Текст книги "Группа «Альфа»"

Автор книги: Джон Вейсман

Соавторы: Ричард Марсинко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Двое других спали в койках в передней части каюты. Один был в трусах и застиранной футболке. Второй спал, не раздеваясь, в военной форме противно желто-зеленого цвета, напоминавшего окраску мест общего пользования морской пехоты времен корейской войны.

Я проскользнул в каюту, держа автомат вверх стволом и внимательно следя за китайцами. Настало, дамы и господа, время спектакля. Возможно сидящий заметил мое движение, или шестое чувство предупредило его об опасности, но он развернулся на вращающемся кресле и протянул руку к чему-то рядом с компьютером.

В таких ситуациях время начинает ползти еле-еле, и все участники событий двигаются, как в замедленной киносъемке. Но, на самом деле, все происходит настолько быстро, что не остается и секунды на размышление – вы должны действовать молниеносно.

Я мгновенно опустил ствол автомата и выстрелил. Очередь из трех пуль попала точно в голову китайца. Он, как мешок, свалился с кресла. Ударившись лицом, точнее тем, что от него осталось, о консоль, он все еще пытался дотянуться до пистолета, в конце концов отлетевшего в угол в результате его судорожных движений.

Один готов. Я приблизился к двум другим. Во время перестрелки, вы все время должны двигаться, не уступая противнику ни дюйма. Радисты заворочались, разбуженные странными звуками.

Вы можете спать в любой обстановке, если вы к ней привыкли. Рядом с вами могут громыхать поезда, лаять собаки – все что угодно. Если это происходит постоянно, вы приспосабливаетесь. Поэтому люди, спящие под рев урагана, мгновенно просыпаются, когда в их дом пытаются проникнуть воры. Дело в том, что новые звуки отличаются от привычных, отпечатавшихся в подсознании.

Они подскочили на своих койках, как будто через них пропустили высоковольтный разряд. Я выглядел так, что при взгляде на меня у каждого отвисла бы челюсть. Весь в черном, из рассеченной губы кровь стекала по вязаной шапочке с прорезями для глаз. Ствол моего автомата был направлен прямо на них. Я стоял перед ними, как исчадие ада.

Радист с левой койки скатился на пол и попытался дотянуться до пистолета в кобуре, висевшей на спинке стула. Я прошил его парой коротких очередей, и он замер без движения. Противник справа лихорадочно шарил рукой под матрасом верхней койки.

Его нужно было немедленно вывести из строя. Наведя автомат точно в середину его груди, я нажал, спуск.

Автомат молчал. Я передернул затвор, досылая патрон, неиспользованный вылетел. Снова нажал на спуск. Результат тот же.

Я отшвырнул оружие и прыгнул в направлении радиста, чтобы рукой раздробить ему дыхательное горло. Иначе он мог криком поднять тревогу.

Мне удалось схватить его за адамово яблоко, но он воспользовался поступательным движением моего тела и вмазал меня головой в переборку.

Искр из моих глаз посыпалось столько, что их хватило бы на все фейерверки в честь Дня независимости, Нового года и Коронации. В голове гудели колокола собора Святого Петра. Глаза вылезали из орбит от боли в шее – моей шее, не его.

Этот парень не только занимался боевыми искусствами, но и явно читал Сунь-Цзы,^[5] так как последовал совету старого черта: «Когда твой противник слабеет, стань сильней его».

Сначала он попытался вырвать мне глаза. Черт с ней, с болью в шее – я откинул голову назад, и он промахнулся, но впился когтями в лицо, раздирая мне щеки в кровь. Затем он попытался воспользоваться моей шапочкой, как удавкой.

Когда до него дошло, что из этого ничего не получится – правда, после того как я саданул его коленом в пах – он попытался откусить мое правое ухо, одновременно старясь достать стилет, заткнутый между пружинами верхней койки.

Я не очень люблю стилеты, если, конечно, они не у меня в руках. Поэтому надо было как-то выпутываться. Я весил фунтов на 60–70 больше, чем китаец. Но мы возились в ограниченном пространстве, на его койке размером шесть на полтора фута. И он был упорный малый и верткий, как черт. С каждой секундой он все ближе и ближе подбирался к этой штуковине для резки свиней.

Ну и, конечно, нельзя забывать о звуках. Проще говоря, я не только должен был убить этого сукина сына, но должен был сделать это как можно быстрее, чтобы никто не услышал нашей схватки.

Обхватив противника руками и ногами, я скатился с ним с койки, оказавшись на нем. Из этого положения он уже не смог дотянуться до стилета, а мне было удобнее левой рукой ломать ему горло.

Он отчаянно сопротивлялся, но постепенно ослабел, и я стал брать над ним верх. В этом сыграли свою роль и разница в нашем весе, и разница в питании, но в основном то, что я желал его смерти сильнее, чем он моей. Правой рукой я всадил десантный нож ему под ребра, вскрывая грудную клетку в направлении легких и сердца до тех пор, пока он не перестал сопротивляться.

Скатившись с него, схватил его за голову двумя руками и резко повернул ее вбок, чтобы сломать шею – я должен был быть уверен, что он больше уже не встанет.

Поднявшись на четвереньки, я попытался отдышаться. Но времени на отдых не было, слишком много предстояло сделать. Впереди меня ждал капитанский мостик, а не крошечная радиорубка.

Но, прежде всего, необходимо вывести из строя оборудование. Я быстро его осмотрел. В основном, обычное барахло для коротковолновой связи с берегом. Хотя надписи были и по-китайски, но его можно узнать сразу – оно везде одинаковое.

Правда, я обнаружил и еще кое-что – аппаратуру, которую вы обычно не найдете на борту торговых судов: шифратор для факса, военный приемопередатчик спутниковой связи и высокочастотную радиостанцию.

Я все переломал и обрезал каждый паршивый проводок в радиорубке. Затем осторожно выбрался в коридор. После того, как завершу остальную работу, вернусь, чтобы забрать все документы, вахтенные журналы, файлы и все, что может представить интерес для разведки.

4 часа 15 минут. Нода нигде не было, а двери кают закрыты. Я подкрался к ближайшей из них, приоткрыл и заглянул внутрь. На койке лицом вниз лежал труп в трусах и футболке. Несколько аккуратно расположенных входных пулевых отверстий в боку убитого убедили меня, что тот больше никогда не проснется. Второе тело с тремя дырочками от пуль в центре груди таращилось на меня невидящими глазами с пола каюты. Я закрыл дверь, восхищенный качеством работы Нода. Он не зря проводил время на стрельбище.

Конечно, такое отношение может показаться бесчеловечным. Но разные люди относятся к разным вещам по-разному. Я, помню, как-то налетел на старого друга Берта Хикмана – снайпера морской пехоты, специалиста по стрелковому оружию и мастера международного класса по стрельбе по тарелочкам, в день, когда египетский президент Анвар Садат был убит группой фундаменталистов. Это случилось, как вы помните, когда Садат принимал в Каире военный парад в честь октябрьской войны. Я шел в гимнастический зал, а Берт возвращался после ежедневной тренировки. Пробегая мимо него, я спросил, покачав головой:

– Что ты скажешь об убийстве Садата?

– Отличная стрельба по мишени, отличная стрельба, – ответил Берт, не останавливаясь.

Я прошел половину короткой части Г-образного коридора, когда Гатор Шепард выглянул из-за угла. Он приставил большой палец левой руки к указательному так, что получилось кольцо и показал мне. Это значило, что все идет нормально – если он, конечно, не был бразильцем. Тогда бы это означало, что он обзывает меня задницей.

Я решил принять американскую интерпретацию. Позади меня откуда-то бесшумно возник Нод.

– Сколько? – задал я вопрос одними губами.

Гатор показал восемь пальцев. Нод – четыре. Значит, мы уложили человек пятнадцать. Оставалось еще около тридцати.

Вытерев кровь с лица, я поправил свою шапочку и, передернув затвор, дослал патрон, с которым, как я надеялся, г-н Мэрфи ничего не успел сделать.

4 часа 16 минут. Мы «зачищали» последний коридор перед капитанским мостиком, когда откуда-то донеслась стрельба. Ну, что ж, дамы и господа, «тихая часть» нашего представления закончилась. Можно было вести огонь длинными очередями, пользоваться гранатами и не думать о том, что нас кто-то услышит.

Период радиомолчания также закончился. Я нажал кнопку радиостанции.

– Обстановка?

В наушнике раздался голос Бумеранга:

– У нас тут получилась веселая заварушка, Красавчик Босс.

– Где тут?

– В машинном отделении.

Мать твою.

– Кого-нибудь зацепило?

После короткой паузы прозвучал ответ:

– Нет. Все целы. Уложили шестерых. Они даже не успели выстрелить. Но придется немного задержаться.

Плохо. После машинного отделения Опасный, Бумеранг, Полпинты и Пик должны были заняться охраной, кубриками команды и кают-компанией. Да, я знаю, что перед нами стояла трудная задача. В нормальных условиях для ее выполнения требуется целый взвод. Но иногда приходится действовать, используя лишь те средства, которые имеются под рукой. В нашем случае так и было. Но мои ребята справятся с делом не хуже, чем любой взвод «Морских котиков». Я невольно моргнул, когда услышал в наушнике бешеную стрельбу.

– Что там, мать твою, Бумеранг?

Сукин сын рассмеялся:

– Красавчик Босс, я бы с удовольствием поболтал с тобой, но мы немножко заняты – надо покончить с этими задницами.

Да и у меня через несколько минут будет полно хлопот.

– Пошли, – махнул я Ноду, Дак Футу и Гатору.

Действовать скрытно уже не оставалось времени. Между нами и капитанским мостиком находились три двери, причем двери металлические. Очевидно не простые каюты, а каюты VIP^[6] или что-то подобное.

Ударом ноги я открыл первую дверь. Темно, два стола, восемь или девять стульев, к переборке прислонена черная грифельная доска с надписями на китайском. Я высветил лучом боевого стадесятилюменового прожектора каждый уголок каюты. Пусто.

Пока я был в первой каюте, Нод и Дак Фут ворвались во вторую, а Гатор подбежал к третьей. Выходя из своей каюты, я заметил, как автоматная очередь отбросила Гатора от двери. Пули прошили металл и впились в Гатора, который упал спиной на пол и ударился о него, как кусок сырого мяса о стенку.

Я подбежал к нему, схватил за воротник бронежилета и оттащил в сторону. Прогремела вторая очередь, и я прикрыл Гатора своим телом, так как пули рикошетили по всему коридору. Я не хотел, чтобы его снова ранило.

– Я в порядке, Шкипер. – Гатор повернулся на бок, чтобы выбраться из-под меня.

– Помолчи, а? – Я не дал ему подняться и быстро ощупал его всего. Довольный тем, что в Гаторе не оказалось дырок, я скатился с него и рывком поднял его на ноги.

Дверь прошила третья очередь, и Гатор мгновенно растянулся во весь рост на полу.

– Черт, этот гад снова застал меня врасплох. – Он сел на корточки и подобрал свое оружие. – Я справлюсь сам, Шкипер. Займись своим делом.

Ну уж нет. За дверью явно больше одного человека. Я мог точно определить это по интенсивности стрельбы. Мои ребята нужны были мне целыми, и я не хотел, чтобы противник оставался у меня в тылу. Более того – эти засранцы старались не пустить нас в свою каюту. Даже в пылу боя я заинтересовался, что же они пытаются скрыть от нас. Я указал на дверь.

– Дак Фут!

– Да.

Я ткнул пальцем в кобуру обреза, висевшую у него за спиной.

– Вышиби эту гребаную дверь!

Дак Фут вытащил дробовик длиной в тринадцать дюймов со встроенным замедлителем. Он был заряжен пятью тонкостенными патронами. Оболочка патронов из прессованного цинкового порошка разрушается при ударе и высвобождает начинку из стальных шариков, стерженьков и закаленных кусочков металла.

Дак Фут подкрался к правому краю двери согнувшись, чтобы его не заметили из каюты. Я встал слева от двери, вынул осколочную гранату, вырвал чеку и, зажав гранату в ладони, кивнул Даку.

Дак Фут вставил конец замедлителя между ручкой двери и замком, затем нажал спуск. Металлическая плита прогнулась внутрь, но устояла.

В ответ затрещали автоматные выстрелы. Длинные очереди прошили дверь, по всему коридору, отскакивая от стен, полетели пули, и мы еще раз растянулись на полу. Я смахнул капельку свинца с медью с бронежилета. В кобуре появилась дырка. Но я не выпустил гранату из руки. Вдруг Дак Фут со вздохом вскрикнул:

– Поймал!

Его зацепило рикошетом. Одна пуля прошла через руку. Другая, словно скальпелем, распорола левую щеку. Самое паршивое было в том, что пули, попав в металлическую поверхность, расплющиваются, и их края становятся острыми, как бритва, особенно если они покрыты медной оболочкой. Они могут нанести страшные раны.

Но Дака зацепило не очень сильно. Он вновь приставил стволы обреза к двери и выстрелил. На этот раз замок поддался. Ударом ноги я открыл дверь и бросил в каюту гранату. Я надеялся, что она отскочит от перегородки и взорвется в середине каюты.

Нас сильно тряхнуло взрывной волной, а несколько осколков врезались в дверь.

Гатор ударом ноги широко открыл дверь и, стреляя с колена, прошелся длинной очередью справа налево.

Ответных выстрелов не последовало. Он включил боевой прожектор. Яркий белый свет с трудом пробивался сквозь наполнивший каюту серокоричневый дым. Как только он немножко рассеялся, я разглядел тело, одетое в маскировочную военную форму и бронежилет. Но бронежилет не спасет вас при взрыве осколочной гранаты в небольшом замкнутом помещении с металлическими стенами. Рядом с трупом лежал изуродованный «калашников». Около первого трупа находился еще один. Тоже в форме и с автоматом в руке.

Я подошел к ним и ногой отбросил оружие подальше от тел. Включив свой прожектор, я заметил какие-то смутные силуэты и хотел нажать на спуск. Но это оказались еще два трупа, частично скрытые маленьким деревянным столом. Приблизившись к ним, я ногой выбил пистолеты из их рук и удостоверился, что они действительно мертвы.

Теперь можно было посмотреть, что они пытались скрыть от нас. К передней переборке каюты был приварен сейф с кодовым замком.

Скорее всего в каюте располагалось шифровальное отделение или жили политические комиссары. Но сейчас у нас не было времени разбираться. Мы потеряли тактическую внезапность, вся скрытность полетела к такой-то матери и теперь нам придется в открытую столкнуться с превосходящими силами. Я нажал кнопку радиостанции.

– Пошли, ребята – надо брать мостик.

О, Дики! Тебе предстояло прожить долгое, долгое гребаное утро.

Глава III

Мы полностью захватили транспорт в 4 часа 53 минуты и сбросили скорость «Принцессы Нантонга» до пяти узлов. Ее команда насчитывала 38 человек, включая охрану из шести спецназовцев, оказавшихся слабаками. Несмотря на то, что у них было лучшее китайское снаряжение – все, начиная от бронежилетов и оружия, и кончая огнестойкой формой – у них отсутствовало самое главное – воля к победе. Это и сыграло решающую роль в их судьбе – то, что мы застали их врасплох, и они были плохо подготовлены к действиям в чрезвычайных ситуациях. Экипаж, как и предполагалось, понес стопроцентные безвозвратные потери. Мы пострадали значительно меньше. Дак Футу нужно было наложить восемь или девять швов на рассеченную щеку и столько же на рану в левой руке. Полпинты потерял кончик пальца. Причем, он не помнил, как это произошло, хотя одна из его перчаток насквозь пропиталась кровью. Он больше никогда не сможет показать, что считает меня парнем номер один. Но высунув палец, он сможет дать понять, что считает меня парнем номер две трети.

Мы перевязали рану Полпинты, и я сказал ему, что во время отхода с места операции он будет выполнять роль приманки для акул.

Что касается меня, то я чувствовал себя, как обычно после боя. Где-то что-то побаливало. Но от всех неприятных ощущений меня бы мгновенно избавили пара таблеток аспирина, глоток джина «Бомбейский сапфир» и горячая женщина. Ах, да, Опасный подвернул лодыжку, когда спускался вниз по трапу в машинное отделение. Мы наложили ему шину из металлических полосок, найденных там, и присвоили ему радиопозывной «Хромой Грандл».

Я послал Хромого, Гатора, Дак Фута, Полпинты, Пика и Бумеранга в трюм осмотреть груз и подготовить корабль к взрыву. Нод Ди Карло, неоднократно участвовавший в тайных миссиях и операциях психологической войны в таких красочных местах как Панама, Ирак, Ливан и Босния, присоединился ко мне для сбора документов, представляющих интерес для разведки. Из своего бронежилета я вынул один из двух непромокаемых вещмешков. Эдди вытащил свой.

Расправив мешок, я заметил, что на ярлыке написано: «Сделано в Китае». Смешно, не правда ли?

Мы начали с мостика: бортовой журнал, список радиочастот для связи, штурмовая карта с курсом корабля и остальные морские карты – все полетело в мешок. Когда мы очистили от документов каюту капитана и первого помощника, Нод начал ворчать:

– Да, сэр, два мешка набиты под завязку, сэр. – Но то, как он произносил слово «сэр», больше напоминало слово «дерьмо».

Оба мешка полным-полны. В них было около сотни фунтов различных документов. Возможно, мы взяли и то, что не понадобится – я снял с трупов китайцев даже «смертные медальоны». Трудно разобраться, что нужно, а что нет, особенно, если вы не знаете языка. Кроме того, учитывая, куда направляется «Принцесса Нантонга», у нас не будет другого шанса обыскать корабль. Я предпочитаю перебрать, нежели недобрать.

Гордясь своей добычей, как Черная Борода или Долговязый Джон Сильвер, я поручил Ноду осмотреть каюту второго помощника, кают-компанию и радиорубку, а сам направился в каюту с большим сейфом. Тела китайских спецназовцев, находившиеся там, не представляли для меня большого интереса, за исключением их удостоверений и бумажников. Я обратил внимание, что на руке у каждого, в ложбинке между большим и указательным пальцами, был вытатуирован свирепый голубой дракон, обвившийся вокруг якоря такого же цвета. Я сделал несколько снимков для своих разведывательных файлов. У двух китайских офицеров, а они были офицерами, потому что, ребята, на них соответствующая форма, не оказалось никаких документов. В их бумажниках лежали китайские, корейские и японские деньги вместе с несколькими пятидесятидолларовыми банкнотами Сингапура. Не было ничего у них и в карманах, если не считать:

1. Одного сопливого носового платка;

2. Двух шариковых ручек;

3. Двух пачек сигарет «Мальборо», плюс двух дешевых бутановых зажигалок.

Но ни один не имел удостоверения личности или документов с указанием их звания. Отсутствие всего этого внушало мне подозрение и свидетельствовало о выполнении ими какого-то тайного задания. Я заснял их, чтобы потом пропустить фотографии через компьютеры военной разведки для возможного опознания. Затем тщательно обыскал каюту дюйм за дюймом.

В шкафах висели пара отглаженных мундиров, две пары гражданских брюк, дешевые брючные ремни и несколько нейлоновых сорочек. Внутри ботинок ничего не было. В шкафах никаких тайников. Стояла пара кейсов из кожезаменителя. В их содержимом мое внимание привлек скомканный лист бумаги с китайскими иероглифами, который тут же отправился в мешок. В другом кейсе были подробные карты городов – Пусана, Джакарты и Сингапура. Каких-нибудь пометок на них обнаружить не удалось. А жаль, ведь иногда, даже самый умный офицер разведки поставит значок на карте незнакомого города, отмечая место своей предстоящей операции. Это дало бы мне возможность воспользоваться полученной информацией. Например, в случае организации засады с целью его ликвидации. Картами из кейсов часто пользовались – их сгибы здорово потерлись.

Ничего не нашел я ни под матрасами на койках, ни внутри них, ни на столе. В единственном его выдвижном ящике валялись с полдюжины корейских журналов с девочками, два истрепанных «Плейбоя» и пара компьютерных распечаток на китайском языке. Последние отправились в мешок. Очевидно, все самое важное находилось в сейфе. Если бы рядом со мной стоял старшина первой статьи Стиви Вандер, он бы с удовольствием вскрыл его. Но бывшего морского пехотинца, который выглядел, как абсолютная бестолочь, здесь не было. Он сдавал экзамены в Вашингтоне, чтобы получить давно заслуженное звание главстаршины. Экзамены теперь проводили только раз в год в связи с сокращением личного состава и должностей.

Стиви отсутствовал, а проклятый сейф был. Его необходимо вскрыть и выпотрошить.

Осветив этот гроб, я осмотрел его в поисках мин-ловушек. Будь это мой сейф, я бы обязательно оборудовал его «сюрпризами».

Но это не мой сейф. И, вроде, никаких признаков того, что он заминирован.

Комбинационный замок был стандартный. Из тех, что открываются только после того, как вы: «повернете рукоятку набора четыре раза через ноль и установите ее на цифре „38“; затем налево и установите ее на цифре „18“; затем дважды направо на цифру „59“; затем на „ноль“».

В старые добрые времена вы могли подобрать шифр замка, используя обычный стетоскоп или какое-нибудь простенькое электронное устройство для подслушивания. Когда вы установили наборную рукоятку на правильную цифру, раздавался щелчок. Но у меня не было времени, мы и так выбились из графика.

Поэтому я решил прибегнуть к более радикальным методам. Вынув из кармана бронежилета тюбик с пластиковой взрывчаткой и привернув к нему пластмассовый наконечник, я аккуратно нанес ее узенькой полоской по периметру платы замка так, чтобы часть взрывчатки просочилась под плату. Затем я прикрепил комочек чешской пластиковой взрывчатки размером с подушечку жевательной резинки к основанию рукоятки набора шифра замка. Воткнув в него взрыватель с пятнадцатисекундным замедлением, я сломя голову вылетел из каюты в коридор.

После взрыва, когда рассеялся дым, я вошел обратно и увидел, что замок вырвало начисто и он валяется в противоположном конце каюты. Я повернул ручку дверцы сейфа, и она распахнулась.

На верхней полке сейфа лежали деньги – тридцать, может быть, тридцать пять пачек двухдюймовой толщины стодолларовых купюр, бывших в употреблении. Я сгреб их в вещевой мешок. Неплохо, что китайцы решили помочь выплатить национальный долг – как вы считаете?

В сейфе были и три тонких гроссбуха, которые отправились вслед за деньгами вместе с полдюжиной папок, набитых бумагами.

Но когда я взглянул на третью полку, у меня отвисла челюсть.

На ней лежали две папки толщиной в полдюйма каждая. Их белые обложки пересекала по диагонали, из левого нижнего угла в правый верхний угол, оранжевая полоса. Папки были пронумерованы, на каждой стояла печать Министерства обороны США и надпись:

«Совершенно секретно

Небесная лошадь

Большой Брат

Техническое описание».

Есть такое литературное выражение: «Прикоснуться к раскаленному железу». Оно точно характеризует мое состояние, когда я взял их в руки. Господи, помилуй!

Разрешите мне ввести вас в курс дела относительно действующих грифов или степеней секретности. Несмотря на всю белиберду авторов шпионских бестселлеров и на то, что показывает Голливуд и телевидение, существуют только три степени секретности для документов.

Гриф «КОНФИДЕНЦИАЛЬНО» (Материалы, которые требуют защиты и разглашение которых, без соответствующего разрешения, может причинить ущерб национальной безопасности). Конфиденциальные материалы помечаются синей полосой.

Гриф «СЕКРЕТНО» (Материалы, которые требуют значительной степени защиты и разглашение которых, без соответствующего разрешения, может причинить серьезный ущерб национальной безопасности). Секретные материалы помечаются красной полосой.

Гриф «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» (Материалы, которые требуют высшей степени защиты и разглашение которых, без соответствующего разрешения, может причинить исключительно серьезный ущерб национальной безопасности). Совершенно секретные материалы помечаются оранжевой или желтой полосой – в зависимости от их принадлежности. И все, конец.

Для того, чтобы обеспечить еще более высокую степень защиты информации, гриф «Совершенно секретно» часто дополняется кодовым словом или служебной конспирацией (компартментализация).

Сначала о кодовом слове. Говоря просто, это слово, которое используется для обозначения особо важной разведывательной информации, проекта или программы. В I960 году «Несуществующее Агентство» и ВМС осуществили совместную совершенно секретную программу подключения к советским линиям военной связи с целью перехвата передаваемых по ним сообщений. «Морские котики» присоединили аппаратуру прослушивания к телефонным кабелям, проложенным по дну Финского залива напротив Ленинградского порта, обеспечивавшим связь между военно-морской базой в Сосновом бору и штабом военного округа в Зеленогорске. Эта совершенно секретная программа была обозначена кодовыми словами «Айви Беллс». Материалы, которые я держал в руках, носили кодовое название «Небесная лошадь».

Теперь о компартментализации. На языке ВМС этот термин означает (я буду цитировать оригинал, но из соображений безопасности не могу сказать какой): «Управление организацией, сетью, системой или проектом таким образом, чтобы информация о персонале; внутренней структуре или деятельности одного подразделения доводилась до других только в объеме, необходимом им для выполнения предписанных обязанностей». Поэтому можно получить кодовое слово для доступа к одной части компартментализированного проекта или программы, но не знать ничего о других его частях. Например, вам могут сообщить, после соответствующей проверки, кодовое слово для получения информации о существовании «Небесной лошади», но составные части этой программы останутся для вас тайной за семью печатями, если вы не знаете их кодовых названий.

Поняли? Хорошо. Вы должны запомнить это наизусть, так как чуть позже мы снова вернемся к этой теме.

А сейчас я нахожусь на борту китайского транспорта, стою перед китайским сейфом и держу в руках совершенно секретные инструкции с кодовым обозначением по программе настолько важной, что даже я не имею допуска ко всем ее разделам. Хоть стой, хоть падай.

Я схватил папки, положил их на край стола и быстро перелистал. Содержание говорило само за себя, и я психанул еще больше. Меня абсолютно выбило из колеи то, что многие параграфы были выделены, а на полях, рядом с ними, были сделанные от руки надписи на китайском языке.

Сейчас я хочу сказать вам о проекте «Большой Брат», но лишь немного, так как сам мало знаю.

Возможно вы слышали мои ссылки на С²В, произносится как «Си в квадрате – Би», что означает «Боевые действия: командование и контроль». Это система обмана, психологической войны, разрешающая прибегать к физическому уничтожению в целях лишения противника возможностей руководства своими боевыми действиями.

Сегодня улучшенная и расширенная система С²В превратилась в С⁴ИФТВ – аббревиатура, означающая «Командование, контроль, связь, компьютеры, разведка для одиночного бойца». С⁴ИФТВ^[7] – интегрированная система, позволяющая подобным мне получать информацию прямо на поле боя, а не продираться к ней через различные уровни нытиков-разведчиков, штабных чинодралов, закоснелых управленцев и другие препоны на пути к выполнению задания.

С ее помощью я могу получить любую информацию – начиная от фотографий, сделанных в реальном времени, обозначений цели, инфракрасных изображений и кончая спутниковыми картами местности – тогда, когда мне это нужно. Как командир группы «Морских котиков», я мог воспользоваться С⁴ИФТВ прямо сейчас.

Но это еще не вся картина. С⁴ИФТВ – компартментализированная программа. «Морские котики», вроде меня, копошатся на ее нижних уровнях. А на верхних существует другой, тщательно скрываемый, вариант С⁴ИФТВ, вариант экстра-класса. О нем, из-за сверхсекретности его кодовых обозначений до сих пор я слышал лишь краем уха. Но сейчас могу подтвердить существование проекта «Большой Брат» под кодовым названием «Небесная лошадь».

По слухам, в «Большом Брате» используется многое из старой системы С²В. И, если я правильно понял все из разговоров в туалете, с его помощью я могу не просто получить разведданные для проведения тактических операций. Я могу нарушить или полностью прервать радиотелефонную связь противника, помешать нормальной работе его радиолокаторов или иных технических средств наблюдения, передающих информацию в виде изображений, а если надо, то и вообще вывести их из игры. Я могу лишить противника возможности осуществлять руководство боевыми действиями. Система «Большой Брат» С⁴ИФТВ размещалась в двух ящиках, размером с чемодан, могла работать, в случае необходимости, от батарей и весила не более ста фунтов.

По крайней мере, так говорилось в техническом описании. До этого я не имел ни малейшего представления о характеристиках системы, так как у меня не было к ней допуска. Хотя, как оказалось, на китайцев подобные ограничения не распространялись.

Я внимательно углубился в инструкцию и быстро понял, что гребаная система гораздо мощней, чем о ней говорили. Вы могли очень легко с ее помощью захватить целую страну – по крайней мере маленькую или среднего размера. С такими странами, как Саудовская Аравия или Кувейт, Гватемала, Гондурас, Куба или Сирия не возникнет и малейших затруднений. Германия, Франция или даже Россия – значительно труднее, но возможно.

Используя «Большого Брата», вы можете подключиться к любой радио-телекоммуникационной системе: к защищенным линиям военной связи, к сотовым телефонам, к полицейским радиостанциям, к коротковолновым передатчикам – к чему угодно. Вы можете не только подслушивать, но, дьявол меня побери, если захотите, можете вести свои собственные передачи по радио и телевидению. Вы можете использовать нужные вам данные и перепрограммировать радиолокаторы ракетных комплексов класса «земля-воздух» и «земля-земля». Вы можете управлять действиями боевых самолетов, короче, делать все, что и любой паршивый АВАКС или воздушный командный пункт. Вы можете пользоваться секретными каналами связи, используя спутники АНБ или французские, британские, израильские, китайские и русские спутники. В языке спецназа есть специальное выражение для описания технических характеристик и возможностей, подобных тем, о которых я только что узнал. Оно звучит так: «Этого не может быть потому, что не может быть никогда».

Мое благоговейное состояние было грубо нарушено рычанием Хромого Грандла, раздавшимся в наушнике:

– Шкипер, давай быстро сюда!

– Где вы?

– В кормовом трюме, во втором поперечном отсеке.

Я спустился вниз по четырем трапам и пробрался к корме. Ребята тщательно проверили весь груз. Каждый ящик, картонная коробка, сундук и контейнер были открыты и обысканы. Я перешагнул через кучу фарфоровых ламп, и мне пришла в голову мысль, что нам повезло. Мы захватили транспорт почти в конце пути, когда он был на три четверти пуст. «Принцесса Нантонга» уже разгружалась в Пусане и Йокогаме, а также еще в нескольких портах. Однако компоненты ракет, по сообщениям спутников, продолжали оставаться на борту. Кроме того, мы знали о существующей договоренности между пакистанцами о продаже ракет, поэтому могли ждать наиболее удобного момента для проведения операции. Но если бы мы захватили судно сразу же после его отплытия из Шанхая, то нам потребовалось бы не меньше недели, чтобы проверить весь груз.