Текст книги "Исследователи Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

44. ВСТРЕЧА С ПИГМЕЯМИ. НАШ ЛАГЕРЬ ПОДВЕРГАЕТСЯ НАПАДЕНИЮ

– Беги ко мне! – звала она, заливаясь смехом.

Я стоял на берегу мелкой речной лагуны с копьем в руке. Тарларионов поблизости не было, никакая опасность не угрожала, но следовало сохранять бдительность.

Дженис плескалась в лагуне.

Мы отправились на охоту вдвоем. Иногда хочется остаться наедине с прелестной рабыней.

– Вымойся как следует, рабыня, – крикнул я в ответ, – чтобы мне было приятней.

– Да, господин! – рассмеялась она. – А ты?

– Кто из нас рабыня?

– Я, господин!

Мне показалось, что за моей спиной раздался какой-то шорох. Не громкое шуршание, каким сопровождается появление зверя или человека, а еле слышный шелест, точно налетевший ветерок пошевелил кроны деревьев. Но никакого ветра не было!

Я повернулся. Шорох смолк. Наверное, все-таки наверху дул легкий ветерок.

И тут раздался пронзительный крик Дженис. В несколько прыжков я оказался на берегу лагуны.

– Выходи на берег!

На краю лагуны, у пролива, соединявшего ее с рекой, я увидел то, что так напугало девушку. Из воды торчала блестящая спина с огромным плавником.

– Бегом на берег! – повторил я.

Рыба – судя по всему, это был гигантский гинт – плеснула хвостом и скрылась под водой.

– Ну же! – торопил я рабыню.

Дженис принялась отчаянно грести к берегу. Оглянувшись, она снова завопила: рыба гналась за ней! Спинной плавник с четырьмя шипами стремительно рассекал воду

– Скорее! – крикнул я.

Задыхаясь и увязая в прибрежном иле, девушка наконец ступила на траву.

– Какой ужас! – всхлипнула она и тут же опять издала душераздирающий вопль. Передвигаясь на огромных мясистых грудных плавниках, рыба выбиралась из воды на сушу.

Рабыня со всех ног кинулась в лес. Я ткнул чудище в морду рукоятью копья. Но рыбина не испугалась. Она приближалась, отталкиваясь от земли мощным хвостом, хватая ртом воздух, не сводя с меня круглых навыкате глаз. Я отступил на шаг и опять ударил ее. Рыба ухватила копье зубами и бросилась на меня. Я еще раз треснул ее древком и попятился к деревьям, рассудив, что она не станет уходить слишком далеко от воды. И верно: чудище добралось до кромки леса, помедлило и принялось отступать. Сначала в воду погрузился хвост, затем – туловище и наконец морда. Я снова приблизился к краю лагуны и увидел, как рыбина шевелит плавниками под водой. Затем она плеснула хвостом и неспешно поплыла прочь.

Айари и Кису называли таких чудищ гинтами. Что ж, я доверяю их мнению; но до чего все-таки не похожи эти огромные хищники на своих крохотных собратьев, обитающих к западу от здешних мест!

И тут раздался вопль Дженис:

– На помощь!

Я кинулся в глубь леса и замер, увидев нечто необычное. Небольшую поляну окружили маленькие человечки – пигмеи. Они были в набедренных повязках, опоясанные лозой, с копьями и сетями в руках; на поясах у пигмеев висели ножи и еще какие-то приспособления. Ростом эти человечки были не выше пяти футов, и весил каждый из них не больше восьмидесяти фунтов. Темная кожа отливала медью.

– Помогите! – донесся из ямы крик Дженис. Пигмеи смотрели на меня довольно дружелюбно.

– Тал, – приветствовал меня один.

– Тал, – ответил я. – Говорите по-гориански?

– Господин! – крикнула Дженис, услыхав мой голос.

Я подошел к краю ямы. В нескольких футах подо мной висела в огромной паутине Дженис. Она тщетно пыталась высвободиться; паутина раскачивалась и к тому же была липкой и скользкой.

Я обернулся к пигмеям. Они вели себя вполне миролюбиво, но ни один и пальцем не шевельнул, чтобы помочь девушке.

– Господин! – отчаянно вскрикнула она.

Я снова посмотрел вниз. К паутине стремительно приближался гигантский каменный паук – круглый, мохнатый и черный, с жемчужными глазами и темными створчатыми челюстями.

Дженис откинула голову и взвыла от отчаяния. Я осторожно спустился по склону к краю паутины и метнул в паука копье. Оно пронзило его едва ли не насквозь. Двумя передними лапами паук вытащил копье из своего тела. Несколько пигмеев тоже метнули в него копья. Паук растерянно застыл. Я спустился еще ниже, оскальзываясь на крутом склоне, и подобрал свое копье. С него стекала вязкая полупрозрачная жидкость. Паук двинулся в мою сторону. Я размахнулся и острием копья отсек ему часть членистой лапы, а затем, не давая опомниться, ткнул острием в голову. Пигмеи тем временем стали колотить паука пальмовыми листьями, чтобы отвлечь и разозлить его. Как только он отвлекся, я отрубил ему кусок другой лапы. Искалеченная тварь бросилась на меня. Я всадил копье прямо в головогрудь. Из раны хлынула жидкость; паук отчаянно забился, челюсти его смыкались и размыкались. Из боковой железы струей потекла паутина. Я нанес последний мощный удар. Пигмеи прыгали на паутину, спускались к пауку и добивали его ножами. Я вернулся на край лощинки и вытер копье влажными листьями. Пигмеи уже успели перевернуть тушу на бок и выбраться наверх.

– Тал, – с широкой улыбкой сказал мне их предводитель.

– Тал, – ответил я.

– Господин! – жалобно позвала Дженис. Обнаженная и дрожащая, она по-прежнему лежала на паутине. – Господин, я не могу выбраться отсюда!

Я протянул ей древко копья. В тот же миг пигмеи, все, как один, бросились ко мне, качая головами

– Нет, нет! – кричали они, оттаскивая меня от края лощины.

Я растерялся, вспомнив, как они спокойно глядели на мучения девушки, не сделав и малейшей попытки помочь, даже когда появился восьмилапый монстр. Однако, когда я стал сражаться с пауком, они без промедления поспешили мне на помощь и в конце концов прикончили эту тварь. Теперь, несмотря на все свое дружелюбие, они не позволяли мне освободить рабыню. По неизвестной причине они хотели, чтобы я бросил ее, беспомощную, в джунглях, обрек на верную смерть от голода и жажды или, скорее всего, от зубов и когтей очередного хищника.

– Прочь! – приказал я пигмеям.

Они нехотя отступили. Дженис свободной рукой ухватилась за древко моего копья, и я вытащил ее из западни.

Она стояла рядом со мной, все еще дрожа от пережитого ужаса. И тут, к моему изумлению, пигмеи опустились перед ней на колени, склонив головы к земле.

– Что это значит? – поразилась Дженис.

– Похоже, они выказывают тебе знаки почтения или покорности.

– Я не понимаю, – испуганно проговорила девушка.

– Ах, ну да! – воскликнул я. – Теперь ясно!

– Что, господин?

– Встаньте! – крикнул я пигмеям. – Ну, поднимайтесь, живо!

Они нерешительно поднялись с колен. Я сурово глянул на Дженис:

– Что должна делать рабыня перед свободными мужчинами?

– Прости, господин!

Она проворно опусилась на колени. Человечки со страхом взирали на нее.

– Ниже голову, – приказал я. – Целуй им ноги! Проси у них прощения за нанесенную обиду!

– Простите меня, господа! – залепетала Дженис и стала целовать пигмеям ноги.

Их изумлению не было предела

– Встань, – велел я девушке.

Пигмеи недоуменно наблюдали за тем, как я связывал ей руки за спиной.

– Это рабыня, – объяснил я.

Они принялись оживленно переговариваться на своем наречии.

– Мы – рабы талун, – сказал мне наконец их предводитель. Я кивнул. Я уже догадался об этом. Талуны и научили их горианскому языку.

– Мы охотимся для талун, ловим им рыбу, шьем одежду, прислуживаем, – пояснил один из пигмеев.

– Мужчинам не пристало прислуживать женщинам, – сказал я. – Это женщины должны быть рабынями мужчин.

– Мы маленькие, – возразил пигмей. – Талуны гораздо больше нас и сильней.

– Все равно их можно поработить. Они всего-навсего женщины.

– Помоги нам от них избавиться! – воскликнул предводитель пигмеев.

– Я спешу. У меня есть дела на реке.

Он понимающе кивнул.

Я повернулся и пошел обратно к лагуне. За мной шла моя рабыня Дженис. Пигмеи, к моему удивлению, гуськом двинулись следом. У самой воды я подобрал юбку и бусы девушки – она сбросила их, собираясь купаться. Я надел бусы ей на шею и тщательно обернул ее бедра алой тканью, не забыв одернуть одеяние ниже пупка. Я глянул на лес, затем на закатное солнце и, решив, что охотиться уже поздно, направился в сторону лагеря. Пигмеи, как ни странно, снова последовали за мной.

– Кису! – крикнул я. – Айари! Тенде! Элис!

Впервые за время нашего путешествия я встревожился не на шутку. На маленькой стоянке виднелись явные следы борьбы, на траве алели пятна крови.

– Их забрали люди мамба, – сказал предводитель пигмеев, – те, которые оттачивают себе зубы.

На речных диалектах мамбой называют вовсе не ядовитую змею, а хищных тарларионов. Значит, люди мамба – это все равно что люди-тарларионы. Ясно, откуда произошло такое прозвище. Как и тарларионы, они питаются человеческим мясом.

– Откуда ты знаешь, что это были люди мамба? – спросил я.

– Они прошли через лес пешком, – сказал предводитель пигмеев. – Явно хотели захватить вас врасплох.

– И все-таки откуда ты знаешь, что это были именно они?

– Мы видели их, – сказал один из пигмеев.

– Это наша земля, – добавил другой. – Мы знаем все, что здесь творится.

– Вы видели, как они напали на моих друзей?

– Мы не хотели подходить близко, – объяснил один из них.

– Мы боялись, – подтвердил другой. – Мы – маленький народ, а они большие, и их много.

– Но мы видели, как твоих людей уводили отсюда, – сказал третий.

– Значит, они живы! – воскликнул я.

– Да.

– Но почему вы не рассказали мне об этом раньше?

– Мы думали, ты знаешь. Мы думали, ты убежал и спасся.

– Нет. Я просто охотился.

– Если хочешь, мы поделимся с тобой мясом, – предложил пигмей. – У нас сегодня была удачная охота.

– Нет. Я должен спасти товарищей.

– Но людей мамба очень много! И они вооружены ножами и копьями!

– Все равно я попробую.

Человечки переглянулись и обменялись несколькими фразами на незнакомом мне языке, совершенно не похожем на наречия ушинди и укунгу.

Закончив совещаться, пигмеи обернулись ко мне.

– Услуга за услугу, – предложил их предводитель – Помоги нам избавиться от талун, а мы поможем тебе выручить твоих друзей.

– Вам придется проявить отвагу, – сказал я.

– Мы умеем быть отважными, когда необходимо.

– Вы прекрасно владеете копьями и сетями, – сказал я. – Это нам и нужно.

45. Я БЕРУ В ПЛЕН ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦУ ТАЛУН

Укрепленный лагерь талун состоял из нескольких тростниковых хижин. Ярко светили три луны.

Я неслышно прокрался в лагерь и пополз вглубь. Слух мой был обострен до предела. За плотно запертой дверью одной из хижин я различил звяканье цепей.

В центре лагеря располагалась хижина выше и солиднее прочих. Дверь ее была слегка приоткрыта. Я бесшумно скользнул внутрь. Лунный свет просачивался сквозь тростниковые стены и крышу.

Девушка в короткой одежде из шкур спала, раскинувшись на плетеной циновке; светлые волосы ее разметались. Оружие было сложено у стены. Я невольно залюбовался не знавшими клейма округлыми бедрами.

Это была та самая красотка, которая пыталась заманить нас в ловушку, извиваясь в цепях у столба. Я не сомневался, что она – предводительница талун. Именно она отдала приказ преследовать нас. К тому же у нее была отдельная хижина.

Девушка беспокойно заворочалась во сне и закинула руку за голову. Бедра ее ритмично приподнимались. Она тихо застонала, мучимая желанием, – сильная самка безумно жаждала мужского прикосновения. Я улыбнулся. Днем такие женщины, как правило, суровы и безжалостны. Мужчин они ненавидят, не догадываясь об истинных причинах своей враждебности. Можно представить, в какую ярость они придут, если кто-то рискнет объяснить им, что они – всего-навсего женщины, тоскующие по властной руке господина! К сожалению, мужчины тоже не понимают этого. Чем сильнее мужчина угождает такой женщине, тем больше она на него злится; чем явственнее он пресмыкается перед ней, тем откровеннее она его презирает. Почему люди так слепы? Ведь она только и ждет, чтобы он швырнул ее к своим ногам и беспощадно подчинил своей воле. Она хочет быть женщиной, только и всего. Но как ей стать настоящей женщиной, если мужчина не желает быть мужчиной? Разве не жестоко со стороны мужчин отказывать женщинам в их самом сокровенном желании? Неужели они не видят, как прекрасны женщины в своей слабости и покорности?

Я с трудом подавил жалость к светловолосой красавице. Сейчас она – враг.

Девушка снова заметалась. Я выждал, пока она ляжет ровно и вытянет руки вдоль тела. Она застонала, стиснув маленькие кулачки.

Великолепно будет смотреться у невольничьего шеста.

Я стремительно навалился на нее и прижал руки к полу. В такой ситуации первый порыв девушки – закричать, уж в этом-то можно не сомневаться. Как только она раскрыла рот, я затолкал туда заранее скрученную валиком тряпку. Затем перевернул девчонку на живот, быстро связал ей руки за спиной и снова положил навзничь. В широко открытых глазах застыл ужас. Я ножом разрезал на ней одежду:

– Это тебе больше не понадобится.

Я внимательно осмотрел ее с головы да ног. Да, за такое тело можно получить хорошие деньги.

Она отчаянно замотала головой и при этом невольно прижалась ко мне, дрожа от нетерпения.

– Отлично, – похвалил я.

Глаза ее вспыхнули негодованием.

– Твои глаза говорят: «Нет», – усмехнулся я, – но тело кричит: «Да!»

Бедра блондинки снова начали двигаться, голова безвольно откинулась, в глазах заблестели слезы. Внезапно она потянулась ко мне и прижалась щекой к плечу. Я грубо толкнул ее на циновку.

– Ты – всего лишь приманка.

Я связал ей лодыжки, взвалил на плечи и вышел из хижины.

Лагерь я покинул не в обход, а через ворота, чтобы оставить четкий след.

46. ТАЛУНЫ ПОПАДАЮТ В ПЛЕН. Я УЗНАЮ О СОЛДАТИКАХ

– Вон они! – кричала длинноногая темноволосая девушка. – Попались!

Я пустился наутек через заросли, волоча за волосы связанную предводительницу талун.

Талуны, размахивая оружием, бросились в погоню. Однако очень скоро их воинственные крики сменились воплями изумления, гнева и ужаса.

Я за волосы привязал свою пленницу к стволу пальмы и вернулся к западне.

Не меньше двадцати талун, толкаясь и мешая друг другу, тщетно пытались выбраться из-под огромной сети. Остальные лежали на земле, запутавшись в силках, к горлу каждой было приставлено копье.

Первой я вытащил из сети длинноногую темноволосую красотку, бросил ее на живот и связал руки и ноги. Та же участь постигла вторую девушку, затем третью, четвертую… Вскоре на земле лежали, связанные по рукам и ногам, сорок две талуны. Я отвязал их предводительницу от дерева и поступил с ней так же, как и с остальными. Кляп вынимать я не стал.

– Развяжите нас! – крикнула темноволосая, извиваясь в путах.

– Замолчи! – сурово приказал предводитель пигмеев и приставил копье к ее левой лопатке. Девушка в страхе прикусила язык.

– Снимите с них одежду и украшения! – велел я.

Раздев талун, пигмеи набросили на шею каждой петлю из лозы и потащили их к длинному стволу поваленного дерева. На стволе оказались такие же петли. Женщин поставили на колени, прижали их головы к стволу и обрывками лиан связали петли на дереве с ошейниками. Сорок три обнаженные красотки застыли на коленях, связанные по рукам и ногам, с прижатыми к стволу головами. Пошевелиться в такой позе было невозможно. Вдоль ствола прохаживался взад-вперед пигмей с огромной зазубренной пангой. Многих девушек била крупная дрожь. Они понимали, что по малейшей прихоти мужчин их прелестные головки могут запросто слететь с плеч.

– Ну что? – обратился я к пигмеям. – Вот они, ваши могущественные талуны!

Пигмеи радостно пели и приплясывали, потрясая копьями.

– В лагере талун, – сказал я, – есть хижина, в которой держат пленников. Я слышал звон цепей. Цепи явно тяжелые. Скорее всего, в них закован мужчина. Воительницы нередко держат при себе парочку сильных мужчин-рабов для особо тяжелой работы. На вашем месте я бы не снимал c пойманного мужчины цепей, не выяснив, кто он такой. Он ведь может оказаться и разбойником. Советую хорошенько обыскать лагерь, а потом сжечь его.

– Так мы и поступим, – пообещал предводитель пигмеев.

– А теперь пора выручать моих друзей.

– Надо торопиться, – нахмурился предводитель. – Скоро на реке разразится война.

– Война?

– Да, – подтвердил он. – По реке идут корабли с вооруженными людьми. Местные жители собираются дать им отпор. Будет великая битва, какой прежде не бывало в этих краях.

Я кивнул. Я и прежде подозревал, что туземцы наверняка объединят свои усилия против флота Билы Хурумы.

– Сколько человек я могу взять с собой?

– Хватило бы троих, – сказал предводитель пигмеев, – но ты нам нравишься. Поэтому с тобой пойду я сам и еще девять человек.

– Это очень великодушно. Но не мало ли? Ведь нам предстоит атаковать поселение людей мамба!

– Мы наймем добровольцев, – усмехнулся человечек. – Они уже здесь, рядом.

– А сколько человек мы сможем нанять?

– Я не сосчитаю.

– Ну хотя бы приблизительно! – настаивал я. Я подозревал, что в примитивной культуре этих людей, не имеющих письменности и не склонных к абстрактному мышлению, математические понятия могут быть искажены до неузнаваемости.

– Сколько листьев на дереве или песчинок на берегу, – ответил предводитель пигмеев.

– То есть много?

– Да.

– Ты смеешься надо мной?

– Нет, – покачал он головой. – Настало время солдатиков.

– Не понимаю.

– Идем со мной.

47. НАПАДЕНИЕ СОЛДАТИКОВ. МЫ ЗАВЕРШАЕМ СВОИ ДЕЛА В ДЕРЕВНЕ МАМБА

Прошло два дня с тех пор, как вождь пигмеев вывел меня в джунгли с поляны, на которой мы оставили талун. Стоило нам совсем немного углубиться в лес, как вождь внезапно остановился и поднял руку, призывая к тишине. Я прислушался, и до меня донесся странный, уже знакомый звук – как будто легкий ветерок шелестел листьями. Точно такой же звук я слышал на берегу лагуны, но его происхождение осталось для меня тайной.

Мы осторожно двинулись на звук. Он все усиливался, превращаясь в отчетливое тихое шуршание. Ветра, однако, не было…

– Солдатики, – произнес вождь пигмеев.

И тут я увидел их.

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

Я понял, что означал этот звук – топот миллиардов крохотных лапок, шуршащих по листьям в подстилке джунглей. К нему примешивались и шорохи, обычно не воспринимаемые ухом – трение и щелканье сочленений миниатюрных конечностей и черных сияющих хитиновых панцирей.

– Ближе не подходи, – сказал вождь пигмеев.

Колонна солдатиков достигала ярда в ширину; длину же ее я не мог оценить даже приблизительно. Она растянулась по джунглям, насколько позволял видеть глаз – возможно, на несколько пасангов. Число солдатиков на марше по самым скромным подсчетам исчисляется десятками миллионов. Когда на пути появляется пища, ширина колонны увеличивается до пятисот футов. Не стоит и думать о том, чтобы перейти вброд эту живую реку. Поток солдатиков оставляет на своем пути лишь кости.

– Надо идти к голове колонны, – предложил пигмей.

Держась параллельно колонне, мы несколько часов шли по джунглям. На нашем пути попался ручей. Солдатики пересекли его по живым мостам, построенным из их собственных тел. Колонна неутомимых и безжалостных существ была похожа на огромную черную змею, с шелестом огибающую пальмы и скалы.

– Они идут и ночью? – спросил я.

– Обычно – да, – кивнул пигмей. – Даже во сне нужно быть настороже.

Наконец нам удалось обогнать колонну сотни на четыре ярдов.

– Дождь собирается, – сказал я, глянув на небо. – Интересно, это их остановит?

– Не надолго, – ответил пигмей. – Солдатики рассеются, укроются под листьями и ветками, потом командиры соберут их, и колонна снова двинется в путь.

Не успел он договорить, как небеса раскололись надвое. Сверкнула молния, загремел гром; налетевший ветер понес по небу черные тучи, завыл и загудел в ветвях. Нас накрыла плотная, темно-серебристая пелена тропического ливня.

– Они охотятся? – обратился я к пигмеям, перекрикивая ветер.

– Нет! – крикнул в ответ предводитель. – Они питаются падалью!

– Мы можем повести колонну за собой?

– Можем. – Он ухмыльнулся и почесал переносицу.

Затем пигмеи улеглись спать. Я посмотрел в небо, на хлещущие струи дождя и впервые в жизни обрадовался тому, что в пути меня застигла гроза.

В поселении мамба было светло как днем, раздавался барабанный бой и громкое пение. Жители деревни плясали и веселились вовсю.

Мы, конечно, не смогли возглавить колонну солдатиков, зато нам удалось указать ей путь.

Рано утром пигмеи поймали в силки и закололи копьями небольшого тарска.

– Смотри, – показал мне предводитель, – вот и разведчики.

Он бросил на землю кусок тарска. Разведчики – примерно пятнадцать – двадцать муравьев-солдатиков, которые опережали колонну ярдов на двести, – двинулись к добыче, настороженно подняв усики.

Солдатики достигают двух дюймов в длину. Их укус чрезвычайно болезнен, но не ядовит.

Разведчики плотным кольцом окружили кусок тарска; усики их соприкасались и подрагивали. Затем кольцо в одно мгновение рассыпалось, и солдатики поспешили назад, к колонне.

– Смотри, – шепнул мне пигмей.

Я с ужасом наблюдал, как стремительно колонна солдатиков расправляется с еще теплым куском.

В течение дня мы вели колонну в нужном нам направлении, то и дело подбрасывая ей куски свежего, окровавленного мяса. Пигмеям пришлось здорово потрудиться.

В поселении мамба было светло как днем, раздавался барабанный бой и громкое пение. Я сразу узнал эту деревню. Именно из нее мы бежали ночью несколько дней назад.

Далеко за спиной у меня слышался шорох – топот миллиардов крошечных лапок. Я вымазал колья забора кровью тарска.

– Мы подождем тебя в лесу, – сказал предводитель пигмеев.

– Хорошо.

Шорох приближался. Но обитатели деревни не слышали его из-за музыки, пения и барабанного боя.

Я отступил в сторону. Колонна солдатиков потянулась через забор, точно узкая черная лента, отливающая серебром в лунном свете.

Я замер, выжидая.

Я знал, что, оказавшись за забором, узкая лента примется стремительно расширяться, пока не превратится в чудовищное полотнище, которое накроет собою каждый дюйм земли. Солдатики облепят все живое и неживое, жадно поглощая каждую капельку жира и кусочек плоти…

Услышав первый вопль, я набросил веревочную петлю на один из кольев забора.

Раздался душераздирающий крик.

Я вскарабкался на забор. Мимо меня пробежала воющая от боли женщина с ребенком на руках.

В деревне царила паника. Обезумевшие люди жгли землю факелами, кололи копьями, срывали с крыш пальмовые листья, пытаясь защититься от вездесущих насекомых, катались по земле…

Я ощутил жгучую боль в ступне. А муравьи все ползли и ползли через забор. Деревня превратилась в шевелящийся черный ковер.

Я бросился к хижине, в которой нас поселили в первую ночь, ударом ноги проломил тростниковую стену и ворвался внутрь.

– Тэрл! – воскликнул Кису.

Я разрубил его путы, затем освободил Айари, Элис и Тенде.

Мимо с воплями мчались жители деревни – мужчины, женщины, дети.

– Муравьи! – закричал Айари.

Солдатики посыпались на нас сквозь крышу. Элис и Тенде завизжали от боли.

– Бежим! – приказал я. – Скорей!

Мы расширили дыру в стене и выбежали наружу, в шуршащую, копошащуюся тьму.

Ворота были открыты настежь. Люди покидали деревню, бросая все. Одна хижина уже горела.

– Кису! – крикнул я.

Кису, казалось, лишился рассудка. Он бросился к костру, пылающему в самом центре дерезни, и, не помня себя от ярости, опрокинул два котла с кипятком. Люди шарахнулись в стороны, вопя от боли и ужаса. Ноги Кису были покрыты муравьями, но он словно не замечал этого. Он сбил с ног какого-то человека и вырвал у него из рук копье.

– Кису, вернись!

Я бросился вдогонку. Мимо меня с визгом промчался домашний тарск.

Кису со звериным неистовством принялся избивать того человека древком копья. Я догадался, что это – вождь мамба. Кису в бешенстве вышиб ему зубы мощным ударом древка, затем пронзил ему живот копьем и начал колоть куда придется. Муравьи облепили Кису с ног до головы, но ему все было нипочем. Он разорвал вождю сухожилия на ногах, впился ему зубами в руку, вырвал кусок мяса и остервенело выплюнул его… Вождь еле слышно стонал, истекая кровью. Кису отшвырнул его пинком ноги и, опомнясь, поспешил ко мне.

– Скорей, Кису! – крикнул я. – Поторопись.

Напоследок мы оглянулись. Вождь из последних сил полз к воротам. Но жители деревни захлопнули их, надеясь хоть немного задержать муравьев.