Текст книги "Исследователи Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

24. МЫ ДОБЫВАЕМ КАНОЭ. КИСУ ДЕЛАЕТ ТЕНДЕ СВОЕЙ РАБЫНЕЙ

Светало. Мы толкали перед собой плот.

Мимо тянулись разрозненные отряды аскари; многие из них были ранены. Справа, примерно в сотне ярдов от нас, медленно проплыло каноэ. Сидевшие в нем аскари истекали кровью и почти не могли грести.

Место, где был причален плот, с которого нам удалось бежать, мы миновали более ана назад.

– Выходит, рейдеры все-таки устроили набег, – сказал Кису

– Что же, – заметил Айари, – ночь была подходящая. Перед нами тянулась светло-серая полоска горизонта – на Горе, как и на Земле, солнце восходит на востоке.

– Не ходите туда! – крикнул нам какой-то аскари. Он брел по болоту, тяжело припадая на одну ногу; вода доходила ему до бедер. – На востоке кипит сражение.

– Спасибо за добрый совет, друг! – гаркнул в ответ Айари и, обращаясь к нам, громко добавил: – Поворачиваем!

Мы принялись медленно разворачивать тяжеленный, нагруженный илом плот. Когда аскари удалился от нас ярдов на семьдесят пять, мы снова продолжили путь на восток Аскари вряд ли заметил это, а если и заметил, то все равно был не в состоянии гнаться за нами.

Копья и щиты, которые мы с Кису отобрали ночью у аскари, охранявших Тенде, лежали на плоту, укрытые тонким слоем ила. Сверху мы положили лопаты.

Айари поднял глаза к небу:

– Сейчас, должно быть, восьмой ан.

– Далеко ли до Нгао? – спросил я Кису.

– Несколько дней пути.

– Безнадежно, – махнул рукой Айари. – Давайте двигаться к берегу.

– От нас только этого и ждут, – сказал я – Хуже всего нарваться на враждебно настроенных дикарей.

– Слышите? – Кису внезапно замер.

– Слышу, – ответил я.

– Что? – спросил Айари.

– Боевой клич. Там, впереди, идет бой. Я взобрался на плот.

– Ну что? – встревоженно спросил Айари.

– Схватка, – ответил я, – в воде и в каноэ. Около сотни аскари и полсотни рейдеров.

– По пути будет полно таких стычек. Лучше обходить их стороной!

– Верная мысль! – воскликнул я.

Мы с Кису спрыгнули в воду и снова принялись толкать тяжело груженный плот на восток.

До полудня мы еще дважды натыкались на схватки аскари с рейдерами. Около девятого ана зарядил проливной дождь; промокшие до нитки, мы упорно двигались к западному берегу Нгао.

– Ложись! – скомандовал вдруг Айари.

Мы разом присели на корточки, по самый нос погрузившись в воду, и спрятали головы за плот. Вскоре показались два каноэ – аскари возвращались из боя. Они увидели только плывущий по течению груженный илом плот.

– Возвращаются, – прошептал Айари. – Значит, расправились с рейдерами.

– Не без потерь, – буркнул Кису, когда каноэ с аскари скрылось из виду. Он поднял с поверхности воды головной убор аскари, повертел его в руках и отшвырнул подальше.

– Выходит, опасность миновала, – облегченно вздохнул Айари.

– Не забывайте о тарларионах, – предупредил Кису. Он погрузил руку в воду и отодрал от ноги здоровенную блестящую пиявку.

– Раздави ее, – посоветовал Айари. Кису бросил пиявку обратно в воду.

– Нельзя. Она уже насосалась моей крови.

Айари невольно передернулся. Кровь могла привлечь бинта – зубастого болотного угря. Или прожорливую голубую свинью. Этот хищник – мелкая пресноводная разновидность хорошо знакомой мне огромной рыбы, обитающей в соленых водах Тассы. Голубые свиньи особенно oпасны при свете дня накануне нереста, когда они собираются косяками. Нерест же у них совпадает с полнолунием большой луны Гора: лунная дорожка на воде каким-то образом приводит в действие инстинкт продолжения рода. В часы перед полнолунием голубые свиньи собираются в огромные косяки и приходят в такое возбуждение, что готовы разорвать на мельчайшие куски все, что встретится им на пути. Любопытно: едва начав нереститься, они полностью теряют агрессивность, среди них можно даже купаться.

Больше всего мы боялись, что болотный угорь или голубая свинья почуют кровь и привлекут за собой тарларионов.

Внезапно в плот, совсем рядом с моей рукой, вонзилось длинное тонкое копье.

– Рейдеры! – воскликнул Айари.

Кису бросился к упрятанным под илом щитам и копьям.

На наш плот прыгнул человек. Я нырнул в воду и пополз через болотные водоросли. Вот и каноэ. Вскочив на ноги, я с криком опрокинул лодку. Все, кто в ней находился, полетели в воду. Над болотами разнесся боевой клич «Ко-ро-ба». Какой-то рейдер, отплевываясь, поднялся на ноги, и я с хрустом скрутил ему голову. Человек с переломанными позвонками замертво рухнул в воду, остальные попятились. Самый отважный бросился на меня с копьем. Я перехватил древко, резко дернул его на себя и одновременно ударил противника в живот ногой. Тот поскользнулся и выпустил оружие. В следующее мгновение я проткнул его насквозь. Болото вспенилось кровавыми пузырями. Четверо рейдеров застыли, охваченные ужасом. Я придавил труп ногой и выдернул копье из тела их товарища.

Кису стоял на плоту, прекрасный, как черный бог; в левой руке он держал щит, в правой – окровавленное копье. На воде под самым плотом лежали два тела.

– Убирайтесь! – крикнул я и махнул рукой. – Прочь!

Вряд ли насмерть перепуганная четверка поняла мои слова, но жест был ясен. Они бросились бежать.

Я поставил каноэ на воду. Кису спрыгнул с плота и выловил из воды два плотно закрытых калабаша с едой – они выпали, когда я перевернул лодку. Кроме того, к каноэ изнутри была привязана корзинка с полосками вяленой рыбы.

– Как ты думаешь, они не вернутся? – спросил Айари. Он подошел к лодке и принялся шарить под водой, ища весла.

– Нет. А если и вернутся, то через несколько дней, не раньше. Так что сейчас нам бояться нечего.

– Била Хурума сожжет их деревни, – угрюмо сказал Кису.

– Вряд ли, – сказал я, – Он не станет настраивать против себя местное население.

– На пути к цели, – сказал Кису, – Била Хурума ни перед чем не остановится.

– Ты, безусловно, прав.

Я и в самом деле не сомневался, что Била Хурума изберет самый короткий путь к достижению своих целей. Этот путь может оказаться гладким, а может – жестоким и кровавым. Била Хурума – убар по своей природе. Не так-то легко переубедить или остановить его.

Всего у нас оказалось восемь весел. Два уплыли, и Айари так и не удалось их найти. На каноэ рейдеров принято иметь запасную пару весел, да и на обычных лодках эта мера предосторожности не считается излишней, особенно при бурном течении.

Я придвинул каноэ к краю плота. Из ила торчали три длинных полых стебля болотного тростника. Кису нагнулся, пошарил в мутной жиже и вытащил за волосы белую рабыню c ниткой ракушек на шее. Он рывком поставил девушку на ноги; тростинка, через которую она дышала, выпала из ее рта. Глаза девушки расширились от ужаса. Запястья ее выли связаны за спиной, лодыжки спутаны веревкой. По-прежнему держа девушку за волосы, Кису окунул ее в воду, чтобы хоть немного отмыть от грязи.

– Господин, – выдохнула белокурая дикарка.

– Молчи, рабыня, – приказал я.

– Да, господин.

Я отнес ее в каноэ и уложил на живот, как и следовало поступить с рабыней.

Кису тем временем полоскал в воде вторую невольницу. Потом я оттащил ее в каноэ и положил рядом с девушкой, которую когда-то звали Дженис Прентис. Голова одной невольницы оказалась у ног другой. В таком положении общаться им будет весьма затруднительно. Казалось бы, мелочь, но пренебрегать ею при воспитании рабынь не следует.

– Зверь! Негодяй! – завопила Тенде, кашляя и отплевываясь, после того как Кису и ее сунул в воду. – Развяжи меня! Немедленно!

– А я думал, ты не разговариваешь с простолюдинами, – удивился он.

Айари с ухмылкой перевел мне этот диалог. Если бы я лучше знал ушинди, я бы и сам его понял. Языки ушинди и укунгу очень похожи. Можно сказать, что слова в них одни и те же, только произносятся по-разному. Основные грамматические структуры совпадают полностью. Я почти не сомневался, что черные экваториальные племена Гора, потомки людей, привезенных в этот мир Царствующими Жрецами сотни лет назад, происходят от одной из больших языковых семей Земли – возможно, группы банту. Да и в самом горианском языке несть числа примерам, доказывающим его происхождение от индоевропейских языков.

Тенде подавила крик ярости. Кису швырнул ее на плот, развязал ей руки и грубо, как рабыню, перевернул на спину. Потом снова связал ей руки, но уже впереди. При этом он оставил конец веревки длиной около семи футов, который при случае можно было использовать как поводок. Тенде едва не задохнулась от возмущения. Тогда Кису развязал ей ноги и столкнул девушку в воду. Потом протащил ее за веревку вдоль всего плота. Длинное одеяние мешало Тенде, девушка то и дело спотыкалась и падала. Наконец, Кису привязал ее к корме каноэ. Девушка стояла по бедра в воде; грязь ручьями текла по ее некогда роскошному платью.

– Давай развяжем рабынь, – сказал Кису. – Они помогут нам грести.

Я освободил девушек от пут и поставил на колени в каноэ. Они замерли в страхе, полуголые, чумазые; на шеях и лодыжках поблескивали острые белые ракушки; коротенькие репсовые юбки – обычное для рабынь одеяние – были перепачканы илом. Я протянул им весла.

– Надо торопиться, – сказал Айари, перебираясь на нос каноэ.

Девушки встали на колени в затылок друг другу. Я сел позади той, которую когда-то звали Дженис Прентис. Она была очень хорошенькой. Я порадовался, что мне удалось вернуть ее. За спиной у меня сидел Кису, тоже с веслом. Мы уже сложили в каноэ отобранные у аскари и рейдеров копья и щиты.

Тенде издала пронзительный вопль. Мы оглянулись. Тарларион уходил под воду, держа в зубах тело одного из рейдеров. Скорее всего, он приплыл сюда вслед за другими обитателями здешних вод – зубастым угрем или голубой свиньей, обычно они первыми чуют кровь. Тарларион часто преследует этих хищников. Они приводят его к богатой добыче – а если нет, сами идут в пищу.

Мы с Кису опустили весла в воду, девушки последовали нашему примеру, и каноэ двинулось на восток. Следом, спотыкаясь, брела Тенде. Оглянувшись, я увидел невдалеке еще пару тарларионов и буруны на воде. Когда тарлариону удается отхватить крупную добычу – например, табука, тарска или человека, – он утаскивает жертву под воду и разрывает на куски в придонном иле.

– Пожалуйста, Кису, – взмолилась Тенде, – пусти меня в каноэ!

Кису даже не взглянул в ее сторону.

– Но я не могу идти в этом платье! Кису, ну пожалуйста!

Она снова споткнулась, упала и на несколько мгновений скрылась под водой. Веревка выдернула ее на поверхность, и девушка с рыданиями поплелась за нами.

Я обернулся и посмотрел в сторону плота. Мне показалось, что кто-то выпрыгнул из воды, но, присмотревшись, я понял, что два тарлариона, вцепившись зубами в тело, тянут его в разные стороны. Еще четыре зверя спешили к ним с разных сторон. Над поверхностью воды виднелись только глаза и ноздри.

– Кису! – захлебывалась рыданиями Тенде. – Умоляю тебя!

Кису оставался невозмутим.

– Очень скоро, – сказал я ему по-гориански, – тарларионы все съедят, но не насытятся. Тогда они кинутся за нами, на запах пота и страха.

– Правильно, – кивнул Кису не оборачиваясь. Я покосился на Тенде. Она в ужасе глядела назад. Мы гребли не слишком быстро, чтобы Тенде не падала в воду, а тарларионы не сбивались со следа.

– Кису! Пусти меня в каноэ! – опять всхлипнула Тенде. Кису зевнул.

– Кису! Я не могу идти в этом платье!

– Ты хочешь, чтобы я его с тебя снял? – спросил он не оборачиваясь.

– Но я же когда-то нравилась тебе, Кису!

– Ты – дочь моего заклятого врага Аибу, – бесстрастно ответил Кису.

– Почему ты не пускаешь меня в каноэ?!

– Хочу посмотреть, как тебя схватит тарларион.

– Нет! – пронзительно завопила она. – Нет! Нет!

– Именно так, – подтвердил Кису.

– Кису! Кису! Умоляю!

– Кажется, я слышу голос гордой свободной женщины Тенде, дочери моего смертельного врага Аибу, – заметил Кису.

Тенде завыла. Она пыталась догнать каноэ, но Кису мощными рывками гнал судно вперед, натягивая веревку. Один раз он позволил девушке приблизиться к лодке, но стоило ей ухватиться за корму, как он отбросил ее ударом весла.

– Кису, пусти меня! – снова попросила она, но Кису опять не снизошел до ответа.

Около четверти ана мы гребли молча.

– Смотрите, – сказал вдруг Айари, оглянувшись.

– Они уже здесь? – спросил Кису.

– Ага, – сказал Айари. – Сразу четыре тарлариона. Тенде в ужасе обернулась.

Поначалу я ничего не мог разглядеть; потом над водой показались их гребни, а затем глаза и ноздри. Тарларионы были примерно в восьмидесяти ярдах от нас. Они не спешили, но расстояние между нами неуклонно и угрожающе сокращалось.

Мы остановились.

– Кису! – душераздирающе завопила Тенде. – Пусти меня в каноэ!

– Я хочу посмотреть, как тебя схватит тарларион, – спокойно повторил Кису.

– Нет! Не надо! Ну пожалуйста!

– Я слышу голос гордой свободной женщины Тенде, дочери моего смертельного врага Аибу? – холодно осведомился Кису.

– Нет, нет! – захлебывалась девушка.

– Тогда чей же голос я слышу?

– Голос беспомощной рабыни, – срывающимся голосом выкрикнула Тенде, – которая умоляет своего господина пощадить ее!

– Ты притворяешься, – сказал Кису.

– Нет, – рыдала девушка, – нет! Я настоящая рабыня!

Тарларионы были уже в двадцати ярдах от нас. Они не слишком спешили, видя, что будущая жертва не пытается убежать от них.

– Ощущаешь ли ты себя рабыней в душе? – спросил Кису.

– Да, да, господин!

– Подлинной, прирожденной рабыней? – продолжал допытываться он.

– Да, я подлинная и прирожденная рабыня!

Тарларионы перестали грести лапами, чтобы не спугнуть добычу лишней волной, и ждали, пока их поднесет поближе течением.

– Как тебя зовут? – спросил Кису.

– Как будет угодно господину, – всхлипнула девушка. Ответ вполне удовлетворил Кису.

– Ты молишь о том, чтобы я взял тебя в рабыни?

– Да, господин, да!

– Ну что ж, девочка, – сказал он, – я подумаю над твоей просьбой.

– Господин!…

Тарларионы мягко, почти незаметно перебирали лапами. Они казались неподвижными, как бревна, на самом же деле медленно окружали жертву полукольцом. Вот-вот последует внезапный мощный бросок, и тарларионы начнут рвать добычу на части.

– Господин! – завизжала Тенде, не помня себя от ужаса.

Кису перегнулся через корму и, схватив девушку за запястья, втащил ее в каноэ.

В тот же миг тарларионы, заметив движение жертвы, рванулись вперед, рассекая воду ударами хвоста. Двое из них ткнулись мордами в корму, третий издал оглушительный рев, четвертый, разинув пасть шириною в ярд, бросился на борт каноэ. Я отшвырнул его ударом весла.

В это мгновение другой тарларион обрушился на корму, и каноэ накренилось. Кису попытался сбить его веслом, но чудовище перекусило весло надвое. Девушки завизжали и вцепились в лодку. Айари метнулся на нос каноэ, чтобы восстановить равновесие. Кису ударил тарлариона острым обломком весла, и тот соскользнул с кормы в воду. Каноэ покачнулось и чуть было не опрокинулось. Третий тарларион с размаху врезался мордой в борт. Раздался треск, но дерево выдержало. Зверь развернулся, готовясь ударить хвостом. Четвертый тарларион нырнул под днище…

– Греби! – заорал Кису. – Не пускай его под каноэ!

Я ударил веслом по воде в тот самый миг, когда монстр оказался под нашим хрупким суденышком. Каноэ скользнуло по его спине и выровнялось. Мы с Айари налегли на весла. Лодка рванулась вперед. Тарларионы с ревом бросились в погоню.

И тут я догадался швырнуть в пасть зверю горсть вяленой рыбы. Айари отложил весло, схватил корзинку с рыбой и тоже принялся кидать ее хищникам. Те с рычанием пожирали провиант аскари.

– Передай мне другое весло, – сказал я первой рабыне, которая лежала на дне, сжавшись в комок. – Быстрее!

– Да, господин, – прошептала она и передала весло своей онемевшей от ужаса подруге. Та вручила его мне и сразу отвела перепуганный взгляд. Она уже поняла, что вновь принадлежит мне.

Я отдал весло Кису, и мы быстро развернули каноэ на восток. Тенде со связанными руками лежала на дне между мной и Кису. Ее била крупная дрожь. Айари тем временем продолжал кормить тарларионов, швыряя куски рыбы все дальше и дальше от каноэ. В конце концов нам удалось оторваться от хищников.

Примерно через четверть ана Кису отложил весло, перевернул Тенде на спину и развязал ей руки. Она глядела на него снизу вверх.

– Кажется, я взял в рабство прирожденную рабыню? – произнес Кису.

– Да, господин.

Он бережно снял с нее одежду.

– Ты красива.

– Рабыня счастлива угождать господину, – пролепетала девушка.

– Жаль, что ты всего-навсего рабыня.

– Да, господин.

Я снял с шеи и лодыжки белокурой рабыни нитки ракушечных бус и разорвал надвое. Половинки бус я вернул на место, а оставшиеся половинки отдал Кису. Тот завязал их на горле и на левой щиколотке Тенде.

– Ты украсил меня, как рабыню, господин, – прошептала Тенде.

– Тебе это пристало, рабыня.

– Да, господин.

Затем Кису выбросил ее одежду за борт, за исключением шелковой полоски шириной в фут и длиной около пяти футов. Он аккуратно сложил и заткнул себе за пояс этот кусок ткани, чтобы при случае, если ему вздумается, обернуть им бедра рабыни.

– Перед тобой – твоя обнаженная рабыня, господин, – улыбнулась Тенде

– Я всегда желал тебя, Тенде, – сказал Кису. Девушка протянула к нему руки.

– Ты – рабыня, не правда ли, Тенде? – поднял бровь Кису.

– Да, господин, – шепнула она и опустила руки, умоляюще глядя на него. – Еще маленькой девочкой я мечтала быть твоей рабыней. Но я не думала, что у тебя хватит силы обратить меня в рабство.

– В Укунгу это было невозможно. Но здесь, – Кису наклонился над девушкой и крепко сжал ее плечи, – здесь возможно все.

– Здесь – настоящая жизнь, – прошептала она и зажмурилась. – Ты делаешь мне больно!

– Молчи, рабыня.

– Хорошо, господин

Кису пожирал ее глазами. Этот взгляд страшил девушку. Прежде, подумал я, она не подозревала, что мужчина может так хотеть ее. Она никогда не была рабыней.

– Я дам тебе имя Тенде, – сказал Кису.

– Да, господин, – потупилась она. Отныне она будет носить это имя, как рабский ошейник.

– Кому ты принадлежишь?

– Тебе, господин.

– Ты думаешь, легко быть моей рабыней?

– Нет, господин.

– Правильно. Ты в полной мере поймешь, что такое рабство.

– Я не хочу иной участи, – промолвила девушка, ища взгляда Кису, и я почуял жар, исходивший от нее. – Ты прямо сейчас объявишь меня своей рабыней?

– Объявляю тебя своей рабыней, Тенде, – сказал Кису.

– Ты вступишь в свои права, господин?

– Когда пожелаю и как пожелаю, – ответил он.

– Да, господин… Ох!

Он грубо распластал ее на дне лодки.

– Объявляю тебя, Тенде, дочь моего ненавистного врага Аибу, своей рабыней, – сказал Кису, – и утверждаю свое полное и безраздельное господство над тобой.

– Да, господин… Да… Да…

Айари, я и две полунагие белые красавицы рабыни молча налегли на весла, каноэ бесшумно и легко заскользило к востоку.

25. МЫ ПОДХОДИМ К ПОРОГУ. Я НЕДОВОЛЕН РАБЫНЕЙ

Айари стоял на носу каноэ, вглядываясь в даль.

– Смотрите, смотрите! – крикнул он.

– Наконец-то, – откликнулся Кису с кормы и отложил весло.

Белые рабыни, стоявшие на коленях в затылок друг другу, вытащили весла из воды и положили их в лодку. Тенде сделала то же самое. Кису все время держал свою новую рабыню перед собой, чтобы коснуться ее в любой момент, когда ему того захочется. Она то и дело чувствовала на себе его пристальный взгляд. Тенде, как и белые девушки, не смела увиливать от тяжелой работы. Кису несколько раз огрел ее по спине широким резным веслом, когда она сбивалась с ритма от измождения.

Наше каноэ подошло к порогу – тому месту, где болото переходит в обширные воды Нгао.

Мы с Кису спрыгнули в воду и, утопая в скользком иле, принялись толкать судно. Наконец болотный камыш расступился, и нашим взглядам открылась бескрайняя, сверкающая на солнце гладь озера Нгао.

– Как красиво… – прошептала по-английски белокурая дикарка, не в силах сдержать восторга.

И правда, красиво. Мне вдруг стало досадно, что первым Цивилизованным человеком, которому посчастливилось любоваться этим великолепием, стал предатель Шаба.

Мы добирались до порога долгих пятнадцать дней. Все это время мы питались рыбой, которую добывали копьями, и пили пресную воду из болота.

Кису сказал:

– На северо-восточном берегу – Укунгу…

Укунгу, страну рассыпанных по побережью деревень, Била Хурума провозгласил частью своей империи.

– Вряд ли тебе окажут там радушный прием, – заметил я.

– Это верно, – согласился Кису.

– Ты хочешь вернуться и поднять восстание? – прямо спросил я.

– Нет, – ответил он, – это не входит в мои ближайшие планы.

– А каковы твои ближайшие планы?

– Узнаешь позже.

– Я ищу человека по имени Шаба, – сказал я. – У нас с ним осталось одно нерешенное дело. Поэтому мне нужно выйти к Уа.

– Моя дорога, – улыбнулся Кису, – тоже ведет к реке Уа.

– И это входит в твои ближайшие планы?

– Да.

– Может быть, – продолжал я, – я сочту необходимым путешествие по реке Уа.

– Может быть, и я сочту такое путешествие необходимым, – сказал Кису.

– Мне кажется, Уа – опасное место.

– На это я и рассчитываю.

– Это тоже входит в твой план, который ты так тщательно скрываешь?

– Еще как входит, – ухмыльнулся Кису.

– Ты уже бывал в Уа?

– Нет, – сказал Кису. – Никогда.

Я выровнял каноэ. Теперь оно свободно скользило по глади Нгао.

– Ну что же, продолжим путь.

Вода доходила нам до бедер. Кису нашел в лодке две узкие полоски кожи и туго связал запястья и лодыжки Тенде.

– Почему господин связал меня? – жалобно спросила девушка, стоя на коленях.

– Вряд ли мы увидим тут каноэ Укунгу, – ответил Кису, – но если вдруг это случится, я хочу уберечь тебя от искушения прыгнуть в воду и поплыть навстречу свободе.

– Хорошо, господин. – Она понурила голову.

– Белые рабыни тоже могут прельститься более легкой участью, – предположил я.

– Давай избавим их от соблазна, – усмехнулся Кису.

Я проделал с девчонками то же, что и он с Тенде. Затем мы взяли два длинных кожаных ремня и связали всех трех рабынь караваном – один ремень захлестывал их шеи, другой – левые лодыжки.

– Не связывай меня вместе с белыми рабынями, господин! – взмолилась Тенде, но Кису только расхохотался.

Мы запрыгнули в каноэ, взялись за весла и принялись спокойно, легко грести, не обращая внимания на Тенде, которая тихонько плакала от унижения.

Гордая дочь Аибу, верховного вождя Укунгу, с каждым днем все лучше понимала, что она всего-навсего рабыня.

– Эй, ты, – приказал я, – ползи сюда.

Я лежал в каноэ, опираясь на локоть. Ярко светили обе луны, и наше судно казалось лишь крошечной щепкой на бескрайней серебристой глади Нгао.

– Да, господин, – откликнулась белокурая дикарка и поползла ко мне. Гладкое тело рабыни в лунном свете тоже отливало серебром. Я слышал, как позвякивают ракушки У нее на шее.

– Устраивайся, – позволил я.

– Хорошо, господин. – Она послушно улеглась мне на плечо.

Мы держали девчонок связанными по рукам и ногам лишь первые два дня путешествия по Нгао, пока не удалились от берегов настолько, что уже не было опасности встретить какое-нибудь каноэ. На третий день мы оставили только караванные узлы, на пятый день распутали им лодыжки, а на шестой развязали полностью.

– Поцелуй меня, – велел я.

Она повиновалась; затем снова опустила мне голову на плечо.

– Ты боишься, – сказал я. В Шенди она была гораздо раскованней. – Помнишь красавицу, которая глядела на тебя из зеркала – там, в Шенди?

– Она была рабыней… – прошептала девушка.

– Разумеется.

– Я боюсь ее.

– Она живет в тебе, – сказал я. – Ты просто на миг увидела свое истинное лицо. Прекрасная рабыня в тебе молила тебя дать ей волю.

– Я не осмелилась… Она была слишком красивой, слишком страстной.

– Ты не осмелилась стать тем, что ты есть?

– Да, – прошептала она. – Если это была я, то я боюсь себя.

– Почему?

– Та, в зеркале, была такой чувственной, такой беззащитной, такой податливой…

– В глубине души ты отчаянно хочешь быть ею.

– Нет, – вздрогнула девушка, – нет.

Я не ответил.

– Две разные женщины спорят во мне, – призналась она.

– Так разреши их спор! Выпусти на волю свое подлинное «я»! Стань настоящей, а не мнимой рабыней!

– Нет, нет, – торопливо сказала она, прижимаясь щекой к моему плечу. Я почувствовал ее слезы.

– Пока ты не сделаешь этого, ты никогда не будешь счастлива.

– Нет.

– Ты должна освободить ее, – сказал я, – ту красавицу, мечтающую о рабском ошейнике.

– Я не смею дать ей волю.

– Неужели правда так ужасна? – поинтересовался я.

– Женщина должна хранить достоинство!

– Самообман, лицемерие, ложь – это ты называешь достоинством?

– Я боюсь дать волю той рабыне…

– Почему же? – настаивал я.

– Я боюсь, – еле слышно пролепетала дикарка, – что она – это я.

– Так оно и есть. Она – это ты.

– Нет, нет…

– Да, – твердо сказал я.

– Но я не женщина Гора!

– Земные женщины, стоит надеть на них ошейник и приучить к плетке, становятся великолепными рабынями.

– Ой! – вздрогнула она под моей рукой.

– Ты вся напряжена и суха внутри.

– Прости меня, господин, – горько произнесла она.

– Ты теперь не на Земле. Здесь никто не станет упрекать тебя за красоту и страстность. Здесь тебе незачем чувствовать себя виноватой в том, что ты – настоящая женщина.

– Я не горианская шлюха!

– Ты думаешь, что мое терпение беспредельно? – спросил я.

– Если господин желает взять свою рабыню, пусть он пoскорей сделает это и позволит мне ползти на место.

Я сжал ее лицо в ладонях.

– Мне больно, господин! – взмолилась девчонка.

– Ты думаешь, что мое терпение беспредельно? – повторил я.

– Я готова исполнить все, что велит господин.

Я видел, что она по-настоящему боится, и еще сильней стиснул ее лицо.

– Ты думаешь, что мое терпение беспредельно?!

– Я не знаю, господин, – пролепетала она.

– Всякое терпение рано или поздно кончается.

– Да, господин.

– В один прекрасный день кончится и мое. Берегись этого дня!

– Да, господин. Я разжал руки.

– Господин хочет меня сейчас? – пролепетала дикарка белыми от страха губами.

– Нет, – ответил я. – Убирайся.

– Хорошо, господин. – Она поползла на место.

Я повернулся на спину, положил руки под голову и уставился в ночное небо, на звезды и луны Гора.

Я слышал, как девчонка в отчаянии царапает дно каноэ – несчастная рабыня, которую отверг ее господин.