Текст книги "Безмолвная служба"

Автор книги: Джон Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Несмотря на все это, Хаггард доставил Уильсона к важной цели – главной железнодорожной линии Милан-Бриндизи, около Анконы. Уильсон взял приготовленные снаряды и укрепил их на рельсах вдвое быстрее обычного – поезд уже приближался. Взрыв прогремел точно в назначенное время. Состав сошел с рельсов, разбилось 14 спальных вагонов, в которых были гитлеровские военные чины. Взрыв также причинил множество разрушений на линии.

Роджер Кортни был в Александрии и снова приветствовал Уильсона на борту плавучей базы Специальной Лодочной Службы «Медуэй». К тому времени первая SBS значительно расширила набор спецопераций, сотрудничая в основном с подводными лодками. Диапазон заданий охватывал разведку берега для высадки войск, диверсии на железных дорогах, которые устраивал сам Уильсон, и помощь войскам союзников, оставшимся на вражеской территории после падения Крита в июне 1941 года. За один только август капрал Бремнер (SBS) в одиночку спас 125 британских, австралийских, новозеландских и греческих солдат, которые скрывались в холмах Крита со времени захвата острова немцами. Он переправил их в безопасное место с помощью подлодки «Торбей» и далее в Александрию. Он был награжден медалью «За выдающиеся заслуги».

Еще одним видом операций, ставших специальностью командиров подлодок, которые действовали в союзе с SBS во второй половине 1941 года, была высадка (и последующая эвакуация) секретных агентов в тыл врага – через все Средиземное море, а позже – на Дальний Восток. Эти задания продолжались, часто – с величайшим риском для всех участников, в особенности для подводников. Одна из наиболее рискованных операций этого типа стартовала в Александрии; в ней участвовали «Торбей» и «Талисман». Они были предназначены для доставки группы диверсантов на задание, завершившееся смелым, но неудачным нападением на штаб-квартиру Роммеля.

Задача была поручена последним из знаменитых «Лейфорс» полковника Роберта Лейкока, которые первоначально состояли из 7 , 8– и 11-й десантно-диверсионных подразделений морской пехоты, но были буквально выкошены, когда прикрывали отступление войск союзников с Крита. Во время других операций тоже были большие потери, и к сентябрю 1941 года от «Лейфорс» практически ничего не осталось: уцелело всего 53 человека из первоначальных 1200, которые прибыли из Шотландии 10 месяцев назад, полные надежд и отваги.

Эти оставшиеся в живых члены «Лейфорс» были теперь приданы 8-й армии в качестве специального десантного соединения, которым руководили сам Лейкок и подполковник Джеффри Кийз, сын адмирала сэра Роджера Кийза, первого руководителя комбинированных операций, героя рейда на Зеебрюгге во время Первой Мировой войны. Он оказал огромную поддержку «Лейфорс» и сделал возможным сотрудничество между подводниками и SBS.

Нападению на штаб-квартиру Роммеля, которое планировалось совершить в глубоком тылу врага, на удалении в 200 миль от линии фронта должна предшествовать высадка на берег под руководством SBS, с «Торбей» и «Талисман». Добираться до берега должны были на байдарках и в резиновых лодках. Ночью 14 ноября шторм поднял волны на поверхности, и две пары членов SBS отправились в байдарках на берег, чтобы проверить плацдарм до начала высадки основных сил. Когда выяснилось, что все чисто, был отдан приказ продолжать высадку, несмотря на волны. Байдарки и лодки с «Торбей» постоянно заливало, и чтобы переправить с борта субмарины на берег 36 человек, понадобилось почти 7 часов – вместо 90 минут, которые, как рассчитывали, займет операция. К этому моменту переправку на берег 18 человек, остававшихся на «Талисман», признали невозможной. Лейкок и Кийз были среди высадившихся на берег.

Группа в уменьшенном составе тем не менее направилась к центру связи Роммеля, а затем – к вилле, которая использовалась как штаб-квартира его «панцергруппы Африка». Тем временем лейтенанты SBS Ингле и Эллот с двумя помощниками прятали резиновые лодки, чтобы они были готовы к возвращению группы. Неудачное начало высадки, вероятно, было дурным предзнаменованием; трудности продолжались. Важность зданий-объектов была преувеличена, и, как выяснилось потом, самого Роммеля там не было. Он уехал в Рим.

Зато здесь было достаточно немецких солдат. Начался яростный бой, в котором погиб и руководитель экспедиции Джеффри Кийз (позже он был посмертно награжден Крестом Виктории). Десантная группа вернулась к месту высадки, чтобы встретиться с «Торбей». К тому времени, когда они достигли берега, из 36 человек в живых оставалось 22. В довершение несчастий погода была ужасной, море было очень бурным, с долгими накатами, идущими с северо-запада – то есть прямо к месту высадки. «Торбей» пришла на место к назначенному времени и ждала возвращения группы, не подозревая о бое, который развернулся на берегу. Вскоре после наступления темноты 18 ноября – первого дня операции «Крестоносец», которая была наступлением 8-й армии, предпринятым для освобождения Тобрука, – они прибыли на берег. Вернувшиеся десантники, однако, сигнализировали, что резиновые лодки, которые перед походом были спрятаны, теперь исчезли и они оказались в тяжелом положении.

«Торбей» стояла на позиции, рискованной даже в темноте, и, не видя ясных путей спасения десантников, командир решил погрузиться и сообщить, что он вернется на следующий день с наступлением темноты. Ночью на оставшихся в живых десантников напали немцы. Некоторые из 22 командосс погибли, многие попали в плен, а по меньшей мере четверо бежали в сторону холмов. Среди бежавших был и сам полковник Лейкок, который, вместе с сержантом Терри, совершил невероятный 36-дневный пеший переход через неприятельскую территорию и пустыню. Они вышли к британским позициям на Рождество.

Некоторое время после этой катастрофы диверсионные и десантные операции с использованием субмарин были запрещены. Лондоном, но в начале декабря Таг Уильсон и Хьюгс снова оказались пассажирами «Торбей», когда лодка вышла в очередное патрулирование. Это была важная и даже еще более опасная операция, в основном из-за испытания магнитной мины, которую изобрел Уильсон. «Торбей» везла их в залив Наварино, и через перископ было видно вражеский эсминец, покачивавшийся у пирса.

Напарники уселись в свою байдарку и подошли к кораблю на расстояние чуть ближе 135 метров. В этом месте Уильсон, одетый лишь в смазанный жиром длинный балахон, защищавший его от холода, соскользнул в воду и поплыл к кораблю, осторожно толкая перед собой на поплавке шесть магнитных мин. Мины представляли собой килограмм пластиковой взрывчатки в металлической оболочке, которые прикреплялись к днищу корабля магнитом.

Мины взрывались после того, как ломалась стеклянная ампула с кислотой; кислота, в свою очередь, проходила через окружавшую ее перегородку и воспламеняла детонатор. Каждая мина могла проделать 2-метровую дыру в борту корабля. Тяжелый груз требовал осторожного обращения, это задание требовало времени и при самом лучшем раскладе, а декабрьская вода была ледяной.

Хьюгс заметил, что у его коллеги примерно в 70 метрах от корабля возникли затруднения. Он дал знать Уильсону – по веревке, прикрепленной к нему, – что вытаскивает его. Протестующий Таг был втащен обратно в лодку, с окоченевшими руками и стучащими от холода зубами. Таким был печальный конец их совместной работы. Хьюгс и Уильсон больше никогда не действовали вместе…

В начале января 10-я флотилия снова с радостью встретила Тага на Мальте. Надо было провезти под водой множество агентов-десантников, участвовавших в жизненно важных операциях, на берег Туниса вместе с экипировкой и радиоустановками. Здесь же он узнал, что за свои подвиги награжден орденом «За беспорочную службу». Его должны были отправить домой, в Англию. Чтобы он получил награду из рук короля, в Букингемском дворце

«Одно последнее задание, – сказал Шримп Симпсон после объявления о награде. – Двух агентов надо высадить около Карфагена».

«Конечно», – без колебания ответил Уильсон.

Ему надо было идти на «Апхолдер» лейтенант-коммандера Малькольма Уонклайна. Высадка прошла гладко, и Уильсон вернулся на субмарину, чтобы у острова Лампедуза встретить «Анбитен» и перебраться на нее для обратного путешествия. Вышло так, что «Анбитен» еле тащилась домой – она была повреждена в бою. К этому времени море выглядело слишком неспокойным для попытки перебраться на другую лодку. Уонклайн предложил, чтобы Уильсон остался с ним, вернулся на Мальту, а оттуда его «подбросят» в Гибралтар. Однако Таг, которому не терпелось отправиться домой, решил рискнуть. Это было решение самой судьбы. Как говорилось в предыдущей главе, «Апхолдер» затонула со всей командой на следующий день. Таг Уильсон был последним, кто видел моряков в живых.

Таг между тем был вызван в штаб комбинированных операций, теперь им командовал лорд Маунтбаттен, обдумывавший особое задание. Таг должен был опробовать устройство нового типа «О», изобретенным в одном из сверхсекретных экспериментальных отделов Маунтбаттена, сэром Малькольмом Кэмпбеллом. Это была мини-торпеда, которую вручную запускали с байдарки и которая приводилась в движение мотором для «дворника» ветрового стекла автомобиля. Идея состояла в том, чтобы вооружить находящихся на борту подводных лодок членов SBS, так чтобы они на байдарках кружили по вражеским бухтам, взрывая корабли.

Когда Таг вернулся, был август, и Шримп Симпсон уже выбрал объект, изучив фотоснимки кораблей в бухте Кротоне, сделанные с воздуха. В этот раз – в первый раз – он был без своего обычного коллеги, Пузатого Хьюгса, который был болен; его заменит другой проверенный десантник-диверсант, капрал-бомбардир Бриттльбэнк. Их доставили в бухту на «Анброкен», которой командовал лейтенант Марс. Лодка поднялась на поверхность правильно, в полутора милях от зоны объекта, двое диверсантов выгрузили свою байдарку и снаряжение. Они должны были снова явиться на то же место, чтобы встретить лодку, через пять часов.

Уильсон и Бриттльбэнк отплыли при безлунном небе около 11:30 ночи и успешно достигли бухты, пройдя мимо покореженного снарядами бона Они успели выпустить только одну торпеду, когда их заметили со шхуны. Уильсон вспоминал:

«Держа торпеду под водой, я тщательно прицелился и тихонько толкнул ее... В следующие несколько секунд (до того, как им пришлось отступать. –  Примеч. ред.) я едва не последовал за ней. Глубина была около пяти футов, и торпеда, как казалось, пошла без помех. Во время отступления не было слышно определенного взрыва, хотя теперь в итальянской флотилии был большой шум и стали во множестве появляться огни прожекторов. Мне было дано указание о том, что мы никоим образом не должны попасть в плен, имея при себе торпеды, поэтому мы стали грести к нашему “материнскому” судну, которое ждало нас на месте встречи на расстоянии в 2000 ярдов».

«Анброкен» все еще была под водой, но у диверсантов возникли трудности по пути к месту встречи. На горизонте появились два итальянских эсминца, которые шли по направлению к ним. Когда они приблизились, Уильсон выпустил вторую из своих мини-торпед. Она унеслась и, кажется, поразила одну из целей – но ничего не произошло. Эсминцы повернули и прошли с обеих сторон байдарки, не заметив ее. Почти наверняка они теперь искали «Анброкен», и Уильсон понял, что Марс засек их появление благодаря гидрофонам и ушел в сторону.

Теперь морю поднималось, появились большие волны с белыми барашками; они бежали, пересекая район встречи. В течение следующих пяти часов Уильсон и Бриттльбэнк дежурили на месте, пока не истекло время, в которое могла произойти встреча. Они сбросили несколько ручных гранат с четырехсекундным замедлением, чтобы привлечь внимание субмарины, если она была где-нибудь под ними. «Анброкен» не отозвалась. Они прождали еще полтора часа, и когда байдарка начала опасно наполняться водой, они решили вернуться на берег, просушить ее, а затем попытаться вернуться на Мальту своим ходом, пройдя на веслах все 250 миль.

Они шли довольно успешно, пока во время одного торопливого перехода от берега не повредили байдарку и не были вынуждены сделать еще одну остановку. Их немедленно окружили и взяли в плен итальянские солдаты. Таг Уильсон провел весь остаток войны в итальянских и немецких лагерях для военнопленных, откуда бежал, – типичная история военнопленного. В Германии он бежал дважды, один раз – из едущего поезда, под сильным огнем. Он сумел вернуться в Италию в 1943 году и попал на «римский путь беглецов», организованный католическим священником, но потом его предали, и он снова попал в плен. До конца войны он оставался в лагере для военнопленных в Брунсвике.

Заканчивая историю о последнем походе Тага Уильсона и его товарищей из мальтийской подводной флотилии скажем, что второй комплект управляемых вручную торпед был опробован майором Гарри Голден-Уайтом из 2-й SBS во время операции «Торч» у Орана. Он тоже попал в плен во время операции и дал такую оценку:

«В центре этой мощной операции, в которой участвовали 300 или больше кораблей, были я и мой второй номер, капрал Эллис. Мы гребли, вокруг была бойня т пылающие корабли и крики раненых, – чтобы выпустить эти чертовы мини торпеды на подходах к бухте Оран. Я выпустил одну, которая попала во вражеский корабль. Я не слышал взрыва, а корабль продолжал двигаться, хотя его потом и потопила наша подлодка сразу за пределами Оранской бухты. Я выпустил вторую торпеду, выбрав своей целью одну из их подлодок, которая как раз входила в бухту, но торпеда ушла в сторону и угодила в стенку гавани. Но наконец она взорвалась, и появился начальник бухты, крича и размахивая руками. Мы выпустили другую, но проклятая торпеда остановилась в самый ответственный момент, и когда нас брали в плен, я с ужасом увидел, как она плавает в бухте. Считалось, что она должны остаться сверхсекретной».

Средиземноморские подводные флотилии с напряжением всех сил участвовали в высадках союзников в Северной Африке в ноябре 1942 года, которые последовали за знаменитой победой генерала Монтгомери при Эль-Аламейне. Вновь назначенный британский командующий нанес удар по северному флангу Африканского корпуса 23 октября в ходе тщательно подготовленного наступления, а к 5 ноября вынудил Роммеля отступить. Войска союзников, сражавшиеся под командованием генерала Дуайта Эйзенхауэра, 8 ноября начали высадку в Марокко и Алжире, а американский контингент – на Касабланке и Оране. Вклад подводного флота в эти высадки был громадным. Имея в тылу Мальту и с мощной поддержкой с воздуха, союзники затопили до 40 процентов гитлеровских кораблей, перевозивших людей и снабжение армиям Роммеля, и доля подводных лодок была достаточно большой.

Подводный флот также выделил 18 лодок для прикрытия операций по высадке – в качестве маркеров и маяков для надводных кораблей оперативных групп и десантных судов. В той же степени значительным был вклад в развертывание самих высадок – особенно в ту, когда флот из более чем 320 кораблей шел с Британских островов, чтобы доставить 140 000 человек на побережье Туниса и Ливии.

Именно эта операция потребовала множества разведок такого типа, к какому раньше не прибегали. Большая часть этих разведок проводилась в союзе с подводной флотилией. В первый раз за всю историю подводные лодки начали получать регулярные задания от нового формирования, КОПП (СОРР – Combined Operations Pilotage Parties). Оно возникло всего за шесть недель до этого по приказу Маунтбаттена, после его личного провала высадки у Дьеппа, сравнительно небольшого, но стоившего жизни 3000 человек. «Копписты» (так называли служивших в соединениях КОПП) были питомцами лейтенант-коммандера Нигеля Клогстауна Уиллмотта, ветерана Нарвика и первых дней Средиземноморской кампании. Он представил свою идею Маунтбаттену, и ему была дана вся власть, чтобы проследить за тем, чтобы она оказалась реализованной, с невозможным крайним сроком – к началу операции «Торч». КОПП были элитными сверхсекретными подразделениями, набранными в основном из офицеров Королевского флота, чьи настоящие обязанности не открывались еще около 15 лет после окончания войны (в основном все они еще служили в этих частях, в засекреченных точках вроде Ирака. Затем их объединили с SBS, морским спецназом).

Члены КОПП были пловцами и гребцами на байдарках, которые обучались навигации и гидрографии. Их доставляли на подводных лодках для проведения полной разведки на место будущего штурма, которое, естественно, было вражеской территорией, часто – с патрулями, защищенной береговыми батареями и другими оборонительными сооружениями. Задачей разведчиков было составление карт, которыми могли бы руководствоваться войска союзников, для безопасной и гладкой высадки на плацдарм. Всю зону высадки следовало обследовать подробно, уточняя уклоны берега, препятствия, отмели, скалы, состав песка (чтобы предупредить увязание машин), поверхность земли, минные зоны, сооружения береговой обороны и, что самое важное, береговые пути отхода, выходы штурмующих войск. Выполнение задание на любом из плацдармов могло занять много часов и потребовать огромного терпения и осторожности от командиров подводных лодок, доставлявших разведчиков.

Хотя подводный флот использовался для ограниченной разведки плацдармов высадки – обычно членами СБС, первым командиром подлодки, связанным с коппистами, был Норман (Билл) Джуэлл; мы встречались с ним в предыдущей главе, когда он принял командование «Труант» после Хью Хаггарда. За это время он вернулся в Соединенное королевство, закончил курсы командиров и летом 1942 года получил новенькую лодку класса «S», «Сераф», на верфи «Виккерс» в Бэрроу-ин-Ферснесс. Как большинство вновь назначенных командиров, он оставался рядом с лодкой во время ее доукомплектовки, ожидая спуска судна, которое станет одной из знаменитейших подводных лодок времен войны:

 «В “Виккерс” все были очень внимательными и прислушивались ко всему, что мы хотели сделать с этой подлодкой. Мы проводили испытания в районе Клайда, а оттуда пошли в свое первое военное патрулирование в Северном море. Боевое крещение новой субмарины произошло, когда мы приближались к зоне патрулирования. Мы были на поверхности и заметили то, что нам показалось перископом. Мы открыли огонь – и взорвали кита. В конце концов нас отправили на Средиземное море, присоединиться к эскадре в Гибралтаре, и, если не считать бомбардировки нашими же самолетами в Бискайском заливе, у нас было сравнительно не богатое приключениями путешествие. Противолодочный патруль Королевских ВВС сбросил на нас несколько бомб ^[33], и мы погрузились и оставались под водой около получаса, прежде чем двинулись дальше.

Когда мы прибыли в Гибралтар, нас отправили патрулировать побережье Северной Африки, от Алжира до Орана. Готовилась – хотя мы об этом не знали – высадка союзников в Северной Африке. Мы вернулись в Гибралтар, чтобы взять на борт группу коппистов, которые должны были составить карту плацдарма высадки североафриканского берега. Мы простояли у берега, пока группа КОПП в байдарках ночью добиралась до места высадки. Днем мы делали фотоснимки плацдарма и береговой линии через перископ, так что у них была полная картина зоны высадки».

Это была первая такая операция. Она оказалась такой успешной, что ее повторяли при подобных высадках союзников до конца войны. Составители планов были поражены количеством деталей, которые они получили. Сама природа показала выгоды плацдармов высадки, которые – если бы не это – могли бы ускользнуть от внимания. Постановили, что впредь ни одна широкомасштабная высадка не будет предприниматься войсками союзников без первоначального обследования берега коппистами, и обычно это значило доставку их на подводных лодках.

Планы высадки близились к плодотворному исполнению, и благодаря своим знаниям о районе Джуэл стал «естественным выбором» для специального задания. После своего возвращения на Гибралтар он получил загадочное сообщение, гласившее: «“Сераф” назначена выполнять специальные политические операции начиная с этого дня. Все дальнейшие приказы следует заучивать наизусть, после чего они должны быть уничтожены».

Джэулл не мог себе представить, что за этим последует, но еще до конца дня он получил свое задание. Оно было частью операции, которую Уинстон Черчилль описал позже как спасшую огромное количество жизней:

«Меня просили подойти к берегу и встретить группу американцев, которые хотели, чтобы их высадили. Я не имел понятия, кто бы это мог быть, но меня скоро просветили. Всего их было шестеро, в том числе генерал Марк Уэйн Кларк (заместитель Эйзенхауэра и заместитель командующего операцией «Торч». – Д.П.) и бригадный генерал Лаймен Лемницер (главный специалист по планированию США в штабе Эйзенхауэра. – Д.П.) Мы, очевидно, должны были вскоре высадить их на один из скалистых вади Северной Африки, около Алжира, принадлежавшего вишистской Франции и, следовательно, контролируемого немцами. У них должно было быть небольшое сопровождение из SBS – и это все».

После напоминания о том, что все, что происходило на встрече, является совершенно секретным, они обсудили операцию и то, как Джуэлл, которому тогда было 28 лет, видит ее ход. Они быстро просмотрели план подхода и высадки – но не более того и Джуэлла наконец известили, что высадка будет происходить 20 октября. Той ночью на борт «Сераф» поднялись шестеро американцев. Их сопровождали всего три человека из SBS, кэптен «Крафф» Кортни, брат основателя SBS, и лейтенанты Ливингстон и Фут, которые имели при себе все полагающееся снаряжение SBS.

Американцы должны были высадиться и добраться до домика с белыми стенами на вершине прибрежного холма. Они должны были встретить генерала Маета, командующего вишистскими соединениями, и Роберта Мерфи, дипломатического представителя президента Рузвельта в Северной Африке. Целью миссии было склонить вишистского генерала к сотрудничеству и к тому, чтобы не оказывать большого сопротивления – или вообще не оказывать сопротивления, – когда начнется высадка союзников. Итак, 20 октября, когда стемнело, «Сераф» подошла к берегу на расстояние меньше полумили, и люди SBS приготовились выгружать байдарки, в которых они должны были перевезти американцев на берег. Джуэлл продолжает:

«Нам сказали, что если выход на берег будет безопасным, то в окне будет гореть слабый свет. Мы нашли домик, но весь вечер – и дальше всю ночь – проболтались у берега. В конце концов, перед самым рассветом, мы увидели, что свет загорелся. К тому времени, однако, было слишком поздно, чтобы закончить операцию по высадке без риска, и мы ушли и вернулись на следующую ночь. На этот раз свет загорелся перед наступлением темноты, и мы наблюдали шестерых американцев, плававших в байдарках около корпуса лодки.

Мы держали с ними связь по радио, и на следующую ночь, около полуночи, получили сигнал, что они хотят, чтобы их забрали. Погода к тому времени ухудшилась, появились большие волны, и мы подошли так близко, как только смогли, – наверное, в пределах 400 метров. Когда они плыли назад, байдарки немилосердно швыряло, и все три перевернулись. Генералы и их сослуживцы барахтались, в одежде, глубоко в воде, и им пришлось плыть к берегу – с трудом, в то время как члены SBS выволакивали их лодки на берег. Пока разведчики сушили байдарки, они скрылись. На короткое время нам пришлось отойти. Ситуация становилась критической, но перед самым рассветом погода успокоилась. Мы снова подошли, и на этот раз, один за другим, они снова поднялись на борт, мокрые до нитки. Мы погрузились, доложили об их благополучном возвращении, а затем ждали, пока не пришло сообщение, что с нами встретится гидросамолет и заберет их.

Мы прибыли на место встречи, и самолет прилетел в назначенное время. Американцев снова переправили байдарками и увезли домой. Вообще то, генералы были на борту лодки чертовски хорошей компанией. Они принимали участие в играх во время наших переходов и пока мы ждали, когда их высадить. Перед тем как улететь, Марк Кларк сказал, что у нас может быть еще одно подобное задание. Через неделю со мной связался кэптен военно-морского флота США Джерольд Райт (офицер связи Эйзенхауэра. – Д.П.) вместе с американским офицером американских ВВС».

Встреча с генералом Мастом закончилась так, как и ожидалось. Вишистский генерал Мает согласился сотрудничать и гарантировал лояльность алжирского гарнизона, которым командовал. Французские соединения в районе Орана и на Касабланке были провишистскими, но был один человек, за которым они могли бы последовать, если он позовет. Этим человеком был популярный герой, генерал Анри Оноре Жиро, который незадолго до этого бежал из немецкого лагеря для военнопленных, куда его бросили из-за сомнений в его лояльности вишистской Франции и который скрывался около Лиона. Тем не менее его местонахождение было известно маршалу Пэтэну, который был готов вот-вот арестовать его и отправить назад в Германию в ответ на дальнейшую поддержку со стороны Гитлера. Был послан тайный курьер, чтобы найти Жиро и установить, не хочет ли он, чтобы его увезли из Франции. Он согласился, на том условии, что сможет взять с собой свою семью, что ему будет дано командование при сохранении его звания и что его возьмут на борт американской подлодки – он ненавидел британцев за потопление французского флота.

25 октября лейтенант Джуэлл и его SBS снова были назначены участвовать в операции «Кингпин» – спасать Жиро и взять его на борт «Сераф», которая в течение операции должна была числится во флоте США. Операция казалась столь важной, что была организована поддержка с использованием родственной «Сераф» лодки «Сибил» под командованием лейтенанта Тернера. Времени оставалось уже мало. 27 октября «Сераф» было приказано находиться у южного побережья Франции. Проходили часы, потом дни в ожидании известий из Гибралтара, подтверждающих, когда и откуда забирать Жиро и его группу. Семь дней субмарина оставалась под водой в дневной время и всплыла ночью, чтобы освежить воздух и сменить батареи. Не было получено никаких известий к 4 ноября – за четыре дня до вторжения в Северную Африку. Затем, в 8 часов вечера, прорвало. Генерал Жиро был на пути из Лиона, продвигаясь по ночам. Он будет готов подняться на борт лодки в 1000 ярдах от Ла-Лаванду следующей ночью. Джуэлл переместился, чтобы занять позицию, «Сибил»была невдалеке за ним.

«Мы обогнули мыс, и нам приказали ждать сигнала с берега. Мы вернулись, погрузились и оставались на дне около часа. По завершении этого срока мы поднялись на поверхность и через некоторое время заметили маленькую белую лодочку, которая направлялась к нам в темноте. Она подошла к борту, и генерал Жиро и еще пять человек, в том числе и его сын, взобрались на палубу. Один из них соскользнул и упал на балластные цистерны, но ничего себе не повредил – только вымок. Мы повернули и пошли назад, к месту встречи с самолетом, который должен бы забрать генерала в Англию.

Генерал Жиро попросил карту Северной Африки Он был несколько напыщенным и думал, что будет командовать высадкой в Северной Африке. Думаю, он был немного удивлен, когда встретился с Эйзенхауэром и открыл для себя, что он высадкой командовать не будет».

Высадка прошла, как известно, в высшей степени успешно. После первоначального сопротивления под Ораном некоторые вишистские войска отступили, хотя такое сотрудничество не было повсеместным, особенно это касалось некоторых частей французского Иностранного легиона. Среди тех, кто прославился переменой сторон после высадки союзников, был адмирал Жан Франсуа Дарлан, высший комиссар французской Северной Африки, впоследствии застреленный наемным убийцей

Он немедленно последовал за генералом Анри Оноре Жиро, и лейтенант Джуэлл и команда «Серф» с удовлетворением услышали в речи Уинстона Черчилля, что многие тысячи жизней были спасены во время операции, ключевой момент которой – быструю и эффективную перевозку – обеспечил подводный флот.

Вскоре после этого «Сераф» Джуэлла была повреждена в столкновении с вражеской подложкой у берегов северо-западной Африки. Она вернулась в Соединенное королевство на ремонт, и там же появилось новое задание для ее командира:

«Мне было приказано представить доклад военно-морской разведке, а потом я встретился с компанией, которая состряпала невероятный план. В двух словах: мы должны были попытаться одурачить немцев, приняв ложный план высадки. На испанский берег должно было быть выброшено тело с дипломатом, содержащим секретные документы, письмо Эйзенхауэру, главнокомандующему в Северной Африке, в котором говорилось, что высадка должна будет производиться не в Сицилии, а на южном берегу Греции. Я к тому времени не был посвящен в этот план полностью и едва знал о подготовке “биографии” тела – этого недавно погибшего гражданского, чье настоящее имя так никогда и не узнали, – и о сотворении Человека-которого-не-было.

Мои знания были строго ограничены тем, что мне нужно было знать, чтобы исполнить свою роль. Тем не менее мы провели немало времени, создавая “прошлое” этого тела, которое должно было зваться майором Мартином. Его обеспечили жизнью, подружкой, в карманы вложили театральные билеты, ресторанные счета, письмо и тому подобное. Знали, что все это будет проверяться немецкими шпионами в Лондоне. И я с удовольствием изображал “майора Мартина” в предшествовавшие операции дни – ходил в театры, рестораны, ночные клубы и так далее, собирая предметы, которые станут частью истории его жизни. Потом, когда ремонт “Сераф” был окончен, тело “майора Мартина” поместили в контейнер размером примерно с торпеду.

Тело обложили льдом, чтобы оно имело должный вид, когда его выбросит на берег. Нам дали чистый проход к берегу Испании; это значило, что Королевские ВВС извещены о нашем присутствии. Нам также сказали, что от нас не требуется нападать по дороге на что-либо, так как наша миссия слишком важна. Несмотря на это, мы отклонились от нашего безопасного прохода, чтобы атаковать несколько судов, шедших в Бордо. Мы их никогда не видели, но из-за этого нас потом три раза бомбили Королевские ВВС.

Наконец мы прибыли к берегу Испании, в той точке, где Испания граничит с Португалией. Ночью мы подошли к берегу и были готовы подняться на поверхность, когда над нами пошли рыболовецкие суда, отправившиеся на ловлю сардин. Мы поднялись, когда они прошли, и приблизились к берегу в подходящей, по нашим расчетам, точке, откуда течение вынесет тело на берег. С моей точки зрения это, возможно, был самый трудный момент. До него ни один человек на борту – кроме меня самого – не знал, что в контейнере находится тело.