Текст книги "Группа «Альфа»"

Автор книги: Джон Вейсман

Соавторы: Ричард Марсинко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Во-первых, отношения между ВМС США и японскими морскими силами самообороны всегда были хорошими. Поэтому, если представляется возможность, то комфлота из кожи вон вылезет, чтобы помочь своему японскому коллеге.

Но одних хороших отношений недостаточно, чтобы адмирал послал меня в Йокосуку. Он действовал, исходя из политических соображений. Понимаете, если не считать флота, то наши отношения с японцами находились сейчас, я бы сказал, в состоянии разрухи в основном из-за нас, а не из-за японцев.

Нужны факты? Вот один из них. Японцы были вне себя от ярости, когда выяснилось, что мои коллеги из организации «Христиане в действии» (вы, возможно, уже знаете, что так мы, «Морские котики», называем ЦРУ) знали, но не удосужились предупредить их о деятельности секты Аум Синрике.

Вы не помните Аум Синрике? Члены этой организации применили нервно-паралитический газ зарин в пяти поездах токийского метро в 1995 году и убили 12 человек. Еще пять с половиной тысяч человек пострадали в различной степени. Оказалось, что ЦРУ было осведомлено об испытаниях зарина, табуна, других боевых отравляющих веществ, а также средств ведения бактериологической войны, которые Аум Синрике проводила на принадлежащей ей ферме в Австралии. ЦРУ даже владело информацией о том, что сектанты сделали специальное устройство для применения зарина и контрабандой доставили его в Японию.

Но в Лэнгли так и не побеспокоились о том, чтобы передать эти сведения японской контрразведке.

Кроме того, был случай, когда американские военнослужащие изнасиловали двенадцатилетнюю японскую школьницу на Окинаве. После этого местные жители попытались изгнать с острова всех американцев, но потерпели неудачу. Между двумя странами сложились явно не те отношения, какие необходимы для стратегического сотрудничества.

Поэтому, чтобы добиться полной гармонии между америкажин (это мы – гринго) и нихонжин (японцами), почти два года назад вышел меморандум за подписью предыдущего советника по вопросам национальной безопасности.

Я приведу его для вас полностью.

«Белый дом.

Вашингтон.

Секретно.

Меморандум рассекречивается, если он не сопровождается приложением „А“

Кому: министру обороны

От кого: советника по вопросам национальной безопасности

Содержание: американско-японское сотрудничество.

1. Президент дал указание о немедленном вступлении в силу и практическом осуществлении американско-японского протокола, подписанного на декабрьской межправительственной встрече.

2. Все просьбы правительства Японии об оказании содействия в области управления при чрезвычайных обстоятельствах, оценки уровня опасности создавшейся ситуации и мер по ее нормализации должны иметь приоритетное значение для Министерства обороны и всех сопутствующих организаций.

3. Министр обороны должен определить и разработать Доктрину совместной деятельности и принимать меры по ее проведению в жизнь, что позволит правительству Соединенных Штатов и правительству Японии ускорить выполнение задач, представляющих взаимный интерес, которые были определены на межправительственной встрече в декабре.

4. Для получения указаний и разъяснений относительно осуществления на практике данной директивы, включая основные области двусторонних отношений и односторонних инициатив, обращаться к распоряжению администрации президента за № 1297/б-2.

(Приложение А)

СЕКРЕТНО»

Как я говорил, меморандум был подготовлен почти два года назад. Сегодня в Западном крыле Белого дома сидел новый советник по вопросам национальной безопасности – Мэтт Томпсон. Пробыв меньше полугода на этой должности, он решил, что стал Меттернихом^[13] XXI века.

Томпсон резко выступает против любого стратегического сотрудничества с японцами, так как оно может помешать прокитайской политике, на осуществление которой он единолично нацелил всю нашу дипломатию.

Я не руковожу внешней политикой – я просто один из тех, кто тащит ее на своем горбу. Поэтому я не так хорошо знаком с последними веяниями в этой области. Хотя я могу вам гарантировать, что к концу этой книги буду разбираться в делах не хуже любого советника по вопросам национальной безопасности, выпускника Колумбийского университета или говорящей головы в телевизионных новостях. Но мне известно несколько интересных деталей. Например, такая: Мэтт Томпсон – старый друг президента. Они вместе жили в одной комнате студенческого общежития, когда учились в колледже. И поэтому он имеет доступ к президентскому уху чаще, чем большинство сотрудников нынешней администрации.

Из всего прочитанного и услышанного за последнее время я сделал вывод, что советник по вопросам национальной безопасности проводит политику, отдаляющую Соединенные Штаты от традиционных союзников в азиатско-тихоокеанском регионе – Японии, Австралии, Сингапура, Филиппин и Южной Кореи – и толкающую нас в объятия Пекина. И чем же он объясняет подобные действия? Несколько недель назад «Уолл-стрит джорнэл» в разделе «Альтернатива» выразил мнение, что администрация действует мудро и тонко в целях изменения политики Китая, направленной на сближение с Россией, после почти четверти века межгосударственных размолвок.

Китайско-российский союз, подчеркивалось в статье отставного госдеповца, ставшего консультантом, приведет «к нарушению крайне неустойчивого, жизненно важного баланса сил в азиатско-тихоокеанском регионе». И поэтому, чтобы нейтрализовать новую ось «Москва – Пекин» и сохранить гармонию и спокойствие, Соединенные Штаты должны изменить старый курс противостояния на новые, более дружественные отношения с Китаем, учитывающие его интересы. Мне показалось, что наш советник по вопросам национальной безопасности получил инструкции со страниц этого гребаного «Уолл-стрит джорнэл».

Но есть и другая сторона истории. Несмотря на его близкие отношения с президентом, Мэтт Томпсон не обладал монополией на доведение своего мнения до администрации. Министр обороны и председатель ОКНШ придерживались своей точки зрения, которую они отстаивали открыто и изо всех сил. И хотя председатель Крокер и не писал статей для газет и журналов, время от времени он давал интервью. И когда бы его ни спрашивали об этом, он всегда говорил о своей уверенности в том, что наши отношения с Японией так же важны, возможно, даже более важны для обеспечения американских интересов, как и экономические отношения с Китаем. Он говорил всем, кто готов был его услышать, о том, что, по его мнению, Соединенные Штаты не могут позволить себе роскоши потерять базы в Японии.

Что же касается министра обороны, то он любил давать интервью и был докой в этом деле. И в каждом интервью он не упускал возможности подчеркнуть, что в связи с потерей Филиппин и в случае ликвидации наших объектов в Японии и на Окинаве, Америка не сможет предпринять быстрых и решительных действий, если возникнет такая необходимость. Когда бы он ни выступал на слушаниях в Конгрессе, он всегда напоминал членам Комитета по вооруженным силам о том, что американским компаниям, выпускающим оружие и чьи рабочие голосуют на выборах, достается хороший кусок от 44-х миллиардов долларов, которые Япония ежегодно тратит на оборону.

Министр обороны также ветеран войн, ведущихся в целях подрыва авторитета и влияния соперников и их исчезновения с политической арены. За последнюю пару месяцев была осуществлена хорошо скоординированная кампания по организации утечек информации. В каждой из них приводились факты, отражавшие истинное положение дел и подрывавшие доверие к политике Мэтта Томпсона в отношении Китая. В результате начал понемногу снижаться и рейтинг президента, который у нас пока еще выбирается, а не назначается. Поэтому министру обороны и удалось убедить президента не действовать слишком поспешно. А это значит, по крайней мере сейчас, что Министерству обороны удается поддерживать постоянный курс в отношениях с японцами. Удается, несмотря на рассчитанные на публику причитания, выпады, вопли и стоны, раздающиеся из кабинета Мэтта Томпсона.

Так обстоят дела. Поэтому, когда командующий Тихоокеанским флотом получил просьбу от японцев, он, скорее всего, позвонил начальнику главного штаба ВМС. Тот вышел на председателя Крокера, наверняка сказавшего: «Действуй, и немедленно».

Почему? Потому что комфлота уверен в том, что, если выполнит приказ, то его босс – начальник главного штаба ВМС, будет счастлив. А последний испытывает удовлетворение потому, что знает – если в результате его действий советник по вопросам национальной безопасности полезет на стенку, то председатель ОКНШ и министр обороны впадут в эйфорию.

Удивительно, не правда ли?

Как бы там ни было, это лишь одна часть уравнения – политический фактор. Вторая – персональный фактор. Я был выбран потому, что просьбу о моей командировке в Йокосуку направил старый друг Тоширо Окинага. Тошо был, как вы помните, инспектор, то есть генерал с одной звездочкой специального подразделения японской национальной полиции, ведущего борьбу с терроризмом.

Немного истории. Не так давно я вел жизнь странствующего наставника, ронина (самурай, оставшийся без повелителя и ведущий бродячий образ жизни) и путешествовал по всему земному шару, посвящая своих учеников в тайны смертельного искусства «Мира Воина», особенно в искусство борьбы с терроризмом. Я обучал всех, кто готов был слушать меня и у кого был соответствующий допуск.

Среди них был некто по имени Тоширо Окинага. Тогда он был сержантом специального подразделения, хотя и умудрился с того времени стать главой этой организации. Тошо владел английским языком в совершенстве – результат четырех лет учебы в Нотрдамском университете (бакалавр политических наук), а затем двух лет в Индианском университете (магистр криминологии).

Он выражался, как я, волочился в свободное время за девчонками, как я, и мог перепить любого «Морского котика», как я. Он мог уговорить любого бюрократа, используя его собственный язык – непонятный для нормального человека, и сопровождал свои доклады цветистыми таблицами, производившими неизгладимое впечатление на законодателей и определявшими их решения. Я восхищался Тошо и мне нравилось работать с ним, потому что он был истинный Воин, настоящий самурай, постоянно совершенствовавший свои способности и способности своих людей в военном искусстве. Он понимал, что нельзя приказывать подчиненным выполнить то, что сам сделать не можешь. И поэтому Тошо великолепно стрелял из пистолета, и у него был черный пояс по айкидо. Хотя он ненавидел высоту, все же овладел искусством быстро спускаться с вертолета по канату, равно как и по стенам небоскребов. Он даже научился прыгать с парашютом. Тошо всегда тренировался со своими полицейскими и заставлял их совершать то, что, как те думали, сделать невозможно.

А когда доходило до настоящего дела, он первым шел под пули. Добровольно идя на самые трудные задания и редко теряя своих людей, он всегда был верен принципу – «Тяжело в учении – легко в бою». Но, возможно, самым важным было то, что Тошо всегда думал о людях как сержант, хотя стал генералом. Он всегда заботился о своих подчиненных и делал все, чтобы они были готовы к любой неожиданности и не погибли понапрасну. И, думая как сержант, он позвал меня. Если у меня были старые друзья среди младших командиров, которые помогали мне выпутаться из трудных ситуаций, то и у Тошо найдутся старые товарищи – специалисты по борьбе с терроризмом – готовые помочь ему. Откровенно говоря, я считаю для себя большой честью быть первым в его небольшом списке друзей, к кому он может обратиться в трудную минуту.

И все же вызов Тошо пришел не вовремя. Говоря честно, мне сейчас меньше всего было нужно дополнительное задание, которое к тому же могло занять немало времени. Все, что я хотел, это спокойно доплыть до Гуама, быстро добраться до континентальной части Штатов и заняться расследованием дела «Большого Брата», русским оружием и китайцами.

Это с одной стороны. Но, с другой стороны, вы не можете отказать товарищу в помощи, когда он просит о ней. Это важнейшая часть неписаного кодекса чести Воина, который нельзя нарушить ни при каких условиях. Я разбудил своих людей и ввел их в курс дела. Подводя черту, я сказал, что еду в Японию, а они – домой.

Их реакция? Я еле ушел живым, когда они поняли, что их не пригласили принять участие в празднике.

Жаловались, что их не ценят. Протестовали. А когда поняли, что меня не уломать, помрачнели, разозлились и обозвали меня сукиным сыном. Что ж, нормальная реакция тех, кого лишают возможности заниматься любимым ремеслом.

Но если быть честным, то у них впереди было не менее трудное задание, чем у меня. Во-первых, я попросил их доставить аппаратуру «Большого Брата» назад в Вашингтон, не привлекая чьего-либо внимания. В конце концов никто, кроме Тони Меркалди в разведуправлении Министерства обороны, не знал о том, что у меня в руках оказались эти чемоданы. И я хотел, чтобы так и оставалось.

Во-вторых, по прибытии в Вашингтон, они должны были добыть информацию о том, что мы нашли и кто за это несет ответственность. Я был уверен: мои ребята начнут действовать, как только приземлятся в Вашингтоне и постараются определить – кто наш враг. А когда я вернусь, они доложат мне, что выяснили.

Глава V

Вертолет снял меня со «Скорпиона» в начале четвертого и доставил в Сингапур. Там я пересел на реактивный самолет «С-20А», чтобы добраться до базы ВВС в Йокоте. Мы зашли там на посадку с пустыми баками, но приземлились благополучно. В Йокоте я взобрался на борт вертолета «Белл 212» и через несколько минут оказался в Йокосуке.

Мне совсем не понравилось то, что я увидел, когда мы шли на посадку. Тяжелые черные клубы дыма плыли над складами, бункерами и топливными резервуарами, кольцом окружавшими военно-морской комплекс в Йокосуке. Уличное движение на территории базы пребывало в состоянии полного хаоса. Морские пехотинцы и военные полицейские тщетно пытались навести хоть какой-нибудь порядок. Но еще больше меня насторожила обстановка на проспекте, который вел к торговому центру, на территории которого и находился «Макдональдс». В ресторане всегда было полно народу – моряки, члены семей персонала базы, ее посетители. Мы прошли над проспектом на высоте 800 футов и, судя по числу полицейских и пожарных автомашин и машин «скорой помощи», я понял, что меня ждут очень плохие новости.

Когда я выпрыгнул из люка вертолета, Тошо уже ждал меня, сидя на бампере серого флотского джипа и размахивая над головой своей шапочкой, чтобы привлечь мое внимание. Он ничуть не изменился с тех пор, как я его видел в последний раз – только в волосах прибавилось седины. На нем был черный комбинезон, заправленный в десантные ботинки, бронежилет и портупея, которую полицейские называют сбруей. Из набедренной кобуры выглядывала рукоятка пистолета – старого, доброго «Браунинга Хай пауэра» – табельного оружия британской САС (Специальная служба ВВС Великобритании, элитного подразделения по борьбе с терроризмом). Кольца черной копоти вокруг глаз придавали ему причудливый вид панды в боевом снаряжении.

Что ожидало меня впереди уже не играло никакой роли – я был рад увидеть Тоширо снова. Я обнял его за плечи, крепко прижал к себе и тепло приветствовал:

– Пошел ты к чертовой матери, задница!

Он обхватил меня, как борец сумо, и с воплем поднял в воздух, сделав при этом пару оборотов на месте. Опустив меня, как сказали бы Кеннеди, на твердь земную, он отступил на шаг и, выпятив челюсть, искоса взглянул на меня.

– С возвращением, Дик! Я хотел бы встретиться с тобой не при таких обстоятельствах.

Я не стал расспрашивать его об обстановке, так как к тому времени, когда, преодолев на джипе 500 ярдов, мы оказались на месте, увидел все собственными глазами. По всей видимости, наше с Тоширо близкое знакомство послужило одной из причин, почему он вызвал именно меня. Я уже бывал здесь со своей «Красной группой» (особая группа при высшем командовании ВМС для выполнения специальных заданий, в том числе и по негласной проверке охраны военных баз) во время ее расцвета. Тогда Тошо со своими ребятами участвовал вместе с нами в учениях, максимально приближенных к боевой обстановке, на этом самом месте. Окинага и его люди отрабатывали захват американского ресторана с его огромными морозильными камерами, кухнями и складскими помещениями, а мы играли роль условного противника.

В то время в Токио и других японских городах собирались открыть сеть «Макдональдсов», и Тошо хотел подготовиться к любым неприятным неожиданностям.

Теперь Тошо знал о «Макдональдсах» все, а главное – как захватить их с минимальными потерями и материальным ущербом. От ресторана же, к которому мы подъехали, остались лишь почерневшие руины. Осколки так называемого небьющегося стекла покрывали землю вокруг развалин, из чего я сделал вывод, что мощный взрыв произошел внутри ресторана. От его помещений, все еще дымящихся, мало что сохранилось. Медики рылись в руинах в поисках человеческих останков. Сотрудники японской специальной помощи, напоминавшие в своей черной форме ниндзя, сидели небольшими, группками, тихо переговариваясь. На другой стороне улицы опрашивали морских пехотинцев, еще не отошедших от последствий взрыва. На земле лежали в ряд тела, накрытые одеялами. Некоторые из трупов еще дымились. Я посмотрел на Окинагу и нахмурился.

– Черт побери, Тошо, что произошло?

– Смертники, люди-бомбы, они подорвали себя внутри ресторана. – Лицо Тошо исказила гримаса гнева. – Я старался дождаться тебя, Дик, и просил флотских, чтобы они не пороли горячку. – Он безнадежно пожал плечами. – Однако адмирал Грэй, командир базы, отменил мое распоряжение.

В этом не было никакого смысла.

– На кой дьявол он это сделал?

– Хочешь знать правду? Потому что Си-эн-эн вело прямую телетрансляцию с места событий, и он боялся выглядеть нерешительным. Прямо перед телекамерой он отдал приказ морским пехотинцам взять ресторан штурмом. Мне казалось, что его офицера по связям с общественностью хватит удар.

– Ты хочешь сказать, что во всем виноваты силы быстрого реагирования морской пехоты. Я знал командира этого подразделения. Шелл Хамер был настоящим воином, никогда бы не допустившим такого поворота событий.

– Нет, они не смогли прибыть сюда так быстро, как того хотелось адмиралу. Поэтому он воспользовался тем, что было у него под рукой – охраной базы.

– А ты и твои парни?

– Я же объяснил тебе, Дик. Телевизионщики вели прямую передачу на Штаты через спутник. Террористы выдвинули рад требований.

– Какие?

– Острова Сенкаку, восемь необитаемых скалистых островов, лежащих к югу от Окинавы и к северо-востоку от Тайваня. На них предъявляют претензии и Китай, и Япония. Китайцы называют их по-своему.

– А это-то, черт возьми, какое отношение имеет ко всему случившемуся?

– Нефть, Дик. По сведениям американских нефтяных компаний около островов обнаружены огромные месторождения. Япония импортирует всю свою нефть. А если мы освоим эти месторождения, то получим такой же источник нефти, как англичане в Северном море.

– И китайцы хотят сделать то же самое?

– Конечно. Вот почему военно-воздушные силы самообороны все время ведут наблюдение за этим районом. Разведывательные самолеты каждый день совершают полеты над островами.

– А отношение американцев к этой проблеме?

– До недавнего времени все было прекрасно. В конце концов, если китайцы захватят острова Сенкаку, то окажутся слишком близко к Тайваню.

– Тошо, хорошо, но Соединенные Штаты тут-то причем? Ведь они, в открытую, никак не замешаны, в проблему вокруг островов.

– Все не так просто. – Тошо переступил с ноги на ногу и продолжил: – Понимаешь, Америка всегда занимала нейтральную позицию в вопросе о принадлежности островов Сенкаку. Твое правительство называло их «восемью спорными островами». Но на прошлой неделе пресс-секретарь Белого дома начал использовать как китайское, так и японское название. Здесь это произвело сенсацию, а китайцы полезли на стенку от злости. Они всегда настаивали на том, что, как бы ни обстояли дела по вопросу о принадлежности островов, последние должны упоминаться только под китайским названием. Первым требованием террористов было требование, чтобы Соединенные Штаты принесли свои извинения и возобновили политику нейтралитета в этом вопросе или использовали только китайское название островов.

– Так террористы были не японцы?

– Нет, японцы. Левацкая группировка, ни больше ни меньше. Именует себя «Красные зерна» и ориентируется на Китай. – Он сделал паузу. – Невероятно, а? Кто они по национальности не играло особой роли. Адмирал не собирался позволить нам взять дело в свои руки – особенно когда за ним по телевизору наблюдал Белый дом, а какой-то идиот из Совета национальной безопасности висел на его сотовом телефоне и давал указания. – Тошо почесал шею под бронежилетом и попытался перчаткой стереть сажу с лица. – Если бы он поступил по-иному, это было бы… не по-американски. Не в лучших традициях Джона Уэйна.

Тошо с каждой минутой открывался мне все с новых сторон.

– Белый дом?

– Некто из офиса советника по вопросам национальной безопасности. смотрел репортаж Си-эн-эн. Кем бы он ни был, но он позвонил адмиралу Грэю по сотовому телефону и потребовал доложить обстановку. Адмирал начал объяснять, что все находится под контролем. Затем сказал, что ты уже направляешься к нам на помощь и знаешь базу, как свои пять пальцев со времен «Красной группы». – Тошо помрачнел. – Из того, что говорил адмирал Грэй, я понял – дело плохо. Сотрудник Белого дома потребовал, чтобы он действовал сам и притом немедленно.

– Адмирал не пытался возражать?

– Судя по тому, что я слышал, нет. Он просто лепетал: «Да, сэр; да, сэр; да, сэр». Ему дали понять, Дик, что Белый дом хочет, чтобы все было закончено до твоего появления. – Тошо вытер сажу с лица. – Попробуй после этого сказать мне что-нибудь хорошее о начальстве. Непостижимо!

На самом деле, ничего невероятного в этом не было. Во время сомалийского кризиса один из советников президента по связям с общественностью постоянно звонил в оперативный пункт войск специального назначения в Магадишо и отменял все приказы командующего, находившегося в самой гуще событий. Советник выскочил сухим из воды по двум причинам. Во-первых, корреспонденты, аккредитованные при Белом доме, считали его действия слишком незначительными, чтобы писать о них, хотя его распоряжения привели к гибели нескольких рейнджеров и спецназовцев из группы «Дельта». Во-вторых, советник был для корреспондентов слишком ценным источником информации – он находился в очень близких отношениях с президентом и первой леди – чтобы публично разносить его в пух и прах. Понимаете, есть такой журналистский термин, применяемый в отношении корреспондентов Белого дома, не имеющих тесных связей с «царской семьей» – «безработный».

– Проклятье. Тошо кивнул головой в сторону почерневших руин «Макдональдса» и санитаров, которые грузили тела в машину. – В учебниках это называется красиво: «непредвиденные жертвы в результате стечения неблагоприятных обстоятельств».

Я подошел поближе. Три тела, прикрытые одеялами, все еще лежали на земле. Я приподнял край одного одеяла, затем другого и увидел обугленные останки ребенка, чье тельце застыло в пароксизме смертельного ужаса и боли. О, Господи! В ресторане были и дети. Я зверею при виде мертвых детей и испытываю в этот момент только одно желание – добраться до убийц и содрать с них кожу живьем. Еще больше мне причинило боль то, что дети были из семей персонала ВМС – мои дети. Но они будут отомщены. Я разыщу эту сволочь в Белом доме, из-за которой они погибли, и разберусь с ним по-своему.

Я отошел назад и еще раз взглянул на место событий. Мне стало ясно, где при попытке освободить заложников были допущены ошибки, приведшие к трагедии. Морские пехотинцы скапливались для броска на позицию, которая хорошо просматривалась из задней двери «Макдональдса», не говоря уже о телевизионной камере над ней. Затем они обогнули здание и пошли в лобовую атаку, пытаясь взять ресторан штурмом. Они бросали в окна световые и звуковые гранаты, тут же отскакивавшие от небьющихся армированных стекол, устанавливаемых компанией в своих заведениях за границей, оглушая самих штурмующих. В это время террористы хладнокровно убили девятерых американских и троих японских заложников, а после этого взорвали «Макдональдс» вместе с собой.

Вот что происходит, когда какая-то задница из Белого дома начинает отдавать приказы в подобных ситуациях. А ведь у него обычно нет ни соответствующего опыта, ни просто командирских навыков. Но идиоты, такие как адмирал Грэй, боятся потребовать от чинуши вручить им в руки приказ, лично подписанный президентом, а в случае его отсутствия послать «федерального представителя» к гребаной матери. Все, что эти идиоты делают – это лижут эту задницу, повторяя все время: «Слушаюсь, сэр, будет исполнено, сэр, да, сэр».

А потом пускаются во все тяжкие, чтобы свалить свою вину на других.

Хочу сказать несколько слов по этому поводу.

Такое поведение отличает большинство сегодняшних псевдоруководителей. Его коротко можно назвать ПСЗ – прикрой свою задницу. Офицеры сейчас больше заботятся о своей карьере, чем о своих подчиненных. В морской пехоте есть старая традиция – в походе офицеры едят только после того, как накормлен последний рядовой. Старое флотское правило – офицеры отвечают головой за жизнь своих матросов. Большинству нынешних офицеров абсолютно наплевать на людей. Они хотят провести на службе положенные восемь часов и сразу после этого отбыть играть в гольф, заниматься операциями с недвижимостью или усесться дома перед персональным компьютером и проверять свои акции.

Не могу примириться с подобным поведением и, в последнее время сталкиваясь с ним, я перешел от слов к делу. Поэтому я осмотрелся вокруг, отыскивая адмирала Грэя. Я хотел сказать ему пару ласковых слов, перед тем как превращу его задницу в желе. Да, знаю, что он старше меня по званию. Но в таких ситуациях как сейчас, это не играет никакой роли.

Хорошо зная меня, Тошо по выражению моего лица сразу же понял, что я задумал и изо всей силы прижал меня к джипу.

– Не самая лучшая идея, Дик. Что случилось, то случилось.

Может быть, а может и нет. Из-за адмирала Грэя и того, кто звонил из Белого дома, сегодня бессмысленно погибла дюжина людей. И поверьте мне, я найду способ поквитаться. Но сейчас я должен был вернуться в Вашингтон. Там еще многое предстояло сделать.

– О’кей, Тош, ты прав. Подкинь меня до аэропорта Нарита, и я полечу в Вашингтон.

Тошо отпустил меня и попросил:

– Я хотел бы, чтобы ты остался здесь еще ненадолго. Есть кое-какие дела.

Меня это заинтересовало. В Йокосуке вроде бы все закончилось. И я вроде больше здесь не нужен.

– Видишь ли, я выяснил, кто организовал и провел захват заложников и их ликвидацию. Поэтому мне пришла в голову мысль о том, что ты захочешь присоединиться ко мне, когда я отправлюсь за их головами, – сказал Тошо, подводя меня к «форду-бронко» с затемненными стеклами, как у флоридского наркодельца, и дюжиной самых разнообразных антенн на крыше.

Я оглянулся посмотреть еще раз на обугленные трупы, подумал о мертвых детях и вспомнил адмирала Грэя.

– Лады, – согласился я. – Улечу позже.

– Вот и отлично. – Тошо хмуро улыбнулся. Он открыл правую дверцу, забираясь на водительское сиденье, и, поставив ногу на подножку, сказал: – Перед тем как я с моими людьми прибыл сюда, моя разведка перехватила… Как это по-английски? – Найдя подходящее слово он продолжал. – Радиообмен между теми, кто захватил заложников в «Макдональдсе», и теми, кто руководил всей акцией. Мы смогли определить место, откуда был передан сигнал. Это склад к северо-западу отсюда.

– И?

– Мы скрытно проверили место. К тому времени, когда в «Макдональдсе» все уже полетело к чертовой матери, я получил доказательство, что мы наткнулись на одну из штаб-квартир «Красных зерен».

– Одну из?

– Их организация, как и подпольная «Японская Красная Армия», состоит из отдельных ячеек, ничего не знающих друг о друге. Это затрудняет нашу работу, по их мнению. Но, как бы там ни было, мы перехватили три радиообмена. Этого вполне достаточно, чтобы убедиться в том, что именно из этой штаб-квартиры они отправились на свое грязное дело. – Он взглянул на мое встревоженное лицо и туг же ответил на вопрос, крутившийся у меня на языке: – Поверь мне, я не собирался делиться полученной информацией с адмиралом Грэем и ничего не сказал ему. – Сделав приглашающий жест рукой, он добавил: – Добро пожаловать на борт, моряк. Судя по всему, эти задницы собираются быстро смыться. Поэтому мы должны добраться до них как можно быстрее и не дать им уйти.

– Итак….Макдуф, начнем… – Я хлопнул его по спине.

– Кто первым крикнет: «Стой!» – тот проклят будет.^[14] Слушай, Шекспир, может хватит Шекспира, а? «Макбет», пятый акт, финал, – с этими словами Тошо прыгнул в машину.

Ненавижу людей, которые знают Шекспира не хуже меня, а вы?

Тошо уселся за руль и захлопнул дверцу. Устраиваясь с другой стороны, я заметил, что на заднем сиденье кто-то есть.

Я замялся, но Тошо бросил:

– Дик, знакомься – Аликс Джозеф. Аликс, это Дик Марсинко.

Я протянул руку через спинку сиденья.

– Привет, – произнес я.

– Привет. Я Аликс Джозеф, – ответила женщина, крепко пожав мне руку.

Привлекательная женщина лет сорока пяти с продолговатым лицом проказливого ангела, обрамленным пушистыми волосами. Она была одета в черный, двубортный блейзер, узкие брюки и шелковую блузку, явно сшитые на заказ.

Этакий женский вариант питомцев Принстона или Дартмута – тех, кто носит только костюмы, сшитые на заказ, тех, кто не ищет работу за двести долларов в неделю, а прямиком отправляется сдавать экзамены на должность в Госдепе или находит дорогу в Лэнгли, где их пропускают через детектор лжи, проверяя биографии и связи, подвергают скрупулезному медицинскому осмотру и выдают допуск высшей категории, после чего они превращаются в высокопоставленных «призраков». Единственным ее отличием от мужского варианта было то, что вместо непременных изысканных сорочек в полоску от лондонского портного и широких английских галстуков броских цветов мисс А. Джозеф носила сшитую на заказ шелковую блузку цвета слоновой кости с перламутровыми пуговицами.

Но все остальные внешние признаки, обязательные для высокопоставленных «призраков» и профессиональных дипломатов, у нее были. На правой руке поблескивал скромный – золото и сталь – «Ролекс». Из нагрудного кармана блейзера кокетливо выглядывал колпачок авторучки «Монблан» – позолоченное серебро.