверях показался верховный управляющий.

– Пошел вон! – проревел Птолемей. Он сорвал застежку с туники Майет и рванул ткань вниз, обнажив одну грудь. – Если ты хочешь, чтобы…

Она отступила назад и изо всех сил ударила его по лицу. Одно мгновение он был неподвижен. Кровь отлила от его лица, на котором проступили следы ее ладони.

– Да как ты смеешь?

Он рванулся к ней, но она побежала вокруг стола, схватив деревянную статуэтку Гора с эбенового пьедестала.

– Как я смею? – закричала она. – Это как вы смеете? Вы обращаетесь со мной, как…

– И что же? Что ты собираешься делать? – Его голос перешел в хриплый шепот, в котором клокотала еле сдерживаемая ярость. – Ты забываешься. Я твой хозяин!

Дерзость, с которой она отпрянула, была настолько неслыханной и неожиданной, что Майет была шокирована не меньше Птолемея. Он потянулся к ней через стол, но она швырнула в него статуэткой, ударившей его в грудь. Он прорычал проклятия и метнулся в ее сторону, но она бросилась к узкой задней двери, задыхаясь, захлопнула ее за собой и задвинула бронзовый засов.

– Майет!

Птолемей барабанил кулаками в дверь, но она не остановилась. Придерживая хитон, пробежала в переднюю, выскочила в проход, где пахло фимиамом, повернула на первом повороте вправо, потом снова вправо. В маленьком зале она вынула из волос золотую булавку и заколола разорванный хитон и спокойно спустилась по ступеням бокового входа в приемный покой. Управляющий заметил ее и подошел. Майет улыбнулась ему.

– Его царское величество сейчас занят, – сказала она. – Прикажите отвезти меня во Дворец голубого лотоса.

– Хорошо, госпожа, – ответил служитель.

Он подозвал стражника, и вдвоем они нашли четверых охранников, которые сопроводили ее ко двору, где ожидали носильщики с носилками. Первый слуга помог ей взойти на носилки. Когда слуги подняли носилки, она задвинула плотные занавеси чтобы скрыться от взглядов прохожих.

Когда ее носильщики и охранники стали продвигаться по многолюдным улицам Александрии, страх Майет усилился. Почему она так отреагировала на появление принца Кайана? И почему Птолемей, никогда не проявлявший жестокости, повел себя с ней как с уличной девкой? Что царь сделает с ней за то, что она сбежала от него? Почему он был так зол на нее? Может быть, причиной ярости царя была дерзость этого бактрийца?

Если бы она не была так рассержена, то расплакалась бы. Она так радовалась приглашению Птолемея присутствовать на приеме во дворце, так ждала возможности поговорить с придворными царя, его друзьями и советниками!..

Принц Кайан все разрушил.

Но, возможно, он был ни при чем. Разве не глупо с ее стороны рассчитывать, что ее с радостью примут при дворе Птолемея? Чем ее положение отличалось от положения уличной женщины? Она не была женой Птолемея. Она была игрушкой царя, которой он забавлялся и которую мог бросить, когда она надоест.

Но он был неравнодушен к ней. Ей нравилось его общество, нравилось проводить с ним дни, и долгие страстные ночи. Он обращался с ней как с принцессой, одаривал ее роскошными подарками, был прекрасным любовником и собеседником. Разве женщина без друзей и родственников не воспользовалась бы предложенной возможностью? Почему же она не принимала предложение Птолемея стать его женой?

…Потому что она не верила ему.

Странно. Это себе она не верила. Если она потеряла память, она не считала себя вправе выходить замуж. Кем бы она ни была, она была честной. Она не лгала Птолемею, не клялась ему в вечной любви и не пыталась хитростью заполучить корону.

Он сам предлагал ей это. Если бы царь обманывал ее, разве стал бы он так поступать с ней?

Внезапно мысль о возвращении во Дворец голубого лотоса стала ей невыносима. Она раздвинула занавеси и выглянула, ожидая увидеть широкую улицу, по которой вместе с Геспер следовала в носилках на прием. Но вместо красивых домов и храмов увидела пивные и лавки. Она не знала города, но отчетливо слышала крики чаек и людской гул.

– Остановитесь! – приказала она.

Носильщики стали замедлять ход, но грубый голос произнес что-то, и они снова зашагали.

– Я велела вам остановиться, – сказала она, откинув занавеску и выглянув. Носильщики повернули на боковую улицу и зашагали еще быстрее. Ее сиденье раскачивалось. Дома здесь были расположены так близко друг к другу, что лишь тонкие полоски света просачивались на дорогу. В воздухе стоял сильный дух чеснока и гниющих шкур.

От предчувствия дурного по ее спине пробежал озноб. Она напряглась, не решаясь сделать что-нибудь, как вдруг носильщики остановились. Мужской голос проревел проклятия. Она снова выглянула, но увидела лишь спины солдат.

– Проход загорожен, – произнес один из носильщиков. Солдат, стоявший за носилками, сказал:

– Я знаю другой путь, мимо обувщика перейдете там.

Носилки наклонились. Раздались новые проклятия. Носильщики с недовольными возгласами понесли ее обратно.

Вдруг носильщик слева закричал. Майет с ужасом увидела, как бронзовый наконечник стрелы пронзил занавеску, всего на волосок не достав до ее лица.

Кайан гордо шагал из приемного зала в сопровождении своей свиты и Вала. Он молчал, и даже мальчик понимал, что сейчас не время задавать вопросы.

Внутри дворца не разрешалось носить оружие, только личная охрана царя была вооружена. Этот приказ спас жизнь Птолемея и, возможно, Кайана, его свиты и мальчиков. Когда он увидел рядом с царем Роксану, в нем вспыхнула жажда мести!

То, что она смотрела на него и ничего не говорила, поразило его до глубины души. Он пересек пустыни и горы, сражался с бурями и разбойниками, потерял девять преданных воинов, чтобы добраться до нее! А женщина, которую он любил всю жизнь, мать его сына, смотрела на него как на чужака.

Думала ли она хоть раз за все эти годы о сыне, которого отдала сразу после рождения? Вспоминала ли своего отца и землю, которую покинула? Может, ее манила роскошь Египта и безграничная власть человека, занявшего трон фараона? Возможно, она решила сменить одного завоевателя на другого?

– Принц Кайан, пожалуйста, – обратился к нему по-гречески подбежавший слуга. – У меня сообщение для вас. Моя хозяйка, госпожа Нофритари, приглашает вас этим вечером посетить ее дом. На приеме будут еще несколько друзей. – Он вложил в руку Кайана табличку. – Здесь время и название улицы, на которой расположен дом моей хозяйки.

– Я незнаком с этой госпожой, – неучтиво ответил Кайан.

– Она предполагала, что вы так скажете, – не растерялся слуга, – и просит напомнить вам, чтобы удостоили ее и ее подругу улыбкой. – Он поклонился. – Она просила сообщить вам, что угощение будет лучшим, какое только можно найти в этом городе, а развлечения изысканными.

– Хорошо, я понял.

– Пожалуйста, господин! Моя хозяйка просит ответить, согласны ли вы, а также господа, которые с вами, быть ее гостями.

Глаза принца сузились.

– Передайте госпоже, что мы благодарны ей за гостеприимство. Мы имеем честь принять ее любезное приглашение.

Слуга кивнул и поспешил во дворец. Кайан, Вал и остальные направились через двор в отделение для важных гостей.

Кайан прошел в комнаты, предназначенные для него и его свиты. Схватив оружие, он стал надевать его, не говоря ни слова Тизу и Баману, которые остались охранять Юрия, пока Кайан был на приеме у Птолемея.

Лишь сыновья и небольшая группа преданных воинов сопровождали его в Александрию. Остальная часть отряда, два десятка первоклассных ездоков, прибывших с ним из Бактрии, укрылись на дальнем берегу Нила.

– Что с ним? – спросил Тиз у Янделя. Он и Баман учили Юрия премудростям игры в кости.

Яндель покачал головой и приложил палец к губам.

– Потом…

– Ты видел царя? – спросил Юрий у Вала. – А я выиграл четыре серебряные монеты у Бамана. – Он показал монеты, на которых была вычеканена голова лошади. – Тиз пообещал завтра пойти со мной на рынок, чтобы я потратил их.

Вал с завистью посмотрел на серебряные монеты.

– Да, мы его видели. Он мне не понравился. Он был груб с нами.

Кайан знаком отозвал Тиза в сторону.

– Тебе и мальчикам нельзя оставаться здесь. Не ешьте и не пейте ничего, что здесь подадут. Я не доверяю Птолемею.

Тиз согласно кивнул.

– Царь говорит по-египетски, – продолжал Кайан. – Я скажу, чтобы он предоставил нам дом на берегу. Здесь много иностранцев. Если мы оденемся по-гречески, то будем менее заметны.

Тиз посмотрел на свои потертые кожаные лосины и сапоги.

– Ты хочешь, чтобы мы вырядились как бабы?

– Скажи спасибо, что я не говорю тебе побрить голову и одеться по-египетски, – сказал Кайан. – Ты с Валом и Юрием уйдешь прямо сейчас. Отведи мальчиков в храм Артемиды. Когда нам подыщут дом, за ними пришлют. Рам и Изад, вы пойдете отдельно, купите все необходимое на рынке и будете ждать возле храма.

– Хомиджи и Яндель? – Тиз посмотрел на двух бактрийцев.

– Они останутся со мной. Мы приглашены на сегодняшний вечер. Какая-то египетская аристократка хочет видеть нас. Она, возможно, знает, где сейчас принцесса. Через день или два, когда я разузнаю про Роксану, мы отыщем вас.

– Ты уверен, что она жива? – спросил Тиз. – Что мы проделали весь этот путь не зря?

– Да, она жива, – ответил Кайан. – Жива и здорова. Я видел ее.

– Она знает, что ты здесь?

Кайан кивнул.

– Ты уверен, что она захочет пойти с нами?

– Она пойдет в любом случае, – заявил Кайан.

Глава 9

Майет выбралась из носилок и стала на коленях пробираться между телами убитых солдат. Над головой ее проносились стрелы, вонзаясь в стены, сделанные из кизяка. Носильщики, которые доставили ее сюда из дворца, были ранены, некоторые из них умирали.

Чья-то окровавленная рука схватила Майет за ногу. Она оттолкнула ее и продолжала ползти, не поднимая головы. Один из стражников побежал. Другой бросился за ним, зажимая рану в боку. Первый стражник добежал до перевернутой повозки, и тут в его грудь ударило длинное копье, брошенное издалека. Застонав, он опрокинулся навзничь. Второй упал на землю, лицо его было искажено от ужаса.

Из-за повозки послышались чьи-то возгласы, вслед за ними вылетели три оперенные стрелы. Бронзовый наконечник одной из них вонзился в грязь между указательным и большим пальцами Майет. Она задрожала, но сдержала крик. Позади нее все явственнее раздавались мужские голоса.

Она должна выбраться отсюда, иначе ей не жить! Когда по носильщикам был нанесен первый удар, она решила, что отряд спасателей явился, чтобы освободить ее. Но уже в следующее мгновение поняла, насколько наивным было это предположение. Нападающие намеревались убить всех, и ее в том числе.

Обезумев от страха, она огляделась. Заметила узкую дверь, поднялась и рванула за ручку. Деревянная дверь заскрипела, немного подалась и замерла. Майет налегла на нее всем телом, и внутренний засов сломался. Она метнулась в темный чулан, захлопнув за собой дверь, и оказалась в комнате, где лежали мотки канатов, сложенные паруса и стояли высокие амфоры, наполненные маслом.

Она побежала дальше, споткнулась о спящего кота и бросилась в жилую часть купеческой лавки. В пропахшей дымом комнатушке лежал соломенный матрас, стояли табурет и резной комод. Со стропил свисала ощипанная выпотрошенная утка и пыльные связки лука и чеснока. Посередине комнатки сидела на корточках старуха, помешивающая готовившуюся на угольной жаровне рыбу с луком.

Прежде чем испуганная старуха успела испустить вопль, Майет сорвала с хитона золотую булавку и протянула ей.

– Помогите мне, – умоляюще попросила она. – Меня хотят убить!

Старая женщина взяла булавку и указала на ложе, заваленное корзинами, Майет нерешительно смотрела на него, но потом заметила грубо сделанную лестницу. Она подбежала к ней и вопросительно взглянула на свою спасительницу. Та кивнула. Майет взобралась по далеко отстоявшим друг от друга ступеням, прибитым к кедровой доске, и попала на чердак. Она рассчитывала, что там будет выход, но ошиблась! В отчаянии Майет прижалась к стене и стояла неподвижно, пока солдаты-египтяне громили лавку.

Старуха бранилась и размахивала руками, показывая на вход в лавку. Солдаты расспрашивали ее, ругались, переворачивали корзины, опрокинули амфору с пшеницей, изрезали мечами ложе. Майет боялась даже сделать вдох. Если они посмотрят наверх, она погибла!

Но солдаты не догадались. Командовавший ими человек отдал приказ, и они побежали на улицу. Последний из них захватил с собой утку.

– Вор! – закричала старуха. – Отродье Сета!

Майет долго не решалась спуститься из своего укрытия. Старуха сидела на ложе, ела рыбу и сплевывала косточки в корзину.

– Да накажет их Амон! – пробормотала она, глядя слезящимися глазами на Майет. – Кто ты такая, что сама царица посылает своих воинов, чтобы убить тебя?

– Берениса ненавидит меня.

Майет встревоженно оглянулась, опасаясь что солдаты вернутся.

– Берениса? – Старуха фыркнула. – Иноземная царица тоже ненавидит тебя? Ты, должно быть, важная персона, раз у тебя столько врагов!

Майет завязала на плече разорванную тунику.

– Значит, это не были воины Беренисы?

Старуха обсосала кость карпа, бросила ее и принялась за лук.

– Я уже почти слепа, – сказала она, помолчав немного. – Но ты-то молода! Или ты настолько глупа, что не можешь различить знак царской секиры на их туниках? Это солдаты царицы Артакамы.

– Артакамы?

– Не рассчитывай, что уйдешь отсюда со своими золотыми украшениями. Только попробуй, и я подниму такой шум, что сюда сбежится пол-Александрии.

– Я и не собиралась, – сказала Майет. – Я в этом городе недавно. – Она вынула из уха сережку. – Эти серьги стоят намного дороже, чем булавка. Ты получишь обе, если найдешь кого-нибудь, кто проводит меня во Дворец голубого лотоса.

– Покажи.

Майет покачала головой.

– Одну я отдам сейчас, а вторую – когда попаду во дворец.

Старуха захихикала.

– Да, не очень-то ты мне доверяешь. – И кивнула головой в знак согласия. – Я слышала на рынке, что у царя сейчас наложница из египтян. Говорят, она первая красавица на свете. Посмотри на себя. Твои волосы и лицо испачканы, туника порвана и в пятнах крови. Кому ты нужна во дворце?

Старая ведьма заквохтала, радуясь собственной шутке.

– Хороший вопрос, – сказала Майет. – Но я не стану на него отвечать. Хочешь получить серьги? Или же…

– Да, да. Мой внук Узерхат проводит тебя. Он знает этот город как свои пять пальцев. А там уж разбирайся сама…

Узерхат прижал палец к губам в знак молчания и вжался в тень высокого дома. Мимо них прошли несколько человек, и Майет узнала одного из них – он сопровождал принца Кайана на приеме у царя. Варвары были, очевидно, пьяны и громко распевали похабную песенку про хозяина пивнушки и красавицу.

Гуляки остановились у ворот богатого дома. Привратник впустил их и закрыл ворота. Улица опустела.

Узерхат потянул Майет за локоть. Держась в стороне от света факелов, они проходили мимо богатых домов. Майет услышала свежий запах озера и поняла, что они приближаются к Дворцу голубого лотоса.

Через четверть часа Узерхат остановился и показал на окруженный колоннами вход, находившийся в дальнем конце улицы. Майет посмотрела туда, а когда обернулась, ее провожатый, исчез.

Двое стражников охраняли вход. Она не узнавала здание, но предположила, что во дворце много ворот. Ждать до утра ей не хотелось, Геспер рассказывала, что по ночам по городу бродят своры одичавших собак. Недавно они разорвали моряка, который пьяным заснул прямо на улице. Кроме того, на улицах Александрии много разбойников и убийц, а также преступников, вершивших свои темные дела под покровом ночи.

– Спасите меня, о боги! – прошептала она. Но какие боги? Кому из богов она молилась? Услышат ли они ее, если она даже не помнит их имен? Призвав на помощь всю свою смелость, она перешла дорогу и подошла к стражникам.

– Я госпожа Майет, – произнесла она со всем достоинством, на которое только была способна. – Именем царя Птолемея, откройте ворота!

Кайан осушил до дна кубок неразбавленного вина и протянул его, чтобы ему налили еще. В зале было душно, пахло потом и духами. Три рабыни – египтянки с блестящими от масла телами, прикрытыми лишь лентами, обвивавшими бедра, – исполняли танец с большой змеей.

Звуки труб и грохот барабанов становились все громче, госпожа Нофритари вышла к танцующим, извиваясь под первобытный ритм. Она несколько раз совершила волнообразные движения телом, затем упала на колени, запрокинула голову и стала удовлетворять себя на виду у гостей.

Кайан взглянул на ложе, где расположился Яндель. Женщина с огромной грудью склонилась к его лицу, две других были заняты другими частями его тела. Яндель славился своим искусством стрелка, отлично боролся и владел мечом, но здесь он сдался без сопротивления.

Хомиджи также не отставал от него. Он почти сполз со своего ложа, положив сапоги на блюдо с разрезанным арбузом, которым его кормила обнаженная карлица.

Пара индийских акробатов, мужчина и женщина, присоединились к танцующими занялись безрассудными плотскими утехами без различия полов.

Кайан зевнул. Когда-то подобное сборище могло зажечь в нем кровь, но, похоже, в свои тридцать три года он стал слишком стар и брезглив, чтобы наслаждаться столь разнузданным весельем.

Кайан не был пьян. По крайней мере, недостаточно пьян. Он хотел напиться, чтобы забыть боль, наполнявшую его душу черной пустотой. Но греческое вино, которое подавали у госпожи Нофритари, пусть даже и самое лучшее в Александрии, почти не одурманивало его, привыкшего к напиткам степных племен.

Что-то было не так…

Роксана ничем не дала понять, что знает его. Он смотрел прямо на нее, ей в глаза и даже метал яростные взгляды, на которые она отвечала как женщина, которая видит его впервые. Он знал, что она прекрасная актриса и ее перевоплощениям могли бы позавидовать афинские актеры. Но все же она не смогла бы притвориться, что не знает человека, которому с детства была обещана в жены.

Может быть, Птолемей чем-то опоил ее? Или ее околдовали?

Возможно, она стала жертвой отвратительной египетской магии?

Что бы с ней ни произошло, он дознается, в чем дело! Чтобы сделать это, надо узнать, где Птолемей держит ее. А Кайан был уверен; что знает человека, который может ему это сказать!

С громким криком он прыгнул на площадку с танцующими, схватил госпожу Нофритари и перебросил ее через плечо. Она взвизгивала, притворяясь, что сопротивляется, что, возможно, выглядело бы правдоподобно, если бы она не смеялась так громко и не пыталась ласкать его зад.

Майет только-только искупалась и переоделась, когда Геспер в слезах вбежала в покои и обняла ее.

– Мы боялись, что потеряли вас, – призналась она. – В городе говорят, что вы поссорились с царем и что ваши носилки найдены сломанными, а рядом с ними пять убитых стражников царя.

– И еще носильщики, – сказала Майет. – По крайней мере, двоих из них убили. Ты уверена, что именно пятеро солдат погибли? Меня сопровождали шесть солдат, еще четверо несли носилки. Всего десять.

– Я уверена, что речь шла о пяти. Никто не упоминал про носильщиков. – Геспер сжала ее руки. – Должно быть, одному солдату удалось спастись.

– Да, должно быть. Если только он не был заодно с теми, кто напал на нас.

Майет была уверена, что оттуда можно было убежать лишь тем путем, который нашла она. Сомнительно, что раненого человека пощадили, ведь он видел, что произошло. Майет понизила голос до шепота.

– Интересно, не царь ли приказал убить меня.

Геспер отрицательно покачала головой.

– Он был вне себя от ярости и приказал отрядам воинов искать вас в городе. Как вам удалось убежать? И как вы смогли найти дорогу сюда?

– С помощью везения и золотых побрякушек.

– Наверно, виновна во всем царица Греции. – Геспер отпустила служанок и принялась причесывать Майет. – Мой муж здесь, во дворце. Его послали сообщить царю, что вы живы.

– Не думаю, что убийц подослала царица Берениса. Я видела знак секиры на их туниках. Ведь это знак египетской царицы?

– Да, но царица Берениса могла приказать своим воинам переодеться в стражников царицы Артакамы, чтобы под их видом совершить злодеяние.

– Я попросила одного из стражников царя проводить меня домой, но, думаю, он тоже предал меня. Мы были в бедном предместье; когда произошло нападение. Я не знаю дорогу из дворца Птолемея, но запомнила, сколько времени мы добирались с тобой туда. Думаю, они хотели похитить меня, но… – Майет пожала плечами, – погибли так быстро, что я не успела разгадать их намерения.

Геспер уложила волосы Майет в виде короны и закрепила их серебряными булавками, выпустив по спине каскад завитков.

– Наденьте самые красивые украшения, накрасьте лицо. Вам следует как можно скорее помириться с царем Птолемеем. Он единственная ваша защита!

Майет посмотрела на нее. Совет Геспер был дельным, но она чувствовала, что молодая женщина говорила не все, что ей известно.

– Ты видела принца Кайана и варваров, сопровождавших его. Что ты думаешь о них?

Геспер покраснела.

– Я… я… – запнулась она. – Как вы и сказали, госпожа, они дикари. На них было интересно посмотреть, но…

– Ты не видела принца раньше?

– Нет, госпожа, не видела. Как я могла бы встретиться с ним? – Она поднялась. – Я должна идти. Мой муж будет ожидать появления царя. – Она крепко обняла Майет. – Возможно, я смогу прийти только после рождения малыша.

Майет кивнула.

– Я понимаю. Тебе надо позаботиться о своей безопасности и о своем ребенке. Со мной все будет в порядке.

– Обязательно помиритесь с царем, – сказала Геспер. – Только он сможет защитить вас. – Она обеспокоенно оглянулась. – Александрия – это змеиное кубло. Только самые сильные смогут выжить, госпожа.

– Спасибо. Я буду помнить об этом.

Через час явился Птолемей в сопровождении лучников, возниц и сорока своих лучших воинов. На его лице было написано раскаяние и радость.

– Я чуть не сошел с ума от тревоги за тебя, – сказал он, заключая ее в объятия.

Она стояла неподвижно, не сопротивляясь, но и не отвечая на ласку.

– Майет, ты обвиняешь меня в том, что…

– Не знаю. – Она оттолкнула его. – Меня уже дважды пытались убить!

– Ты решила, что это я? – Он выругался. – Разрази тебя демоны, ты мне дороже всего… – Он не смог договорить. – Прости меня, я был чересчур резок. Мне не следовало так обращаться с тобой.

– Да. Я не стыжусь своего положения, но я не уличная девка.

Он нахмурился.

– Мне показалось, что ты выставляешь меня посмешищем, когда так смотришь на… Неважно, главное – ты в безопасности.

– Разве? – Он попытался взять ее за руку, но она отняла ее. – Берениса или Артакама, а может, обе они пытаются убить меня.

Выражение его лица стало злым.

– Это, конечно, Берениса. Не удивлюсь, если…

– На хитонах солдат, напавших на меня, был знак секиры, знак царицы Артакамы.

Птолемей пробормотал проклятия.

– Вот бы не подумал… – Он покачал головой. – Я узнаю, кто виновен. Кто бы это ни был, он ответит за это. Я обещаю тебе.

– Я не могу оставаться здесь. Я хочу вернуться домой.

– Это невозможно. Я возьму тебя в жены, и как можно скорее.

– Я не стану вашей женой, Птолемей. Это несправедливо по отношению к вам.

Он сердито посмотрел на нее.

– Почему?

– Я не люблю вас.

Он снисходительно улыбнулся.

– При чем здесь любовь? Разве для брака нужна любовь? Ты что, настолько наивна, что веришь в бредни поэтов или в песни о вечной любви? Ты будешь моей царицей, Майет! Я сам короную тебя, и ты родишь мне много сыновей.

– Почему именно я? У вас есть другие жены. Что вы скрываете от меня, Птолемей? И почему тот бактриец…

– Хватит. Я вижу, ты расстроена. Я вернусь завтра, когда ты будешь более благоразумна.

– А если завтра я буду точно такой же?

– Тогда ты узнаешь, кто здесь царь. – Он холодно, поцеловал ее в лоб. – Спокойной ночи, Майет. Спи спокойно, и подумай, что ты теряешь, не подчиняясь моей воле.

Она проглотила слова, вертевшиеся на языке, и отвернулась от него.

– До завтра, милая жена.

– Почему? Почему же я не могу ничего вспомнить? – шептала Майет. Ответом было лишь стрекот сверчков и шуршание пальмовых листьев.