Текст книги "Двадцать семь костей"

Автор книги: Джонатан Нэсоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава шестая

1

Для Пандера это было второе утро на острове. Кто-то постучал в дверь его спальни.

– Доброе утро, Эдгар! Ты проснулся?

Восемь часов, если верить часам, стоявшим на прикроватной тумбочке рядом с застывшим гекконом.

– Если я не проснулся, значит, ты мне снишься. Что тоже неплохо.

Джулиан распахнул дверь. Он уже был в форме: выглаженные брюки цвета хаки и рубашка такого же цвета с короткими рукавами и синими морскими погонами на плечах – никаких рангов и знаков отличия. Он откинул москитную сетку и протянул Пандеру кружку дымящегося кофе.

– Не время для шуток. Я только что разговаривал по телефону с Человеком с мачете… возможно, у нас появилась еще одна жертва.

– Он звонил тебе?

– Нет, я сам ему позвонил. А ты как думаешь?

Пандер отхлебнул кофе.

– Тогда буди меня поскорее.

– Двадцать минут назад мне позвонили. Мужской голос прошептал: «Вы опять будете искать очень долго, поэтому я помогу вам. Старая мельница». Он повесил трубку прежде, чем я успел спросить, какая именно.

– Твой номер… он есть в телефонной книге?

– Всегда был.

– А ты не узнал голос?

– Он говорил шепотом, и я расслышал только фальшивый британский акцент.

– Это уже о чем-то говорит, – задумчиво произнес Пандер.

– О чем?

– Он не британец. У меня есть время принять душ?

– Только поскорее… В этих широтах трупы разлагаются быстро.

В прежние злополучные времена, когда Сент-Люком правил его величество сахарный тростник, на каждой плантации была своя мельница по его переработке. Джулиан объяснял это Пандеру, пока они ехали по южной дуге Серкл-роуд. Одни мельницы приводились в действие ветром, другие – водой, третьи – с помощью быков, четвертые – рабов. Но все они постепенно вышли из употребления после освобождения рабов и появления сахарной свеклы, которая сделала экономически невыгодным выращивание сахарного тростника.

Джулиан сказал, что на острове осталось лишь несколько действующих плантаций – из свеклы нельзя приготовить хороший ром. Также здесь было около дюжины заброшенных мельниц, уцелевших или рухнувших.

– Я послал своих людей проверить их все. Но вероятнее всего труп находится на мельнице на холме Сахарная Голова. Она стоит изолированно, но хорошо известна на острове, и к ней легко подобраться. Я оставил ее для нас.

– Как нам повезло! – сказал Пандер.

Холм Сахарная Голова напоминал большую шишку с закругленной вершиной. Он уединенно стоял посреди выжженных зарослей тростника. Потрескавшаяся башня в форме конуса имела около тридцати футов в диаметре у основания и десяти – на вершине, края ее были неровными. У ее подножия лежали огромные валуны, покрытые обломками известковой штукатурки, экскрементами червей, обертками от сандвичей, пустыми коробками из-под поп-корна, пивными банками и использованными презервативами. Джулиан припарковал «мерседес» у подножия холма. Пандер последовал за ним вверх по склону, мимо валунов, к двери под сводчатым куполом. На косяке была выгравирована дата: 1792.

Джулиан присел на корточки около двери; Пандер заглянул через его плечо в темноту. Ни мельничного колеса, ни механизмов – только грязный, загаженный птичьим пометом пол и обнаженное тело, лежащее на боку посередине мельницы, спиной к двери. Голова покоилась на вытянутой правой руке, кисть была отрублена, на рану налипли черные мухи. Их жужжание было самым громким звуком, оглашавшим руины, соперничать с ним могло только тяжелое дыхание Пандера.

– Белый, – констатировал Джулиан. Жертва была загорелой, но с белокурыми волосами, это было заметно при свете, пробивавшемся сквозь вершину башни.

– Женщина, – добавил Пандер. Он не мог ошибиться: изгиб спины напоминал виолончель. Кроме того, его догадку подтверждают тонкая талия, выпуклые бедра и ягодицы в форме сердца.

– Я сейчас, – сказал Джулиан. – Смотри только ничего не потревожь здесь.

Коффи быстро вернулся к машине, чтобы воспользоваться рацией, – на Сент-Люке до сих пор не было сотовых телефонов. Пандер вошел в помещение и обогнул тело, следуя вдоль конусообразной стены, чтобы не уничтожить улики, которые мог оставить убийца. Здесь не было никаких следов, за исключением его собственных. Это означало, что убийца мог замести свои следы на мельнице. Но трудно сказать, что сможет обнаружить здесь хороший криминалист.

– Привет, – пробормотал себе под нос Пандер, приближаясь к трупу с другой стороны. – Расскажешь о себе?

Это была белая женщина, между двадцатью пятью и сорока годами, высокая, стройная, с длинными светлыми волосами. Все ее тело покрывал загар, никаких следов от бикини, вообще никаких отметин, не считая ссадин на коленях и отрезанной руки.

Земля под искалеченным запястьем была сухой, значит, тело оставили не на месте преступления. Пандер присел на корточки, снял шляпу и помахал ею, чтобы прогнать мух и лучше рассмотреть рану, но мерзкие насекомые проигнорировали его. Левая рука женщины была согнута в локте. Пальцы застыли в таком положении, как будто она демонстрировала свое золотое обручальное кольцо с бриллиантами. («Мотив ограбления можно исключить», – заметил Пандер.) Труп полностью окоченел, по приблизительным подсчетам, смерть наступила от десяти до двенадцати часов назад.

– Эдгар?

Пандер вздрогнул и оглянулся. Джулиан стоял в дверях со своей дочерью Лайлой – красивой молодой женщиной, со слегка смуглой кожей, яркими зелеными глазами и вьющимися каштановыми волосами.

– И кто тут у нас? – спросила она.

– Я думал, вы мне это скажете, – ответил Пандер, поднимаясь и отходя от трупа, пока Джулиан и Лайла спускались по ступенькам.

Неожиданно Лайла вскрикнула:

– Папа, ведь это…

– Вот черт, – выругался Джулиан. Он поднял было руку, но затем быстро опустил ее. Пандеру показалось, что Коффи на мгновение забыл, что Лайла взрослая женщина и опытный криминалист, и неосознанно попытался оградить свою маленькую девочку от страшного зрелища.

2

– Вскоре после моего семилетия Губ отправил меня в закрытый пансион в Штатах. – Льюис и доктор Воглер сидели в кабинете в Большом доме Льюиса, проводя третий сеанс. Воглер хотел отменить встречу, когда узнал, что его пациент повредил голову, но тот отказался – он чувствовал себя достаточно хорошо. И конечно, ему хотелось отвлечься от мыслей, которые мучили его.

Они начали около бассейна. Льюис надел на перевязанную голову бейсболку с эмблемой клуба «Дельфины Майами», но с запада на остров пришел утренний ливень. И когда солнце снова выглянуло из-за туч, они уже перебрались в дом.

– Затем была подготовительная школа, потом – колледж: следующие пятнадцать лет я видел родной остров только на Рождество и во время летних каникул. Так было до тех пор, пока я не завалил экзамены на предпоследнем курсе Принстона и не вернулся на Сент-Люк окончательно.

Когда мне стукнул двадцать один год, Губ переселил меня в старый домик надсмотрщика и поручил собирать арендную плату с наших жильцов. Оглядываясь, я понимаю, что мой брак был предрешен заранее. Хоки – из семьи Хоканссон, а я – Апгард. Хотя она училась со мной в одном пансионе, я был слишком занят учебой, и мы редко встречались, когда были детьми. Я запомнил ее высокой девочкой в нарядном платье, а она меня – пареньком в коротких штанишках. В тот год, когда я вернулся, мы снова встретились на танцах в «Синей долине». Это была любовь с первого взгляда.

Сначала я колебался – стоит ли жениться так рано. Но потом Губ сделал мне заманчивое предложение: по случаю моей женитьбы и за хорошую работу в домике надсмотрщика он предлагал мне в собственность несколько участков на холмах по моему выбору, а также обширные угодья в центре острова – поместье Тамаринд, в которое входила плантация сахарного тростника, простиравшаяся от Серкл-роуд до старого лагеря Корпуса мира на…

Легкий стук в дверь прервал его.

– Мистер Льюис!

– Да?

Слуга открыл дверь.

– Простите, мистер Льюис.

– В чем дело, Джонни? Ты же знаешь, меня нельзя беспокоить, когда я…

Джонни только что приступил к выполнению своих обязанностей. Застегивая на ходу белую тунику, он пересек комнату и прошептал что-то на ухо Апгарду. Апгард шепнул ему в ответ, отгородившись рукой, потом повернулся к психиатру, который уже посматривал на часы.

– Простите, доктор Воглер, кажется, обстоятельства изменились.

– Никаких проблем. Но я выставлю вам счет за полный сеанс.

– Разумеется, – улыбнулся Льюис.

Дворецкий в белой рубашке – на Сент-Люке его называли «домашним человеком» – провел Пандера и Коффи в салон, отделанный в зеленых тонах с позолотой. Над огромным камином на стене висели фамильные портреты. Пандер остановился около красивого ковра и снял свои грязные ботинки. Их с Коффи застала та самая гроза, которая заставила Апгарда и Воглера искать укрытие в доме. В течение пяти минут, пока они помогали Лайле накрыть тело тентом, высушенная земля вокруг башни превратилась в грязь – и теперь уже невозможно было увидеть отпечатки шин. А еще через пять минут тучи рассеялись и небо снова стало чисто-голубым. Как будто ничего и не было.

Пандер сел на старинный неудобный стул с изогнутыми подлокотниками и положил ноги на темно-зеленую подушку, напоминавшую по форме блин.

– Милое местечко.

– Это не утешит Льюиса, когда он узнает, что его жена убита, – сказал Коффи, чьи ботинки каким-то чудесным образом остались безукоризненно чистыми.

– Ты так уверен в его невиновности? Он все-таки муж.

– Ты не знаешь этого человека, – ответил Коффи. – Льюис Апгард не Человек с мачете. Он может убить человека, только очаровав до смерти.

«Внешнее обаяние – характерная черта многих психопатов», – подумал Пандер.

– Сделай мне одолжение, спроси, где он был в момент убийства, прежде чем сообщить новость.

– Я предоставлю это тебе, – ответил Джулиан. – Льюис Апгард – очень влиятельный человек на острове, а я пока не хочу терять место. Если, конечно, ты не возражаешь.

Дверь открылась, и в комнату вошел Льюис в шортах и рубашке для регби в синюю и желтую полоску, с приподнятым воротником. Он был небрит, его светлые волосы торчали из-под бейсболки цвета аквамарин. Увидев, что Пандер снял ботинки, он обаятельно улыбнулся.

– Что вы делаете? – спросил он на местном диалекте после того, как они обменялись с Коффи приветствиями и тот представил ему Пандера. – Хотите оставить мою горничную без работы?

– Мама учила меня не пачкать ковер, особенно если он стоит больше, чем моя месячная зарплата, – ответил Пандер.

– Джонни, отнеси их, пожалуйста, на кухню и почисти, – велел Апгард дворецкому, указывая на заляпанные грязью ботинки гостей.

– Это совсем не обязательно. – Пандер был смущен.

– Ерунда, – отрезал Апгард. – Господа, могу предложить вам что-нибудь выпить?

– Для меня слишком рано.

– Тогда чай или кофе. Джонни, скажи Салли…

– Нет, спасибо, – поблагодарил Джулиан. – Льюис, ты не мог бы присесть?

– Конечно. Я весь в твоем распоряжении, Джулиан.

Апгард сел на стул напротив полицейских. Джулиан кивнул Пандеру.

– Мистер Апгард, вы не могли бы рассказать нам, где находились начиная с прошлой ночи? – начал Пандер.

– Что все это…

Пандер прервал его:

– Мистер Апгард, я не хочу показаться грубым, но нам необходимо это знать. Вы можете вспомнить, где вы были начиная с прошлой ночи?

– Да. – Теперь Апгард стал молчаливым – он не любил, когда его перебивали.

– Я слушаю вас.

– С чего начать?

– Скажем, с ужина.

– Я не ужинал.

– А ваша жена?

– А при чем тут Хоки…

– Я прошу вас, мистер Апгард.

– У повара был выходной. Я принес Хоки поднос с едой в спальню.

– Она плохо себя чувствовала?

– Почему бы вам не спросить…

– Мистер Апгард!

– Она… мы пытались зачать ребенка. Мы занимались любовью. Она осталась в постели. Лежала на спине. Вы понимаете? А теперь объясните мне, что, черт возьми, происходит?

Пандер проигнорировал эту вспышку гнева.

– Вы принесли жене ужин. Вы оставались с ней, пока она ела?

– Нет. Я отправился вниз, почитал газету, выпил. Возможно, даже слишком много, потому что уснул. А когда проснулся, вышел на улицу, чтобы проветриться, но на последней ступеньке споткнулся, упал и расшиб себе голову. – Апгард снял бирюзовую бейсболку, демонстрируя повязку с бурым пятном посередине – то ли от крови, то ли от йода. – Крови было столько, словно зарезали поросенка.

– Продолжайте, – сказал Пандер.

Апгард надел кепку.

– Я, наверное, на пару секунд потерял сознание, потом очнулся и увидел, что истекаю кровью. Я снял рубашку и приложил к ране, чтобы остановить кровь, потом вошел в дом и позвал снизу Хоки. Она спустилась и отвезла меня в больницу. Дежурный врач зашил рану и посоветовал мне остаться на ночь в больнице.

Утром я чувствовал себя хорошо, только небольшое головокружение. Я позвонил Хоки, чтобы она приехала забрать меня, но никто не ответил. Я решил, что она, наверное, в «Синей долине», тренируется перед турниром, и поэтому взял такси. Вернулся домой полтора часа назад, у меня был сеанс с доктором Воглером, а потом пришел Джонни и сказал, что приехала полиция. Ну а теперь вы объяснитесь.

– Еще немного. – Пандер оставался спокойным. – Давайте все по порядку. Вы упали, разбили голову. Жена отвезла вас в больницу. Кто-нибудь видел вас вместе?

– Все. Она была со мной, когда меня зашивали и все такое. Я чуть не упал в обморок, но она держалась молодцом. Она уехала, наверное, в полночь. Она бы осталась со мной, но в больнице не было свободных кроватей.

– Вы не покидали больницу ночью?

– Я даже с кровати не вставал. Меня заставляли пользоваться уткой.

– А с вами был кто-нибудь в ту ночь?

– Еще трое больных в палате. Один из них страдал бессонницей. И сестра, которая дежурила у двери. Теперь я начинаю понимать, агент Пандер: что бы вы ни пытались на меня навесить, если это случилось прошлой ночью, то вы не на того напали. Поэтому, если вы не возражаете…

Пандер посмотрел на Джулиана и пожал плечами. Трудно было представить себе более надежное алиби.

Апгард переводил взгляд с одного на другого.

– Шеф, я начинаю беспокоиться. Может, вы расскажете мне, что случилось?

– Льюис, боюсь, у меня для тебя плохие новости. Дело касается Хоки.

– Что случилось? Она попала в аварию? Где она? С ней все в порядке?

Джулиан рассказал Апгарду, что тело его жены было найдено в мельничной башне. Льюис закрыл лицо руками и стал всхлипывать. Коффи прошел по комнате, встал за его стулом и положил ему руку на плечо, пытаясь успокоить. Он знал Льюиса еще с тех пор, когда все звали его Маленький Губ. Няня Льюиса – Шарлотта Куин – была родственницей его матери. Однажды Джулиан поднял двухлетнего Маленького Губа к себе на плечи, чтобы он мог видеть парад трех королей. Это было в январе 1971-го, за год до того, как Джулиан поступил в ФБР.

Прошло несколько минут, прежде чем Апгард успокоился. Когда он поднял голову, его глаза налились кровью, а голос был глухим.

– Шеф!

– Да, Льюис?

– Кто бы это ни сделал…

– Да?

– Я хочу своими глазами видеть, как его повесят.

– Думаю, мы сможем это устроить, сынок, – пообещал ему Джулиан. – Мы это непременно устроим.

3

Бывают моменты, когда кажется, что твоя душа уходит в пятки. Вернувшись вместе с Бенни из магазина и увидев припаркованную под американским лавром около дома полицейскую машину, Эмили почувствовала, что от страха у нее перехватило дыхание.

Но делать было нечего – пришлось встретиться с опасностью лицом к лицу. Эмили шепотом велела Бенни пройти через черный ход и взять мачете, а сама поднялась по ступенькам, нашептывая ниасианскую молитву: «Смотри за моим домом, смотри за моими свиньями», – и повернула налево. Входная дверь была открыта. Она увидела Фила – он стоял в прихожей и разговаривал с толстым черным мужчиной в дешевом костюме.

– А вот и она, – сказал Фил. – Детектив Гамильтон, это моя жена, доктор Эмили Эпп. Эм, это детектив Гамильтон. Он хотел узнать, не слышали ли мы чего-нибудь подозрительного прошлой ночью.

– Нет. Что-то случилось в Большом доме? Полицейские машины снуют под окнами целый день.

– Я не уполномочен говорить об этом, госпожа доктор.

Заметив Бенни, крадущегося на цыпочках в спальню, Эмили махнула ему рукой.

– Это наш слуга Бенни. Бенни, ты не видел и не слышал ничего необычного прошлой ночью?

Лишь Эмили заметила, как вспыхнули его глаза, когда он сказал «нет».

– Спасибо, Бенни. Что-нибудь еще, детектив Гамильтон? Не хочу показаться грубой, но нужно подготовиться к завтрашнему дню. Мы уезжаем в Сан-Хуан на ежегодную встречу Ассоциации антропологов и археологов США, которая проходит в эти выходные. Если, конечно, вы разрешите нам покинуть остров.

– Сколько времени вы планируете там пробыть?

– Мы вернемся не позже чем в воскресенье вечером.

– Тогда я не вижу никаких проблем, госпожа доктор.

– Я не вижу никакой разницы между головой и задницей, госпожа доктор, – передразнила Эмили детектива несколько минут спустя. – Тебе не показалось, что он был под мухой?

– Они всегда производят такое впечатление, – отозвался Фил. – Но некоторое время нам нужно побыть на виду.

– Что ты делал, когда он приехал?

– Печатал. Я так разволновался, что оставил рукопись на столе. Все время, что мы с ним говорили, я думал об одном: только бы он не стал осматривать комнату!

– Я же говорила, что неразумно все это описывать.

– Если быть точным, Цеп, то ты спросила меня, разумно ли писать об этом. Я сказал, что это очень важно. И до сих пор так считаю.

– Давай не будем испытывать судьбу – вот все, что я хочу сказать. Давай не будем испытывать судьбу.

– Согласен, – сказал Фил.

Именно так заканчивалось большинство их споров.

Комната Фила была обставлена по-спартански: односпальная кровать, письменный стол на колесиках, складной стул и карточный столик, где стояла машинка. Он взял отпечатанные страницы, чтобы посмотреть, насколько продвинулась его рукопись, перечитал последние записи, затем с отвращением смял лист, выбросил его, потом быстро вытащил из мусорной корзины и порвал на мелкие клочки. В который раз он добрался до сути дела, но не смог найти слов, чтобы описать ее. Писать о сексе было забавно, и он с замиранием сердца следил за тем, как развивался их ритуал в течение многих лет: ошибки, поврежденные легкие, ихеха, которые они упустили, блестящее предложение Бенни убивать жертвы, отрезая им правую руку; но слова, которыми можно было бы описать ощущения во время ритуала, никак не приходили на ум.

Фил вытащил из ведра еще один скомканный лист, перечитал и порвал на мельчайшие клочки. Вставляя очередной лист в добрый старый «Ремингтон», он опять подумал о том, что нужно купить уничтожитель для бумаг. Потом снова принялся печатать.

«Во многих отношениях объект X. подвел их переживания к кульминации. Все прошло идеально, включая последний удар. Б. прекрасно обращался с мачете, и они рассчитали все до мелочей. Объект почти не страдал, ее дух был необычайно сильным и трепетным для жительницы острова – без сомнения, причина крылась в ее молодости. Переход произошел гладко. Но суть передачи ихеха оставалась эмпирической, не поддающейся описанию и…»

Лист снова был выдернут из машинки, смят, извлечен из корзины и изорван в мелкие клочки.

4

В четверг днем все силы полицейского управления Сент-Люка были брошены на расследование. Сотрудники полиции ломали сахарный тростник вокруг холма, просеивали землю с пола мельницы, обыскивали машины Апгарда в поисках улик. Были сняты отпечатки пальцев с каждой двери, с каждого подоконника и с каждого предмета мебели в Большом доме; полицейские взяли мазки крови во дворе для идентификации (как и предполагалось, она принадлежала Льюису); досматривали личные вещи Хоки, опрашивали ее родных и друзей, составляя список возможных свидетелей.

Когда Пандер и Джулиан вернулись в полицейский участок после визита в миссионерскую больницу, где подтвердили показания Апгарда, они получили сообщение от дежурного сержанта, что мисс Голд, проживавшая в поместье Тамаринд, подала заявление об исчезновении мистера Эндрю Арина, который также проживал в том поместье. Оказалось, что Джулиан знал его, что, впрочем, не удивило Пандера.

– Он бармен из «Короля Христиана». Не наркоман и работает здесь уже как минимум пять лет. Все это время он жил в одном и том же месте: в маленьком поселке на опушке леса. Там живут хиппи и островитяне – дома в этом месте не назовешь шикарными, они чуть-чуть получше, чем в Сахарном городе. Однако любопытно, что та земля принадлежит Льюису Апгарду. И кстати, я только сейчас вспомнил, что пропавший Роберт Брэк тоже жил там несколько месяцев.

– Думаю, это место стоит проверить, – сказал Пандер, которого не особенно привлекала перспектива сидеть в подвале полицейского участка, изучая данные департамента о предыдущих преступлениях и убийствах. – Не хочешь поручить это мне?

– Неплохая мысль. Жители Кора исчезают в мгновение ока, как только там появляется кто-нибудь в форме.

– Тогда я в твоем распоряжении, – заявил Пандер, глядя на свою черную, со светящимися зелеными драконами гавайскую рубашку.

– Если ты не возражаешь.

– Издеваешься? Старый пожарный конь уже услышал удар колокола, шеф Коффи.

– Тогда за дело, – сказал Коффи. Он пошарил в тумбочках стола, извлек оттуда потускневший значок и передал его Пандеру.

– Это еще зачем?

– Таковы правила. Подними правую руку. Ты клянешься следовать законам острова и выполнять приказы начальника полиции Джулиана Коффи, как если бы они исходили от самого Господа Бога?

– Да, наверное.

– Поздравляю. Теперь ты внештатный сотрудник департамента полиции Сент-Люка. Никакой платы, никаких пособий – только уважение и почет.

Пандер отполировал значок, потерев его о свои брюки, словно яблоко, и внимательно посмотрел на него, прежде чем положить в карман рубашки.

– Мой первый день в полицейском участке, а меня уже назначают детективом.

– Это мой старый значок. Постарайся не опозорить его. Тебе нужен пистолет?

– Нет. А вот машина мне пригодилась бы.

– Сейчас посмотрим, что у нас есть. – Джулиан снял трубку и позвонил кому-то. – А что у нас в парке?.. Что?.. А как насчет… Ладно. – Он закончил разговор и виновато улыбнулся Пандеру.

– Ну что?

– Да ничего.

Десять минут спустя Пандер тоже улыбался, когда покидал полицейский участок. Его огромная задница с трудом умещалась на сиденье маленького белого мопеда «Веспа» и рисковала потерять точку опоры всякий раз, когда он наезжал на ухаб, которых было немало на вымощенных булыжниками улицах Данскер-Хилл.

Пандер освоил «Веспу» за несколько минут. Он едва не потерял свой мопед в начале Триволи-стрит, когда выехал на встречную полосу, забыв на минуту про левостороннее движение, и лишь благодаря отчаянным усилиям избежал столкновения с грузовиком, в кузове которого перевозили странных, как будто бы голых, овец.

К счастью, столкновения не произошло и никто не пострадал. В конце концов он освоился и негромко затарахтел по потрескавшейся двухполосной дороге со скоростью двадцать – двадцать пять миль в час, в маленьком белом шлеме, сильно давившем ему на уши. Легкий ветерок бил в лицо, а голубое карибское небо приветливо мигало сквозь листья пальм. В голове у него сразу же закрутилась песня «Рожденный быть диким» группы «Степпенвульф».

В восьми милях к востоку от Фредериксхавна он увидел деревянный указатель – поворот к поместью Тамаринд. Покрытая гудроном дорога, в милю длиной и прямая как линейка, пролегала через ровные коричневые поля с обрубками сахарного тростника. Висевшие на разболтанных петлях ворота обозначали границу поселка Кор. По обе стороны от ворот стояли величественные тамаринды, каждый по сорок футов вышиной, с округлыми кронами из похожих на перья листьев, отбрасывавшие тень на грунтовую дорогу.

Холм справа был усеян домиками из гофрированного железа и хижинами на сваях. Вдоль дороги тянулись ряды хижин, в конце которых стояли два высоких, узких, развернутых фасадами друг к другу дома треугольной формы. На пятачке перед ними под величественным деревом были припаркованы старые автомобили, фургоны и пикапы, которые в Штатах сочли бы металлоломом. Пандер оставил здесь «Веспу», повесив шлем на руль, и стал подниматься по холму.

Первым, кого он здесь встретил, был безрукий мальчик, которого он видел днем ранее. Он сидел на дощатых ступенях перед одной из хижин, приподнятой на сваях на уровне одного этажа. Мальчик был босым, он держал карандаш между пальцами правой ноги и писал им в блокноте с отрывными листами, который поддерживал левой ногой.

– Прости, – обратился к нему Пандер. Вчера они не смогли пообщаться. Пандер так смутился после головомойки, которую задала ему незнакомка, что извинился и покинул поле прежде, чем закончилась тренировка. – Ты не знаешь, где живет Холли Голд?

Марли оторвался от своих уроков. Перед ним стоял большой лысый мужчина в черно-зеленой рубашке с драконами. Мальчик бросил карандаш на блокнот и закрыл его ногой.

– Да, сэр.

Пандер ждал продолжения, но напрасно.

– Ладно, и где ее дом?

– Я сказал, что знаю, где она живет, но это не значит, что я скажу вам.

– Я из полиции. Мисс Голд заявила об исчезновении человека.

– Вам не провести меня, мистер. Вы не из полиции. – Марли знал всех полицейских на острове, начиная с шефа Коффи – дедушки его лучшего друга Маркуса.

– И тем не менее. – Пандер показал ему значок.

– Я схожу за ней, – сказал Марли, стоя на левой ноге, открыл правой дверь хижины, отодвинув щеколду большим пальцем.

Минуту спустя женщина, отчитавшая Пандера вчера, появилась на пороге в японском халате, доходившем до середины бедер (надо признаться, весьма красивых бедер). Ее темные волнистые волосы сбились на одну сторону. Судя по всему, она только что проснулась.

– Вы?! – Ее голос был полон гнева.

– Я, – проговорил он виновато. – Я Эд Пандер. Помогаю местной полиции разыскивать человека, об исчезновении которого вы заявили, – мистера Арина. Мне хотелось бы осмотреть его дом и переговорить с его знакомыми. Возможно, удастся найти какие-то зацепки…

«Ой», – подумала Холли, удивившись, какой муравейник она разворошила, подав заявление в полицию. Если Энди вернется, он не обрадуется, узнав, что его дом обыскивали.

– У вас есть разрешение на обыск? – спросила она Пандера.

– В нем нет необходимости, – ответил он. – Мистер Арина не подозреваемый, он никогда не совершал преступлений, так что расслабьтесь. И контрабандные товары, которые могут быть обнаружены во время несанкционированного обыска, нельзя использовать в суде как улики. Если вы из-за этого переживаете. – Пандер немного покривил душой, но он не был представителем отдела по борьбе с наркотиками. Последний раз он занимался поиском наркотиков, еще когда работал помощником шерифа в графстве Кортланд, сейчас у него была совсем другая задача.

– Подождите, я оденусь и провожу вас, – сказала Холли.

– Я отведу его, – вызвался Марли.

– Да что ты говоришь? Ты уже сделал все уроки?

– Нет, но…

– Никаких «но», молодой человек! – возмутилась Холли.

Марли посмотрел на Пандера, словно ища у него поддержки.

– Правильно, – поддержал он Холли. – Делай, что она сказала.

5

Вскоре после того, как Пандер покинул участок на своем «Веспе», Льюиса Апгарда привезли на полицейской машине для опознания тела его жены. Его собственный автомобиль по-прежнему был на досмотре и считался временно конфискованным. Коффи проводил Льюиса через мощенный булыжниками дворик к моргу, где на полке морозильника под простыней лежала Хоки.

Льюиса обдало холодом, когда доктор Парментер – акушер, выполняющий работу патологоанатома, как он часто говорил, проходящий весь путь от матки до могилы, открыл дверь и выкатил полку с телом. Коффи приподнял простыню. Льюис быстро взглянул на лицо Хоки – длинный нос казался еще более острым, чем прежде. Он кивнул. Коффи собрался опустить простыню, но Льюис остановил его.

– Я могу провести пару минут со своей женой? Пожалуйста. Мы даже толком не попрощались.

Лайла уже осмотрела тело и сняла с него возможные отпечатки, поэтому Коффи не стал возражать. Вместе с Парментером он прошел через коридор в кабинет патологоанатома, чтобы обсудить некоторые детали вскрытия, которое было запланировано на вечер, оставив Льюиса наедине с Хоки.

Льюис осмотрелся, убедился, что в помещении нет камер, и откинул простыню, обнажив труп до талии. Это тоже был своего рода вуайеризм, но он не доставил Льюису удовольствия.

По крайней мере она сохранила свой безупречный загар без единой белой полоски, подумал Льюис. Теперь она такой и останется. Хоки была бы рада. Она уделяла большое внимание загару, хотя и подвергала себя почти смертельному риску в нынешний век меланомы.

Бедная Хоки… за последние двадцать четыре часа столько всего произошло. То, что прошлым утром казалось Льюису далеким планом, сегодня стало совершившимся фактом.

– Я скучаю по тебе, – прошептал он. – И все из-за этих чертовых деревьев. Ты, глупая, глупая… – Льюис хотел назвать ее б…, но одернул себя. Он пришел сюда не за этим. – Прости, – сказал он, склоняясь над ней, чтобы поцеловать.

Но не смог этого сделать. Его губы находились в дюйме от лица Хоки, когда он почувствовал смертельный холод, волнами исходивший от ее тела. Поэтому он только приложил указательный палец к ее посиневшим губам. Затем накрыл тело простыней и разгладил ладонью морщинки на ней.

6

– …мы с Перл расстались, – закончила свой рассказ Холли. – Ей предложили место шеф-повара на модном горнолыжном курорте в Банфе, а мне не хотелось в Канаду: ненавижу снег и холод. Поэтому я переехала из Нью-Йорка в Калифорнию. У меня там был свой большой дом. Сначала я планировала уладить все дела Лорел и забрать детей с собой в Биг-Сур. – Холли развела руками и рассмеялась. – Да, неплохой был план…

Они сидели с Пандером на распиленном бревне на расчищенной от деревьев возвышенности – единственном месте в Коре, откуда можно было увидеть короткий, невероятно красивый тропический закат во всем его великолепии. Холли рассказывала Пандеру историю своей жизни, – она и предположить не могла, что их встреча так закончится. Холли собиралась только проследить, чтобы он не украл ничего из вещей Арина.

Этот большой толстяк передвигался по дому грациозно и с удивительной щепетильностью ставил на место все предметы, которые брал в руки, включая кальян Энди, и говорил с таким пониманием, что Холли вынуждена была признать – он совсем не так глуп, как ей показалось на первый взгляд. Впрочем, это было вполне естественно.

Пандер объяснил, что ищет предметы, которые подсказали бы ему, чем занимался Энди незадолго до своего исчезновения. Что он делал, не собирался ли уезжать, не оставил ли каких-нибудь скоропортящихся продуктов. Пандер добавил, что самая важная и сложная задача в любом поиске – найти вещи, которые исчезли.