Текст книги "Космический шулер. Ретиф"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Восьмая

Ранним вечером Пешкороль провел Лафайета извилистым коридором на небольшой балкон с прекрасным видом на долину внизу.

– Ты смотри, поосторожнее с ковром, Везунчик, – сказал Кроль, расстилая прямоугольник шесть на восемь футов. – Угнать его невозможно – контуры настроены на излучения твоего тела. Управление осуществляется с помощью голоса, так что сначала думай, а потом говори. И полегче на поворотах: перила в этой модели не предусмотрены. Координационный центр, конечно, сработает, но если зазеваешься… в общем, парашюта у тебя нет.

– Очень утешительно, – ответил Лафайет, завязывая тесемки плаща-невидимки и стараясь проглотить ком, застрявший в горле.

– Ваш Микропчик нашпиговал меня таким количеством аппаратуры, что ни встать, ни сесть.

– Воспользовался случаем проверить оборудование, не прошедшее испытаний в полевых условиях, – сообщил Пешкороль. – Ребята вечно что-нибудь изобретают в свободное от работы время. Однажды они сконструировали чих-генератор, так наш директор запретил исследования даже на добровольцах. Или возьмем, к примеру, плоскоход. Придумано здорово, но если не сработает, взлетишь на воздух вместе с лабораторией.

– Если ты немедленно не замолчишь, я останусь. – O'Лири передернул плечами. – Лучше скажи, в какую сторону лететь, а то мой здравый смысл возьмет верх, и я окажусь не там, где надо.

– Держи курс на запад. Везунчик. Не промахнешься.

– Если бы ты знал, сколько промахов я совершил за свою жизнь, тебе бы страшно стало. И между прочим, меня зовут не Везунчик, а Лафайет O'Лири.

– Правда? Надо же, как не повезло. Ну да ладно. Счастливого пути. Везунчик, и не забудь включить микрофон, прежде чем сунешь его в карман принцу.

– Ну, – сказал Лафайет, усаживаясь поудобнее и скрестив ноги, – поехали!

Он закрыл глаза, вспоминая координаты, которые Флеминг терпеливо повторял ему в течение получаса. Толстый шерстяной ковер задрожал, зашевелился, задергался, словно паралитик, и стал твердым, как камень. Лафайет с трудом подавил в себе желание за что– нибудь уцепиться.

– Сделали из меня мешок с картошкой, – пробормотал он, не осмеливаясь даже вытереть капли пота, стекавшие по лицу. – Холщовый мешок со свежим картофелем из Айдахо…

Появившееся тошнотворное ощущение никак не желало проходить; поднявшийся ветерок неприятно обдувал разгоряченное тело, проникая под тяжелую материю плаща.

– Поднимайся, черт побери! – хрипло прошептал Лафайет. – Пора убираться отсюда, пока Флемниг не сообразил, что его надули. – Ничего не изменилось. Ковер оставался таким же твердым и неподвижным. – Замечательно, – громко сказал O'Лири.

– Так и знал, что ничего не получится.

Он открыл глаза и недоуменно уставился на голубое пространство, окружавшее его со всех сторон…

Далеко внизу крохотная фигурка стояла на балконе и махала шарфом. Скала быстро уменьшалась в размерах; ветер шумел в ушах с удвоенной силой; зеленый пейзаж земли слился в одно пятно, исчезающее вдали с сумасшедшей скоростью. O'Лири изо всех сил зажмурился.

– Мамочки, – прошептал он. – Они забыли дать мне бумажный пакет на тот случай, если все-таки вытошнит.

* * *

Крепость-дворец, известный под названием Стеклянного Дерева, сверкал, подобно звезде, на вершине горы. В лучах заходящего солнца он переливался всеми цветами радуги, и по мере приближения становилось очевидно, что каждая хрустальная башенка сияет своим светом.

– Ну, невидимка, делай свое дело, – пробормотал O'Лири, заворачиваясь в тяжелую ткань и одновременно пытаясь прикрыть ковер широкими полами плаща. Пешкороль, правда, утверждал, что у Круппхима нет средств противовоздушной обороны, но Лафайет решил не рисковать.

Примерно в полумиле от дворца он громко приказал сбавить скорость, но ожидаемого эффекта не произошло. Башня стремительно приближалась, угрожающе вырастая на глазах, и лишь в самый последний момент ковер затормозил, дернулся, чуть не скинув O'Лири, и стал плавно спускаться.

– Мешок с картошкой, – страстно прошептал Лафайет. – Господи, прошу тебя, если ты есть там, наверху, помоги мне выбраться из этой передряги, и я обязуюсь регулярно платить церковную десятину…

Ковер замедлил скорость, остановился, дрожа, и повис в воздухе у открытого арочного окна.

– Самый малый вперед, – прошептал O'Лири. Подлетев вплотную к отполированной до зеркального блеска стене, он осторожно ухватился за хрустальный карниз, перекинул ногу через подоконник и очутился в небольшом эркере. Ковер, освободившийся от тяжести, затрепыхался как рыба на крючке и медленно поплыл по воздуху, подгоняемый легким бризом. Лафайет поймал его за край, притянул к себе, скатал в тугую трубку и поставил в угол.

– Жди меня здесь, – строго сказал он, тыкая в ковер пальцем.

Заправив за пояс выбившуюся рубашку, он нажал на один из драгоценных камней, украшавших эфес шпаги.

– Летун вызывает Бабочку, – прошептал он. – Полный порядок. Я на месте.

– Очень хорошо, – скрипучим шепотом ответил эфес. – Продолжайте проникать в стан врага. Вам надлежит проследовать в опочивальню принца на двенадцатом этаже главной башни. Будьте бдительны, не выдайте своего присутствия, случайно разбив вазу или наступив кому-нибудь на ногу.

– Спасибо за совет, – раздраженно буркнул Лафайет. – А я было собрался поиграть на укулеле и спеть любимую песенку.

Он дернул за ручку двери эркера, которая, по счастью, оказалась незапертой, и вошел в полутемную комнату, окна которой были занавешены серебристо– алыми портьерами, а полы устланы мягкими красными коврами с серебряной нитью. Серебристо-розовая кровать с пологом на четырех столбиках стояла напротив входа. Серебристые купидоны улыбались с розового потолка. Хрустальная люстра сверкала звенящими серебряными подвесками. Лафайет пересек комнату и остановился перед серебристой дверью, за которой слышались голоса.

– …всего лишь на секундочку, – произнес слащавый мужской тенор. – И кроме того, – проблеял он как козел, – вдруг вам потребуется моя помощь с молниями или застежками?

– Какая наглость, сэр! – игриво ответил до боли знакомый Лафайету женский голос. – Но я разрешаю вам задержаться на минуту-другую.

– Дафна?! – растерянно прошептал O'Лири.

В замке звякнул ключ, и Лафайет, забыв обо всем на свете, одним прыжком забрался под широкую кровать как раз в тот момент, когда дверь открылась. Прижавшись щекой к ковру, он увидел изящные ножки в кожаных туфельках с серебряными пряжками, неотступно преследуемые парой черных, начищенных до блеска сапог со звенящими шпорами, усыпанными драгоценными камнями. Две пары ног, не останавливаясь, пересекли комнату и скрылись из виду. Послышались звуки какой-то возни, игривый смешок…

– Оставьте, сэр! – лукаво сказал женский голос. – Вы испортили мне всю прическу!

Лафайет изогнулся, приподнял полог и случайно задел шпагой о столбик. В ту же секунду наступила мертвая тишина.

– Милорд Занудни… вы слышали?

– Ну, мне пора, – громко сказал чуть дрожащий мужской голос. – Его высочество – а лучше человека я не встречал в целом свете – приказал мне исполнять любые ваши желания, миледи, но боюсь, мое присутствие в вашей спальне может быть неверно истолковано.

– Ну, знаете! – Послышался звук, не вызывающий сомнений в том, что женская ручка основательно приложилась к наглой мужской физиономии. – Можно подумать, я вас приглашала!

– Итак, миледи, прошу извинить…

– И не подумаю! Извольте сначала обыскать комнату. А вдруг здесь живет крыса?

– Да, но…

Изящная ножка топнула об пол.

– И немедленно, Занудни, или я пожалуюсь принцу, что вы хотели овладеть мною силой!

– Кто, я. Ваша светлость?

– Повторять не собираюсь.

Сапоги пересекли комнату и остановились у шкафа. Послышались звуки открываемых и закрываемых створок. Ноги проследовали в ванную, исчезли из поля зрения, вновь появились и, потоптавшись в эркере, вернулись на прежнее место.

– Никого нет. Возможно, вам показалось…

– Можно подумать, вы ничего не слышали! Не притворяйтесь, милорд! И вы забыли посмотреть под кроватью!

Лафайет замер, глядя на внезапно появившиеся перед кончиком его носа блестящие шпоры. Из-под полога показалось узкое лицо со свирепыми стрелками усов и крохотными глазами.

– Тоже никого. – Полог опустился. Лафайет облегченно вздохнул, только сейчас вспомнив, что на нем надет плащ. – А раз так, – весело заявил козлиный тенор, – можно не торопиться.

– Не сродни ли вы осьминогу по отцовской линии, милорд? – кокетливо спросил голос Дафны. – Откуда у вас столько рук? Тише, тише, милорд, вы сломаете мне молнию.

– Ах, ты! – пробормотал Лафайет и прикусил язык. В комнате вновь наступила мертвая тишина.

– Занудни, тут кто-то есть, – произнес женский голос. – Я. – я это чувствую!

– Э-э-э… Сожалею, миледи, но я совсем забыл, что мне совершенно необходимо пересчитать постельное белье и полотенца…

– Ночью? Глупости, Занудни. Неужели вы боитесь?

– Я? Боюсь? – ответил тенор дрожащим голосом. – Конечно, нет. Но я очень люблю считать, а тут представился такой удобный случай поработать всю ночь…

– Занудни, разве вы забыли? Мы собирались погулять с вами в парке, при луне. Только вы и я.

– Да, но…

– Подождите, милорд, я сейчас переоденусь. Постараюсь не задержать вас…

– Эй! – слабо воскликнул Лафайет.

– Странная акустика в этой комнате, – нервно произнес Занудни. – Я мог бы поклясться, что кто– то только что сказал «эй».

– Глупенький, – ответил нежный женский голос. Послышалось мягкое шуршание ткани, за которым последовал взволнованный блеющий возглас. Женские ножки остановились у шкафа; изящные женские ручки сняли одну туфлю, потом другую. Ножки поднялись на цыпочки, и пышная в складках юбка упала на ковер. Мгновением позже рядом с ней легла еще более воздушная принадлежность женского туалета.

– Но, миледи! – вскричал задыхающийся голос. – Eго высочество… К черту Его высочество!

Сапоги кинулись вперед и с размаху наступили на крохотную женскую ступню. Раздался дикий визг и послышался звук второй за вечер увесистой пощечины.

– Кретин! – взвыл женский голос. – Лучше мне на всю жизнь остаться в этой дыре, чем…

– Ах вот в чем дело! – вскричал Занудни. – Заманила меня, чтобы я устроил ей побег, а сама решила нарушить договор! Ну нет, миледи, номер не пройдет! Я получу все, что мне причитается, сейчас, немедленно.

Лафайет, откинув полог, быстро выбрался из-под кровати и вскочил на ноги. Обладатель черных сапог – высокий худой мужчина лет пятидесяти – резко обернулся, хватаясь за эфес шпаги, и окинул комнату диким взглядом. Дафна – или леди Андрагорра – в коротенькой рубашке стояла на одной изящной ноге и массировала пальцы другой.

Лафайет осторожно приподнял подбородок Занудни, чуть повернул ему голову и нанес сильнейший удар правой, от которого милорд нелепо взмахнул руками, пролетел до стены и, стукнувшись о нее с тупым звуком, свалился на пол.

– Занудни! – прошептала леди Андрагорра, испуганно следившая за необычным полетом. – Что… как… почему…

– Я покажу этому мерзавцу как расстегивать молнии! – вскричал Лафайет, угрожающе надвигаясь на полуголую женщину. – А ты, ты… мне стыдно за тебя! Что ты нашла в этом сутенере!

– Я слышу твой голос… о, любимый… я слышу тебя… но я тебя не вижу! Где ты? Ты… ты не дух?

– Еще чего! – Лафайет откинул капюшон плаща. – Я из плоти и крови, но должен тебе сказать…

В течение нескольких секунд она неотрывно смотрела на голову Лафайета, обрамленную пустотой, затем глаза ее закатились, и с легким вздохом девушка упала на красный ковер.

– Дафна! – вскричал Лафайет. – Очнись! Я тебя прощаю! Бежим скорее, нам нельзя терять времени! В дверь громко постучали.

– В спальне миледи находится мужчина! – раздался зычный голос. – Стража, ломайте дверь!

– Подожди, сержант, у меня есть ключ.

– Выполняйте приказ! – Сильный удар потряс дверь до основания. Послышались звуки падающих тел. – Ладно, давай сюда ключ!

Лафайет нагнулся, подхватил лежащую без сознания девушку на руки и попятился, прячась за широкими портьерами. Замок щелкнул, дверь распахнулась настежь, и в комнату ворвались трое мужчин в вишневых рубашках с кружевными воротниками и манжетами и розовых бриджах в обтяжку.

Они остановились как вкопанные и недоуменно огляделись по сторонам.

– Никого нет, – сказал один из них.

– Пусто, – согласился второй.

– Но мы слышали чьи-то голоса!

– Значит, ошиблись.

– Или…

– Или сошли с ума.

– Или здесь место заколдованное.

– Э-э-э… мне пора, – заявил третий, пятясь к двери. -

Ребята не могут играть без четвертого, а партия осталась незаконченной.

– Смир-рна! – рявкнул сержант. – Доиграешь, когда найдешь!

– Вот как? Может, тебе не терпится поздороваться с каким-нибудь всадником без головы?

– Ты меня не дослушал, – твердым голосом произнес сержант.

– Приказываю всем идти играть в карты. Кру-угом!

Шаги начали удаляться, и в это время Лафайет услышал знакомое потрескивание в эфесе шпаги. «Ох, только не сейчас», – взмолился он.

– Бабочка вызывает Летуна, – захрипело в районе его левого локтя. – Летун, Летун, почему не выходите на связь?

– Ты слышал? – раздался взволнованный голос. – За портьерами.

– Летун! Немедленно доложите обстановку!

– Заткнись, кретин! – прошипел Лафайет в направлении левого бедра и быстро отступил в сторону, когда чья-то грубая рука отдернула портьеры.

– Ик! – сказал первый солдат, уставившись на ношу Лафайета широко открытыми глазами.

– Эк! – ответил его товарищ, заглядывая первому через плечо и облизывая пересохшие губы.

– Святой Мося! – произнес третий. – Она– она плавает в воздухе!

– У нее… крохотные розочки на подвязках! Вы только посмотрите, ребята!

– Плавает не плавает, а такой фигурки я давно не видел.

– Эй, да она плывет к двери! – вскричал сержант. – Оцеп-ляй!

Пытаясь обойти взявшихся за руки солдат, Лафайет ударил одного из них под коленку. Пока несчастный, неистово ругаясь, скакал на одной ноге, путь был свободен и O'Лири кинулся к двери эркера, но, пробегая мимо кровати, случайно зацепился за столбик. Тесемки, завязанные у горла, лопнули, и прежде чем он успел остановиться, плащ оказался на полу.

– Смотри-ка! Этот тип прямо из воздуха появился! – вскричал сержант. – Хватай его, Сквозняга! Лафайет отпрыгнул в сторону, попытался спрятаться за кровать, но ему подставили ножку, выхватили девушку из рук, когда он упал, больно стукнувшись головой, и полуоглушенного поставили на ноги, прислонив к стене.

– Какую рыбину мы поймали! – удивленно воскликнул сержант, расплываясь в довольной улыбке, в то время как его подчиненные шарили по карманам O'Лири, доставая многочисленные устройства, которыми снабдил его Микропчик.

– А ты – парень не промах. Только зря старался. Думаю, Его высочество не обрадуется, когда узнает, что ты забрался к миледи, которая порхала по спальне в чем мать родила.

– Мать ее не в том родила, – пробормотал Лафайет, пытаясь разглядеть окружающее сквозь застилающий глаза туман. – На ней розовые подвязки.

– Сержант! – возбужденно крикнул один из стражников. – У стены за диваном лежит милорд Занудни, и челюсть у него на сторону!

– Добавим нападение на Его светлость к преступлениям этого молодчика, – важно ответил сержант. – Ну ты даешь, парень. И чего тебе не сиделось на месте? Не понимаешь ты хорошего обращения!

Пока двое стражников держали Лафайета за руки, третий положил на кровать девушку, все еще не пришедшую в себя.

– Не стой, как пень, Мул, наслаждаясь своей работой, – проворчал сержант. – Надо отвести этого типа обратно в камеру, прежде чем кто-нибудь узнает, что он умудрился бежать. А то неприятностей не оберешься. Стражников ругают все, кому не лень.

– Можно-, можно я скажу ей пару слов? – взмолился Лафайет, проходя мимо кровати.

– Что ж… только быстро. Считай, что заслужил.

– Дафна! – воскликнул Лафайет, глядя на девушку. – Дафна! С тобой все в порядке?

Веки задрожали и открылись. Недоуменный взгляд скользнул по лицам солдат, остановился на Лафайете.

– Ланцелот? – прошептала она. – Ланцелот… любимый…

– Ладно, хватит, – буркнул сержант. Когда Лафайета выводили из комнаты, он с отчаянием посмотрел через плечо.

Девятая

Дрожа от холода, Лафайет сидел в кромешной тьме, прислонившись к сырой каменной стенке. Гробовая тишина нарушалась возней мышей в охапке соломы да тяжелым дыханием второго заключенного, его товарища по несчастью, который так и не проснулся, когда O'Лири швырнули в камеру несколько часов назад. Несмотря на удушливый затхлый запах тюрьмы, он продолжал ощущать аромат Лунной Розы, любимых духов Дафны. Перебирая в уме все, что с ним приключилось, Лафайет Каждый раз вспоминал

теплое мягкое тело, которое так недавно держал на руках, и чувствовал, как щемит сердце.

– Ничего не скажешь, операцию я провел блестяще, – с горечью произнес он. – У меня был ковер-самолет, плащ-невидимка, я сразу попал в ее комнату; короче, мне неслыханно повезло, а я взял и все испортил. С того момента, как дворец превратился в мельницу, я не сделал ничего путного и только подвел Свайнхильду, Родольфо и Микропчика, не говоря о Даф… леди Андрагорре. – O'Лири поднялся на ноги и принялся ходить по камере, делая четыре шага вперед (дальше, как показал эксперимент, находилась стена, о которую можно было больно удариться) и четыре назад. – Неужели я ни на что не способен? А может…

Он зажмурился, хотя в данной ситуации это было необязательно, и попытался сконцентрироваться.

– Я – на Артезии, – пробормотал он. – Только что вышел в сад после бала-маскарада (вот почему на мне такой нелепый костюм) подышать свежим воздухом. Сейчас я открою глаза и вернусь… – Постепенно голос его становился все слабее. Зловоние камеры мешало убедительно представить прогулку в парке, где хуже других цветов пахла только гортензия. – «Я инспектирую трущобы… но в Артезии нет трущоб… а в Колби Корнерз?… Ну, конечно, там есть прекрасные трущобы, счастливые обитатели которых хранят уголь в ваннах… Нет, не то. – Лафайет зажмурился еще сильней и собрался с силами. – Я – член Федеральной комиссии содействия молодоженам. Собираю материал для книги, в которой исследуется время, необходимое молодой семье для устройства привычного беспорядка в новой квартире…

– Послушайте, вы не могли бы бредить потише? – вызывающе произнес неприятный голос из дальнего конца камеры. – Я хочу спать.

– О, значит, вы все-таки живы? – так же вызывающе ответил Лафайет. – Не могу не восхищаться вашей способностью дрыхнуть без задних ног в этом стойле.

– А что вы можете предложить? – последовал незамедлительный ответ. – Жаловаться, не умолкая?

– Нам надлежит думать, как отсюда выбраться, – назидательно сказал Лафайет.

– Думайте на здоровье, я не помешаю. «Наглый, высокомерный, самоуверенный тип», – неприязненно подумал O'Лири, с трудом сдерживаясь, чтобы не ответить в том же тоне.

– Дверь, к сожалению, стальная, – с наигранной веселостью сообщил он. – Надо искать другой путь…

– Неужели вас смущает какая-то стальная дверь? Судя по вашему голосу, я решил, что вы сорвете ее с петель и стукнете по голове первого, кто вас остановит.

– …и как можно скорее, – закончил свою мысль Лафайет, заскрежетав зубами.

– Прекрасно. Советую не терять времени. А я посплю. За последние двое суток совсем выбился из сил.

– Неужели? А я, наверное, пировал и развлекался! За последние двое суток, спустившись с ветряной мельницы, я воевал с великанами и пиратами, два раза сидел в тюрьме, чуть не лишился головы, упал в пропасть, был приговорен к каторжным работам за шпионаж, едва не свалился с ковра-самолета и снова оказался в тюрьме!

– Аууаухм! – зевнул его товарищ по камере. – Счастливчик! Лично мне пришлось заключить договор с сумасшедшим принцем, обмануть доверие герцога, провести одну спасательную операцию, улизнуть от злой колдуньи; и все это время меня пинали, били, царапали, колотили и напоследок засадили в тюрьму.

– Понятно. Что вы намерены предпринять?

– Ничего. Видите ли, все это – сон. Когда я проснусь, вы исчезнете, как дым, и я спокойно займусь своими делами.

– Вот оно что! Бедняга, вы, должно быть, свихнулись от одиночества. Это просто смешно, – O'Лири усмехнулся, – считать меня плодом своего воображения. К сожалению, мы живем в реальном мире.

– Если вы прекратите болтать и позволите, наконец, мне заснуть, я буду вам крайне признателен, – вежливо заявил наглый голос.

– Послушай, Спящая красавица! – не выдержал O'Лири. – Заруби себе на носу, ты сидишь в самой настоящей вонючей тюрьме, по которой бегают мыши, и сгниешь в ней заживо, если не потрудишься приподнять свой зад!

– Убирайся! Я хочу спать.

– Убрался бы, если б мог. Вставай, соня! Может, вдвоем нам удастся что-нибудь придумать.

– Глупости. Тебя здесь нет. Мне необходимо заснуть, а проснусь я, как обычно, на Хетчэр Кроссроудз, в лавке зеленщика Боусера.

Лафайет злорадно рассмеялся.

– Рассказывай сказки! Где находится Хетчэр Кроссроудз?

– В Оклахоме. Тебе не понять. К моему сну это не имеет отношения.

– Оклахома… ты из Америки?

– Надо же, он знает об Америке. Впрочем, неудивительно. Ведь я разговариваю сам с собой, а следовательно, знаю столько же, сколько я сам. Прощай. Не мешай мне спать.

– Подожди, подожди, – взволнованно произнес O'Лири. – Ты хочешь сказать, что прибыл из Соединенных Штатов? Разве ты не туземец?

– Соединенных Штатов? Первый раз слышу. И, естественно, я не туземец. Я же не бегаю в набедренной повязке, размахивая копьем.

– Не знаю, здесь темно. Но если ты из Оклахомы, то не мог не слышать о США!

– Ты имеешь в виду СКА?

– Это еще что?

– Соединенные Колонии Америки. Прошу тебя, будь добрым воображаемым другом и дай мне уснуть. Пошутили, и ладно. Я устал, а завтра – тяжелый день. Мистер Боусер получил соленые грецкие орехи, и к нам сбежится вся округа.

– Попытайся вбить в свою тупую башку, – прорычал O'Лири, – что ты находишься на Меланже. Когда тебя повесят или отрубят голову, ты уже никогда не проснешься. Нам необходимо серьезно поговорить… Похоже, мы с тобой попали сюда из других измерений…

– Никогда не думал, что мое второе я такой зануда! Если б я не был уверен, что тебя нет, то мог бы поклясться, что ты существуешь.

– Послушай, хватит. Если тебе так больше нравится, давай сделаем вид, что я существую, и начнем действовать. Скажи, как ты сюда попал?

– Меня арестовал принц Круппхим. Теперь доволен?

– Нет… как ты очутился на Меланже?

– А-а, тебя интересует, каким образом мне удалось сфокусировать психическую энергию? – заключенный хрипло рассмеялся. – Лучше бы я тихо-спокойно торговал селедками да сладкими орехами. Нет, сунул нос не в свое дело. Тем более, что мне попалась книга профессора Хоззлемшрумпффа «Современные заклинания, или Легкий Путь Самообмана». Вот я и не выдержал. Сконцентрировался, как полагается, и… из комнаты, которую сдавала мне миссис Гинсберг, попал в знойную пустыню.

– А дальше?

– Я пошел на восток и через некоторое время увидел холмы. Попил воды в ручейке, съел горсть орехов и ягод, отдохнул. Потом вновь отправился в путь и вскоре оказался на возделанном поле неподалеку от города. Нашел какую-то забегаловку, и только собрался перекусить свежим пшеничным хлебом и сыром, как появилась полиция. Они отвели меня к принцу Круппхиму, и я начал у него работать. В общем, новая жизнь пришлась мне по душе, и я ни о чем не думал, пока не встретил леди Андрагорру.

– Леди Андрагорру! – воскликнул Лафайет. – Ты тоже с ней знаком?

– Твое счастье, что я сплю, – ответил возбужденный голос.

– Иначе мне пришлось бы свернуть тебе шею! К счастью, это – сон, бред, иллюзия. Милая Беверли не попала в руки мерзавца Круппхима; меня не обманули и не посадили в тюрьму; и я совершенно не голоден. А когда ты, наконец, заткнешься и уберешься вон, я смогу выспаться и завтра с утра пойти в лавку Боусера.

– Вернемся к леди Андрагорре!

– Хоть сейчас. Эти нежные мягкие губки, это прекрасное податливое тело…

– Ах ты… – Лафайет с трудом взял себя в руки. – Послушай, как тебя там! Ты должен мне помочь! Леди Андрагорра попала в беду…

– …Всего лишь на прошлой неделе мистер Боусер сказал мне: Лоренцо, мой мальчик, ты далеко пойдешь. Я сделаю тебя старшим продавцом…

– Лоренцо?! Значит, это ты украл леди Андрагорру?! – Вне себя от ярости Лафайет прыгнул вперед и ударился лбом о стену, добавляя к синякам и царапинам легкую контузию. – Ты где? – крикнул он, тяжело дыша и махая руками в воздухе. – Спрятался, жалкий трус! Грязный обманщик! Змея подколодная!

– Чего ты разбушевался? – осведомился из другого конца

камеры наглый голос. – Тебе-то что за дело до Бев… леди Андрагорры, рецидивист несчастный?

– От рецидивиста слышу. Как вам это понравится? Сидит в собственной камере… – Лафайет прыгнул. Он чуть было не схватил соперника за рукав, но в следующую секунду получил увесистый удар кулаком в глаз.

– Не смей подходить ко мне, психованный! – воскликнул голос. – О, господи, только маньяка мне и не хватало!

– Ты выманил несчастную девушку из города сладкоречивыми обещаниями, а сам хотел отвезти к старой карге, ее тетке, которая работает у Круппхима!

– Родольфо тоже так думал, но… Впрочем, не суй нос, куда не следует.

– Небось заранее свил любовное гнездышко?

– Вот именно. Правда, мне помешал отряд охраны, невесть откуда появившийся в лесу. Нам пришлось бежать, но мы наткнулись на лорда Занудни с охотниками и попали в плен.

– Оно и к лучшему. По крайней мере здесь у нее имеется приличная постель.

– Вот как? Могу я поинтересоваться, откуда тебе известно о постели Бев. – леди Андрагорры?

– Можешь. Я провел под ней незабываемые полчаса.

– Под ней?

– Под ней. Я подслушивал, как она отбивается от приставаний Занудни. Мой личный ковер-самолет, Марк IV, стоял в эркере, и только мы собрались бежать, в спальную ворвалась стража.

– Говорил я Круппхиму, чтобы приглядывал за Занудни! И судя по всему, стража прибыла вовремя!

– Лучше бы они задержались. Я как раз взял ее на руки и…

– Ах ты…

Невидимый узник проскочил мимо O'Лири, который немедленно выставил вперед ногу, с удовлетворением услышав грохот падающего тела.

– Квиты, – сказал он. – Послушай, Лоренцо, зачем нам ссориться? Совершенно очевидно, мы оба стремимся выручить из беды леди Андрагорру. Так не проще ли объединить усилия? А когда она окажется на свободе, разберемся, как мужчина с мужчиной.

– Объединить усилия! – иронически пробормотал голос. – Какие? В этой вонючей камере ни зги ни видно, и у нас нет оружия. Или ты что-нибудь припрятал?

– У меня все отобрали, – огорченно признался Лафайет. – А ведь было чем похвастать: шпага– передатчик, плащ-невидимка, ключ-на-все-замки, плоскоход… – внезапно он умолк, схватился за пояс, отстегнул его, вывернул наизнанку и нащупал молнию. – Подожди, Лоренцо, – охрипшим от волнения голосом сказал он. – Еще не все потеряно.

– Что ты мелешь? – осведомился наглый голос. – Плащи-передатчики? Ключи-невидимки? Я предпочел бы хороший заряд динамита и два железных лома.

– Кажется, нашел, – заявил Лафайет, вынимая из потайного кармана небольшой прямоугольник из гибкого пластика, размерами два на один дюйм. – Они не заметили плоскохода.

– Что это?

– Если верить Микропчику, плоскоход генерирует поле, которое изменяет пространственную конфигурацию объекта в экзокосме. Аппарат преобразует любое одномерное пространство, перемещает его вдоль объемных осей по перпендикуляру и одновременно складывает гармошкой, создавая тем самым эффект обратной величины в эпицентре…

– Ты не мог бы объяснить то же самое простому смертному? – перебил его Лоренцо.

– Плоскоход уничтожает одну из физических характеристик материального тела, компенсируя данное временное изменение повышением плотности поля объекта в двухмерном квази-пространстве.

– Послушай, как ты объяснишь это полному идиоту?

– Плоскоход делает тебя плоским.

– Чем нам поможет корсет? – взвыл Лоренцо.

– Ты не понял. Человек становится по-настоящему плоским и получает возможность проникать между молекулами материи. Другими словами, можно проходить сквозь стены. Именно поэтому аппарат назван плоскоходом.

– Великий боже, а ведь я уже удрал от солдат, когда меня сцапал сукин сын Занудни! Кошмар какой-то!

– Молодец, Лоренцо! Вот таким ты мне нравишься! А теперь посторонись; я попробую вспомнить, что мне говорил Микропчик. Значит так: продольные оси должны совпадать, гладкую поверхность прижать к груди… или наоборот?

– Они придумали мне новую пытку, – простонал Лоренцо. – Заперли с сумасшедшим. Я мог бы раньше догадаться и не обращать на него внимания. Бедная Беверли. Она, конечно, будет сопротивляться из последних сил, но нахальство ее похитителя и перспектива стать принцессой и хозяйкой замка могут сломить ее волю.

– Я тоже через это прошел, – признался Лафайет, тщательно ощупывая плоскоход и нажимая на крохотную кнопку в центре. Ничего не изменилось. O'Лири разочарованно уставился в окружавшую его кромешную тьму. – Черт побери! – рассеянно сказал он. – Не везет, так не везет. Будем думать. Послушай, Лоренцо, в камере высокий потолок? Если там есть потайная дверь и один из нас встанет на плечи другому, можно будет удрать. – Лафайет приподнялся на цыпочки, вытянул руку над головой, но ощутил под пальцами пустоту. Он подпрыгнул, но тоже безрезультатно. – Что скажешь? Я заберусь на твои плечи, или ты на мои? – Ответа не последовало. Стояла мертвая тишина, даже мыши перестали шуршать в соломе. – Эй, Лоренцо! Заснул ты, что ли?

Вытянув руки, O'Лири пошел вперед, пытаясь нащупать стену. Через десять шагов он стал двигаться медленнее, а еще через пять – остановился.

– Странно, – пробормотал он. – Мне почему-то казалось, что камера меньших размеров.

Повернувшись, O'Лири пошел обратно, отсчитывая пятнадцать шагов, двадцать, двадцать пять, тридцать… Внезапно в глаза ему брызнул яркий свет. Уставившись на стену из сверкающего прозрачного стекла, внутри которой извивался непонятный темный предмет, он заморгал и наклонил голову. Стена поплыла, сжимаясь; в ней появились волнистые линии, точки и черные пятна, сливающиеся в реальную, хоть и искаженную картину тускло освещенного пространства с хрустальными стенами, хрустальным полом и массивными дверьми из черного хрусталя.

– Я вышел из камеры! – воскликнул O'Лири. – Плоскоход сработал! Лоренцо– – Он повернулся, и в то же мгновение Стены расширились и вытянулись, словно отражаясь в кривом зеркале. – Эффект двухмерного пространства, – пробормотал Лафайет, вспомнив объяснения Микропчива. – Интересно, откуда я пришел? – Он нерешительно шагнул вперед и оказался в темноте. Сделав пятнадцать шагов, O'Лири остановился. – Лоренцо! – сдавленным шепотом произнес он. – Мы спасены! – Ответа не последовало. – Ну конечно, он не может меня слышать, пока плоскоход включен…