Текст книги "Звонок мертвецу (сборник)"

Автор книги: Джон Ле Карре

Соавторы: Роберт Ладлэм,Микки Спиллейн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

В ту же секунду Дженкинс оказался рядом с Таннером и наклонился к нему.

– Больше у меня не будет возможности переговорить с вами. Слушайте и усваивайте! Никаких упоминаний об «Омеге». Ни слова! Ничего! Я не мог сказать вам раньше, Остерманы не спускают с вас глаз.

– Но почему? Ради Бога, но ведь это дело «Омеги»!.. Что я должен говорить? Почему я не могу?..

– Маккалиф – не из наших. Он ни о чем не осведомлен... Просто расскажите правду о вашей вечеринке. И все!

– Вы хотите сказать, что он ничего не знает?

– Ничего. Я же говорю вам, он не в курсе дела.

– А как же люди снаружи, засады в лесу?

– Они не из числа его людей... Если вы заведете об этом разговор, он решит, что вы рехнулись. И Остерманам все станет ясно. Если вы укажете на меня, я буду начисто все отрицать. И вас сочтут просто психом.

– То есть ваши люди считают, что Маккалиф...

– Нет. Он хороший коп. Порой на него нападает наполеоновский комплекс, так что мы не могли использовать его. Во всяком случае, открыто. Но он толковый мужик и может помочь нам. Попросите его выяснить, куда направились Тремьяны и Кардоне.

– Кардоне был пьян. И Тремьян развез всех по домам.

– Выясните, направились ли они прямо домой. Маккалиф обожает допрашивать, и если они врут, он поймает их на слове.

– Но как я могу...

– Вы беспокоитесь о них. Этого достаточно для объяснений. И помните, скоро все завершится.

Маккалиф вернулся. Макдермотт «ошибочно» принял открытое окно в гостевой, за попытку вломиться в дом.

– Итак, мистер Таннер. Давайте начнем с момента появления ваших гостей.

И Джон Таннер, чувствуя постоянную раздвоенность, принялся излагать бурные события вечера. Берни и Лейла Остерманы, спустившись вниз, почти ничего не смогли добавить к его рассказу. Элис вышла из кабинета, но сказать она ничего не могла.

– Очень хорошо, леди и джентльмены. – Маккалиф встал.

– Вы не собираетесь опрашивать всех остальных? – Тоже встав, Таннер повернулся к капитану полиции.

– Я как раз собирался воспользоваться вашим телефоном. Мы должны соблюдать определенный порядок.

– Конечно.

– Дженкинс, свяжитесь с Кардоне. С ними мы увидимся в первую очередь.

– Да, сэр.

– А что относительно Тремьянов?

– Все по порядку, мистер Таннер. После того как мы поговорим с Кардоне, свяжемся с Тремьянами и лишь затем увидимся с ними.

– Таким образом, они не успеют переговорить друг с другом, верно?

– Совершенно правильно, мистер Остерман. Вы знакомы с работой полиции?

– Я каждую неделю пишу о ней.

– Мой муж – телевизионный сценарист, – сказала Лейла.

– Капитан, – обратился сидящий у телефона Дженкинс. – Никого из Кардоне нет дома. Я переговорил с горничной.

– Звоните Тремьянам.

Все присутствующие молчали, пока Дженкинс набирал номер. После коротких переговоров Дженкинс положил трубку.

– Та же самая история, капитан. Дочка сказала, что они не возвращались.

 22

Таннер с женой остались бодрствовать в гостиной. Остерманы поднялись наверх; полиция отправилась на поиски исчезнувших пар. И Джон, и Элис были напряжены. Элис – потому что про себя она уже решила, что знает, кто убил собаку, а Джон не мог не думать о том, что кроется за этой смертью.

– Это был Дик, не так ли? – спросила Элис.

– Дик?

– Он угрожал мне. Он явился на кухню и начал мне угрожать.

– Угрожать тебе? – В таком случае, подумал Таннер, почему задерживаются люди Фассета. – Когда? Как?

– Когда они уезжали... Я не думаю, что он угрожал лично мне. В его словах была угроза, относящаяся ко всем нам.

– Что он сказал? – Таннер надеялся, что люди Фассета слышат его. Он хотел, чтобы им было все известно.

– Он сказал, что ты не должен выносить приговор. Журналистский приговор.

– Что еще?

– Что некоторые... некоторые люди, куда более находчивы, Вот что он говорил. И что я должна помнить: люди не всегда такие, какими кажутся... Что кое-кто куда более находчив, чем другие.  '

– Он мог иметь в виду нечто иное.

– Должно быть, тут шла речь о больших деньгах.

– О каких деньгах?

– О том, что они с Джоем сделали вместе с Джимом Лумисом. То, чем ты занимаешься.

О, Господи, подумал Теннер. Смешалось настоящее и выдуманное. Он почти забыл свое вранье.

– Да, это большие деньги, – тихо сказал он, понимая, что ступает на опасную почву. Элис могла решить, что за разговором о деньгах что-то стоит. Он должен переубедить ее, предвосхитить се вопросы. – Но дело не только в них, как мне кажется, хотя их репутация потерпит непоправимый урон.

Элис не отрывала глаз от единственной лампы, стоящей на столе.

– Там, наверху... ты решил, что это сделала Лейла, не так ли?

– Я был неправ.

– Она в самом деле была по другую сторону холла...

– Это не играло никакой роли, и, когда мы поднялись наверх с Маккалифом, он согласился с нами. Кровь уже свернулась и засохла. Собака была убита несколько часов тому назад.

– Надеюсь, что ты прав. – Элис никак не могла отделаться от образа Лейлы, стоящей спиной к стене и прислушивающейся к разговору в кухне.

На часах было двадцать минут шестого. Они решили лечь в гостиной, куда выходили двери кабинета, чтобы быть поближе к детям.

В половине шестого зазвонил телефон. Маккалифу не удалось найти ни Тремьянов, ни Кардоне. Он сообщил Таннеру, что решил включить их в список пропавших лиц.

– Может быть, – быстро сказал Таннер, – они решили направиться прямо в город, в Нью-Йорк. – Упоминание этих фамилий в списке исчезнувших лиц может заставить «Омегу» уйти на дно, и кошмар будет продолжаться. – Некоторые из гостиниц в Нью-Йорке открыты всю ночь. Не торопитесь, они объявятся. Они же мои друзья!

– Не могу согласиться с вами. Ни одна гостиница не открыта после четырех часов.

– Они могли найти такой отель...

– Скоро нам все будет ясно. Первым делом бюро по розыску из «Метрополитен-полис» обращается в гостиницы и больницы.

Таннер лихорадочно пытался собраться с мыслями.

– А вы проверили окрестные городки? Я знаю несколько частных клубов...

– Мы тоже. Проверили все.

Таннер понимал, что он должен что-то придумать. Все что угодно – но чтобы у Фассета было время взять ситуацию под контроль. Его люди слушают этот разговор, он в этом не сомневался; и они тут же оценят подступающую опасность.

– А вы обыскали район вокруг старого вокзала? Того, что на Ласситер-роуд?

– Кого туда черт понесет? Чего ради?

– В среду я именно там нашел свою жену и детей. Так что подумайте.

Намек сработал.

– Я перезвоню, – сказал Маккалиф. – Проверим.

Когда он повесил трубку, Элис подала голос:

– Известий нет?

– Нет... Малыш, постарайся немного отдохнуть. Мне известна пара мест, точнее, клубов, о которых полиция, скорее всего, не знает. Я попытаюсь проверить в них. Буду звонить с кухни. Не хочу будить детей.

Фассет тут же ответил.

– Это Таннер. Вы знаете, что произошло?

– Да. Это было чертовски хорошо продумано. Вы теперь втянуты по уши.

– Вот этого мне бы хотелось меньше всего. Что вы собираетесь делать? Вы же не можете начать поиск за границами штата.

– Нам это известно. Дженкинс и Коль поддерживают связь между собой. Мы всегда сможем вмешаться.

– И что тогда?

– Есть несколько вариантов. У меня сейчас нет времени все объяснять. Кроме того, мне нужна линия. Еще раз спасибо. – Фассет отключился.

– Звонил в два места, – сказал Таннер, вернувшись в гостиную, – Не повезло... Попытайся немного поспать. Они, скорее всего, нашли какую-нибудь компанию и загуляли вместе с ней. Ей-богу, мы и сами так делали.

– Вот уже много лет мы этим не занимались, – сказала Элис.

Оба они постарались сделать вид, что спят. Тикание часов было как гипнотическое качание маятника метронома. Наконец Таннер почувствовал, что его жена уснула. Он сам закрыл глаза, не в силах больше поднять ресниц, которые стали невыносимо тяжелыми, и мозг его заволокла темная пелена. Но он по-прежнему все слышал. В шесть сорок он услышал, как к дому подъехала машина. Таннер поднялся из кресла и быстро подошел к окну. Маккалиф шел по дорожке, и он был один. Таннер вышел встретить его.

– Моя жена уснула. Я не хочу ее будить.

– Не важно, – зловеще сказал Маккалиф. – У меня дело к вам.

– Что?

– Кардоне и Тремьяны найдены в бессознательном состоянии после огромной дозы эфира. Они были обнаружены в своей машине на обочине дороги у старого вокзала на Ласситер-роуд. И мне бы хотелось теперь узнать, почему вы послали нас именно туда. Откуда вам стало все известно?

Таннеру осталось лишь молча смотреть на Маккалифа.

– Ваш ответ?

– Как хотите, но я ничего не знаю! Я не знаю ничего... Я до сих пор не могу забыть среду и буду помнить ее, пока живу. Как и вы на моем месте. Поэтому мне и пришел на ум этот старый вокзал, клянусь вам!

– Черт возьми, какое совпадение, не так ли?

– Да послушайте, знай я что-то, я бы сказал вам об этом уже несколько часов назад! И не впутывал бы мою жену. Ради Христа, пошевелите мозгами!

Маккалиф вопросительно посмотрел на него. Таннер продолжал давить на него:

– Как это случилось? Что они говорят? Где они?

– Их отвезли в больницу на Ридж-парк. Они выйдут оттуда самое раннее завтра утром.

– Вы должны были переговорить с ними.

Маккалиф рассказал, что, по словам Тремьяна, они проехали по Орчард-драйв меньше полумили, когда увидели на обочине красный стоп-сигнал, а затем и стоящую машину. Дорогу им преградил какой-то хорошо одетый человек, который показался обитателем Сэддл-Уолли. Однако он был не отсюда. Он был в гостях у друзей и возвращался к себе в Вестчестер. Что-то внезапно произошло с двигателем его машины, и он остановился. Тремьян предложил этому человеку подвезти его обратно к дому друзей. Тот согласился.

Это было последнее, что Тремьян и двое женщин запомнили. Кардоне во время этого инцидента был в отключке.

На полу машины Тремьяна, стоявшей у заброшенного вокзала, полиция нашла аэрозольный баллончик без маркировки. Осмотрят его лишь утром, но Маккалиф не сомневается, что в нем был эфир.

– Должно быть, тут есть какая-то связь с происшествием в среду, – сказал Таннер.

– Этот вывод не подлежит сомнению. Кто-то, знающий опушку леса, отлично осведомлен, что район вокруг старого вокзала совершенно заброшен. Особенно если он читал газеты или слышал о происшествии в среду.

– Я тоже так считаю. Они были и... ограблены?

– Не взяты ни деньги, ни бумажники, ни драгоценности. Тремьян говорит, что у него из пиджака пропали какие-то бумаги. И он очень обеспокоен.

– Бумаги? – Таннер вспомнил, как юрист упоминал, что оставил какие-то записи в пиджаке. Записи, которые могут ему понадобиться. – Он говорил, что за бумаги?

– Косвенным образом. Он был просто в истерике – так что не стоит обращать внимания. Он продолжал повторять слово «Цюрих».

У Джона перехватило дыхание, а затем, к чему он уже стал привыкать, он напряг мышцы брюшного пресса, прилагая усилия, чтобы скрыть свое изумление. Это было похоже на Тремьяна: явиться со своими записанными на бумаге данными относительно счетов в Цюрихе.

Маккалиф уловил реакцию Таннера.

– Слово «Цюрих» что-то значит для вас?

– Нет. С чего бы?

– Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

– Надеюсь, я не оскорблю вас, если осведомлюсь: вопрос задан мне в официальном порядке?

– Именно так.

– В таком случае – нет. Слово «Цюрих» ничего не значит для меня. И не могу представить, почему он его произнес. Правда, его юридическая фирма имеет международные связи.

Маккалиф не пытался скрыть, как он разгневан.

– Я не понимаю, что тут происходит, но вот что я вам скажу: я опытный полицейский офицер, а ребята у меня – лучшие из всех, что могут быть. Когда я брался за эту работу, я дал слово, что город будет чистым. И слово свое я сдержу.

Таннер устал от него.

– Не сомневаюсь, капитан. Я уверен, что вы всегда отвечаете за свои слова. – Повернувшись спиной, он направился к дому.

Настала очередь Маккалифа изумляться. Подозреваемый уходил как ни в чем не бывало, а глава полиции Сэддл-Уолли ничего не мог поделать.

Остановившись на крыльце, Таннер посмотрел, как Маккалиф, сев в машину, отъезжает от его дома. Небо прояснилось, но солнце еще не взошло. Низкие облака обещали дождь, но недолгий.

Не важно. Теперь ничто не имело значения. Для него все кончилось.

Соглашения больше не существовало. Контракт между Джоном Таннером и Лоренсом Фассетом был расторгнут.

Ибо все заверения Фассета на поверку оказались фальшивыми. «Омега», как оказалось, – не только Тремьяны, Кардоне и Остерманы. Уикенд завершен, но ее присутствие продолжает ощущаться.

Он был согласен играть – то есть должен был играть – по правилам Фассета, пока в число остальных игроков входили мужчины и женщины, которых он знал.

Но теперь с этим покончено.

Теперь появился кто-то еще – человек, который ранним утром может остановить машину на пустынной темной дороге и после которого остаются страх и ужас.

Кто-то, кого он не знает. Этого он не мог понять.

Таннер отправился в лес лишь около полудня. Остерманы решили не подниматься с постели до половины двенадцатого и, сославшись на них, он уговорил и Элис отдохнуть как следует. Все они предельно вымотаны. Дети были в кабинете, у телевизора, наслаждаясь утренними мультиками.

Он лениво двинулся вдоль бассейна, взяв с собой шесть клюшек для гольфа. Тем самым он хотел дать понять, что собирается попрактиковаться в боковых ударах, но на самом деле он внимательно наблюдал за окнами тыльной части дома: в комнатах детей и в ванной наверху.

Оказавшись на краю леса, он остановился и закурил.

Никто не заявил о своем присутствии. Не шелохнулась ни одна веточка, и в небольшом лесочке стояла полная тишина. Таннер негромко заговорил:

– Я бы хотел встретиться с Фассетом. Ответьте, пожалуйста. Это очень важно.

При этих словах он взмахнул клюшкой.

– Повторяю! Я спешно должен переговорить с Фассетом! Объявитесь кто-нибудь!

По-прежнему молчание.

Повернувшись, Таннер сделал какой-то неопределенный жест и двинулся в лесок. Углубившись в него, он пустил в ход локти и руки, раздвигая ветки. Он шел к тому дереву, под которым Дженкинс прятал рацию.

Никого!

Он двинулся на север, производя как можно больше шума. Наконец он вышел к дороге.

Никого не было! Его дом никто не охранял!

Никого!

Люди Фассета ушли!

Выскочив на опушку, он бросился по дороге, не спуская глаз с окон своего дома.

Люди Фассета ушли!

Миновав заднюю лужайку, он обогнул бассейн и вбежал на кухню. Очутившись внутри, остановился у раковины перевести дыхание и пустил холодную воду. Плеснув ею себе в лицо, выгнулся назад, напрягая мышцы спины.

Никого! Никто не охранял его дом! Никто не охранял его жену и детей!

Перекрыв воду, Джон решил теперь не торопиться и даже считать шаги. Выйдя из кухни, он услышал в кабинете детский смех. Поднявшись наверх, тихонько повернул ручку двери их спальни. Скинув халат, в смятой ночной рубашке, Элис лежала на кровати. Она спала, и у нее было глубокое, ровное дыхание.

Закрыв двери, Таннер прислушался к звукам из комнаты для гостей. Там было тихо.

Спустившись снова на кухню, он прикрыл за собой двери и двинулся в небольшую прихожую, чтобы убедиться – закрыты ли там двери.

Вернувшись, он подошел к телефону и снял трубку. Но номер набирать не стал.

– Фассет! Если вы или кто-то из ваших людей на этой линии, я хочу, чтобы вы знали... И немедленно!

Таннер старался услышать хоть легкий щелчок в трубке, но там продолжались все те же гудки.

Он набрал номер мотеля.

– Номер двадцать два, пожалуйста.

– Простите, сэр. Номер двадцать два не занят.

– Не занят? Вы ошибаетесь! Я говорил с его обитателями в пять часов утра!

– Простите, сэр. Они съехали.

Таннер положил трубку, недоверчиво глядя на нее.

Нью-йоркский номер! В аварийных случаях!

Он сорвал трубку с рычага, стараясь унять дрожь в пальцах.

После короткого гудка раздался ровный механический голос: «Номер, который вы набрали, не работает. Пожалуйста, обратитесь в справочную за правильным номером. Вы слушаете запись. Номер, который вы набрали...»

Джон Таннер закрыл глаза. Невероятно! Он не может связаться с Фассетом! Его люди исчезли!

Он остался один!

Джон попытался собраться с мыслями. Он должен сообразить, что к чему. Необходимо найти Фассета! Произошла какая-то чудовищная ошибка. Холодный сдержанный профессионал, работающий на правительство, знающий тысячи уловок, обладающий совершенной техникой, совершил какую-то ужасную ошибку?

Но все люди Фассета исчезли. Может быть, тут вообще не было ошибок.

Таннеру внезапно пришло в голову, что и он сам может что-то предпринять. У его телекомпании были определенные каналы связи с правительственными учреждениями. Он связался с коннектикутской информационной службой и получил гринвичский номер телефона Эндрю Гаррисона, главы юридического отдела компании.

– Это Энди?.. Привет. Это Джон Таннер. – Он старался говорить как можно спокойнее. – Я чертовски сожалею, что беспокою тебя дома, но только что звонили из азиатского бюро. В Гонконге какая-то история, в которой я хотел бы разобраться... Сейчас я не могу вдаваться в подробности, расскажу тебе в понедельник утром. Может, там ничего и нет, но я хотел бы убедиться... Думаю, что лучше всего было бы связаться с ЦРУ. Это явно их дело. Они раньше сотрудничали с нами... Ладно я буду держать тебя в курсе. – Журналист прижал трубку подбородком и закурил. Гаррисон дал ему нужный номер телефона, и Таннер записал его. – Это где-то в Вирджинии, не так ли?.. Большое спасибо, Энди. Увидимся в понедельник утром.

Снова он набрал номер.

– Центральное разведывательное. Офис мистера Эндрю, – отозвался мужской голос.

– Моя фамилия Таннер. Джон Таннер. Директор отдела новостей нью-йоркской телекомпании «Стандарт-мю-чуэл».

– Да, мистер Таннер? Вы хотели поговорить с мистером Эндрю?

– Да. Да, именно так.

– Простите, но сегодня его нет на месте. Могу ли я помочь вам?

– В сущности, я пытаюсь найти Лоренса Фассета.

– Кого?

– Фассета. Лоренса Фассета. Он из вашего агентства. Мне спешно нужно переговорить с ним. Думаю, он где-то в районе Нью-Йорка.

– Он имеет отношение к этому отделу?

– Не знаю. Я знаю только, что он из Центрального Разведывательного Управления. Говорю вам, это очень срочно! Крайняя необходимость! – У Таннера на лбу выступила испарина. У него не было времени разговаривать с каким-то чиновником.

– Хорошо, мистер Таннер. Я проверю по нашему справочнику и найду его. Подождите у телефона.

Прошло не менее двух минут, прежде чем чиновник снова объявился. Говорил он с запинками, но твердо.

– Вы уверены, что назвали правильное имя?

– Конечно, уверен.

– Простите, но такого Лоренса Фассета в справочнике нет.

– Это невозможно!.. Слушайте, я работаю с Фассетом!.. Дайте мне поговорить с вашим начальником! – Таннер припомнил, как Фассет и даже Дженкинс общались с теми, кто был «посвящен» в дела «Омеги».

– Боюсь, вы не поняли меня, мистер Таннер. Это вышестоящее учреждение. Вы ищете моего коллегу... моего подчиненного, если хотите. Моя фамилия Дуайт. Мистер Эндрю доверил мне принимать все решения, связанные с данным отделом.

– Мне нет дела, кто вы такой! Говорю вам, что это исключительно важно! И думаю, вы должны найти кого-то гораздо выше вас по званию, мистер Дуайт. Более ясно выразиться я не могу. Это все, что я могу сказать! Так действуйте же! Я жду!

– Очень хорошо. Потребуется несколько минут...

– Жду.

Прошло минут семь, которые показались Таннеру вечностью, прежде чем Дуйат снова появился на проводе.

– Мистер Таннер, я взял на себя смелость проверить, кто вы такой, так что я предполагаю, вы отвечаете за свои слова. Тем не менее должен заверить вас, что вы введены в заблуждение. В Центральном Разведывательном Управлении Лоренса Фассета нет. И никогда не было.

 23

Повесив трубку, Таннер тяжело оперся о край раковины. Оттолкнувшись от нее, он в растерянности вышел на задний дворик. Небо по-прежнему было темным. В листве шелестел легкий ветерок, и с веток падали в бассейн капли воды. Должно быть, идет шторм, подумал Таннер, глядя на низкие облака. Приближаются июльские шторма.

Приближается «Омега».

С Фассетом или без него, но «Омега» была реальностью, и теперь Таннер четко понимал это. Она была реальностью, потому что он уже увидел и почувствовал власть, которой она обладает, и уверенность, с которой она действует, – ей удалось куда-то убрать Лоренса Фассета, и она манипулирует сотрудниками главного разведывательного агентства страны.

Таннер понимал, что нет смысла искать Дженкинса. Что ему сказал Дженкинс ранним утром в гостиной?.. «Если вы обратитесь ко мне, я буду все отрицать...» Если «Омега» смогла заставить замолчать Фассета, то заткнуть рот Дженкинсу будет не сложнее, чем сломать игрушку.

Должна быть какая-то начальная точка, какой-то трамплин, толчок которого поможет ему прорваться сквозь завесу лжи. Больше его ничто не волновало; этой истории надо положить конец, чтобы его семья была в безопасности. Больше он не участвует в этой войне. Единственной его заботой теперь стали Элис и дети.

За окном кухни Таннер увидел фигуру Остермана.

Вот оно! Вот с чего он начнет, вот кто поможет ему разделаться с «Омегой»! Он быстро вошел в дом.

Лейла сидела у столика, а Берни стоял у плиты, согревая воду для кофе.

– Мы уезжаем, – сказал Берни. – Вещи упакованы, и я вызвал такси.

– Почему?

– Здесь происходит что-то ужасное, – сказала Лейла, – и мы не хотим иметь к этому отношения. Мы здесь ни при чем, и мы не хотим этим заниматься.

– Вот о чем я и хотел с вами поговорить. С вами обоими.

Берни и Лейла переглянулись.

– Валяй, – скзазал Берни.

– Не здесь. Давай выйдем.

– Зачем?

– Я не хочу, чтобы Элис слышала.

– Она спит.

– И все же выйдем наружу.

Втроем они прошли мимо бассейна через лужайку. Там Таннер повернулся лицом к ним.

– Больше у вас нет необходимости врать. Вам обоим. Просто я хочу сказать, что больше я в этом не участвую. Больше меня ничто не беспокоит. – Он помолчал. – Мне известно о существовании «Омеги».

– О чем? – переспросила Лейла.

– Об «Омеге»... «Омеге»! – В голосе Таннера, который говорил шепотом, была боль. – Меня она больше не беспокоит! С Божьей помощью, но больше я ею не занимаюсь!

– О чем ты говоришь? – Глядя на журналиста, Берни сделал шаг к нему. Таннер отступил. – В чем дело?

– Ради Бога, не делай этого!

– Чего не делать?

– Говорю тебе! Теперь мне все равно! Так что прошу тебя! Пожалуйста! Оставь Элис и детей в покое. Можешь делать со мной все что хочешь!.. Только оставь их в покое!

Лейла взяла Таннера за руку.

– Джонни, у тебя истерика. Я не понимаю, о чем ты ведешь речь.

Таннер смотрел на руку Лейлы, борясь с подступающими слезами.

– Как вы могли пойти на такое? Прошу вас! Не надо больше врать! Я этого не вынесу.

– О чем врать?

– Вы никогда не слышали ни о каких банковских счетах в Швейцарии? В Цюрихе?

Лейла отдернула свою руку, и Остерманы застыли на месте. Наконец Берни тихо сказал:

– Да, я слышал о банковских счетах в Цюрихе. У нас самих есть там пара счетов.

Лейла посмотрела на своего мужа.

– Откуда вы получили эти деньги?

– Нам удалось неплохо заработать, – спокойно ответил Берни. – И ты это знаешь. Если это может успокоить твою тревогу, почему бы тебе не позвонить нашему бухгалтеру? Ты можешь встретиться с Эдом Маркумом. В Калифорнии нет никого лучше... и порядочнее, чем он.

Таннер смутился. Простота ответа Остермана заставила его растеряться: все было так естественно.

– А Кардоне, Тремьяны... У них тоже есть счета в Цюрихе, не так ли?

– Предполагаю, что есть. Как и у половины моих знакомых на побережье.

– Откуда они получают деньги?

– Почему бы тебе не спросить у них самих? – Остерман продолжал сохранять спокойствие.

– Но ты-то знаешь!

– Ты начинаешь говорить глупости, – сказала Лейла. – И Джою, и Дику очень везет. Джою, скорее всего, больше, чем всем нам.

– Но почему Цюрих? Что там, в Цюрихе?

– Большая степень свободы, – мягко ответил Берни.

– Вот оно! Вот в чем ты меня старался убедить прошлой ночью! «Что бы тебе хотелось больше всего?» – спросил ты. Это были твои слова!

– Да, через Цюрих можно неплохо заработать, и я не собираюсь этого отрицать.

– Через «Омегу»! Вот как ты их сделал, не так ли? Не так ли?

– Я не знаю, что это значит, – помрачнев, сказал Берни.

– Дик и Джой! Они связаны с «Омегой»! Как и ты! С «Порванным ремнем»! Информация поступает в Цюрих! И за информацию платят!

Лейла вцепилась мужу в руку.

– Берни, те телефонные звонки! И сообщения...

– Лейла, прошу тебя... Послушай, Джонни. Клянусь тебе, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Прошлым вечером я предложил тебе помощь, и только ее я имел в виду. Можно сделать неплохие вложения, и я хотел предложить тебе средства для них. Вот и все.

– Не за информацию? Не для «Омеги»?

Лейла стиснула руку мужа; тот лишь молча посмотрел на нее, дав понять, что она должна успокоиться. Затем он снова повернулся к Таннеру:

– Я не представляю себе, какая у тебя может быть информация, в которой я нуждаюсь. Я не знаю никакой «Омеги». Я понятия не имею, что это такое.

– Так Джой имеет! И Дик! Они оба приходили к Элис и ко мне! Они угрожали нам.

– Значит, я не имею к этому отношения. Мы не имеем...

– О, Господи, Берни, что-то случилось...—Лейла не могла с собой ничего поделать. Повернувшись, Берни обнял ее.

– Что бы там ни было, к нам это не имеет отношения... Может, тебе лучше рассказать, в чем дело. Возможно, нам удастся помочь тебе.

Таннер посмотрел на них. Берни и Лейла стояли бок о бок, обнимая друг друга. Он так хотел верить им. От так нуждался в друзьях; ему отчаянно были нужны союзники. Да и Фассет говорил то же самое: не все могут иметь отношение к «Омеге». – Вы в самом деле ничего не знаете? Вы ничего не знаете об «Омеге»? Или что значит «Порванный ремень»?

– Нет, – просто ответила Лейла.

Таннер поверил им. Он должен был им верить, ибо это означало конец его одиночества. Так он им и сказал. И он им все поведал.

Абсолютно все.

Когда он закончил, два литератора застыли на месте, молча глядя на него. Начало моросить, но никто из них не обратил внимание на первые капли дождя. Наконец Берни заговорил:

– И ты подумал, что я говорил о... что мы имеем к этому какое-то отношение? – Не веря самому себе, Берни прищурился. – Господи! Да это же чистое сумасшествие!

– Нет. Это реальность. И я в ней убедился.

– Ты говоришь, что Элис ничего не знает? – спросила Лейла.

– Мне было сказано ничего не говорить ей, и только поэтому мне все рассказали!

– Кто? Некто, кого ты не можешь даже найти по телефону? Некий человек из Вашингтона, которого там не знают? Тот, кто выложил тебе кучи вранья относительно нас?

– Но человек же убит! Моя семья могла погибнуть в прошлую среду! Тремьяны и Кардоне были одурманены прошлой ночью!

Остерман посмотрел на свою жену и снова перевел взгляд на Таннера.

– Если они в самом деле были одурманены газом, – мягко сказал он.

– Ты должен все рассказать Элис, – возбужденно сказала Лейла. – Ты не можешь и дальше держать ее в неведении.

– Я знаю. Так я и сделаю.

– А затем нам придется уезжать отсюда, – сказал Остерман.

– Куда?

– В Вашингтон. Там у нас есть один или два сенатора и парочка конгрессменов. Они наши друзья.

– Берни прав. У нас есть друзья в Вашингтоне.

Морось постепенно перешла в основательный дождь.

– Пойдем внутрь, – сказала Лейла, легко коснувшись плеча Таннера.

– Подожди! Там нам не удастся поговорить. Мы не можем свободно говорить в доме. Он прослушивается.

Берни и Лейла Остерманы дернулись, словно получили удар по лицу.

– Весь? – переспросил Берни.

– Я не уверен... Теперь я ни в чем больше не уверен.

– Значит, мы не можем свободно разговаривать в доме, или же нам надо включать радио на полную громкость и говорить шепотом?

Таннер смотрел на своих друзей. Слава Богу! Слава Богу! Начало его возвращению к здравому смыслу было положено.