Текст книги "Возвращение в летний домик"

Автор книги: Джуд Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Святой Земли, – докончила Фэйт, с благоговением прикасаясь к листочкам. – И ни у кого больше нет подобного?

– Думаю, что так. Я ни у кого в саду не видела. Его необходимо оберегать от дождя, поскольку растение не выносит переувлажнения.

– Но оно любит солнце, – догадалась Фэйт, прикасаясь к нагретому солнцем камню. Замок с его каменными стенами и стеклянным потолком был накопителем солнечной энергии. Солнечные лучи падали сквозь стекло и камни аккумулировали их. Даже если шел дождь, тепло все равно исходило от камней. В общем, была организована искусственная среда обитания настолько приближенная к родной, насколько могла обеспечить Англия средиземноморскому уроженцу.

– Я впечатлена, – выдохнула Фэйт. – Это… – Она не нашла слов, чтобы описать насколько это замечательно и невероятно, что поколения семьи сохранили драгоценное растение на многие века. – То, что вы совершили поистине удивительно.

Бет подошла к стене рядом с дверью и вытащила камень. Из впадины она извлекла что-то, похожее на конверты. Она выбрала один из них и протянула Фэйт.

– Это для тебя.

Фэйт поняла, что в конверте семена. Семена легендарного растения, утраченного много веков назад. Она хотела их всей душой, но как перенести сокровище в свое время?

– Эми намекнула, что скоро уедет, – сказала Бет. – Тристан отказывается это слушать, но я знаю, что она так и поступит. Полагаю, вы с Зои отправитесь вместе с ней. Когда соберетесь в путь, возьмите с собой семена, и вы сможете культивировать их в своей стране. У вас найдутся засушливые районы?

Фэйт вспомнила Аризону и Нью Мехико.

– О, да. Очень много подходящих мест.

В 1797 году там не было англоговорящих жителей. Но они появятся. Собственнически сжимая в ладонях конверт, Фэйт не переставала горевать из-за невозможности забрать с собой семена.

– Спасибо, – от души поблагодарила травница. – Спасибо большое.

– Меня, наверное, будут преследовать призраки предков, – понурилась Бет. – Бабушка взяла с меня клятву, что я не поделюсь ни с кем семенами. Только мы можем производить священное снадобье.

– Вы никогда не подумывали заняться торговлей? – осторожно поинтересовалась Фэйт.

Взгляд Бет ответил со всей определенностью. Не просто Бет, а леди Элизабет, и, нет, она не станет производить что-либо на продажу.

Фэйт пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку. Это было сотни веков назад, но ей-то известно, что близки времена, когда все слои общества займутся бизнесом. Она оглядывала замок и задавалась вопросом, что с ним станется. Если случится сбой в наследовании по материнской линии, то никто не будет знать, что это за растения и как за ними ухаживать. Возможно, землю продадут и будут построены дюжины уродливых коттеджей на том месте, где сейчас высится лес.

– Что-то не так? – встрепенулась Бет.

– Нет, конечно, нет, – успокоила Фэйт, прижимая семена к груди. – Просто я ошеломлена всем этим. Это удивительно. Невероятно. И прекрасно. То, что вы смогли сохранить их так долго, это по-настоящему…, – она не смогла подобрать нужные слова. – Обещаю сделать все, чтобы растение выжило.

– Думаю, пора вернуться к дяде, – предложила Бет и шагнула к двери, но внезапно запнулась и уставилась на пол. Нагнувшись, она подобрала что-то синее.

– Что это? – спросила Фэйт.

– Обрывок ленты, – нахмурилась Бет. – Похоже, кто-то побывал здесь.

– Но каким образом? – размышляла Фэйт торопливо. – Дверь массивная и была заперта. Никто не смог бы ее взломать. Наверное, ленточку занесло ветром оттуда, – она указала наверх на стекло с двухдюймовым отверстием.

Хмурое выражение покинуло лицо Бет.

– Уверена, что так и есть. Велю Томасу заменить стекло.

– Хорошая мысль, – кивнула Фэйт, придерживая дверь для Бет.

Фэйт вытянула ногу вперед и растерла подошвой кусочек розового мела на полу. Вчера она заметила на Зои ленточку, похожую на ту, что Бет нашла в башне. И совокупность улик свидетельствовала о том, что Зои побывала здесь. Но каким образом, удивлялась Фэйт. Она не представляла, как художник, который постоянно на виду у Зои, умудрился украсть ключ Бет и воспользоваться им. И чем сладкая парочка занималась внутри? Вариантов не так уж много.

Следуя за Бет вниз по ступенькам, Фэйт дала себе обещание поговорить с Зои, как только они вернутся, и попросить подругу держаться подальше от того, что ее не касается.

Она запрятала конверт с семенами в передник и следовала по тропинке за Бет. На этот раз лес представлялся ей самым красивым местом из прежде виденных. Она другими глазами смотрела на пышную растительность. Найдется ли здесь что-нибудь, что может ей пригодится?

Они почти вышли, когда Фэйт остановилась.

– Бет, подождите минутку.

Фэйт заметила нечто в зарослях. Подняв юбку выше лодыжек, она стала пробираться через сырой подлесок. Там виднелись красные проблески.

Фэйт остановилась рядом с большим дубом и посмотрела на Бет, следующую позади. Она указала на кучку красношляпых грибов.

– Они смертельно ядовиты, – пояснила она. – И сильные галлюциногены.

– Галлюци…?

Фэйт не собиралась объяснять про наркотические вещества девушке далекой эпохи. Кто знает, что она учинит?

– Считаю, их необходимо уничтожить.

– Никому не позволено бывать здесь, но давай. Не имеет значения.

Фэйт ногой повалила огромные грибы, затем растоптала их. В своем времени она бы не стала этого делать, но в этом веке, судя по ее впечатлениям, люди ели все, что растет. Она видела, как готовили дождевики, считающиеся в современном мире ядовитыми.

– Все в порядке? – спросила Бет.

Фэйт кивнула, и они продолжили свой путь, но внезапно Бет остановилась.

– Я хочу кое-что спросить у вас, – начала Бет.

– Это хотят решительно все, – улыбнулась Фэйт.

– Вы знаете больше врача!

Фэйт еле удержалась от саркастического замечания. Эми прислала ей записку, в которой говорилось, что Тристан позаботится о докторе, который не станет ей мешать.

– Я просто обладаю кой-какими навыками, вот и все, – ответила она скромно.

– Мне хотелось бы обучаться у вас, – сказала Бет. – Научите меня всему что знаете. Пока что у меня нет настоящего опыта. Но я ухаживала за замком с двенадцати лет. Единственное, чем я занимаюсь сейчас, это позирую мистеру Джонсу для портрета, а он…

– Наставляет Зои, – дипломатично докончила за нее Фэйт.

– Так же формулирует и Тристан, – они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Конечно, вы можете приходить ко мне, – смягчилась Фэйт. – Оставайтесь хоть весь день и всю ночь. Я научу вас той малости, которую знаю и умею. И мне будет приятна ваша компания.

– Я так рада, что вы приехали, – возликовала Бет. – Очень, очень рада.

– И я, – Фэйт сжала ладошку Бет, и женщины вошли в оранжерею.

Глава 19

– Если нас обнаружат здесь, – вздрогнула Зои. – Они… Какое наказание за незаконное проникновение применяют в восемнадцатом веке?

Рассел не отрывал взгляда от холста на мольберте.

– Иногда ты говоришь такое, словно ничего не ведаешь о веке, в котором живешь.

– Разве я не объясняла тебе, что прибыла из будущего? У нас летают космические корабли и бродят толпы маленьких зеленых человечков.

– Хм! – ухмыльнулся художник, глядя на гладкое обнаженное тело, растянувшееся на шелковом покрывале. Фоном для натурщицы служили невысокие кусты. – В это невозможно поверить. Не могла бы ты прекратить болтовню и позволить мне рисовать без помех?

– Вряд ли для тебя важно выражение моего лица.

– Иногда важно, – протянул Рассел, изучая ее так пристально, что тело Зои охватило пламя.

– Может, пора сделать перерывчик?

– Перерывы с тобой тяжелее работы, – отмахнулся живописец, снова сосредоточившись на картине.

Зои откинула голову назад в той позе, которую ей изначально придал Рассел. Она разглядывала стеклянную крышу. Милый друг показал ей удивительный каменный замок, когда они уже неделю были любовниками, и по тому, как он держался, Зои поняла, что он хранил этот секрет для кого-то особенного.

– Ради всего святого, что это за место? – воскликнула она, когда Рассел впервые привел ее к башне.

– Тише, – прошипел он. – Не хочу, чтобы нас услышали.

– Да кто нас услышит? Здесь годами никого не бывает. Ну, за исключением того, кто расчищает вырубку. У развалины даже крыши нет.

– Я тоже так думал, – пробормотал проводник, поднимаясь по узким каменным ступенькам, почти вросшим в холм, служивший основанием древнему строению. Поднявшись наверх, она увидела, как он вытащил из кармана огромный железный ключ и вставил в замок. Зои казалось, что вся конструкция проржавела, но ключ легко и бесшумно повернулся.

– Где ты достал ключ?

– Одолжил, – коротко ответил Рассел, оглянулся вокруг и открыл дверь.

– У кого одолжил?

Рассел загадочно улыбнулся, подталкивая ее внутрь и закрывая за ними дверь.

Внутри было тепло, и на самом деле имелась крыша. Как ни странно, стеклянная. В центре располагался большой круглый камень с плоской вершиной, вокруг которого росли кусты с бледно-зелеными листьями. Они потрясающе пахли. Зои обернулась к спутнику.

– Ладно, но объясни хоть чуточку. Что это такое?

– Фамильный секрет, – ответил Рассел, таинственно понизив голос.

– Какой же это секрет. Растения ухоженные, значит, кто-то присматривает за этим местом. И косит траву снаружи. Итак, кто же обо всем заботится?

– Бет.

– Что? – удивилась Зои, проводя ладонью по листьям, но неожиданно отдернула руку. – Они ведь не ядовиты?

– Понятия не имею, что это за кустарник. Я знаю только, что юная Бет самолично печется об этом замке с некоторой помощью Томаса.

– Томас? Это маленький брат?

– Не совсем. Он большой парень. Гигант. Постоянно держится рядом с Уильямом на случай, если понадобится.

– Ах да, я видела его возле Фэйт.

Рассел вскинул голову.

– И когда же ты его углядела?

– В течение десяти минут, когда тебя со мной не было, – насупилась она, покосившись на ревнивца. – Кажется, ты бы не возражал, если бы я уделяла только тебе все свое внимание.

– Ну, что ж, – усмехнулся Рассел. – Я действительно не возражаю.

Она внимательно оглядела замок.

– Расскажи, что знаешь об этой крепости.

Зои и Рассел стали любовниками со второго дня знакомства. Она собиралась раскрыть ему парочку трюков, которым научилась за годы, прожитые в домах богатеев новейшего времени. Но Рассел являлся выдающимся мастером своего столетия и не нуждался в дополнительном обучении.

Первые три дня они занимались исключительно любовью. Рассел досконально исследовал поместье и знал множество укромных местечек, где можно было найти приют, не боясь быть обнаруженными. Хотя однажды Фэйт чуть не застукала сладкую парочку, когда они укрылись в старом доме рядом с оранжереей, куда она переселилась с больным дядей Тристана. Зои и Рассел подхватили свою одежду и прятались в темном коридорчике, пока не убедились, что Фэйт ушла.

– Чуть не попались, – выдохнула Зои.

– Что бы она сделала, если бы нашла нас? – поинтересовался Рассел, протягивая ей платье и легонько целуя в шею.

– Фэйт? Скорее всего, умерла бы от стыда. Судя по ее рассказам, она вышла замуж и сделалась девственницей. Чуть ли не святой.

– А как насчет Эми? – он впивался в тонкую шею, подталкивая подругу к громоздкой кровати, брошенной в покинутом доме. Конструкция, должно быть, оказалась слишком громоздской, и ее не удалось вынести. Соблазнитель проигнорировал писк какой-то зверюшки, метнувшейся прочь, когда он опрокинул женщину навзничь.

– Эми? – переспросила Зои, выгибаясь дугой. – Она – темная лошадка. Не могу ее раскусить. В одно и тоже время допускаю, что она не дотронулась до лакомого Тристана и что она днюет и ночует в его постели. Она может предпочесть любой из вариантов.

– Кого это ты называешь «лакомым»?

– Тебя, разумеется, – промурлыкала Зои, целуя мощную спину.

После трех дней сексуального марафона их предназначение взяло вверх, и они занялись рисованием. Начал Рассел.

– Лежи смирно, – приказал он, берясь за блокнот и карандаш. – Вот как сейчас. Хочу запечатлеть тебя именно в этой позе.

Им потребовалось полдня на препирательства, кто будет рисовать, а кто позировать.

На пятый день Рассел сделался серьезным и вытащил масляные краски. Зои изредка писала масляными красками, но они не были у нее в почете. Она предпочитала акварель, карандаши, пастель. Ее портреты, выполненные в этих техниках, нравились клиентам своей неброской прелестью.

– Хочу получить частичку тебя, – сказал Рассел.

Зои не стала противиться. Каким-то образом Рассел догадался, что она собирается уходить. И похоже, он предчувствовал что ее исчезновение будет таким же неожиданным как и появление. Возлюбленный пожелал сохранить для себя ее частичку.

Зои предпринимала все возможное, чтобы их отношения оставались светлыми и ничем не омраченными. Она проявляла гигантскую силу воли, не наслаждаясь сутками в постели Рассела. У нее никогда не было беспорядочных связей. Всего два страстных романа с мужчинами ее возраста, когда она жила в домах своих клиентов, но по завершению работы ей не составило никаких проблем покинуть их.

Ей нравилось твердить себе, что те же чувства испытывает и к Расселу, но она понимала, что это ложь. Он ей нравился. Ей нравилось его чувство юмора, его озабоченность мирскими делами, и она восхищалась его талантом. Особенно она любила в художнике то, что его жизнь определялась страстью к искусству. Поистине, родственная душа.

Ее захватывала его профессиональная одержимость. Пока Рассел жил в доме Тристана, почти год, якобы посвящая все время портретам членов семьи, как обычно поступала Зои, на самом деле он по несколько часов в день отдавал рисованию людей, работающих на полях и в доме. Обычных людей. «Люди, заставляющие мир крутиться» сказал он.

Зои была впечатлена скоростью его набросков. Рассел говорил, что натренировался, избегая ударов нетерпеливого учителя. В чем бы не заключалась причина, Зои сравнила его с фотоаппаратом моментальной съемки. Затем ей пришлось долго объяснять, что она имела в виду. Он никогда до Зои никому не показывал свои эскизы на скорую руку.

– Заказчикам бы они не понравились, – пробормотал рисовальщик, пытаясь притвориться, что ему безразлично ее мнение.

Глядя на его творения, Зои могла понять его неуверенность. Это были восхитительные предвестники работ импрессионистов [32]32
  Импрессионизм – (фр. impressionnisme, от impression – впечатление) – направление в искусстве последней трети XIX – начала XX веков, зародившееся во Франции и затем распространившееся по всему миру, представители которого стремились наиболее естественно и непредвзято запечатлеть реальный мир в его подвижности и изменчивости, передать свои мимолётные впечатления. Обычно под термином «импрессионизм» подразумевается направление в живописи. Термин «импрессионизм» возник с легкой руки критика журнала «Шаривари» Луи Леруа, который озаглавил свой фельетон о салоне отверженных «Выставка импрессионистов», взяв за основу название картины Клода Моне «Впечатление. Восход солнца» (Impression, soleil levant).
  В целом, в стиле импрессионизма работало множество мастеров, но основной движения были Эдуар Мане, Клод Моне, Огюст Ренуар, Эдгар Дега, Альфред Сислей, Камиль Писсарро, Фредерик Базиль и Берта Моризо. Хотя Мане всегда называл себя «независимым художником» и никогда не участвовал в их выставках.


[Закрыть]. Она забрала у Рассела кисть и приложила максимум усилий, чтобы продемонстрировать, как через сто лет Моне нарисует пруд [33]33
  В начале девяностых годов XIX столетия Клод Моне приобрел часть луговины ниже своего дома в Живерни. Этот клочок земли около 7500 квадратных метров, отделенный дорожной колеей от его участка, с помощью небольшого канала он превратил в роскошный водный сад. Поселившись в Живерни окончательно, Клод Моне сначала создает серию, посвященную японскому мостику (всего около 18 вариантов). Затем обращается к водяным лилиям в пруду, запечатлевая их в разное время дня и года. Самые растиражированные полотна из серии: «Белые кувшинки» (1899), «Водяные лилии (облака)» (1903), «Водяные лилии» (1906), «Кувшинки» (1916), «Кувшинки. Зеленое отражение, левая сторона» (1916–1923), «Японский мостик» (1918–1924), «Пруд с лилиями» (1919), «Белые кувшинки» (1921).


[Закрыть].

– Но это же грубый незавершенный эскиз, – поморщился ретроград. – Нечетко, и мазки неряшливые… ничуть не похоже.

– В этом суть, – настаивала Зои. – Это впечатление от того, что ты видишь. Ты смотришь на что-то реальное, но картина – проекция твоего видения на холст. Не мокрый пруд, не настоящая водяная лилия, ты волен фантазировать, как воспроизвести действительность красками.

Это была упрощенная концепция, примитивная для восприятия человека двадцать первого века, но она оказалась чересчур революционной для Рассела.

Прекрасное сходство – вот наилучшая оценка для него. Но ведь фотографии тогда не еще изобрели.

После того как Рассел взял масляные краски, Зои перестала спорить с ним. Она знала, что не может ничего взять в свое время, когда покинет эти места. Так что увлеклась идеей увидеть когда-нибудь свой портрет на стене какого-нибудь музея. А в настоящий момент она позировала, пока он рисовал. И, не колеблясь, обнажилась по первой же просьбе мастера.

Каждый день они отправлялись в разные места и Рассел создавал очередной этюд. Хоть они это не обсуждали, но Зои понимала, что он намерен оставить на холсте как можно больше от нее, прежде чем они расстанутся навсегда. Интересно, когда же он спал, ведь каждое утро Рассел показывал ей новую картину, созданную в течение ночи.

– Фэйт была здесь вчера вместе с Бет, – сообщил Рассел.

– Она дала тебе ключ?

– Фэйт? Нет, конечно.

– Очень смешно, – съязвила Зои. – Если хочешь, чтобы я осталась, расскажи что знаешь.

– У каждой семьи есть свои тайны, и эта не исключение, – темнил он.

Она посмотрела на кустарники.

– Что это за растения? – коноплю она бы опознала, но, вроде, в те времена марихуана не была вне закона.

Рассел посмотрел на натурщицу.

– Представления не имею. Но Бет обихаживает их. Ее брат ни разу не приходил сюда, а дядя слишком болен.

– Фэйт хорошо потрудилась над дядей.

– Применив множество просвещенных методов из вашей молодой страны? Для столь недолгого развития, вы, наверное, чрезвычайно многое постигли?

Она вдохнула, чтобы пуститься в повествование, но ограничилась интригующим взглядом.

Рассел был заинтересованным слушателем и, более того, интеллигентным. Казалось, он собирает каждую крупицу сказанного ею и складывает их воедино.

– Я уже закончил рисовать твой рот, так что, может, расскажешь побольше о себе?

Зои рассмеялась, поскольку из его уст это прозвучало так чопорно, словно они познакомились только этим утром.

– Я устала, – слукавила она, но в следующую секунду начала описывать ему максимально подробно историю своей жизни. Кое в чем пришлось приспосабливать повествование под восемнадцатый век, но эта была та же самая история. Где бы и когда бы она не обреталась, Зои не помнила, что же произошло.

– Любовь, – вынес вердикт Рассел, когда она закончила. – Что бы не случилось, это наверняка связано с любовью. Только любовь может породить подобную ненависть.

– Ты говоришь так, словно все знаешь о настоящей любви, – усомнилась Зои.

– Больше, чем хотелось бы, но прежде, чем ты спросишь, сразу скажу, что никогда не был влюблен. Не чувствовал того безумия, которое я считаю любовью, того, что овладевает всем существом. Я наблюдал это у других и не хочу того же для себя.

– Я тоже, – прошептала Зои, и, когда глаза заговорщиков встретились, показалось, что земля на мгновение перестала вертеться. В следующую секунду рисование было забыто, и парочка занялась любовью среди благоухающих растений, на нагретых солнцем камнях.

После она лежала в надежных объятиях. К их обнаженным вспотевшим телам прилипло множество неопознанных листочков.

– Сколько у нас времени до твоего ухода? – спросил он тихо и хрипло.

– Я не… – начала было Зои, но затем задержала дыхание. – У меня три недели от начала до конца.

– Половина времени уже истекла, – нахмурился Рассел. – Разве ты не можешь остаться или задержаться?

– Не думаю, что у меня есть выбор. Скорее всего, я покину эти места независимо от своего желания.

– Значит, это колдовство.

– В какой-то мере, – признала Зои. Она подложила руку под голову и посмотрела на возлюбленного. Он стал ей так близок за последние несколько дней, что невозможно представить будущего без него. – Ты найдешь кого-нибудь еще, как только …

Он приложил палец к ее губам.

– Не говори, что я найду другую так быстро. Я никогда не найду женщину, чтобы поделиться своим сердцем и работой. Потребовалось бы трое, чтобы повторить все, что испытали ты и я вместе.

– Не говори так, – прошептала Зои, пытаясь отодвинуться, но мужчина не желал ее отпускать. Он плотнее прижал ее к своему телу.

– Я не должен говорить о своих чувствах к тебе? – пробормотал он. – Я спал со многими женщинами, но ни разу ни одной не сказал, что люблю ее.

– Рассел, – выдавила она, пытаясь сдержать слезы. – Я не могу любить ни тебя, ни кого-нибудь другого. Я не…

– Что не? Не достойна любви?

– Не знаю, – выкрикнула она. – Не знаю, что такое сотворила, почему люди ненавидят меня. А ты утверждаешь, что это должно быть связано с любовью. Я вижу сны, в которых мужчина стреляет себе в голову. Может, я довела его? Это я заставила кого-то покончить с собой?

Он подвинулся, притянув ее голову к себе на плечо.

– Ты вопишь, что не знаешь, что наделала. А в действительности, не ведаешь, что произошло. Большая разница. Думаю, ты должна выяснить правду.

– Да, – согласилась Зои. – Так и есть. Необходимо выяснить правду о том, что я сделала… Извини, я должна выяснить, что же произошло.

Он погладил мягкие волосы.

– И когда ты займешься этим?

– Полагаю, когда вернусь, – вздохнула она.

– А ты действительно не можешь остаться? Со мной, здесь?

– И провести жизнь вместе? Рисуя, обучаясь и занимаясь любовью? Не уверена, что заслуживаю такого счастья.

– И я, пожалуй, не заслуживаю, – признал Рассел. – Пожалуй, вся моя удача в этой жизни исчерпалась, когда мать нашла мне хорошего учителя.

Она посмотрела ему в глаза.

– Рассел, у тебя недюжинное дарование. Ты не обыкновенный наемный портретист, разъезжающий с места на место, как я. У тебя есть талант и мастерство, и я прошу, чтобы ты пообещал мне не зарывать их в землю. Наверное, тебе стоит продолжать рисовать простых людей. Конечно, придется написать много портретов представителей высшего класса, но, если ты их не запечатлеешь, люди труда останутся безликими в истории.

– А ты все наперед знаешь, так что ли?

Он пытался поддразнить ее, но Зои не поддалась.

– Обещай мне, – настаивала она. – Поклянись, что продолжишь рисовать работников на полях и кухнях.

– Ладно, – умиротворяюще пророкотал Рассел, но она была уверена, что он посчитал ее слова глупыми.

Зои упорствовала.

– Поклянись мне.

– Клянусь жизнью матери, – сдался художник, наконец. Затем, поцеловав, откатился в сторону. – Возвращайся в прежнюю позу, чтобы я успел ухватить достаточно для завершения…

Непроизнесенные слова «после твоего ухода» повисли в воздухе.

Зои обернулась в шелковое покрывало, принесенное с собой, и наблюдала, как любовник одевается. Это обыкновенная интрижка, твердила она себе. Ничем не значительнее тех двух романов, но она не могла заставить себя поверить в эту ложь.

Осматривая каменные стены и неведомые растения, она всем сердцем пожелала остаться здесь с Расселом. Остаться в этом столетий, остаться с этим мужчиной. Она даже хотела бы, чтобы подруги не исчезали, и Фэйт и Эми. Все семейство жужжало о том, как Фэйт чудотворно «спасла» дядю Тристана. Зои заходила в оранжерею два дня назад, чтобы увидеть целительницу.

– Все что, я проделала – купала его и кормила на убой, – негодовала Фэйт. – Врачеватели заставили Уильяма умирать от голода.

Зои с недоверием посмотрела на нее.

– Именно, – кивнула Фэйт. – Разве возможно это понять? Я читала о таких случаях в книгах. Короли умирали от истощения из-за указаний так называемых докторов.

Пока Фэйт откровенничала, Зои прохаживалась по обширному помещению, изучая обстановку.

– Ты обустроила здесь настоящий дом, – она указала на виноград, росший в конце оранжереи, и кивнула в сторону шкафов, которые установили вдоль стен. – Это похоже на декорации к фильму о Мерлине [34]34
  Мерлин (англ. Merlin, валл. Myrddin, валл. Myrddin Emrys, валл. Ann ap Lleian) – в британском цикле легенд, мудрец и волшебник кельтских мифов, наставник и помощник короля Артура, а до того и его отца Утера; а ранее – короля Вортигерна.


[Закрыть]. – На шкафах сгрудились пестики, ступы и медные кастрюли, под потолком покачивались пучки трав, полки были переполнены снадобьями.

– Моя лаборатория, – улыбнулась Фэйт. – Вот, понюхай, – она открыла стеклянную склянку и протянула Зои.

– Изумительно. Что это?

– У меня есть мыло, шампунь и крем для лица. Бет приготовила их по секретным рецептам, предающимся по женской линии в их семье. Старинные ингредиенты и пахнут прекрасно. Никогда не встречала ничего подобного.

– Понятия не имела, что ты настолько осведомлена о древних травах.

– Я тоже, – пробормотала Фэйт, глядя в окно на Уильяма, сидящего на стуле. Томас околачивался рядом с хозяином. – А ты осознала что-нибудь, Зои? Я поняла, что знаю больше, чем думала.

– Я тоже, – призналась Зои.

Сейчас, прижимая покрывало к обнаженному телу, Зои разглядывала кустарник в замке.

– Я узнала эти растения и поняла, для чего их используют.

– И что же это? – спросил Рассел, направляясь к ней. Он забрал покрывало и раскинул его на полу рядом с кустами. Живописец придал ей исходную позу, пока она пересказывала откровения Фэйт. Закончив, Зои добавила:

– Я обоняла подобный запах раньше. Во флакончике Фэйт.

– Фамильный секрет, – протянул Рассел, возвращаясь к мольберту. – Слаб тот, чьи тайны раскрываются.

– Так расскажи мне о других секретах, которые ты обнаружил в своих путешествиях.

– Они по большей части были связаны с хозяйками.

– Ах, – разочаровалась Зои. – Мужчины, влюбленные в кухарок, но женившиеся на богатых наследницах, и красавицы, увлеченные лакеями, но вышедшие за вельмож.

– Точно, – подтвердил Рассел.

Сообщники посмотрели друг на друга и улыбнулись, безмолвно соглашаясь, что окажись они в подобной ситуации, никогда бы так не сглупили.