Текст книги "Хороший день для настоящей свадьбы (ЛП)"
Автор книги: Джорджия Ле Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Я приказываю себе прекратить беспокоиться.
Что, черт возьми, со мной не так? Это, черт побери, деловое соглашение. Ни больше, ни меньше. Я щедро плачу Синди за все эти хлопоты. Если не будет апельсинов, ей придется воспользоваться лимоном. Они чертовски хороши для всех остальных.
Всерьез разозлившись на себя, я возвращаюсь на площадку трапа.
Что, черт возьми, такого в этой женщине, что меня она так волнует? Я не собираюсь даже отвечать на этот вопрос. Ответ может быть небезопасен, и он находится в той точке, куда я даже не хочу заглядывать. Я не должен думать о Синди иначе, как об одной из моих сотрудниц. Я пообещал ей, что буду с уважением относиться к ней в этой поездке, и я действительно, так и предполагаю делать.
Наконец, я замечаю свою машину на дороге, ведущей к частным терминалам аэропорта, поэтому тут же расслабляюсь. Она здесь. Должно быть, они попали в пробку. Я снова смотрю на часы. Сейчас 2.45, у пилота забронирован взлет на три часа. У нас достаточно времени.
Машина подъезжает к самолету, задняя дверь открывается одновременно с дверью у водителя. Улыбка кривит мои губы. Интересно. Девушки, с которыми я встречался, всегда поджидали, когда им откроют дверь. Синди явно не привыкла ждать и чтобы ее обслуживали.
Я теряю ход своих мыслей, когда вижу, как она выходит из машины. Она останавливается и смотрит на самолет, прикрывав глаза от солнца рукой. В канареечно-желтом сарафане, который демонстрирует ее длинные предлинные ноги и потрясающий загар. Ее распущенные волосы слегка развеваются на ветру. Я никогда не забуду этот момент, потому что мой мозг буквально сфотографировал его на память.
Синди следует за водителем к багажнику машины, я смеюсь, видя удивленное выражение лица своего водителя, который ей что-то говорит, и она пожимает плечами. Скорее всего она решила сама принести свой багаж к самолету. Конечно, она не задумывается, но Стивен знает, что лучше не подпускать ее к грузовому отсеку. Синди разворачивается и идет ко мне.
Я помню обещание, которое только что дал себе.
Никакого флирта.
Ничего, даже слегка неуместного. Полный профессионализм и ничего больше. Но ее вид, идущей в солнечном свете, вызывает у моего члена другие идеи, и я слегка поправляю джинсы, чтобы она не увидела мой стояк.
Я удивленно качаю головой. Никогда не испытывал нечто подобного рядом с женщиной. Ни одна женщина не действовала на меня так, как она. Но лучше всего то, что она даже не пытается задумываться о сексе. Черт, мое поведение напоминает мне чертовски похотливого подростка, это нужно прекратить. Страшно подумать, чтобы я предпринял, если бы она действительно захотела меня соблазнить. Я был бы похож на болтливого идиота с пеной у рта.
Я заставляю себя отвести взгляд от ее ног. Если я слишком долго буду пялиться на них, то догадываюсь, что может произойти. Эта поездка превратится в сущий ад.
Она поднимается по ступенькам, я улыбаюсь, как только она подходит ко мне. Жестом приглашаю ее войти в самолет.
– Добро пожаловать на борт, – говорит стюардесса, стоя у входа в салон.
Она оборачивается и смотрит на меня через плечо, одаривая быстрой улыбкой, а затем снова поворачивается к стюардессе.
– Спасибо, – тихо отвечает она. Внезапно в ней появляется такое достоинство, будто она всю свою жизнь летала на частных самолетах, теперь я уверен, что принял правильное решение. Она проделает хорошую работу.
Я прохожу мимо нее и сажусь в кресло.
Она садится напротив, скромно поправив платье, соблазнительно скрещивая шелковистые ноги. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сфокусировать взгляд на ее лице, а не на ее длинных предлинных ногах.
Хотя в воображении представляю, как она вытягивает их и сбрасывает свою с открытым носом туфлю. Представляю, как она медленно поднимает ногу, затем пальчиками на ноге проникает под мою штанину, скользя по коже, поднимаясь выше. Я почти чувствую ее прикосновение. И в моих взбудораженных мыслях она вскакивает со своего места, садится на меня верхом, высвободив мой член из джинсов, оседлав его.
Мать твою!
– Капитан делает последнюю проверку приборов, – бормочу я, довольный, что голос не выдает моего состояния, все же продолжая пялиться на ее голые ноги. – Мы должны вылететь меньше чем через пять минут, как только поднимемся в воздух нам предложат напитки из бара.
– Звучит неплохо, – говорит она, пристегивая ремень безопасности. – Можно тебя кое о чем спросить? В чем я совсем не понимаю, тебе могут показаться мои вопросы даже наивными.
– Конечно, – улыбаюсь я.
– Каков будет наш полет в Россию? – спрашивает она.
– Мы ненадолго приземлимся в обычном аэропорту, таможенник поднимется на борт, проверит наши паспорта и данные пилота. Как только мы пройдем эту процедуру, мы опять взлетим и приземлимся на частной взлетно-посадочной полосе на земле моей двоюродной бабушки.
– Ясно. Думаю, теперь понятно, что реальный кайф от полета на частном самолете заключается в том, чтобы не тереться плечами со всеми остальными пассажирами, да?
Я выгибаю бровь.
– Ты считаешь меня ужасным снобом?
– О, да, – признается она со звонким смехом. – Сноб, перепрыгивающий очереди. Ужасное сочетание.
Ее смех заразителен, и я не могу удержаться от улыбки. Приятно услышать ее настоящий смех и увидеть ее настоящую улыбку. Сейчас это совсем другая Синди, чем та, которую я встретил вчера вечером в казино.
– А если серьезно, то я знаю насколько привлекательно не околачиваться в аэропорту несколько часов перед взлетом, и определенно вижу привлекательность таможенной службы непосредственно в самолете.
– И всегда приятно удостовериться, что твой багаж точно на борту того самолета, в которым ты летишь, – добавляю я, стараясь не смотреть на нее. Солнечный свет проникает в иллюминатор, превращая ее волосы в золото, а глаза – в два голубых бриллианта.
– А у нас голубое небо, – весело говорит она, выглядывая в иллюминатор. Она кажется удивительно спокойной, и я чувствую, как начинаю узнавать настоящую Синди, ту, что стоит за обслуживанием клиентов.
Нас ненадолго прерывают, появляется стюардесса, чтобы узнать все ли в порядке. Затем она закрывает главную дверь салона, отчего слышится тихое шипение. Она возвращается к нам, как только дверь закрывается, и улыбается мне.
– Капитан готов к взлету. Мы ожидаем трехчасовой плавный и комфортный полет. Я вернусь, как только мы поднимемся в воздух, проверить не нужно ли вам что-нибудь. Удачного полета.
– Не беспокойся, Глория, можешь не возвращаться, – говорю я. – Расслабься и наслаждайся полетом. Мы сами нальем себе выпить.
Глория кивает и уходит в служебный отсек самолета.
– Ты отослал ее исключительно ради меня, не так ли? Чтобы мы познакомились? – Со смехом спрашивает Синди.
– Точно.
Двигатели с ревом оживают, подо мной начинает слегка вибрировать сиденье, и самолет начинает выруливать на взлетную полосу.
10. АЛЕКС
– Итак... чем именно ты занимаешься? – Спрашивает Синди, вполне легким тоном, но вопросе на самом деле не сквозит игривости или легкости.
– Ты можешь сказать, что я бизнесмен, хотя мне не очень нравится это определение. Я все время думаю о немолодом, слегка тучном мужчине, продающем товар, который никто не хочет покупать. Не то чтобы в этом было что-то плохое, но вряд ли это я, не так ли?
– Нет, потому что мужчина средних лет не был бы таким скрытным по поводу того, чем он занимается на самом деле, – серьезно отвечает она.
– Я не хотел показаться скрытным. Или, по крайней мере, не намеренно. Просто не желаю утомлять тебя подробностями. Но ты сама напросилась. Понятно, что я приобрел «Макао». У меня также есть три казино в Вегасе, два в Мадриде и одно во Франции. У меня имеются отели по всему миру, несколько клубов в Лондоне, Нью-Йорке и Москве, и я немного играю с рынком недвижимости. Я ответил на твой вопрос?
– В некотором смысле, да. – Она одаривает меня дразнящей улыбкой. – Получается, ты мастер на все руки.
Я хмурюсь.
– Нет, я бы так не сказал. Я знаю только две вещи. Как распознать хороший бизнес, и как считывать по лицам и выражениям людей. Это значит, что я могу договариваться о сделках, которые большинство людей и представить себе не могут. Но как только я ставлю свою подпись над пунктирной линией, я полагаюсь на тех людей, таких как ты, которые точно знают, как работает этот бизнес, чтобы сохранить его прибыльным.
– «Макао» – это хорошая сделка?
– Да. В какой-то момент другие вещи становятся гораздо важнее денег. Я всегда могу заработать больше денег, но это может быть мой последний шанс сделать мою двоюродную бабушку счастливой.
Синди обдумывает мои слова какое-то время.
– Тебе когда-нибудь бывает одиноко?
Я немного удивлен ее вопросом, поэтому хмурюсь.
– Прости, это было слишком личное?
– Нет. Мне никогда не бывает одиноко. А тебе? – С любопытством спрашиваю я.
Она неловко ерзает.
– У меня имеется работа и друзья. Так что... нет. Мне не бывает одиноко. Ты много путешествуешь по делам?
– Да, наверное, много.
– Но ты базируешься в Лондоне.
– Можно и так сказать.
– Значит, когда твоя тетя спросит, где мы живем, то мы живем вместе в Лондоне? – спрашивает она.
– Да, но не вместе. Моя двоюродная бабушка предсказуемо старомодна, и она не одобрит, если мы скажем, что живем вместе до свадьбы, так что ты можешь просто сказать ей правду, что у тебя есть своя квартира.
Она улыбается и выглядит спокойной. Она не хочет лгать моей тете больше, чем следует. Мне тоже не очень нравится эта идея лгать своей тете.
– Она очень похожа на мою бабушку. – Улыбается Синди. – Та всегда хотела, чтобы я нашла хорошего мужа, остепенилась и была счастлива. Она не могла поверить, что я могу быть счастлива, живя так, как сейчас, будучи такой, какая есть. Она бы точно так же отнеслась к идее, что я живу с парнем до замужества. Она назвала бы это грехом. Бабушка была большим романтиком, верила, что любовь стоит дожидаться.
– Похоже, моя двоюродная бабушка и твоя бабушка прекрасно бы поладили, – говорю я.
– Да, думаю, что да. Даже представляю себе сейчас, как они бы сидели бок о бок, планируя нашу свадьбу, – говорит Синди с неловким смешком.
– Кстати, о свадьбе... если тетя спросит, мы еще не выбрали дату. Мы движемся медленно. – Я наклоняюсь в сторону, роюсь в кармане, достаю маленькую коробочку и протягиваю ее Синди. – Но тебе это все равно понадобится.
Она берет у меня коробочку и открывает. Ахает, когда видит золотое кольцо с большим сверкающим изумрудом в ложе из бриллиантов.
– Прекрасное, – говорит она.
Я улыбаюсь.
– Боюсь, оно не останется у тебя. Оно принадлежит моей семье уже не один десяток лет. Надень и не потеряй.
Она надевает кольцо и вытягивает руку перед собой, любуясь им. Грустно улыбается, потом снова кладет руку на колени и смотрит в иллюминатор. Разговор, кажется, завершился, я с облегчением вздыхаю, когда в салоне загорается свет, сообщающий, что можно отстегнуть ремни безопасности и передвигаться.
– Я принесу нам выпить, – говорю я.
– Мне только диетическую колу, пожалуйста. Я хочу быть уравновешенной, когда встречусь с твоей семьей.
Я решаю, что это не самая плохая идея, поэтому наливаю ей диетическую колу в большой бокал и виски для себя.
– Лед? – Спрашиваю я.
Синди кивает. Я добавляю лед в оба бокала и возвращаюсь на свое место. Протягиваю Синди колу, она берет бокал, ее пальцы касаются моих. Мгновенно я снова чувствую странный электрический разряд. Похоже неделя будет долгой, если я буду чувствовать каждый раз, когда мы случайно касаемся друг друга, такую реакцию.
Я делаю глоток.
– Ну что, проработаем нашу историю?
– Ах, да, давай синхронизируем наш эпический роман, момент, когда мы встретились, как долго мы были вместе, тот дождливый день, когда ты встал на одно колено после ужина во французском ресторане и сделал мне предложение…
Я хмурюсь, не ожидая, что она так подробно все расскажет. На самом деле, я не думаю, что это понадобиться. Никому не нужны такие подробности.
– Если твоя тетя так беспокоится о твоем будущем, она будет задавать нам вопросы, как мы познакомились. И если наши истории не совпадут, она почувствует обман, – говорит Синди, делая глоток колы.
Она изучает выражение моего лица в течение нескольких секунд, затем тихо смеется.
– У тебя ведь нет заранее подготовленной истории, не так ли?
Я немного смущенно отрицательно качаю головой.
– Нет. Я никогда не думал вдаваться в такие подробности. Я планировал все сделать просто. Как насчет того, что я буду ворчать и притворяться, что это слишком личное, чтобы обсуждать со всеми, а ты можешь придумывать все, что хочешь.
Она делает паузу, слегка морща лоб, пока думает.
– Ладно. Допустим, мы встретились в супермаркете.
– Гм... нет. Я никогда не хожу в супермаркет за покупками, вернее сказать, я никогда ничего для себя не покупаю сам.
Она усмехается.
– Как насчет того, что у тебя кончилось молоко и ты заскочил в супермаркет за ним?
– Маловероятно, но продолжай, – заинтриговано произношу я.
– Ну, я пыталась достать пакет с верхней полки, ты помог и достал его для меня. И пока мы продолжали ходить по магазину... конечно, ты зашел только за молоком, но был так мной очарован, что ничего не мог с собой поделать.
Я усмехнулся.
Не обращая на меня внимания, она продолжила свой рассказ:
– Ты сделал все, чтобы мы постоянно натыкались друг на друга в проходе. Мы вместе оказались у кассы, и когда вышли из магазина, пошли на парковку, наши машины стояли бок о бок. – Она сделала паузу. – Э-э... на какой машине ты ездишь?
– Выбирай сама. Темно-зеленый «Роллс», желтый «Ламбо» или серебристый «Астон».
Она прикусывает нижнюю губу, и у меня слюнки текут.
– Тогда ты был на серебристом «Астон-Мартине», – решает она. – Ты сказал, что это судьба, и попросил мой номер телефона. Я подумала о том же самом: что судьба свела нас вместе, и раз уж ты был таким настойчивым, я дала тебе свой номер телефона.
Я улыбнулся ее дерзкому взгляду. Боже, помоги мне, она флиртует со мной.
– Так или иначе, – продолжила она, – ты написал мне смс-ку в тот же день. Скажем так, это было четыре месяца назад. На наше первое свидание мы отправились в самый классный итальянский ресторан.
– Ты же говорила французский ресторан?
– Я передумала. Итальянский звучит более страстно, – говорит она, приподняв одно плечо.
– Точно.
– Мы выпили целую бутылку шампанского…
– Я никогда не пью шампанского, – перебиваю я.
Она хмурится, видя, как мои замечания портят всю ее красивую историю.
– Ну, в тот вечер ты выпил шампанское. Потом ты проводил меня домой, и мы несколько часов сидели на моем крыльце разговаривая. Я так много хотела узнать о тебе, и ты тоже. Нас даже не волновало, что мы замерзли. Ты отдал мне свой пиджак, даже не заметив холода. Пока не забрезжил рассвет и все вокруг не стало розовым от поднимающегося солнца. В тот момент мы оба поняли. Мы были настолько совершенно очарованы друг другом. Потом, совершенно неожиданно пошел дождь. Ты наклонил голову и поцеловал меня, и это был самый чудесный поцелуй на свете.
Мышцы на моей челюсти дергаются от усилия не заржать.
– Четыре месяца назад был конец зимы. Ночью на улицу зимой и дождь, скорее пошел снег?
– Мы особо не замечали ничего, потому что были разгорячены своей страстью, – настаивает она. – И, когда на нас обрушился ледяной дождь, ты вдруг понял, что хочешь сделать предложение. Ты опустился на одно колено. Понятно, что я ответила согласием, остальное, как говорится, уже история. – Улыбается Синди.
– Ты только что все это придумала? – Спрашиваю я, приподняв бровь.
Внезапный румянец заливает ей шею, она быстро отворачивается к окну. Ух ты! Вся ее история прямо для романа. Неужели она думала обо мне? Придумывая различные сценарии нашего знакомства? Я отрицательно качаю головой от собственных мыслей. Нет, это смешно. Она ведь профессионал, поэтому приложила определенные усилия, придумав историю, на которую точно купится моя тетя.
Синди снова поворачивается ко мне лицом, румянец с ее щек пропал.
– Ну, один из нас должен был подумать об этом, – говорит она. – И как я уже сказала, твоя тетя очень похожа на мою бабушку, а я знаю, что именно об этом она бы меня и спросила.
– Ты была близка со своей бабушкой? – Спрашиваю я.
– Да, была, – отвечает она. – Когда я была маленькой, мы много времени проводили у нее. Дедушка умер, когда я была совсем маленькой, мама волновалась, что бабушка будет чувствовать без него себя одинокой. Но она никогда не была одинокой. Не пойми меня неправильно, она ужасно скучала по дедушке, но у нее было много друзей. Она была членом книжного клуба и посещала кулинарные курсы. Она никогда не была одна. Она вела обширную светскую жизнь, больше, чем я. Бальные танцы. Приготовление пирогов и вечера в местном пабе. Но я всегда была для нее всем. Она души во мне не чаяла. Даже когда была уже подростком, я всегда маячила рядом с ее домом. Когда она умерла... это было тяжело. – Она замолкает.
– Прости, – говорю я.
– Не стоит, – отвечает Синди, грустно улыбаясь. – Моя бабушка сыграла большую роль, чтобы я стала той, кем есть сейчас, и я не смогу изменить время вспять. Вот почему я так решительно настроена проделать эту работу. Жаль, что у меня не было такого шанса сделать мою бабушку счастливой до того, как она умерла. Поэтому мне будет приятно сделать твою двоюродную бабушку счастливой.
– Я знаю, что моя двоюродная бабушка полюбит тебя, – говорю я с улыбкой. Я точно принял правильное решение, выбрав ее. Синди – это все, что моя тетя хотела бы видеть в моей будущей жене. Она красивая, умная, у нее доброе сердце. Единственная проблема заключалась в том, как я собираюсь все это время держать свои руки подальше от нее. С каждой секундой это становилось все труднее и труднее.
– Надеюсь на это, – бормочет Синди.
На секунду наши глаза встречаются, и я снова чувствую, что между нами что-то происходит. Настолько сильное, почти осязаемое. Затем она внезапно вскакивает с кресла.
– Мне бы хотелось посетить дамскую комнату.
Я показываю в дальний конец салона.
– Прямо там, дверь слева.
– Спасибо. – Она поворачивается, чтобы выйти в проход, слишком быстро срезает угол, и ее нога задевает мое колено. На этот раз я чувствую больше, чем искру. Как будто она подключила меня прямиком к электрической розетке. Невероятный толчок покалывающего искушения проходит через колено и поднимается вверх по бедру. Я чувствую, как мурашки бегут по коже, мой член оживает.
– Извини, – говорит Синди, выходя в проход.
Ее голос низкий и хриплый, и я знаю, что она чувствует то же самое – чистую похоть. Даже для профессионала такая поездка может превратиться в гребаный кошмар. Я не смотрю ей вслед. Сжимаю челюсть и пытаюсь взять себя в руки. Когда в последний раз женщина так на меня воздействовала?
Никогда!
Я совершаю пару глубоких вдохов и обдумываю свои варианты. Отказаться от поездки под каким-нибудь благовидным предлогом, как бесхребетный трус или получить сделанную работу, сжав челюсти. Итак, мои возможности значительно сузились. К тому времени, когда Синди возвращается из дамской комнаты, ко мне возвращается самообладание.
Я слышу, как она напевает себе под нос, идя по проходу. Она садится на свое место, на этот раз делая все, чтобы не дотрагиваться до меня. Похоже, она тоже борется с влечением, возникшим между нами. Если она так же решительно настроена игнорировать бушующее в ней желание, как и я, то у меня появляется больше шансов не вести себя как неандерталец с ней.
Синди зевает, прикрыв рот рукой.
– На самом деле, в полете есть что-то особенное. Я всегда чувствую себя такой разморенной. Могу часами ехать на машине, автобусе или поезде, но в полете каждый раз начинаю засыпать. Наверное, сказывается перепад давления.
– У нас есть несколько часов до приземления. Ты можешь поспать? – Предлагаю я. – У меня целый портфель работы. Уверен, я смогу развлечь себя это время.
– Нет, я не хочу спать с открытым ртом перед тобой. – Она снова зевает, как только произносит эти слова, и мы оба смеемся.
– Вот что я тебе скажу. Я пойду в тот угол, а ты сможешь здесь поспать. А?
Она качает головой.
– Нет, я не хочу тебя беспокоить.
– Без проблем, – говорю я, вставая. Было бы хорошо оказаться подальше от нее. Она слишком меня отвлекает.
– Спасибо, что ты такой джентльмен.
Я киваю и отхожу, но ее выражение меня удивляет. Ни одна женщина никогда не называла меня джентльменом. Ни разу. Жесткий. Холодный. Бесчувственный. Ублюдок. Отчужденный. Бессердечный. Те слова, которые обычно бросают мне в лицо.
Я не решаюсь налить себе еще виски, предпочитая оставаться трезвым. Но мне хочется пить, я чувствую себя не слишком комфортно, сидя в замкнутом пространстве самолета. Поэтому иду к бару, наливаю себе кока-колу, добавляю немного льда и направляюсь к угловому креслу. Секунду стою, глядя на кресло, потом возвращаюсь к Синди. У меня до сих пор крутиться в мыслях, что она назвала меня…. Джентльмен?
Синди уже крепко спит со слегка открытым ртом.
Я не могу пошевелиться. Стою над ней и завороженно наблюдаю. Она выглядит, как ангел, ее длинные ресницы отбрасывают тень на гладкие щеки. Кожа такая чертовски мягкая, мне хочется прикоснуться к ней, к ее лицу, к ее телу.
Какого хрена я делаю?
А если она проснется и увидит, что я наблюдаю за ней спящей, то может испугаться, это чертовски не удобно. Я не хочу, чтобы Синди вдруг подумала, что я какой-то извращенец. Поэтому мгновенно отворачиваюсь и возвращаюсь в угловое кресло. Чувствуя себя при этом слегка потрясенным. То, что я с ней стал терять контроль, для меня необычайно. Я никогда не был таким.
Я открываю ноутбук. Работа. Работа – всегда ждет от меня ответов. По крайней мере, если я работаю, то должен сосредоточиться на том, что делаю. Я ввожу пароль. Мне нужно ответить на пришедшие электронные письма, поскольку в доме моей тети придется свести работу до минимума.
Синди тихонько шмыгает носом и ерзает в кресле, я невольно поднимаю голову, напряженно прислушиваясь, как человек, оказавшийся в джунглях, услышавший за собой звук сломанной ветки.
Сопротивляться ей будет трудно. Гораздо труднее, чем я себе представлял.
11. СИНДИ
Отчего-то я просыпаюсь и открываю глаза. Мне требуется секунда, чтобы вспомнить, где я нахожусь. Ах, да, в самолете Алекса, который держит курс в Россию. Я окончательно просыпаюсь, как только думаю об Алексе. Повернув голову, наблюдаю за ним, сидящем в угловом кресле, слегка хмурившимся, пока он печатает что-то в ноутбуке.
Должно быть, он почувствовал на себе мой взгляд, потому что поднимает глаза и смотрит на меня без улыбки. Я вытащила его из другого мира; в его глазах нет и следа голода/похоти, смотря как это называть. Он совершенно неприступен, выглядит жестким и отстраненным.
– Мне нужно отправить это письмо до посадки, прежде чем я выключу компьютер, – тихо говорит он.
– Конечно, – хриплю я и быстро отворачиваюсь. Честно говоря, испытываю настоящий шок, увидев его таким, понимая, что он именно такой со всем миром.
Я слышу, как он быстро стучит по клавиатуре, выпрямляюсь в кресле и достаю из сумочки пудреницу. Убедившись, что по подбородку не текут слюни, я захлопываю пудреницу. Поправляя сарафан, слышу, как он закрывает ноутбук.
Он садится в кресло напротив меня, спрашивая.
– Чувствуешь себя лучше после сна?
– Да, спасибо, – говорю я, вглядываясь в выражение его лица. Голод вернулся. Внезапно ощущаю неловкость. – Я что, храпела?
– Как взрослая свинья, – тянет он глубоким, ровным голосом.
Боже мой, этот человек называет меня «взрослой свиньей», и все же это звучит так, будто он занимается со мной любовью. Я чувствую, как шею и щеки опаляет жаром.
Алекс смеется.
– Шучу, – говорит он. – Ты спала как ангел.
Я прочищаю горло.
– Скоро мы приземлимся?
Он бросает взгляд на часы.
– Меньше чем через полчаса.
– Я проспала почти три часа? – Удивленно спрашиваю я.
– Ммм…
– А ты работал все это время?
– Три часа – не так уж много, – тихо говорит он.
В этот момент Глория входит к нам в салон, проверить правильно ли мы пристегнули ремни безопасности перед посадкой. Я быстро пристегиваю ремень безопасности и выглядываю в иллюминатор. Сейчас мы приземляемся, заходя на посадку над оживленным городом. Я вспоминаю, что Алекс говорил, что мы должны сделать остановку. Мы должны сделать остановку в аэропорту, таможня проверит наши документы, прежде чем опять поднимемся в небо, чтобы добраться до нашего конечного пункта назначения, где бы он не был.
Вскоре самолет плавно приземляется на летном поле. Через двадцать минут таможенник поднимается на борт, проверяет наши паспорта и летные документы капитана, затем уходит. Мы тут же взлетаем. Я собираюсь расстегнуть ремень безопасности.
– Если ты не собираешься передвигаться по салону, я бы не стал этого делать, – улыбается Алекс, кивая на мой ремень безопасности. – Меньше, чем через пятнадцать минут мы приземлимся.
– Сколько времени нам потребовалось бы, если бы мы ехали на машине из аэропорта? – Спрашиваю я, все же расстегнув ремень безопасности.
Алекс пожимает плечами.
– По крайней мере пару часов, особенно, если учесть вечерние пробки на дорогах.
Мы оставляем город позади. Я смотрю в иллюминатор и вижу сквозь тонкие, прозрачные облака, что мы летим вдоль красивой холмистой местности. Летние поля насыщены всеми оттенками зеленого, какие только можно себе представить.
Глория снова появляется в салоне, сообщая, что мы приземлимся через несколько минут в нашем конечном пункте назначения. Она снова проверяет наши ремни безопасности и уходит.
Я продолжаю смотреть в иллюминатор, наблюдая, как земля двигается навстречу нам. Здесь действительно потрясающе красиво. Вокруг не видно ни города, ни даже домов, я думаю, как красиво это место будет выглядеть зимой, укрытое белым одеялом из снега.
Не могу сдержать улыбку, меня охватывает возбуждение от предстоящего путешествия, как сказала бы моя мама – «Теперь я официально нахожусь в приключении».
Алекс выглядит совершенно равнодушным к прекрасному пейзажу. Он даже не пытается взглянуть в иллюминатор, чтобы лучше все разглядеть. Я с любопытством посматриваю на него, он вопросительно переводит на меня взгляд.
– Так красиво, – восхищенно говорю я. – Ты настолько пресыщен этим?
– Да, прекрасно, но я видел все это тысячу раз. Я здесь вырос.
– А, твои родители тоже здесь жили?
Его лицо на секунду омрачается, и я вдруг вспоминаю, что он ни разу не упоминал про своих родителей. Надеюсь, я не затронула ту тему, которая ему явно не нравится.
– Да. Мы все жили здесь вместе, когда я рос. Мои родители погибли, когда мне было четырнадцать... в результате аварии вертолета. Моя бабушка умерла вскоре после моего рождения, так что моя двоюродная бабушка – тетя всегда была для меня настоящей бабушкой, так по-русски для бабушки. Когда я оказался сиротой, она забрала меня к себе и вырастила.
– Прости, – шепчу я.
– Это было очень давно, – машинально отвечает он, словно тысячу раз повторял эту вежливую, избитую, бессмысленную фразу многим людям.
– И каково было здесь расти? – Спрашиваю я, пытаясь сменить тему.
– Идеально. – Он улыбается. – Вся эта земля, которую ты видишь сейчас, принадлежит моей тете, поэтому ты можешь догадаться, мы не испытывали недостатка в просторах. Мы, мои кузины и я, проводили все свое время на этой земле, в основном катаясь верхом.
– У вас были лошади? – С нетерпением спрашиваю я. – Лошади – мои любимые животные. Я полюбила их с тех пор, как увидела черную красавицу, но пони – это для богатых девушек, а мои родители были из рабочего класса и гордились этим. Мой отец работал на стройке и читал газету «Сан», а мать убирала дома, от нее постоянно исходил слабый запах отбеливателя и дезинфекции.
Алекс кивает.
– Да, прекрасные арабские лошади. Завтра я отведу тебя в конюшню, если ты захочешь на них посмотреть.
– О, я бы с удовольствием, – восклицаю я с нетерпением.
Он резко кивает подбородком в сторону иллюминатора.
– Смотри, вот он – Уинтер Хаус (Зимний Дом).
12. СИНДИ
Повернув голову, ахаю, как только вижу дом. Назвать это место домом, все равно что назвать Китай деревней. Он такой огромный и белый, но какие-то участки окрашены в светло-голубой цвет. Особняк выделяется на фоне зелени, сияет великолепием, напоминая сказку. И несмотря на свой громоздкий вид, он не кажется здесь неуместным. Особняк сливается с ландшафтом, будто вырос здесь вместе с великолепными высокими деревьями, стоящими вокруг.
– Ух ты! Твоя тетя живет здесь одна?
– Нет, – говорит Алекс. – Петра и Анастасия, мои кузины, живут с ней. Также Валерия, ее медсестра, ассистентка и компаньонка. На самом деле, она стала практически частью семьи. Большая часть дома больше не используется, но у моей тети есть целая команда домохозяек, которые держат его в хорошем состоянии. Дочь моей тети, Марина, и ее муж, Виктор, живут рядом, остаются у нее на ночь, если мои двоюродные сестры находятся в городе, поэтому с тетей всегда живут родственники. Они будут сегодня вечером присутствовать, желая познакомиться с тобой. Думаю, можно назвать это типа воссоединения семьи.
– О, ничего себе. Я никогда не запомню всех их по именам, – говорю я.
– Запомнишь. – Его губы саркастически кривятся. – Они из тех людей, которые производят... впечатление.
В животе у меня поселяется страх, который я быстро игнорирую. Я знаю, как обращаться с трудными клиентами. Я сама имела дело с пьяными мужчинами ростом и объемом, как Алекс, не испытывая страха. Уверена, что его семья не собирается причинять мне физическую боль, и я определенно смогу пережить несколько неприятных слов от грубых, неприятных людей, которых больше никогда не увижу после этой недели.
В конце концов, это стоит половины казино «Макао».
Мы приземляемся на взлетно-посадочной полосе, самолет останавливается, Глория появляется из служебного помещения, открыв главную дверь на выход. Древний старик в сером комбинезоне подкатывает к самолету маленький трап. Я снова перевожу взгляд в иллюминатор, прежде чем отстегнуть ремень безопасности и подняться с кресла.
Алекс галантно отступает, пропуская меня вперед. Когда мы выходим из салона, Глория желает нам приятного отдыха. Я дохожу до двери и на секунду останавливаюсь. Воздух умопомрачительно свежий по сравнению с Лондоном. Глубоко вздохнув, вдалеке вижу особняк, все мои страхи рассеиваются, сменяясь каким-то нервным возбуждением.
«Мама, тебе придется подождать, пока я не расскажу тебе все об этом приключении».
В глубине души надеясь, что Алекс окажется прав насчет предпочтений своей двоюродной бабушки в отношении жены для него, и она меня полюбит. Она – единственный человек, о котором он заботиться и хочет сделать счастливым, поэтому мне стоит приложить усилия и сосредоточиться, изобразив идеальную невесту для Алекса, которая бы ей понравилась.
