Текст книги "Паранойя"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

4

Н-да, Николас Уайатт – страшный человек. Я никогда не встречался с ним лично, хотя и смотрел его выступления по телику и на сайтах корпорации. За три года, что я проработал в возглавляемой им компании, я видел Уайатта лишь мельком, и то пару раз. Вблизи он оказался еще страшнее и внушительнее: загорелый, черные и блестящие, как вакса, волосы смочены гелем и зачесаны назад волосинка к волосинке, безупречно ровные зубы обнажены в голливудской улыбке.

Ему стукнуло пятьдесят шесть, но он не выглядел на свой возраст. Впрочем, не знаю, как должны выглядеть люди в пятьдесят шесть. В любом случае смотрелся он куда лучше, чем мой потрепанный жизнью и лысеющий отец (которому тоже стукнуло пятьдесят шесть) лет десять назад.

Зачем ему я? Чем еще мог президент компании пригрозить мне после всего, что я услышал от Мичема? Тем, что разрежет меня на тысячу кусочков? Или отдаст живьем на съедение вепрю?

Втайне я слегка надеялся, что Уайатт похвалит меня за гениальное представление, отметив мое недюжинное чувство юмора и смекалку. Однако сия робкая надежда развеялась в прах, не успев родиться. Николас Уайатт вовсе не священник, играющий в баскетбол. Он настоящий мстительный сукин сын!

Я был наслышан о нем и знал, что если ты не дурак, то лучше избегать всякого личного общения с президентом корпорации. Склонять голову при встрече и не привлекать внимания. Он славился приступами ярости, бешеными выволочками и жесткими разборками. Уволить мог ни за что, причем сразу – так, что охранники вышвыривали вас из здания. На собраниях администрации он всегда выискивал себе козла отпущения и всласть глумился над ним. К Уайатту боялись приходить с плохими известиями, а потратить зря хоть секунду его драгоценного времени – упаси Бог! Если, на вашу беду, вы делали Уайатту презентацию, то стоило хоть чему-то не сработать, как он прерывал вас воплями: «Не верю!»

Говорили, что в последнее время он стал мягче, однако я бы так не сказал. С чего бы? Он занимался борьбой, штангой и тяжелой атлетикой. Работники гимнастического зала говорили, что Уайатт всегда вызывал на бой самых серьезных соперников. И никогда не проигрывал. А когда противник сдавался, он только спрашивал, ухмыляясь: «Мне продолжать или как?» Тело у него, по слухам, было как у Шварценеггера – похожее на коричневый презерватив, набитый орехами.

Уайатту было недостаточно победить – для вящего удовольствия ему необходимо было посмеяться над побежденным. Как-то раз на Рождество он написал название своего главного соперника – компании «Трион системс» – на бутылке вина и разбил ее о стенку под торжествующие пьяные вопли сотрудников.

Непосредственные подчиненные у Уайатта были под стать ему, такие же мачо с повышенным содержанием тестостерона. Одевались, как и он, в костюмы от Армани, Прада, Бриони, Китона и других кутюрье, о которых я даже слыхом не слыхивал. Причем все они мирились с его издевательствами, поскольку им дьявольски хорошо за это платили. О президенте нашей компании ходила такая шутка: «В чем разница между Богом и Николасом Уайаттом? В том, что Бог не воображает, будто он – Николас Уайатт!»

Он спал три часа в сутки, питался, похоже, только протеиновыми батончиками, представлял собой настоящую атомную станцию по выработке нервной энергии и при этом дико потел. Его прозвали Истребителем. Он управлял с помощью страха и был крайне злопамятен. Когда его бывшего друга уволили с поста президента крупной компании, работавшей в области высоких технологий, Уайатт послал ему венок из черных роз – подручные босса всегда знали, где раздобыть черные розы. Самое знаменитое высказывание Уайатта, которое он повторял так часто, что его следовало бы выгравировать на граните над главным входом и сделать заставкой на каждом компьютере, гласило: «Конечно, я параноик! Я хочу, чтобы все мои работники были параноиками. Паранойя необходима для успеха!»

* * *

Я шагал за Уайаттом по коридору из кабинета службы безопасности в его собственный кабинет. Мне почти приходилось бежать. Да уж, отменный ходок! За мной трусил Мичем, как дубинкой размахивая черным кожаным портфелем. По мере приближения к административному сектору белый гип-сокартон на стенах сменился красным деревом, а ковер стал мягким и пушистым. Мы оказались во владениях Уайатта – в самом логове.

Две похожие, как близнецы, секретарши подняли головы и просияли улыбками, провожая взглядами нашу процессию. Одна блондинка, другая брюнетка. «Линда! Иветт!» – буркнул Уайатт, будто поставил подписи под картинками. Меня ничуть не удивило, что обе они были красотками, словно из модельного агентства. Здесь все всегда на высшем уровне, включая стены, ковер и мебель. Мне невольно подумалось: интересно, входит ли в обязанности девушек оказание дополнительных услуг? По крайней мере сплетни такие я слышал.

Кабинет у Уайатта был просторный. Там могла бы разместиться целая боснийская деревня. Две стеклянные стены от пола до потолка с обалденным видом на город. Две остальные – из какого-то дорогого темного дерева – увешаны журнальными обложками в рамочках с фотографиями Уайатта. Запыхавшись от бега, я вертел головой по сторонам, вылупив глаза. Снимок Уайатта с какими-то другими шишками и покойной принцессой Дианой. Босс вместе с президентом Бушем – сначала с первым, потом – со вторым.

Жестом указав нам на черные кожаные кресла (на вид – как из Музея современного искусства), Уайатт опустился на громадный диван.

Голова у меня шла кругом. Я совершенно потерялся в этом Зазеркалье, не в силах понять, что делаю в кабинете Николаса Уайатта. Может, он любил в детстве отрывать щипцами лапки у насекомых, а потом сжигать их лупой?

– Хорошо ты нас нагрел, ничего не скажешь. Очень впечатляет.

Я улыбнулся, скромно потупившись. Возражать было бессмысленно. «Слава Богу! – подумал я. – Похоже, босс все-таки намерен оценить мою смекалку...»

– Надеюсь, ты знаешь, что никто не может пнуть меня в яйца и остаться безнаказанным? Никто, мать твою!

Так, он вытащил щипцы и лупу...

– Ты, немочь болотная, проработал у меня менеджером по производству три года. Отчеты представлял поганые, за все это время не продвинулся по служебной лестнице ни на ступеньку и только делал вид, что работаешь. Ты не больно честолюбив, верно?

Уайатт говорил очень быстро, и от этого я занервничал еще больше.

– Наверное, – улыбнувшись, ответил я. – У меня другие приоритеты.

– А именно?

Я замешкался. Вопрос на засыпку!

– У всякого есть свои пристрастия, иначе он не стоит ломаного гроша. Работой ты явно не вдохновлен. Так что тебя заводит?

Я редко теряю дар речи, но в тот момент в голову мне не приходило ни единой мало-мальски умной мысли. Мичем не сводил с меня глаз, на его лице, состоявшем из одних острых углов, играла мерзкая садистская усмешка. Совершенно не к месту я вдруг подумал о том, что многие из моих коллег отдали бы правую руку за личную беседу с боссом – хотя бы на полминутки, в лифте или у конвейера. Давно речь заготовили. А я сидел в кабинете шефа и молчал, как манекен.

– Может, в свободное время ты играешь на сцене?

Я покачал головой.

– Тем не менее ты хороший актер. Натуральный Марлон Брандо, мать твою! Маршрутизаторы ты, конечно, продаешь хреново, зато лапшу на уши вешаешь на олимпийском уровне!

– Если это комплимент, сэр, то спасибо!

– Говорят, ты чертовски здорово изображаешь Ника Уайатта. Это правда? Давай-ка посмотрим!

Я покраснел, качая головой.

– Однако в итоге ты меня обокрал и думаешь, что это сойдет тебе с рук.

– Нет, сэр! – воскликнул я, изображая крайнюю степень возмущения. – Я не думаю, что это сойдет мне с рук!

– Уволь меня от своих представлений! Достал! – Он взмахнул рукой, словно римский император, и Мичем подал ему папку. Уайатт глянул в нее. – Способности у тебя выше среднего. В колледже ты учился на инженера. По какой специальности?

– Инженер-электрик.

– Ты с детства хотел стать инженером?

– Мой отец хотел, чтобы я приобрел специальность, которая поможет выйти в люди. А самому мне хотелось играть на гитаре в группе «Перл джем».

– Ну и как? Удалось?

– Не-а, – признался я.

Уайатт улыбнулся уголками губ.

– Ты учился не четыре года, а пять. Что стряслось?

– Меня вышибли на год.

– Ценю твою откровенность. Я уж думал, ты скажешь, что поехал на стажировку за границу. Так из-за чего тебя выперли?

– Из-за дурацкой шутки. У меня были плохие оценки за семестр, поэтому я влез в компьютерную сеть и исправил их. А заодно и соседу по комнате.

– Значит, для тебя это дело привычное. – Уайатт посмотрел на часы, потом глянул на Мичема и снова уставился на меня. – У меня есть идея на твой счет, Адам.

Мне не понравилось, что он назвал мое имя. В его устах оно звучало как-то зловеще.

– Очень хорошая идея. Я бы даже сказал, заманчивое предложение.

– Благодарю вас, сэр.

Я понятия не имел, что у него на уме, однако был уверен, что ничем хорошим или заманчивым там и не пахнет.

– То, что я тебе сейчас скажу, в дальнейшем буду отрицать. Более того: я вчиню тебе иск за клевету, если ты когда-нибудь повторишь мои слова. Усек? Я просто раздавлю тебя, как таракана!

Что бы Уайатт ни имел в виду, раздавить он меня мог, спорить не приходилось. Миллиардер как-никак – третий или четвертый по счету в списке богатейших людей Америки. Кстати, когда-то он был вторым, до того как упали акции корпорации. Ему хотелось стать самым-самым и обогнать Билла Гейтса, но это вряд ли.

Сердце у меня забилось, словно бешеное.

– Ясно.

– Ты хорошо понимаешь, как влип? Стоит тебе выйти за эту дверь, как тебя посадят за решетку минимум на двадцать лет. И это так же точно, как то, что меня зовут Николас Уайатт! Выбирай, голубчик. Я предлагаю сделку.

– Согласен, – прохрипел я.

– Я расскажу в чем суть, Адам. Тебя, смышленый ты мой инженер, ожидает блестящее будущее, если только будешь играть по правилам. Моим правилам!

Лицо у меня горело, как на солнцепеке.

– Я хочу, чтобы ты провернул одно дельце. Особый проект. Я кивнул.

– Короче, ты должен поступить на службу в «Трион».

– В «Трион системс»? – недоуменно переспросил я.

– В отдел маркетинга новой продукции. У них в компании есть пара вакансий на ключевые посты.

– Они в жизни меня не возьмут!

– Ты прав, тебя они не возьмут. На кой им сдался жулик и лентяй? Но молодого гения из корпорации «Уайатт», восходящую суперзвезду, оторвут с руками!

– Простите, я не понимаю...

– Такой умник, а не понимаешь? Ну же, напрягись! «Люсид» – это твое детище, верно?

Он говорил о флагманском продукте компании «Уайатт телеком», микрокомпьютере типа «все в одном флаконе». Потрясающая игрушка! Только я не имел к ней никакого отношения. У меня ее даже не было.

– Они ни за что не поверят, – сказал я.

– Послушай меня, Адам. Самые важные деловые решения я принимаю интуитивно. И моя интуиция подсказывает, что у тебя хватит мозгов и таланта, чтобы добиться успеха. Так ты согласен или нет?

– Вы хотите, чтобы я обо всем вам докладывал? Он сверлил меня стальным взглядом.

– Не только. Я хочу, чтобы ты добывал информацию.

– Шпионил, да? Был этим... как их называют... «кротом»?

Уайатт развел руками, словно хотел спросить: «Ты что, совсем слабоумный?»

– Называй как знаешь. У компании «Трион» есть ценная интеллектуальная собственность, которую я хочу получить. А служба безопасности у них работает что надо, их голыми руками не возьмешь. Только сотрудник «Триона» в состоянии получить к ней доступ, причем не просто сотрудник, а один из главных игроков. Его можно либо завербовать, либо купить, либо подсунуть через парадный вход. Вот мы тебя и подсунем. Незаурядный молодой человек, блестящий специалист с прекрасными рекомендациями. По-моему, они клюнут.

– А если меня поймают?

– Не поймают, – сказал Уайатт.

– И все-таки – а вдруг?

– Будешь стараться – не поймают. А если облажаешься и тебя схватят за шкирку – мы тебя защитим.

Я в этом сильно сомневался.

– Они определенно будут меня подозревать.

– С какой стати? – спросил Уайатт. – В нашем бизнесе люди постоянно прыгают из компании в компанию. Талантливых людей не так уж много, у них всегда полно соблазнов.

Ты добился великолепных результатов в «Уайатт телеком», но ты думаешь, что тебя недооценивают, слишком мало платят. Ты жаждешь получить ответственную должность, тебе нужно более широкое поле деятельности, больше денег... В общем, сам понимаешь.

– Да они меня раскусят в первую же минуту!

– Нет, если не проколешься. Ты изучишь маркетинг, станешь действительно блестящим специалистом, будешь вкалывать так, как никогда еще не вкалывал за всю свою ничтожную жизнь. Из кожи вон вылезешь! Только главный игрок сможет достать мне требуемую информацию. Кстати, если ты возьмешься за старое и попробуешь нагреть «Трион» – наш маленький эксперимент будет закончен. А ты отправишься загорать на нарах.

– Я думал, все ответственные сотрудники должны иметь степень магистра делового администрирования.

– Чушь! Годдард все эти степени ни в грош не ставит – и тут я с ним согласен. У него у самого нет никакой степени. Степени, мол, тормозят мыслительный процесс. Кстати, о торможении мыслительных процессов...

Уайатт щелкнул пальцами, и Мичем протянул ему маленькую металлическую коробочку, очень знакомую. Коробочка из-под таблеток. Уайатт открыл крышку. Внутри лежало несколько беленьких таблеток, по виду похожих на аспирин. Только похожих. Да, знакомая коробочка.

– Ты немедленно перестанешь употреблять эту дрянь, понял? Что это – экстази?

Коробочка с аспирином стояла у меня дома на журнальном столике. Интересно, как они ее заполучили? Я настолько обалдел, что даже не испугался. Уайатт швырнул коробочку в маленькую мусорную корзину, обтянутую черной кожей, которая стояла рядом с диваном. Я услышал, как таблетки шлепнулись на дно.

– И чтобы никакой травки, спиртного и прочей гадости! Ты у нас исправишься и станешь образцово-показательным молодым специалистом, голубчик!

Из всех моих проблем эта, наверное, была самой незначительной.

– А вдруг меня не возьмут на работу?

– На нары! – ухмыльнулся Уайатт. – И не бери с собой туфли для гольфа. Возьми лучше вазелин.

– Даже если я буду стараться изо всех сил?

– Твоя задача – не проколоться. А квалификацию мы тебе обеспечим! Я сам буду твоим наставником. Если завалишь дело...

– О какой сумме идет речь?

– Сумме? Да откуда мне знать, мать твою?! Но можешь поверить, что платить тебе будут куда больше, чем здесь. Шестизначную сумму – это точно.

Я постарался скрыть изумление.

– Плюс моя здешняя зарплата.

Уайатт развернулся ко мне лицом – застывшим как камень – и уставился в упор. В глазах у него не было вообще никакого выражения. «Он, случайно, токсином ботулина не колется?» – промелькнуло у меня в голове.

– Издеваешься?!

– Я сильно рискую.

– Что-что? Извини, но это я сильно рискую! Ты натуральный черный ящик! Большой и жирный вопросительный знак!

– Если бы вы и впрямь так думали, то не предлагали бы мне сделку.

Уайатт повернулся к Мичему.

– Ушам своим не верю!

Мичем выглядел так, словно только что проглотил кусок дерьма.

– Ах ты, говнюк... – начал он. – Да я сейчас возьму трубку и...

Уайатт величественным жестом поднял руку.

– Ладно. Он нахал, но я люблю таких пробивных. Тебя возьмут в «Трион», ты сделаешь свое дело и получишь вдвойне. А если проколешься...

– Понял, – сказал я. – На нары! Позвольте, я подумаю. Завтра дам ответ.

– Советую не болтать об этом. Ни слова ни дружкам, ни отцу. Понятно? – встрял Мичем. – А то не успеешь оглянуться, как на тебя кирпич свалится!

– Понял, – повторил я. – Не стоит мне угрожать.

– Это не угроза, – процедил Уайатт. – Это обещание.

5

Возвращаться на рабочее место смысла не было, так что я пошел домой. Странно как-то сидеть в вагоне метро днем, вместе со стариками, студентами, молодыми мамашами и детьми! Голова у меня все еще шла кругом, перед глазами все плыло.

До моей квартиры от станции минут десять ходу. Денек словно в насмешку выдался солнечный и веселый.

Тенниска на мне еще не просохла и воняла потом. Две молоденькие девушки в комбинезонах со множеством пирсингов, качали стайку малышни на длинной веревке, привязанной к дереву. Малышня визжала. Несколько чернокожих пацанов, сняв рубашки, играли в баскетбол на заасфальтированной площадке за забором. Плитки на тротуаре были неровные, выщербленные, я чуть было не споткнулся, а через миг почувствовал под ногой тошнотворную скользкую массу. Ну конечно, вляпался в собачье дерьмо. Очень символично!

В подъезде сильно разило мочой, то ли кошачьей, то ли людской. Почта еще не пришла. Звеня ключами, я отпер три замка. Старуха, жившая по соседству на лестничной клетке, со скрипом отворила дверь на ширину цепочки – и захлопнула. Она была слишком маленького роста и не могла дотянуться до дверного глазка. Я помахал ей рукой.

В комнате было темно, хотя я и раздвинул жалюзи. В ноздри ударил затхлый смрад от выкуренных накануне сигарет. Поскольку жил я на первом этаже, то не мог проветрить комнату днем.

Обстановка у меня довольно жалкая: напротив зеленого в клеточку (с золотистой нитью) дивана с высокой спинкой, местами залитого пивом, стоит телик «Саньо» с экраном в девятнадцать дюймов и без пульта. В углу одиноко высится узкий недоделанный книжный шкаф. Я плюхнулся на диван, взметнув в воздух облако пыли. Стальная пружина впилась мне в задницу. Я вспомнил черный кожаный диван Николаса Уайатта и подумал: «Интересно, доводилось ли ему когда-нибудь жить на такой помойке? Говорят, он вышел из грязи в князи, но мне как-то не верится; не могу представить, чтобы он когда-либо обитал в такой крысиной норе». Я нашел зажигалку под стеклянным журнальным столиком, закурил и уставился на пачку счетов на столе. В последнее время я даже не вскрывал конверты. На моих «Мастеркард» и трех «Визах» осталось всего ничего, лишь на необходимые расходы.

Естественно, я уже принял решение.

6

– Тебе влетело?

Сет Маркус, мой закадычный друг со школы, три вечера в неделю работал барменом в облюбованном яппи заведении «Бродячий кот», а днем подвизался в качестве помощника юриста в одной из компаний в центре города. Он говорил, что нуждается в деньгах, но я не сомневался, что на самом деле Сет подрабатывает барменом, чтобы не превратиться в занудную конторскую крысу из тех, над которыми мы любили посмеяться.

– За что влетело-то?

Что я ему успел наговорить? Неужели протрепался насчет вызова к Мичему? Очень надеюсь, что нет. Елки зеленые, я же не имею права рассказывать про историю, в которую меня втравили!

– За твою вечеринку.

В баре было шумно, я не очень хорошо его слышал, к тому же кто-то из угла свистнул, сунув два пальца в рот, – пронзительно и громко.

– Вот придурок! Он мне, что ли, свистит? Я ему не собака!

Сет проигнорировал свист.

Я покачал головой.

– Значит, все устаканилось? Потрясающе! С тебя как с гуся вода! Что тебе налить ради праздничка?

– "Бруклин Браун".

Он покачал головой:

– Не-а.

– "Ньюкасл"? «Гиннесс»?

– А может, разливного? Его все равно никто не учитывает.

Я пожал плечами:

– Давай.

Он налил мне желтого пива с пеной. Видать, Сету не часто приходилось это делать, поскольку пена выплеснулась на деревянную стойку. Сет – парень высокий, черноволосый, привлекательный – настоящий магнит для девчонок, со смешной козлиной бородкой и серьгой в ухе. Он наполовину еврей, хотя всегда хотел быть чернокожим. Кроме того, он пел и играл в группе под названием «Скользкие», Я слышал их пару раз – ничего особенного, хотя Сет вечно твердил, что они вот-вот «подпишут контракт». Короче, стать настоящим белым воротничком, чего он так боялся, ему не грозило, поскольку Сет вечно был замешан как минимум в нескольких аферах сразу.

Сет – единственный человек, о котором могу сказать, что он еще более прожженный циник, чем я. Наверное, поэтому мы и подружились. И еще потому, что он не доставал меня разговорами о моем отце, хотя и играл в школьной команде под руководством тренера (и тирана) Фрэнка Кэссиди. В седьмом классе мы с ним оказались соседями по комнате – и сразу прониклись взаимной симпатией, поскольку нас изолировали от прочих за издевательства над учителем математики мистером Паскалем. В девятом классе я перешел в частную школу «Бартоломью Браунинг», где учились отпрыски богатых семей, поскольку отца взяли туда тренером футбольной и хоккейной команд, что давало мне право на бесплатное обучение. В течение двух лет мы с Сетом почти не виделись – пока отца не уволили за то, что он сломал две кости в правом предплечье ученика и еще одну – в левом. Маменька пострадавшего оказалась председателем попечительского совета «Бартоломью Браунинг». Так что бесплатное обучение накрылось, а я вернулся в обычную школу. Отец тоже туда устроился – после «Бартоломью Браунинг», – и я перестал играть в футбол.

Мы с Сетом оба работали в старших классах на автозаправке «Галф», пока ему не надоела эта обдираловка и он не пошел печь пончики в «Данкин Донатс». Летом мы порой мыли окна, вкалывая на компанию, строившую небоскребы в центре города, но потом решили, что болтаться на веревке на уровне двадцать седьмого этажа – вовсе не так классно, как кажется. Это оказалось не только скучно, но и безумно страшно. Паршивое сочетание! Может, некоторые считают такую работу чем-то вроде экстремального спорта, но это больше похоже на затянувшуюся попытку самоубийства.

Свист сделался громче. Люди оборачивались на свистевшего – лысеющего крепыша в костюме; кое-кто начал посмеиваться.

– Черт! Мое терпение кончилось, – проговорил Сет.

– Не надо! – крикнул я вдогонку, однако было уже поздно.

Сет направился в угол бара. Я вытащил сигарету и закурил, глядя, как мой приятель склонился над свистуном, испепеляя его взглядом, – вот-вот схватит нахала за лацканы, но сдержался и что-то сказал. Люди за соседними столиками рассмеялись. Сет с довольным видом направился к стойке, на минуту остановился у столика, где сидели две красотки – брюнетка и блондинка, – перекинулся с ними парой слов и одарил ослепительной улыбкой.

– Ты все еще куришь? Глазам своим не верю! – сказал он мне. – Вспомни про своего папашу, придурок!

Он вытащил сигарету из моей пачки, прикурил, сделал одну затяжку и положил на край пепельницы.

– Спасибо, что не поблагодарил меня за то, что я не курю, – откликнулся я. – А ты сам чего дымишь?

Он выпустил из ноздрей струю дыма.

– Во-первых, люблю делать несколько дел сразу. А во-вторых, мои родственники не болеют раком. Просто сходят с ума.

– У него не рак.

– Ну эмфизема – какая разница? Как он?

– Нормально.

Я пожал плечами. Мне не хотелось углубляться в эту тему, да и Сету тоже.

– Одна из этих красоток заказала «Космополитен», а другая – замороженный коктейль. Черт бы их побрал!

– Чем ты так недоволен?

– Да возиться долго, а чаевых получишь с гулькин нос. Бабы никогда не дают на чай, это я уже усвоил. Бог ты мой, мужику откроешь банку с пивом – и пара баксов твои! Замороженный коктейль... – Он покачал головой. – Одуреть можно!

Сет на минуту погрузился в работу, со стуком шлепнув на стойку пару бокалов под визгливый аккомпанемент включенного блендера. Потом с убийственной улыбкой отнес напитки дамам. Они не дали ему чаевых даже с гулькин нос, а затем обе обернулись ко мне, расплывшись в улыбках.

– Что ты потом делаешь? – спросил Сет, вернувшись.

– Потом?

Было уже почти десять, а завтра в полвосьмого мне нужно было явиться к инженеру компании «Уайатт». Пару дней он будет меня натаскивать, в деталях излагая проект «Люсид», потом еще пару дней мной займется завотделом маркетинга новой продукции, не говоря уже о регулярных занятиях с «личным тренером». Да, распорядок установили суровый. Натуральный учебный лагерь для лизоблюдов! И никаких опозданий – попробуй только явиться поздно! Но Сету я сказать не мог. И никому не мог.

– Я заканчиваю в час, – сообщил Сет. – Эти цыпочки спросили, не хочу ли я пойти с ними в «Салсу». Я сказал, что с другом. Они на тебя посмотрели и не возражают.

– Я не могу.

– Что?

– Мне завтра рано на работу. И без опозданий.

– Что? – с изумлением воззрился на меня Сет. – Что ты несешь?

– У меня серьезное задание. Не могу завтра задерживаться. Большой проект...

– Шутишь, что ли?

– К сожалению, нет. А разве тебе самому не надо утром на работу?

– Ты что, один из них?! Хочешь стать конторской крысой?

– Пора взрослеть, – ухмыльнулся я. – Хватит ребячиться. Сет посмотрел на меня с нескрываемым отвращением.