Текст книги "Паранойя"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

30

Отдел кадров ничуть не отличался от других этажей «Триона» – все те же кубики. Горело только аварийное освещение, лампы дневного света на потолке были выключены. Я походил по кубикам, проверил, нет ли кого. Заодно нашел ящики с документами: длинную бежевую конструкцию посреди этажа.

Теоретически данные можно получить из сети, но для этого нужен пароль. Раз уж я тут, то оставлю еще один девайс для записи нажатий на клавиши. За них все равно платит «Уайатт телеком».

А теперь нужно порыться в ящиках, и пошустрее. Чем больше времени я тут проведу, тем больше вероятность, что меня застукают.

И как документы разложены? По алфавиту? По личным номерам? Я читал карточку за карточкой и только расстраивался. Зря я решил, что справлюсь в темпе вальса. Чего тут только не было! «Дополнительные выплаты и льготы», «Пенсии и ренты», «Отпуска: оплачиваемые, за свой счет, по болезни», «Заявления на пособие по нетрудоспособности» и «Оспоренные заявления», «Иммиграция и натурализация»... С ума сойти можно.

В голове крутилась слащавая старая песенка – «В бегах», что ли: ее пел Пол Маккартни в группе «Уингс». То есть не в лучший период творчества. Мерзкая музыка, еще хуже, чем Селин Дион, но цепляется страшно. И слова дурацкие: «Посреди села били колокола по кроликам в бегах!» Ну и ладно.

Я попробовал открыть один ящик – безрезультатно. Заперты. Ключ скорее всего один и тот же. Пока я искал стол администратора, проклятая песня продолжалась: «А местный судья зол на меня»... Да, ключ от ящиков нашелся в незакрытом верхнем ящике. Елки зеленые, Мичем говорил правду: никто ключи далеко не прячет.

Я занялся алфавитной картотекой сотрудников.

Сначала я выбрал наугад имя из списка «Авроры» – Орен, Йона – и посмотрел на "О". Ничего. По другому имени – Пейтел, Санджей – то же самое. Даут, Питер – ноль по фазе. Странно... На всякий случай заглянул в ящики под названием «Выплата компенсаций: несчастные случаи». Безрезультатно. В пенсионной картотеке тоже. Эти фамилии нигде не значились.

«И тюремщик искал, и моряк искал»... Прямо наваждение какое-то – и о чем этот чертов стишок? Хоть кто-нибудь знает?

Что интересно – там, где должны были стоять личные дела, кое-где будто остались щелки, пустое место. Или у меня разыгралась фантазия? Я уже хотел на все плюнуть, как вдруг заметил рядом с ящиками нишу с табличкой: «Секретная документация: за разрешением на доступ обращаться к Джеймсу Сперлингу или Люси Селано».

В нише ящики стояли по номерам отделов и проектов. Джеймс Сперлинг, как я знал, начальник отдела кадров, а Люси Селано – секретарь-администратор. Я выбежал из ниши, за пару минут нашел ее стол, а еще через тридцать секунд достал ключи из нижнего правого ящика.

Я вернулся в нишу и вытащил ящик с номером «Авроры». Что-то звякнуло, словно от ящика отвалилась деталька. Они вообще пользуются картотекой? Или в основном работают в сети, а бумажные копии – только для юристов и аудиторов?

Вот так штука! Документов по «Авроре» не было. Вместо них между номерами до и после зияла дыра с полметра.

Кто-то их вытащил!!!

У меня замерло сердце и закружилась голова.

Краем глаза я увидел, как замигала яркая лампочка – ксеноновый строб под самым потолком, как раз у ниши. С чего бы это? Через пару секунд раздался оглушительный и хриплый вопль сирены.

Я каким-то образом привел в действие сигнализацию, которая стояла на секретных документах.

Завывания сирены понеслись по всему крылу.

31

В любой момент сюда могла ворваться охрана. Не явились они, наверное, только потому, что сегодня воскресенье и их было меньше обычного.

Я кинулся к двери, больно ударился боком, но она не поддалась.

Я попробовал еще раз: нет. О Господи! Вторая дверь тоже закрылась.

Теперь понятно, что это было за звяканье. Когда я открыл ящик, включился механизм, который автоматически запирает все выходы. Я кинулся в другой конец этажа, и там выходы тоже не открывались. Закрыли даже пожарный ход на заднюю лестницу, а это точно против правил пожарной безопасности.

Я почувствовал себя крысой в лабиринте. Вот-вот подоспеют охранники и обязательно все обыщут.

Думай, думай! Задурить им голову, притвориться, будто «случайно» открыл не тот ящик? Фрэнк, охранник, который меня впустил, – может, удастся его убедить, что я просто забрел не туда и открыл не то. Я ему вроде понравился. А если он не поленится и проверит мой бейдж? Там написано, что я работаю совсем не в том отделе и не в том крыле!

Нет, нельзя так рисковать. Выбора нет, надо прятаться.

«Я застрял в четырех стенах!» – тошнотворно вопил Пол.

Вот черт!

Лампочка ярко мигала, сирена вопила – прямо авария на АЭС какая-то.

Прятаться так прятаться, только где? Сначала надо чем-то отвлечь охрану, подсунуть более или менее невинное объяснение. Дьявольщина, времени в обрез!

Если меня застукают, все кончено. Все. Я не просто потеряю работу в «Трионе». Будет гораздо хуже. Катастрофа, кошмар.

Я схватил первую попавшуюся мусорку. Там было пусто, и я смял лист бумаги, поджег и бросил туда. Потом бегом вернулся к нише и поставил металлическую корзину у стены. Достал из пачки сигарету и бросил туда же. Бумага ярко загорелась и задымила. Если сигарета сгорит не полностью, может, они решат, что во всем виноват чей-то окурок? А может, и нет.

С задней лестницы донеслись громкий топот, чьи-то голоса.

Нет, Господи, нет! Все кончено. Все кончено.

Тут я увидел маленькую дверь в нечто вроде кладовки и бросился туда. Дверь оказалась открытой. За ней был склад для расходников: узкий, длиной метра три половиной, вдоль стен – пачки бумаги и прочая фигня.

Свет включить я не отважился, однако в полутьме разглядел большой зазор между двумя полками.

Не успел закрыть за собой дверь, как отворилась вторая, и в отдел забежали люди.

Я втиснулся в щель и замер. Сигнализация продолжала гудеть, шум все приближался.

– Сюда! – раздался крик.

Мое сердце билось как бешеное. Я задержал дыхание и не шевелился, чтобы полки не скрипели и бумага не шуршала. Вряд ли в такой суматохе это имеет значение, и все-таки...

– ...чертова сигарета! – донеслось до меня.

– ...огнетушитель!.. – ответил кто-то.

Невыносимо долго, десять минут или полчаса – я боялся даже рукой двинуть, чтобы посмотреть на часы, – я простоял скорчившись, ни жив ни мертв. Ноги затекли, рубашка промокла от пота.

Мне казалось, что дверь кладовки вот-вот распахнется, меня увидят и концерт будет окончен.

Не знаю, что бы я сказал. А что тут скажешь? Меня застигли на месте преступления – какие могут быть оправдания? Если бы меня уволили, можно считать, еще очень повезло. Скорее всего «Трион» подал бы в суд. А уж о Уайатте и думать не хотелось.

И самое главное, ради чего эти жертвы? Все равно документы по «Авроре» испарились.

За дверью что-то зашипело. Огнетушитель, наверное. Крики утихли. Интересно, охрана вызывала своих пожарников или городских? Сработала ли моя уловка, или сейчас начнется обыск?

Мои ноги превратились в глыбы льда, по лицу стекал пот, плечи и спину свело.

Я стоял и ждал.

Иногда еще слышались голоса, но гораздо спокойнее, равнодушнее. Я попытался поднять левую руку, чтобы посмотреть, который час – где там! Рука так затекла, что пришлось долго ее щипать и трясти, пока я смог поднести ее к лицу и посмотреть на циферблат с подсветкой. Несколько минут одиннадцатого – а я был уверен, что уже за полночь.

Я потихоньку разогнулся, бесшумно подошел к двери и пару минут внимательно слушал. Ни звука. Похоже, все ушли: огонь потушили и поверили, что нарушителей не было. Многие люди, например, охранники, в глубине души завидуют компьютерам и им не доверяют, ведь те забирают у них кусок хлеба. Всегда приятно свалить проблему на глюк в охранной системе. Если повезет, никто не задумается о том, почему система обнаружения вторжения сработала раньше, чем пожарная сигнализация.

Я перевел дух и медленно открыл дверь.

Впереди и по бокам было вроде бы пусто. Я сделал пару шагов, замер, снова огляделся.

Никого.

Сильно пахло дымом и какой-то химией – наверное, средством из огнетушителя.

Я осторожно двинулся вдоль стены, подальше от окон и стеклянных дверей. Ближайший выход (не главный и не задний, по которому пришли охранники, а боковой) был закрыт.

Все закрыто.

Только не это!

Охрана не отключила автозапор. В кровь опять хлынул адреналин, я кинулся к дверям в приемную – то же самое.

Я все еще взаперти.

Что делать?

Выбора не было. Открыть двери изнутри невозможно. По крайней мере я этого не умел. И охранников не попросишь – не в этой ситуации.

Что ж, посижу тут, пока меня не выпустят. Значит, до утра, пока не придут уборщики. А то и того хуже, сотрудники. Вот тогда мне придется туго.

Кроме того, я дико устал. Мне было необходимо поспать. Я сел в кубик подальше от дверей и окон, положил голову на руки, как студент, заработавшийся в библиотеке, и мгновенно отрубился.

32

Часов в пять утра меня разбудил грохот, и я вскочил. Пришли уборщики – двое мужчин и одна женщина – с большими ведрами из желтого пластика, швабрами и пылесосами на плечах. Они быстро-быстро говорили друг с другом на португальском. Я вытер рукавом лужицу слюны, которая натекла на стол, пока я спал, и поднялся. Потом не спеша подошел к двери, которую они подперли какой-то резиновой штукой.

– Вот dia, сото vai?[1]1
  Здравствуйте, как поживаете? (порт.)


[Закрыть] – спросил я, с удивленным видом покачав головой и посмотрев на часы.

– Bem, obrigado е о senhor?[2]2
  Спасибо, хорошо. А вы, сеньор? (порт.)


[Закрыть] – отозвалась женщина и широко улыбнулась, сверкнув парой золотых зубов. Все ясно: бедолага целую ночь работал в офисе или пришел ни свет ни заря. Ей в общем-то наплевать.

Один уборщик смотрел на покореженную металлическую корзину и что-то говорил второму. Нечто вроде: «Что тут, черт побери, произошло?»

– Cancado[3]3
  Устал немного (порт.).


[Закрыть], – ответил я. Устал, вот как я себя чувствую. – Вот, atelogo[4]4
  Ну, всего хорошего (порт.).


[Закрыть]. – До свиданьица.

– Atelogo, senhor![5]5
  Всего хорошего, сеньор! (порт.)


[Закрыть] – крикнула мне женщина вслед.

Я решил было съездить домой переодеться, но передумал. Перешел из крыла "Е" – народ уже стягивался на работу – в "В" и поднялся к себе в кубик. Даже если кто-то станет проверять контрольные пункты, окажется, что я приходил на работу в воскресенье около семи вечера, а в понедельник явился в половине шестого. Ну, старается малый, подумаешь! Только бы не наткнуться на знакомых: выглядел я так, словно всю ночь проспал не раздеваясь (а так оно и было). К счастью, никого не увидел.

В комнате отдыхая жадно припал к ванильной коле. Мерзкий привкус во рту остался, и я сделал себе кофе. После кофе зашел в туалет и умылся. Рубашка немного помялась, но в целом я выглядел вполне презентабельно, хотя и чувствовал себя дерьмово. А между прочим, сегодня важный день, и нужно быть в норме.

За час до встречи с Огастином Годдардом мы собрались в «Паккарде», большом конференц-зале, на генеральную репетицию. Нора нарядилась в красивый синий костюм и, похоже, сделала свежую стрижку. Она очень нервничала и почти потрескивала, как наэлектризованная.

Пока все собирались, Нора с Чедом репетировали. Чед задавал вопросы за Джока, и она тут же парировала. Будто спорят муж и жена, прожившие вместе лет сорок.

Вдруг у Чеда зазвонил сотовый, «Моторола»-раскладушка. Готов поспорить, он такой выбрал специально – чтобы громко хлопать крышкой, заканчивая разговор.

– Слушаю, – сказал он. Потом совсем другим голосом: – А, привет, Тони! – Чед жестом попросил Нору подождать и отошел в другой конец зала.

– Чед! – возмутилась Нора. Он обернулся, кивнул и повторил жест. Где-то через минуту крышка хлопнула, Чед подошел к Норе, а затем начал что-то быстро и тихо говорить. Мы столпились вокруг.

– Мой приятель из бухгалтерии, – мрачно сказал Чед. – Решение о «Маэстро» уже принято.

– Откуда ты знаешь? – спросила Нора.

– Бухгалтерия только что получила приказ на удаление из баланса пятидесяти миллионов долларов, которые готовились для «Маэстро». Решение приняли наверху. Встреча с Годдардом – простая формальность.

Нора побагровела и отошла к окну. Целую минуту она молча стояла и смотрела на улицу.

33

Зал закрытых заседаний находился на седьмом этаже крыла "А", за офисом самого Годдарда. Мы толпой потянулись туда, все в довольно подавленном настроении. Нора сказала, что будет через несколько минут.

– Ходячие мертвецы! – пропел Чед на ходу. – Ходячие мертвецы!

Я кивнул. Мордден посмотрел на Чеда, однако ко мне не подошел. Наверное, удивляется, почему я терплю Чеда и что у меня на уме. Вряд ли Ной обо мне теперь хорошего мнения. С того вечера, как я был в офисе Норы, он стал реже останавливаться у моего кубика. Странно это или нет, я не знал, потому что его поведение никогда не отличалось предсказуемостью. Кроме того, не хотелось превратиться под давлением ситуации в параноика: «Ой, он на меня не так посмотрел!» Хотя, конечно, иногда я себя спрашивал: а что, если Ной сорвет все дело?

– Кореш, эта встреча очень важная, – прошептал Чед. – Годдард всегда садится посреди стола, со стороны двери. Хочешь быть невидимым – садись справа от него. Хочешь попасться ему на глаза – слева или напротив.

– Вопрос в том, чего я хочу.

– Ну, я не знаю... Босс все-таки.

– А ты с ним часто встречался?

– Не то чтобы, – пожал он плечами. – Пару раз.

Я решил послушать его и сделать наоборот, например, сесть справа. Кто вчера солгал, тому сегодня... и так далее.

Зал закрытых заседаний выглядел весьма внушительно. Почти все пространство занимал огромный конференц-стол из какой-то тропической древесины. На стене висел экран для презентаций. Если нажать на кнопку, из-под потолка опускались плотные звуконепроницаемые шторы, которые не только закрывали лишний свет, но и поддерживали секретность. На каждом месте в стол были встроены наушники с микрофоном и маленькие экранчики, которые поднимались при нажатии на другую кнопку.

Люди шептались, нервно хихикали и шутили. Я ждал встречи со знаменитым Джоком Годдардом и даже волновался. Может, я и не пожму ему руку, но увидеть его вблизи, «живьем» – совсем другое дело. Хотя в презентации я не участвовал, все равно чуть-чуть нервничал.

Без пяти минут десять, а Норы нет. Она что, из окна выпрыгнула? Наверное, обрывает телефон, пытаясь на кого-то повлиять, дергает за любые веревочки, чтобы спасти свой драгоценный продукт.

– Заблудилась, может? – пошутил Фил.

Без двух минут десять Нора вошла в зал – спокойная, сияющая, даже красивая. Она как будто заново накрасилась. Или помедитировала, не иначе.

Ровно в десять явились Джок Годдард и Пол Камилетти. Все притихли. Камилетти-душегуб с прилизанными волосами очень напоминал Гордона Гекко из «Уолл-стрит». На нем были черный блейзер и оливковая тенниска. Годдард, в своей обычной черной водолазке под коричневым твидовым пиджаком, что-то прошептал Норе на ушко, и та звонко рассмеялась. Годдард приобнял ее за плечи, она погладила его по руке – откровенный флирт! Такой Норы я еще не видел.

Камилетти сел на углу, а Годдард – во главе стола, лицом к экрану. Спасибо, Чед. Я оказался справа от него, мог прекрасно наблюдать за происходящим и невидимкой себя тоже не чувствовал. У Годдарда были покатые плечи, он немного сутулился. Седая шевелюра с боковым пробором непослушно топорщилась, кустистые брови напоминали горные вершины, а лоб был в глубоких морщинах. В глазах у Годдарда плясали хитрые искорки.

Пару секунд все молчали, и он обвел взглядом стол.

– Вы так нервничаете! – сказал Годдард. – Расслабьтесь, я не кусаюсь. – Он говорил приятным, чуть надтреснутым мягким баритоном. Годдард взглянул на Нору и подмигнул: – Разве что в исключительных случаях.

Она рассмеялась, несколько человек вежливо хихикнули. Я улыбнулся, всем своим видом говоря: «Я понимаю, вы стараетесь нас успокоить, и ценю это».

– Только в целях самозащиты, – ответила Нора. Годдард улыбнулся, высоко поднимая углы рта. – Джок, можно начинать?

– Конечно.

– Джок, мы все так упорно трудились над обновлением «Маэстро», что, как мне кажется, перестали видеть ситуацию в целом, в реальной перспективе. Последние два дня я глаз не смыкала и думала, думала... Знаю, есть несколько способов освежить «Маэстро», сделать его привлекательнее для покупателя – возможно, гораздо привлекательнее.

Годдард кивнул, сомкнул пальцы рук и посмотрел на свои записи.

Нора похлопала по ламинированной папке для презентации.

– Мы даже разработали неплохую стратегию – добавить в «Маэстро» двенадцать новых функций. Однако не могу не сказать вам, Джок: на вашем месте я отправила бы все это в утиль.

Годдард резко повернулся к ней, высоко подняв брови. Все застыли. Я не мог поверить своим ушам. Нора сдает нашу команду!

– Джок, – продолжала Нора, – я научилась у вас по меньшей мере одному: иногда настоящий лидер должен пожертвовать тем, что любит больше всего. Мне очень больно, но я не могу отрицать очевидное. В свое время «Маэстро» был замечательным КПК. Но его время пришло – и ушло. Правило Годдарда – если твой продукт не может стать самым лучшим, на рынке тебе делать нечего.

Какое-то время Годдард удивленно молчал. Наконец он лукаво улыбнулся – мол, мне это нравится, – и кивнул.

– А остальные... с этим согласны? – подчеркнуто медленно спросил он.

Люди закивали, на ходу прыгая в тронувшийся поезд. Чед кусал губы, как Билл Клинтон, Мордден оживился, словно только и ждал этого решения. Другие инженеры проворчали: «Да» и «Я согласен».

– Надо сказать, я удивлен, – произнес Годдард. – Я, конечно, не ожидал такого поворота. Я думал, меня встретят в штыки. Поразительно!

– Что нравится отдельным людям и полезно в краткосрочном смысле, – заметила Нора, – не всегда в интересах «Триона».

Как она может? Хотя провернуто мастерски, ничего не скажешь.

– Что ж, – сказал Годдард, – нажмем на курок, да только не спеша. Вы... Я не видел, чтобы вы кивали.

Он смотрел прямо на меня.

Я на всякий случай повертел головой – нет, он определенно смотрел на меня.

– Да, вы, молодой человек, – продолжал Годдард. – Я не заметил, чтобы вы выразили свое согласие.

– Он новенький, – поспешно вставила Нора. – Только приступил.

– Как вас зовут, юноша?

– Адам, – ответил я. – Адам Кэссиди. – Мое сердце забилось. Вот елки-палки! Как будто к доске вызвали. Во втором классе.

– Разве вы не согласны с нашим решением, Адам?

– Что? Да.

– То есть согласны?

Я молча пожал плечами.

– Так да или нет?

– Я понимаю, что движет Норой, – сказал я.

– А что бы вы сделали на моем месте? – не отставал Годдард.

Я глубоко вздохнул.

– На вашем месте я бы не отправлял «Маэстро» в утиль.

– Вот как?

– И двенадцать новых функций тоже не добавлял бы.

– Неужели?

– Да. Я бы добавил только одну.

– Какую же?

Боковым зрением я видел, что лицо Норы приобрело оттенок свеклы, а глаза засверкали. Она смотрела на меня так, словно из моей груди вылуплялся чужой.

– Протокол секретной передачи данных.

Брови Годдарда опустились.

– Секретной передачи данных? С какой стати это привлечет потребителя?

Чед прочистил горло и вмешался:

– Адам, ты посмотри, какая конъюнктура. Каким пунктом идет защита информации в списке желаемых качеств? Уж не семьдесят пятым ли? – Он ухмыльнулся. – Конечно, если ты не считаешь, что средний потребитель – это Остин Пауэрс, человек-загадка.

Послышались смешки.

Я добродушно улыбнулся:

– Ты прав, Чед: средний потребитель не интересуется секретной передачей данных. Но я говорю не о среднем потребителе. Я говорю о военных.

– О военных? – Годдард приподнял одну бровь.

– Адам... – вмешалась Нора глухим, угрожающим голосом.

Годдард помахал рукой.

– Нет, давайте послушаем. Военные, говорите?

Я перевел дух и заставил себя казаться менее испуганным, чем был на самом деле.

– Посмотрите: пехота, ВВС, канадцы, британцы – все переработали систему глобальных коммуникаций, верно? – Я заранее заготовил несколько вырезок из «Дифенс ньюс» и «Федерал компьютер уик» – будто всю жизнь их выписываю. Руки у меня немного дрожали – хоть бы никто не заметил! Уайатт долго меня натаскивал, и я надеялся, что все запомнил правильно. – Теперь у них есть особая «оборонная система связи», секретное средство общения для миллионов военных по миру. Все это – на базе обычных компьютеров, но Пентагон мечтает перейти на беспроводную связь. А теперь представьте себе удаленный доступ к секретным данным и сообщениям, с идентификацией отправителей и получателей, с полным и надежным шифрованием. На этот рынок еще никто не вышел!

Годдард наклонил голову, внимательно вслушиваясь.

– А «Маэстро» – идеальный продукт для этих целей. Компактный, прочный, почти неуязвимый – и абсолютно надежный. И его недостатки станут благом: военные будут рады устаревшей технологии, потому что им нужна полная совместимость с их протоколами беспроводной передачи данных пятилетней давности. Нам остается лишь ввести защиту данных. Затраты минимальные, а потенциальный рынок огромный. Нет, гигантский!

По глазам Годдарда было не ясно, кем он меня считает – гением или сумасшедшим.

Я продолжал:

– Вместо того чтобы пытаться реанимировать старый и, честно говоря, не самый лучший продукт, мы меняем маркетинговую стратегию. Прочный корпус, защита информации – и мы в дамках. Если не затягивать, этот рынок наш. Что там пятьдесят миллионов экономии? Речь идет о сотнях миллионов прибыли в год.

– Боже милостивый, – донеслось от Камилетти, который что-то строчил у себя в блокноте.

Годдард закивал, сначала медленно, потом оживленнее.

– Звучит заманчиво. – Он повернулся к Норе. – Как бишь его? Элайджа?

– Адам, – резко ответила Нора.

– Спасибо, Адам, – сказал Годдард. – Неплохо, очень неплохо.

«Не меня хвалите, – подумал я, – а Ника Уайатта».

И тут я встретился со взглядом Норы. В нем была откровенная и неприкрытая ненависть.