Текст книги "Живописец смерти"

Автор книги: Джонатан Сантлоуфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

33

Нет, не так мечтала отметить свой день рождения Аманда Лоу, совсем не так. Боже, кругом одни разочарования. Еще одно, какая разница. Ну почему так? Она была одной из самых удачливых и популярных галерейщиц в самом оживленном городе мира, причем представляла дюжину самых что ни на есть моднейших, быстро раскупаемых молодых художников, из которых очень раскрученными были восемь, но остальные четверо тоже долго не засидятся, и тем не менее постоянно ощущала неудовлетворенность, граничащую с депрессией. Даже вынуждена была регулярно принимать эти чертовы таблетки. Может быть, причиной тому было одиночество?

Единственное, что пока поддерживало Аманду Лоу это хорошая торговля. На некоторое время даже поднимало настроение. Вот, например, на днях она продала супругам из Германии две картины Уилли Хандли. Причем за глаза. Сказала им, что на эти работы у нее очередь (которой, конечно, не было), они и клюнули. Уж что-что, а рынок Аманда Лоу организовать умела. Порой ей казалось, что она смогла бы продать все, что угодно.

В таком случае почему же сейчас Аманда чувствовала себя так плохо? После обалденной вечеринки в отдельном зале самого модного ресторана, где художники и коллекционеры оспаривали друг у друга право поцеловать ей зад? Вовсе не потому, что, отметив свой сорок седьмой день рождения, она ехала домой одна. Черт возьми, если бы Аманда захотела трахнуться, она бы быстро нашла подающего надежды молодого художника, который с большой охотой вызвался бы проводить ее домой. Нет, хандрила она не из-за этого. Тогда из-за чего?

На Тринадцатой улице было пустынно. Только несколько девушек смеялись в дальнем ее конце. Аманда Лоу мгновенно их возненавидела за молодость, красоту, которой, ей казалось, они обладали, за то, что у них впереди еще была вся жизнь. Ей захотелось крикнуть: «Вот увидите, скоро все превратится в дерьмо!» – но она отвернулась и поспешила по темной улице, стараясь дышать пореже.

Когда же эти мясники наконец уберутся отсюда вместе со своим мерзким запахом? Просто дышать невозможно. Было не холодно, но она поежилась. Вернее, по всему эмансипированному телу Аманды Лоу пробежала дрожь, вроде как предчувствие чего-то. Но чего?

Она плотнее запахнула вокруг, своего костлявого торса черное полудлинное кожаное, пальто фирмы «Прада» и убыстрила шаг. Металлические ворота в галерею были закрыты. «Словно вхожу в тюрьму», – почему-то подумала Аманда, запирая их за собой.

Поднимаясь в старом грузовом лифте, она раздраженно упрекала себя за то, что до сих пор в доме нет нормального пассажирского. Аманда вышла, нажала кнопку выключателя. Холодный свет упал на дубовый паркет, покрывающий ничем не украшенное пространство в четыреста квадратных метров, которое она делила с сиамской кошкой, необыкновенно похожей на свою хозяйку. Аманда посмотрела на часы швейцарской фирмы «Пьяже». Десять пятнадцать. Хотя бы домой пришла рано, и то хорошо.

Вернувшись к себе в кабинку, Кейт приступила к выполнению приказа Мида. Представила, что мама жива и сейчас от разгадки этой головоломки Живописца смерти зависит ее жизнь. Как ни странно, но появился дополнительный стимул.

Слаттери с Брауном уже успели отыскать шесть неидентифицированных трупов, из которых только один был косвенно связан с композицией Кинхольца. На мусорной свалке в Стейтен-Айленде был обнаружен труп девушки, скончавшейся предположительно в результате нелегального аборта. Но никаких следов ритуала Живописца смерти.

Кейт увеличила репродукцию работы Кинхольца в два раза и теперь могла лучше рассмотреть пририсованные им часы и календарь. Она вертела картинку и так и эдак, но ничего в голову не приходило. Ведь преступление, на которое здесь намекалось, еще не было совершено.

По просьбе Кейт полицейский съездил к ней домой и привез богато иллюстрированный альбом Эда Кинхольца. Листать страницы долго не пришлось. Вот она, эта композиция.

День рождения. 1964. Живая картина. 84 х 120 х 60 дюймов.

Манекен из люсита[43]43
  Прозрачная термопластическая акриловая смола, используемая в живописи, эмали и при грунтовке.


[Закрыть], гинекологическое кресло, чемодан, одежда, бумага, стеклопластик, краска, полиэфирная смола.

Кейт внимательно изучила репродукцию в книге, затем увеличенную копию. Не исключено, что перечеркнутые даты (или обведенные кружком) чьи-то дни рождения. Вполне вероятно. Но чьи? И что означает джокер, который с трудом можно углядеть в узоре на полу, составленном из черных и белых плиток? Ответов на эти вопросы Кейт не знала.

Может быть, это все-таки Деймиен Трайп? Захотел мне насолить? Если так, то это ему удалось. Но стал бы посылать Трайп дразнилку в тот момент, когда, вне всяких сомнений, попал под подозрение? Кейт разглядывала джокер. Очевидно, Браун прав и это символ самого убийцы, который представляет себя джокером, играющим со мной и копами. Но что еще? Шахматный пол? Кейт задумалась.

На картинах фламандцев почти всегда полы шахматные. Кроме того, там все что-то означает. Так что же символизирует джокер? Шута? Комедианта? Нет. Это должно быть как-то связано с изобразительным искусством. Джокер? Игральная карта? Не имеет смысла. Что еще? Карточная колода? Пятьдесят две штуки. Достоинство карт. Картинки. Костюмы. Ставки. Сдача карт. Может быть, жертвы: Элена, Пруитт, Итан Стайн. Художница перфоманса. Президент музейного совета. Художник-минималист. А может быть, этот подонок выбирает различных представителей из мира изобразительного искусства?

Кейт пристально смотрела на картинки. Карта. Сдача карт. Тот, кто сдает: Тот, кто торгует произведениями искусства![44]44
  Здесь непереводимая игра слов: по-английски «дилер» – это торговый агент и тот, кто сдает во время карточной игры.


[Закрыть]Конечно, это должно быть так. Она занервничала. Как же выяснить, кого из галерейщиков он выбрал на заклание?

Кейт снова вернулась к увеличенной репродукции. Разгадка была уже близко. Кейт это чувствовала. Убийца не только играл с ней. Он ее дразнил.

Часы. Календарь. Они что-то означают. Но что? В отчаянии она захлопнула альбом Кинхольца и посмотрела на часы. Сегодня ко дню рождения кому-то предстоит получить жуткий подарок. И до этого момента осталось не очень много времени.

– Композиция называется «День рождения», – объявила Кейт и принялась ходить по комнате для заседаний. – Он определенно указывает нам, что намерен приурочить свою акцию к чьему-то дню рождения.

– И кто же это? – поинтересовался Мид, шумно втянув в себя воздух.

– Агент по продаже произведений искусства. Понимаете, убийца не просто создает свои так называемые картины. Он выбирает в качестве жертв представителей мира искусства: Элена Солана – художница перфоманса, Пруитт – музейный работник, Стайн – художник традиционного типа.

– Ты называешь минимализм традиционным направлением? – удивилась Слаттери.

– В наши дни если художник пишет красками, то он традиционалист, – ответила Кейт.

Мид тяжело вздохнул.

– Но в Нью-Йорке, наверное, сотни агентов по продаже произведений искусства?

– Да, – сказала Кейт. – Их биографические данные известны. Они приведены в справочнике «Кто есть кто в американском изобразительном искусстве», но там несколько тысяч фамилий, и не у каждого указана дата рождения. Особенно у женщин.

– Все равно за дело, ребята. – Мид подергал галстук-бабочку. – Нельзя допустить, чтобы убийца прикончил очередную жертву.

– Разгадка ребуса здесь. – Кейт постучала по репродукции. – На картинке.

– А что означают обведенные кружком даты? – спросила Слаттери.

– Этого я пока не поняла, – призналась Кейт. – Если это не дата преступления – а я не думаю, что это так, поскольку обе даты уже прошли, – тогда что же это такое?

– Очевидно, какие-нибудь статистические величины, выборочные показатели? – предположил Браун.

– Или магические числа, – добавила Слаттери.

– Нет, – возразила Кейт. – Мне кажется, наш клиент мыслит более конкретно. Эти числа должны что-то обозначать.

– Номера телефонов? – предположил Браун.

– Десять и тринадцать? Для номера телефона недостаточно цифр. – Кейт принялась нервно отстукивать ногой на. каменном полу сложную ритмическую фигуру.

– Десять тринадцать, – промолвила Слаттери. – Время убийства.

– Я бы все-таки придерживалась версии, что убийство он назначил на одиннадцать, – сказала Кейт и посмотрела на часы.

То же самое сделал Мид.

– Какой ужас! Дорогие мои, уже десять пятьдесят!

– Подождите, подождите. – Кейт замерла. – А если это адрес? Десятая улица? Тринадцатая улица? Нет. Тринадцатая улица и Десятая авеню. Мясной рынок. Челси. Конечно, там же много галерей! А он по нашим предположениям, решил заняться кем-то из галерейщиков. – Она быстро повернулась к Миду. – Рэнди, немедленно отправьте машины на пересечение Тринадцатой улицы и Десятой авеню. Пусть осмотрят все галереи поблизости. Как можно скорее. – Затем к Слаттери: – Морин, у тебя далеко «Путеводитель по галереям»?

Через несколько секунд Морин уже водила пальцем по карте района Челси.

– На Тринадцатой четыре… нет, пять галерей.

– А что на перекрестке Десятой авеню и Тринадцатой?

– Только ресторан.

– Тогда смотри дальше по Тринадцатой. Композиция Кинхольца символизирует насилие над женщиной. Нам нужно искать среди владельцев галерей женщину.

Слаттери быстро прочитала список:

– Галерея «505» – тут владельцев двое, мужчина и женщина, галерея Валери Кеннеди – вот уже одна, галерея «Сокровищница искусства» – здесь тоже возможно, и наконец вполне определенно галерея Аманды Лоу.

Мид уже приложил к уху мобильный телефон и отдавал распоряжения.

– Шесть машин уже в пути, – сообщил он, кладя трубку на стол. – «Скорая помощь» тоже.

– Нужно, чтобы кто-нибудь быстрее связался с владельцами этих галерей, – попросила Кейт. – Сами галереи, наверное, уже закрыты, так что нужно узнать номера домашних телефонов и адреса.

– Пусть кто-нибудь посмотрит в Интернете! – рявкнул Браун полицейскому. – Проверьте, у кого из этих галерейщиков сегодня день рождения, и немедленно звоните нам.

– Я поеду с вами, – сказала Кейт.

– Хорошо, – ответил Мид. – Поезжайте со Слаттери… но пусть машину ведет она.

Едва Аманда Лоу успела снять свое полудлинное пальто фирмы «Прада», как он ее схватил и прошептал:

– С днем рождения.

Одна рука держит за горло, другая прижимает ко рту и носу тряпку, смоченную каким-то вонючим раствором.

Машина «скорой помощи» уже выключила сирену, а проблесковые маячки полицейских автомобилей еще прочерчивали по Тринадцатой улице полосы яркого света.

Их встретил молодой коп. Глаза безумные, лицо серое. Казалось, что его вот-вот вырвет.

– Она там. На втором этаже. Над галереей.

– Ее обнаружили вы? – спросил Браун.

– Я и Диас. – Он кивнул на второго полицейского, который сидел на лестнице, ведущей в галерею Аманды Лоу. – Двое детективов уже наверху. – Молодой коп прикусил губу. Браун потрепал его по плечу и направился в здание.

Кейт потряс сюрреализм сцены. Аманда Лоу была привязана к полированному обеденному столу. В живот он воткнул ей шесть длинных ножей. Ручки торчали точно так же, как стеклянные трубки из манекена Кинхольца. Крышка стола была в крови, которая пролилась на ковер. Пальто фирмы «Прада» висело на стене рядом со столом, точно так же, как на репродукции. На полу чемодан.

Один из детективов, осматривавших место преступления, повернулся к Миду.

– Посмотрите на это.

Мид подошел ближе. Кейт вгляделась через его плечо. Рядом с чемоданом на светлом ковре виднелись неровные буквы. Это была надпись кровью:

ЖИВОПИСЕЦ СМЕРТИ

– Боже, – произнес Браун. – Кажется, ему понравилось прозвище.

– Да, – прошептала Кейт. – Теперь он начал подписывать свои работы.

34

– Что же это получается? – возмущенно воскликнула Клэр Тейпелл. – Вначале вы вроде его поймали, а теперь оказывается, что нет. Пресса неистовствует, Рэнди! Мэру уже звонили двадцать навозных жуков из мира искусства с воплями о том, что они не чувствуют себя в безопасности, и жалобами на слабую работу полиции… А потом он звонит мне. – Тейпелл тяжело вздохнула.

Если тебя не любит шеф полиции, это уже само по себе достаточно плохо, но разнос в присутствии всех работников отдела по расследованию убийств Рэнди Мид перенести не мог. Он шумно втянул в себя воздух.

– Разве я виноват, что репортеры такие безответственные? И если бы Макиннон тогда все не испортила…

Кейт даже не поморщилась. Она продолжала смотреть в газету, лежащую на коленях, делая вид, что внимательно читает. Затем шумно перелистнула страницу.

– Макиннон преследовала подозреваемого, – подал голос Браун.

Тейпелл снова набросилась на Мида.

– Рэнди, вы команду СУОТ[45]45
  Группа специального назначения в полиции, используется для борьбы с терроризмом, освобождения заложников и пр.


[Закрыть] вызывали?

– На это не было времени, – пробормотал Мид.

– Время есть всегда, – недовольно буркнула Тейпелл, побарабанила пальцами по столу и тяжело вздохнула. – Ладно. Первое: приложить максимум усилий для минимизации утечки информации. Пресс-конференцию я уже провела, так что никому из присутствующих – и вообще никому в полицейском управлении – общаться с прессой не нужно. – Она посмотрела на детективов. – Все поняли? Второе: о любом действии Живописца смерти, даже если он икнет, мне должно быть известно, причем немедленно. Понятно?

– Я доложу вам сразу же, как только он снова войдет со мной в контакт, – сказала Кейт. – Но Рэнди прав. Тогда времени было явно недостаточно.

Мид дернул голову в направлении Кейт и удивленно открыл рот. Казалось, галстук-бабочка его сейчас задушит. Браун откашлялся.

– Медицинская экспертиза показала, что смерть Аманды Лоу наступила меньше чем за час до нашего прибытия. Так что еще немного, и мы бы успели.

– Факт, что не успели, детектив Браун, а все остальное не считается. – Тейпелл посмотрела на часы. – С минуты на минуту здесь должен появиться сотрудник ФБР Митч Фриман. Психиатр-криминалист. Он просмотрел все материалы дела и выскажет свои соображения.

– Мы уже знаем повадки нашего клиента, – заметил Мид.

– Это не важно, Рэнди. Придется выслушать еще раз.

– Они забирают у нас дело? – спросила Слаттери.

– Пока нет, – ответила Тейпелл. – Но нас обязали отправлять в Куантико все улики, старые и новые, ежедневно информировать, а также выслушивать их рекомендации. На данный момент это все.

– Я много о вас слышал, – сказал Митч Фриман, протягивая Кейт руку.

– Представляю, – промолвила она.

Фриману было лет сорок пять. Темный блондин с грубыми чертами лица. Совсем не такой, каким его ожидала увидеть Кейт. Ни аккуратной модельной прически, ни фирменного костюма, ни обходительных манер. Фриман занял место между Кейт и Брауном и разложил на столе свои бумаги.

– Вначале я хочу рассказать, каким он мне представляется. – Он надел очки без оправы. – Очевидно, организованный. Умный. Кажется, контроля над собой не потерял. Вернее, пока не потерял, но, возможно, утратит при уменьшении интервалов между преступлениями или если решит, что вы подобрались к нему слишком близко.

– Но он, похоже, хочет, чтобы мы подобрались поближе, – заметил Браун. – Иначе зачем ему посылать Макиннон посылки?

– Некоторые маньяки от подобных контактов получают удовольствие. Им нравится флиртовать с копами, как бы ходить по канату. А еще их приводит в восторг слава. – Фриман снял очки и потер глаза. – Думаю, ваш клиент не сильно отличается от типового маньяка. А значит, наряду с ясностью мышления здесь присутствует сильнейший нарциссизм. Они вообще любят внимание.

– А он может вести двойную жизнь? – спросила Кейт.

– Конечно. Я полагаю, ваш клиент где-то работает и, возможно, даже на хорошем счету у начальства. Но у него обязательно должно быть какое-то потайное место, где он готовит свои преступления. – Фриман потер подбородок. – Такие ребята все равно в конце концов ломаются и начинают совершать ошибки. Вот тогда-то их и ловят.

– И как долго этого ждать? – спросила Тейпелл.

– Неизвестно. – Фриман возвратил очки на место и взял фотографию убитой Аманды Лоу. – К сожалению, это на деградацию не указывает. Мне даже кажется, что сейчас он склонен усложнять свои действия.

– Позвольте вам возразить, мистер Фриман, – сказала Кейт.

– Макиннон, дайте человеку договорить. – Это подал голос Мид, который с появлением психиатра из Куантико не произнес ни единого звука, только шумно втягивал в себя воздух.

– Пожалуйста. – Фриман улыбнулся.

– Я думаю, что не нужно обращать внимание на сложность композиции, которую он решил в данном случае скопировать. Его следующее творение может оказаться очень простым. Это зависит от персонажа, которого он выберет для своей следующей кровавой инсталляции.

– Возможно. – Фриман кивнул.

Кейт забросила за ухо прядь волос.

– Я, конечно, согласна с вами, что это умный и организованный маньяк, но он все же не обычный психопат, а в некотором смысле творческая личность.

– Продолжайте, – попросил Фриман.

– Художники тщеславны и одновременно скромны. Они, как вы правильно заметили, жаждут внимания, но прячутся за свои работы. Они желают, чтобы их работы были выставлены для публичного обозрения, а сами порой предпочитают одиночество. Художник выражает всего себя в своем творчестве. Очевидно, мы сможем что-то в нем понять, если проанализируем его, с позволения сказать, искусство.

– Не возражаю, – серьезно произнес Фриман.

– Я считаю, что у него классический вкус. «Смерть Марата» и картина Тициана – это ведь классика. Даже вещь Кинхольца, которая на первый взгляд выглядит эксцентричной, на самом деле является весьма структурированной классической работой. К тому же он выбирает настоящее искусство. Никакого мусора. Так что, думаю, наш клиент – серьезный, понимающий художник. И какое-то законченное образование совсем не обязательно. Он вполне может быть самоучкой. И уж наверняка должен либо посещать библиотеку, либо иметь в своем распоряжении соответствующие альбомы. Вряд ли он в состоянии держать в голове все детали картин.

– Интересно. – Фриман скрестил руки и откинулся на спинку стула.

– Вы сказали, что интервалы между преступлениями обычно сокращаются, – продолжила Кейт. – Это всегда так?

– Довольно часто, – ответил Фриман. – Единственное, что может замедлить его деятельность, это болезнь. А остановить – только смерть. Его смерть.

– Почему он продолжает присылать письма Макиннон? – спросила Тейпелл.

– Навязчивая идея, – сказал Фриман. – Какие-то очень сильные эмоции. – Он повернулся к Кейт. – У вас есть предположения, почему этот тип сфокусировался на вас?

– Я об этом постоянно думаю, – ответила Кейт. – Наверное, моя книга или телевизионная программа. Может быть, я для него являюсь крупным экспертом или он ждет моего одобрения…

– Вам следует остерегаться, – произнес Фриман. – Эти типы имеют привычку менять свои пристрастия. Очевидно, по отношению к вам у него существует какая-то мания, но… – Он покачал головой.

– Что?

– Я не хочу вас пугать, но у этих ребят любовь и ненависть почти всегда перемешаны. В конце концов у них появляется желание… убить объект своей страсти.

– Это же самое сказала и моя подруга из ФБР.

– Лиз Джейкобс?

– Вы ее знаете?

– Нет, но мне известно, что она здесь и раньше вы вместе работали.

– Да, от вас ничего не скроешь, – промолвила Кейт с улыбкой.

– Стараемся. – Фриман улыбнулся в ответ, но быстро стал серьезным. – К сожалению, я вынужден повторить то, что сказала вам подруга.

– У ее дома дежурит агент, – сообщил Мид.

– Это правильно, – одобрил Фриман, – но обязательно нужен телохранитель, который будет при вас круглые сутки.

– Я все же надеюсь, что он слишком сильно дорожит наслаждением, которое получает от игры со мной, чтобы захотеть меня убить. Ведь тогда все моментально разрушится.

– Возможно, это так, – согласился Фриман, – но в конце концов он устанет от игры.

– Наш клиент сменил тактику, – продолжила Кейт. – Теперь перед прыжком он снабжает нас художественной головоломкой, содержащей разгадку очередного преступления. И для разгадки ему обязательно нужна я.

– Это, конечно, обнадеживает, – сказал Фриман, – но гарантии все равно нет.

– Если мы приставим к Кейт телохранителя, это может его спугнуть, – заметила Тейпелл.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Фриман.

– И нам нужно, чтобы он не залегал на дно, а был где-нибудь поблизости, – добавила Кейт.

– В любом случае мы будем за ней присматривать, – сказал Мид и протянул Фриману папку. – Это результаты обследования места последнего преступления Живописца смерти. Там изучен каждый дюйм пространства. Думаю, вы этого еще не видели.

– Рэнди, вы привлекли к работе смежные отделы? – спросила Тейпелл.

Мид кивнул:

– Да, мне выделили дополнительно несколько десятков человек.

Фриман поднялся.

– Шеф Тейпелл, я составлю отчет для руководства, а они с вами свяжутся. – Он повернулся к Кейт. – Будьте осторожны. Это серьезно.

В последний раз он чуть не погорел. Явись копы на полчаса раньше, и все. Но ты это сделал! По правде говоря, трудно поверить, что никто не слышал ее криков. Ведь снадобье перестало действовать быстрее, чем ожидалось. Он думал, что женщина, которая интересуется искусством, позволит ему работать спокойно. Куда там! Один жалкий удар ножом во внутренности, и она принялась издавать просто леденящие душу вопли. Хорошо, что в квартире больше никого не было. К тому же он довольно быстро приклеил к ее рту круглый аквариум. Фирменным клеем. После этого она утихомирилась.

– Но все равно ты молодец, – произносит он вслух. – Молодец. И это было… так красиво.

Он развешивает на сырой стене фотографии, образуя неровный ряд.

– Посмотри, только посмотри, какую большую работу я сделал. Посмотри. – Он стаскивает наушники. – Посмотри, дружище, как широко раскрыты ее глаза, как я украсил платье, не забыл снять туфли. Все в точности как у этого Кинхольца. Нет, лучше. У меня вещь получилась более… – он замолкает до тех пор, пока не находит подходящее слово, – … живой.

Воркование голубей наверху и плеск волн на реке – это единственный отклик на его слова. Ему начинает казаться, что она получила от него слишком много информации, но он быстро себя успокаивает. Ведь именно в этом и состоит интрига. Конечно, он знал, что она догадается. Но чтобы так быстро…

Не забывай об осторожности.

— Не беспокойся, я приму меры. В следующий раз ей придется повозиться дольше.

Почему?

— Например, потому, что я изменю местоположение. Неплохо. Боже. Его похвалили? Просто не верится.

Он долго обдумывает следующую работу. Хочет сделать ее по-настоящему утонченной и таинственной. Интересной для них обоих. На этот раз он постарается мобилизовать всю свою фантазию. Ему наскучили одни соло. Теперь у него будет дуэт. А пока нужно набраться терпения и ждать. На некоторое время исчезнуть, хотя бы на неделю. Пусть поволнуются, куда это он подевался.

Теперь без публики ему удовлетворять свою непреодолимую тягу уже невозможно. В старые добрые времена это получалось, но сейчас он полностью изменился. Стал Живописцем смерти. Теперь от него ждут свершений. И он не может, да и не хочет, их разочаровывать.