Текст книги "Хороший день для настоящей свадьбы (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Ле Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Я прячу поглубже все мысли о Синди, потому что, как только я вспоминаю ее страдания на своей кровати с перевязанной щиколоткой, мои эмоции берут верх, и перед глазами становится все красным. В глубине души я знаю, что дело не в Синди. Так или иначе, Петре было наплевать на Синди. Дело касалось меня. Все это касается только меня и Петры. Синди – это балласт, оказавшийся между нами, именно так я должен думать о своей кузине сучки в данный момент. И я готов защитить свои активы, как и всегда в своем бизнесе.

Это сработает.

Ярость внутри меня меняется, становясь холодной и убийственной. К тому времени, когда я достигаю последней ступеньки лестницы, я уже стал совсем другим человеком. Исчезли эмоции, разговоры и всякий бред. На их месте – безжалостная решимость, которую я никогда не позволял себе демонстрировать перед своей семьей до сегодняшнего дня.

Я прохожу по дому. Горничная, несшая поднос с кофе, сообщает мне, что Петра находится в своей спальне. Кофе она несет для нее. Я приказываю ей отнести кофе на кухню. Затем возвращаюсь наверх и стучу в апартаменты Петры. Она приглашает меня войти.

Я открываю дверь.

– Поставь на стол, – небрежно заявляет она, даже не отрываясь от журнала.

Я молчу, Петра раздраженно поднимает на глаза. Тут же вижу, что она замечает мой ледяной взгляд, пока двигаюсь к ней. Вижу страх, настоящий страх в ее глазах.

– Алекс? Что... что случилось? – спрашивает она.

– Думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос, Петра, – говорю я.

Мой голос сейчас не похож на мой обычный голос. Звучит безжизненно, почти как у робота, лишенный всяких эмоций. Петра вздрагивает. Она слезает с кровати по ту сторону, теперь кровать разделяет нас, и на секунду я вспоминаю ее ребенком. Как, черт возьми, мы дошли до таких отношений?

Белое лицо Синди вспыхивает в моем сознании, и хотя я заталкиваю ее образ обратно, мне достаточно этой доли секунды, чтобы вспомнить, что Петра – не та девушка, которая росла вместе со мной. И я уже не тот мальчик. Жизнь наложила свой отпечаток на нас обоих.

– Синди каталась на Никите, но лошадь кто-то напугал. Синди упала, – говорю я.

– С ней все в порядке? – Спрашивает Петра, ее глаза расширяются от тревоги.

– С ней все в порядке, – отвечаю я.

Маска Петры сползает на полсекунды. Сука выглядит разочарованной, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не перепрыгнуть через кровать и не задушить ее, по-прежнему сохраняя хладнокровие. Этой мимолетной эмоции с ее стороны было достаточно, чтобы подтвердить слова Синди – эта сука стоит за всем этим.

– Петра, мне нужно тебе кое-что сказать, и я скажу это всего один раз, поэтому хочу, чтобы ты внимательно слушала, это очень важно.

Она кивает, переведя взгляд на дверь, как бы просчитывая в уме, сможет ли воспользоваться шансом и сбежать, если я кинусь на нее. Это еще одно доказательство того, что она причастна к падению Синди. Если бы я попытался несправедливо обвинить ее, она бы уже встала «на дыбы». Кричала бы и ругалась, что ее несправедливо обвинили в чем-то столь гнусном, к чему она на самом деле не причастна.

– Если с Синди опять произойдет несчастный случай, любой… даже совершенно не значащий, как порез пальца, я найду тебя и заставлю так страдать, что ты пожалеешь, что родилась. Я имею в виду это в буквальном смысле. Ты поняла меня?

В ее глазах вспыхивает страх. Она знала, на что я способен. Истории моих дней в братве не являются секретом. Она с трудом сглатывает и утвердительно кивает.

– Вот и отлично. – Я разворачиваюсь и выхожу из ее комнаты.

Закрыв за собой дверь, успокаиваюсь, выталкивая безжалостного мужчину, которого, клянусь, думал, никогда к нему не вернусь. Когда-то я был именно таким, но я давно перестал решать свои проблемы с помощью силы.

Мне кажется, я достаточно напугал Петру, что моей безжалостной второй сущности не придется больше появляться на свет.

Надеюсь, что так, потому что, на самом деле, мне самому не нравится эта моя сторона натуры, но, если Петра не поймет моего предостережения, моя темная сторона сущности снова выйдет наружу, потому что я не шутил. Если она хотя бы косо взглянет на Синди, я выполню свою угрозу. Никто больше не посмеет причинить вреда Синди.

Никто, пока я рядом.

36

Синди

Я чувствую себя намного лучше, когда возвращается Алекс в апартаменты. Плечо уже почти не болит, голова перестала кружиться. Я не осмелилась сказать Алексу, что у меня немного кружится голова, потому что он моментально бы вызвал врача, и я не смогла бы отговорить его. Лед с повязкой сотворили чудеса с щиколоткой, я даже слезла с кровати и попробовала наступить на больную ногу, пока не было Алекса. Да, я испытываю боль, слегка прихрамываю, но я могу с этим справиться. Не знаю, чего Петра добивалась, чтобы меня скинула лошадь, может хотела, чтобы я сломала шею или просто страдала от ушибов, но в любом случае, она потерпела неудачу. Я жива и здорова, почти здорова. Бывало и хуже, когда я падала с лестницы дома, перебрав с коктейлями.

Я смотрю на Алекса, как только он входит в комнату.

– Как все прошло с Петрой? – Спрашиваю я.

Интересно, насколько далеко он смог с ней зайти. Он должен был высказать ей свою точку зрения, но мне почему-то кажется, что Алекс не очень галантен, имея ввиду его выражения, когда кто-то встает у него на пути.

– Это она все подстроила, но обещаю тебе, что больше она не посмеет ничего сделать.

– Думаю, она хочет убрать меня с дороги, чтобы получить все наследство, – со смехом заявляю я.

Алекс хмурится, выглядя немного смущенным, и я хочу передать ему наш разговор с Петрой у фонтана. Мне кажется это смешным, насколько далеко решила зайти Петра, чтобы поссорить нас с Алексом, и хотя не думаю, что мой разговор с Петрой покажется ему смешным, но все же он должен о нем знать. Если Петра готова об Алексе рассказывать нечто подобное совершенно незнакомому человеку, например, мне, то до какой степени она готова зайти в своем вранье?

Я похлопываю по кровати рядом с собой, куда присаживается Алекс.

– Сегодня после ланча Петра пригласила меня выпить с ней бокал вина. Оказывается, как она сказала, очень переживает за меня, хотя и предвзято ко мне относилась с самого начала. Ей хотелось, чтобы я поверила ее рассказу. Я не верю ни единому ее слову, поскольку знаю тебя гораздо лучше, но должна отдать ей должное, она чертовски хороша в манипулировании людьми. Если бы я не знала тебя так хорошо, как сейчас, я бы ей поверила, настолько все звучало убедительно.

Алекс хмурится еще сильнее.

– Что она тебе сказала, Синди?

Я делаю глубокий вдох.

– Она сказала, что ты меня используешь. Наши отношения – это сплошной обман, ты хочешь обмануть бабушку.

Он прищуривается.

– Такова была и моя первоначальная реакция. Я подумала, что она каким-то образом пронюхала, ну,.. о нашей сделке. Потом поняла, что она не могла о ней узнать, но она говорила какими-то загадками, и я попросила ее объяснить подробнее. И тогда она сказала, что в завещании твоей тети есть пункт, согласно которому ты унаследуешь все ее состояние, включая поместье, лишь в том случае, если женишься. Если ты не успеешь жениться, то все ее состояние отойдет в фонд, который обеспечит Петру и остальных. Я имею в виду, что тебе тогда придется соскребать крошки по сусекам. Не знаю, чего она хотела добиться, рассказав мне об этом. Может, она просто хочет, чтобы ты чувствовал себя несчастным.

Я продолжаю лепетать, слова льются изо рта, но вдруг ловлю себя на мысли, что Петра не соскребала крошки этой истории по сусекам. Все в этой истории имело смысл, особенно учитывая реакцию Алекса сейчас – он не злился на Петру, не смеялся над ее нелепым предположением, что она выставила его в таком свете.

Он ничего не отрицал. Просто молчал. И стал бледным, смотря прямо перед собой, и в этот момент я поняла, что Петра была права, в коем веке, сказав мне правду. У Петры явно имеется план действий. И ее план явно предполагает убрать меня с дороги любой ценой. Должно быть, после нашего разговора она решила, что я не откажусь от Алекса, поэтому попыталась избавиться от меня другим способом.

Она тоже хочет получить деньги бабушки любой ценой.

– Алекс? – Зову я, когда мне становится ясно, что он не собирается нарушать тишину, воцарившуюся между нами. – Прошу тебя, скажи, что это неправда.

Он смотрит на меня, и я замечаю печаль, перемешанную с болью в его глазах, мне окончательно становится ясно, все сказанное Петрой – правда. Он использовал меня, чтобы заполучить бабушкино наследство. И все между нами было ложью. Я оказалась здесь не для того, чтобы осчастливить эту милую старушку, а для того, чтобы Алекс смог получить все ее состояние. На какую-то долю секунды меня охватывает ужас от того, насколько он обвел меня вокруг пальца, заставив при этом меня сожалеть, что я вообще передала ему наш разговор с Петрой.

Нет. Я рада, что рассказала ему. Теперь я гораздо лучше знаю, каким человеком является Алекс, чем узнаю об этом в суде по разводу, когда он получит доступ ко всем деньгам. Без сомнения, он заставил бы меня подписать брачный контракт. Вот так шутка! Он точно знал какую нужно выбрать девушку для этого обмана, потому что я бы настояла на подписании брачного контракта, чтобы доказать ему, что меня не интересуют его деньги.

Наконец-то я увидела настоящего мужчину, скрывающегося под маской. Да, он с красивым лицом, но внутри так уродлив. Уродлив до мозга и костей.

– Я не хочу тебе врать, Синди, – тихо отвечает он.

Он не только не пытается оправдаться, сказав, что все неправда, но также не пытается сказать, зачем он все это придумал и что дело совсем не в деньгах.

Я вспоминаю его бабушку. Как сильно она любит Алекса, и эта новость способна разбить ей сердце на тысячу кусочков. И понимаю, что струшу, я не смогу ей открыть глаза на правду. Я не хочу разбить ей сердце. Но я также не хочу больше участвовать в ее обмане. Одно дело сделать ее счастливой эту милую старую женщину, другое дело участвовать в борьбе за ее наследство. Я полюбила его бабушку за эти дни, и мне наплевать даже если Алекс не заплатит мне ни цента. На самом деле, он может засунуть себе свое чертовое казино в задницу. Я не собираюсь больше обманывать старую леди.

– Прекрасно, – просто отвечаю я.

А что еще я могу сказать? Он молчит, ничего не объясняя и не отрицая. Я могла бы разозлиться и накричать на него, высказать, что думаю о человеке, который решился на такой обман. Но что толку? Алекс и сам должен понимать, что это очень низко. И мне не стоит напоминать ему об этом. И уж это совсем не похоже на то, что я себе придумала о нас, даже близко не похоже. Ему плевать на то, что я вообще думаю.

– Я уже немного устала. Ты не мог бы оставить меня одну? – Добавляю я, пока он продолжает молчать.

Я не жду, что он мне ответит. Все что он скажет, уже ничего не исправит. Я ложусь на кровать и поворачиваюсь к нему спиной. «Прошу тебя, просто уйди», – молю про себя. Не делай еще хуже, чем и так есть.

Алекс еще какое-то время сидит рядом со мной на кровати, но не делает ни малейшего движения в мою сторону, не дотрагивается до меня, не пытается поговорить. Я закрываю глаза, желая, чтобы он ушел, через несколько минут чувствую, как матрас приподнялся, он встал. Я слышу, как он движется по комнате, приоткрываю один глаз, следя за ним. Он берет свой ноутбук и направляется к двери. Потом дверь открывается и закрывается за ним.

– Прости, Синди, – говорит он перед тем, как покинуть свою комнату.

Дверь за ним закрывается, и я крепко сжимаю зубы. Чувствую, как слезы злости жгут глаза.

Прости?! Но этого мало. Это вообще ничто. Мне казалось, что мы могли бы пройти через все вместе, но я не рассчитывала узнать что-то подобное. Оказывается, нет никаких «нас», оказывается все было обманом и ложью с самого начала. Меня обманывали не меньше, чем бабушку, и из всех именно Петре пришлось открыть мне всю правду.

37

Синди

Около десяти минут я неподвижно лежу на кровати Алекса. Знаю, мне нужно пойти в свою комнату, взять телефон и попытаться выбраться отсюда. Но сначала я хочу убедиться, что Алекс действительно ушел. Я не хочу с ним сцены. Я хочу тихо улизнуть и покончить со всем этим чертовым бардаком.

Я выжидаю столько, сколько могу, потом сажусь на кровати. Сначала опускаю здоровую ногу, встаю, положив руку на спинку кровати, чтобы сохранить равновесие. Медленно опускаю на пол больную ногу. Больно, но я смогу это пережить, щиколотка хорошо и туго перевязана. Может Алекс и коварный ублюдок, который хочет стать богаче за счет своей бабушки, гораздо богаче, чем уже и так есть, но он хорошо умеет бинтовать вывихи.

Я ковыляю к двери, соединяющую наши комнаты, начиная безумно смеяться, как только мне в голову приходит дурацкая мысль. У меня возникло такое чувство, будто я вдруг оказалась в главной роли в фильме «Мизери». Я оказалась пленницей в чужом доме, неспособная нормально ходить, желающая сбежать, ощущая, что выхода нет. («Ми́зери» (англ. Misery) – американский триллер режиссёра Роба Райнера, вышедший на экраны в 1990 году. Экранизация одноимённого романа Стивена Кинга. За роль в этом фильме Кэти Бэйтс получила премии «Оскар» и «Золотой глобус». Слоган фильма: «Пол Шелдон всегда писал, чтобы заработать себе на жизнь. Теперь он пишет, чтобы остаться в живых!». – прим. пер.)

Конечно, выход есть, успокаиваю я себя, заходя в свою комнату и закрывая дверь. Я могу вызвать такси, а потом забронировать билет на самолет. Все очень просто.

Никто не удерживает меня здесь насильно, напоминаю я себе. Это не фильм, и мне не нужно сбегать от своих похитителей, меня даже никто и не похищал, я по собственной воле приехала сюда с Алексом.

Даже если Алекс застукает меня за упаковкой чемоданов и попытается отговорить, думаю бабушка не позволит ему удерживать меня здесь, если я пожалуюсь ей. Но я не хочу, чтобы до этого доходило. Я и так уже достаточно одурачила бабушку. Больше водить ее за нос не буду.

Когда беру свой телефон, свет падает на мое красивое, якобы обручальное кольцо. С чувством, будто мое сердце заморозилось, я снимаю кольцо и осторожно кладу на прикроватную тумбочку. А потом сажусь на край кровати. Открываю Google, начинаю просматривать рейсы. Меня охватывает паника, слезы вот-вот польются из глаз, расписание рейсов перед глазами расплывается.

Чувствую себя в какой-то ловушке. У меня наступает настоящая паника. Есть только один выход, и я никогда не думала, что когда-нибудь им воспользуюсь. Никогда не представляла, что могу оказаться в такой ситуации. Кроме того, моя жизнь здесь подвергается опасности. И опасность связана не с Алексом. Несмотря на то, что его чувства ко мне были лживыми, мне все равно трудно поверить, что он попытался бы меня убить. Но Петра вполне может рискнуть. Она уже попробовала. Я также вспоминаю, что Алекс говорил о тайных проходах по всему дому. Она могла бы оказаться в моей комнате и перерезать мне горло во сне, а никто бы даже и не понял, что она покидала свою спальню. А я не хочу этой ночью опять врываться в спальню Алекса. Лучше умереть, чем это.

Поэтому я набираю номер Стар. Она отвечает после второго гудка.

– Привет! Удивлена, что у тебя нашлось для меня время между твоим горячим сексом.

При звуке ее голоса я начинаю рыдать. Я даже не представляла, что буду так плакать, но слезы сами собой катятся по щекам, боюсь, что они никогда не закончатся.

– Что за черт? – Стар никогда не выражается, отчего начинаю рыдать еще сильнее. Стар пытается меня успокоить, позволяя выплакаться. Я наконец-то овладеваю собой, и мои рыдания переходят в постоянную икоту.

– Расскажи мне, что случилось? – приказывает она по-деловому.

Я все ей рассказываю. О нас с Алексом и о том, что предполагала, что у нас с ним было что-то особенное. Потом о Петре и моем «несчастном случае». И, наконец, самое худшее, какой удар я получила после разговора с Алексом, он даже не пытался отрицать слова Петры.

– Я должна уехать отсюда, Стар. Я не могу остаться даже на еще одну ночь. Одно дело – лгать, доставив радость его бабушке, но обмывать ее ради наследства. А еще эта Петра. Алекс предупредил ее, чтобы она оставила меня в покое, но не уверена, послушается ли она его. Она может перерезать мне горло ночью, и никто ее не поймает.

– Я все прекрасно понимаю. Я тоже не осталась бы и минуты, – говорит Стар.

Я всхлипываю. У меня хорошие друзья, отличные подруги. Стар даже не вспомнила, что предупреждала меня об этом. А она имела бы полное право так мне заявить.

– Дело в том, Стар... мне неприятно просить тебя об этом, но я в таком отчаянии. Может Николай сможет каким-то образом вытащить меня отсюда? Помню, ты говорила, что у него есть самолет в России…

– Когда ты хочешь улететь? – перебивает она меня.

– Как можно скорее.

– Отлично. Я перезвоню тебе, как только что-нибудь узнаю.

– Спасибо, – отвечаю я. Мысль, что Стар старается мне помочь и вытащить меня отсюда, вызывает во мне такое облегчение, что я чуть не начинаю снова плакать, но все же сдерживаю слезы. Мне нужно взять себя в руки, не терять самообладания, чтобы побыстрее убраться отсюда. Я смогу выплакаться дома столько, сколько захочу.

38

Алекс

Я смотрю на экран телефона – номер неизвестный, но так как это моя личная линия, которую никто, кроме членов семьи и нескольких близких друзей, не знает, я подношу трубку к уху.

– Алекс, это Стар. Я подруга Синди, – сухо говорит женщина.

Холодные когти сжимают мои внутренности. Я знаю зачем она звонит. Она продолжает, не дожидаясь моего ответа.

– Я пришлю за Синди самолет к вам в поместье в течение двух часов. Мой муж говорит, что вы можете застрелить пилота любого самолета, приземлившегося в вашем поместье, если я сначала не попрошу у вас разрешения на посадку. Так что считайте этот звонок моей просьбой, я хочу вернуть свою подругу и посылаю за ней самолет. Возможно, она не очень дорога вам, но за то очень дорога мне. Поэтому, прошу вас, не препятствуйте ее отъезду, или я сама прилечу за ней.

Горькая улыбка кривит мои губы. Хорошо, что ее муж знает меня. Именно так бы я и поступил, если бы кто-нибудь попытался встать между мной и моей женщиной, но так уж складываются обстоятельства, что предложение Стар, как раз мне на руку. Мне нужно, чтобы Синди уехала. И лучшего способа нет, если она улетит в самолете Николая. Я ему доверяю.

– Хорошо. Высылайте самолет. Машина доставит ее к трапу, – отвечаю я ей.

Она вздыхает. Я догадываюсь, о чем она думает. Она считает меня мудаком и чудовищем, потому что я обманываю свою семью и использую ее подругу. Думаю, что она права, если бы она знала и видела, что я делал раньше, это бы не шло ни в какое сравнение с тем, что происходит сейчас.

– Спасибо. – И она вешает трубку.

Господи, насколько я был слепым и тупым. Я выдыхаю и смотрю в окно. О Синди, Синди, Синди.

39

Синди

После завершения разговора со Стар, испытываю мимолетную радость, что через два часа за мной прилетит самолет. Я быстро хватаю чемоданы и начинаю бросать в них вещи. В спешке засовываю вещи в полном беспорядке, у меня не получается закрыть чемодан. Чувствую, как руки трясутся от паники. Я не хочу покидать этот рай, но также хочу сбежать отсюда как можно быстрее. Я слышу стук своего сердца, отдающийся в ушах.

Он предал меня. Использовал меня. Лгал мне.

Мне следовало прислушаться к своим инстинктам тем вечером в казино. Он был слишком скользким, слишком лощеным для Джеймса Бонда. Но я по глупости купилась на его чушь, потому что была очарована его красотой.

Я сажусь на кровать, уговаривая себя, что мне следует успокоиться. Два часа – это очень долго, время тянется медленно. Не стоит так торопиться, я буду полностью готова к самолету. Я вытаскиваю все из чемоданов и аккуратно укладываю все обратно. Смотрю на часы. Прошло двадцать минут. Еще десять минут я выжидаю в своей комнате, прежде чем подумываю спуститься вниз и попросить кого-нибудь отвезти меня на летное поле.

Мне хочется попрощаться с бабушкой, но знаю, что не смогу, не заплакав и не рассказав весь обман Алекса, но не могу этого сделать. Бабушка будет грустить, что я уехала, не попрощавшись, но Алекс – непревзойденный лжец, поэтому придумает что-нибудь типа того, что мне срочно пришлось уехать, чтобы ухаживать за больной родственницей или что-то в этом роде. Мы больше никогда с ней не встретимся, и я надеюсь, что она найдет в себе силы простить меня.

Я выжидаю еще пять минут, но дверь в мою комнату открывается и появляется Алекс. Он кидает взгляд на мои чемоданы, потом на меня, я замечаю, как напряжен его подбородок, словно он с трудом сдерживается. Мне хочется подойти к нему, обнять, сказать, что я не брошу его, если он этого хочет, и останусь.

Но нет.

Ненавижу лжецов. Даже таких великолепных, как он.

Поэтому отвожу взгляд, стараясь не встречаться с ним глазами.

40

Алекс

Я застываю как вкопанный, когда вижу ее собранные чемоданы на кровати. Она отворачивается от меня, и мне кажется что-то внутри у меня ломается. Оказывается, увидеть ее собранные чемоданы в сто раз хуже, чем я думал. Хотя понимаю, что она должна уехать отсюда. После того, что случилось сегодня и после того, как она узнала о пункте в завещании, я не виню ее за желание уехать. Синди обладает достоинством и гордостью. Я бы тоже захотел уехать, если бы был на ее месте.

– Давай я помогу тебе отнести чемоданы вниз, – слышу я свой голос, который звучит даже странно для меня.

Я подхожу к ней, она не отступает, но не делает никаких попыток приблизиться, поэтому мне приходится остановиться, сдерживаясь, чтобы не дотронуться до нее.

Она смотрит мне открыто в глаза, вижу, всю боль в ее глазах. Я не хочу причинять ей боль, но боль, которую я вижу в ее глазах, дает мне надежду. Я все еще смогу достучаться до нее. Она окончательно не отвернулась от меня. Ещё нет.

– Нет необходимости. Уверена, что кто-нибудь из прислуги поможет мне с чемоданами.

Я ожидал такого ответа. Тупо смотрю на нее, чувствуя себя таким потерянным.

Замечаю, что она начинает злиться.

– Что ты скажешь бабушке?

– А что ты хочешь, чтобы я ей сказал? – Спрашиваю я с дрожью в голосе. В какой полный бардак превратился мой план. Я недооценил Петру. Не продумал все до конца. Совершил ошибку. А мне следовало быть более внимательным ко всему и всем. Слишком огромные деньги поставлены на карту.

– Пожалуйста, – шепчет она, – скажи бабушке, что я сожалею, что мне пришлось уехать, но было очень приятно с ней познакомиться.

Затем она обходит меня, пытаясь вытащить свой чемодан с кровати. От тяжести она спотыкается, я протягиваю руку, ухватив ее за запястье, и несмотря на то, что мое сердце кровоточит, я все равно чувствую искры, промелькнувшие между нами. И она тоже их чувствует, потому что задерживает дыхание, прежде чем отдернуть свою руку.

– Не смей прикасаться ко мне, – бросает она.

– Я все исправлю, обещаю, – шепчу я.

Она фыркает смехом.

– Исправишь? Как, черт возьми, ты собираешься все исправить? – кричит она. Затем резко замолкает, делает глубокий вдох, прежде чем продолжить более спокойным голосом. – Мне не нужно, чтобы ты появлялся в моей жизни и все исправлял. У тебя здесь дел по горло. В любом случае, я взрослая женщина и не нуждаюсь ни в твоей заботе, ни в чьей-то еще. А теперь, если ты не возражаешь, я хотела бы спуститься вниз и попросить, чтобы кто-нибудь отнес мои чемоданы.

Она уходит, прихрамывая, и я отпускаю ее. Я смотрю ей в след, как она медленно идет. Она не оглядывается, и я чувствую, что все мое будущее словно разорвали и раскромсали. Как будто единственный свет, оставшийся в моей жизни, погас. Но я все же верю, у меня есть очень маленькая надежда, что у нас все еще может быть счастливый конец.

Я подхожу к лестнице и смотрю, как она хватается за перила, медленно спускаясь вниз. Как только она благополучно оказывается внизу, я звоню водителю, чтобы он подогнал машину. Затем возвращаюсь в ее комнату и забираю два ее чемодана.

Я отношу их вниз, встав рядом с ней посреди фойе. Она явно пытается первого появившуюся прислугу попросить ей помочь с чемоданами. Но увидев меня с ее багажем, поджимает губы.

– Машина ожидает тебя у входа.

Она прикусывает нижнюю губу, подбородок дрожит, мне кажется, что она вот-вот расплачется, но все же сдерживается. Водитель забирает у меня ее чемоданы, укладывая в багажник, она так торопится побыстрее оказаться в машине, что чуть не падает спотыкаясь. Я ничего не могу с собой поделать, подхватываю ее.

– Я сказала, не трогай меня, – говорит она сквозь стиснутые зубы.

Не обращая внимания на ее слова, я помогаю ей забраться на заднее сиденье и закрываю дверь. Она даже не смотрит в мою сторону, уставившись перед собой, ее лицо раскраснелось, она старается скрыть свои эмоции.

Я наблюдаю, как отъезжает машина. Потом оборачиваюсь и замечаю в окне бабушку. Она с грустью смотрит на меня, качая головой, я тоже качаю в ответ головой. В этот момент не могу сдержать слез.

Потом возвращаюсь к себе в комнату, опустившись на кровать. Петра мастерски разыграла свои карты. Я осматриваю свою спальню. Она кажется опустевшей, будто присутствие Синди наполняло ее светом, а теперь он исчез, ничто в этом мире больше не имеет смысла. Я поднимаю одеяло, прижимая его к лицу, вдыхая запах Синди.

– Я верну тебя, Синди Форрестер, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни, – шепчу я в сладкий аромат одеяла.

41

Синди

Прошла неделя с тех пор, как я улетела из России. С тех пор, как я улетела от Алекса. Мой полет домой был невыносимо грустным и одиноким, но все прошло гладко. Все прошло без сучка и задоринки. Я тут же позвонила Стар, как только поднялась на борт, она встречала меня в аэропорту, как и обещала. Ей достаточно было бросить взгляд на мое заплаканное лицо, как она тут отправилась со мной в ближайший супермаркет. Купила три бутылки вина, и мы пошли ко мне. Мы болтали и пили до самого утра. Я рыдала, рассказывая ей все. Она поддерживала как могла, так и не сказав, что предупреждала меня, за что я была ей очень благодарна.

Потом появилась Роза, когда ушла Стар, и я снова разрыдалась.

На следующее утро, около семи утра, я наконец рухнула в постель, сказав, что мне станет лучше после сна. Мало того, что у меня было худшее похмелье в моей жизни, но я была так же печальна и так же опустошена, когда проснулась. И я чертовски сильно тосковала по Алексу.

Роза приготовила мне роскошный завтрак и налила бокал вина.

– Опохмелиться, – заявила она. Я почувствовала себя после бокала вина немного лучше.

Я понимала, что он будет продолжать играть в свою игру с бабушкой, поэтому не ждала его увидеть на работе в первые два дня. Думаю, что он остался в России. Но время проходило, и он должен был вернуться домой, я стала ждать его в казино. С одной стороны, я ждала его появления, так как сильно скучала по нему, с другой – боялась, несмотря на свои чувства, боялась, что, глядя на него буду думать только о том, как по-королевски он меня облапошил вместе с его бабушкой.

Теперь я уже была не уверена, хочу ли работать в «Макао». Волнение, которое я раньше испытывала по поводу своей карьеры, исчезло. Все теперь казалось пустым и бессмысленным.

Я ждала и ждала его появления, но мне так и не пришлось встретиться с ним лицом к лицу, он не появлялся. Я, как обычно, проводила свои рабочие ночи в казино, делая свою работу, каждый раз дергаясь, когда появлялся крупный парень в костюме, но он не был Алексом. Значит Алекс струсил. Боясь показаться мне на глаза. Я уговаривала себя, что мне наплевать на него, но это было не так. Самое меньшее, что он мог сделать, хотя бы просто извиниться передо мной.

Но он не появлялся. Он выполнил свою часть договора, как и обещал. Его адвокат прислал мне документы на половину казино. И глядя на них, я не испытывала счастья. Я чувствовала себя запачканной, глупой на то, что решилась на такой обман, чтобы получить часть «Макао».

И все же, несмотря на то, что я чувствовала себя потерянной, разозлившейся и глупой, несмотря на то, что Алекс оказывается не испытывал ко мне никаких чувств, с каждым днем я хотела встретиться с ним все больше и больше.

Но… Мне хотелось, чтобы он появился в казино. Я нуждалась в нем. Нам нужно было поговорить. Я хотела расставить все точки над i.

Сегодня была очередная ночь, когда он не пришел. Он ни разу не позвонил мне за все это время, не поинтересовался, как идут дела в казино.

Поэтому входя в дом, я тяжело вздохнула. Это была долгая ночь на работе, еще более долгая, потому что я постоянно проверяла экраны видеонаблюдения, не пришел ли Алекс. И сейчас я чувствовала себя измученной, а также дерьмово выглядела. Умом я понимаю, что должна отпустить это дерьмо. Должна перестать думать об Алексе. Перестать надеяться, что увижу его, просто продолжать жить своей жизнью. Но мое сердце не отпускает. Черт бы его побрал. Он действительно, мать твою, разбил мне сердце.

Я запираю входную дверь в квартире, сбрасываю пальто. Затем устало сбрасываю туфли и направляюсь в гостиную. Мгновенно останавливаюсь, прислушиваясь, как только замечаю свет от настольной лампы. Я ее точно не включала. Адреналин вызывает страх, скользящий по позвоночнику, как только с моего дивана поднимается мужчина.

– Привет, Синди.

Страх превращается в неконтролируемую ярость. Это Алекс.

– Ты скучала по мне? – тихо спрашивает он.

– Я скучала по тебе?! Ты что, бл*дь, издеваешься надо мной? – Истерически кричу я. – Как, черт возьми, ты оказался в моей квартире?

Я делаю шаг к нему, боль и тоска превращаются во всеобъемлющую, необъяснимую ярость, как только вижу улыбку Алекса, которая оказывает свое обычное воздействие на мое тело. Мое тело хочет его. Я издаю вопль полного разочарования, непонимания и боли, бросившись на него с кулаками. Алекс видит мою реакцию, легко хватает меня за запястья. Удерживая на расстоянии вытянутой руки, чтобы я не смогла достать его ногами и кулаками. Спокойно наблюдая, пока я ору, пытаясь вырваться.

В конце концов, выпустив весь свой гнев, замираю тяжело дыша.

– Ты закончила? – тихо спрашивает он.

Я с несчастным видом киваю, он отпускает мои запястья. Я не решаюсь снова замахнуться, потому что злость прошла, чувствую себя такой усталой. По правде говоря, я так устала от злости, ожидания и всего остального, что просто хочу, чтобы он исчез из моей жизни. Я выслушаю его, выясню все, что хочу, затем уйду и начну все сначала. В другом месте. Он может забрать свою часть казино обратно. Я уже ее не хочу.

Я тяжело опускаюсь на диван, Алекс садится рядом. Хотя меня по-прежнему беспокоит один вопрос, который я и озвучиваю: