Текст книги "Воронье"

Автор книги: Джордж Доус Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Но, просматривая страницы, она ощутила непомерную растерянность. Какого черта – сплошное курлыканье. Резня в летописях, тирания королей, безжалостная бойня в Книге Судей. А где покой и блаженство? Скоро ее взгляд остекленел. Она вздохнула и придвинулась к экрану.

Затем она быстро пробежалась по Гуглу и набрала: «Роскошные дома».

Всего минуту, подумала она.

Но дома, которые она нашла, явно были семейными жилищами из пригорода Форт-Уорта, так что она уточнила поиск: «Роскошные дома Калифорния».

Это было куда лучше – она нашла несколько просто приятных изображений домов в Брентвуде и в Бел-Эйр. Их обитатели, скорее всего, не были сливками изысканного общества, но и не относились к раскрученным звездам реалити-шоу. Места выглядели вполне респектабельно. Ухоженные мощеные мостовые. Тем не менее чего-то здесь не хватало. Не было яркости. Дома были скучноватые, и, переводя взгляд с одного на другой, она не чувствовала удовлетворения, пока наконец не сдалась и не добавила волшебное слово: «Роскошные дома Калифорния Малибу».

Только на минуту!

Первое, на что она наткнулась, был укромный особняк стоимостью 22 миллиона долларов, который выглядел как сложенная из бетонных блоков уборная на I-95, и она подумала: «Не могу поверить, это просто отвратительно…»

В кухню вошел Шон.

Скользнув курсором, Пэтси вернулась к Bible-Gateway. com., как раз перед тем, как он заглянул ей через плечо и спросил:

– Что ты ищешь, Пэтси?

Она успела вернуться к Нехемии и чувствовала себя в безопасности.

– Слово Господне. Хоть это-то разрешено?

– Конечно, – сказал Шон. Но он ухмыльнулся и сдвинул пальцем ее мышку, чтобы проверить ее «Историю», и вот она вся появилась на экране: «Роскошные дома, роскошные дома Калифорния, роскошные дома Калифорния Малибу». Они рассказали не только о ее слабости, но и об отчаянных попытках избежать этой слабости – и он засмеялся.

– Шикарный путеводитель! Какое утешение в тяжелые времена! А что ты пьешь, Пэтси?

– Я не пью.

«Черт возьми, кто он такой, чтобы осуждать меня, этот сукин сын?»

Но он сказал:

– Ладно, можешь сделать для нас немного джина с тоником? Я думаю, что как раз пришло время отпраздновать.

– Только не для меня.

– Очень хорошо. Но для меня сделаешь?

Она пожала плечами, встала и смешала ему выпивку – такую крепкую, что благоухала, как на Рождество. Аромат был настолько приятный, что она решила сделать немного и для себя.

Вернувшись к столу, она села, и он заговорил с ней таким тихим голосом, что никто из обитателей дома не мог его услышать:

– Ты думаешь, я вторгся в твои мечты и помешал им?

Она погоняла выпивку по стенкам стакана.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты ясно кое-что поняла. Я не собираюсь тратить твои деньги. Я хочу всего лишь сделать тебе деньги. Со мной ты станешь куда богаче. Это я гарантирую. Ты получишь миллиард долларов. Я не преувеличиваю. Миллиард. Ты думаешь, я рехнулся, но я говорю тебе правду. И знаешь, как я собираюсь сделать для тебя миллиард долларов?

Она не поднимала глаз. Миллиард?

– Потому что ты не просто выиграла здесь джекпот, – сказал он. – Ты обрела Божью силу – вот что ты сделала.

Она не имела представления, что он говорит. Она продолжала думать о цифре миллиард.

Сколько это – миллиард? – думала она.

Неужели он в самом деле имел его в виду, когда произнес «миллиард» – или это просто поэтическое преувеличение?

– Вся эта мощь проходит сквозь нас, – сказал он. – Каждую секунду. Радиоволны, телевизионные волны. Послания с далеких звезд. Сила откровения, мощь потоков неподдельного здоровья. Вся мощь Вселенной все время проходит сквозь нас – но не через тебя, Пэтси. Потому что, когда эта сила доходит до тебя, она останавливается. Понимаешь? Ты получаешьэту силу, которую любой начинает замечать. И все восхищены тобой, потому что с тобой почиет сила Господня. И я сделаю так, чтобы эта мощь оставалась при тебе. Когда ты напишешь свою книгу, все кинутся покупать ее. Когда ты сделаешь свой видеофильм и когда отправишься в тур с выступлениями, все захотят услышать твои речи.

– Мои? – переспросила она. – Ты шутишь?

– Я не шучу. Тебе будут платить не миллионы, а десятки миллионов.

Он что, дурачится? Он несет все это вранье, чтобы развеселиться? Но он в упор смотрит на нее, словно в самом деле верит в тот бред, который несет.

– Через два месяца ты будешь сидеть за ленчем с Опрой Уинфри. Поверь мне. Нет, смотри на меня, Пэтси. Верь мне. Ты будешь обедать с Регисом. Проводить уик-энды с Монтелом Вильямсом и доктором Филом. И когда я говорю о миллиарде, я убийственно серьезен. На самом деле я даже несколько занизил ставку. Ты сможешь иметь денег больше, чем Билл Гейтс. Единственный вопрос: что мы будем делать с ними, когда ты их получишь?

Устроившись поудобнее, она выпила свой напиток.

Она ничего не имела против его россказней, пусть даже все это было сплошной ахинеей.

Она повернулась к компьютеру, пробежалась по клавиатуре и что-то загрузила из Интернета.

Сидя за компьютером, она размышляла, что можно купить на миллиард долларов?

Конечно, придется иметь дело с этими проклятыми налогами. Но пусть даже у нее останется половинамиллиарда. С такой суммой можно жить по-настоящему.Полмиллиарда будет достаточно.

Она заметила, что в стакане остался только лед. Шон тоже обратил на это внимание и предложил:

– Налей себе еще, девочка.

– А как насчет тебя?

Он едва прикоснулся к своей порции, но сказал:

– Конечно. Плесни мне тоже.

Она сделала еще две порции джина с тоником. Может, он прав. Может, в самом деле пришло время праздновать. Она щедро наполнила стаканы и украсила каждый из них зубочисткой с нанизанным на нее ломтиком лимона. Вернувшись к столу, она заметила, что он придвинул ее стул вплотную к своему, чтобы они оба могли смотреть на экран компьютера, на котором в данный момент плыло изображение Земли из глубокого космоса.

– Ты узнаешь эту планету? – пробормотал он. – Тебе стоило бы знать ее. Я хочу сказать, что тебе будет принадлежат немалаячасть ее.

Она ничего не могла поделать с улыбкой, которая расползлась по лицу. Он тоже улыбнулся простой бесхитростной улыбкой. Когда он взял у нее стакан, их пальцы на мгновение соприкоснулись. Ее слегка встряхнуло. Она сидит рядом с ним. Пэтси сделала длинный глоток джина с тоником и с удовольствием почувствовала, как он скользнул по горлу. Кроме того, ей нравилось, как Земля становится все больше и больше – ей казалось, что она мягко опускается на нее, и Шон летит рядом с ней. Они падали прямо на Нью-Йорк, но его изображение несколько расплылось, словно они вошли в облако. А когда четкость восстановилась, она убедилась, что находится не в городе, а где-то в сельской местности на берегу моря. Она парила над пейзажем, строгий вид которого был очерчен тенями; здесь же были продолговатые плавательные бассейны, шпалеры деревьев. Голубятни и ухоженные сады.

– Это дом Гвинет Пэлтроу, – сказал он.

Слава богу. Этой обстановкой можно было гордиться. Но не выставлять ее напоказ. Она была безукоризненна.

Они поплыли над верхушками деревьев. Словно их несла гондола, подвешенная к воздушному шару.

– А это дом Веры Ванг.

Он был олицетворением элегантности.

Они плыли дальше, она отпивала свой напиток, а он показывал ей дома Лари Гагосяна, Барри Дилера и Дианы фон Фюрстенберг. Эти люди казались почему-то более серьезными,чем знаменитости Малибу, а их жизни – более значимыми.Он пронес ее над усадьбой Ральфа Лорена, которая напоминала сон наяву. Она не могла поверить, что Ральф Лорен – реальное лицо, что это – его настоящий дом.Пара теней на лужайке – это могли быть Лорен и его собака? Ведь могло быть, что именно в этот момент Ральф Лорен выгуливал свою собаку, и, может, на нем была одна из тех рубашек с лошадьми и всадниками?

О боже мой!

Затем появился дом Пола Маккартни; а дальше – Сары Джессики Паркер и Мэттью Бродерика, а потом – дом П. Дидди.

А после тот самый коттедж, в котором Артур Миллер проводил лето с Мэрилин.

Рядом с серой полосой океана – дворец, который Сейнфелд купил у Билли Джоэла.

– Кое-кто говорит, что Хэмптоны возьмут верх, – бросил Шон. – Но я утверждаю, что этого никогда не будет. Потому что тут сплетено слишком много линий силы. Хэмптоны продолжают и продолжают расти, и красоту тянет к ним словно магнитом. Вот тут ты и будешь главенствовать. Именно этим ты и будешь заниматься, Пэтси, – главенствовать. Мы купим тебе тихое поместье подальше от этих мест. Ни на пляже, ни у пруда Георгики, ничего мелодраматического, но что-то тихое и величественное, что подойдет тебе. Зимы ты будешь проводить в Сент-Барте. Но в течение сезона все будут тянуться в твой дом, потому что будут знать, что Пэтси Ботрайт получает силу от Бога.

Они помолчали, а потом продолжили разговор.

– Шон?

– Что?

– Ты лунатик.

– Я слышал это и раньше.

– Ты тоже собираешься там жить? – спросила она.

– Знаешь, на самом деле это место не для меня. Оно для тебя. Мне нужно что-то попроще. Понимаешь?

– Ну конечно, – сказала она. – Что-то вроде маленькой хижиныгде-нибудь.

– Совершенно верно.

Они дружно рассмеялись. Пэтси покрутила порцию джина, увидела, что от него опять остался только лед, и, поднявшись, сделала себе еще одну небольшую порцию.

КЛИО продолжала твердить себе: нет, она не пойдет туда. Никогда. Она никогда не унизится, появившись в доме Тары. Зачем докучать? «Я отказываюсь на коленях молить ее быть моей подругой. Надо ли мне беспокоиться, что эта чванливая сучка думает обо мне? Со мной все будет в порядке и без нее. Я должна побыть без нее. Могу поехать на остров с этим пижоном Заком Коллинсом, который вроде как в нее влюблен. Но вся эта влюбленность с него слетит, когда мы примемся за барбекю. Посмотрим, кого он любит, когда его сладкий член окажется у меняво рту, так ведь?

А мне надо просто забыть эту суку».

Но на островок Клио не поехала. Она ехала по 17-й, готовясь повернуть, но проскочила поворот и развернулась к «Макдоналдсу». После чего вернулась на 17-ю, думая, что встретит Тару. И расскажет ей, как Эмми, запугивая Манни абортом, трижды выуживала у него чеки. И еще расскажет ей, как встретила управляющего «Гони быстро и закрой глаза» и он оказался долбанутым маленьким психом, но довольно симпатичным. Она должна все рассказать Таре. Кто еще сможет понять?

«Я считаю, после всего, что мы прошли вместе, она не сможет за сутки забыть меня! Верно? Это просто невозможно! За сутки– нет, это невозможно. Надо дать ей шанс».

Ей пришлось припарковаться за три квартала от дома, и дальше она пошла пешком. Вокруг все кишело взвинченными людьми. Кое-кто из них распевал гимны, а другие предпочитали разжигать грили, и все время приходилось так широко улыбаться, что начали болеть зубы. Тут стояли фургоны с телевизионной аппаратурой, и все происходящее было странно и непонятно. Когда Клио попыталась пройти к дому, ее остановили пара мордоворотов, которые сказали, что туда нельзя.

– Я не могу пройти к дому моей проклятой лучшей подруги?

Что, эта сука прячется за бархатными канатами ограждения? Обзавелась личными телохранителями? Они всех проверяют. Потом кто-нибудь выйдет и отведет ее в гараж. И заставит ждать, пока Тара не снизойдет и не выйдет к ней.

Она была вне себя.

Ох, вот и Тара. Ну, Иисусе!

Осунувшаяся, смертельно бледная, с припухшими глазами, полная нервного напряжения. И Клио немедленно все простила ей; она просто хотела ее обнять.

ТАРА думала, что с этим надо кончать. И побыстрее, без всякой жалости. Если она расслабится, то подвергнет Клио опасности.

Клио расплылась в улыбке и расхохоталась:

– Привет, продувная бестия. Довольна, сучка?

Тара слабо ей улыбнулась.

– Значит, так? – сказала Клио. – Ну, господи!

Никакой реакции.

– Значит, вот оно как? – не унималась Клио. – Ну, дерьмо. Все из-за этих денег.

– Хорошо. Пусть так.

– Да? А как быть с этими психованными зомби?

– С этими людьми? С ними все в порядке.

«С ней ничего не поделать. Она ведет себя так, словно я за тысячу миль от нее».

– Они словно живые мертвецы, – сказала Клио. – И глазеют на меня.

«Именно это я предполагала», – подумала Тара. Она чуть не засмеялась, но сдержалась.

– Почему ты не ответила на мое послание? – спросила Клио.

– Я была занята.

– Слишком занята даже для меня?

Положить этому конец. Быстро и решительно.

– Послушай, Клио. У меня другие друзья, понимаешь?

– Что ты имеешь в виду – другиедрузья?

– Не знаю. Я хочу сказать – друзья получше. Прости. Может, пришло время дать другу другу свободу.

Клио была так ошеломлена, что лицо ее пошло пятнами, а голос дрогнул.

– Конечно. Абсолютно. Веселись со своими зомби.

– Мне очень жаль, – сказала Тара и подумала: «Только не говори,что тебе жалко. Просто повернись и отойди от нее. И не вздумай плакать».

– Я просто зашла попрощаться, ты, долбаная сука.

– Пока. – Повернувшись, она направилась к дверям. Как раз вовремя: еще немного, и у нее брызнули бы слезы.

РОМЕО продолжал патрулировать город, двигаясь против часовой стрелки. Стоял горячий полдень, и казалось, все плавилось. Он решил остановиться рядом с кузеном Альфредом, профессором местного колледжа. Дом его был высоким сооружением в готическом стиле времен королевы Анны, «Интересное место», как он был назван на карте, и не случайно он в виде мутной картинки присутствовал в «Моем мире» Тары. Остановив машину, Ромео перешел улицу, направляясь к дому. С боковой веранды доносились голоса. Сама веранда была увита плющом, так что он никого не видел, но голоса принадлежали пожилой женщине, молодому человеку и самому Альфреду. Они обменивались сплетнями. Их томные расслабленные интонации сопровождались позвякиванием льда, бульканьем бурбона и смехом. Ромео не знал никого из тех, о ком они говорили, но это было не важно. Он любил слушать. В их словах проскальзывала легкая недоброжелательность. Отчетливо ощущался запах цветущих лоз, а он чувствовал себя усталым и нерешительным, потому что у него кружилась голова, и ему пришлось прислониться к металлической ограде, чтобы не упасть. И только когда на улице появилась компания шумных подростков и уставилась на него, Ромео наконец оставил это место и побрел прочь.

Он добрался до «сокола» и снялся с места.

«Черт возьми, что все это значит?

Ты должен убить их – это все, что ты обязан сделать. Ты не обязан. Ты не обязан иметь дело с запутанными извивами их долбаных душ, ты просто должен быть готов прикончить их.

Так ты готов? Если на тебе лежит эта обязанность, можешь ли ты войти в дом и казнить старика прямо перед его гостями?

Нет».

Он направился к Нелл. Ромео видел, как Нелл вышла из сарая, в котором занималась своими гончарными изделиями. На ней была широкополая шляпа, в руках она держала лопату с длинной ручкой. Она напоминала пророка из пустыни, и этот облик, казалось, его вполне устраивал. Ему захотелось благоустроить сад для нее. Он с удовольствием работал бы весь день просто за спасибо.

«И ее я не могу убить. Да и вообще никого из них. И Митч должен знать это. Все Ботрайты должны знать; для любого это ясно как день. Мне чего-то не хватает. Ненависти? Всепоглощающей ненависти? Может, дело в этом. Мозг мстителя-киллера должен быть пронизан ненавистью. Я попытаюсь вызвать ее в себе. Я должен ненавидеть всех и вся. Начиная с моего убогого детства. Начиная с моих отвратных гнусных родителей, которые издевались надо мной!»

Но хотя его отец был законченной жопой, все же не хуже других отцов, которых он знал. Ромео любил свою мать, которая все делала для него. Он ненавидел ребят в школе, но никогда не испытывал желания причинить им неприятности – он просто хотел, чтобы они любили его. Но они никогда этого не делали. Но сейчас все это было далеко отсюда.

По 17-й дороге он выбрался на Глочестер-стрит и покатил на север.

Он повернул по Айленд-Вью-Роуд, чтобы проверить Клио. Он не мог узнать, дома ли она, если снова не проберется через джунгли, хотя безжалостное солнце отбивало у него всякую охоту заниматься этим. Подобравшись ближе, он сквозь листву разглядывал ее дом. Затем он обеспокоился, как бы его поведение не вызвало подозрений, включил двигатель и вернулся на 17-ю. Потянулись привычные картины: начальная школа, клиника скорой помощи, банк. Но сразу после них, слева, он с удовольствием бросил взгляд на запретную часть города. Ориол-Роуд. Дом семьи Ботрайт и их знаменитого друга Шона Макбрайда. Тут толпится куча народа. Но Шон потребовал: держись на расстоянии. Любой ценой продолжай двигаться.

Теперь он ехал на Белл-Пойнт, мимо Шелби и Мириам. Дети во дворе играли со шлангом, обливая друг друга. Мальчик и девочка, и видно, как они счастливы. Суббота. Он проплыл мимо них как привидение. Вернувшись на 17-ю, повернул налево на Чапел-Кроссинг-Роуд и проехал мимо величественного входа Тренировочного центра федеральных сил охраны порядка. Затем он встревожился. Пришло время провериться.

– Знаешь что? – сказал Шон. – Мне нужна от тебя кое-какая помощь.

– Какого рода?

– Здесь есть один пижон, он вроде был военным. В Форт-Стюарте. Слышал о нем?

– Нет.

– Он совершил паломничество, чтобы увидеться со мной.

– Паломничество?

– Он сказал, ему нравится мой дух. Я думаю, он ищет какую-то властную личность. Которая придаст смысл его жизни. Думаю, он сделает все, о чем я его попрошу.

Шон говорил спокойно и тихо, но в его голосе слышалось напряжение. Поклонение пастухов; это доставляло ему удовольствие.

– И знаешь что, Ромео? Если даже этот парень узнает всю правду о нас, думаю, он будет продолжать хранить верность. Он будет хорошим солдатом. Его зовут Трев.

Ромео повернул к Алтаме и проехал торговую площадь: «Уолгрин и первосортные цыплята».

– Как он выяснит правду о нас? – спросил он.

– Не беспокойся, у него ничего не получится.

Но у Ромео перед глазами стояла картинка: Шон и этот парнь Трев, сидящие на деревянном покрытии за домом Ботрайтов и пьющие «Джонни Уокер». Сидели они бок о бок. Трев рассказывал об убийствах, которые совершал в пустыне. Шон думал: ну почему бы не довериться этому отличному солдату вместо бедного испуганного Ромео…

О, дерьмо!

Он повернул к Норвичу. Проехал мимо обветшалого стрельбища, принадлежавшего миссис Лоуп, гадальщице по ладони, которая держала цыплят во дворе. Ромео прикинул, не влияет ли на цыплят это соседство. Похоже, что нет. Но их вряд ли можно назвать нормальными цыплятами. Когда бы Ромео ни проезжал мимо, они глазели на него сквозь щели в заборе, словно ждали. Их глазки-бусинки провожали машину. «Откуда цыплята могут знать о моем появлении и уходе? А если знают они, то, наверно, знает и миссис Лоуп. Понятия не имею, что это, мать-перемать, означает, но сдается мне, в этом нет ничего хорошего».

БАРРИС доехал до полицейского участка и связался с информационным центром. Он хотел выяснить все, что можно, о Шоне Макбрайде.

Точных сведений оказалось немного.

Место жительства: Дейтон, Огайо.

Прерывание местожительства и возвращение: 1994 год.

Приостановление действия лицензии: 1997 год.

Гражданский иск за невыплаченную ренту: 1998 год.

Правонарушение, связанное с хранением марихуаны: 2000 год, условный срок.

Так оно и должно было быть, если не считать, что симпатичная физиономия на мутном снимке, которая в 1997 году казалась мрачноватой, в 2003 году обрела пронзительный взгляд и скользкую улыбку.

Барриса удивило, что данные так коротки.

Он повел машину по 341-й дороге к магазину Чамми, где попросил позвать управляющего, но продавец сказал, что сегодня того нет. В субботу мистера Ху не бывает.

Баррис показал свой блестящий значок:

– Так раздобудьте его.

Продавец позвонил, и мистер Ху вскоре явился. Он был родом из Кореи, или Лаоса, или откуда-то из тех мест, и у него имелись трудности с языком, но он старался быть предельно обязательным. Баррис объяснил, что у него есть несколько вопросов касательно победителя джекпота. Он попросил проверить данные видеосистемы.

– Вы хотите узнать, когда был куплен выигрышный билет?

– Нет, мне нужны данные за следующий день. За четверг.

– Хорошо.

Мистер Ху был очень услужлив. Он провел Барриса в свой маленький кабинет и вставил диск. Это была старая дешевая система, с «рыбьим глазом». Покупатели входили в магазин, торопливо обегали его, останавливались у кассы и снова убегали. У одной толстой пары была такая смешная походка, что мистер Ху разразился смехом, но тут же спохватился и снова закаменел лицом.

Внезапно на экране возник Шон Макбрайд, который вошел в магазин.

– Медленнее.

Кадры пошли по одному. Макбрайд, весь в поту, выглядел усталым. Он остановился привести себя в порядок прежде, чем подойти к кассе. Был виден только затылок Черилл. Она что-то протянула Макбрайду – что именно? Он не платил, а просто вышел из магазина.

– Что она дала ему?

– Для шин, – сказал мистер Ху.

– Манометр? – уточнил Баррис.

Мистер Ху кивнул.

– Давайте дальше, – сказал Баррис.

Мистер Ху перепрыгнул к кадрам второго появления Макбрайда. Теперь за прилавком стоял мистер Ху, а Черилл у окна. Макбрайд протянул манометр мистеру Ху и отошел поговорить с Черилл. Их было еле видно. Через минуту Макбрайд покинул магазин.

И тут же в магазин вошли пара мужчин с телекамерами.

Вот как оно было. Шон исчез.

– Вы помните этого парня? – спросил Баррис.

– Нет, не помню.

– У вас есть изображение его машины? Имеется у вас внешняя камера?

Мистер Ху проверил другой диск. С камеры, которая глядела на насосы, – но в течение всего времени, о котором шла речь, в поле зрения не появилось ни одной машины. Хотя ничего удивительного, поскольку Макбрайд не заливал горючее. Он подкачивал шины, так что мог припарковаться у воздушного насоса.

Но Баррис и мистер Ху обратили внимание, как кто-то отъехал со стоянки; изображение было довольно расплывчатым, но это вполне могла быть машина Макбрайда.

Баррис покачал головой:

– Хорошо. Можете выключить.

Что мистер Ху и сделал.

– Я полагал, – сказал Баррис, – что магазин, продающий билеты, имеет с них какой-то доход.

– Только не я, – сказал мистер Хью. – Я всего лишь управляющий.

Он удовлетворенно улыбнулся. Словно был полностью счастлив, что не принимает участия в дележке этого пирога, – и в то же время доволен, что крылатая Фортуна предпочла приземлиться на плечо какого-то другого бедняги, а не на его.

ШОН вместе с Митчем нанес визит большой финансовой шишке Генри Лонсдейлу. Тот жил в безвкусной усадьбе на Блэк-Банкс, неподалеку от острова Сен-Симон. Полосатые стены, нависающие балконы, окна со стеклами, покрытыми морозными узорами. От подъездной дорожки горничная провела их мимо беседки с колоннами в кабинет, под который был оборудован вестибюль в двадцать футов высотой. Одна стена была отведена под рыбацкие трофеи и почетные грамоты за успехи в рыболовстве.

Появившийся Лонсдейл представился. Шон спросил его:

– Вы в самом деле выиграли открытое первенство по ловле морского окуня?

– Какое? Ах да, в 2006 году.

– Ух ты. И какой экземпляр вы вытащили?

Лонсдейл пожал плечами:

– Думаю, на 59,3 фунта или что-то вроде того.

– Господи. И какая была наживка?

– Если мне не изменяет память, в ведре у меня было полно летучих рыб. Но все зависит от техники заброски. Я видел вас по телевизору, мистер Макбрайд. Насколько я понимаю, вы тоже любите рыбачить?

– В общем-то случалось в Огайо. Откуда я родом. Но большеротый окунь никогда не попадался, хотя мне нравится иметь с ними дело.

– Ну, на этом побережье такой добычи достаточно. Я буду рад пригласить вас на охоту за красной неркой.

– Я был бы очень признателен.

Не подлежало сомнению, что рыбная ловля была главной страстью Лонсдейла в жизни. Он сказал Шону, что больше не собирается посвящать себя финансам.

– Будет всего несколько клиентов, только чтобы не отвыкнуть, – решительно сказал он.

Шон хотел бы с годами походить на него.

У большого стола с каменной столешницей его ждали три доверенных помощника – банкир, бухгалтер и юрист. На них были костюмы едва ли не по миллиону долларов, и, обмениваясь рукопожатиями, они смотрели вам прямо в глаза, делая вид, что принадлежат к сильным мира сего. Но Генри Лонсдейл в своих теннисных туфлях и легких хлопчатобумажных брюках без труда превосходил их. Пока они переговаривались между собой, он с размаху опустился на свой стул, подтянул к себе двенадцатистраничный меморандум о взаимопонимании, пролистал его – и, покончив с ним, сразу же приступил к делу. Смотреть на него было сплошным удовольствием, на то, как легко он отделял зерна от плевел. Вычеркнул одну фразу, заменил другую, крест-накрест перечеркнул ненужные подробности, ввел в смятение своих бедных помощников острыми вопросами и претензиями, отбрасывая все возражения и не терпя промедлений. Ну и шоу! Пораженный Шон не сказал ни слова, но пару раз громко рассмеялся. И лишь после того, как дело было завершено к всеобщему удовлетворению, он осмелился спросить:

– Да, кстати, Генри… Как вы думаете, сможете ли выдать часть наличностью?

Все заулыбались. Наконец Лонсдейл сказал:

– Наличностью?

Шон кивнул:

– Да, мне понадобится немного наличных.

– Все пройдет наличными.

– То есть?

– Все целиком. Мы говорим, что необходимо вообще избавить вас от наличных в тот момент, когда все будет улажено. Обеспечение безопасности, долгосрочные инвестиции, так что вы сможете начать зарабатывать на вашем капитале…

– Но я хотел начать избавляться от него.

– Это я понимаю, – сказал мистер Лонсдейл. – Но нам необходимо создать базис…

– Я не хочу создавать базис. Нет времени.

– Нет времени? Почему же?

– Потому что мир идет к концу.

С какой глупой серьезностью они восприняли его слова. Банкир, бухгалтер и юрист перепугались, и выражение физиономий у них стало как у огорченных коров.

Шон расплылся в широкой улыбке:

– Вы только посмотрите на себя, ребята!

Их лица продолжали сохранять серьезность.

– Да я шучу.

Один за другим они позволили себе рассмеяться.

– Не надо никакой спешки, – заверил он их. – И еще… могу я вам кое-что сказать? Вы знаете, что я сообщил на том телешоу, будто собираюсь все раздать? Так вот – небольшая поправка. Хмм… Не все.

Смех усилился. Он превратился во взрыв визгов и стонов. Но Шон думал, что это понятно – одна только мысль, как он раздает свое состояние, должна была стать оскорблением для их натур. Шон терпеливо дождался, пока смех стихнет, после чего сказал:

– На самом деле я могу потратить часть денег.

– Конечно, – согласился Лонсдейл. – У нас будет несколько ликвидных миллионов долларов. Это вас устроит?

– Великолепно.

– Скажем, пять миллионов. Пока хватит?

– Прекрасно. И когда они появятся?

Лонсдейл повернулся к банкиру:

– Дейв? Если мы все оформим к четвергу, когда вы сможете их конвертировать?

– Зависит от Федеральной резервной системы, – сказал банкир. – Я думаю, они смогут провести такое количество наличности через Саванну к понедельнику. Если сегодня нам удастся все подписать. Так что, думаю, к четвергу все будет выполнено.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся Шон. – Это даже скорее, чем я думал. Просто великолепно. Большое всем вам спасибо.

– Вот что я вам скажу, – произнес Генри Лонсдейл. – Когда вы получите эту мелочовку, давайте отметим небольшой охотой на красную рыбу.

РОМЕО свернул направо с 17-й на Белл-Роуд, а затем налево к Индиан-Моунд-Роуд. Проезжая мимо дома Шелби, он услышал «снап-снап-уип-уип» разбрызгивателя и увидел, как сам Шелби на подъездной дорожке чистит пылесосом свою машину.

Ну подожди, подумал Ромео.

Он понимал, что должен вызвать у себя ненависть к этому типу. Не только потому, что его ландшафт отличался нацистской аккуратностью, но также и потому, что он чистит свою машину в субботу днем. Тратит весь этот гребаный день, чтобы выдраить то место, где размещается его жопа. «Знай я его поближе, не сомневаюсь, что он вызвал бы у меня ненависть. Так что, если придется, я смогу убить его».

Он проехал до конца Сихорс-Драйв, развернулся и двинулся обратно, после чего въехал на дорожку. В кармане у него еще лежала листовка, которую ему дала Тесс – от ее церкви Христа Торжествующего. Вылезая из машины, Ромео извлек бумагу из кармана. Он протянул ее дяде Шелби и сказал:

– Привет! Вы слышали слово Иисуса?

Похоже, он вызвал раздражение у хозяина дома.

– Сынок, я священник в церкви «Возрождение веры». Так что мне не нужно. Но спасибо тебе. Может, ты в чем-то нуждаешься?

Ромео задумался. Визит уже сработал. Но у этого типа был слишком самодовольный вид, и Ромео почувствовал в душе легкое раздражение. Он должен как-то развести его. Может, если он заглянет в дом?..

– Сэр, вы знаете, что мне нужно? Стакан лимонада.

Взгляд Шелби недвусмысленно говорил: «Ну, хватит. Убирайся».

– Да? У нас нет лимонада.

– Даже в порошке или чего-то такого? А как насчет воды?

Ты же христианин, Шелби, подумал он. Скорее всего, ты не сможешь отказать бедному прохожему в глотке воды.

– Хорошо. Постойте тут.

Это означало, что Ромео придется ждать снаружи. Но он последовал за хозяином прямо в гараж. У задней двери висели на крючках скейтборды. Ракетки для бадминтона, лакросса, лыжи.

– Тут живет спортивный народ.

Шелби открыл дверь кухни. Оттуда выскочил золотистый ретривер и тихонько зарычал.

– Маккензи! – крикнул Шелби. – Иди подержи Лаки. У нас гость.

Маленькая симпатичная девочка в кудряшках вышла и взяла собаку за ошейник.

Ромео проследовал за Шелби на кухню. Какой рай! Изразцовые плитки цвета земли, абажуры в виде морских раковин и на холодильнике – магнитик, изображающий Ветхий Завет.

– Эй, пап, – донесся из большой комнаты мальчишеский голос. – Тебе стоило бы посмотреть, какой удар только что выдал Тайгер. Он всех сделал. Три удара – и он всего в шести ярдах от лунки.

– Надо же, – сказал Шелби. – Чем Фил занимается?

– Фил ушел.

– Вот проклятье.

Девчушка смотрела на Ромео.

– Маккензи, – сказал ей отец, – ты можешь дать этому человеку стакан воды?

– Маккензи, – повторил Ромео. – Какое прекрасное имя. – Он принял от нее стакан и выпил. До чего приятное ощущение! – Спасибо.

Она взяла у него стакан, сполоснула его и поставила в мойку. Все тут было чисто и аккуратно, как и должно быть. «Все у вас тут продумано», – прикинул Ромео.

– Маккензи, – сказал он, – ты любишь Могучего Мяу-Мяу?

Она улыбнулась. Глаза у нее стали круглыми.

– Да, – сказала она, – я люблю Могучего Мяу-Мяу.

Возможно ли, что когда-то в далеком будущем он вернется и убьет ее? Нет. Как бы он ни был предан Шону. Этого он сделать не сможет.

– Ты видел магнитики? – спросила девочка. Она имела в виду магнитики на холодильнике. – Они изображают сцены из Библии.

– Они прекрасны, – сказал Ромео.

Она показала на вертеп:

– Это из Евангелия от Матфея.

– Правда? А вот что это?

– Это Деяния Апостолов.