Текст книги "Брат Вульф"

Автор книги: Джозеф Дилейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Заметив меня, Том подошел к лестнице и поманил меня за собой. Мы поднялись на кухню, и я увидел томатный суп, кипящий в кастрюле на плите – она была полной! Он жестом пригласил меня сесть, затем разлил его в две миски и поднес к столу.

Он заговорил, после того как отхлебнул из чашки.

– Ты не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов, Вульф? Если я стану слишком любопытным, просто скажи мне, чтобы я не лез не в свое дело! – сказал он с усмешкой. – Прежде всего, сколько тебе лет?

– Мне четырнадцать, – сказал я ему. – В следующем году мне исполнится пятнадцать – шестнадцатого февраля.

Том тихонько присвистнул.

– А я думал, что ты старше, судя по твоим манерам и речи, у тебя старая голова на молодых плечах.

Я улыбнулся, довольный комплиментом.

– Как давно ты стал монахом, Вульф? Сколько времени ты провел, работая на Джонсона? – он хотел это знать.

– Мое послушничество началось почти год назад, и я работаю у Ведьмака Джонсона уже шесть недель, – ответил я.

Том на мгновение задумался. Когда он снова заговорил, голос его звучал задумчиво.

– Я все думал о тебе, Вульф. Помнишь, ты говорили мне, что Джонсон определил определенные критерии для монаха, когда собирался написать свою книгу? Ты хоть представляешь, что это было?

– Как я уже говорил, аббат не сказал ... – Я пожал плечами.

– Догадайся сам – перебил он меня. – Как ты думаешь, что это могло быть?

Я на мгновение задумался над этим вопросом.

– Ему нужен был кто-то, у кого был бы хороший почерк. Это было бы очень важно – сказал я.

– Конечно. А сколько монахов в вашем аббатстве, Вульф? – Спросил том.

– Восемьдесят четыре, включая пятерых послушников. Теперь, когда я ушел, восемьдесят три.

– Значит, ты был лучшим писцом из всех них?

Я почувствовал, что мое лицо начинает краснеть.

– Об этом я ничего не знаю. Наверное, меня выбрали потому, что я не просто копирую то, что вижу. Я использую свое воображение. Как я уже говорил, аббат предупреждал меня об этом. Нужно воображение, чтобы написать книгу о подвигах Ведьмака Джонсона – очень много! – Добавил Я с улыбкой.

Но следующий вопрос Тома Уорда стер эту улыбку с моего лица.

– Ты ведь видишь призраков, не так ли?

Мое сердце заколотилось в груди, и к горлу подступила желчь. Я с трудом поднялся на ноги, пытаясь дышать, а вокруг меня все кружилось. Я никогда никому не рассказывал об этой ужасной части своей жизни – откуда Том знал? – Удивился я. Я не говорил ему этом, но понял, что не смогу солгать ему глядя в лицо..

– Да – ответила я почти шепотом. Я почувствовал тошноту и страх.

Том встал и потянулся через стол, крепко положив руки мне на плечи.

– Сделай глубокий медленный вдох, Вульф, – сказал он. – Ты скоро почувствуешь себя лучше ...

Я сделал, как он советовал, и мое сердце начало замедляться. Он жестом пригласил меня сесть обратно.

– Прости, что напряг, Вульф. О таких способностях не стоит беспокоиться, если ты знаешь, как их контролировать – ласково сказал он мне. – Это требует времени, и я хотел бы помочь тебе, если смогу. Однако прямо сейчас у нас есть работа, так что пока это придется отложить. И я не хочу расстраивать тебя еще больше сегодня вечером. А пока оставим все как есть. Все в порядке?

Я благодарно кивнул. И Том был прав – сейчас мы должны были сосредоточиться на спасении Джонсона.

Он вернулся к насущному вопросу.

– Итак, Гвен Рэддл, ведьма, с которой я только что разговаривал – не так уж и опасна. Если она согласится на сделку, которую я собираюсь ей предложить, я отпущу ее.

– Что же это была за сделка? – Удивился я, понимая, что он заключает еще один союз с одним из слуг Ада. Я был поражен тем, что он чувствовал, что может доверять им.

Том проглотил полный рот супа и ответил на мой невысказанный вопрос:

– Во-первых, Гвен Рэддл специализируется на любовных зельях и тому подобном, что звучит достаточно безобидно, хотя люди платят за то, чтобы контролировать кого-то другого. Мужчине нужна чужая жена. Ведьма берет плату и делает это. Зелье можно использовать для распада семей. Этим она хорошо зарабатывает, и Джонсон был прав, поместив ее в эту камеру. Но в обмен на ее обещание не делать этого снова, я освобожу ее.

– А разве она не будет вести себя так же, как раньше? – Спросил я.

– Возможно, – ответил Том, – но, по крайней мере, я дам ей второй шанс. Каждый – ну, почти каждый заслуживает этого. Кроме того, есть еще одно условие, связанное с ее освобождением. То, с чем мы столкнулись, кажется очень опасным. Чтобы так согнуть эти прутья, требовалась невероятная сила. Даже водяные ведьмы не так сильны. Мой инстинкт подсказывает мне, что это что-то из темноты, совершенно новое. Поэтому я собираюсь позаимствовать одну из тактик Ведьмака Джонсона. Я собираюсь использовать Гвен Рэддл в качестве приманки.

Глава 11: Гвен Рэддл

Несмотря на разговоры Тома о том, что у нас есть работа, он снова отложил нашу попытку спасения. Почему-то ему хотелось дождаться захода солнца. Это промедление было единственным, что мне в нем не нравилось. Разве он не знал, что это была трата времени? Неужели он не понимает, что ситуация очень срочная? Почему он был так осторожен?

– А не лучше ли пойти против одного из слуг ада при свете дня? – Вежливо запротестовал я. – Разве они не становятся сильнее в часы темноты?

Он кивнул головой.

– Иногда это правда, Вульф, но иногда тебе приходится сражаться с тьмой с помощью тьмы, – загадочно сказал он. – Ведьма не будет ждать, что мы начнем действовать после наступления темноты, когда она будет сильнее всех. Элемент неожиданности может склонить чашу весов в нашу пользу.

Итак, мы дождались сумерек, а затем втроем отправились в деревню, причем Том крепко держал ведьму за левое предплечье. Я шел немного позади них. Гвен Рэддл пахла очень плохо. Я не знаю, как он мог вынести такую близость с ней.

К этому времени морось уже прекратилась, небо частично очистилось, и выглянула полная луна, но трава была скользкой, а земля мягкой под ногами. Наконец мы добрались до южного склона, откуда открывался вид на деревню. Лунный свет заливал лес, главную улицу и дома серебристым сиянием. Я отчетливо видел магазин. Деревня все еще казалась пустынной.

– Итак, Гвен, вот что я хочу, чтобы ты сделала. Сходи вон в ту лавку, – сказал Том, указывая на нее, – и спроси, нельзя ли тебе поговорить с Ведьмаком, которого поймали. – Допустим, ты сбежала из камеры под домом Джонсона и хочешь поделиться с ним своими мыслями. Но если ведьма позволит тебе встретиться с ним, не причиняй ему вреда. Это тебе понятно?

– Навредить ему? Зачем мне причинять вред моему доброму другу мистеру Джонсону? – Спросила Гвен, ее резкий голос был полон сарказма.

Том одарил ее своей волчьей ухмылкой.

– Ну, если ты это сделаешь, то снова окажешься в той камере, и никогда больше не увидишь дневного света. – Она побледнела, и он продолжил: – Если ты его увидишь, иди дальше по главной улице. Как только ты покинешь деревню, мы сделаем круг и встретимся с тобой, чтобы выяснить, что ты узнала. Я хочу знать, где его держат, в каком он состоянии и как его охраняют. Понимаешь?

Гвен кивнула, хотя явно неохотно, и он отпустил ее руку. Она отступила на шаг и уставилась на него, прижав указательный палец к носу.

– Но я должна сделать это убедительно, не так ли? – сказала она, прежде чем рассмотреть что-то, насаженное на кончик ее ногтя, и сунуть его в рот.– Я буду ругаться на него минут пять, шлепать по щекам, а потом плюну ему в лицо – это должно сработать, а потом мне станет легче. Тогда я буду ждать тебя там! – сказала она, указывая на восток, прежде чем сплюнуть что-то скользкое на свою остроносую левую туфлю.

Том проводил ее взглядом шагов на тридцать вниз по склону, прежде чем отправиться в путь. Мы медленно двинулись в небольшой лесок, позади домов, и достигли его нижнего края, как раз вовремя, чтобы увидеть Гвен, стучащую в дверь деревенской лавки.

– А ты ей доверяешь? – Спросил я. – В конце концов, она ведьма. Она может нас выдать.

– Это правда – сказал Том, стараясь говорить как можно тише. – Обычно ведьмам лучше не доверять, но иногда, как учил меня мой учитель, нужно просто рискнуть и положиться на свои инстинкты. Я нутром чую, что Гвен Рэддл нас не предаст.

Все было тихо и спокойно, и стук в дверь эхом отдавался от склона холма.

– Надеюсь, ее отведут туда, где держат Джонсона. Вот тогда мы войдем и освободим его, – продолжал Том. – Конечно, он может просто находиться в магазине. В таком случае мы дадим ей несколько минут и войдем внутрь.

Значит, Том Уорд никогда не собирался встречаться с Гвен Рэддл после этого! Как он и предполагал ранее, он просто использовал ее как отвлекающий маневр, чтобы прикрыть свою атаку. Я была поражен его изобретательностью – хотя и немного ошарашен тем, как бессердечно он использовал Гвен в качестве приманки.

– Я все понимаю. А что, если ведьма использует против тебя адскую магию? – Нервно спросил я.

– Ну, я же говорил тебе, что Ведьмаки – это всегда седьмые сыновья седьмых сыновей, – ответил Том почти шепотом, – и это дает мне некоторый иммунитет против колдовства. Этого и элемента неожиданности должно быть достаточно.

Я ничего не сказал, хотя и не был убежден в этом. Иммунитет Ведьмака Джонсона оказался не слишком эффективным, размышлял я. Но потом я успокоил себя мыслью, что он был пьян и, вероятно, потерял сознание, когда его похитили.

Внизу открылась дверь, и в магазин вошла Гвен Рэддл. Когда дверь за ней закрылась, время, казалось, остановилось. Все было тихо, и ничто не двигалось. Затем, после того как прошла, казалось, целая вечность, Том поднялся на ноги и поманил меня к себе.

Едва он сделал шаг, как мы услышали ужасный шум и резко остановились. Это прозвучало так, словно великан выдохнул огромный глоток воздуха. Луна была скрыта облаком, но я все еще мог видеть очертания деревенских домов. Том, казалось, смотрел на крышу магазина, его взгляд был прикован к трубе.

Затем послышались другие звуки. Сначала они напомнили мне о моей встрече с домовым-стукачом: казалось, будто в траву падают мелкие камешки. Сначала я подумал, что это дождь – что-то брызнуло мне на щеку и лоб. Затем я услышал, как сверху сквозь ветви падают более крупные и тяжелые предметы.

Я не сразу понял, что это были куски Гвен Рэддл, падающие с неба.

Похоже, Том все понял, потому что, когда что-то очень большое упало к нашим ногам, он не отшатнулся в отвращении, как я, а опустился на колени и наклонил ухо поближе, как будто прислушиваясь к чему-то.

Наконец я увидел, что это была отрубленная голова ведьмы, светящаяся болезненно-зеленым светом. У нее были широко раскрытые глаза, открытый рот и нос, который Гвен больше не могла ковырять, потому что ее руки упали где-то в другом месте.

Меня затошнило, и я отвернулся, но тут же почувствовал, что должен посмотреть еще раз. К своему ужасу, я понял, что ее губы шевелятся, а глаза раскрылись еще шире; казалось, они смотрят на меня.

– Что случилось, Гвен? – Говорил Том. – Кто это с тобой сделал?

Я подумал, что он, должно быть, сошел с ума: как такое существо, отделенное от всего, что удерживало его в сознании, могло говорить? Конечно же, душа ведьмы двигалась дальше, вероятно, падая в самую темную, самую грязную яму в аду?

Губы снова зашевелились, но слов не было слышно. Через мгновение все стихло, и Том поднялся на ноги.

Он повернулся ко мне лицом.

– Голова ведьмы может прожить еще несколько мгновений после того, как ее отделили от тела, – объяснил он. – Она не может издавать звуков, но иногда можно читать по губам и понимать, что говорится. К сожалению, Гвен не смогла сообщить ничего разумного.

Том некоторое время расхаживал взад-вперед перед ее головой, глубоко задумавшись. Затем он полез в сумку и достал оттуда ручку и листок бумаги. Он положил его на оборотную сторону блокнота и начал писать. Это было довольно длинное послание, и прошло несколько минут, прежде чем он аккуратно сложил его в три раза и вручил мне.

– Я хочу, чтобы ты отправился в дом Джонсона и ждал меня там, – сказал он. – Если я не вернусь до рассвета, пожалуйста, отнеси это в Чипенден и отдай Алисе.

– Но почему? Единственная причина, по которой ты отдашь это мне, это если ... – тут меня осенило. – Ты ведь не думаешь, что у тебя все получится, правда? – Спросил я. – Ты думаешь, что окажешься в плену, как Джонсон, или еще хуже ...

– Я просто осторожничаю, вот и все, – перебил его Том. – Скорее всего, со мной все будет в порядке. Но тебе нет смысла оставаться здесь, где ты в опасности. Я никогда раньше не видел ничего подобного. Какая-то сила разнесла Гвен на куски и заставила ее голову упасть точно к моим ногам. Я думаю, что мы столкнулись с чем – то действительно могущественным – с чем-то неизвестным, и я не хочу рисковать.

– А что толку от этой записки? Алиса знает кого-нибудь еще, кто сможет тебе помочь? – Спросил я.

Он закрыл глаза и, казалось, обдумывал мои слова.

– Я не уверен, что она может что-то сделать. Мы расстались не в лучших отношениях, но она заслуживает того, чтобы знать, что случилось со мной – если до этого дойдет. Итак, ты сделаешь это?

Я молча кивнул. Как я мог отказаться?

– И еще одно, – продолжал Том, и в его голосе зазвучали предостерегающие нотки. – То, что я написал, – личное дело каждого. Что-то между мной и Алисой. Ты обещаешь не читать его? Обещаешь вложить его непрочитанным ей в руки?

– Да, я обещаю, – сказал я ему совершенно искренне.

– Тогда ступай, Вульф. Я подожду, пока ты отойдешь на безопасное расстояние, а потом спущусь в деревню.

– Ты уверен, что не хочешь, что бы я остался? – Спросил я. Мне было неловко оставлять его одного, хотя я и не был уверен, что смогу ему помочь.

Он снова улыбнулся.

– Не сомневаюсь, Вульф. Очень важно, чтобы ты мог доставить эту записку на всякий случай, если что-то пойдет не так. Нет никакого смысла в том, чтобы нас обоих схватили.

Я кивнул и пошел обратно на холм. Достигнув вершины, я оглянулся назад. Том все еще смотрел на меня. Я помахал ему рукой, затем прибавил шагу и направился к Солфорду. Пока я шел, я молился за него.

Глава 12: Инквизитор

Вернувшись в дом Ведьмака Джонсона, я спустился в подвал, чтобы проверить, как там ведьмы.

Они молчали. Большинство из них спали, а те двое, что еще бодрствовали, лишь враждебно смотрели на меня. Камеры были вычищены, и старый Генри ушел.

Я мог бы подняться в свою комнату и попытаться уснуть, но мне было очень тревожно, и я мог только ходить взад и вперед по кухне. Я все еще надеялся, что услышу стук в дверь и это будет Том Уорд. А еще лучше, если бы я услышал, как поворачивается ключ, то понял бы, что это они оба, потому что Джонсон всегда носил в кармане связку ключей от дома. Через некоторое время я сел на стул. Я почувствовал невероятную усталость и, несмотря на свое беспокойство, вскоре заснул.

Следующее, что я помню, было утро, и яркий солнечный свет струился через окна.

Меня тут же затошнило от беспокойства. Что же могло случиться с Томом? Я обещал ему, что отправлюсь в Чипенден, если он не вернется до рассвета, но решил дать ему еще немного времени. Несколько часов, конечно, не помешают? Все еще оставался шанс, что он мог спасти Джонсона, и они вскоре вернутся. Не стоит причинять Алисе ненужное огорчение. Поэтому я решил приготовить завтрак и подождать.

Джонсон заплатил старому Генри, чтобы тот хранил запасы еды в буфетах, но тот не очень хорошо справлялся с работой. Первое яйцо, которое я расколол, оказалось тухлым и заваняло на всю кухню. Больше есть было нечего, и мне пришлось довольствоваться несколькими сухими полосками соленой говядины.

Я прождал почти до полудня, прежде чем решил, что больше не выдержу. Я взял кусок черствого сыра, сунул его в карман и приготовился идти в Чипенден. Я решил сначала зайти к старому Генри и сказать ему, чтобы он продолжал присматривать за ведьмами в подвале и принес им немного свежей еды.

Как оказалось, в этом не было необходимости. Он пришел сам.

Я услышал, как в замке повернулся ключ, и бросился к входной двери, думая, что это Джонсон и Том. Но это был старый Генри, который встретил мой взгляд с лукавой усмешкой.

– Он здесь, милорд! – закричал он. – Именно так, как я вам и сказал!

Сбитый с толку, я посмотрел через его плечо – и увидел большую группу людей на улице передо мной. Один из них был верхом, остальные-пешком, и хотя все они были одеты как монахи, у них были копья, дубинки и мечи на поясе. Я также узнал двух безоружных монахов из аббатства. Одним из них был брат Хэлсолл, монах, отвечавший за послушников.

Он пристально посмотрел на меня, затем шагнул к двери и довольно грубо оттолкнул Генри в сторону. Старик громко запротестовал, но Хэлсолл проигнорировал его и, схватив меня за руку, заговорил мне на ухо почти шепотом:

– Беспрекословно подчиняйся всем указаниям Инквизитора, брат Беовульф. Я постараюсь помочь тебе, если смогу, но тебе грозит суровое наказание.

Именно тогда я понял, кто был тот большой человек на черном коне. Это был отец Ормскирк, Инквизитор, который получал приказы непосредственно от нового епископа Блэкберна. Он был ответственен за то, чтобы судить и сжигать ведьм. Но что же я такого сделал? – Со страхом подумал я. Почему я в опасности? И что они собираются со мной сделать?

Они не связывали меня веревками – но в этом и не было нужды. Меня повели обратно в аббатство в окружении вооруженных монахов, а Инквизитор ехал впереди на своем большом черном коне; у меня не было ни малейшего шанса спастись.

Путешествие заняло всего пару часов, но показалось мне гораздо более долгим. У меня голова шла кругом от мыслей. Я не думал, что сделал что-то плохое. В конце концов, аббат приказал мне работать на Ведьмака Джонсона – и я пытался помочь освободить невинного человека из когтей Ада.

Однако я слышал о новом епископе Блэкберна достаточно, чтобы сильно встревожиться. Монахи сплетничали о нем: некоторым не нравилось, как он ведет себя, но другие были полны энтузиазма и поддерживали его рвение. Он стремился увеличить богатство Церкви, когда это было возможно, и хотел искоренить всех адских тварей – особенно ведьм. Он объявил о своем намерении назначить трех новых Инквизиторов, первым из которых будет Мэтью Ормскерк. Он был на задании – и мне оставалось только надеяться, что я не стою у него на пути.

Когда мы добрались до аббатства, монахи обыскали меня и, к моему ужасу, конфисковали письмо, которое том просил передать Алисе. А теперь я подвел его уже дважды.

Затем они отвели меня в одну из камер, отведенных для послушников в первую неделю их пребывания в аббатстве. Она была очень спартанской, с голыми стенами, деревянной скамьей для сна и открытым окном, через которое врывался холодный воздух. Это было сделано для того, чтобы дать нам, молодым монахам, вкусить новую жизнь, в которую мы вступили, и быстро отучить нас от домашних удобств. Через неделю нас перевели в камеры, которые были чуть более удобными. Это сработало: я помню, что чувствовал себя очень благодарным за улучшение.

Однако теперь было одно отличие. В первый раз, когда я спал здесь в камере, я мог открыть дверь в любое удобное для меня время. Теперь она была заперта снаружи на засов. Она превратилась в тюремную камеру. На окне не было решеток, но это не давало возможности сбежать. Я никогда не смог бы протиснуть плечи сквозь длинную узкую раму, а кроме того, там был длинный спуск на каменистый склон.

Поэтому я сел на скамейку и стал ждать. Без сомнения, они собирались допросить меня, но я все еще не мог понять, что же я сделал.

Примерно через час дверь была отперта, и вошел брат Хэлсолл. Он закрыл дверь и встал лицом ко мне, слегка нахмурившись. Я начала подниматься на ноги, но он жестом велел мне снова сесть.

– Отдыхай, Брат Беовульф. Тебе понадобятся все твои силы для предстоящего испытания. – Я еще ниже опустился на скамью, а он покачал головой и глубоко вздохнул. – Мы хотели бы тебе помочь, но боюсь, что мало что можем сделать. В то время как Инквизитор живет в аббатстве, он является представителем епископа и, следовательно, верховной властью здесь. Даже аббат не может вмешаться.

– Но что же я сделал не так, брат Хэлсолл? – Спросил я. – Я просто выполнял те задачи, которые мне ставил аббат. Я писал отчет о жизни Ведьмака Джонсона, собирая информацию о его методах борьбы с тьмой. Именно это мне и было приказано сделать.

Он проигнорировал мои протесты.

– Инквизитор допросит тебя и запишет все, что ты узнал о ведьмаке. В твоих же собственных интересах предоставить как можно больше информации – это может смягчить твое окончательное наказание. Это действительно может спасти тебя от сожжения.

Слово «сожжение» потрясло меня до глубины души. Конечно же, я ничего такого не сделал, чтобы заслужить это!

– Я ничего не понимаю! За что я должен быть наказан, брат Хэлсолл? Я не сделал ничего, кроме того, что требовал от меня аббат.

Брат Хэлсолл нахмурился.

– Это неправда, брат Беовульф. Почему ты отправился на север, чтобы навестить другого Ведьмака, когда Джонсон был взят в плен этим существом из ада? Тебе следовало немедленно вернуться в аббатство и сообщить нам о сложившейся ситуации. Это был твой долг.

– Но ведь Ведьмак Джонсон был в смертельной опасности! – Воскликнул я. – Я думал, что лучший способ спасти его-это обратиться за помощью к другому ведьмаку, специалисту в таких делах. Если бы Джонсон умер, как бы я мог продолжать выполнять свою задачу? И каждая минута промедления увеличивала риск того, что он будет убит, поэтому я направился прямо к Тому Уорду.

Теперь брат Хэлсолл рассердился.

– Тебе было дано особое разрешение работать с одним Ведьмаком, а не с двумя! И не только это: ты общался с Ведьмаком, который явно живет с ведьмой. Как только Генри Миллер сообщил нам, что Джонсон схвачен и что ты с Уордом в сговоре, аббат послал за Инквизитором. Я сомневаюсь, что он поверит твоим объяснениям, но у меня есть для тебя хорошие новости – Инквизитор решил сжечь одну из ведьм Джонсона, прежде чем иметь дело с тобой. Это значит, что у тебя есть несколько дней до начала допроса. За это время тебе дадут только немного хлеба и немного воды – настоятель решил, что ты должен поститься и молиться за свою душу.

С этими словами брат Хэлсолл покинул меня. Его слова шокировали и испугали меня. До сих пор я думал, что все это было ошибкой – Инквизитор быстро поймет, что я ни в чем не виноват. Но сейчас, впервые за все время, я по-настоящему испугался. Я не знал, что написал Том в своем письме, но этого было достаточно, чтобы они поняли, что Алиса была ведьмой. Я искал помощи у человека, который жил с ней. Это, несомненно, пойдет против меня.

Даже монаха можно было пытать и сжигать, если Инквизитор считал, что его преступление того заслуживает. Считалось, что сожжение очищает грешника и позволяет его душе избежать ада.

Я даже не думала об этом, когда шел в Чипенден за помощью к тому Уорду. В конце концов, я уже решил покинуть аббатство. Я больше не хотел быть монахом. Я даже решил, что не верю в Бога.

Теперь было уже слишком поздно, и я оказался в крайней опасности.

Я опустился на колени на холодный каменный пол и начал молиться.

Трудно было спать в такой холодной камере, когда в животе урчало от голода. На следующее утро завтрака не было, и мой голод усилился; мне казалось, что крысы грызут мои внутренности. Хуже того, во рту у меня пересохло от жажды, а язык начал распухать.

В полдень мне дали единственную пищу, которую я должен был получить перед допросом – сухую корку хлеба и маленький кувшин воды. Это была скудная пища, но я проглотил ее так, словно это был большой пир.

Так что представьте себе мое удивление, когда на следующее утро я обнаружил, что все значительно улучшилось для моего допроса. Меня провели в маленькую комнату и велели сесть за стол напротив Инквизитора; передо мной поставили большую миску каши и дымящуюся чашку травяного чая.

– Ешь и пей, брат Беовульф! – скомандовал он. – Не торопиться. Когда ты закончишь, я начну допрос.

Отец Ормскерк был крупным мужчиной с широким румяным лицом и густыми бровями. Я видел его однажды, два месяца назад, когда он впервые посетил аббатство. Затем его взгляд стал суровым, а выражение лица-мрачным. Теперь я смотрел на него с изумлением. Он действительно улыбался мне.

Я поблагодарил его и принялся за еду. Во время еды я чувствовал, что он не сводит с меня глаз, но больше он не произнес ни слова. Он так пристально смотрел на меня, что я почувствовал себя неловко – но не настолько, чтобы испортить себе аппетит!

Никогда еще каша не была такой вкусной. После того как я съел все это и осушил чашку чая, Инквизитор хлопнул в ладоши, и монах по имени брат Ксавье подошел и забрал чашу и чашку. Я попытался поймать его взгляд, но он не обратил на меня внимания. Затем вошел еще один монах, которого я не узнал. Это был высокий, бледный, худощавый человек лет сорока, с очень близко посаженными глазами.

– Это брат Сабден, мой помощник, – сказал отец Ормскерк, когда новый монах занял место слева от него. – Он палач, а также специалист по истязанию грешников и приведению их к покаянию. Он убил много душ и столько же спас. Но сегодня именно его умение обращаться с пером будет пущено в ход. Он здесь, чтобы записать все, что ты узнал о темных делах Ведьмаков.

Я взглянул на брата Сабдена, и внезапный холодок пробежал у меня по спине. Он даже не взглянул на меня, но излучал злобу. Я понял, что если меня признают виновным, то именно этот монах будет пытать и в конце концов убьет меня.

– Давай начнем, брат Беовульф. Перечисли и опиши темные магические практики, которые использовал Ведьмак Джонсон в своих отношениях с ведьмами – приказал Инквизитор.

Полный страха перед тем, что вскоре может случиться со мной, я был только рад услужить ему.

– Когда он встречался с ведьмой, то связывал ее серебряной цепью – начал я. – Он работал над этим навыком несколько раз в неделю, чтобы поддерживать его. Цепь бросается в воздух из его левой руки в ведьму...

– Ха! Левая рука! – воскликнул Отец Ормскерк, явно довольный тем, что я ему только что рассказал.

– Цель состояла в том, чтобы достичь того, что Ведьмаки называют «связывание», оно идет от колен до рта, – продолжал я. – Особенно важно, чтобы цепь обвивалась вокруг рта так, чтобы связанная ведьма не могла произносить заклинания.

– Запомни это, брат Сабден – сказал Инквизитор, поворачиваясь к своему коллеге. – Использование левой руки, без сомнения, является жизненно важной частью магического ритуала связывания.

Церковь считала, что всякий, кто является левшой, находятся в союзе с дьяволом. Так уж получилось, что я был амбидекстром и мог одинаково хорошо пользоваться обеими руками. Но, зная, что подумает об этом церковь, я всегда пользовался правой рукой, чтобы на меня не пало подозрение.

Допрос продолжался, и я объяснил, что ведьмаки используют Рябиновый посох, поскольку именно это дерево вызывает боль и отвращение у ведьмы, и что они вставляют лезвие из серебряного сплава в конец посоха, чтобы убить или вывести из строя ведьму.

Говоря это, я испытывал смутное чувство вины за то, что выдал так много секретов о том, как Ведьмаки практикуют свое ремесло. Однако я был в смертельной опасности и очень боялся того, что может со мной случиться.

Но по мере того, как я продолжал, приятное выражение лица Инквизитора постепенно исчезало, сменяясь разочарованием и даже растущим гневом. Я был озадачен, но продолжал говорить, не в силах понять, в чем дело.

Наконец он прервал меня и резко сказал:

– Все это касается практических навыков обращения с ведьмами. А как насчет демонической магии, которую используют ведьмаки? Ты когда-нибудь слышал, чтобы Джонсон читал молитву Господню задом наперед? Использовал ли он кровь или молоко, или какие-либо части животных?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет, Отец, я никогда не видел ничего подобного. Он использовал только те навыки, о которых я вам рассказывал, – сказал я, нахмурившись в замешательстве.

– Возможно, он был слишком хитер для тебя. Заклинания можно произносить и вполголоса – заметил он. – Но разве ты не прочитал книги в его библиотеке, как тебе было велено?

– Я так и сделал, отец, много раз. Однако там были сотни книг, и лишь изредка я оставался один в доме. Я успел окунуться в несколько десятков-вот и все. Я не нашел ничего, относящегося к ведьмам, использующим магию.

– Ты действительно хочешь сказать, что ничего не нашел? – Сердито воскликнул отец Ормскерк. – Мне трудно в это поверить! Так вот, мои слуги сейчас изучают библиотеку Ведьмака Джонсона. Я предсказываю, что они преуспеют там, где ты потерпел неудачу.

Теперь он кричал, его глаза вылезли из орбит, лицо покраснело. Я продолжал быстро говорить, пытаясь успокоить его гнев.

– Было много рассказов о методике использования адской магии, но только в отношении той, что используется ведьмами – сказал я с некоторым отчаянием. – Например, они используют заклинания очарования и ...

– Довольно! – крикнул Инквизитор, стукнув кулаком по столу. – Я крайне разочарован, брат Беовульф. Я надеялся, что ты сможешь помочь нам в нашей задаче противостоять дьявольским делам – и что знания, которое ты передашь, уменьшат наказание, которое я должен буду наложить на твое тело ради блага твоей души. Поэтому сейчас ты вернешься в свою келью, и мы разберемся с твоими преступлениями завтра на рассвете.

С этими словами меня увели, дрожащего от страха. Однако в моей камере меня ждало нечто, что делало все гораздо хуже.

Я понял, что чувствую запах гари. Из открытого окна валил дым, и порывы ветра тянули его ко мне. Вдалеке тоже раздавались звуки: хриплые крики, а потом кто-то закричал в агонии.

Я заглянул в узкое окошко камеры, едкий дым щипал мне глаза, но ничего не увидел. Что бы там ни происходило, оно находилось где-то к западу от аббатства, на травянистом поле между зданием и рекой.

Внезапно я определил источник дыма.

Они сожгли одну из ведьм.

Глава 13: Зверь Приближается

На следующий день, вскоре после рассвета, меня снова вызвали на допрос. На этот раз отец Ормскерк не встретил меня улыбкой, и меня не накормили овсянкой. Я все равно не был голоден: мой желудок сжался от ужаса, когда два монаха отвели меня не в одну комнату, а в большой подвал где-то под аббатством. Там воняло потом и кровью, а Инквизитор стоял у двери, скрестив руки на груди, с угрожающим выражением лица.

На стенах висели факелы, а в углу горела оранжевая жаровня. Затем я с ужасом увидел длинный стол с цилиндрами на обоих концах; к ним были прикреплены ремни и веревки. Это было пыточное приспособление для растягивания человеческого тела так далеко, что суставы в конце концов выскакивали из своих гнезд.