Текст книги "Воронье"

Автор книги: Джордж Доус Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

РОМЕО смотрел, как старый кабан отъехал в своем «таурусе», и собрался было последовать за ним. Но он испугался, что коп узнает его машину, так что подался назад – так далеко, что потерял копа из виду.

Затем он поехал по кругу. «Лучшие чехлы» – закрыто. Офис условного освобождения округа Глин, Джорджия. «Трехногая собака». «Падающая башня Пизы» – закрыта. Выдача водительских прав и уроки безопасного вождения округа Глин, Джорджия.

Его телефон дал о себе знать, и он ответил не глядя, зная, что это Шон, – но на этот раз то был не Шон. У телефона была мать Ромео.

– Я звонила тебе раз шестьдесят.

– Прости, мама.

– Я звонила и звонила.

– Я забыл включить телефон.

– По телевизору показывают, как Шон выиграл тот большой джекпот.

– Да, я знаю.

– А о тебе ничего не говорят.

– Я же не выиграл.

– Но ведь ты путешествуешь с ним, не так ли?

– Но билет был его.

– Он мог поделиться с тобой.

– Это его деньги, мам.

– Или дать кому-то еще.

– Это его деньги.

– Джим Грабовски сломал бедро.

– Неужто?

– В пятницу. Я оставила тебе примерно шестьдесят посланий.

– Прости, мам.

– Дайана говорит, что он никогда больше не сможет ходить.

– Господи.

– Где ты, сладкий мой?

– Так просто болтаюсь.

– Ты чувствуешь, что пора вернуться домой?

– Ага.

– Ты должен вернуться.

ТАРА была в своей комнате, пытаясь припомнить, как это все началось. Что она сделала, почему весь этот чертов ад обрушился на нее?

Она вспомнила тот день после розыгрыша, когда она оставила работу в банке и пересекла улицу, направляясь к Нелл, и чувствовала она себя прекрасно, и небо было пронзительно-синим, и она думала, что обладает всем, всей любовью и всеми радостями, которые только есть в мире, – и так оно и было, разве нет? А вот теперь перед ней стоит проблема. Она слишком высоко дотянулась. Она устроилась в сфере, где обитают только ангелы, за что она будет подвергнута жестокой каре.

РОМЕО сделал проверочный звонок, и Шон спросил его:

– Ну разве Митч не был сегодня восхитителен?

На это Ромео не ответил. Он просто сказал:

– Но почему этот старый коп задавал такие вопросы?

– Ну, мы не знаем. Но знаешь что? Тут есть что-то странное. Митч сказал, что старый коп влюблен в Нелл.

– Что ты имеешь в виду – влюблен?

– Что-то вроде страстного увлечения.

– Не слишком ли он стар для страстного увлечения?

– В общем-то да, но у него, по словам Митча, это тянется годами. Но тут есть и другая причина. Митч – хороший друг шефа полиции. И я ему слегка пожаловался. Так что этот старый коп не будет больше приставать к нам.

– Отлично.

– Ну разве Митч не бесподобен?

Ромео снова пропустил его слова мимо ушей. Шон продолжал:

– Я хочу сказать – он был так спокоен. Врожденный обманщик. Он даже меня убедил.

– Я думаю, это сильно его травмировало.

– Что именно?

– Все это вранье.

Но Шон отнюдь не смутился:

– Нет, нет, он изменил свое мнение. Вся его семья работает на нас. Я решил порадовать их. Сегодня все мы отправляемся на рыбную ловлю неводом. Возьмем маленькую передышку, удерем от этих пилигримов и долбаных камер.

– Что значит ловля неводом?

– Просто рыбалка, но с сетью. И я хочу, чтобы ты отправился с нами.

Ромео удивился. Неужели он услышал это от Шона?

Неужели он не понимает, как бредово это звучит? Час назад он ненавидел Ботрайтов и сочился ядом, готовый уничтожить их. А теперь он приглашает их на небольшой воскресный пикничок.

– Я уверен, – сказал Ромео, – что там будет очень весело, но ты же знаешь… Мне есть чем заняться.

ШОН и Ботрайты поехали к Нелл. Она вышла на маленькое крыльцо с кошкой на руках. Шон сказал:

– Собирайтесь, мы отправляемся ловить рыбу неводом.

– Что именно? Креветок?

– Ага.

– Мне лучше не надо. Я – и в купальном костюме? Я так напугаю вас, что весь обед пойдет насмарку.

Но он уговорил ее с помощью Ботрайтов, и наконец она сказала:

– Ох, черт бы вас побрал. Только дайте мне пару секунд – надо накормить этих чертенят.

Они остались ждать.

Солнечный полдень на глубоком юге; по ветровому стеклу ползали, совокупляясь, мошки. Компания ребят пролетела мимо на скейтбордах. Шон высунулся из открытого окна машины и рассматривал густую листву дуба над головой. Ему предоставили минуту отдыха, за что он был благодарен.

Нелл вышла, и они поехали к дяде Шелби, чтобы одолжить у него сеть. Шон встретился с Маккензи, маленькой дочкой Шелби. Она была очаровательна, как и ее брат, а большой дом производил внушительное впечатление. «Не купить ли его, – подумал Шон, – когда придут деньги? Или лучше купить соседний? И тогда в среду вечером мы с Тарой в одной машине отвезем наших детей и ребятишек Шелби в Библейский класс. А в субботу мы с Шелби будем играть в гольф, а вечерами расположимся на одном из задних крылечек, попивая мохито, глядя, как опускается солнце, и обсуждая цены на недвижимость и выборы школьного совета.

Я могу это сделать. И буду совершенно доволен такой жизнью».

Они одолжили два комплекта сетей, двинулись по дороге к островку Сен-Симон и вышли на маленький пляж на южном конце. Когда они оказались там, солнце уже висело на горизонте. Ботрайты подтащили сети к воде, а Шон отошел назад, снял пояс с оружием и засунул его под сиденье, после чего вернулся к остальным – они столпились у набережной, пересекавшей полоску песка. Шел мощный прилив. Тара уже разделась до бикини, и они с Нелл раскатывали одну из сетей. Шон смотрел, как они затаскивали ее в воду. Едва Нелл коснулась ногой воды, как заорала:

– Крабы и креветки! Можешь верить свой тете Нелл! Тащи сеть, и я обещаю, что сделаю тебе вкуснейший соус!

Тара держала дальний конец сети и зашла поглубже в воду. По сравнению со своей бабушкой она была тоненькой и хрупкой. Высокая, она казалась тростинкой в воде. Накат был сильным, и она изо всех сил удерживала шест вертикально. Шон подумал, что ее красота несравненна.

Он спросил Митча:

– Стоит ли брать другую сеть?

– Иди с Джейсом. А я пока разденусь.

– Хорошо. Ты готов, Джейс?

– Конечно.

Шон и Джейс оттащили сеть на сто ярдов дальше по пляжу и двинулись в океан. Скоро вода достигла Шону до пояса. Он поскользнулся на мокром песке и ушел под воду, но продолжал крепко держать шест. Вынырнул он, отплевываясь, и Джейс рассмеялся:

– Шон, ты хоть плавать умеешь?

– Слушай, ты, маленький дурачок. Я всю жизнь каждое лето плавал по Литл-Майми-Ривер. Давай, двинулись! Тащи!

Когда они протащили уже немало, Джейс подпрыгнул и сделал поворот, а Шон описал широкую дугу, после чего они выбрались на берег и бросили сеть. Справились они отлично. Дюжина коричневых креветок, три краба и пара случайно попавших иглобрюхов. Джейс показал ему, как разделать краба так, чтобы он тебя не ущипнул. Небо гасло над ними, отливая цветами розы и лаванды, – рай, где можно было ни о чем не думать.

А между тем ниже по берегу Нелл и Тара волокли свою сеть. Шон слышал, как Нелл раз за разом поносила черепах:

– Вы идиотки! Дуры! Не могу поверить, что это я вас уговорила залезть сюда! В следующий раз будете более внимательны!

Они с Тарой очистили свою сеть и вернулись к воде, чтобы сделать еще один проход.

Шон остался наблюдать за ними.

Джейс присел рядом с ним:

– Могу я тебя кое о чем спросить?

– Конечно.

– Как получается, что ты всегда отвечаешь, когда он звонит?

– Кто? Ты имеешь в виду Ромео? Потому что я должен.

– Почему?

Шон пожал плечами.

– Потому что он твой друг? – подсказал Джейс.

– Дело не в этом. Если я не отвечу, когда Ромео звонит, он решит – случилось что-то плохое. И в ответ что-нибудь сотворит с вашей семьей.

– Он убьет нас?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что мы все равно делаем то, что ты хочешь.

Мальчишка говорил с яростной настойчивостью.

Шон уставился на него.

– Видишь ли, Джейс, – сказал он, – я знаю, что могу рассчитывать на тебя. Но вот остальные…

– Они не будут сопротивляться тебе. Даже папа. Он больше не будет воевать с тобой.

– А Ромео думает, что будет.

– Ромео дурак. Ромео не знает нас. Ты должен перестать разговаривать с ним. Перестать звонить ему. Скажи ему, что мы в нем не нуждаемся. Мы отлично себя чувствуем, так что скажи ему, чтобы убирался.

Шон уже был готов ответить, попытаться объяснить горькие факты действительности, но тут увидел, как Тара вышла из океана, таща за собой сеть, и последние отсветы солнца играли на ее коже. И это зрелище лишило его дара речи.

ТАРА заметила, как он на нее смотрит. Ее это не удивило: она знала, что Шон хочет ее. Он же похотливый ублюдок; так что в этом нового?

Но тем не менее этот взгляд вызвал у нее дрожь, и к этому она не была готова. Острый укол наслаждения в желудке, пониже грудной клетки. Она осознала, что идет на носках и слегка выгибая спину, как бы показывая свою фигуру. Это испугало ее. «Я демонстрирую себя ему – этому самодовольному чудовищу? Я хочу, чтобы он смотрел на меня? Почему?»

Она вытащила на берег свой конец сети. Нелл дала ей сигнал, и они одновременно бросили шесты. Затем, присев на корточки, приступили к работе, бросая свою добычу в ведро. Ветер с берега усилился. В ушах у Тары ревел прибой. Она подумала: «Но ведь я знала, что это случится, не так ли? Я недавно чувствовала такую дрожь, и теперь все это дало о себе знать внутри меня – и что мне с этим делать?

Думай! Он угрожает убить всех, кого ты любишь. Он свинья. Чудовище. Вот и подумай об этом. Всех, кого ты любишь. Гребаный ублюдок. Дерьмо, да что же это делается со мной, что я хочу его внимания? Откуда это взялось? Я должна прекратить это, и немедленно. Кончать с этими чувствами».

Но на самом деле, думала она, выпутывая клешни краба из сети, что в этом плохого?

«Ну допустим, мне нравится, как он смотрит на меня? Допустим, это дает мне легкое извращенное наслаждение? Ну и какого черта! Никто не знает об этом – а после того, как его арестуют, всему придет конец. Когда наконец его и его психованного спутника казнят, когда я впервые почувствую запах его плоти и когда увижу, как по ветру развеют черный пепел его праха, все так или иначе кончится – так чего ради расстраиваться из-за редких приливов сексуальности в его присутствии? Я устала. Он пугает меня так, что я слетаю с катушек. У меня что-то путается в голове. Но об этом никто не узнает».

РОМЕО чувствовал себя таким одиноким, так тосковал по дому, что с трудом держал рулевое колесо. Он потерял Клода. Он потерял Тесс. Он зашел повидаться с ней в бар «ВИП», но в воскресенье он был закрыт. По 17-й он поехал на север, мимо Хевен-Вью и бывшей плантации, пока не добрался до магазина запчастей Чэнси. Он подъехал и остановился. Подошел к дверям и постучал. Ему ответил симпатичный паренек к темных очках.

– Это ты Арройо? – спросил Ромео.

– Ну да.

– Я слышал, что ты здесь занимаешься подвешиванием тела.

– Кто тебе это сказал?

– Тесс.

– Что за Тесс?

– Она была твоей подружкой, и ты должен ее знать.

– Ты имеешь в виду Тесс Реналди?

– Я имею в виду девушку-миссионера.

– Ну да. Она не была моей подружкой.

– Ты знаешь, где она?

– Мгм…

– Это словно быть распятым?

Арройо пожал плечами:

– Что-то вроде. Хочешь попробовать?

– Как-нибудь в другой день, – сказал Ромео.

Но он знал, что никогда на это не решится. Какой смысл испытывать дополнительную боль плюс к той, что жизнь уже преподнесла ему? Он пришел только за тем, чтобы с кем-то поговорить. Но пообщаться он хотел с Тесс, а не с этим долбаным ублюдком. Он поехал обратно в город.

БАРРИС пришел в участок, чтобы начать свою смену. Но когда он проходил мимо диспетчера, Роуз Пэтчли выглянула из своей рабочей ячейки и сказала ему, чтобы он зашел к лейтенанту.

Кабинету лейтенанта было лет сто, и потолок в нем достигал шестнадцати футов. Пахло древним лаком, штукатуркой и истлевшими полицейскими досье, дерьмом термитов и напластованиями поколений табачного дыма. Баррису никогда не доводилось заходить сюда. Лейтенант был толст, двигался неторопливо и был почти одних лет с Баррисом, хотя помнил гораздо больше его. Он любил поговорить. Вы тонули в его речах. Можно было зайти, чтобы обсудить небольшие тонкости в оформлении прав, а выходили вы спустя два часа с головой полной подробностей об убийстве Кэла Хамфри в 1971-м или сумасшедших указаниях шефа Макэндрю в 1980-х – и тут только вы спохватывались, что забыли даже упомянуть о том деле, ради которого приходили.

Но сегодня, стоило Баррису открыть дверь с «морозным» стеклом, как его встретил неприятный сюрприз. И дело было не в лейтенанте, перед которым он предстал. Здесь был и шеф.

– Привет, капрал.

Он в мрачном настроении. И глаз подергивается.

– Добрый день, шеф.

– Догадываешься, кто звонил мне сегодня, капрал?

– Сэр, я просто не знаю.

– Митч Ботрайт звонил мне.

– Ага.

– Да. И он удивлялся, какого черта ты пристал к нему в церкви.

Господи. Лучше всего понурить плечи. Как можно ниже, стать серым как мышка.

– Видите ли, сэр. Я просто…

– Ты докучал ему в церкви? Не мог дождаться, пока окончится служба?

– Ну, я действительно ждал, да, сэр, но…

– Он рассказал мне, что ты обратился к нему прямо в церкви. Прости, он что, такой большой лгун? Вот уж не подумал бы, что Митч Ботрайт такой большой лжец.

– Сэр, если бы я мог объяснить… Я действительно подошел к нему в церкви этим утром…

– Думается мне, ты сказал, что не делал этого.

– Я подошел после службы. Так что, если он говорит…

– На глазах трехсот прихожан ты стал приставать к этому человеку…

– Я говорил с ним с глазу на глаз, сэр.

– Капрал! – Грубо и резко, словно отчитывает непутевого мальчишку. – Вы намерены весь день перебивать меня?

– Нет, сэр.

– Я пытаюсь задать вам вопрос.

– Да, сэр.

– Я пытаюсь спросить у вас, капрал, почему вы не могли дождаться, пока мистер Ботрайт направится домой?

– Домой? Видите ли… Вокруг были все эти люди. Фургоны с телевидения и все такое. Я не хотел привлекать внимания…

– Вы не подумали воспользоваться телефоном?

– Дело, которое я хотел обсудить с ним, имело деликатный характер.

– Деликатный? Он сказал, что вы учинили ему допрос с пристрастием.

– Я не допрашивал его.

– Ах, нет?

– Нет, сэр. И разговаривали мы не в церкви. Я договорился встретиться с ним попозже в «Доме встреч».

– Я все знаю, капрал. Меня проинформировали об этом факте. Я думаю, это ужасно. Это серьезная полицейская работа – проводить допрос вне церкви. Очень тонко. Хотя, как я понимаю, «Дом встреч» в самом деле является вашим любимым местом для «деликатных» допросов?

– Ну, я так не считаю…

– Прошу не перебивать. Митч Ботрайт сказал, что вы дали ему уйти, да? Он сказал, что вы выдвинули против него обвинения, а сами были даже не в форме и действовали несколько неуравновешенно, сказал он, и вы были…

– Я не выдвигал никаких обвинений, сэр. Я пытался защитить его, а не…

– Могу я закончить?

– Да, сэр. Прошу прощения, сэр.

Долгая угрожающая пауза.

– Он сказал, вы выдвинули предположение, что Шон Макбрайд вымогает у него деньги. Вы так считаете?

– Я так считал, сэр.

– Но сейчас вы изменили свою точку зрения?

– Ну, я не уверен…

– То есть у вас есть другая взятая с потолка схема?

– У меня были серьезные основания для такого убеждения.

– Ах, – с выражением ангельского терпения сказал шеф. – И что же это за причины могли быть, капрал?

– Предположение.

– Что за предположение?

– Видите ли, Шон Макбрайд ничего не знал о джекпоте до того,как Ботрайты выиграли его.

Шеф просто уставился на него:

– То есть? Это и есть предположение?

– В той или иной мере да, сэр. Я решил, что должен все проверить. Но после того, как поговорил с мистером Ботрайтом, я решил, что по сути дела оснований нет.

– Нет оснований? Что это значит? Вы хотите сказать, что ваш «доносчик» соврал вам?

– Возможно. Но я все равно должен был проверить.

Шеф испустил вздох облегчения:

– Баррис, давайте все выясним. Я когда-нибудь предлагал вам не проверять предположения?

– Нет, сэр. Я не это имел в виду. Я имел в виду…

– Порой я удивляюсь, капрал, когда я говорил с вами. Должно быть, в этой комнате. И похоже, вы должны были бы запомнить весь разговор вообще без моей помощи. А вы представляете, будто я что-то сказал и вы ответили, а затем вы представляете, будто я сказал что-то еще и вы ответили на это. Я считаю, что отныне и навеки вы должны проверять сказанное у меня, дабы убедиться – имеют ли ваши мысли и предположения связь с тем, что я говорил на самом деле. Что скажете?

– Да, сэр.

– В этом полицейском учреждении, капрал, мы очень тщательно проверяем предположения и намеки. Но мы стараемся это делать так, чтобы у одной из старейших семей города не создавалось впечатления, что она стала предметом какой-то сумасшедшей охоты на ведьм.

– Да, сэр.

Затем шеф повернулся к лейтенанту:

– А что вы думаете, Джим?

У лейтенанта был смущенный вид. Брови у него сползли со лба.

– Ну, шеф, – сказал он, – я думаю, вы попали в самую точку.

– Отлично, – одобрил шеф.

– Хотя, честно говоря, я со всем уважением к вам, все же думаю, что ситуация скользкая и Баррис приложил все силы, понимаете, и…

– О, это правда, – кивнул шеф. – Я должен отдать вам должное, капрал. Вы всегда прилагаете все силы.

– Благодарю вас, сэр.

– Выкладываетесь до последнего.

– Спасибо, сэр.

– Но вот как будет в следующий раз? Как насчет того, чтобы проконсультироваться с одним из нас или с кем-то из детективов прежде, чем вы пойдете по следу?

– Да, сэр.

– Потому что, если вы не сделаете этого, я надеру вам задницу, и мне плевать, получите ли вы свою гребаную пенсию или нет. Понятно?

– Да, сэр.

– Тогда ладно. Можете идти.

– Благодарю вас, сэр.

– Эй, притащите нам чего-нибудь выпить, ладно? Как раз с этим справляетесь вы отменно, Деппити Даг.

РОМЕО подрулил к супермаркету Крогера, словно хотел купить перекусить – будто делал это каждый день.

Тридцатилетняя мамаша с двоими детьми тоже направлялась в магазин и оказалась куда ближе к дверям, чем он. Но она задержалась, чтобы взять тележку для покупок, а потом придержала за руку своего ребенка, который тащил ее к дверям. Ромео так и прикинул все ее действия. Он все тщательно рассчитал, так что оказался у дверей одновременно с женщиной. На мгновение все замерли, но тут Ромео вежливо отступил в сторону и показал: проходите вперед.

Женщина одарила его широкой улыбкой. Она и ее дети прошли мимо него и направились в овощной отдел.

Он купил бутылку воды, расплатился и снова вышел на жару. Ромео стоял, прислонившись к «соколу» и ожидая следующую.

Появилась другая женщина. Видно, что она работает. Была она не очень хорошенькой. Когда она вылезала из машины, он прикинул, что двигаться она должна быстро. У нее были сильные ноги и туфли без каблуков. Она не остановится взять тележку. Ее устроит одна из тех корзинок, что можно взять за дверью.

Он продумал свою траекторию движения.

Но она двигалась не так быстро, как он ожидал, и, поскольку Ромео явно обгонял ее, ему пришлось умерить шаги. В одном он был прав: она не остановилась взять тележку.

Женщина направилась прямиком к дверям, и в последний момент ему пришлось снова прибавить скорости. Они чуть не столкнулись у дверей.

Она отступила назад, давая ему дорогу.

– О нет, – сказал он. – Прошу вас.

Она не только улыбнулась ему, но оценивающе смерила взглядом. Затем вошла, и он последовал за ней. Он купил банку копченой лососины.

Но он не направился прямиком к кассе. Он подумал, что, может быть, ему предоставится возможность заговорить с ней.

Он шел за ней по пятам.

Ромео отыскал ее в молочном отделе. Он решил спросить, как найти дату выпуска. Опустив голову, он подошел к ней, но в последний момент счел свой план невозможным и развернулся к выкладке масла и сыров. Он выбрал полпинты сливок и отошел от отдела. «Я не могу это сделать, – подумал он. – Эти встречи у дверей я организовываю просто отлично – но заговорить с такой женщиной? Нет ни одного шанса. Да и кроме того, нет времени общаться и заводить роман. Я должен возвращаться к работе».

ТАРА приняла душ, чтобы смыть песок, вернулась в свою комнату и проверила почту. Ее удивил поток приглашений и поздравлений от людей, которых она никогда не видела и о которых не слышала. Она продолжала раскручивать список в поисках хоть слова от Клио. Ничего нет. Но ближе к верхнему краю был адрес, на котором остановился взгляд: записка от папы. Отправлена всего час назад. Она сразу же внутренним чувством поняла, о чем в ней идет речь.

«Ох, папа. Прошу тебя. Не надо».

Она щелкнула «открыть».

«Я хочу все рассказать ФБР. Я все думал и думал. Я подумал, что не могу доверять этому офицеру Баррису. Я знаю, что правильно поступил, соврав ему, но ФБР не обманешь. Они отследят звонки, которые делал Шон. У них в сотовых телефонах есть GPS, так что они легко найдут Ромео и схватят его. И Шона тоже. Они легко прикончат их. Но если мы будем ждать, пока кто-то не ошибется, или Ромео не сойдет с ума, или какой-то репортер обо всем догадается, мы все будем убиты. Я не могу сидеть и ждать этого. Я люблю тебя больше всего на свете.

В Библии говорится: „Я смотрю на тебя, будь крепок в вере, будь сильным“».

Она испытала сейчас не только страх, но и гнев.

Тара щелкнула «ответить» и написала:

«Пап,

Это ФБР лажается все время. Людей убивают. Если ты расскажешь им, всех нас убьют! Папочка, не надо! Если они сделают хоть одну ошибку, с нами будет кончено! Но если мы будем играть с Шоном и дадим ему обзавестись деньгами, все будет хорошо. Он не причинит нам вреда. А если причинит, то он знает, что все потеряет, но, если мы спихнем его в ад, нам нечего терять.

Пап, я знаю, как ты ненавидишь его. Я ненавижу его еще больше. Когда он открывает рот, меня тошнит. Он считает себя пророком, но люди любят его только из-за денег, а он трус. Но едва он получит деньги, постарается удрать, и вот тогда-то мы и позвоним в ФБР. Далеко он не уйдет!

Но если мы позвоним в ФБР сейчас и он догадается, то есть, я имею в виду, если ФБР сделает хоть одну ошибку, ты знаешь, каким ужасом это может кончиться. Я знаю, как раздражает ничегонеделание, но пожалуйста, пап, прошу тебя, не пытайся связываться с ФБР. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».

Она перечитала, внесла несколько поправок, убрала лишнюю цифру 4 и поставила наверху «Особо опасен».

Она понимала, что делает именно то, чего Шон мог хотеть. Она даже начала говорить, как он: «Я знаю, как раздражает ничегонеделание». Он был поганкой. Его споры были повсюду; они прорастали даже у нее в мозгу.

Она нажала «отослать».

Затем открыла запись от одного из ее многочисленных новых друзей с сайта «Мой мир».

«Тара, я думаю, что ты красивая и хотела бы быть такой же. Я думаю, что Шон Макбрайд – это как сон. Ты не просто счастливая, ты благословенная».

Другая запись:

«Ты – знак всем нам, что Господь с нами и наблюдает за нами».

Другой написал:

«Видел тебя на видео, когда вы выиграли лотерею, и я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой».

Она услышала, как отец выходит из холла. Он спустился в свою комнату, и все стихло. Она ждала. Послания приходили каждую секунду. Она перестала читать их. Она ждала ответа отца.

Наконец он прислал его:

«ОК».

И это было все.

Уставившись на него, она услышала какие-то звуки снаружи. Они сопровождались вспышками фотоламп.

Она с треском отдернула занавеску. Толпа собралась вокруг Билла Филипса, человека с дистрофией симпатических рефлексов. Он больше не пользовался инвалидной коляской – он двигался на своих ногах. Во всяком случае пытался. Двое мужчин поддерживали его с обеих сторон, так что вы не могли утверждать, ходит ли он сам или нет. Он прошел всего несколько шагов, прежде чем ему помогли опуститься в кресло. Но в любом случае народу это нравилось. Они кричали: «Хвала Господу!» и, глядя на дом, взывали: «Шон!», «Шон!», «Отче!», «Отче!», «Хвала Господу!».

Тара испытала очередной прилив гнева.

Эти идиоты обожают его!

«Из-за него мой отец сходит с ума. Он такой отвратный подонок, что я должна удерживать отца от желания убить его. Человека, которого они обожают. Но чего ради защищать его, если увидеть его труп будет так приятно? Если даже Ромео нанесет нам ответный удар, может, имеет смысл рискнуть – чтобы увидеть Шона мертвым и неулыбающимся. Нет, не стоит». Она легла в постель. Ей казалось, что она не спала несколько недель. Но едва закрыла глаза, как живо представила – вот она выходит из океана, и Шон Макбрайд глазеет на нее.

Она заставила себя снова открыть глаза.

Где-то во дворе пилигримы выкрикивали его имя: «Шон!», «Шон!», «Отче!». Глаза снова закрылись, и вот она снова выходит из океана, и взгляд Шона скользит по ней, и все ее чувства вернулись. Казалось, у нее больше не было сил сопротивляться им. Она ненавидела его каждой клеточкой своего тела – но власть, которую он имел над ее жизнью, как-то подчинила ее. Она позволила себе вообразить, что Шон на руках выносит ее из воды. Он легко поднял ее; она обхватила его ногами и положила голову ему на грудь, слушая биение его сердца, и его член уже был в ней. Представив себе это, она двумя пальцами стала легко ласкать клитор. Она не могла отделаться от мысли, что это отвратительно. «Прекрати!» Но у нее это не получалось, пока в отчаянии она во сне не сжала голову Шона так, что его череп треснул и раскололся, а его мозги расплескались на мокром песке. Она рывком проснулась и села, обливаясь потом. Снаружи толпа продолжала выкрикивать его имя. «Шон!», «Отче!», «Господь!».

РОМЕО сидел в закусочной «Макдоналдс» рядом с торговым центром. Он зашел сюда воспользоваться свободным Интернетом. Занимаясь «компьютерным шпионом», он сидел, держа в руках жареную картошку и стакан колы. Он должен перехватить и прочитать то, что Митч Ботрайт слал дочери.

И вообще, почему Митч Ботрайт переписывался с дочерью, вместо того чтобы поговорить с ней? У Ромео появилось плохое предчувствие.

Он открыл письмо. У него перехватило сердце. Он не мог кончить его читать. Ему пришлось отвести взгляд.

Снаружи ребята весело пинали большой пластиковый мяч.

Он попытался собраться с силами. Он знал, что может произойти, но это не помогало. Он подумал: «Ну почему ты такой глупый, Митч? Неужели ты не видишь, какой ужас маячит над вами? А ведь над этим стоило бы задуматься. Я сам не могу отчетливо представить его: все подробности расплываются. Но тем не менее… Ведь ты рискуешь своей семьей. Как ты можешь обречь на риск жизни своих близких, по-дурацки изображая из себя этакого мачо?»

Затем он вернулся к компьютеру и заставил себя прочитать ответ Тары.

МИТЧ тысячу раз видел на телевизору Дайану Сойер, но больше всего его привлекало чувство, что под покровом ее мягкости и любезности кроются ледники Антарктиды. Но при близком контакте он не ощутил ничего подобного – было только ее сердце и тепло, исходящее от него. Она сидела на одном из плетеных кресел, Тара, Митч и Пэтси на диване, а Джейс на полу. Шон устроился напротив ее в таком же плетеном кресле. Она остановила на нем требовательный взгляд и заговорила воркующим суховатым шепотом:

– Шон. Все эти люди за домом. Вся эта… публика.

– Да.

– Они продолжают прибывать.

– Да. И их уже слишком много. Мы перебрались на ярмарочную площадь.

– И насколько я понимаю, вы получаете много писем по электронной почте?

Он улыбнулся. Как осторожно она к нему подбирается.

– Есть кое-что.

– Как много?

– Пара тысяч.

– Пара тысяч?

– Да.

– Шон, чего они хотят?

– Ну, я думаю, они хотят думать, что во всем этом есть какой-то смысл.

– В чем?

– В жизни.

Она улыбнулась. Она обладал безупречной сдержанностью. Он подумал о ней, как о планете на строгой эллиптической орбите. Камеры за ней блестели, как лунные диски, и зрелище было ошеломляющим.

– И они пришли к вам. Почему? Потому что вам выпала удача? Из-за ваших денег?

Он громко рассмеялся:

– Я думаю, из-за Господа.

Он повернулся к Таре:

– Тара, когда твой отец сказал тебе, что семья хочет разделить джекпот, какая у тебя появилась первая мысль?

Тара задумалась.

– Ну… Я вспоминаю, что вроде на секунду у меня появилась мысль: «Папа, а мы должны это делать? И должен ли все это знать этот парень?»

Одна из камер, подкравшись, взяла в кадр, как Шон потряс головой и засмеялся.

Тара продолжила:

– Но затем… мне довелось узнать его…

Она бросила на него быстрый взгляд. Глаза у нее были затуманены, и в них чувствовалась нотка мольбы. Он понимал, что она это делает ради камеры, для спасения людей, которых она любит, – но тем не менее нет ли тут частицы правды? Ее румянец – ведь он подлинный, не так ли? И довольное выражение на лице ее матери – он знал, что оно-то было искренним. Пэтси была довольна тем, что может доверить свою жизнь его рукам. Принадлежал ему и Джейс – он знал и это. И даже Митч, похоже, расслабился. «А снаружи толпились паломники, ожидавшие его, и тысячи их были готовы явиться, и миллионы скоро придут ко мне. Я привнесу в этот мир чистую веру. Я сделаю нечто вроде волшебного гобелена, который сплету из веры, любви и силы, и он оживет…»

Вибрация в кармане. Звонит Ромео.

– Тара, – спросила Дайана Сойер, – когда Шон сказал, что готов раздать все эти деньги… вы поверили ему?

Тара слегка закусила нижнюю губу. Камера приблизилась.

– Да, – сказала она.

– Вы не подумали, что он слегка рехнулся?

– Нет. Я думаю, он прекрасен.

Камеры с нее переместились на Шона и снова на нее. Дайана Сойер с сияющим лицом смотрела на них. Но он снова почувствовал вибрацию на бедре – этот долбаный телефон. Ромео звонит второй раз. «Какая-то аварийная ситуация, с которой, как я предполагаю, он справится сам, – но все же я должен ответить».

Дайана Сойер спрашивала Тару обо всех этих деньгах, что они значат для ее семьи. На мгновение камеры оставили Шона в покое. Он вытащил телефон из кармана, опустил его пониже и откинул крышку. Ромео послал ему текст:

«Бунт. Тара и Митч. Собираются к копам. Планируют убить нас».

Шон резко захлопнул крышку.

Тара говорила:

– То, о чем говорит Шон, я думаю, справедливо. Деньги должны служить тому добру, которое ты можешь сделать. Если вы будете держать их для себя, вы будете жалкой личностью. А если с их помощью вы принесете любовь? Вы будете счастливы. Я думаю, в этом он прав. Вы знаете, он все время говорит, как много ему дал мой отец, многому научил. А сейчас нас учит именно он.

И ее сияющая улыбка.

Невероятно. Как она может быть такой словоохотливой? Такая врунья, врунья до мозга костей. Как она может? И ее отец рядом с ней! Не человек, а какое-то увертливое дерьмо. Врать всему миру. Засранец. Лицемерный лгун!

Дайана Сойер повернулась к нему:

– Похоже, эта семья любит вас, мистер Макбрайд.

Он собрался с силами и выдавил улыбку:

– Теперь они – что-то вроде моей семьи. И вроде они в самом деле любят меня.

Все рассмеялись.

Он подумал: «Как бы нам заставить тебя страдать?

В истории не было никаких мечтаний, и такие засранцы, как ты, разодрали ее на куски своими ложью, предательством и эгоизмом. Но в этот раз вы получите награду. Награду, за которую будете расплачиваться весь остаток своих жизней, вы, трусливые засранцы».