Текст книги "Журнал «Если», 1995 № 11-12"

Автор книги: Джон Рональд Руэл Толкин

Соавторы: Филип Киндред Дик,Александр Никонов,Вернор (Вернон) Стефан Виндж,Александр Кабаков,Йен (Иен) Уотсон,Александр Етоев,Аврам (Эйв) Дэвидсон,Юрий Башин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Сошедший-на-Землю, – с сарказмом произнес Бабл, – это своего рода Deus ex machina. Выражение часто употребляется применительно к непредвиденным обстоятельствам, неожиданностям, случайностям, обычно счастливым. Вместо того чтобы мешать позитивным процессам или событиям, ему бы…

Дверь лазарета отворилась. На пороге стоял человек в рабочей куртке из мягкого пластика, брюках и ботинках из кожзаменителя. Ему было под сорок; волосы темные; лицо решительное, с высокими скулами и большими светлыми глазами. В руке он держал выключенный фонарик.

Он молча глядел на Бабла и Морли. Просто молчал и ждал.

«Ни разу не видел его в поселке», – подумал Сет. Глянув на врача, он по выражению лица понял, что Бабл тоже видит посетителя впервые.

– Кто вы? – хрипло произнес Бабл.

У незнакомца оказался низкий, спокойный голос.

– Я только что прилетел на нозере. Будем знакомы: Нед Рассел, экономист.

Он протянул руку, и Бабл машинально пожал ее.

– Я думал, наш поселок полностью укомплектован, – сказал врач. – Здесь тринадцать человек.

– Я просил о переводе, и меня назначили сюда, на Дельмак-0. – Рассел повернулся к Сету, и тот пожал протянутую ладонь.

– Позвольте ваше предписание, – попросил Бабл.

Рассел порылся в кармане куртки.

– Странное нам с вами досталось местечко.

Освещения почти нет, автодиспетчер не действует… Пришлось самому сажать нозер, а у меня не такой уж большой опыт. Я его поставил рядом с вашими, на краю поселка.

– Итак, теперь у нас два повода, чтобы идти к Белснору, – сказал Сет, – земное клеймо на домике и новичок.

«Хотелось бы знать, какой из этих поводов более важный, – подумал Сет. – Хотелось бы заглянуть в будущее, чтобы выяснить, как поступить. Что-то спасает нас. Что-то губит. Равновесие всего сущего достигается самыми разными путями…»

В ночной тьме Сьюзи Смат подкрадывалась к дверям Тони Дункельвельта. Специально для Тони она надела черную комбинацию и туфли на высоком каблуке.

Тук-тук.

– Кто там? – пробормотали в квартире.

– Сьюзи. – Она повернула дверную ручку и шагнула через порог.

Посреди комнаты на полу, скрестив ноги по-турецки, сидел Тони. В тусклом сиянии единственной свечи, горевшей перед ним, Сьюзи увидела, что глаза юноши закрыты. Вероятно, он находился в трансе. Во всяком случае, если Тони узнал ее, то не подал виду.

– Ничего, что я пришла?

Сьюзи всегда робела, видя Тони в таком состоянии. Медитируя, он полностью уходил из реального мира. Он часами мог сидеть абсолютно неподвижно, и, если его спрашивали, что он видит, Тони, как правило, отмалчивался.

– Я бы не хотела навязываться, – добавила она, не дождавшись ответа.

Гулким голосом чревовещателя Тони произнес:

– Добро пожаловать.

– Спасибо. – Вздохнув с облегчением, Сьюзи уселась в кресло с прямой спинкой, отыскала взглядом пачку сигарет и закурила, готовясь к долгому ожиданию. Но вскоре не выдержала и осторожно коснулась юноши носком туфли.

– Тони, – позвала она. – Тони!

– Да?

– Тони, что ты видишь? Иной мир? Скажи, ты способен видеть богов, творящих добрые дела? А как выглядит Разрушитель Формы?

Никто еще не видел Разрушителя, кроме Тони, но юноша никому о нем не рассказывал. Когда он медитировал, Сьюзи бывало не по себе. Но она не вмешивалась, дожидаясь, пока он сам, по собственной воле, вернется из мира пагубных иллюзий в действительность.

– Помолчи, – произнес Тони. Глаза его были зажмурены, покрасневшее лицо избороздили глубокие морщины.

– Отвлекись на минутку, – попросила она. – Тебе пора в кроватку. Хочешь с кем-нибудь в кроватку, Тони? Со мной, например?

Она положила ему на плечо ладонь. Тони плавно высвободился; рука Сьюзи повисла в воздухе.

– Помнишь, ты говорил, будто я люблю тебя за то, что ты ненастоящий? Ты – настоящий, Тони. Кому, как не мне это знать? Предоставь мне решать, кто мужчина, а кто нет. Впрочем, ты всегда был мужчиной, да еще каким!

– Есть Божество-над-Божеством, – отрывисто произнес Тони. – Единое, вмещающее в себя всех четверых.

– Четверых? Кого именно?

– Четыре Ипостаси Творца.

– А кто четвертый?

– Разрушитель Формы.

– Ты хочешь сказать, что общаешься с Богом, чьей составной частью вместе с тремя другими является Разрушитель Формы? Но это невозможно, Тони. Они – хорошие Боги, а Разрушитель – плохой.

– Я это знаю, – ответил он замогильным голосом. – Вот почему все, что мне открывается, такое отчетливое. Божество-над-Божеством не видит никто, кроме меня… – Постепенно он снова погрузился в транс и умолк.

– Как можешь ты наблюдать то, чего никто больше не видит, да еще утверждать, что это – настоящее? Спектовский ни словом не обмолвился об этом твоем сверхбожестве. Наверное, ты видишь только то, что происходит в твоем мозгу. – Ей было холодно и скучно, сигарета обжигала губы. Сьюзи подумала, что слишком много курит.

– Пошли в постель, Тони, – потребовала она, гася окурок. – Пошли.

Наклонившись, она сжала его руку. Но он оставался неподвижен.

Шло время. Тони пребывал в трансе.

– О Господи! – рассердилась Сьюзи. – Ну и черт с тобой, я ухожу. Спокойной ночи. – Она встала, быстро подошла к двери, отворила ее и, стоя на пороге, жалобно произнесла: – А ведь мы можем так хорошо поразвлечься, если сейчас же ляжем в постель. Неужели я тебе не нравлюсь? Если ты считаешь, что у меня есть недостатки – скажи, я постараюсь исправиться. Знаешь, недавно я освоила по книжке несколько новых поз. Можно, я тебя научу, а, Тони? Они очень занятные…

Тони открыл глаза и уставился на нее не мигая. Понять, что выражает его лицо, Сьюзи не смогла, и от этого ей стало еще тягостнее. Она задрожала и потерла обнаженные плечи.

– Разрушитель Формы, – заявил Тони, – это Вовсе-не-Бог.

– Понимаю, – отозвалась она.

– Но «Вовсе-не-Бог» – категория существа.

– Как скажешь, Тони.

– А Бог содержит в себе все категории существ. Следовательно, Бог способен быть Вовсе-не-Богом, что выходит за пределы человеческой логики и понимания. Но интуитивно мы чувствуем, что это так. Неужели ты не чувствуешь? Неужели откажешься предпочесть монизм убогому дуализму? Спектовский был великим человеком, но над его дуализмом есть монистический уровень. Есть высший Бог. – Не сводя с Сьюзи глаз, он с некоторой застенчивостью спросил: – Что ты думаешь на этот счет?

– Думаю, это замечательно, – оживилась она.

– Должно быть, это потрясающе – погружаться в транс и видеть то, что видишь ты. Может, тебе написать книгу и доказать в ней, что Спектовский не прав?

– Я не говорил, что он не прав, – возразив Тони. – Просто я шагнул на ступень выше. На этой ступени противоположности способны обретать единство. Вот что я пытаюсь открыть.

– А не мог бы ты открыть это завтра? – Сьюзр все еще дрожала и массировала руки. – Я та! замерзла и устала, да еще эта чертовка Мэр Морли устроила мне мерзкую сцену…

– Я – пророк, – сказал Тони. – Как Христос или Моисей, или Спектовский. Человечество ни когда меня не забудет. – Он снова закрыл глаза. Огонек свечи замерцал и едва не погас. Тони этого не заметил.

– Если ты пророк, яви чудо. – Сьюзи читала в Книге Спектовского о том, что пророки обладают чудодейственной силой. – Докажи.

Тони открыл один глаз.

– Ты из тех, кто не может уверовать без знамения?

– Я хочу не знамения, а чуда.

– Чудо – это и есть знамение. Ладно, сделаю что-нибудь. – С выражением горькой обиды на лице он обвел взглядом комнату.

«Я его разбудила, – подумала Сьюзи. – А он этого не любит».

– У тебя лицо чернеет, – заметила она.

Он пощупал лоб.

– Не чернеет, а краснеет. Это из-за свечи так кажется. У нее слишком узкий спектр. – Он поднялся и заковылял по комнате на затекших ногах, потирая основание шеи.

– Долго ты так сидел? – спросила Сьюзи.

– Не знаю.

– Верно, ты же утрачиваешь всякое представление о времени. – Тони как-то упомянул об этой своей способности, приведя Сьюзи в благоговейный трепет. – Преврати что-нибудь в камень. – Она увидела на столе буханку хлеба, баночку с ореховым маслом и нож. Взяв хлеб, подошла к Тони: – Сумеешь?

– Христово чудо наоборот? – хмуро спросил Тони.

– Сумеешь?

Он принял хлеб, поднял на ладонях и долго смотрел на него, шевеля губами. Внезапно его лицо исказилось, словно от огромных усилий, и потемнело еще больше. Глаза потухли, превратясь в угольно-черные точки.

Хлеб оторвался от ладоней, поплыл вверх и завис на порядочной высоте. Потом съежился, расплылся… и вдруг камнем полетел на пол. Камнем? Сьюзи упала на колени и впилась в него взглядом, подозревая, что пламя свечи навеяло на нее гипнотический сон. На полу лежал самый настоящий булыжник – большой, округлый, гладкий.

– Боже мой! – пробормотала она. – А он… Не опасен? Можно, я его возьму?

Тони, чьи глаза снова наполнились жизнью, опустился рядом на колени.

– Во мне была божественная сила, – объявил он. – Не я сотворил это чудо, а Божество при моем посредничестве.

Сьюзи подняла камень. Он оказался довольно увесистым, теплым и как будто живым.

«Оживший камень… – мысленно произнесла она. – Похоже, он не настоящий».

Она выпустила булыжник из рук; звук удара вышел достаточно натуральным.

«Все-таки это камень», – решила она.

– Можно, я возьму его с собой? – повторила она, глядя на Тони с благоговением и надеждой, готовая выполнить любое его требование.

– Можно, Сюзанна, – тихо ответил он. – А сейчас вставай и иди к себе. Я устал. – Он в самом деле выглядел усталым: сгорбился, язык заплетается. – Увидимся за завтраком. Спокойной ночи. Он подошел к двери и распахнул ее настежь.

– Прощальный поцелуй. – Сьюзи приблизилась к нему, встала на цыпочки и чмокнула в губы.

– Спасибо, – смущенно произнесла она. – Спокойной ночи, Тони, и спасибо за чудо. —

Дверь начала затворяться, но женщина проворно вставила между ней и косяком носок туфли. – Ты не против, если я расскажу остальным? Ведь это чудо, наверное, у тебя первое? Разве плохо, если о нем узнают все? Нет, если не хочешь, я, конечно…

– Оставь меня в покое! Я хочу спать!

Он хлопнул дверью. Замок щелкнул, и Сьюзи охватил животный страх. Больше всего на свете она боялась щелчков чужих дверных замков перед носом. Сьюзи тотчас подняла руку, чтобы постучать, и увидела в ней камень. Тогда она постучала камнем. Негромко. Просто чтобы Тони понял: ей отчаянно хочется назад. Но если он не желает ее пускать, не надо. Она не собирается выламывать дверь.

Тони не ответил. Дверь не отворилась. Сьюзи обступала пустота.

– Тони! – Женщина прижалась ухом к двери. Тишина. – Ну и не надо. – С камнем в руке она спустилась с крыльца и, пошатываясь, побрела к своей квартире.

Внезапно камень исчез. В ее руке не было ничего.

– Черт! – растерянно воскликнула Сьюзи. – Куда он подевался? Растаял в воздухе? А, вот оно что, – сообразила она. – Это была иллюзия. Тони загипнотизировал меня, заставил поверить в чудо. А я-то, дуреха…

Мириады звезд на небе закружились в хороводах. Хороводы превратились в сияющие колеса. Холодный и ослепительный свет хлынул на землю, а на плечи Сьюзи навалилась огромная тяжесть.

– Тони… – пролепетала Сьюзи, падая в пустоту.

Она ни о чем не думала, ничего не чувствовала.

Видела только пустоту. Падала в нее, пролетая милю за милей.

Она умерла в одиночестве, на ступеньке крыльца, сжимая в кулаке то, чего не существовало.

Глава 8

Глену Белснору снился сон. Он видел себя – мудрого, умелого, предприимчивого. Надежду поселка.

«Я действительно такой, – с гордостью подумал он. – Взял на себя заботу обо всех. Помогаю и защищаю. Со мной им не страшны никакие опасности».

Он припаял провода, установил выключатель, щелкнул им, проверяя, как действует аппарат для защиты и помощи. Хитроумное устройство загудело, во все стороны, в радиусе нескольких миль, распространилось генерируемое им поле. «Теперь к нам никто не проникнет, – удовлетворенно подумал Белснор. – Поселок в безопасности, и это моя заслуга».

По поселку бродили люди в длиннополых красных тогах. Полдень затянулся на тысячу лет. Белснор увидел, что колонисты как-то вдруг разом постарели. Трясущиеся, дряхлые и грязные, они едва переставляли ноги. Они разрушались. Машина не могла спасти их от смерти.

– Белснор!

Он открыл глаза и понял, что все это ему приснилось.

Серый рассветный луч пронизывал сумрак комнаты. Белснор взглянул на самодельные наручные часы.

Семь утра. Он сел, откинул одеяло и поежился от утренней прохлады.

– Кто? – обратился он к людям, заполнившим комнату. Затем поморщился и закрыл глаза, волевым усилием освобождаясь от липких остатков сна.

Тагг, пришедший в пижаме веселой расцветки, громко ответил:

– Сьюзи Смат.

Надев купальный халат, Белснор заковылял к двери.

– Ты догадываешься, что это значит? – спросил его Фрейзер.

– Она была такая жизнерадостная. – Роберта Рокингэм промокнула глаза уголком носового платка. – Рядом с ней жизнь казалась светлее. Ну кто, кто мог с ней так поступить?! – На морщинистых щеках Роберты влажно поблескивали извилистые дорожки.

Белснор вышел за дверь и побрел к дому Сьюзи. Остальные молча двинулись следом.

Убитая лежала на крыльце в нескольких шагах от двери. Белснор опустился на корточки, коснулся пальцами ее шеи.

Кожа была холодна.

– Вы ее осматривали? – обратился он к Баблу.

– Она точно мертва?

– Взгляни на свою руку, – проворчал Фрейзер.

Белснор поднял руку – пальцы стали красными. Он опустил глаза и на затылке молодой женщины, у основания черепа, увидел запекшуюся кровь. Ей размозжили голову.

– Вы еще не изменили своего мнения насчет причины смерти Толчифа? – спросил он врача.

Бабл не ответил.

Белснор огляделся. Возле крыльца лежала буханка хлеба.

– Наверное, это Сьюзи принесла, – предположил он.

– Хлеб она взяла у меня, – признался Тони. Лицо его было белым, как полотно; голос едва слышен. – Она была у меня вчера вечером, но я выпроводил ее и сразу л. ег спать. Я не убивал ее. Даже не знал о ее смерти, пока не услышал криков доктора Бабла и других.

– Мы тебя не обвиняем, – сказал Белснор.

«Да, – подумал он, – девчонка привыкла шастать по ночам из койки в койку. Мы смеялись над ней, ведь она была малость чокнутая. Но вреда от нее не было. Она была сама невинность, хоть и занималась черт знает чем».

К ним приблизился Рассел с сокрушенным видом – дескать, хоть я и не знал ее, но понимаю, какое это потрясение для вас, и всей душой сочувствую.

– Ты прилетел понаблюдать, как это будет происходить? – резко спросил Белснор.

– Я хочу спросить, нельзя ли вызвать помощь по моей бортовой рации?

– Передатчики в нозерах никуда не годятся. – Белснор порывисто, с хрустом суставов поднялся.

«Это Земля, – подумал он, вспомнив, о чем ему говорили Сет и Бабл минувшим вечером. – Наше правительство. Его рук дело. Мы крысы в лабиринте, обреченные одна за другой умирать на глазах безжалостного экспериментатора».

Сет отвел его в сторону.

– Ты уверен, что нашим не стоит рассказывать? Они имеют право знать, кто их враг.

– По-моему, не стоит. И без того их моральное состояние не на высоте. Они просто свихнутся от страха, узнав, что в наших бедах виновата Земля. А тогда нечего и надеяться на спасение.

– Ну, как знаешь. Ты – главный, тебе и решать. – В голосе Сета сквозило недовольство. Как и вчера вечером, решение Белснора его не устраивало.

– Пока подождем. – Длинные, нервные пальцы Белснора слегка сдавили предплечье Сета. – Придет время, расскажем.

– Значит, никогда. – Сет отступил на шаг. – Они умрут, так ничего и не узнав.

«Возможно, так будет лучше», – подумал Белснор.

Рассел опустился на корточки и перевернул Сьюзи на спину. Вглядевшись в ее лицо, произнес:

– Очевидно, она была красивой.

– Очень, – мрачно подтвердил Белснор. – Но малость не в себе. Секс-маньячка. Ничего, невелика потеря.

– Ах ты, ублюдок! – вспылил Сет.

Белснор развел руками.

– А что еще ты ожидал от меня услышать? Что без нее мы пропадем?

Сет не ответил. Белснор обратился к Мэгги:

– Прочтите заупокойную.

Даже он не мог представить себе смерти без соответствующего ритуала – настолько глубоко укоренилась религия Спектовского.

– Дайте мне время, – сипло попросила Мэгги.

– Я… Пока не могу говорить. – Она отступила на несколько шагов и отвернулась. Белснор услышал всхлипывание.

– Разреши мне выйти из поселка, – попросил Сет. – Я хочу осмотреть окрестности. Рассел вызвался меня сопровождать.

– Зачем? – буркнул Белснор.

– Я видел миниатюрную копию Здания, – тихо, спокойно ответил Сет. – Думаю, пора познакомиться с оригиналом.

– Ладно, но возьмите с собой еще кого-нибудь, – уступил Белснор. – Черт его знает, что там творится снаружи.

– Могу я пойти, – подала голос Бетти.

– Нужен мужчина, – возразил Белснор, но тут ему пришло в голову, что пол не играет роли. Главное, чтобы люди держались вместе. Погибает тот, кто остается один. – Возьмите с собой Фрейзера и Тагга, – сказал он. – И Бетти.

Возможно, это решение не было соломоновым, но ни Роберта Рокингэм, ни Берт Кеслер не годились для подобной экспедиции. Более того, их нельзя было выпускать из поселка.

– Пожалуй, нелишне взять с собой оружие, – заметил Фрейзер.

– Это совершенно ни к чему! – отрезал Белснор. – У нас и так хватает проблем. Если у нас будет оружие, мы перестреляем друг друга. – Он не знал, откуда у него такая уверенность. Видимо, дело в интуиции.

«Сьюзи, – подумал он. – Возможно, тебя убил один из нас. Агент Земли и генерала Тритона. Как в том сне. Внутренний враг. Старение, разрушение и смерть. Никакое защитное поле нас не спасет. Вот что означал этот сон».

– Я хочу пойти с вами, – вызвалась Мэгги, вытирая покрасневшие глаза.

– Зачем? – насторожился Белснор. – Почему это вы все хотите уйти из поселка? Здесь же безопаснее. – Однако он сам не верил в то, что говорил, и не мог этого скрыть. Поэтому уступил.

– Ладно, будь по-вашему. Счастливого пути. Принеси хотя бы поющую муху, – добавил он, обращаясь к Сету, – если не найдешь чего-нибудь поинтереснее.

– Сделаю все, что смогу, – пообещал Сет, присоединяясь к своим спутникам.

«Они не вернутся», – мысленно произнес Белснор, глядя вслед и слыша, как в груди тяжко и глухо, словно маятник космических часов, отсчитывающих секунды его жизни, бьется сердце.

Семеро поселенцев брели по долине вдоль гряды невысоких холмов, почти не разговаривая и внимательно рассматривая все, что встречалось им на пути.

Незнакомые, с расплывчатыми очертаниями холмы убегали вдаль, терялись из виду в пыльном мареве. Повсюду рос зеленый лишайник, под ногами пружинил ковер плотно переплетенных растений. Стоял сильный, ни с чем не сравнимый запах чужеродной органики. Вдали, там, где термальные воды пробили себе в скалах дорогу на поверхность планеты, к небесам поднималась завеса водяной пыли и пара, скрывающая фонтаны гейзеров.

Под ногами чавкала теплая смесь губчатой гнили и минерального рассола. Там и сям на останках лишайника красовались разноцветные пятна пены; та же пена сползала по скалам и пористому щебню. Наклонившись, Фрейзер поднял чахлое создание, похожее на улитку.

– Это живое…

– А вот эта – искусственная. – Тагг держал в руке губку, выловленную из маленькой теплой заводи. – Но на Дельмаке существуют и настоящие губки. Эта – тоже поддельная. – Тагг выхватил из воды ящерицу – она извивалась и бешено сучила короткими кривыми лапками. Тагг быстро оторвал ей голову, и ящерица затихла. – Видите? Сплошь электроника и шестеренки. – Он присоединил голову к туловищу, и ящерица снова задергалась. – Остроумная конструкция. Ничего подобного прежде не видел. – Тагг бросил ее в воду, и она обрадованно поплыла прочь.

– Где Здание? – спросила Мэри.

– Похоже, оно не стоит на месте, – сказала Мэгги. – В последний раз я его видела возле этой гряды за гейзерами. Но сейчас, возможно, его там не окажется.

– Оттуда можно начать поиски, – предложила Бетти. – Двинемся в разные стороны. Как глупо, что мы не взяли раций. Они бы нам очень пригодились.

– Это Белснор дал маху, – ухмыльнулся Тагг.

– Он наш руководитель, ему и положено заботиться о всяких мелочах.

– Вам здесь нравится? – спросила Бетти Сета.

– Я имею в виду природу.

– Да.

На самом деле все, что видел Сет, вызывало у него отвращение. Возможно, причиной тому была гибель Сьюзи. Сочетание искусственных и настоящих жизненных форм вызывало ощущение, будто весь пейзаж фальшив… Словно холмы у горизонта и огромное плато слева не более чем декорации. Словно и ландшафт, и люди, и поселок собраны в геодезическом куполе, а сверху инженеры Тритона, точь-в-точь маньяки-ученые из бульварных книжонок, смотрят, как маленькие существа пытаются до конца пройти свой скорбный путь.

– Давайте передохнем, – попросила Мэгги. Она выглядела ужасно: щеки ввалились, вокруг глаз – синева. Видимо, еще не оправилась от шока, вызванного смертью Сьюзи. – Я устала. С утра во рту ни крошки, да и с собой еды мы не взяли… Надо было получше подготовиться к этой экспедиции.

– Боюсь, это было бы непосильной задачей, – сочувственно произнесла Бетти. – Среди нас нет людей, способных рассуждать здраво. – Достав из кармана юбки пузырек, она вытряхнула на ладонь несколько таблеток и выбрала одну.

– Вы способны глотать их без воды? – удивился Рассел.

– Да. – Бетти улыбнулась. – «Колесница» проглотит «колесо» при любых обстоятельствах.

– Таблетки – ее бзик, – пояснил Сет Расселу, внимательно глядя ему в лицо и гадая, есть ли у новичка, как и у остальных колонистов, слабина. А если есть, то в чем она выражается?

– Кажется, я понял, какое пристрастие у мистера Рассела, – неприятным, ехидным голосом заявил Фрейзер. – Он истово верит в логику и разум.

– В самом деле? – спросила Мэри Морли.

– Боюсь, что да. – Рассел улыбнулся, показав безупречно белые, как у актера, зубы.

Поселенцы двинулись дальше и, наконец, достигли реки. И остановились – она выглядела слишком широкой, чтобы пересечь ее вброд.

– Придется идти вдоль берега, – поморщился Тагг. – Бывал я в этих местах, но что-то не припомню никакой реки.

– Морли, это по твоей части, – хихикнул Фрейзер. – Ты же у нас гидробиолог.

– Странное замечание, – подала голос Мэгги.

– Думаете, ландшафт меняется в соответствии с нашими ожиданиями?

– Я просто пошутил, – язвительно ответил Фрейзер.

– И все-таки мне эта идея кажется странной, – сказала Мэгги. – Знаете, Спектовский называет нас пленниками собственных предрассудков и надежд. И утверждает, что одно из условий Проклятия – пребывание в трясине квазиреальности этих предрассудков и надежд при абсолютном неведении об истинной реальности.

– Никто из нас не представляет себе истинной реальности, – сказал Фрейзер. – Это еще Кант доказал. Пространство и время не более чем способы восприятия. – Он легонько толкнул локтем Сета. – Вам об этом известно, мистер гидробиолог?

– Да, – отозвался Сет, хотя не то что не читал – слыхом не слыхивал о Канте.

– Спектовский считает, что в итоге мы все-таки увидим реальность, какая она есть, – сказала Мэгги. – Когда Заступник выпустит нас из клетки нашего собственного мира. Когда при Его посредничестве Проклятие с нас будет снято.

– И все-таки, – заговорил Рассел, – иногда мы ее видим, хоть и мельком, в нашей повседневной жизни.

– Лишь в тех случаях, когда Заступник снимает покров, – добавил Фрейзер.

– Откуда вы прибыли сюда? – спросил Сет Рассела.

– С Альфа Центавра-8.

– Далековато забрались, – заметил Фрейзер.

– Знаю, – кивнул Рассел. – Потому-то и прилетел так поздно. Почти три месяца пути.

– Значит, вы получили направление одним из первых, – сказал Сет. – Задолго до меня.

– Задолго до всех нас, – проворчал Фрейзер, уже возненавидевший Рассела, который во всех отношениях превосходил его. – Не возьму в толк, зачем здесь экономист. На этой планете нет экономики.

– То же можно сказать о любом из нас, – вмешалась Мэгги. – Похоже, профессия и квалификация не имеют значения. Вряд ли нас отбирали по этим признакам.

– Ну, это очевидно, – раздраженно произнес Тагг.

– Так уж и очевидно? – вступила в разговор Бетти. – Что же в таком случае послужило критерием выбора?

– Белснор уже сказал. Мы не приспособлены к жизни.

– Он не говорил, что мы не приспособлены к жизни, – возразил Сет. – Он сказал, что мы неудачники.

– Это одно и то же. Мы – мусор Галактики. Тут я вынужден с ним согласиться.

– Прошу меня к этому «мусору» не причислять.

– Бетти обращалась не столько к нему, сколько к себе. – Я себя мусором Галактики не считаю. Во всяком случае, пока.

– Умирая, – задумчиво произнесла Мэгги, – мы переходим в небытие. Из небытия, в котором мы уже существуем… Нас может спасти только Божество.

– Итак, мы имеем дело с Божеством, пытающимся нас спасти, и генералом Тритоном, пытающимся… – Сет умолк, сообразив, что сказал слишком много. Но никто этого, похоже, не заметил.

– Таково главное условие какой бы то ни было жизни, – ровным, бесстрастным голосом произнес Рассел. – Диалектика Вселенной. Одна сила влечет нас к смерти: это Разрушитель Формы во всех его проявлениях. Ему противостоит Божество в трех Ипостасях. Теоретически оно всегда у нас под боком. Верно, миссис Волхв?

– Не теоретически. – Мэгги отрицательно покачала головой. – В реальности.

– Здание, – тихо сказала Бетти.

Наконец-то Сет увидел его. Он прикрыл глаза от яркого полуденного солнца и пригляделся. Серое Здание в вышине сливалось с небесами. Почти идеальный куб, на крыше – загадочные шпили, возможно, теплоотводы и детали расположенных внутри механизмов. «Фабрика», – подумал Сет, глядя на висящий над Зданием столб дыма.

– Пошли. – Тагг зашагал к Зданию.

Остальные устало потащились за ним, растянувшись в неровную цепь.

– Оно не приближается, – сказал вдруг Фрейзер с сухой усмешкой.

– Ну так прибавьте шагу, – раздраженно посоветовал Тагг.

– Не поможет. – Мэгги остановилась, тяжело дыша, под мышками у нее проступили влажные круги. – Вот так всегда. Все идешь и идешь, а оно удаляется.

– И никогда не приблизиться вплотную, – подхватил Фрейзер. Он тоже остановился и принялся раскуривать видавшую виды палисандровую трубку, набитую, как заметил Сет, одной из самых крепких и дрянных трубочных смесей. Трубка запыхтела, из нее повалил зловонный дым.

– Что же делать? – спросил Рассел.

– Может, вы способны что-нибудь придумать? – посмотрел на него Тагг. – А что если мы закроем глаза и попытаемся обойти Здание по кругу? Возможно, мы вскоре окажемся рядом с ним.

– Сейчас, пока мы стоим, – заговорил Сет, рассматривая Здание из-под руки, – оно приближается. – Сет был прав: сооружения на крыше стали хорошо различимы, а столб дыма, казалось, поднялся выше.

«Возможно, это вовсе не фабрика, – подумал он. – Если оно еще хоть чуть-чуть приблизится, я, может быть, догадаюсь, что это такое».

Он стоял, пристально глядя на загадочное строение. Остальные, видимо, следовали его примеру.

– Фантом, – равнодушно сказал Рассел. – Проекция. А сам проектор, должно быть, находится где-то здесь, в пределах квадратной мили. Очень эффективный, современный видеопроектор… И все-таки он дает слабую рябь.

– Ну и что ты предлагаешь? – спросил Сет. – Если ты прав, то идти к Зданию бессмысленно, поскольку его здесь нет.

– Оно может быть где угодно, – поправил его Рассел, – только не здесь. То, что мы видим, – мираж. Однако настоящее Здание существует, и, возможно, недалеко отсюда.

– Откуда ты знаешь? – спросил Сет.

– Я знаком с методом создания ложных объектов, применяемых Межпланзапом. Эта иллюзорная проекция должна обманывать тех, кто знает, что на этой планете есть Здание. Этот прием очень пригодился в войне Межпланзапа с сектами Ригеля-10. Ракеты ригелиан снова и снова поражали иллюзорные индустриальные комплексы. Дело в том, что такие фантомы появляются на экранах радаров и компьютерных систем слежения. У них полуматериальная основа. Строго говоря, это не совсем мираж.

– Нет ничего удивительного, что вы это знаете, – промолвила Бетти. – Вы экономист и должны быть осведомлены о том, что происходило в войну с промышленными комплексами. – Однако в ее голосе не слышалось уверенности.

– Вот, значит, почему оно отступает, когда мы приближаемся, – обратился к Расселу Сет.

– Да. И это сразу натолкнуло меня на разгадку.

– Что же нам теперь делать? – спросила Мэгги.

– Посмотрим, – задумчиво произнес Рассел. – Настоящее Здание может быть где угодно. Обнаружить его, следуя за фантомом, невозможно. Я думаю… – он поколебался, – у меня такое чувство, что плато – тоже иллюзия. Негативная галлюцинация для тех, кто смотрит в этом направлении. – Он пояснил: – Негативная галлюцинация – это когда вы видите совсем не то, что там находится.

– Понятно, – сказал Тагг. – Держим курс на плато.

– Для этого надо перейти реку, – заметила Мэри.

Хмыкнув, Фрейзер обратился к Мэгги:

– А Спектовский что-нибудь писал о ходьбе по воде? Нам бы это очень пригодилось. Не знаю, как вам, а мне эта река кажется чертовски глубокой. А ведь мы уже решили не испытывать судьбу…

– Реки, возможно, вообще нет, – сказал Сет.

– Есть. – Рассел приблизился к реке, нагнулся и зачерпнул воды ладонью.

– Нет, серьезно, – настаивала Бетти. – Писал Спектовский о хождении по воде или нет?

– Такое чудо возможно, – сказала Мэгги, – но лишь в том случае, если на человека снизойдет Святой Дух. Это Божество проведет его по воде.

– А может, мистер Рассел и есть Божество? – предположил Тагг. И обратился к Расселу: – Вы, часом, не Ипостась Божества? Может, вы пришли к нам на помощь? Наверное, вы и есть Сошедший-на-Землю?

– Боюсь, что нет. – Голос Рассела не дрогнул.

– Переведите меня через реку, – попросил Сет.

– Не могу. Я такой же человек, как и все вы.

– А вы попытайтесь.

– Странно, что вы приняли меня за Сошедшего-на-Землю, – заметил Рассел. – Со мной такое уже случалось, возможно, оттого, что я живу кочевником. Всякий раз, когда прилетаю на новое место, во мне видят* чужака, и стоит мне сделать что-то правильно, – а это бывает нечасто, – как у кого-нибудь обязательно возникает мысль, что я Ипостась Божества.

– А может, вы и есть Ипостась. – Сет подозрительно рассматривал Рассела, пытаясь припомнить, как выглядел Сошедший-на-Землю в Текеле Упарсине. Пожалуй, у Рассела с ним нет никакого сходства. И все-таки странная уверенность – наверное, интуитивная – не оставляла Сета. Она пришла неожиданно: только что он считал Рассела совершенно заурядным человеком, и вдруг возникло чувство, будто перед ним – Божество.

– Будь это так, я бы знал.

– Не исключено, что вы знаете, – Мэгги тоже не сводила с Рассела изучающего взгляда. – Не исключено, что мистер Морли прав. Так ли это, мы рано или поздно узнаем.

– А вы когда-нибудь видели Сошедшего? – спросил ее Рассел.

– Нет.

– Я – не он.

– Давайте в конце концов войдем в эту проклятую реку, – раздраженно предложил Тагг. – Вдруг удастся переправиться. Если она слишком глубока, черт с ней, повернем назад. Я пошел. – Он зашагал к реке, и вскоре его ноги исчезли в сизой воде. Но он не остановился, и через минуту один за другим за ним последовали остальные.