Текст книги "Лавандовое утро"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 10
Виргиния
Два часа потребовалось Люку, чтобы уладить дело со своими родителями. Его мать висела на телефоне, сообщая жителям двух графств о грандиозной вечеринке в ближайшую субботу. Это звучало так, словно Джоселин только что прибыла из Брюсселя и была новоиспеченным знатоком всего, что касалось кондитерских изделий.
Люк пошел к отцу и сказал всего несколько слов, и тот тут же согласился взять на себя организацию задуманного мероприятия, причем в любом месте и в любое время. Без работы, которая прежде занимала пятьдесят часов в неделю, он чувствовал себя потерянным. Люку достаточно было сказать, что у Джоселин барахлит старая плита, и Джим Коннор взялся за мобильный. Люк подумал, что если бы Джос потребовался прошлогодний снег, она получила бы его в течение двадцати четырех часов.
Выйдя из дома, Люк напомнил матери, чтобы она позвонила сестре Рамзи, Вив, и рассказала ей о предстоящей вечеринке. Так как Вив еще не была знакома с Джос, то, разумеется, ее ждет сюрприз – в субботу ей предстоит стать хозяйкой вечеринки, и одному Богу известно, сколько пожалует гостей.
Вернувшись домой, Люк надел чистую отглаженную рубашку и свободные льняные брюки, а потом вывел из гаража свою «БМВ». Он хотел навестить деда Дэвида, надеясь получить от него нужную информацию, и понимал, что по этому случаю лучше надеть что-то поприличнее джинсов и грязной майки.
Дед Дэвид часто говорил внуку, что не понимает, почему Люк с его образованием одевается так небрежно. «Если ты решил быть садовником, по крайней мере постарайся выглядеть как ландшафтный дизайнер», – в сотый раз говорил ему дед.
Бабушка Мэри Элис пыталась остановить его, но безуспешно. Дед был старой закалки и считал, что человек всегда должен выглядеть на все сто.
Люку было легче общаться с другим дедом – отцом отца, хотя многие предпочитали держаться от него подальше. Его вечно мрачный вид отпугивал людей, но только не Люка. Он всегда был счастлив рядом с дедом Джо, не важно, рыбачили ли они вместе, или смотрели спортивный канал по ТВ, или просто ехали куда-то на грузовике Люка. Именно дед Джо избавлял его от неминуемого наказания, когда в старших классах школы Люк попадал в переделки. Он всегда отличался независимым нравом и ненавидел, когда ему говорили, что делать и как делать. Учителя хотели, чтобы Люк беспрекословно выполнял их приказы, но у него на все было собственное мнение.
Однажды Люк поспорил с тренером футбольной команды, и тот пригрозил, что выведет его из состава игроков. Отец так разозлился, что запер Люка в комнате и велел оставаться там до вечера, пока он не решит, что с ним делать. В полдень дед Джо появился в окне Люка на втором этаже. Он стоял на лестнице. Не говоря ни слова, он просто протянул внуку руку, и они вместе спустились вниз и провели остаток дня на озере, ловя рыбу. В шесть часов вечера Люк вернулся домой, пробрался к себе в комнату, и отец так и не узнал, что произошло в его отсутствие и как Люк провел день.
Но с дедом Дэвидом у Люка никогда не было той близости, что была с дедом Джо.
Люк выехал на шоссе № 5, ведущее в Уильямсберг, затем свернул на Говернорз-ленд к Ту-Риверз-драйв. Здесь находился коттеджный поселок на 60 человек, ему принадлежали окрестные земли. Здесь же располагался гольф-клуб, где дед Люка играл почти каждый день. Люк нашел деда на пятой «ти».[4]4
Специальная зона, откуда игрок выбивает мяч клюшкой.
[Закрыть]
– А я все думал, когда ты соберешься приехать ко мне, – сказал Дэвид, глядя на поле. – И как она тебе?
– Кто? – спросил Люк. – Ты имеешь в виду свою дочь? Мою маму?
Дэвид прицелился, размахнулся и послал мяч в нужном направлении.
– Если ты хочешь ходить вокруг да около, то на это уйдет много времени. Итак, начнем сначала. Какая она?
Когда дед двинулся к лунке, куда закатился мяч, Люк подхватил его сумку с клюшками и двинулся следом. Дед не любил пользоваться тележкой или услугами кэдди,[5]5
Кэдди – мальчик, который носит сумку с клюшками игрока.
[Закрыть]он предпочел доверить тяжелую сумку своему юному сильному внуку.
– Ты спрашиваешь о Джоселин?
– Я слышал, что ее зовут Джоселин, но я больше не живу в Эдилине, и сплетни теперь до меня не доходят. Тем не менее кое-какие слухи просочились, говорят, ты проводишь много времени в ее компании? Кто-то даже говорил, что это не только дни, но и ночи…
– Люди много чего болтают, но это все ложь.
– Значит, с ней спит Рамзи?
– Рамзи? Нет! – воскликнул Люк. – Рамзи только… – Он прервался, когда встретился взглядом с дедом. – Я думаю, есть одиннадцатая заповедь, которая гласит, что бабушкам и дедушкам не разрешается смеяться над своими внуками.
– Открою тебе один маленький секрет. В тот день, когда родился наш первый внук, мы получили в подарок справочник, где говорилось, что мы можем делать с этим ребенком все, что захотим.
– Не могу дождаться, когда прочту эту книгу.
– Тебе-то зачем? В твоем возрасте поздно заводить детей.
– Дед, с каждой минутой ты заставляешь меня чувствовать себя все лучше и лучше.
– Надо всегда оставаться счастливым, – сказал Дэвид, когда они остановились у лунки, в которую закатился мяч. – Скажи, почему ты сегодня не в настроении?
Люк засунул руки в карманы брюк.
– Да так… Просто захотел приехать и повидать тебя.
Дэвид размахнулся и ударил по мячу. Затем они пошли по полю в том направлении, куда полетел мяч, и Дэвид взглянул на внука:
– Хорошо, теперь скажи мне, какая она?
– Ты о Джоселин?
– Да. О девушке Рамзи.
– Она не де… – Люк прервался на полуслове и вздохнул. – Джоселин – прелестная девушка.
– Да? Прелестная? И где же страсть? Разве ты не хочешь ее трахнуть?
– Меня тошнит от вульгарных предков.
– О, конечно. Твое поколение знает о сексе все, не то что мы. Кстати, если ты не знаешь, твоя бабушка и я…
Люк поднял руку, останавливая его:
– Даже не думай рассказывать, что натворили ты и Мэри Элис Уэшли. Об этой истории говорят последние пятьдесят лет.
– Сорок, – поправил Дэвид.
– Шестьдесят три, но кто считает?
Дэвид направился к зданию клуба и посмотрел на внука:
– Ну так что не дает тебе покоя? Что заставило тебя проделать столь долгий путь в Уильямсберг?
– Долгий? Всего десять миль, – пожал плечами Люк.
– Пусть так. Но ты не часто приезжаешь, – сказал Дэвид, размахнулся и, точно поддев мяч клюшкой, направил его в нужном направлении. Затем добавил: – Она спрашивала обо мне?
– Пока нет, но сегодня она была очень расстроена. Выяснилось, что мисс Эди не оставила ей денег.
– Я знаю, Эди помогал Алекс. Или, скорее, он субсидировал Бертрана и дал Эди денег, чтобы она могла уехать.
– Рамзи вел дело о наследстве, но не мог предположить такой поворот. Я имею в виду отсутствие денег.
– Да, мы все договорились лгать последующему поколению. Бену нужно было узнать правду от отца до того, как он умер.
– Я думаю, он пытался, но дядя Алекс не рассказал бы. – Люк пытливо смотрел на деда, пока они шли по полю. – Итак, что же это за правда?
– Есть несколько моментов, о которых рассказывать не стоит. Кое-что нужно сохранить при себе. – Дэвид поднял руку, когда Люк попытался возразить. – Что случилось тогда, не имеет отношения к тому, что происходит сегодня.
– За исключением отсутствия денег у Джоселин.
– Да. Но у кого из нас они были в этом возрасте?
– Она получила этот чудовищный дом, о котором вынуждена заботиться, и это съест все ее деньги.
– Тогда пусть выходит за Рамзи. Он богатый.
– Но… – Люк замолчал, не закончив предложение.
– Но что? – допытывался дед. – Тебе не кажется, что они хорошая пара? Деньги Рамзи и старый дом Харкортов? Лучше не придумаешь…
– Я не уверен, что они подходят друг другу.
– Из того, что я слышал, они созданы друг для друга. Они превратят дом в рентабельный объект для туристов. Самый лучший во всем Уильямсберге.
– Самый лучший… Кому это нужно? – Люк сунул руки в карманы, когда дед ударил по очередному мячу. – Что ж, они устроят там бассейн, и дети больше не будут купаться в пруду.
– Этот пруд всегда был грязной лужей, – сказал Дэвид, направляясь к очередной лунке. – Глубиной в три фута и весь загажен утиными какашками.
– Может, стоит почистить его и получить хорошее удобрение?
– Я тоже так думаю. Разве можно позволять детям плавать в этой луже?
– Мне в свое время вообще было все равно, – сказал Люк.
– Ты всегда был чудиком, мой дорогой мальчик. Ты не любил сидеть дома.
– Как и Рамзи.
– Нет, он был послушным. Всегда чистенький и опрятный. Когда вы возились в грязи, ты прыгал и валялся, а Рамзи…
– Тихо сопя, лепил маленькие куличики.
– Именно это я и хотел сказать. Он и Джоселин подходят друг другу. Их дом мог бы стать самым красивым во всей округе, а дети всегда были бы чистенькими, ухоженными, с хорошими манерами.
– Почему это вселяет в меня такой ужас? – промямлил Люк.
– Понятия не имею.
Люк пристально посмотрел на деда:
– Ты смеешься надо мной?
– Ага… – Он улыбнулся. – Даже не помню, когда я так веселился?
– Спасибо, дед. Ты славный парень. У меня тоже отличное настроение.
– Вот и чудненько! Когда снова захочешь повеселиться, дай мне знать. Я всегда готов составить тебе компанию.
Он сунул клюшку в сумку, которую нес Люк.
– Вот так. А теперь пойдем, перекусим и поговорим.
– Поговорим? Не слишком ли много разговоров, может, проще выписать мне антидепрессант? Кроме того, уже пятый час. Поздновато для ленча.
Дэвид состроил гримасу, глядя на внука.
– Если ты не прекратишь свое нытье, я отвезу тебя к Мэри Элис и расскажу ей, что у тебя депрессия, и она будет донимать тебя, пока ты не расскажешь ей о своей детской травме и об Ингрид.
Услышав это имя, Люк сразу потемнел лицом и отступил.
Минуту спустя Дэвид сел в багги[6]6
Багги – маленький автомобильчик для передвижения по гольфовым полям.
[Закрыть]вместе с другими игроками, и они поехали к зданию клуба. Люк молчал, пока они усаживались за стол в углу ресторана, а дед заказывал чай, сандвичи и пару порций виски.
– Прекрасно, – одобрил Дэвид, – а теперь расскажи мне, зачем ты притащился сюда и о чем хотел меня спросить?
– Как мне кажется, существовала большая разница между представлениями людей о мисс Эди и тем, какая она была на самом деле.
– Ты говоришь об отсутствии денег или о том факте, что мы с ней разорвали помолвку, прежде чем уйти на Вторую мировую войну?
Люк смотрел на деда с открытым ртом.
– Разорвали помолвку? – прошептал он.
– Вы, молодые люди, так удивляетесь, как будто до вас люди никогда не имели секретов? Ты забыл, что я был городским врачом? В шестидесятые в городе была вспышка гонореи, и я знал, кто кого заразил. Но никогда не сказал ни слова. А там были…
– Что представляла собой мисс Эди в реальности? – спросил Люк, перебивая деда.
– Образец совершенства, – не задумываясь, ответил Дэвид. – Во всем. Никогда ни один волосок не выбивался из прически. Никогда не произнесла ни одного слова, о котором бы пожалела. Сильная, целеустремленная натура, всегда знающая, чего хочет.
– Слушая тебя, не скажешь, что она тебе очень нравилась, – заметил Люк.
– Я обожал ее. Когда мы были крохами, Александр Макдауэлл любил отнимать у меня игрушки, и это продолжалось, пока Эди не дала ему по башке. Больше он никогда не приставал ко мне. Она была настоящая леди. Ты знаешь… Нет, ты не знаешь, что она посвятила свою жизнь людям, получившим страшные ожоги.
– Я что-то слышал об этом.
– Она была в команде доктора Бреннера, они вместе путешествовали по миру. Все держалось на Эди. Дважды она вытаскивала их из ужасных передряг, в которые они попадали. Оба раза все медицинские сестры впадали в панику, но только не она. Эди никогда не теряла самообладание и волю.
– Но ты женился на Мэри Элис, – сказал Люк.
Дэвид улыбнулся:
– Да, на жизнерадостной, забавной, сексуальной Мэри Элис Уэшли. До того как Эди уехала из наших краев, я даже не замечал Мэри Элис. Она появилась, когда я вернулся с войны с раной на плече, которая грозила потерей руки. Ты знаешь, что было лучшим лекарством?
– Если ты скажешь, что секс, я поверю, – сказал Люк.
– Смех. Она научила меня смеяться, особенно над собой.
– В наши дни так старомодно думать…
– … что Мэри Элис очаровала меня. И что она была ничем не лучше проститутки, соблазняя меня и уводя от Эди… Знаешь, Мэри Элис нравилось, что о ней так отзывались. Я хотел рассказать людям правду, но Мэри Элис сказала, что ей нравится, когда люди думают, что она отбила мужчину у другой женщины. Она сказала, что это делает ее еще более сексуальной, похожей на кинозвезду.
Люк рассмеялся, это прозвучало так похоже на бабушку. Она была отличным кондитером и всегда помогала людям, любому, кто нуждался в этом, и уж точно не походила на «похитительницу мужчин». Да. Он мог поверить, что его бабушке доставляло удовольствие знать, что о ней думают как о роковой женщине – похитительнице мужчин.
– Ты собираешься рассказать мне, как отразилось на тебе прошлое Эди, или попросить, чтобы я заказал еще несколько маленьких сандвичей? – спросил Дэвид.
– Это все Джоселин… – Люк смотрел в свой бокал.
Он едва прикоснулся к питью.
– Она нравится тебе, да? – спросил Дэвид, и на этот раз его шутливый тон стал серьезным.
– Да. Она даже не стала учиться дальше, потому что хотела быть рядом с Эди. Тесс показала мне ее аттестат, с такими оценками Джос могла поступить куда угодно. Но она не сделала этого.
– В конце жизни Эди осталась одна, – вздохнув, сказал Дэвид, – Ее брат умер, но они и прежде не были близки, а больше у нее никого не было.
– Почему она жила в Бока-Рейтон? Почему не вернулась в Эдилин?
– Не знаю, – ответил Дэвид, – но мне кажется, что люди в Эдилине слишком много судачили о ней. Правда, она часто наведывалась туда и, как ты знаешь, многое сделала для города. Но жить предпочитала во Флориде.
Люк посмотрел на деда:
– Что произошло в тысяча девятьсот сорок первом году?
Дэвид откинулся на спинку стула, вытянул ноги, его лицо помрачнело, словно кто-то захлопнул дверь.
– Есть кое-что, о чем не следует говорить, и сколько бы ты ни спрашивал меня, я не стану рассказывать тебе эту историю.
– Но это как-то связано с сегодняшним днем? Мисс Эди лгала Джос или, вернее, многое утаила от нее. Для меня, возможно, это не так важно, но для Джоселин… Она просто не находит себе места. И как я знаю, у нее была безрадостная жизнь. Мисс Эди была единственной радостью в жизни Джоселин. Но как выяснилось, старуха напоследок сыграла с ней плохую шутку, подарив Джос этот дом и не оставив денег на его содержание. Мисс Эди могла бы воспользоваться денежным фондом Александра Макдауэлла, чтобы внести пожертвование на содержание этого исторического объекта, но не сделала этого. И если она делала все, чтобы Джос ничего не знала об Эдилине, то почему оставила ей этот дом? Все это лишено какой бы то ни было логики.
Дэвид долго молчал, прежде чем ответить:
– Эди, как я знаю, ничего не делала без причины, значит, она специально сделала все так, чтобы твоя Джоселин сама докопалась до этой причины.
– Не начинай сначала. Не говори «твоя Джоселин».
Дэвид проигнорировал сердитый тон внука.
– Ты читал письма Эди к Алексу?
– Письма? – спросил Люк таким тоном, что было ясно: он понятия не имеет, о чем речь.
– Да, письма. Алекс и Эди переписывались во время войны и после ее окончания. Письма должны быть у Рамзи.
Люк раздумывал минуту-другую. Если между Эди и Алексом существовала переписка, то Рамзи наверняка читал эти письма и хранит их содержание в секрете. Неудивительно, что Рамзи так обхаживает Джоселин. Корзина для пикника, клубника в шоколаде, советы Тесс… Внезапно некоторые мелочи приобрели смысл. Мать Люка часто навещала Алекса Макдауэлла. Она тоже читала эти письма? Может быть, они вместе обдумывали, как свести Рамзи и Джоселин?
Люк поднял глаза на деда:
– А как же ты?
Дэвид взглянул на официанта и попросил счет.
– Ты о чем?
– Письма, – сказал Люк. – Ты и мисс Эди писали друг другу?
– Иногда, – едва слышно сказал дед. – Ладно. Мы переписывались какое-то время, но…
Люк изучал лицо деда.
– Бабушка Мэри Элис не знает об этом?
– О, она все прекрасно знает, но она заставила меня поклясться, что я сожгу все эти письма. И я сжег.
На лице Люка появилась гримаса разочарования.
– А ты не мог сжечь какие-нибудь другие письма?
– Нет. Твоя бабушка прощала мне многое, но сравнение с Эди доставляло ей столько мучений, что… Мэри Элис стояла рядом со мной, когда я бросал эти письма в огонь.
Люк молча смотрел на свою тарелку. Дед тоже молчал.
– Тем не менее… – пробормотал дед. – В письмах Эди не было ничего интересного. Она просто описывала события, то есть рассказывала о том, где она была, что видела, что делала во время войны. Они носили скорее информационный характер, нежели душевный, личный… Но то, что она писала Алексу… О, это была совсем другая история.
– Ты имеешь в виду те письма, что хранятся у Рамзи?
– Нет, не те. Я говорю о той истории, которую она писала, пока поправлялась после ожогов. Она рассказывала Алексу правду о том, что делала во время войны, и писала о человеке по имени Дэвид, с которым у нее был роман.
– У тебя есть эти письма? – спросил Люк.
– И да, и нет. – Дед помолчал. – Ты знаешь, каким был Алекс перед смертью. Только благодаря счастливому случаю я узнал о существовании этих записок, и, думаю, часть их утеряна. Я сохранил только то, что смог найти.
– И где они?
– В сейфе, о существовании которого не подозревает моя жена.
– И когда мы сможем получить их?
Дэвид посмотрел на внука:
– Встретимся завтра в десять утра и поедем в Ричмонд.
– Ты хочешь сказать, что хранишь письма в Ричмонде?
– Скажи спасибо, что не в Неваде. Встретимся здесь и поедем.
– Буду ждать с нетерпением, – сказал Люк.
– Мы не поедем на рыбалку, но, возможно, устроим велосипедную прогулку, – усмехнулся Дэвид, и Люк понял, что он намекает на деда Джо. Никогда прежде Люку не приходило в голову, что Дэвид способен ревновать.
– Может, ты посоветуешь мне, как заставить девушку думать обо мне как о подходящем ей парне? – спросил Люк.
И тут две хорошенькие девушки прошли мимо и, увидев Люка, захихикали и захлопали ресницами, строя ему глазки.
– Кажется, ты сам в состоянии решить эту проблему, – усмехнулся дед. – Пойдем. Я провожу тебя до твоей колымаги.
– Я приехал на «БМВ».
– Если бы я знал, что ты хочешь получить от меня такую подробную информацию, я заставил бы тебя заплатить за ленч. Скажи, как поживает твой отец?
Люк рассмеялся:
– В данный момент он занимается улаживанием проблемы с пирожными.
Люк хотел продолжить, но Дэвид остановил его:
– Оставь это на завтра, расскажешь мне по дороге. Я не засну сегодня от любопытства.
– А ты расскажешь мне, почему расстроилась ваша помолвка с мисс Эди.
Они подошли к парковке, и внезапно Люк с любовью взглянул на деда. Он знал, как быстротечна жизнь.
– Не смотри на меня так. Иди! – приказал дед, повысив голос. – Увидимся завтра!
– Спасибо, – сказал Люк, садясь в машину, но прежде положил руку на плечо деда и сжал его.
Глава 11
– Кажется, никогда в жизни я больше не возьмусь за это дело, – пробормотала Сара, держа на ладони маленькое пирожное и стараясь увенчать его розочкой из глазури.
– Мне кажется, тебе нравится эта работа, – заметила Тесс.
Она украшала свое пирожное большой маргариткой.
– Это тебе она нравится, потому что это лучше, чем работать с адвокатами, – сказала Сара. – А я не люблю все это. Не люблю этот сладкий запах, не люблю сахар…
– Тогда брось все и иди, тебе не обязательно оставаться, – разрешила Джос.
Она стояла у огромной красивой плиты, которую отец Люка, Джим, установил здесь четыре дня назад.
– Иди! – сказал Джим Саре, его руки были заняты пакетами из продуктового магазина. – Иди и шей свои дурацкие платья для местных толстух, которые слишком много едят.
Сара передала свои пирожные Тесс и почти выбежала из кухни.
Джим осмотрел те пирожные, что лежали на столе, и пересчитал их с таким серьезным видом, будто по меньшей мере был правительственным инспектором.
– Ну и как? – спросила Джос.
– Они мне нравятся, но, думаю, Люк должен сказать заключительное слово. Он знает о цветах больше, чем я.
Тесс положила на стол большой кондитерский шприц с глазурью и потрясла руками. Не многие люди представляют, как могут болеть мускулы, когда ты в течение нескольких часов выдавливаешь густую, тяжелую глазурь.
– Я напишу криминальную историю, где главное действующее лицо женщина-киллер – профессиональный декоратор тортов и пирожных. Разумеется, никто не подозревает ее, потому что убийца демонстрирует недюжинную силу, расправляясь со своими жертвами. Кто может подумать, что эта «кондитерская» леди, которая преуспела в украшении пирожных, сильна, как десять мужчин?
Джим поднял пирожное, которое было похоже на божью коровку. Тельце – красное с черными пятнышками и черная мордочка. Тесс сделала глазки из белой глазури, красный носик и белоснежную улыбку. И еще она сделала зеленую черепашку с ножками и головкой. Но ее главной удачей было пирожное-корзиночка, украшенное ярко-желтым улыбающимся цыпленком с закрытыми глазками и маленькими крылышками.
– Ты можешь открывать свое дело, – сказал Джим, рассматривая корзиночку, украшенную розовыми и желтыми маргаритками.
– Нет, – медленно ответила Тесс, – мне нравится, когда вокруг меня крутится много мужчин. – Она взяла пирожное, которое собиралась украсить, и посмотрела на Джима: – Как ты думаешь? Может, я попробую сделать пчелку?
– Я уверен, что бы ты ни сделала, все будет хорошо, – сказал Джим, глядя на Джоселин, которая взбивала миксером пюре из шпината. Они уже несколько дней трудились, занимаясь приготовлением пирожных, и все были поражены, до чего же хорошо получается у Тесс окончательная стадия с глазурью.
В первый день, когда Джим приступил к работе, они с Джос не нашли в саду Люка. Тогда Джим вместе с Джоселин поехали к нему домой, чтобы взять его пикап. Дом Люка был красивый, хотя и небольшой. Джос не знала, что ожидала увидеть, но не надо быть экспертом, чтобы понять, что такой дом стоит денег. Окна с двойными рамами из пород твердого дерева, крыша из шифера. Когда Джос заглянула за угол, то увидела позади дома замечательный сад.
– Я так понимаю, что ты не бывала здесь прежде, – сказал Джим, набирая код, после чего дверь гаража открылась.
– Нет. А в городе говорят, что бывала?
– В этом городе говорят все, что угодно.
– Так, – сказал он, заглядывая в гараж, – Люк забрал машину.
– У Люка грузовик и легковушка?
Джим бросил на нее быстрый взгляд, но не ответил.
– Он, должно быть, поехал в Уильямсберг, повидать деда.
– Я думала, его дед умер.
– Он тебе это сказал. Да?
– Да, – осторожно ответила Джос, усаживаясь на переднее сиденье грузовика. Что за секреты окружают деда Люка?
– Я думаю, он поехал навестить другого деда, отца моей жены.
– О, – только и сказала Джос. Как она и подозревала, в гараже было три мотоцикла: грязная «хонда», старый индийский мотоцикл и блестящий красный «кавасаке». Джос хотела побольше расспросить о Люке, но Джим, казалось, не желал больше говорить о сыне. Он вообще не хотел ни о чем говорить, и они ехали молча.
– Люк попросил, чтобы я организовал в субботу большую вечеринку, где ты будешь продавать пирожные по двадцать пять долларов за штуку. Или что-то в этом роде. Мне это нравится. Тебе что-то нужно для этого, какие-то приспособления, инструменты?
– Если за это не надо платить, – не задумываясь, сказала она.
– Как ты отнесешься, если я предложу тебе рассрочку на 18 месяцев?
– Принять такие условия – значит продать душу дьяволу.
Джим хмыкнул:
– Хуже, чем дьяволу! Я заложил свою душу одной торговой компании… Ну, так как насчет плиты с шестью горелками, грилем и двумя духовками? Тебе подойдет?
– И какова ее мощность?
– По крайней мере шестнадцать тысяч.
– Я сказала бы, что это неудивительно, что вы так преуспели в своей работе. Вам ничего не стоит соблазнить любую женщину.
Он привез ее на большой склад около Ричмонда и познакомил с мужчинами, которых была сотня, не меньше, и все они когда-то учились у Джима и до сих пор смотрели на него с нескрываемым трепетом. Джим был региональным менеджером всех юго-восточных штатов и всегда устраивал ежегодные распродажи, предусматривающие скидку в 4 %.
Джоселин он предложил огромную плиту с небольшой вмятиной сзади. А также морозилку, цена которой была снижена из-за ее бледно-желтого цвета.
– Цвет масла, – сказала Джос.
– В этом-то и проблема, – кивнул Джим. – Сегодня люди не хотят думать о масле, они хотят думать о салате. – И то, как он произнес это, заставило ее рассмеяться.
К тому времени как они вернулись в Эдилин-Мэнор, на подъездной аллее стояли три автомобиля.
– Похоже, моя жена делает все, чтобы от меня избавиться, – сказал Джим. – Может, нам с тобой организовать совместный бизнес?
– И что мы будем делать? – спросила Джос.
– Я еще не решил, но если что-то придумаю, дам тебе знать.
– А как насчет Люка? Может, вам двоим стоит…
– Мы убьем друг друга в первую же неделю. Он предпочитает работать один.
– Но работа садовника не приносит больших денег. Я не риелтор, но его дом выглядит так, словно стоит доллар или два.
– Ему нужно время, чтобы зализать раны, – сказал Джим, вылезая из грузовика. – А вообще-то он замечательный. Я вижу, что ты ему очень нравишься. Я никогда не видел его таким печальным, как сейчас.
Джоселин сидела в грузовике и смотрела на Джима, который вошел в ее дом. Печальный? Из-за чего Люк так несчастлив? Он никогда не казался ей печальным.
В следующую минуту рыжеволосая женщина, которая приходила накануне, открыла багажник своей машины и вытащила огромный миксер. Джоселин выпрыгнула из пикапа Люка.
– Позвольте помочь вам. – Она взяла у женщины большую коробку.
– Я видела вас в церкви, но не уверена, что вы помните меня. Я Мейвис…
– Мама Кена?
– Да, – улыбнулась она. – А куда вы ездили с Джимом?
– За покупками. Их доставят завтра.
– Ха! Я знаю Джима Коннора, вот увидите, они будут тут через минуту. Этот человек уже провел нам газ. Вы правда собираетесь открыть магазин в Эдилине? И будете продавать пирожные по всей Америке, принимая предварительные заказы?
Джоселин потребовалось время, чтобы переварить вопрос.
– Нет, я не собираюсь всю оставшуюся жизнь потратить на изготовление корзиночек с глазурью. Вообще-то я хотела бы написать историю Эдилина. Я знаю много секретов, которыми хотела бы поделиться с миром.
Выдавив дежурную улыбку, Мейвис направилась к дому.
– На вашем месте я не стала бы ни с кем делиться секретами, не то вы найдете мышьяк в своем собственном пирожном, – бросила она через плечо.
Джос последовала в дом. «Интересно, – подумала она, – как это ей удалось задеть меня одним замечанием?»
Мейвис оказалась права, и ее предсказание исполнилось пару часов спустя. Джим нахмурился и спросил, почему девушки так долго делают такую простую работу.
– Сотрудники вздохнули с облегчением, когда он вышел на пенсию? – шепнула Джос, обращаясь к Тесс.
– Конечно, они рыдали. Он выжал из них все, что мог.
– Как ты со своими адвокатами.
Тесс пожала плечами:
– Иногда я просто с ума схожу от кучи бумаг. Было бы интересно заняться чем-нибудь другим.
Сначала некоторые женщины из церкви останавливались посмотреть, что происходит, а затем то одна, то другая предлагали свою помощь и пытались украшать корзиночки, но, слыша строгие приказы Тесс и Джима, все помощницы быстренько ретировались.
– Видишь, что мне приходится терпеть, – сказала мать Люка одной из женщин.
В конце концов на кухне остались только Тесс, Джим и Джоселин. Джоселин делала тесто, пекла корзиночки, затем ставила их в холодильник, а потом Тесс принималась украшать их. Джим был уверен, что теперь у женщин есть все, что им нужно. Тесс вскоре убедилась, что ей не нравятся кондитерские мешки из пергамента, поэтому Джим заглянул в Интернет и нашел для нее огромные матерчатые сумки. Они также заказали несколько кондитерских шприцев, пищевые красители, розовые лепестки – все доставили в больших коробках. На дне лежал DVD-диск, объясняющий, как пользоваться всем этим инвентарем. Тесс использовала свой портативный плейер и, включив его, быстро усвоила все уроки.
На второй день появился Рамзи с кейсом, полным бумаг, а также с перечнем вопросов для Тесс. Большинство вопросов начиналось со слов: «Где?..»
Тесс выкладывала крылышки бабочки на пергаментном листе. Когда они подсохли, она осторожно отлепила их и закрепила на одном из пирожных.
– Я не знаю, – сказала она Рамзи, – попроси кого-нибудь из девушек поискать. Или они еще не научились читать?
– Тесс, это не смешно. Я должен быть в суде завтра в девять утра, и я не знаю, что случилось с показаниями.
– Кто-нибудь записывал их? – спросила Тесс, не глядя на Рамзи.
– Конечно, записывали. Когда они были расшифрованы… это было… – Он замолчал. – Пожалуйста, не говори мне, что они не записаны на пленку…
– Я не говорила девушкам, чтобы они стирали пленки, поэтому думаю, что запись сохранилась. Возможно, она на диктофоне. Надеюсь, ты проверял батарейки. Ты уверен, что маленькие колесики внутри крутились?
– Мне пора, – заявил Рамзи таким тоном, словно его вот-вот стошнит.
Проходя мимо Джос, он остановился и что-то сказал.
– Иди! – велела она. – Проверь диктофон.
Проходя через холл, он крикнул:
– Завтра утром, Тесс, жду тебя в офисе. Я хочу, чтобы ты пошла со мной в суд. – Они услышали, как за ним захлопнулась дверь.
Помешивая что-то в кастрюле, Джос повернулась к Тесс.
– Мне тебя будет не хватать, но если ты нужна на работе, то…
– Я не собираюсь возвращаться в этот офис, пока Рамзи и его партнеры не предложат мне большую зарплату.
– И машину, – сказал Джим.
– И новую кухню, – добавила Джоселин и посмотрела на Тесс. – Ладно, Бог с ней, с кухней. Как насчет кредитной карточки и четырех недель оплачиваемого отпуска?
– Это мне нравится, – улыбнулась Тесс, осторожно держа на ладони корзиночку с божьей коровкой. – Или я уволюсь и займусь пирожными.
Она, конечно, шутила, но Джим и Джос переглянулись, удивленно подняв брови.
До праздника оставалось четыре часа, когда Джос почувствовала такую усталость, что едва не свалилась, и тут Джим спросил:
– А что будут есть взрослые?
– Я думаю, для них есть еда.
– Да, – кивнул Джим, – есть. Не сомневаюсь, что Вив все приготовит, но как насчет пирожных? Или, может быть, испечь печенье? Они захотят к чаю что-нибудь менее калорийное, чем корзиночки с глазурью.
– Как насчет съедобных цветов?
Все трое повернулись и увидели, что Люк стоит в дверях с большой корзиной цветов.
– Где ты был? – спросила Джос. – Я не видела тебя несколько дней. Чем ты занимался?
Все глаза устремились на Люка и Джос. Без сомнения, все присутствующие были удивлены резкостью ее тона.
– Рад слышать, что кому-то меня не хватало, – сказал он, ставя корзину на стол.
– Извини, я… – Джос не знала, что сказать, и была явно смущена собственным выпадом. – Просто нам нужна была твоя помощь. Вот и все.
