Текст книги "Хороший день для настоящей свадьбы (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Ле Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Алекс смотрит на меня с кривой усмешкой, и я чувствую себя так, будто он читает все мои потаенные мысли, ни одна часть тела не принадлежит мне. Мне не нравится это ощущение, поэтому я резко поднимаюсь.

– Мне нужно сходить в туалет.

Он хмурится.

– Тебя тошнит?

Момент ощущения, что он заглядывает мне прямиком в душу проходит, я смеюсь нормальным смехом. Он подумал, что от водки меня начинает тошнить. Он, даже не может предположить, что на самом деле происходит в моей безумной, заполненной похотью голове.

– Нет, – отвечаю я. – Иначе я не была бы англичанкой, если бы один шот так подействовал на меня.

Алекс хихикает, когда я ухожу. В дамской комнате я смотрю на себя в зеркало. Щеки пылают. В этом я виню водку, хотя на самом деле, скорее это больше связано с Алексом, тем, как он воздействует на меня. Я взбиваю волосы, мажу губы помадой, мою руки, чтобы убить несколько минут, чтобы казалось, что я, действительно, сходила в туалет. Немного успокоившись, возвращаюсь к столу, на котором появились еще два шота водки.

– На этот раз мы будем наслаждаться напитком, – говорит Алекс, когда я сажусь на свое место.

Я не уверена, что это хорошая идея, но я беру стопку и делаю глоток.

– Я не совсем могу наслаждаться этим напитком, смаковать, – поясняю я, вздрагивая, когда жидкий огонь стекает вниз по моему желудку.

– Думаю, ты бы чувствовала себя по-другому, если бы приехала сюда в январе, когда температура опускается до минус двадцати, а темнеет с трех часов дня. Нет ничего лучше, чем сидеть перед камином и попивать водку из стопки.

– В твоем случае виски.

– Вообще-то, до переезда в Лондон я больше пил водку.

Мы допиваем водку, должна сказать, я даже рада, что она закончилась. Я определенно больше люблю джин с тоником.

– Мы можем пройти в бар, чтобы выпить еще и поехать домой.

– Это зависит от того, что мы будем пить, – говорю я. Водка развязала мне язык. Я слышу кокетливые нотки в своем голосе. И почти уверена, что выпить что-нибудь еще не очень хорошая идея, независимо от того, что мы будем пить, но какого черта. Худшая вещь – Алекс трезв как стекло, на него не подействовала водка никак.

– Ты можешь заказать все, что захочешь, – учтиво говорит он. – Водка – это такой же обряд посвящения, как выпить пинту «Гиннесса» в Дублине, даже если эта дрянь отвратительна. Так, что ни в чем себе не отказывай.

– Тогда выпьем, – решаю я с кривой улыбкой. Но правда заключается в том, что я не могу дождаться, когда закончится этот вечер.

22.СИНДИ

Алекс кивает, мы встаем из-за стола, я следую за ним в бар, помещение меньше, чем ресторан, свет слегка приглушен. Алекс говорит мне найти столик, а сам идет к бару. Я ощетиниваюсь от его командного тона, но с другой стороны мне нравится, что он берет ситуацию под контроль... И я задумываюсь какой он в постели. Доминант, так я себе его представляю. Доминирующий и чрезвычайно опытный.

Я сажусь за свободный столик в дальнем углу. В центре низкого столика мерцает маленькая свеча. Я с трудом сглатываю. В таком месте между мной и Алексом может произойти все что угодно. Здесь, в этом место, никто не сможет увидеть, чем мы занимаемся.

Я слегка встряхиваю головой, проясняя. Ого! Наверное, это результат водки, которая так действует мне на мозги.

Я не собираюсь бросаться на Алекса с водкой и без нее. После того, что случилось сегодня утром, это было бы слишком ужасно. Кроме того, он мой босс. И наши отношения – деловые. Я должна относиться к нашему походу в ресторан, как к деловому ужину, а не как к чертовому свиданию. Сегодня я уже опозорилась перед ним, приревновав его к бестолковой бывшей. Больше я не собираюсь ставить себя в неловкое положение.

Алекс подходит к столу и подтверждает мои догадки, что наши отношения всего лишь бизнес, занимая место напротив меня, не садиться рядом со мной на велюровый диван. Я раздражаюсь еще больше, чувствуя укол разочарования. Я хотела бы почувствовать его ногу, прижатую к моей ноге, и тепло, исходящее от его тела.

Он пододвигает ко мне мой стакан, и я улыбаюсь, увидев в нем дольку апельсина. Он помнит, что мне нравится. Я беру свой стакан и делаю глоток. Джин с тоником – рай после водки.

Я ставлю стакан и откидываюсь на спинку дивана.

– Неужели ты никогда не хотел жениться?

– Немного необычный вопрос, – бормочет он, изучая меня поверх своего бокала.

– Не знаю, что заставило меня спросить тебя об этом. Просто вопрос пришел в голову, и он выскочил из моего рта прежде, чем я успела подумать. Я виню во всем водку. И вино за ужином.

– Я так и не встретил ту, с кем готов был бы провести целую вечность. А что насчет тебя?

– Мне всегда кажется, что я встречаюсь с Мистером Неправильным, – говорю я. – Все стало так плохо, что я поклялась никогда больше не встречаться.

– И все же мы здесь. – Алекс растягивает слова. – Хорошо, что у нас все несерьезно. Мне бы очень не хотелось идти на компромисс с твоими принципами.

Должно быть, из-за водки или отсутствия освещения, но выражение на его лице, когда он это говорит, сообщает мне, что, на самом деле, он очень хотел бы скомпрометировать мои принципы. Я делаю очень-очень большой глоток, который попадает не в то горло, отчего закашливаюсь.

– Вот и хорошо, что мы оба находимся на одной странице и никто ничего не будет компромитировать, – выдыхаю я.

Он внезапно хмурится, и я понимаю, что момент слабости у него прошел. Он допивает свой бокал, интересуясь готова ли я уйти. Поскольку он все еще кажется трезвым, вполне логично, именно он должен взять все под контроль и положить конец этому безумию. Я киваю и встаю. Пока мы идем к ожидающей нас машине, он сохраняет между нами безопасную дистанцию. Мы садимся на разные концы сиденья в машине, не касаясь друг друга.

Я смотрю в окно, вглядываясь сквозь темноту в проплывающие мимо дома, а затем в сельскую местность. Алекс тоже смотрит в окно, но у меня такое чувство, что он ничего не видит в окне также, как и я.

Я сожалению о том, что могло бы между нами быть, но не может. Мне не хватает этого, того, чего у меня никогда не будет. Я говорю себе, что все это ерунда. Это всего лишь алкоголь заставляет меня чувствовать себя подобным образом, а завтра, когда я снова буду трезвая, явно с похмельем, я снова вернусь к нормальной жизни. Влюбленная девушка и ничего больше.

Но прямо сейчас... Боже, как бы мне хотелось, чтобы он испытывал ко мне такую же жгучую тягу, как и я к нему.

По дороге домой мы почти не разговариваем, молча входим в особняк, я следую за Алексом вверх по лестнице в полной тишине. По меньшей мере это неловко, не могу дождаться, когда окажусь в своей комнате. Мне даже хочется, чтобы появилась одна из Ледяных Сестер, тогда нам пришлось бы вести себя по-другому, будто между нами все нормально, чтобы они не подумали, что мы поссорились. На самом деле, мне даже кажется, что скандал было бы легче пережить, чем этот обжигающий холод с его стороны.

Мы подходим к моей двери, Алекс останавливается. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Лицо у него застывшее, непроницаемое.

– Спокойной ночи, – коротко говорит он.

– Спокойной ночи, – отвечаю я с придыханием. Делаю шаг к двери, берусь за ручку, но мне не хочется так расставаться. – Спасибо за ужин. Мне очень понравилось, особенно еда.

Это немного, но лучшее, что я могу придумать, Алекс немного оттаивает.

Он слегка улыбается.

– Мне было очень приятно.

Я захожу в комнату. Закрываю дверь перед его грубым животным магнетизмом, который он излучает, говоря себе, что была бы очень рада оказаться подальше от него. Подальше от неумолимого влечения и неловкости, что я ничего не могу с ней поделать. Но это неправда. Я ужасно разочарована, что он не попытался меня поцеловать или найти какой-нибудь неубедительный предлог, чтобы войти со мной в спальню. Я и так уже дала ему понять. Но он, как всегда, своим поведением говорит мне только одно – все это всего лишь бизнес.

Для Алекса я являюсь и всегда буду просто бизнесом. Остается только понадеяться, что утром трезвая, я почувствую себя лучше. Или, по крайней мере, буду убеждать себя в этом.

Сбросив туфли, раздеваюсь и оставляю свое платье там, где оно упало, затем иду в ванную, пользуюсь туалетом. Смываю макияж. С остальным разберусь утром. А сейчас я чувствую себя такой усталой, что просто хочу лечь спать.

Просыпаюсь глубокой ночью от звука шагов по коридору. Я закрываю глаза и пытаюсь не обращать на них внимания, но они такие громкие, что не могу их игнорировать. Я переворачиваюсь на другой бок и понимаю, что замерзла. От холода дрожу, зуб на зуб не попадает. Когда выдыхаю, изо рта идет даже пар. Вот тебе и весна.

Я быстро сажусь, не обращая внимания на холод, обволакивающий голую кожу, уже слышу шаги в своей комнате. Они бегут от моей кровати в ванную комнату. Я вытаскиваю руку и включаю свет, в комнате никого. Но слышу звук, похожий на хлопанье двери, успокаивая себя, что это всего лишь вой в трубах. Всего лишь трубы. Но я хочу убедиться наверняка, поэтому откидываю одеяло, встаю. Медленно и осторожно подхожу к двери в ванную комнату.

– Эй? – Говорю я.

При этом чувствую себя настолько глупо – разговаривать вслух с трубами, внезапно раздражаюсь на саму себя за то, что позволила страху пробраться в меня до такой степени, что я стою у двери в ванную и кого-то зову. Хватаюсь за ручку и распахиваю дверь, почти готовая увидеть там призрак сумасшедшей. Но в ванной пусто, как я и предполагала. И эта пустота, такое впечатление, буквально издевается надо мной, смеясь над глупой иностранкой, которая не понимает обычаев этого дома.

Я чувствую, как дрожь пробегает по спине от странных мыслей, поэтому даже смеюсь над собой. Но смех какой-то странный, но я все равно чувствую себя намного лучше. Такое впечатление, что этот дом издевается надо мной. Качаю головой, разворачиваюсь, возвращаясь в постель. Первым делом хватаю халат со стула в углу и натягиваю его на себя. Шелковый, короткий, очень тонкий, почти бесполезный от холода.

Вернувшись в постель, я ловлю себя на мысли, что в ванной комнате было теплее. Открыв дверь в ванную, я почувствовала исходящее тепло. Мне кажется, что я случайно выключила отопление у себя в спальне, поэтому снова встаю и иду к батарее. Температура стоит правильная, я нерешительно протягиваю руку к ней. Думая, что она будет горячим, доказывая, что эта комната действительно населена призраками и призрак сумасшедшей старой тетушки заставляет температуру в комнате резко падать. Конечно, нет. Батарея совершенно холодная. Я качаю головой от своих странных мыслей о призраках и снова возвращаюсь в кровать, мысленно делая пометку утром сказать Алексу о батареи, чтобы кто-нибудь проверил ее.

Сажусь на кровать, тянусь за пуховым одеялом. Я уже ухватилась за него, когда слышу женский голос из ванной. Голос произносит мое имя ясно, как день.

– Синди-и-ии, – снова слышу я, и тянущий звук «и» на конце, пока он не становится шепотом, потом затихает.

Я замираю, широко раскрыв глаза и, в ужасе глядя прямо перед собой. Чувствую, как волосы встают дыбом у меня на затылке. Это определенно не трубы, и ничто уже не убедит меня в обратном.

– Синди-и-иииииии.

Я вскакиваю на ноги, бегу через всю комнату, как будто за мной гонятся все гончие ада, и с грохотом открываю дверь, соединяющую мою комнату с комнатой Алекса, влетев к нему, мгновенно отметив про себя, что у него намного теплее.

Я ожидала застать Алекса спящем, мой план, состряпанный на бегу, состоял в том, чтобы пробраться к нему в гостиную и лечь спать на диван. Но я была неправа. Он сидит за маленьким столиком с кипой бумаг перед собой.

Поднимает голову, хмурится, очевидно, разозленный моим вторжением. Потом выражение его лица меняется, увидев ужас на моем лице. Он вскакивает на ноги, пересекает комнату. Хватает меня за руки.

– Синди? Что случилось? Что произошло? – повторяет он.

Я не могу вымолвить ни слова, просто молча качаю головой, понимая, что там, где касаются его руки, единственные места, которые начинают согреваться.

23. АЛЕКС

Выбрать Синди было глупой ошибкой.

Я понял это в тот момент, когда наши глаза встретились той ночью, но я не мог ничего с собой поделать. А теперь я сам загнал себя в такую яму, из которой, кажется, не смогу выбраться. Я почти не могу удержаться, чтобы не флиртовать с ней и не прикасаться к ней. Я знаю, что подаю ей смешанные сигналы, и это низко и подло, но я теряю контроль над своими собственными действиями. Впервые в жизни я делаю нечто против своей воли.

Ясно, что она тоже чувствует прилив чувств. Она отреагировала на Наталью также, как и я бы отреагировал, если бы к ней подошел один из ее бывших и попытался флиртовать. Нет, я бы так не отреагировал – я бы просто проломил бы тому череп.

Я хочу ее больше, чем когда-либо хотел любую другую женщину, но я не собираюсь рисковать иллюзией, которую создал для бабушки. Все идет так хорошо. Все так прекрасно, как я и предполагал. Бабушке она очень понравилась. Я не собираюсь ничего портить.

Пока я снимаю пиджак и рубашку, у меня всплывает ее образ, лежащей на траве и солнце в ее волосах. Боже, я мог бы взять ее тогда. Как легко было бы придвинуть голову поближе и просто поцеловать ее нежный розовый ротик.

Я точно знал, что не должен был потворствовать этому моменту, но как только я отодвинулся от нее, желание, которое было между нами, невозможно стало игнорировать. Оно никуда не пропало и не ушло, а еще больше возросло. Теперь желание превратилось в безжалостное грызение внизу моего живота. И его игнорировать тяжело. Оно не даст мне уснуть. Я снимаю брюки и иду в ванную в одних трусах-боксерах. Вернувшись, бросаю ноутбук на кровать и устраиваюсь рядом. Работа. Работа способна переключить мое внимание.

Так было всегда раньше.

Требуется целая вечность, чтобы вернуться к рабочему режиму, мысли продолжают блуждать к Синди, спящей в соседней комнате. Неужели она спит голой? Мать твою. Я с силой отбрасываю ее образ. Я ненавижу себя, каким слабаком и уязвимым я стал с ней. Если бы люди, которыми я руковожу, увидели бы меня сейчас. Они бы смеялись надо мной! Я вспоминаю своего лучшего друга Юрия. Как же я был раздосадован, когда он влюбился! Сейчас понимаю, что он чувствовал тогда, когда женщина крутила им, как хотела.

Я все же с силой заставляю вернуть свое внимание к ноутбуку. На этот раз мне это удается. Сделка затягивает меня, я работаю стабильно. Я так увлекся, что буквально подпрыгнул, когда дверь, ведущая в комнату Синди, с грохотом распахивается.

Я резко поднимаю голову, от вида Синди слова застревают у меня в горле. Волосы взъерошены, свободно рассыпавшись по плечам, она торопливо накинула короткий красный шелковый халат, который едва прикрывает ее киску. Она запахнула халат, который обхватила руками, но я все еще вижу глубокий треугольник кожи, спускающийся до самой талии. Этого более чем достаточно, вероятно, она голая под клочком этой одежды. Ее длинные гладкие ноги сами по себе являются мощным афрозодиаком.

Но я замираю, когда вижу выражение ее белого лица.

Ее глаза широко раскрыты, пристально смотрят на меня, губы плотно сжаты в гримасе. Она так напугана, что у нее трясутся руки. Я вскакиваю на ноги и бросаюсь к ней. Я хватаю ее за руки, не обращая внимания на жар, который проходит по мне, как только касаюсь ее кожи. Жар – так она заставляет меня реагировать на нее. С самого первого дня. Ее руки не теплые. Они такие холодные, как будто она была на улице в разгар зимы в своем тонком халате.

– Что случилось?

Она только качает головой, я даю ей время прийти в себя. Мне хочется прижать ее к себе, чтобы она перестала дрожать, но я сдерживаюсь. Я себе не доверяю. Она почти голая. Я пытаюсь понять, что же могло так сильно ее напугать. Может ей позвонили с плохими новостями из дома или что-нибудь еще? Должно быть, так и есть. Она же была у себя в комнате. А что еще может быть? Я уже подсчитываю в уме, когда мы сможем улететь домой. Может это и к лучшему, потому что я не смогу долго находиться рядом с ней весь день и делать вид, что не изнываю внутри, так хочу ее трахнуть.

– В моей ванной комнате кто-то был. Я услышала шаги, а потом кто-то произнес мое имя, – выпаливает она. Голос хрипит от страха.

Я хмурюсь. В ее комнате никого нет. Это я точно знаю. Чтобы попасть на эту землю, человек должен сначала пройти ограду под электрическим током, а затем через современную систему безопасности, которую я установил пять лет назад. Должно быть, опять эти проклятые трубы. Мне придется поговорить с бабушкой и попытаться убедить ее позволить заменить их.

– Это всего лишь трубы, Синди, – говорю я, отпуская ее руки. Теперь, когда я знаю, что никакой опасности нет, чувствую взрыв желания, разрывающий тело.

Она отрицательно качает головой.

– Когда мне показалось, что я слышу плач, я могла бы купиться на теорию труб, но клянусь, ты должен мне поверить, кто-то меня звал по имени, Алекс. Я ясно слышала, как божий день. И там ледяной холод.

Первое, что приходит мне в голову – Петра или Анастасия решили над ней пошутить, прячась в комнате Синди, чтобы ее напугать.

– Подожди здесь, – говорю я, направляясь в ее комнату. Если я найду там одну из этих маленьких сучек или какой-нибудь признак того, что они там были, клянусь, я убью их. Раньше они были избалованными, но теперь превратились в жутких ведьм.

В комнате Синди все еще горит свет, одеяло откинуто на кровати. Но я почти сразу чувствую холод в комнате. Иду в ванную, включаю свет, там никого нет, и ничто не указывает, что здесь кто-то был.

В ванной комнате теплее, чем в главной спальне, дотрагиваюсь до радиатора, отопление работает нормально, но когда я возвращаюсь в ее спальню и касаюсь батареи, ледяная. Несмотря на то, что температура днем выше нуля, ночи могут быть на удивление холодными в этом большом старом доме. По крайней мере, теперь я знаю, что произошло. Я возвращаюсь в свою комнату.

– Батарея в спальне сломалась, – говорю я. – Вот почему трубы так громко гудят. Они пытаются нагреть ее, но она не работает.

– Но голос... – жалобно настаивает она, потом замолкает.

Я не хочу, чтобы она почувствовала себя глупо.

– Может, тебе это приснилось.

Похоже, она взяла себя в руки, пока меня не было. Она уже не выглядит такой испуганной, но по-прежнему не делает ни малейшего движения, чтобы вернуться в свою комнату. Честно говоря, я не могу ее отправить назад, раз там так холодно.

– Ты можешь сегодня спать здесь. Завтра утром я попрошу кого-нибудь из персонала осмотреть батарею, – говорю я.

– Спасибо, – отвечает она.

И направляется к двери, ведущей в мою гостиную.

– Ложись в спальне, – говорю я.

Она останавливается на полпути и оборачивается.

– Нет, не нужно. Я спокойно посплю на диване.

– Ложись в эту проклятую кровать, – рычу я, немного раздраженный тем, что она всегда со мной спорит... обо всем.

Можно подумать, что я позволю ей спать на диване. Я хватаю свой ноутбук с кровати и делаю несколько шагов в сторону.

– Спасибо, – шепчет она и направляется к кровати. В ее движениях есть что-то заторможенное. Она забирается на кровать, но вместо того, чтобы лечь под одеяло, просто ложится сверху и закрывает глаза. Должно быть, у нее шок от мысли, что ее посетило привидение.

– Может мне выключить свет?

Ее глаза резко распахиваются.

– Нет, не делай этого. Мне нравится спать с включенным светом.

Я прячу улыбку от ее выходки и иду в гостиную.

– Эм... если ты не собираешься сразу ложиться спать, то, может сможешь поработать здесь.

Сконцентрироваться вместе с Синди, ее ногах, которые я отчетливо вижу, будет чертовски трудно, теперь я точно знаю, что поработать не смогу. Я буду слишком занят, представляя, что можно сделать с этими ногами, но я все равно сажусь за письменный стол у окна и пытаюсь снова погрузиться в работу. Невозможно. Синди молчит, и через некоторое время мне кажется, что она заснула, я собираюсь отправиться в гостиную на диван. Оглядываюсь на кровать и вижу, что она крепко спит. Ее грудь равномерно поднимается и опускается. Даже от одного этого взгляда меня бросает в жар, я быстро отворачиваюсь. Закрываю ноутбук и как можно тише отодвигаю стул.

Вздрагиваю, когда Синди внезапно говорит в полной тишине:

– Что ты там делаешь?

– Иду спать, – бормочу я.

Я не хочу показаться грубым и полностью игнорировать ее, но и не хочу заводить разговор. Ее присутствие на моей кровати почти голой – это верный путь к катастрофе. Надеюсь все же по моему тону она поймет, что я не настроен вести дискуссии.

– Наверное, уже слишком поздно для работы, – говорит она.

– Угу, – бормочу я, отодвигая стул и вставая.

– Ты работал над «Макао»? – быстро спрашивает она.

Боже, может она думает, что мы как подростки на вечеринке с ночевкой или что-то в этом роде? Я бросаю на нее быстрый взгляд. Она приподнимается на локтях и пристально смотрит на меня.

– Нет, – говорю я.

– О.

– Уже поздно. Мне нужно немного поспать.

– Да, уже поздно. Тебе нужно немного поспать, но мы можем немного поговорить. – Ее голос звучит бодро.

– О чем? Что такого важного существует, что не может подождать до утра?

– Да так, ничего. Я просто подумала, что мы могли бы немного поговорить, понимаешь? Мы могли бы поговорить о «Макао», если хочешь.

Меньше всего мне хотелось оставаться с ней и говорить о «Макао».

– Я бы с удовольствием поговорил с тобой о «Макао», но не сейчас, а утром. Мы можем обсудить все за завтраком.

Я смотрю на нее, пока говорю, думая, что она смутиться от моего замечания. Но вместо этого она выглядит так, будто не слышит ни единого моего слова. Ее взгляд скользит по всему моему телу, изучая пресс, ноги. Я должен это прекратить, если она будет продолжать так смотреть на меня и дальше, я точно знаю, что произойдет.

– Спокойной ночи, – говорю я.

Она переводит взгляд на мое лицо, теперь выглядит немного застенчивой, но и довольной. Такой взгляд бывает у женщин, когда они точно знают, чего хотят. Она слегка улыбается, я поспешно направляюсь в гостиную. Чем дольше я остаюсь с ней, тем опаснее становится ситуация. Я прохожу в соседнюю комнату, собираясь закрыть за собой дверь.

– Оставь ее открытой, – тихо говорит она.

Я поворачиваюсь к ней, на этот раз она не шутит. Она смотрит на меня испуганно.

– Пожалуйста, – добавляет она.

– Хорошо, – соглашаюсь я со вздохом.

24. АЛЕКС

Я оставляю дверь открытой, а лампу на всякий случай включенной. Как бы сильно я не хотел, чтобы Синди заснула и перестала настолько чертовски меня искушать, я не хочу, чтобы она боялась. Ложусь на диван. Не удобно. Мои длинные ноги свешиваются с подлокотника дивана наполовину, завтра утром я не буду их чувствовать. Но я не могу вытащить ее из своей постели?

Даже в темноте я чувствую на себе ее взгляд. И тоже закрываю глаза, надеясь, что она подумает, что я заснул и будет спать. Через несколько минут она снова открывает рот, рассеивая мою мысль, что ей было бы лучше заснуть. Неужели она не понимает, что проделывает со мной? Очевидно, что нет, если она начинает спрашивать.

– Ты слишком огромный для дивана, – говорит она. – Твоя кровать достаточно большая для нас двоих. – Она не кокетничает, а просто констатирует факт.

Я издаю хрюкающий звук, надеясь, что она оставит меня в покое, но, конечно же, она не собирается оставлять меня в покое.

– Почему ты не хочешь прилечь рядом на эту огромную постель, и я не буду чувствовать себя настолько виноватой, что лишила тебя собственной кровати?

– Потому что, если я лягу с тобой рядом, то гарантирую, что мы не заснем, – рычу я.

Отчего она наконец-то затыкается.

– О! – Говорит она с придыханием, замолкая.

Я какое-то время выжидаю, прежде чем через щелочки приоткрытых глаз взглянуть в ее сторону. Синди не спит, но я не хочу, чтобы она заметила, чтобы я тоже не сплю и снова начала задавать мне свои дурацкие вопросы. Но не могу сдержаться, чтобы не смотреть на нее.

Прикроватная лампа достаточно освещает все ее тело. Она ерзает на одеяле с закрытыми глазами, но думаю, что она не спит. Она не накинула на себя одеяло, все время шевеля ногами. Дюйм за дюймом ее халат поднимается вверх, обнажая кремово-белую кожу бедер.

Она снова елозит, и я понимаю, если ее халат поднимется хотя бы еще на дюйм, я увижу ее киску. Наблюдая за ней, я чувствую себя извращенцем, подглядывая, мне кажется она даже не понимает, что делает со мной своими движениями, а может понимает? От мысли, что я похож на извращенца, мне становится не по себе, но еще больше возбуждаюсь.

Она снова передвигается всем телом, шелковый халат сдвигается вверх. Между подолом ее халата и раем, который я могу увидеть, остаться только один дюйм. И это сводит меня с ума. Я не могу вот так просто лежать, ничего не предприняв.

Я поднимаюсь с дивана и направляюсь к Синди. Ее глаза тут же открываются, я на полпути к ней, прекрасно зная, что она совсем не спала. Причем точно осознавая, что она со мной делает. Я уверенно смотрю ей в глаза, потому что зол на нее. Она, мать твою, дразнит меня заранее зная, что я против, чтобы что-то случилось между нами.

Я подхожу к кровати, свысока смотрю на нее, на ее соблазнительно распростертое тело. Мне хочется протянуть руку и разорвать на ней этот халат.

– Ты передумал, и решил лечь рядом? – Ее улыбка говорит о напускной невинности.

– Нет, – рявкаю я.

Боже, я так хочу сорвать этот халат с ее тела, шикарного тела. Вместо этого я наклоняюсь и опускаю ее подол халата как можно ниже. Затем вытаскиваю из-под нее одеяло. Накрываю ее, плотно завернув ее в кокон со всех сторон.

– Вот так, – говорю я, наконец-то позволяя себе взглянуть на нее. – Останься под этим одеялом.

И мне требуется все мое самообладание, чтобы отойти от нее. Я не успеваю сделать и шагу, как она, заявляет, зря она это делает, потому что во мне осталась всего лишь капля контроля, я просто готов взорваться.

– Почему я должна лежать под одеялом?

Я даже не хочу оборачиваться к ней.

– Если ты отодвинешь одеяло, то я восприму это, как приглашение трахнуть тебя. И как только это произойдет, пути назад уже не будет.

Я направляюсь в сторону гостиной, зная, что теперь поставлено на карту, она точно перестанет надо мной издеваться. Я даже не хочу оборачиваться, чтобы понять, услышала ли она мои слова и поняла ли, мне кажется она потрясена. По крайней мере, сегодня больше она не будет задавать мне каверзных вопросов. Я надеюсь, что она заснет и оставит меня в покое.

Но я, однозначно, недооценил Синди, услышав за собой шорох одеяла.

– Я уже начала думать, что ты так и не поймешь моих намеков, – хрипло заявляет она у меня за спиной.

Я ничего не могу с собой поделать. Останавливаюсь, поворачиваюсь к ней. Она сняла с себя одеяло. Издав низкий рык, покрываю расстояние между мной и кроватью за два длинных шага.

– Тебе не следовало этого делать, Синди, – говорю я сквозь стиснутые зубы, забираясь на нее сверху. У нее нежная, как у младенца, кожа.

– Это я знаю. Это была ошибка, но я... – соглашается она, приподнимая голову, чтобы встретить мой поцелуй.

И у нее пропадает любая возможность сказать мне что-то еще, когда я прижимаюсь губами к ее губам. Огонь разливается по венам, наполняя все тело, язык Синди проникает мне в рот. Я чувствую, как она извивается подо мной, а ее руки скользят по моему телу.

Голос в глубине моего сознания шепчет, что это неправильно. Так можно все испортить. Слишком многое поставлено на карту. Дело не касается моего удовольствия. Речь идет о бабушке. «Думай не своим членом», ворчит голос.

Я игнорирую его.

Теперь уже слишком поздно.

Я отрываю свой рот от Синди и провожу языком по ее подбородку. Ее кожа подобна теплому шелку. Покусываю мочку ее уха. Заставляю себя встать на колени, и совершаю то, что мне так хотелось сделать с тех пор, как она вбежала ко мне в комнату с дикими от страха глазами – распахиваю ее хлипкий халатик. Как я и предполагал, под ним она совершенно голая. Вид ее тела посылает импульс удовольствия, пронизывающий член.

Теперь, действительно, нет пути назад.

Я хватаю ее за лодыжки, раздвигаю великолепные длинные ноги, которые я так страстно хотел, опускаю глаза вниз на ее киску. Я смотрю на маленький выбритый, аккуратный треугольник светлых волос, на розовую плоть, на набухший клитор с бутоном и на крошечную дырочку, из которой виднеются соки от возбуждения. Если это не похоже на рай, то не знаю тогда, на что именно это похоже.

Я провожу пальцами от шеи Синди до самого живота. Мурашки пробегают по ее безупречной коже, пока мои пальцы опускаются ниже. Я вставляю палец в ее теплую пульсирующую дырочку. Она дергается, сжимает ноги и выгибается всем телом. Я смотрю вниз на свой смуглый палец, погруженный в ее белое тело, и в моей голове вспыхивает мысль:

Моя. Вся моя. Только моя.

Похоже эта мысль родилась не только что, а давно созрела, настолько сильная, какая-то яростная. Как лев, охраняющий свои охотничьи угодья, свою пару, свою жизнь. Я наклоняюсь вперед и провожу языком по ее клитору. Синди задыхается, запустив пальцы мне в волосы. Ее запах и вкус наполняют мои чувства. Клянусь, эта девушка была создана, чтобы сводить мужчин с ума. Я вытаскиваю из нее палец и просовываю туда язык, она беспомощно стонет.

Ее тело дергается от удовольствия, когда я начинаю сосать ее киску, но удовольствие настолько запретное, настолько неожиданное, так долго ожидаемое, что она кончает. Ее сладкие соки наполняют мне рот и стекают по горлу. Я не убираю рот, выжидая, когда ее тело перестанет вздрагивать и дрожать. Кажется, что ее оргазм продолжается и продолжается. Когда он наконец затихает, она поднимает голову и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Ух ты, это было так чертовски потрясающе.

– Я еще не закончил, – говорю я ей.

– Не так быстро. Теперь моя очередь, – знойно отвечает она, спуская мои боксеры вниз. И член вырывается наружу, натянутый и тяжелый, и ее глаза становятся огромными, как блюдца. Она не отрывает взгляда от моей эрекции, с благоговением говоря:

– Я предполагала, что ты будешь большой, но... Господи Иисусе, Алекс. Я не очень хорошо разбираюсь в математике и вычислениях, но он должно быть двенадцать дюймов в длину.

– Мне всегда нравились девушки, которые не очень сильны в математике и вычислениях, – бормочу я.

– Потому что мы лучшие в оральном сексе, не так ли? – воркует она, восхищенно обхватывая своей мягкой ладонью мой член.

Я делаю глубокий вдох от шока, член становится диким от ее прикосновения. Похоть бушует, доводя меня до исступления. Ни одна женщина никогда не заводила меня так, как она. Даже когда я был подростком.

Она наклоняет голову, придвигая рот, но я хватаю ее за плечи, удерживая на расстоянии вытянутой руки.