Текст книги "Введение в теоретическую лингвистику"

Мы можем теперь обратиться ко второму утверждению Соссюра относительно субстанции, в которой реализуется язык: точно так же, как очертания шахматных фигур не релевантны для процесса игры, не существенны и те конкретные особенности начертаний или звуков, посредством которых идентифицируются элементы выражения языка. Другими словами, связь отдельного звука или буквы с определенным элементом выражения есть дело произвольного соглашения. Это можно пояснить на примере из английского языка. В таблице 3 даются в колонке (i) шесть элементов выражения английского языка, произвольно пронумерованные от 1 до 6; в колонке (ii) даются их нормальные орфографические представления, а в колонке (iii) – их реализация в качестве звуков. (Для простоты допустим, что звуки [t], [е] и т. д. далее неразложимы и реализуют минимальные элементы выражения языка, как они обнаруживаются, например, в словах, записанных в виде

Таблица 3

Элементы выражения

Слова

bet, pet, bid и т. д. Хотя это предположение будет подвергнуто сомнению в следующей главе, модификации, которые мы сочтем необходимым сделать, не повлияют на наше рассуждение.) Теперь примем другое произвольное условие, согласно которому /1/ реализуется орфографически как р, /2/ – как i и т. д.; см. колонку (iv). В результате слово А (которое означает 'пари' и прежде писалось bet) будет теперь записываться как dip, слово В будет писаться как tip и т. д.; см. колонки (vii), (viii) и (ix). Совершенно ясно, что каждые два слова или предложения письменного английского языка, различавшиеся в принятой орфографии, также различаются и в нашей новой условной орфографии. Сам язык остается совершенно не затронутым изменениями, касающимися его субстанциальной реализации.

То же применимо и к устному языку (но с некоторыми ограничениями, которые мы ниже введем). Предположим, что элемент выражения /1/ реализуется в звуковой субстанции как [р], /2/ – как [i] и т. д. – см. колонку (v). Тогда слово, которое сейчас пишется bet (и может продолжать писаться bet, поскольку, очевидно, между звуками и буквами нет внутренней связи), будет произноситься как слово, которое сейчас пишется dip (хотя значение его останется все тем же 'bet' 'пари'); и так для всех прочих слов; см. колонку (х). Снова мы обнаруживаем, что при изменениях субстанциальной реализации сам язык не изменяется.

Однако все же имеется важное различие между графической и звуковой реализацией языка; и именно это различие вынуждает нас видоизменить строгий соссюровский принцип, согласно которому элементы выражения совершенно не зависят от субстанции, в которой они реализуются. Тогда как в начертании букв d, b, е и т. д. нет ничего, что запрещало бы нам комбинировать их любым способом, который мог бы прийти нам в голову, некоторые сочетания звуков оказываются непроизносимыми. Например, мы могли бы решить принять для письменного языка набор реализаций, перечисленных в колонке (vi) нашей таблицы, так, чтобы слово А писалось dbe, слово В – ibe и т. д. – см. колонку (xi). Последовательности букв из колонки (хi) могут быть написаны или напечатаны с такой же легкостью, как и последовательности из колонки (iх). Напротив, те звуковые комплексы, которые получились бы вследствие замены [b] на [d], [i] на [t] и [d] на [р] в слове 'bid' (слово Е), были бы неудобопроизносимыми. Тот факт, что на произносимость (и внятность) определенных групп или комплексов звуков накладываются некоторые ограничения, означает, что элементы выражения языка, или, скорее, их комбинации, частично определяются природой их первичной субстанции и «механизмов» речи и слуха. В диапазоне возможностей, ограниченном требованием произносимости (и внятности), каждый язык имеет собственные комбинаторные ограничения, которые можно отнести на счет фонологической структуры рассматриваемого языка.

Поскольку мы еще не провели грани между фонетикой и фонологией (см. гл. 3), мы должны здесь удовольствоваться несколько неточным изложением данного вопроса. Мы примем без доказательств подразделение звуков на согласные и гласные и допустим, что эта классификация является обоснованной как в общей фонетической теории, так и в описании комбинаторных возможностей отдельных языков, включая английский. Итак, замена [t] на [р], [i] на [е] и т. д. (см. колонку (iv)) не оказывает существенного влияния на произношение потому (между прочим), что при этой замене звуки сохраняют свой первоначальный консонантный либо вокалический характер. Это не только гарантирует произносимость получающихся в результате слов, но также не нарушает нормальную для них (как для слов английского языка) фонологическую структуру, которая характеризуется определенным соотношением согласных и гласных и определенным способом сочетания звуков этих двух классов. Однако мы должны понимать, что можно произвести другие подобные замены, которые, хотя и будут удовлетворять условию произносимости, но изменят соотношение согласных и гласных и модели их сочетания в словах. Тем не менее при условии, что все слова устного английского языка останутся различными при новой системе реализации элементов выражения, грамматическая струк тура языка не изменится. Следует поэтому в принципе допустить, что два (или более) языка могут быть грамматически, но не фонологически, изоморфными. Языки изоморфны фонологически тогда, и только тогда, когда звуки одного языка находятся в одно-однозначном соответствии со звуками другого языка и соответствующие классы звуков (например, согласные и гласные) подчиняются одним и тем же законам сочетаемости. Одно-однозначное соответствие между звуками не предполагает их тождества. С другой стороны, как мы видели, законы сочетаемости не являются целиком независимыми от физической природы звуков.

Вывод из предыдущих двух абзацев подтверждает обоснованность тех представлений, согласно которым общая лингвистическая теория признает приоритет устного языка перед письменным (ср. § 1.4.2). Законы сочетаемости, которым подчиняются буквы в письменном языке, совершенно необъяснимы на основе начертаний букв, тогда как они, по крайней мере частично, определяются физической природой звуков в соответствующих произносимых словах. Например, u и n соотносятся друг с другом по начертанию точно так же, как d и p. Но этот факт не имеет ровно никакого отношения к тому, как эти буквы сочетаются друг с другом в написанных английских словах. Значительно более релевантен тот факт, что рассматриваемые буквы находятся в частичном соответствии со звуками устного языка. Изучение звуковой субстанции представляет для лингвиста гораздо больший интерес, чем исследование графической субстанции и систем письма.

2.2.9. КОМБИНАЦИЯ И КОНТРАСТ

Единственными свойствами, которыми обладают элементы выражения, рассматриваемые в отвлечении от их субстанциальной реализации, являются (i) их комбинаторная функция – их способность сочетаться друг с другом в группах или комплексах, служащих для отождествления и различения слов и предложений (как мы только что видели, комбинаторные способности элементов выражения в действительности частично определяются природой их первичной, то есть звуковой, субстанции), и (ii) их контрастивная функция – их отличие друг от друга. Именно второе из этих свойств имел в виду Ф. де Соссюр, когда он говорил, что элементы выражения (и, обобщая, все лингвистические единицы) по своей природе негативны: принцип контраста (или оппозиции) является фундаментальным принципом современной лингвистической теории. Это можно проиллюстрировать материалом табл. 3 на стр. 80. Каждый из элементов выражения (пронумерованных в таблице от 1 до 6) контрастирует, или находится в оппозиции, с каждым другим элементом, который может встретиться в той же позиции в английских словах, в том смысле, что замена одного элемента другим (точнее, замена субстанциальной реализации одного элемента субстанциальной реализацией другого) приводит к превращению одного слова в другое. Например, слово A (bet) отличается от слова В (pet) тем, что оно начинается с /3/, а не с /6/; от слова С (bit) А отличается тем, что в нем в середине представлено /2/, а не /5/, и от слова F (bed) оно отличается тем, что оно оканчивается на /1/, а не на /4/. Исходя из этих шести слов, мы можем сказать, что /1/ контрастирует с /4/, /2/ – с /5/ и /3/ – с /6/. (Взяв для сравнения другие слова, мы, конечно, смогли бы установить другие противопоставления и другие элементы выражения.) В качестве формальной единицы и в пределах рассматриваемого класса единиц /1/ можно определить как элемент, не совпадающий с /4/ и сочетающийся с /2/ или /5/ и с /3/ или /6/; аналогичным образом можно определить все другие элементы в таблице. Вообще, любая формальная единица может быть определена (i) как отличная от всех прочих элементов, противопоставленных ей, и (ii) как имеющая определенные комбинаторные свойства.

2.2.10. ДИСКРЕТНОСТЬ ЭЛЕМЕНТОВ ВЫРАЖЕНИЯ

Теперь, исходя из различия между формой и субстанцией, можно ввести некоторые важные положения. Рассмотрим в качестве примера контрастность между /3/ и /6/, сохраняемую в устном языке благодаря различию между звуками [b] и [р|. Как мы видели, тот факт, что мы имеем дело именно с данным различием звуков, а не с каким-либо другим, не релевантен для структуры английского языка. Следует также заметить, что различие между [b] и [р] не абсолютно, но относительно. Иными словами, то, что мы называем «звук [b]» или «звук [р]», представляет собой ряд звуков, и в действительности нет определенной точки, где начинается «ряд [b]» и заканчивается «ряд [р]» (или vice versa). С фонетической точки зрения, различие между [b] и [р] носит градуальный характер. Но различие между элементами выражения /3/ и /6/ является абсолютным в следующем смысле. Слова А и В (bet и pet) и все остальные английские слова, различающиеся наличием /3/ или /6/, не переходят постепенно одно в другое в устном языке, подобно тому как [b] преобразуется постепенно в [р]. Может существовать какая-то точка, где невозможно отличить А или В имеется в виду, но в английском нет слова, которое идентифицировалось бы с помощью звука, промежуточного между [b] и [р], и соответственно занимало бы промежуточное положение между А и В в отношении грамматической функции или значения. Из этого следует, что план выражения языка построен из дискретных единиц. Но эти дискретные единицы реализуются в физической субстанции рядами звуков, внутри которых возможны значительные колебания. Поскольку единицы выражения не должны смешиваться одна с другой в своей субстанциальной реализации, должен существовать некоторый «запас прочности», обеспечивающий отличимость ряда звуков, реализующего одну из них, от ряда звуков, реализующего другую. Некоторые контрасты могут быть утрачены с течением времени либо могут не удержаться во всех словах у всех носителей языка. Этот факт можно объяснить, по-видимому, тем, что такие контрасты находятся за пределами нижнего «порога» важности, определяемого количеством различаемых посредством этих контрастов высказываний. Было бы, однако, ошибочным полагать, что различие между теми или иными элементами выражения является относительным, а не абсолютным.

2.2.11. ГРАММАТИЧЕСКИЕ И ФОНОЛОГИЧЕСКИЕ СЛОВА

Теперь мы в состоянии устранить двусмысленность термина «композиция», как он употреблялся в предыдущем разделе. Было сказано, что слова состоят из звуков (или букв) и что предложения и словосочетания состоят из слов (см. § 2.1.1). Должно быть, однако, очевидным, что термин «слово» является неоднозначным. На самом деле он обычно используется в нескольких различных значениях, но здесь нам будет достаточно выделить только два.

В качестве формальных, грамматических единиц слова можно рассматривать как полностью абстрактные сущности, единственными свойствами которых являются контрастивная и комбинаторная функции (позже мы рассмотрим вопрос о том, чтó значат контраст и комбинация в применении к грамматическим единицам). Но эти грамматические слова реализуются группами или комплексами элементов выражения, каждый из которых (в устном языке) реализуется отдельным звуком. Мы можем назвать комплексы элементов выражения фонологическими словами. Необходимость такого разграничения (мы вернемся к нему ниже: см. § 5.4.3) очевидна из следующих соображений. Прежде всего, внутренняя структура фонологического слова вообще не имеет отношения к тому факту, что оно реализует определенное грамматическое слово. Например, грамматическое слово А (которое означает «пари» – см. табл. 3, стр. 81) оказывается реализуемым при помощи комплекса элементов выражения /3 2 1/; но оно могло бы в равной мере реализоваться комплексом других элементов выражения и не обязательно в количестве трех. (Заметим, что это не то же самое, на что мы указали ранее, касаясь реализации элементов выражения. Фонологическое слово состоит не из звуков, а из элементов выражения.) Кроме того, грамматические и фонологические слова языка не обязательно находятся в одно-однозначном соответствии. Например, фонологическое слово, обозначаемое в нормальном орфографическом представлении как down, реализует по крайней мере два грамматических слова (ср. down the hill 'вниз с холма', the soft down on his cheek 'мягкий пушок на его щеке'), и это – различные грамматические слова, потому что им присущи различные контрастивные и комбинаторные функции в предложениях. Пример противоположного явления представляют альтернативные реализации одного и того же грамматического слова (прошедшее время определенного глагола), которые можно записать как dreamed и dreamt. Можно отметить, между прочим, что указанные два явления обычно трактуются как виды омонимии и синонимии (см. § 1.2.3). Выше мы не обращались к значению слов, а учитывали только их грамматическую функцию и фонологическую реализацию. Итак, резюмируем сказанное выше: грамматические слова реализуются фонологическими словами (причем между ними не предполагается одно-однозначное соответствие), а фонологические слова состоят из элементов выражения. Очевидно, термину «слово» можно придать еще третье значение, согласно которому мы могли бы утверждать, что английское слово cap и французское слово cap идентичны: они одинаковы в (графической) субстанции. Но в лингвистике мы не занимаемся субстанциальной тождественностью слов. Между грамматическим словом и его субстанциальной реализацией в звуках или начертаниях связь косвенная в том смысле, что она устанавливается посредством промежуточного фонологического уровня.

2.2.12. «АБСТРАКТНОСТЬ» ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИЙ

Может показаться, что рассуждения в этом разделе далеки от практических соображений. Это не так. Именно достаточно отвлеченный подход к изучению языка, опирающийся на разграничение между субстанцией и формой, обусловил более глубокое понимание исторического развития языков, чем это было возможно в XIX в., и привел позднее к построению более исчерпывающих теорий относительно структуры человеческого языка, его усвоения и использования. И такие теории были приложены к сугубо практическим целям: в разработке более эффективных способов обучения языкам, в построении лучших систем телекоммуникации, в криптографии и в конструировании систем для анализа языков посредством компьютера. В лингвистике, как и в других науках, абстрактная теория и ее практическое применение идут рука об руку; однако теория предшествует практическому применению и оценивается независимо, способствуя более глубокому пониманию предмета своего исследования.

2.3. ПАРАДИГМАТИЧЕСКИЕ И СИНТАГМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ *

2.3.1. ПОНЯТИЕ ДИСТРИБУЦИИ

На каждую языковую единицу (за исключением предложения; см. § 5.2.1) в большей или меньшей степени накладываются ограничения в отношении контекстов, в которых она может употребляться. Этот факт отражается в утверждении, что каждая лингвистическая единица (ниже уровня предложения) имеет специфическую дистрибуцию. Если две (или более) единицы встречаются в одном и том же множестве контекстов, то говорят, что они эквивалентны по дистрибуции (или имеют одинаковое распределение); если у них нет общих контекстов, то они находятся в дополнительной дистрибуции. Между двумя крайностями – полной эквивалентностью и дополнительной дистрибуцией – нам следует выделить два типа частичной эквивалентности: (а) дистрибуция одной единицы может включать дистрибуцию другой (не будучи полностью эквивалентной ей): если х встречается во всех контекстах, в которых встречается у, но существуют контексты, в которых встречается у, но не встречается х, то дистрибуция у включает дистрибуцию х; (b) дистрибуции двух (или более) единиц могут частично совпадать (или пересекаться): если существуют контексты, в которых встречаются как х, так и у, но ни одна из них не встречается во всех контекстах, в которых встречается другая, тогда говорят, что х и у имеют частично совпадающую дистрибуцию. (Тем читателям, которые знакомы с некоторыми основными понятиями формальной логики и математики, будет ясно, что различные виды дистрибутивных связей между языковыми единицами можно описать в рамках логики классов и теории множеств. Этот факт весьма существен при изучении логических оснований лингвистической теории. То, что можно было бы назвать в широком смысле «математической» лингвистикой, теперь представляет собой очень важную часть нашей науки [26]26
  В советской науке более принято относить математическую лингвистику к математическим дисциплинам. Это, разумеется, отнюдь не препятствует использованию математического аппарата (и в частности, математической логики) в лингвистических исследованиях. – Прим. ред.


[Закрыть]. В настоящем вводном изложении основ лингвистической теории мы не можем подробно рассматривать различные отрасли «математической лингвистики», однако по мере необходимости мы будем обращаться к некоторым наиболее важным точкам соприкосновения с нею.

Рис. 2. Дистрибутивные отношения (х появляется во множестве контекстов А, а В – это множество контекстов, в которых встречается у).

Следует подчеркнуть, что термин «дистрибуция» относится к множеству контекстов, в которых встречается лингвистическая единица, но лишь в той мере, в какой ограничения, накладываемые на появление рассматриваемой единицы в том или ином контексте, поддаются систематизации. Что здесь подразумевается под «систематизацией», объясним на конкретном примере. Элементы /l/ и /r/ имеют в английском языке, по крайней мере частично, эквивалентную дистрибуцию (об употреблении нами косых скобок см. 2.2.5): и тот и другой встречаются в ряде в остальном фонологически тождественных слов (ср. light 'свет': right 'правый', lamb 'ягненок': ram 'баран', blaze 'пламя': braise 'тушить', climb 'лазить': crime 'преступление' и т. д.). Но многим словам, в которых встречается один элемент, нельзя поставить в соответствие в остальном фонологически тождественные слова, в которых бы встречался другой элемент: не существует слова srip в качестве пары для slip 'скользить', слова tlip в качестве пары для trip 'поездка', не существует слова brend при существовании blend 'смесь', нет слова blick как пары для brick 'кирпич' и т. д. Однако имеется существенное отличие между отсутствием таких слов, как srip и tlip, с одной стороны, и таких, как brend и blick, – с другой. Первые два (и подобные им слова) исключаются в силу определенных общих законов, которым подчиняется фонологическая структура английских слов: в английском нет слов, начинающихся с /tl/ или /sr/ (данное утверждение можно сформулировать в более общих терминах, но для настоящих целей вполне достаточно сформулированного нами правила в том виде, в каком мы его только что изложили). Напротив, нельзя сделать никакого системного утверждения о дистрибуции /l/ и /r/, которое объяснило бы отсутствие слов blick и brend. Оба элемента появляются в других словах в окружении /b-i. . ./ и /b-е. . ./; ср. blink 'мигать': brink 'грань', blessed 'благословенный': breast 'грудь' и т. д. С точки зрения своей фонологической структуры brend и blick (но не tlip и srip) – вполне приемлемые слова для английского языка. Чистая «случайность», так сказать, что им не приданы грамматическая функция и значение, и они не используются языком.

То, что мы сейчас проиллюстрировали посредством фонологического примера, приложимо также и к грамматическому уровню. Не все сочетания слов приемлемы. Из неприемлемых сочетаний часть объясняется в терминах общей дистрибутивной классификации слов языка, тогда как остальные приходится объяснять, обращаясь к значению конкретных слов или к каким-либо другим их индивидуальным свойствам. Мы вернемся к этому вопросу позднее (см. § 4.2.9). Для целей настоящего рассуждения достаточно отметить, что эквивалентная дистрибуция, полная или частичная, не предполагает абсолютной тождественности окружений, в которых встречаются рассматриваемые единицы: она предполагает тождественность постольку, поскольку эти окружения определяются фонологическими и грамматическими правилами языка.

Назад к карточке книги "Введение в теоретическую лингвистику"