Текст книги "Паранойя"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

91

По пути в пентхаус лифт остановился у столовой, и в него вошел человек в гавайке.

– Кэссиди, – сказал Мордден. Он держал в руках рогалик с корицей и чашку кофе и при виде меня как будто совсем не удивился. – Наш Сэмми Глик микрочипа. До меня дошли слухи, что крылья Икара расплавились.

Я кивнул.

Он склонил голову.

– Верно говорят: опыт – это то, что получаешь после того, как он тебе понадобится.

– Ага.

Мордден молча нажал на кнопку. Двери закрылись, лифт пошел вверх. В кабине мы были вдвоем.

– Вижу, ты едешь в пентхаус. В зал торжественных приемов. Как я понимаю, ты не собираешься принимать участие во встрече каких-то сановников или японских бизнесменов.

Я молча посмотрел на него.

– Думаю, теперь ты наконец понял правду о нашем бесстрашном вожде, – сказал Мордден.

– Вряд ли. Я даже тебя не понимаю. Ты единственный человек в компании, который презирает Годдарда, и все об этом знают. Ты богат. Тебе не нужно работать. И все-таки ты здесь.

Он пожал плечами:

– Это мой выбор. Я же тебе сказал – я огнеупорен.

– Что это, черт возьми, означает? Послушай, ты меня больше никогда не увидишь. Можешь сказать. Я ухожу. Я уже покойник!

– Да, именно так тут и говорят. – Мордден моргнул. – Вообще-то мне будет тебя не хватать. Чего бы я не сказал о миллионах остальных. – Он переводил все в шутку, однако я знал, что Ной пытается сказать что-то хорошее. Непонятно почему, но он действительно испытывал ко мне симпатию. Или жалость. Такого человека, как Мордден, трудно понять.

– Хватит загадок, – сказал я. – Ты можешь объяснить, о чем толкуешь?

Мордден ухмыльнулся и довольно удачно скопировал Эрнста Ставро Блофельда:

– Поскольку вы вот-вот умрете, мистер Бонд... – Он оборвал сам себя. – Эх, жаль, я не могу все тебе рассказать! Я нарушил бы обязательство о неразглашении сведений, которое подписал восемнадцать лет назад.

– Ты не мог бы выразить это словами, доступными моему крошечному мозгу землянина?

Лифт остановился, двери открылись, и Мордден вышел. Он придержал рукой одну дверь и обернулся.

– Теперь соглашение оценивается в десять миллионов долларов акциями «Триона». Может, и в два раза больше, с учетом инфляции. Очевидно, что не в моих интересах ставить его под угрозу, нарушая оговоренное контрактом молчание.

– Что за соглашение?

– Как я уже сказал, не хочу ставить под угрозу столь выгодное соглашение с Огастином Годдардом и говорить, что знаменитый модем Годдарда был изобретен не Джоком Годдардом, довольно средним инженером, хотя и прекрасным игроком в корпоративные игры, а твоим покорным слугой. С чего бы мне рисковать десятью миллионами и признаваться, что технологический прорыв, который превратил эту компанию в двигатель прогресса в области коммуникаций, был детищем не вышеупомянутого игрока, а одного из его первых сотрудников, простого инженера? Годдард мог бы получить это бесплатно, как было оговорено в моем контракте, но он хотел все лавры. И был готов раскошелиться. Зачем мне это рассказывать и тем самым пятнать безукоризненную репутацию человека, которого «Ньюсуик» как-то назвал «старшим государственным деятелем корпоративной Америки»? Конечно, с моей стороны было бы неразумно говорить, насколько тщетны попытки Джока Годдарда играть роль Уилла Роджерса, своего в доску парня, тщательно скрывающего собственную жестокость. Господи, это то же самое, что сказать тебе, что Санта-Клауса не существует. Зачем мне тебя разочаровывать – и рисковать финансовым благосостоянием?

– Ты говоришь правду? – Мне больше ничего не пришло в голову.

– Я ничего не говорю, – отозвался Мордден. – Это было бы не в моих интересах. Адью, Кэссиди.

92

Я в жизни не видел ничего похожего на пентхаус крыла "А" «Триона».

Это вам не душные офисы и тесные кубики на других этажах. Никакого индустриально-серого коврового покрытия и флуоресцентного света.

Нет, в пентхаусе было просторно и солнечно. Свет лился через огромные окна от пола до потолка. На полу, выложенном черным гранитом, кое-где лежали восточные ковры; стены были отделаны какой-то блестящей тропической древесиной. Местами вился плющ, стояли дизайнерские кресла и диваны, а прямо посреди журчал огромный водопад из розоватого камня.

Зал торжественных приемов. Для важных гостей: министров, сенаторов и конгрессменов, генеральных директоров и глав государств. Я никогда его раньше не видел и от других о нем не слышал – что, впрочем, и неудивительно. Этот зал выглядел не так, как весь «Трион», – не демократично, а скорее драматично. Внушительно и претенциозно.

Между водопадом и камином, где на керамических поленьях ревели языки газового пламени, стоял круглый обеденный столик. Два молодых латиноамериканца, мужчина и женщина в темно-бордовой форме, тихо разговаривали по-испански, расставляя серебряные кофейники и чайники, корзинки с выпечкой, кувшины апельсинового сока. Стол накрывали на троих.

Я озадаченно огляделся, но больше никого не увидел. Никто меня не ждал. Вдруг раздался звонок, и открылись небольшие стальные двери лифта с другой стороны.

Джок Годдард и Пол Камилетти.

Оба хохотали так, словно впали в эйфорию или обкурились до одурения. Годдард заметил меня, резко перестал смеяться и произнес:

– Ну, вот и он. Прости нас, Пол, ты же понимаешь!

Камилетти улыбнулся, похлопал Годдарда по плечу и остался в лифте. Когда двери за ним закрылись, Годдард почти рысью пробежал огромное пустое пространство.

– Зайдем вместе в туалет, хорошо? – сказал он. – Мне нужно смыть весь этот чертов макияж.

Молча я последовал за ним к блестящей черной двери, на которой сверкали маленькие серебряные силуэты мужчины и женщины. Когда мы вошли, сам собой зажегся свет. Это была просторная, роскошная уборная, все из стекла и черного мрамора.

Годдард посмотрелся в зеркало. Почему-то он казался немного выше. Может, дело в осанке: сегодня он сутулился меньше обычного.

– Господи, раскрасили, как Либерейса, – сказал он, вспенивая мыло в руках. – Ты тут никогда не был?

Я покачал головой, наблюдая в зеркало, как он наклоняет голову к раковине и смывает грим. Во мне странным образом переплелись разные эмоции – страх, злость, шок. Переплелись и запутались.

– Ну, ты же знаешь мир бизнеса, – продолжал Годдард. Он говорил почти извиняющимся тоном. – Как важна сценическая сторона – блеск, помпа, церемонии, все это дерьмо. Я едва ли смог бы пригласить президента России или наследного принца Саудовской Аравии в свою захудалую комнатенку внизу.

– Поздравляю, – тихо сказал я. – У вас было очень важное утро.

Он вытер полотенцем лицо.

– Театр, одно слово!

– Вы ведь знали, что Уайатт купит «Дельфос» за любую цену, – начал я. – Даже если это будет означать, что его компания обанкротится.

– Он не мог устоять, – ответил Годдард. Джок бросил полотенце, покрытое оранжево-коричневыми пятнами, на мраморную стойку.

– Да, – сказал я. Мое сердце забилось чаще. – Да, не мог, пока думал, что вы собираетесь объявить о крупнейшем открытии, об оптическом чипе. А чипа и не было, правда?

Годдард улыбнулся своей хитрой улыбкой и вышел из уборной. Я – за ним.

– Поэтому вы не подали заявки на патенты, не было личных дел в отделе кадров...

Годдард почти бегом подошел к столу по восточным коврам.

– Оптический чип существует только в воспаленном воображении и покрытых кляксами блокнотах горстки третьесортных инженеров, которые работают в крошечкой компании в Пало-Альто, обреченной на вымирание. Они гоняются за фантазией, которая, возможно, не сбудется на протяжении всей твоей жизни. На протяжении моей уж точно.

Годдард сел за стол и жестом указал на сиденье рядом с собой.

Я плюхнулся рядом, и официанты, которые ожидали у обвитой плющом стойки на почтительном расстоянии, подошли к нам и налили кофе. Я был не только испуган, рассержен и смущен. Я очень-очень устал.

– Может, они и третьесортные, – сказал я, – но вы купили их компанию больше трех лет назад.

Признаюсь, это была всего лишь догадка: главным инвестором «Дельфоса», судя по данным, которые я нашел в Интернете, был венчурный фонд из Лондона, деньги которого переводились через «проводника инвестиций» на Каймановых островах. Это означало, что на самом деле «Дельфос», через пять холдингов и подставных компаний, принадлежал крупному игроку.

– Ты умный парень, – сказал Годдард, хватая булочку и жадно впиваясь в нее зубами. – Реального владельца чертовски трудно обнаружить. Попробуй выпечку, Адам. Эти штуки с малиной и взбитым творогом – просто сказка.

Теперь я понимал, почему Пол Камилетти, человек, который всегда ставил точки над i, так кстати «забыл» вписать пункт запрета продажи в договор. Увидев это, Уайатт понял, что у него осталось меньше суток, чтобы «увести» компанию у «Триона», – недостаточно, чтобы получить одобрение правления, даже если бы они его дали. А скорее всего не дали бы.

Интересно, кому предназначается третье место? У меня не было аппетита, кофе пить тоже не хотелось.

– Заставить Уайатта проглотить крючок, – сказал я, – можно было, только передав ему информацию через шпиона, которого он сам и внедрил. – Мой голос дрожал, и теперь изо всех моих эмоций самой сильной была злость.

– Ник Уайатт – очень подозрительный человек, – кивнул Годдард. – Понимаю его: я такой же. Он как ЦРУ – те тоже никогда ничему не верят, если не получат информацию при помощи каких-то ухищрений.

Я отхлебнул воды со льдом. Она оказалась такой холодной, что у меня заболело горло. Единственным звуком в этом огромном пространстве было плескание и бульканье водопада. Яркий солнечный свет резал глаза. Все казалось странно веселым. Официантка подошла с хрустальным графином воды и наполнила мой стакан, но Годдард помахал рукой:

– Muchas gracias[7]7
  Большое спасибо (исп.).


[Закрыть]. Вы оба можете идти, думаю, у нас уже все есть. Только попросите второго гостя присоединиться к нам.

– Вы ведь не в первый раз так сделали, правда? – спросил я. Кто-то мне говорил: когда «Трион» оказывался на грани банкротства, их конкурент всегда делал какой-то фатальный просчет, и «Трион» выходил из сложной ситуации еще сильнее, чем раньше.

Годдард искоса посмотрел на меня.

– Навык – главное для мастера.

У меня закружилась голова. Я догадался еще по резюме и биографии Пола Камилетти. Годдард нанял его из компании под названием «Целадон дейта», которая в то время была самой большой угрозой существованию «Триона». Вскоре компания «Целадон» совершила легендарный технологический промах – вроде «Бетамакса» вместо «VHS» – и обанкротилась как раз перед тем, как их подобрал «Трион».

– До меня был Камилетти, – сказал я.

– А до него – другие. – Годдард хлебнул кофе. – Нет, ты был не первым. Но я бы сказал, самым лучшим.

Комплимент причинил мне боль.

– Не понимаю, как вы убедили Уайатта, что внедрение «крота» сработает.

Годдард поднял глаза: открылся лифт, тот же самый, на котором приехал он.

Джудит Болтон! У меня перехватило дыхание.

Она была в темно-синем костюме и белой блузке и выглядела очень свежо и по-деловому. Помада и лак кораллово-красные. Джудит подошла к Годдарду и быстро поцеловала его в губы. Потом взяла мою руку в свои и сжала. От ее холодных ладоней поднимался слабый травяной аромат.

Джудит села по другую сторону Годдарда, развернула льняную салфетку и положила себе на колени.

– Адаму хотелось бы знать, как ты убедила Уайатта, – сказал Годдард.

– Ну, выкручивать Нику руки мне не пришлось, – сказала она с хриплым смехом.

– Ты действуешь гораздо тоньше, – сказал Годдард.

Я, широко открыв глаза, смотрел на Джудит и наконец выговорил:

– Почему я?

– Странно, что ты спрашиваешь, – сказала она. – Посмотри, чего ты добился. У тебя талант.

– К тому же вы держали меня на поводке из-за денег.

– В корпорации многие кладут часть денег в свой карман, Адам, – наклонилась она ко мне. – У нас было из кого выбирать. Но ты выделялся на их фоне. Ты обладал гораздо лучшими качествами. Совершенно великолепное умение вешать лапшу на уши да еще и проблемы с отцом.

Гнев внутри меня рос и рос, пока я не выдержал. Я встал, навис над Годдардом и сказал:

– Позвольте задать вопрос: что сейчас подумал бы Эли?

Годдард непонимающе посмотрел на меня:

– Эли?

– Элайджа...

– О Боже, да, конечно, Элайджа... – протянул Годдард, и озадаченность на его лице постепенно сменилась кривой усмешкой. – Вот что... Н-да. Ну, это идея Джудит. – Он хихикнул.

Зал вокруг медленно завращался, становясь то ярче, то бледнее. Годдард внимательно смотрел на меня, и в его глазах плясали искорки.

– Адам, – сказала Джудит, излучая заботу и сочувствие, – сядь, пожалуйста.

Я продолжал стоять и смотреть на него.

– Мы беспокоились, – объяснила Джудит, – что у тебя возникнут подозрения, если все получится слишком легко. Ты очень умный юноша с прекрасной интуицией. Все должно было быть логично, а иначе ты бы догадался. Мы не могли так рисковать.

Передо мной возникла картинка кабинета Годдарда, призы, которые, как я теперь знал, были поддельными. Фокусничество Джока и то, как приз сам по себе упал на пол...

– Ну, ты же понимаешь, – вставил Годдард. – «Старик ко мне проникся, я напоминаю ему погибшего сына» и прочее дерьмо. Логично, правда?

– Вы не могли рисковать, – глухо сказал я.

– Вот именно, – обрадовался Годдард.

– Очень, очень немногие добились бы того, чего добился ты, – сказала Джудит и улыбнулась. – Большинство просто не выдержало бы двойной жизни. Ты уникальный человек, надеюсь, ты понимаешь. Поэтому-то мы тебя с самого начала и выделили. И ты более чем доказал нашу правоту.

– Я вам не верю, – прошептал я. У меня подкашивались ноги, я еле стоял. Нужно было срочно убираться. – Я не верю вам!

– Адам, я знаю, как это трудно, – ласково сказала Джудит.

Моя голова пульсировала от боли, словно открытая рана.

– Пойду освобожу свой офис.

– Ни в коем случае! – вскричал Годдард. – Ты не увольняешься! Я не допущу. Такие умные парни, как ты, встречаются очень редко. Ты нужен мне на седьмом этаже.

Луч солнца слепил меня, и я не видел их лиц.

– И вы стали бы мне доверять? – горько выпалил я, сделав шаг в сторону, чтобы солнце не светило в глаза.

Годдард вздохнул:

– Корпоративный шпионаж, мой мальчик, такая же неотъемлемая часть Америки, как яблочный пирог и «шевроле». Черт побери, как, по-твоему, Америка стала экономической сверхдержавой? Еще в 1811 году некий янки, Фрэнсис Кэбот Лоуэлл, отправился в Великобританию и выкрал самый ценный секрет: ткацкий станок Картрайта, основу всей текстильной промышленности! Привез в Америку промышленную революцию, превратил страну в колосса. Благодаря одному акту промышленного шпионажа.

Я развернулся и пошел прочь по гранитному полу. Резиновые подошвы моих рабочих сапог взвизгнули.

– Я больше не хочу быть марионеткой.

– Адам, – окликнул меня Годдард, – ты говоришь, как озлобленный неудачник. Каким был твой отец. А я знаю, что ты не такой. Ты победитель, Адам. Ты замечательный. У тебя есть то, что нужно.

Я улыбнулся, а потом тихо засмеялся.

– То есть, по сути дела, я лживый кусок дерьма. Обманщик. Лгун мирового класса.

– Поверь мне, ты не сделал ничего такого, что бы не происходило каждый день в корпорациях всего мира. У тебя в офисе стоит книга Сунь-Цзы – не читал? Война, говорит он, построена на обмане. А бизнес – настоящая война, все знают. Бизнес на высшем уровне – обман! Никто не собирается говорить об этом публично, но это правда. – Его голос стал тише. – Игра одинакова везде. Ты просто играешь лучше, чем остальные. Нет, ты не обманщик, Адам. Ты чертовски хороший стратег.

Я закатил глаза, с отвращением покачал головой и повернулся к лифту.

Годдард очень тихо спросил:

– Ты знаешь, сколько денег получил в прошлом году Пол Камилетти?

Не оглядываясь, я сказал:

– Двадцать восемь миллионов.

– Через пару лет ты мог бы зарабатывать столько же. Я готов тебе столько платить, Адам. У тебя сильная воля и огромная изобретательность, ты замечательный.

Я тихо фыркнул, но он, по-моему, не услышал.

– Я когда-нибудь говорил, как благодарен тебе за то, что ты спас нашу прибыль по проекту «Гуру»? А это лишь один пример. Позволь мне выразить свою благодарность в конкретном виде. Я повышаю тебе зарплату – до миллиона в год. С опционами, учитывая, как пошли в гору наши акции, в следующем году ты легко получишь пять или шесть. Еще через год сумма удвоится. Да ты, черт возьми, мультимиллионером станешь!

Я застыл на месте. Я не знал, что делать, как реагировать. Если повернусь, они подумают, что я принимаю предложение. Если пойду дальше, они решат, что я отказываюсь.

– Войти в круг приближенных – золотая возможность, – сказала Джудит. – Тебе предлагают то, ради чего любой был бы готов убить человека. Учти: это не подарок. Ты все заработал. Ты создан для такой работы. У тебя получается лучше всех. Знаешь, что ты продавал эти два месяца? Не наладонники, сотовые телефоны и плееры, а себя. Ты продавал Адама Кэссиди. Мы покупаем.

– Я не продаюсь, – услышал я собственные слова и тут же смутился.

– Адам, повернись! – сердито сказал Годдард. – Повернись сейчас же!

Я хмуро послушался.

– Ты понимаешь, что будет, если ты уйдешь?

Я улыбнулся:

– Конечно. Вы меня сдадите. Полиции, ФБР или еще кому-нибудь.

– Ничего подобного, – сказал Годдард. – Я не хочу, чтобы информация просочилась. Но у тебя не останется ни машины, ни квартиры, ни зарплаты. Ничего. Что это за жизнь для талантливого парня?

Ты им принадлежишь... Ты водишь машину компании, ты живешь в квартире компании... Вся твоя жизнь – не твоя... Мой отец, «старые сломанные часы», оказался прав.

Джудит встала из-за стола и подошла ко мне близко-близко.

– Адам, я понимаю, что ты чувствуешь, – тихо сказала она. Ее глаза увлажнились. – Ты обижен, ты рассержен. Тебе кажется, что тебя предали, что тобой манипулировали. Ты хочешь сбежать, поддаться утешительному, приятному гневу маленького ребенка. Это совершенно понятно – все мы иногда так себя чувствуем. Но пришла пора расстаться с детством. Понимаешь, это не случайно. Ты нашел себя. Все к лучшему, Адам. Все к лучшему.

Годдард сидел, откинувшись на спинку стула, скрестив руки. Я видел, как отражение его лица разбивается на осколки в серебряном кофейнике и сахарнице. Он добродушно улыбнулся:

– Не выбрасывай свой шанс, сынок. Я знаю, ты поступишь правильно.

93

Как и следовало ожидать, «порше» эвакуировали. Вечером я припарковался в неположенном месте.

Я вышел из здания и огляделся: нет ли такси? Такси не было. Наверное, можно воспользоваться телефоном в вестибюле и вызвать его, но я почувствовал сильное, почти физическое желание уйти. С белой картонной коробкой, где лежало мое имущество из офиса, я пошел вдоль дороги.

Через несколько минут к обочине подъехала ярко-красная машина и остановилась рядом со мной. Это был «остин мини-купер» размером с электродуховку. Стекло со стороны пассажира опустилось, и до меня донесся роскошный цветочный аромат Аланы.

Она крикнула:

– Привет, как тебе? Только что купила. Разве не прелесть?

Я кивнул и попытался загадочно улыбнуться.

– Красный – наживка для копов.

– Я никогда не превышаю скорость. Я просто кивнул.

Она сказала:

– Может, слезете с мотоцикла и выпишете мне штраф?

Я кивнул и пошел дальше, не желая ей подыгрывать.

Она подъехала еще ближе.

– Эй, а где твой «порше»?

– Эвакуировали.

– Фи. Куда направляешься?

– Домой. В «Харбор-Суитс». – Ненадолго, вдруг вспомнил я. Квартира-то не моя.

– Ну, не пешком же! Не с этой коробкой! Давай прыгай, я тебя подвезу.

– Нет, спасибо.

Она медленно поехала рядом.

– Адам, хватит злиться!

Я остановился, подошел к машине, поставил коробку, уперся ладонями в низкую крышу автомобиля. Не злиться? Все это время я мучил себя, думая, что ею манипулирую, а она лишь выполняла задание.

– Ты... Они приказали тебе спать со мной, да?

– Адам, – рассудительно сказала Алана, – спустись на землю. Это не входило в мои обязанности. Это то, что в отделе кадров называют дополнительными льготами, понял? – Она засмеялась, и ее громкий хохот вызвал у меня озноб. – Они просто хотели, чтобы я тебя направляла, подсказывала нужные ходы, все такое. Но я понравилась тебе...

– Они просто хотели, чтобы ты меня направляла, – повторил я. – О черт. Черт. Меня тошнит. – Я поднял коробку и пошел дальше.

– Адам, я делала то, что мне сказали! Уж ты-то пойми!

– И мы теперь сможем друг другу доверять? Даже сейчас – ты ведь делаешь то, что тебе сказано, правда?

– Перестань, – нахмурилась Алана. – Адам, дорогой. Это уже паранойя.

– А я-то думал, что у нас настоящие отношения...

– Было весело. Я прекрасно провела время.

– Неужели?

– Господи, не принимай все так близко к сердцу, Адам! Это только секс. И работа. И можешь мне поверить, я не притворялась!

Я шел дальше, оглядываясь в поисках такси, однако ничего не было. Я не знал этих мест и почти заблудился.

– Ну же, Адам, – сказала она, опять подъезжая ко мне. – Полезай в машину.

Я все шел и шел.

– Адам, – повторила Алана. Ее голос ласкал, как бархат. В нем были лишь намеки и никаких обещаний. – Так ты едешь или нет?