Текст книги "Введение в теоретическую лингвистику"

2.2. СУБСТАНЦИЯ И ФОРМА *

Мало кто в наши дни будет отрицать, что соотношение определенного слова и определенного значения чисто условно. Длительный спор между «натуралистами» и «конвенционалистами» можно считать оконченным (ср. § 1.2.2). Но самый способ доказательства условности связи между «формой» и «значением» (между выражением и содержанием), а именно перечисление совершенно различных слов из разных языков, которые относятся к одной вещи или имеют одно и то же значение (например, tree 'дерево' в английском, Baum 'дерево' в немецком, arbre 'дерево' во французском языке), может поддерживать тот взгляд, согласно которому словарь любого языка представляет собой, в сущности, список имен, связанных по соглашению с существующими независимо от него предметами или значениями.

Тем не менее, изучая иностранный язык, мы вскоре обнаруживаем, что один язык различает значения, которые не различаются в другом, и что выучить словарь другого языка – это не значит просто усвоить новый набор ярлыков, прилагаемых к уже известным значениям. Так, например, английское слово brother-in-law можно перевести на русский язык как 'зять' 'шурин', 'свояк' или 'деверь'; а одно из этих четырех русских слов, а именно слово зять, иногда следует переводить как son-in-law. Из этого нельзя, однако, заключить, что слово зять имеет два значения и что в одном из своих значений оно эквивалентно трем прочим. Все четыре слова в русском языке имеют различные значения. Оказывается, что русский язык объединяет (под словом 'зять') и мужа сестры, и мужа дочери, но различает брата жены ('шурин'), мужа сестры жены ('свояк') и брата мужа ('деверь'). Поэтому в русском языке, действительно, нет слова, означающего 'brother-in-law', точно так же,как в английском нет слова, означающего 'зять'.

Каждый язык обладает своей собственной семантической структурой. Мы будем говорить, что два языка семантически изоморфны (то есть имеют одну и ту же семантическую структуру) в той мере, в какой значения одного языка могут быть поставлены в одно-однозначное соответствие со значениями другого. Степень семантического изоморфизма между различными языками неодинакова. Вообще (этот вопрос мы рассмотрим и поясним примерами более полно в главе, посвященной семантике; см. § 9.4.6) структура словаря отдельного языка отражает различия и сходства между предметами и понятиями, существенными для культуры общества, в котором действует этот язык. Следовательно, степень семантического изоморфизма между любыми двумя языками в значительной мере зависит от степени близости культуры двух обществ, использующих эти языки. Существуют ли или могут ли существовать два языка, словари которых вообще ни в какой степени не изоморфны один другому, – это вопрос, которым нам нет надобности заниматься. Мы будем считать по крайней мере возможным, что все значения, выделенные в некотором языке, присущи исключительно этому языку и не релевантны для других.

Ф. де Соссюр и его последователи объясняли различия в семантической структуре отдельных языков в терминах разграничения между субстанцией и формой. Под формой словаря (или формой плана содержания, ср. § 2.1.4) подразумевается абстрактная структура отношений, которую отдельный язык как бы накладывает на одну и ту же лежащую в основе субстанцию. Точно так же, как из одного и того же комка глины можно вылепить предметы различных очертаний и размеров, субстанция (или основа), в пределах которой устанавливаются различия и эквивалентности значений, может быть организована в разных языках в разные формы. Сам Ф. де Соссюр представлял себе субстанцию значения (субстанцию плана содержания) как нерасчлененную массу мыслей и эмоций, общих для всех людей, вне зависимости от языка, на котором они говорят, – как своего рода аморфную и недифференцированную концептуальную основу, из которой в отдельных языках в силу условного соединения некоторой совокупности звуков с некоторой частью концептуальной основы образуются значения. (Читателю следует обратить внимание на то, что в этом разделе термины «форма» и «субстанция» употребляются в значении, в каком они были введены в лингвистику и употреблялись Соссюром; см. § 4.1.5.)

В представлениях Соссюра о семантической структуре есть много такого, что можно отнести на счет устарелых психологических теорий и отвергнуть. Понятие концептуальной субстанции, не зависящей от языка и культуры, в целом обладает сомнительной ценностью. В действительности, многие философы, лингвисты и психологи нашего времени не склонны признавать, что значения можно удовлетворительно описать как идеи или понятия, существующие в сознании людей. Понятие субстанции, однако, можно проиллюстрировать, не прибегая к предположениям о существовании концептуальной основы. Установленным фактом является то, что цветовые обозначения в отдельных языках не всегда можно поставить в одно-однозначное соответствие друг с другом; например, английское слово brown 'коричневый' не имеет эквивалента во французском языке (оно переводится как brun, marron или даже jaune, в зависимости от конкретного оттенка, а также и вида определяемого им существительного); слово pilā из языка хинди переводится на английский язык как yellow 'желтый', orange 'оранжевый' или даже brown 'коричневый' (хотя в хинди существуют разные слова для обозначения других оттенков коричневого цвета); в русском языке нет эквивалента для blue: слова 'голубой' и 'синий' (обычно переводимые так 'light blue' и 'dark blue' соответственно) относятся в русском языке к различным цветам, а не к разным оттенкам одного и того же цвета, как можно было бы предположить, исходя из их перевода на английский язык. Чтобы рассмотреть вопрос в возможно более общем виде, сравним фрагмент словарного запаса английского языка с фрагментом словарного запаса трех гипотетических языков – А, В и С. Для простоты ограничим наше внимание зоной спектра, покрываемой пятью обозначениями: red, orange, yellow, green, blue.

Рис. 1.

Допустим, что одна и та же зона покрывается пятью словами в А: а, b, с, d и e, пятью словами в В: f, g, h, i и j и четырьмя словами в С: p, q, r и s (см. рис. 1). Из диаграммы ясно, что язык А семантически изоморфен английскому (в этой части словарного запаса): в нем то же количество цветовых обозначений, и границы между зонами спектра, покрываемыми каждым из них, совпадают с границами английских слов. Но ни В, ни С не изоморфны с английским языком. Так, В содержит то же количество цветовых обозначений, что и английский, но границы проходят в других местах спектра, а в С содержится иное число обозначений (и границы проходят в других местах). Чтобы оценить практические выводы из этого, представим себе, что у нас есть десять предметов (пронумерованных от 1 до 10 на рис. 1), каждый из которых отражает световые лучи разной длины волны, и что мы хотим сгруппировать их по цвету. В английском предмет 1 был бы охарактеризован как 'red', а предмет 2 – как 'orange'; следовательно, они бы различались по цвету; в языке А они бы также различались по цвету, поскольку описывались бы соответственно как а и b. Но в языках В и С они имели бы одно и то же цветовое обозначение – f или p.

С другой стороны, предметы 2 и 3 различались бы в В (как f и g), но объединялись бы в английском и в А и в С (как 'orange', b и р). Из диаграммы ясно, что имеется множество случаев неэквивалентности такого рода. Конечно, мы не утверждаем, что носители языка В не видят никакой разницы в цвете между предметами 1 и 2. Они, вероятно, способны различать их примерно так же, как носители английского языка могут различать предметы 2 и 3, обозначая их, скажем, как reddish-orange 'красно-оранжевый' и yellow-orange 'желто-оранжевый'. Суть в том, что здесь мы имеем дело с иной первичной классификацией, а вторичная классификация основывается на первичной и предполагает ее существование (в рамках английской семантической структуры, например, crimson 'малиновый' и scarlet 'алый' обозначают «оттенки» одного и того же цвета red, тогда как русские слова голубой и синий, как мы видели, относятся к разным цветам первичной классификации). Субстанцию цветового словаря, следовательно, можно представлять себе как физический континуум, в пределах которого языки могут проводить одни и те же или различные разграничения, проходящие в одних и тех же или в различных местах.

Было бы неразумным утверждать, что не существует чувственно воспринимаемых дискретных предметов и свойств мира, внешних по отношению к языку и не зависящих от него; что все находится в аморфном состоянии, пока ему не придаст форму язык. В то же время ясно, что способы объединения различных предметов, например флоры и фауны, в пределах отдельных слов могут меняться от языка к языку: латинское слово mus относится и к мыши и к крысе (так же, как и к некоторым другим грызунам); французское слово singe обозначает и человекообразных (apes) и прочих (monkeys) обезьян, и т. д. Чтобы факты такого рода ввести в сферу соссюровского объяснения семантической структуры, требуется более абстрактное понятие субстанции. Очевидно, невозможно описать словарь терминов родства с точки зрения наложения формы на лежащую в ее основе физическую субстанцию. Только ограниченное число слов может быть описано, исходя из отношений между близкими явлениями в пределах физического континуума. И мы увидим ниже, что даже словарь названий цветовых обозначений (который часто приводится в качестве одного из самых ясных примеров того, что имеется в виду под наложением формы на субстанцию плана содержания) более сложен, чем обычно предполагают (см. § 9.4.5). Дополнительные сложности, впрочем, не затрагивают сущности вопросов, которых мы коснулись в этом разделе. Достаточно того, что по крайней мере для некоторых фрагментов словаря можно допустить существование исходной субстанции содержания.

Однако понятие семантической структуры не зависит от этого предположения. В качестве самого общего утверждения относительно семантической структуры – утверждения, применимого ко всем словам, независимо от того, относятся они к предметам и свойствам физического мира или нет, – мы можем принять следующую формулировку: семантическая структура любой системы слов в словаре есть сеть семантических отношений, наличествующих между словами данной системы. Рассмотрение вопроса о природе этих отношений отложим до главы, посвященной семантике. Пока же важно отметить, что данное определение использует в качестве ключевых термины система и отношение. Цветовые обозначения (как и термины родства и многие другие классы слов различных языков) представляют собой упорядоченную систему слов, находящихся в определенных отношениях друг с другом. Такие системы изоморфны, если они содержат одно и то же число единиц и если эти единицы находятся в одинаковых отношениях друг с другом.