Текст книги "Хороший день для настоящей свадьбы (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Ле Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Было чертовски захватывающе, – признаю я. – Ты же знаешь, как говорят, земля под ногами заходила ходуном. Да, под моей задницей произошло землетрясение. Я знаю, что это плохая идея, я знаю, что живу по шаблону, переспав с боссом. И я вспомнила все причины, почему это самая плохая идея – переспать со своим боссом, но все мои доводы превращаются в дым, как только я его вижу.

– Так что же вы, ребята, собираетесь делать? Продолжите?

Я прикусываю губу.

– Нет, он ясно дал мне понять, что не любит длительных отношений. Мы договорились, что будем веселиться, пока находимся здесь. А когда вернемся в Лондон, то вернемся к профессиональным отношениям.

– Значит, ты получишь половину «Макао». Значит вы развлекаетесь сейчас. И все же у меня такое впечатление, что тебе что-то во всем этом не нравится.

– Я... я не уверена, что когда мы вернемся домой, я смогу его забыть. Вообще когда-нибудь смогу выкинуть его из своей жизни. Я боюсь, что влюблюсь в него, – медленно признаюсь я.

– Хорошо, – говорит она со вздохом.

– Что мне делать, Рейвен?

– Я давным-давно поняла, что никто другой тебе не советчик в этом вопросе. Только ты сама знаешь, что лучше для тебя, Синди. Я всегда буду рядом с тобой.

– Чтобы собрать осколки моего разбитого сердца?

– Или отпраздновать, потому что ты рискнула, взяв обеими руками быка за рога, решив, что к черту все последствия.

– Спасибо, теперь я чувствую себя намного лучше, – сухо отвечаю я.

Она смеется.

– Ты поблагодаришь меня должным образом на своей свадьбе.

– Очень смешно.

– Случались и более странные вещи, Синди. Вспомни, что случилось со мной.

– Знаешь, что?

– Что?

– Я скучаю по тебе, Рейвен. Я сильно скучаю и не могу дождаться, когда увижу тебя.

– Ну, я скоро приеду в Лондон. Давай устроим вечер пиццы, как в старые добрые времена. Только ты и я.

– Хорошо, – говорю я радостно.

Мы болтаем еще пару минут, потом я заканчиваю разговор. Возвращаюсь в спальню и раздеваюсь. Оставив телефон на кровати, я снова иду в ванную. Закрыв краны, я наливаю масло в ванну и залезаю в восхитительно горячую, сладко пахнущую воду.

Я сижу, наслаждаясь шелковистым ощущением воды на моей опухшей киске. Откинувшись назад, закрываю глаза и расслабляюсь. Рейвен права. Если я останусь с разбитым сердцем, то хотя бы получу удовольствие сейчас. Тогда мне не о чем будет сожалеть. Я взяла быка за рога. Ну и что, если я моя рана потом будет кровоточить. В этом даже есть своеобразное мужество, умереть на рогах быка.

Я лежу в ванне, и мои мысли возвращаются с какой страстью Алекс смотрел на меня. Как сладки были его поцелуи. То, как он поклонялся моему телу способами, о которых я даже не подозревала. Я улыбаюсь, вспоминая, как ощущала себя в его объятиях.

В общем неприятностей мне с ним хватает.

Похоже, я увязла с ним слишком глубоко.

Я заставляю себя подумать о чем-то другом, но это трудно. В конце концов, сдаюсь и выхожу из ванны. Заворачиваюсь в большое белое полотенце и иду в спальню. Сушу волосы и надеваю леггинсы и удобный топ.

Кажется, я более чем немного разочарована тем, что Алекс не пришел ко мне.

Мне хочется пойти в гостиную и посмотреть фильм, но когда я бросаю взгляд на кровать, она выглядит такой удобной, такой привлекательной... и я чувствую настоящую усталость.

Я подхожу к большой красивой кровати. Днем призраков ведь не бывает, говорю себе, если я прилягу всего лишь на пять минут. Разве можно заснуть в такой прекрасный день? Солнце вовсю светит в высокие окна.

Едва я ложусь, как мои глаза закрываются, и я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.

27

Синди

Проснувшись я потягиваюсь, наслаждаясь ощущением, как хрустит мой позвоночник. Затем сажусь, чувствуя себя отдохнувшей и выспавшейся. Сон сотворил со мной чудеса. Я смотрю в окно, и у меня отвисает челюсть, когда вижу, что летнее солнце спустилось уже так низко. Нет, этого не может быть. Ведь еще утро. Я смотрю на часы, уверенная, что здесь какая-то ошибка, но нет.

Я проспала весь день напролет!

Желудок урчит, напоминая, что я не ела с самого завтрака, и я задаюсь вопросом, заходил ли ко мне Алекс, чтобы позвать на ланч, или он все еще по-прежнему злится, потому что я не подчинилась его приказу и не появилась у него. Ужин здесь обычно происходит около восьми, насколько я могу помнить, поэтому встаю, переодеваюсь в желтый сарафан. Делаю легкий макияж, только начинаю расчесывать волосы, как раздается тихий стук в дверь моей спальни.

Желудок на секунду трепещет, но потом я понимаю, что если бы это был Алекс, он бы воспользовался смежной дверью. Возбуждение переходит в любопытство. Я подхожу к двери и открываю. И улыбаюсь, когда вижу бабушку, стоящую в коридоре.

– Я подумала, не захочешь ли ты прогуляться со мной перед ужином, – говорит она с улыбкой.

– О да, с удовольствием, – отвечаю я. – Только минутку.

Бабушка кивает и улыбается. Она быстро прониклась ко мне, и мне очень нравится проводить с ней время. Я также думаю, что свежий воздух пойдет мне на пользу после дня, проведенного взаперти в комнате.

Она опирается на трость, другой рукой берет меня под локоть. Она идет медленно, но уверенно, и мы медленно спускаемся по лестнице, проходим через столовую, оранжерею и выходим в сад.

Бабушка ведет меня в противоположную сторону к конюшням, и я оглядываю дом с этой стороны. Он, действительно, одно из самых впечатляющих зданий, которые я когда-либо видела, сохранился в очень хорошем состоянии. Бабушка замечает, как я осматриваю дом, и улыбается.

– Он в довольно хорошем состоянии, учитывая, что ему почти пятисот лет, не так ли, – замечает она.

– Вау. Я знала, что он старый, но понятия не имела, что ему уже полтысячелетия. Он в отличном состоянии.

– Этот дом передавался в семье из поколения в поколение. Вместе с богатством, необходимым для ухода за таким домом. Вернее, командой сотрудников, которые знают, как это делается, – она улыбается, и неудержимый блеск возвращается в ее глаза.

Я смеюсь вместе с ней, а она продолжает:

– Уверена, что некоторые из моих старших предков не одобрили бы изменений, которые я совершила, но они были необходимы. Я выросла в прекрасном доме, но он был словно из темных веков. Дом остро нуждался в электричестве, газе и современной сантехнике. Это была огромная работа. Кое-кто сказал бы, что это мужская работа, но мой брат был слабым человеком, поэтому я взяла эту работу на себя. Это была нескончаемая морока, безумно дорогая – не дать старым домам прийти в негодность.

Я с любопытством смотрю на нее. Чем больше я узнаю бабушку, тем более очаровательной она становится в моих глазах. Она определенно является матриархом семьи. Все ее уважают и делают то, что она говорит, но на самом деле бабушка является нечто большим для семьи и этого места. Она умна, и даже сейчас я представляю, как было бы чертовски трудно пустить ей пыль в глаза. Если, конечно, это не то, во что она хочет верить. Например, как ее любимый племянник нашел любовь – женщину. Я чувствую, как меня снова охватывает чувство вины, но, как всегда, напоминаю себе, что я здесь для того, чтобы сделать старую женщину счастливой, возможно, исполнить ее последнее желание.

– Вы, должно быть, очень любите этот дом, – тихо говорю я.

– Да. Был только один раз, когда мне захотелось уехать. Когда умер мой муж. Мне тогда тоже хотелось умереть. Долгие годы я горевала, носила траур, ходила по этим пустым коридорам. Я думала, он вернется. Хотя бы на миг. Думала, что он не сможет оставить меня одну. Я ждала звука его шагов, его смеха, появления призрака. Хоть что-нибудь. Но так и не дождалась. И однажды я сбросила свои черные траурные одежды и решила продолжить жить дальше. Я так и не вышла замуж, и дом стал моей, ну, моей навязчивой идеей. Кажется, некоторые члены моей семьи немного разочарованы, когда я решила тогда жить дальше, и они поняли, что им придется ждать моей смерти, чтобы получить в свои руки дом и мои деньги.

– О, я уверена, что это неправда, – выдыхаю я.

Бабушка криво усмехается.

– О, я уверена, что это правда, потому что так оно и есть. Похоже, им пришлось довольно долго ждать. – Она подмигивает мне, и я не могу не рассмеяться над ее здоровым юмором. Я почти уверена, что она говорит о Ледяных сестрах, хотя я решаю не уточнять. Хорошо, что она понимает ситуацию.

– Не могу сказать за остальных членов семьи, но Алекс очень по-доброму, с любовью отзывается о вас, и я знаю, что он искренен в своих чувствах к вам.

Не знаю, почему я испытываю необходимость защищать Алекса. Хотя сама успокаиваю себя, говоря, что тем самым пытаюсь успокоить бабушку, чтобы она понимала, что у нее есть, по крайней мере, один член семьи, который ее любит, но я не уверена, что это настоящая причина, по которой я ей это говорю. Будто чувствуя себя виноватой за наш обман, но при этом убеждаю себя, что цель оправдывает средства. Ну и что, если мы обманываем ее, мы же никому не причиняем зла, она счастлива, а это самое главное.

– А почему? Как ты думаешь, он мой любимый внук? – Шутит бабушка, а потом громко хохочет.

Я присоединяюсь к ее смеху. Кто может обвинить ее за то, что она благоволит к определенному члену семьи, который не просто ждет ее смерти, чтобы забрать дом и деньги?

– Знаешь, я всегда боялась, что Алекс не найдет себе хорошую женщину. Я имею в виду, что он красивый, но такой замкнутый. Ему необходима была особенная девушка, которая смогла бы увидеть, что скрывается за его суровой внешностью. Знаешь, он не всегда был таким. Когда он был моложе, он всегда улыбался, всегда смеялся. Но потом его родители умерли, и он изменился. В одночасье он стал чужим. Он был так зол на весь мир. Он избрал путь, которого я не пожелала бы своему врагу. Это был очень трудный период.

Ее глаза затуманиваются воспоминаниями о том времени.

– Я думала, что мы его потеряли. Каждый вечер, перед тем как лечь спать, я молилась, чтобы ни один полицейский не постучал к нам в дверь и не сказал, что его убили. Я была в таком отчаянии, что платила специальным людям, чтобы они следили за ним. Я была так напугана, но Бог был милостив. Он оберегал его. И теперь он – мужчина этой семьи.

Она улыбается мне.

– Не говори никому, что я тебе это рассказала, но, когда Антон решил, что готов попросить руки Петры, он не пошел к ее отцу за разрешением. Он пошел к Алексу. И знаешь, что сказал ему Алекс? Он сказал Антону, что Петра – взрослая женщина, которая может сама принимать решения, и Антону не нужно его разрешение. Ему нужна была Петра.

Я улыбаюсь про себя. Мне нравится, что Алекс понял, что устаревшая традиция просить у родственника-мужчины разрешения жениться на женщине ушла в прошлое, как и обращение с женой, как со своей собственностью, что Алекс не хотел участвовать в этом. Бабушка права. Я знала это раньше и теперь уверена в этом. Под суровым фасадом, который надевает Алекс, скрывается человек с золотым, добрым сердцем.

Но это мне не помогает. В некотором смысле, я почти хочу, чтобы он был мудаком под своей маской. Так было бы намного проще не влюбиться в него.

– Что-то ты сегодня не в себе, дорогая, – говорит бабушка, как всегда, настолько проницательная. – Вы с Алексом случайно не поссорились, а?

Если бы обстоятельства сложились иначе, я бы с радостью излила ей душу и сказала, что влюбилась в Алекса и мне будет больно, когда все закончится, но я не могу ей этого рассказать. А последнее, чего я хочу, чтобы она начала беспокоиться о наших взаимоотношениях. Моя работа – сделать так, чтобы ей было хорошо, а не наоборот.

– Вовсе нет, – улыбаюсь я. – Как сказала Петра, мы всю ночь не давали никому спать.

Бабушка разразилась смехом.

– Тебе обязательно нужно, чтобы завтра Алекс взял тебя покататься верхом. Нет ничего лучше чувства свободы, скача на лошади по сельской местности, чувствуя себя, что весь мир находится у твоих ног, – шутит она.

– Да, я думаю, что хотела бы почувствовать себя, что весь мир находится у моих ног, – соглашаюсь я с усмешкой.

– Я могу сказать тебе по своему опыту, что в этих местах есть много таких местечек, где вы с Алексом сможете раздеться догола и совершить что-нибудь нехорошее, – добавляет бабушка, и в ее глазах снова появляется искорки.

Я только смеюсь над бабушкиным отсутствием такта и приличиями. Мне будет очень не хватать этой доброй леди, когда я уеду отсюда.

– По-моему, уже пора ужинать, – говорит бабушка, когда мы возвращаемся к двери оранжереи. – Ты проголодалась?

– Ужасно хочу есть.

28

Алекс

Мне неприятно в этом признаваться, но я действительно доволен и впечатлен, что Синди не подчинилась моему приказу, появиться в моей комнате в назначенное время. И каким бы извращенным не казался мой приказ, он только усилил мою потребность в ней. Весь день я провел, придумывая разные способы наказать ее за непослушание.

Стоя у окна, наблюдаю, как она идет к дому вместе с бабушкой. По идеи должен радоваться, видя, как они все больше тянутся друг к другу. Получая несказанное удовольствие от моего предвиденья, что бабушка оценит эту женщину. Но для меня их отношения не столь приятны. Поскольку я обманываю бабушку, и это была всего лишь игра. И как в любой игре ставки высоки. Если бабушка вдруг проведает, что это всего лишь игра, это уничтожит ее.

Я спускаюсь в музыкальную гостиную и выпиваю стакан виски в одиночестве. Мне нужно подумать именно в одиночестве. Ужин сегодня предстоит неформальный, больше похожий на вечеринку. Бабушка пригласила своих друзей и некоторых из моих старых друзей. Как правило, на такие вечеринки бабушка приглашала Наталью, потому что надеялась, что я найду для себя женщину, а она знала, что Наталья ко мне неравнодушна. Если Наталья появится в нашем доме сегодня, то наступит настоящий фейерверк.

Я захожу в бальный зал, где мы обычно собираемся, выпивая перед ужином. Здесь расставлены дополнительные стулья небольшими, интимными кругами по всей комнате, но большинство гостей предпочитают стоят, болтая и обмениваясь фразами. Я тут же замечаю отсутствие Натальи. И улыбаюсь про себя. Бабушка может и стара, но ее ум острый, как бритва, и она знает, что не я к ней, а Наталья всегда была неравнодушна ко мне.

Ко мне подходит Яков, мой старый друг. Пока он мне о чем-то рассказывает, мои глаза возвращаются к двери каждый раз, когда она открывается. В конце концов, дверь открывается, и появляются бабушка и Синди. Синди, как всегда, прекрасна в своем ярко-лимонном сарафане. Этот цвет подчеркивает ее загар, и она смеется над тем, что говорит ей бабушка, отчего ее глаза сверкают.

– Это она? – Спрашивает Яков по-русски. – Твоя невеста?

Я киваю.

Яков похлопывает меня по спине.

– Ух ты! Ты оказывается умеешь ценить красоту, сын мой. На твоем месте я бы не выпустил из рук такую редкую птицу.

О чем он? Эта «редкая птица», на самом деле, не принадлежит мне. Он попадает в мои руки только по ночам, когда ее начинают тревожить старые трубы. Я вижу, как Синди подводит бабушку к стулу и помогает ей сесть.

Синди садится рядом с бабушкой, и я улыбаюсь про себя. Мне нравится, насколько она внимательна к ней, как заботится, будучи с ней очень любезной. В данный момент я хотел бы, чтобы это было все, что мне могло нравиться в Синди. Жаль, что мне не особо нравится, как сверкают ее глаза, когда она смеется, и как блестят ее волосы. И лучше бы мне совсем не нравились ее убийственные ноги и то, как они обвиваются вокруг меня.

Чувствую, как гнев опять начинает возрастать, пока Синди сидит и смеется с моей двоюродной тетей. Я провел весь день, пытаясь выбросить ощущение ее тела из головы. Пытаясь забыть, как ее маленькая тугая киска сжималась вокруг моего члена. Пытаясь забыть, как она заставляла меня чувствовать то, предполагая, что никогда уже не смогу ощутить, так мне казалось. Но, стоило ей появиться, все мои потуги с треском провалились. Я даже не мог заснуть, все время думая о ней, а теперь я был измотан, раздражен, увидев ее такой чертовски сексуальной в этом сарафане, а она даже не подошла ко мне, чтобы поздороваться, и все это несказанно действует мне на нервы.

Я слышу, как Яков что-то мне говорит, заставляя себя отвернуться от Синди и прислушаться к его словам. Но я могу удержать свое внимание вдали от нее только четыре секунды, потом глаза сами собой возвращаются к ней. Яков смеется.

– Ты в полной ж*пе, Алекс, – замечает он. – Ты не можешь отвести от нее глаз ни на секунду.

Я злюсь сам на себя, но вынужден играть свою роль.

– Не вижу смысла пялиться на кого-то другого, когда я вижу такую красоту.

Яков заливается смехом.

– Никогда не думал, что доживу до такого дня, когда ты станешь поэтом. Ах, что делает с людьми любовь!

Бабушка кивает мне, Синди поднимается со своего места и идет в мою сторону. Она застенчиво улыбается, и я понимаю, хотя и не хочу, но отвечаю на ее улыбку. Комната передо мной исчезает. Я совершенно забываю, что хотел ее наказать за непослушание. Я забываю обо всем, кроме, насколько чудесно она выглядит в этом лимонном платье. Яков добродушно хлопает меня по плечу и уходит.

– Бабушка говорит, что ты не можешь отвести от меня глаз, – заявляет она слегка игриво.

– Хм, – хмыкаю я. – Ну, я должен продолжать нашу игру, не так ли?

– Конечно, – отвечает Синди.

Она выглядит немного разочарованной или мне это только кажется. Она дотрагивается до моей руки, все мысли испаряются, ее прикосновение пробуждает во мне необузданное желание.

– Ты все еще злишься на меня, что я не пришла к тебе, Алекс? – спрашивает она.

Разве я могу ответить ей, что злюсь не на нее, а на себя, что позволяю себе думать своим членом?

– Это была не просьба. Ты ослушалась, – говорю я, оглядываясь, краем глаза заметив, что нас не подслушивают.

Она выглядит потрясенной.

– Ты должно быть шутишь, правда? Ты всерьез думаешь, что можешь мне приказывать?

– Ты работаешь на меня, и я – твой босс, так что, откровенно говоря, именно так я и думаю, – отвечаю я.

Она оглядывается, одаривая меня потрясающе сексуальной улыбкой. Любой со стороны подумает, что мы флиртуем друг с другом. Даже мой член именно так и думает.

– Давай кое-что проясним, чтобы не было никакой путаницы. Мой босс ты или нет, но ты не можешь приказать мне прийти к тебе в спальню, чтобы заняться с тобой сексом.

Откуда, черт возьми, это взялось? Я улыбаюсь ей с таким же ответным сексуальным вожделением.

– Я просил тебя прийти к себе в спальню не для того, чтобы заняться сексом. Я хотел кое-что тебе рассказать… кое-что важное.

Она ошарашенно открывает рот.

– Не просил?

– Да, не просил. И я рад, что мы наконец все прояснили. Похоже, мы решили вычеркнуть химию из нашей системы, обнаружив, что мы абсолютно не понимаем друг друга. И так... давай вернемся к нашему договору, хорошо?

Она медленно кивает головой, ее глаза ничего не выражают.

– Думаю, это даже к лучшему.

– Точно, – выпаливаю я, злясь, что она так легко сдалась. – И пока мы собираемся установить новые правила, то тебе пора ознакомиться с моими. Когда ты сегодня ночью опять испугаешься, то не врывайся в мою спальню, как сумасшедшая.

Это звучит ужасно, ужасно неприлично даже для моих собственных ушей, но когда я произношу эти слова вслух, то мне хочется взять свои слова обратно. Я полный придурок. Неудивительно, что мне пришлось заплатить девушке, чтобы она притворилась моей невестой, ради моей двоюродной тети.

Она улыбается мне фальшивой улыбкой, которую использует всякий раз, готовая убить Петру. Я ненавижу себя за то, что вызвал у нее эту улыбку, чтобы она использовала эту улыбку для меня.

– Не волнуйся, я не стану тебя беспокоить ни сегодня, ни завтра, если уж на то пошло. Если мне станет страшно, я пойду к твоей бабушке.

– Так ты меня собираешься представить своей девушке или боишься, что она поддастся моим чарам? – Обращается ко мне брат Якова – Владимир, двигаясь в нашу сторону.

Сейчас совсем неподходящее время кого-либо представлять. Атмосфера между Синди и мной не совсем теплая и пушистая, но химия просто вываливается и кипит огнем между нами. Несмотря на то, что она безумно меня злит, и у меня уже все покраснело перед глазами, мне по-прежнему хочется ее схватить, швырнуть к стене и трахать до полусмерти. И судя по ее взгляду, она позволила бы мне все это проделать.

– Твоим чарам ни за что, – говорю я, заставляя себя рассмеяться. – Синди, это мой старый друг Владимир. Владимир, это Синди, моя невеста.

Я подчеркиваю слово «невеста», напоминая Синди, почему она вообще появилась в этом доме. Именно для того, чтобы быть профессионалом и сыграть роль любимой невесты, несмотря на то, что я заставил ее возненавидеть меня.

– Рад познакомиться, Синди, – официально говорит Владимир.

Синди очаровательно улыбается ему.

– Взаимно. Значит, ты его старый верный друг и именно у тебя можно выведать все секреты об Алексе, когда он был еще подростком, да? Ты ведь расскажешь их мне, правда? – спрашивает она с легким смешком.

Она играет свою роль, и я, по крайней мере, благодарен ей за это.

Я обнимаю Владимира за плечи, смеюсь и отрицательно качаю головой.

– На это можешь не рассчитывать, дорогая. Это Кодекс мужского братства. То, что происходит между друзьями, остается между друзьями, – говорю я.

Владимир смеется и кивает, но потом подмигивает Синди.

– Уверен, что смогу поведать тебе несколько сочных фактов из его жизни.

Остальная часть обеда для меня тяжелая. Мы с Синди очень хорошо играем свои роли, иногда мне кажется это таким реальным, что приходится напоминать себе, что сегодня она не будет спать со мной в моей постели.

Я наконец выдыхаю, когда наступает одиннадцать часов вечера и гости начинают расходиться. Около половины двенадцатого, мы извиняемся и покидаем общество. Попрощавшись со всеми, поднимаемся по лестнице. Мы молча идем по коридору. Перед своей дверью Синди желает мне спокойной ночи и тут же поворачивает ручку. Дверь в ее апартаменты захлопывается прежде, чем я успеваю ответить.

Я захожу к себе в комнату, закрываю за собой дверь, сдерживая рев разочарования. Захожу в спальню и со всей силы ударяю кулаком по матрасу. Отчасти гнев становится меньше, но от этого я не чувствую себя лучше.

29

Алекс

Ворочаясь один в постели, хотя я твердо решил не идти к Синди, не могу заснуть, думая о ней. Нас разделяет всего несколько футов, но с таким же успехом эти несколько фунтов напоминают глубокую пропасть. Не помогает и то, что я все еще чувствую ее запах на своих простынях.

Я слышу, как она передвигается по спальне, потом звуки затихают, думаю, что она легла спать. Бьюсь об заклад, она спит, как сурок, и не ворочается полночи, как я. Да, несмотря на то, что я был мудаком, но я же не сказал ничего такого, чего бы нам уже было не известно. Мы связаны деловым соглашением. Скорее всего, она поступит разумно по отношению ко мне, просто пожмет плечами и решит двигаться дальше, мне тоже так бы следовало.

Я сердито перекатываюсь на бок и закрываю глаза, но сон не идет. Я устал и думал, что сразу же засну, но не могу избавиться от разных мыслей.

И все же, видно я, наконец, заснул после нескольких часов метаний и мечтаний, потому что внезапно просыпаюсь, разбуженный шумом, который, как только открываю глаза, вдруг пропадает. Перевернувшись на другой бок, смотрю на часы. Сейчас только половина третьего, а это значит, что мне удалось проспать минут тридцать. Кругом стоит тишина. Должно быть, опять эти проклятые старые трубы. Закрываю глаза, решив снова попытаться заснуть. И уже почти засыпаю, когда слышу этот звук снова. Плач. Он доносится из комнаты Синди.

Я вскакиваю с кровати и направляюсь к смежной двери, но опять все становится тихо. В нерешительности стою у двери. Больше не слышу никакого плача. Как только разворачиваюсь назад, чтобы отойти, опять слышу плач. И пронзительный крик. Я распахиваю дверь и врываюсь в спальню Синди.

Ее комнату освещает лампа на ночном столике у кровати, я несколько раз моргаю от яркого света после темноты своей спальни. Синди сидит на кровати, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Она раскачивается взад-вперед, с совершенно белым лицом таким же, как простыни вокруг нее. Медленно переводит на меня глаза. В них плещется ужас, они широко раскрыты. Если бы я этого не видел собственными глазами, то никогда бы не поверил, что такая сильная и уверенная в себе женщина может испытывать такой ужас. И от ее ужаса у меня сжимается живот. Я не хочу больше никогда видеть ее в таком состоянии.

– Все хорошо, – тут же говорю я. – Это всего лишь я. Я слышал ты …

Я не успеваю закончить фразу, как она выскакивает из кровати и бросается ко мне. Прижимается, я инстинктивно обхватываю ее руками, чувствуя дрожь по всему ее телу. На ней надета только тонкая ночная рубашка, кожа такая холодная. Она с трудом и тяжело выдыхает. Я оглядываю комнату. В комнате тихо и никого нет. Я не хочу ей сообщать, что ей все показалось, но судя по всему ей уж точно никто и ничто не угрожает в данную минуту.

– Шшш, все хорошо, – шепчу я в ее волосы. Они пахнут кокосом или клубникой. Ничего не могу с собой поделать, но внезапно отчетливо начинаю чувствовать ее тело, прижатое к себе. Пытаюсь игнорировать возрастающее внутреннее вожделение. Я должен смириться с тем, что всегда буду хотеть эту женщину, независимо от обстоятельств. Даже когда она так напугана!

– Что случилось? – Тихо спрашиваю я.

Она судорожно вздыхает.

– Я снова слышала, Алекс. Свое имя. Из ванной. И мне это не привиделось, Алекс. И я не спала.

Я не собираюсь утруждать ее объяснениями, что это всего лишь на всего гудят трубы или половицы в доме. Зная, что она не поверит мне. Мне уже кажется, что дело совсем не в трубах, но я не верю, что это может быть что-то сверхъестественное. Этот дом стоит на этой земле уже полвека, и до появления Синди, никто не говорил мне, что в доме есть привидения.

– Почему ты не пришла ко мне?

Она отстраняется от меня, и я вижу, как к ней возвращается ее боевой дух.

– Ты ясно дал мне понять, что я не имею права к тебе приходить.

– Ну да, иногда я говорю такую ерунду, хотя на самом деле так не думаю.

– Да, но я этого не знала.

– Теперь знаешь.

Она прикусывает нижнюю губу, и у меня член начинает шевелиться. Я прочищаю горло.

– Пойду посмотрю, что там в ванной.

Она благодарно кивает, я чувствую на себе ее взгляд, пока пересекаю комнату. Толкнув дверь в ванную комнату, включаю свет. Конечно, здесь никого и ничего нет.

– Все чисто. – Я выключаю свет и возвращаюсь к ней.

– Ты это серьезно? – спрашивает она. – Говоря, что я должна была прийти к тебе?

– Конечно, – отвечаю я.

– Хорошо. – Она неуверенно улыбается, затем поворачивается и быстро направляется в мои апартаменты. Понятно, что она не хочет оставаться в своей комнате ни на секунду. Чтобы она не слышала, ее это пугает гораздо больше, чем мне казалось в самом начале. Но Синди слишком упряма, чтобы второй раз ворваться ко мне, несмотря на то, что была напугана до смерти, хотя я ей это запретил.

Я иду за ней в свои апартаменты, захлопнув смежную дверь. Синди включает лампу и опускается на край кровати. Прислонившись спиной к изголовью, накинув одеяло на ноги. Слава Богу. Мне совсем не нужно видеть ее ноги, манящие к себе.

Я с такой силой хочу ее трахнуть, что до сих пор чувствую, как покалывает всю кожу в тех местах, где она соприкасалась с моим телом, но мне не хочется, чтобы она продолжала думать, если ей страшно у себя в комнате, то не может обратиться ко мне за помощью.

– Я лягу на диване, – заявляю я.

– Думаю, что это мы уже проходили, Алекс. Ложись в постель, – говорит она. – Мы взрослые люди. Мы можем спокойно спать в одной постели, не делая всяких глупостей.

Нет, я не собираюсь играть в ее взрослые игры. Будет очень странно оказаться в постели с Синди и не заниматься с ней сексом.

– Мне будет нормально, и на диване. – Я отворачиваюсь и иду в гостиную, чувствуя дежа вю настолько сокрушительное.

– Мне следовало прийти к тебе сегодня утром, – вдруг заявляет она.

Я останавливаюсь и улыбаюсь. Именно как в тот раз, когда произошла наша первая бурная ночь...

– Ну, ты не пришла, – отвечаю я, медленно поворачиваясь к ней. Она загадочно улыбается. Желтый свет лампы превращает ее волосы в золотые пряди, глаза сверкают, как синие сапфиры.

– Да. Не пришла. Но теперь же пришла, – замечает она. Она явно флиртует со мной, желая меня так же сильно, как и я ее.

– Точно. Сейчас уже глубокая ночь. Может ты приляжешь и немного поспишь? – Спрашиваю я, будто мы оба играем в какую-то игру. После того, что она заявила мне сегодня утром, будь я проклят, если она в эту секунду не попросит меня трахнуть ее.

Не отводя от меня глаз, она переворачивается на кровати, ложиться на бок лицом ко мне.

– Мне кажется, я не смогу заснуть, – мурлычет она. – Не с теми мыслями, которые вертятся у меня в голове.

И она проводит языком по губам, глядя мне в глаза. Боже, она точно знает на какие кнопки меня стоит нажать. Я не питаю иллюзий на этот счет, что она не понимает, что вытворяет со мной.

Она вскидывает ноги, пиная одеяло вниз. Я с трудом сглатываю, потому что мой член тут же реагирует на ее голые ноги. Понимая, что она отчетливо видит мой стояк сквозь боксерки.

– Ты же знаешь, что происходит, когда сбрасываешь одеяло, – замечаю я.

– Знаю, – соглашается она. Потом улыбается и окончательно отбрасывает одеяло с ног.

И все мысли покидают разум, когда я двигаюсь к ней, как безмозглый зомби, навстречу запаху секса. Я забираюсь на кровать и набрасываюсь на ее губы. Она страстно целует меня в ответ. Приподнимается, а потом прижимается к моей груди, прижимаясь к матрасу. Не отрывает своих губ от моих, когда я ложусь на спину и притягиваю ее к себе. Я скольжу руками под ее ночную рубашку, провожу руками по ее голой заднице и спине. Она покусывает мою нижнюю губу, а затем отстраняется. Синди смотрит на меня сверху вниз, ее глаза полны желания, и я понимаю, независимо от того, что произошло между нами, она не играет эту роль только потому, что мы подписали соглашение. Ее желание, которое отражается в ее глазах, настоящее желание.

Она начинает передвигать ногами, подталкивая мои вверх. Поднимается на колени между моими ногами, стянув через голову свою ночную рубашку. В мягком свете лампы на ночном столике она выглядит такой великолепной, обнаженная и совершенная, и все это мое. Я медленно начинаю садиться в вертикальное положение, но Синди укладывает меня обратно на спину.

– Придержи лошадей, – шепчет она. – Сегодня твоя очередь добраться до звезд.

Синди опускается вниз к моим ногам, подцепив пальцами боксерские шорты. Я приподнимаю задницу, она снимает их. Довольно улыбается, как только мой твердый член появляется наружу.