Особо опасен

Текст добавлен: 4 октября 2016, 03:17

Текст книги "Особо опасен"

Автор книги: Джон Ле Карре

Жанр:

Шпионские детективы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Назад к карточке книги

– Ответь, – сказал он.

Она взяла трубку и певуче произнесла несколько дежурных фраз, тут же усиленных динамиками.

– «Такси Ганзы». Спасибо за ваш звонок. Откуда едем?

В ответ Брю, кажется, впервые за весь вечер расслабленным голосом продиктовал адрес банка.

– Ваш телефон?

Брю дал свой номер.

– Секундочку, пожалуйста! – пропела Ники, давая понять, что ей надо взглянуть на монитор компьютера, а на самом деле прикрыла трубку ладонью в ожидании инструкций от Бахмана. Еще секунду он помедлил, а затем поднялся со стула, снял с дверного крючка морскую фуражку и нахлобучил на голову. Затем рабочая тужурка – влез в один рукав, в другой. Встряхнул, чтобы лучше сидела.

– Передай ему, что я уже еду, – сказал он.

Ники убрала ладонь, закрывавшую трубку.

– Через десять минут, – сказала она и положила трубку на рычаг.

Бахман с порога еще раз глянул на экраны.

– Одно слово «вперед», – обратился он к Ники и Максимилиану вместе. – Если они дадут зеленый свет, это все, что вы должны мне сказать. Вперед.

– А если нет?

– Что нет?

– Если не дадут зеленый свет?

– Значит, ничего и не скажете, правильно?

Один вид комнаты кассиров, напичканной хай–тековскими игрушками, вызывал у Брю отвращение, и не только по причине собственной технической отсталости. Разве забудешь один из самых грустных моментов своей жизни: он стоит в саду их венского дома перед костром, рядом с ним его первая жена Сью и дочь Джорджи, и смотрит, как столь же прославленная, сколь и уже ненужная банковская картотека превращается в клубы дыма. Еще одно проигранное сражение. Еще одна важная страница прошлого уничтожена. Отныне мы будем как все.

Между прочим, Абдулла пахнет детской присыпкой, подумал он, когда тот настойчиво потыкал пальцем в набор цифр на листке. У него дома Брю ничего такого не заметил. Возможно, доктор немного переборщил по торжественному случаю. Интересно, унюхала ли это Аннабель. Когда все закончится, надо будет ее спросить.

Белая рубашка и тюбетейка Абдуллы буквально сияли под флуоресцентными лампами. Доктор навалился на Брю плечом и услужливо показывал указательным пальцем то на расчетный счет, то на сумму, которая должна быть переведена.

Вообще говоря, Абдулла явно переборщил, вторгаясь в личное пространство Брю, особенно с учетом жары в комнате. Но у арабов, где–то прочел Брю, это в порядке вещей: два здоровых бугая могут запросто идти по улице или сидеть в кафе, держась за руки. И все–таки было бы неплохо, если бы Абдулла немного отстранился и не отвлекал его.

Исмаил. Почему он вдруг вспомнил про Исмаила? Может, потому, что он всегда хотел, чтобы у Джорджи был братишка. Славный паренек. Будь я в его возрасте таким красавцем, уж я бы пустил пыль в глаза. Хотя, возможно, я выглядел не хуже, просто не умел пускать пыль в глаза. Ничего не попишешь. А Фатима уезжает в… Бейллиол?.. В Лондонскую школу экономики, вот куда. Джорджи никогда не поднималась до таких высот. Яркая, как акварель, она любого просекает на раз, от ее внимания ничто не ускользает, но ее ум чужд системного образования. Во многих отношениях она родилась образованной. А вот формальная учеба… нет, это не для Джорджи.

Опять этот запах детской присыпки. Абдулла привалился к нему всем телом. Того и гляди усядется на колени. Плюс маленькие дети – сколько их там было? Трое? Четверо? И еще одна в саду? Так размножаться – это что–то невероятное. Размножаться, не задумываясь. Просто совокупляться, и все, исполняя волю Всевышнего.

Палец Абдуллы соскользнул двумя строчками ниже. Судоходная компания на Кипре. А это еще к чему? Только что была всемирно известная благотворительная организация в Эр–Рияде, и вдруг какая–то опереточная компания в Никосии. Отчасти чтобы отстраниться от Абдуллы, отчасти чтобы развеять сомнения, Брю развернулся к Аннабель.

– А как вам обоим это? – спросил он по–немецки. – Вроде ничего такого. Только сумма… пятьдесят тысяч зеленых. Судоходная компания «Семеро друзей» в Никосии.

– А–а. Это важнейшая структура для недужных в Йемене, – объяснил ему Абдулла, прежде чем Аннабель успела перевести вопрос Иссе. – Если ваш клиент озабочен доставкой медицинской помощи во все уголки уммы, то эта компания идеальна для достижения цели.

Положив руки на края клавиатуры, Брю ждал, пока Аннабель переводит на русский:

– Доктор Абдулла говорит, что народ Йемена сильно страдает от бедности. Эта уважаемая судоходная компания имеет большой опыт доставки всего необходимого. Ты хочешь иметь с ней дело или нет?

Исса задумался. Ответил «да», потом «нет», потом пожал плечами. Наконец его озарило.

– В турецкой тюрьме вместе со мной был йеменец. Он был так болен, что в результате умер! Такое не должно повториться. Включите эту компанию, мистер Томми, включите!

Брю послушно впечатал реквизиты судоходной компании и мысленно проделал вместе с деньгами путь по воздуху: клиринговый банк, через который «Фрэры» делали все проводки, – в докомпьютерные времена достаточно было написать на платежке свое имя, – затем Анкара и, наконец, какой–то турецко–киприотский клоповник в Никосии, скорее всего похожий на выносной сортир, на ступеньках которого греются на солнце шелудивые псы. Кто–то похлопал его по плечу. Аннабель. Если не считать рукопожатия, она до сих пор ни разу до него не дотронулась.

– Здесь амперсанд. А вы поставили косую черту.

– Правда? Где? О господи, точно. Свалял дурака, ничего не скажешь. Спасибо.

Он поставил амперсанд. Большой труд закончен. Четырнадцать кретинских банков и одна паршивая судоходная компания. Ему оставалось последнее: нажать «Enter».

– Мы закончили, фрау Рихтер? – спросил он весело. Его рука с вытянутым средним пальцем зависла над клавиатурой.

– Исса? – Она посмотрела на него вопросительно.

Тот рассеянно кивнул, уже пребывая в своих мыслях.

– Доктор Абдулла, никаких проблем?

– Нет, спасибо. Я, естественно, полностью доволен.

«На все свои сто процентов?» – подумал про себя Брю.

По–прежнему глядя на клавишу «Enter», он спросил себя, какое выражение ему следует придать своему лицу, когда он ее нажмет.

Счастливого банкира, который в эту минуту облегчает активы собственного банка на двенадцать с половиной миллионов? Вряд ли.

Счастливого тем, что он услужил сыну и наследнику своего многолетнего клиента?

Или тем, что он спасает Аннабель из чудовищной заварухи, а Иссу от бесконечных тюрем, если не чего–то похуже?

Наверняка последнее. На всякий пожарный он напустил на себя выражение скуки и в ожидании облегчения ударил по клавише сильнее, чем хотел.

Вот и ушел последний Липицан. Прощай, Эдвард Амадеус, кавалер ордена Британской империи. Прощай, Йен Лампион, и да поможет Бог тебе и всем, кто стоит за твоей спиной.

Ему осталось выполнить последний долг.

– Доктор Абдулла, с вашего разрешения я вызову для вас такси за счет банка.

И, не дожидаясь ответа, набрал номер, который дал ему Лампион специально для этого случая.

Проехав сквозь невидимые вешки, коими Мор обозначил запретную зону, мимо «почему–то» не эвакуированных машин на перекрестках, и амбалов с простодушными, как на подбор, лицами, и инженеров с фонариками, неубедительно ремонтирующих распределительные коробки, Бахман припарковал такси на стоянке перед банком «Фрэры», на специальном пандусе, поднял воротник тужурки и, как всякий поджидающий таксист, включил радио и вперил невидящий взгляд в ветровое стекло… и очень даже видящий в спутниковый навигационный экран, незаметно мерцающий под приборной доской на уровне его колен. Изображение было, а вот звук, по милости технической службы Мора, куда–то пропал.

Стоило ему припарковаться, как двое его наблюдателей пристроились на «ауди» полууровнем ниже, только на улице. Они должны были там находиться на крайний случай, если вдруг Веха не отнесется благосклонно к идее своего умыкания в неизвестном направлении. Наказ, который Бахман крепко вбил им в голову: ждать в машине, пока он их не призовет, и не якшаться с людьми Мора под страхом отлучения от церкви.

Бахман исподтишка бросил взгляд на соседние дома и, к своему ужасу, заметил две размытые фигуры на крыше и еще две перед тупичком, упирающимся в приозерное шоссе Биннен–Альстер. Судя по безмолвной картинке на навигационном мониторе, Аннабель и Феликс переминались в холле, пока Брю проводил Веху на первый этаж в гардероб, а затем снова поднялся наверх, то ли тоже одеться, то ли наскоро пропустить рюмочку.

Аннабель и Феликс смеялись, немного зажато, разделенные несколькими метрами. Бахман впервые видел Аннабель в платке. Тем более смеющуюся. Феликс, вскинув руки над головой, устроил что–то вроде жиги. Вероятно, чеченский танец, подумал Бахман. Аннабель в своей длинной юбке робко составила ему компанию. Впрочем, пляска оборвалась, едва начавшись.

Бахман закрыл глаза и через пару секунд снова открыл: он все так же сидит в такси в ожидании, когда дадут зеленый свет, нарушив прямой приказ Аксельрода. Что поделаешь, он, Гюнтер Бахман, прославился своими импровизациями, горбатого могила исправит. В курсе событий только тот, кто находится в гуще событий, – «закон Бахмана». Но к чему, к чему, к чему эти бесконечные затяжки? Если они там в Берлине не облажались – чего никогда нельзя исключать, – Абдулла скомпрометирован по самые гланды, так что операция должна закончиться триумфом. Но тогда почему оркестр не играет туш и почему ему не дают зеленый свет, хотя счет пошел на минуты?

Зазвонил его сотовый. Это была Ники.

– Письменный приказ. Только что поступил.

– Читай, – пробормотал Бахман.

– «Проект откладывается. Освобождайте район и возвращайтесь на железнодорожную станцию в Гамбурге».

– Кто подписал?

– Координационный комитет. Наверху – твой условный знак, внизу – коркома.

– Без имени?

– Без.

Стало быть, консенсусное решение. Кто бы там ни дергал за ниточки.

– Именно проект? Проект откладывается? Не операция?

– Проект. Об операции ни слова.

– И ничего о Феликсе?

– Ничего.

– А о Вехе?

– Тоже ничего. Я прочитала тебе все дословно.

Он попробовал дозвониться до Аксельрода, но попал на автоответчик. Прямая линия координационного комитета – занято. Оператор – не отвечает. На экране, на уровне его колен, Брю возвращался из своего офиса. Теперь они втроем поджидали Веху в холле.

Проект откладывается, сообщили они.

На сколько? На пять минут или навсегда?

Аксельрода переиграли. Но предоставили ему возможность сформулировать приказ. А он сознательно составил его так туманно, чтобы я мог истолковать его неверно.

Не упомянуты ни Веха, ни Феликс, ни операция, а всего лишь проект. Аксельрод дает мне карт–бланш. Если ты готов – вперед, только не говори потом, что это я тебя послал, скажешь, что ты не понял приказа. И никаких подтверждений.

Исса, Аннабель и Брю по–прежнему ждали, когда Веха выйдет из гардероба, – и Бахман вместе с ними.

Что он там так долго делает? Готовится к участи мученика? Бахман вспомнил выражение его лица, когда он шагнул навстречу Иссе: кого я заключаю в объятья, брата или собственную смерть? Это выражение было Бахману знакомо по лицам бейрутских шизов, приготовившихся себя взорвать.

А вот и он. Веха наконец вышел из гардероба. На нем желтовато–коричневый дождевик от «Барберри», белая тюбетейка исчезла. Забыл в гардеробе или спрятал в кейс? А может, это такой месседж? Может, он этим говорит нам: берите меня. Я сознательно проглотил вашу приманку и попал в западню, ибо как иначе мне обрести Бога? Так что берите!

Веха остановился перед Иссой и, задрав голову, любуется им, а тот озадаченно глядит на него с высоты своего роста. Веха протягивает руки и, заключив Иссу в нежные объятья, отечески похлопывает по спине. Он гладит его по лицу, стискивает ладони, потом нежно прижимает их к своему сердцу, а двое западников с изумлением наблюдают за всем этим по ту сторону культурного барьера. Исса запоздало благодарит своего гида и наставника. Аннабель Рихтер переводит. Это превращается в долгое прощание.

– Ничего, Ники?

– Мертвый штиль. На мониторах, всюду.

Я один, мне не привыкать. В курсе событий только тот, кто находится в гуще событий. И пошли они все куда подальше.

Зато его монитор чудесным образом продолжает работать, пускай и без звука. Холл опустел. Все четверо исчезли. А вот и техническая служба Мора наносит свой удар. Видеокартинка холла пропала с экрана.

Приоткрылась входная дверь. Камеры и мониторы больше не нужны, их заменил невооруженный глаз. Ярчайшие выносные фонари озаряют парадную лестницу и колонны. Первым появляется Веха. Идет как пьяный. Напуган до смерти.

Исса, заметив его нетвердую походку, берет под руку своего духовного наставника. Исса улыбается.

Улыбается и Аннабель, идущая следом. Наконец–то свежий воздух. Звезды. Луна. Аннабель и Брю замыкают шествие. Улыбается и Брю. Один Абдулла невесел, ну так что ж. Сначала я ему скажу, что его худшие страхи оправдались, зато потом я сделаюсь его главным другом в беде.

Они идут в мою сторону. Исса и Аннабель непринужденно что–то говорят ему, и он вымучивает улыбку, при этом дрожа как осиновый лист.

Бахман вяло приподнимает голову в фуражке навстречу приближающейся группке – это хорошо продуманная игра. Перед ними сонный гамбургский таксист. Еще одна ездка, и можно сваливать домой.

Вперед выходит Брю. Брю, английский джентльмен, должен посадить в машину уезжающего гостя.

Бахман в своей потертой тужурке и фуражке, в последний момент отключивший свой спутниковый монитор, опускает стекло и обращается к Брю с безличным приветствием, как любой ночной таксист.

– Такси для «Брю Фрэров»? – весело спрашивает Брю, наклоняясь к открытому окну, а рукой уже держась за ручку задней двери. – Отлично! – Он оборачивается к Вехе и говорит в той же радушной манере: – Куда едем, доктор? Если вы возвращаетесь домой, не волнуйтесь, банк все расходы берет на себя. Я хочу, чтобы мы завершили наши дела в такой же дружественной атмосфере, сэр.

Но Абдулла не успевает ответить, а если и успел, то Бахман его слов не расслышал. На стоянку ворвался белый минивэн и, врезавшись в такси со стороны водителя, развернул его боком; стекло покрылось паутиной трещин, дверь оказалась смята. Отброшенный на пассажирское сиденье, осыпанный градом осколков, Бахман увидел, как в замедленном кино: Брю отшатывается в сторону, фалды его пиджака раскрылись и словно плывут по воде. Приподнявшись наполовину, он увидел, как один «мерс» с тонированными боковыми стеклами затормозил впритык за минивэном, а второй, лихо подав назад, заблокировал его спереди. При том, что Бахман был как в тумане от столкновения и слепящих фар, он совершенно отчетливо разглядел сквозь ветровое стекло первого «мерса», взвизгнувшего тормозами, грубо высеченное лицо и пепельно–блондинистые волосы, а рядом водителя в маске.

В первые секунды все это показалось сном, но затем до нее дошло: это реал. Сделав шаг, Аннабель увидела, что стоит одна. Абдулла застыл, маленькие ступни повернуты носками внутрь, взгляд устремлен куда–то мимо нее. Он закачался, и, не будь он такой знаменитостью, она бы схватила его за предплечье, ибо впечатление было такое, что с ним случился удар и он, не ровен час, вот–вот навернется.

Но этого не произошло.

К счастью, он обрел устойчивость, вот только взгляд выражал болезненное осознание и ужас; это были глаза человека, чьи самые худшие страхи сбылись. Он инстинктивно вжал в плечи свою маленькую голову, словно решив, что кто–то сзади сейчас начнет методично дубасить его по темечку, хотя за спиной никого не было.

Она перевела взгляд на Иссу, стоявшего поодаль, чтобы хотя бы на расстоянии передать ему свою озабоченность, а в результате сама уткнулась в точку, куда вперились они оба, Абдулла и Исса, и только теперь увидала то, что видели они, пусть это зрелище и не вызвало у нее того ужаса, что охватил ученого мусульманина.

За время работы в приюте ей приходилось слышать истории о том, как людей физически обуздывали, а кое–кого и били, принуждая к депортации. А уж картина того, как Магомед машет ей рукой из кабины улетающего самолета, будет стоять у нее перед глазами до конца ее дней.

Но этим ее опыт в таких вещах и ограничивался, вот почему в ее сознании не сразу зафиксировался столь же невероятный, сколь и непреложный факт: мало того, что на пустом месте произошла серьезная транспортная авария с участием припаркованного такси и двух шальных «мерседесов» с тонированными окнами, – из белого минивэна, очевидно спровоцировавшего этот инцидент и стоявшего с распахнутой боковой дверью, не спеша вылезали четверо – нет, пятеро – спецназовцев в вязаных подшлемниках, черных спортивных костюмах и кроссовках.

И поскольку соображала она плохо, им не стоило никакого труда выхватить стоявшего с ней рядом Абдуллу, как если бы это была ее сумочка. Зато Исса, хорошо знакомый с грубой силой, намертво обхватил духовного пастыря своими паучьими руками и увлек на землю, прикрывая собой.

Но уже через мгновение маски нависли над ними – у римлян, Аннабель помнила это из уроков латыни, такое построение называлось testudo[15] – поволокли к минивэну, швырнули внутрь, запрыгнули следом и захлопнули дверь.

Она увидела, как подбегает Брю, на ходу что–то отчаянно крича маскам и почему–то по–английски. Тут она вспомнила, что те переругивались между собой с ярко выраженным американским акцентом, и поняла, почему Брю выбрал именно этот язык, хотя с таким же успехом можно было докричаться до деревянной колоды.

Не иначе как присутствие Брю помогло ей вновь обрести способность соображать: она бросилась к отъезжающему минивэну, рассчитывая оказаться между его помятым капотом и «мерсом», стоящим к нему задом.

Вытащив себя через пассажирскую дверь, в которую он вцепился правой рукой, Бахман, прихрамывая, бежал рядом с белым минивэном, молотя по нему неискалеченным кулаком. Потом, упав лицом вниз на капот впереди стоящего «мерса», пустил в ход каблуки – при полном безразличии двух спецназовцев на переднем сиденье. Минивэн набирал ход, раздвижные двери с обеих сторон закрывались, однако Бахман успел разглядеть в салоне стоящих спецов в вязаных подшлемниках и черных спортивных костюмах и двоих лежащих ничком, с раскинутыми руками и ногами – одного в длинном черном пальто, другого в желтовато–коричневом дождевике от «Барберри». Он услышал крики и понял, что кричит Аннабель; она повисла на дверной ручке, ее волочил за собой минивэн, а она все взывала по–английски: «Откройте, откройте, откройте!»

«Мерседес» сопровождения с водителем в маске и пепельной блондинкой в качестве пассажира попытался отжать ее, пока минивэн набирал скорость, но Аннабель продолжала цепляться, выкрикивая по–английски «ублюдки, ублюдки». А затем он услышал ее выкрик, уже на русском: «Я тебя освобожу!» – и понял, что на этот раз она обращалась к Иссе, а не к его похитителям. Я тебя освобожу, даже если мне… Конец фразы – вероятно, даже если мне придется лечь костьми – Аннабель не успела произнести, так как Брю сгреб ее в охапку, оторвав тем самым от дверной ручки, и дальше она молотила кулаками воздух. Но даже после того как он поставил ее на землю, она продолжала простирать руки, словно пытаясь остановить минивэн.

По покатому спуску Бахман вышел на главную дорогу, где в припаркованном «ауди» двое наблюдателей тихо сидели в ожидании его команды. Он ускорил шаг, насколько это было возможно, идя посредине мостовой, пока не добрел до тупика, где ранее стояла машина управления Арни Мора. Сейчас ее на месте не было, зато сам Арни Мор стоял на тротуаре под уличным фонарем и о чем–то трепался с Ньютоном. Рядом с ними маячил коротышка Лампион, демонстрируя свою неизменную улыбочку в ожидании, когда о нем тоже вспомнят, из чего Бахман заключил, что не кто иной, как Ньютон, был тем самым неопознанным пассажиром в машине Лампиона.

При приближении Бахмана лицо Арни Мора приняло выражение продуманной отрешенности. Ему вдруг срочно понадобилось позвонить, для чего он отошел подальше. Зато Ньютон со своей черной пикообразной бородкой шагнул, само радушие, навстречу старому приятелю.

– Кого я вижу! Гюнтер Бахман! Как это тебе удалось вскочить на подножку в последнюю минуту? А я думал, ты играешь в команде Майка Аксельрода. Неужто братец Бергдорф выделил тебе лучшее место?

Однако разбитая рука, растрепанный вид и обвинительный приговор в диковатых глазах Бахмана заставили его осознать свою ошибку и резко остановиться.

– Слушай. Мне очень жаль, что такое случилось с твоим такси. Эти деревенские оболтусы гоняют как ненормальные. Тебе надо заняться своей рукой. Йен отвезет тебя в госпиталь. Немедленно. Да, Йен? Он говорит «да». Поезжай.

– Куда вы его увезли? – прохрипел Бахман.

– Абдуллу? Да не один ли хер? В пустыню, подальше, я знаю? Старик, справедливость восторжествовала. Можно расходиться по домам.

Последние фразы он произнес по–английски, но их смысл до одуревшего Бахмана не дошел.

– Восторжествовала? – тупо повторил он. – Что восторжествовало? О какой справедливости ты говоришь?

– Американская, дурило. А ты подумал? Справедливость стрельбы от бедра, старик. «С нами не забалуешь» – такая вот справедливость! Без всяких там придурочных адвокатов, болтающихся под ногами. Ты что, никогда не слыхал про безоговорочную капитуляцию? Пора уже вам, фрицам, ввести у себя этот термин. Ты никак язык проглотил?

Бахман не мог выдавить из себя ни слова, поэтому Ньютон продолжил:

– Око за око, ёптыть. Справедливость как возмездие, понятно? Абдулла убивал американцев. По–нашему, это первородный грех. Ты хочешь поиграть в детские шпионские игры? Тогда тебе к европигмеям.

– Я спрашивал тебя про Иссу, – наконец выдавил из себя Бахман.

– Твоего Иссу надо пустить в расход. – Кажется, Ньютон не на шутку разозлился. – Чье это, блин, бабло? Иссы Карпова. Бабло для террора, точка. Твой Исса Карпов подпитывает денежками очень плохих ребят. Он сделал это на наших глазах. Так что пошел ты, Гюнтер. Понятно? – Но ему показалось, что следует все–таки поставить точку над «i». – Или ты забыл про его дружков, чеченских боевиков? А? По–твоему, это домашние котята?

– Он невиновен.

– Черта с два. Исса Карпов по уши в дерьме, и через пару недель, если, конечно, он столько продержится, парень во всем сознается. А теперь вали отсюда, пока тебя не вышвырнули.

Физиономия Лампиона, притаившегося в тени верзилы американца, выражала полное согласие.

Прохладный ночной ветерок рябил озеро и приносил со стороны гавани нефтяной запашок. Аннабель стояла посреди двора, глядя на пустынную улицу вслед сгинувшему минивэну. Брю стоял рядом. Платок сполз ей на плечи. Она машинально снова покрыла голову и завязала концы под подбородком. Услышав шаги, Брю оглянулся и увидел, как водитель разбитого такси ковыляет в их сторону. Аннабель, тоже обернувшись, узнала в водителе Гюнтера Бахмана, человека, заварившего эту кашу; он остановился в десяти метрах, не решаясь приблизиться. Смерив его взглядом, она помотала головой. Ее била дрожь. Брю положил руку ей на плечи, о чем давно мечтал, но вряд ли она обратила на это внимание.

Примечания

«Джаиш аль–Умма» – организация, ассоциируемая с «Аль–Каидой» и базирующаяся в секторе Газы. (Здесь и далее – прим. перев.).

Всего хорошего (нем.).

Братья (фр.).

Место падения башен–близнецов. Дословно: «нулевой цикл» (англ.).

Rote Armee Fraktion – Фракция Красной армии, немецкая террористическая организация.

Богатый пригород Гамбурга.

Халяль – мясные продукты, приготовленные по законам ислама.

По первому впечатлению (лат.).

Bismillahirrahmanirrahim – зачин священных сур, используемый мусульманами как благословение, например перед едой.

Крестный путь (лат.).

Возвышенный (нем.).