Текст книги "Космический шулер. Ретиф"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– О? Любопытная концепция. И что же это за формы?

– Хищники. Смертельные противники, но невысокой касты. Я не хочу, чтобы наши стычковые формы рассматривали столь достойных противников как хищников.

– О Небеса! Я действительно ничего не понимал. Вы поступили очень любезно, указав на это,– Хошик уныло заклохтал,– Как я вижу, стычковые формы и у нас, и у вас во многом одинаковы: никакой восприимчивости.

Он скрипуче рассмеялся.

– Что и приводит нас к сути дела,– продолжал дальше Ретиф.– Видите ли, у нас возникла серьезная проблема со стычковыми формами: низкие темпы воспроизводства. И поэтому мы с большой неохотой пошли на то, чтобы принять суррогаты столь дорогих сердцу истинного спортсмена массовых действий. И, знаете, мы попытались вообще положить конец этим состязаниям…

Хошик поперхнулся, наполнив воздух брызгами вина.

– Да что вы такое говорите? – ахнул он.– Вы предлагаете Хошику из Мозаики Двух Зорь отказаться от чести?

– Сударь! – строго сказал Ретиф.– Вы забываетесь. Я, Ретиф из Бумажных Джунглей, всего лишь делаю альтернативное предложение, более соответствующее новейшим спортивным принципам.

– Новейшим? -.воскликнул Хошяк.– Дорогой Ретиф, какой приятный сюрприз! Я всегда старался идти в ногу с новыми веяниями. В этой глуши совершенно отрываешься от культуры. Объясните, пожалуйста, поподробней.

– Все, в общем-то, крайне просто. Каждая сторона отбирает представителя, и эти двое индивидуумов решают исход дела между собой.

– Я… э… боюсь, что не понимаю. Какое же можно придавать значение деятельности пары случайных стычковых форм?

– Я, должно быть, не совсем ясно выразился,– уточнил Ретиф, пригубив вино.– Мы вообще не допускаем к участию стычковые формы; это, знаете ли, безнадежно устарело.

– Вы хотите сказать?…

– Совершенно верно. Вы и я.

Выйдя на освещенный звездным светом песок, Ретиф отбросил в сторону знергопистолет, а вслед за ним и одолженную ему Свази кожаную рубаху. В слабом свете он едва-едва различал высившуюся перед ним фигуру хлопаля, скинувшего парадный мундир. Позади него выстроились безмолвные ряды хлопалей-слуг.

– Боюсь, что теперь я должен отложить в сторону переводчик, Ретиф,– извинился Хошик. Он вздохнул и шевельнул щупальцами.– Мои собратья по потомству никогда этому не поверят. Какой любопытный оборот приняла мода. Насколько это приятней, чем наблюдать за боем издали.

– Я предлагаю придерживаться теннессийских правил,– обратился к нему Ретиф.– Они достаточно свободные: разрешается кусаться, выдавливать глаза, топтать, бить коленом и, конечно, душить, равно как и обычные удары кулаками и ногами.

– Хммм. Эти приемы, кажется, приспособлены к формам, наделенным жесткими эндоскелетами, боюсь, что я буду в невыгодном положении.

– Ну что же,– намекнул Ретиф.– Если вы предпочитаете более плебейский вид состязания…

– Ни в коем случае. Но, думается, мы могли бы запретить выкручивание щупалец, просто для выравнивания баланса.

– Отлично. Приступим?

Хошик стремительно бросился на Ретифа, тот пригнулся, резко повернулся и попытался вспрыгнуть хлопалю на спину. Его отшвырнуло прочь могучей рябью мышц плоского тела негуманоида. Ретиф откатился в сторону, а когда Хошик развернулся к нему брюшной стороной, вскочил на ноги и нанес тому удар в середку. Левый край хлопаля взвился, описав дугу, и нанес ответный удар, закончившийся на челюсти Ретифа и бросивший его на спину. Хошик навалился на Ретифа, словно вываленный из кузова самосвала бетон. Землянин закрутился, пытаясь откатиться в сторону, но плоское тело существа накрыло его. Он высвободил руку и обрушил на кожаную спину град могучих, но бесполезных ударов. Хошик лишь прильнул еще плотнее.

Ретиф задыхался, он попробовал приподнять эту выжимавшую воздух из его легких тяжесть – это не удалось. Он только зря терял силы, и тут землянин вспомнил взятого в плен рейнджера. Чувствительное отверстие, расположенное на брюхе!

Ретиф шарил вслепую, ощупывая жесткую шкуру, покрытую роговыми гранулами/Завтра он недосчитается кожи – если будет это завтра, конечно. Его большой палец нашел-таки какое-то отверстие, и он, на пробу, ткнул в него.

Хлопаль отпрянул. Ретиф не отпускал, запихивая палец все глубже, пытаясь подтянуть другую руку. Если это создание двусторонне симметрично, то найдутся и другие удобные для захвата места.

Нашлось. Ретиф вонзил второй палец, и хлопаль, судорожно извиваясь, отступил. Ретиф, продолжая удерживать пальцы на месте, с трудом поднялся на ноги, навалился всем весом на Хо-шика и упал на него, по-прежнему выдавливая глаза. Хошик дико затрепетал, а затем обмяк.

Землянин расслабился, вытащил пальцы и, тяжело дыша, поднялся на ноги. Хошик сгорбился над брюшной половиной, с трудом поднялся и осторожно двинулся за боковую линию. Подошедшие слуги помогли ему облачиться в мундир и пристегнуть переводчик. Он тяжело вздохнул, регулируя громкость.

– Можно многое сказать в пользу старой системы,– рассудил он.– Какое бремя возлагает иной раз на спортсмена честное состязание.

– Отличная забава, не правда ли? – просто бурлил энтузиазмом Ретиф.– Поскольку я отлично понимаю, что вам не терпится продолжить, то, если вы только согласитесь немножко подождать, я сбегаю за некоторыми из наших специальных глазовыдавливательных форм…

– Да пожрет глазовыдавливателей шкурный тик! – взорвался Хошик.– Вы мне устроили такую боль спронга, что я буду вспоминать ее каждый раз, когда придется обзаводиться потомством.

– Кстати, о шкурных тиках,– продолжал как ни в чем не бывало Ретиф,– Мы вывели и кусачую форму…

– Хватит! – прорычал Хошик так громко, что переводчик подпрыгнул на его спине.– Меня вдруг потянуло к перенаселенным желтым пескам Жака. Я надеялся…

Он оборвал фразу, со свистом втягивая в себя воздух.

– Я надеялся, Ретиф,– проговорил он, на сей раз с печалью в голосе,– найти здесь новую землю, где я смог бы спланировать собственную Мозаику – так, чтобы эти чуждые пески дали такой урожай райского лишайника, чтобы завалить им рынки сотни миров. Но мой дух просто не в состоянии вынести перспективы бесконечных схваток с кусачими и глазовыдавливательными формами. Мне стыдно перед вами.

– По правде говоря, я сам несколько старомоден,– признался Ретиф.– Я тоже предпочел бы бой на расстоянии.

– Но наверняка ваши собратья по потомству никогда не простили бы вам такого отношения.

– Моих собратьев по потомству здесь нет. И, кроме того,– разве я не упомянул об этом? – никто из действительно сведущих не станет состязаться в каком-то поединке, если есть хоть какой-то другой способ. Так вот, вы упомянули про возделывание песка, выращивание лишайников»…

– Именно ими мы и обедали,– сообщил Хошик.– И именно из них приготовлено вино.

– Сегодня в новомодной дипломатии существует заметная тенденция к соревнованиям в области сельского хозяйства. Так вот, если вы захотите взять эти пустыни и выращивать лишайник, то мы в ответ обещаем держаться оазисов и выращивать овощи.

Хошик выгнул спину по стойке «смирно»..

– Ретиф, вы вполне серьезно? Вы так вот оставите нам все эти прекрасные песчаные холмы?

– Целиком и полностью, Хошик. Я возьму оазисы. Хошик в экстазе затрепетал каймой.

– Вы опять превзошли меня, Ретиф! – воскликнул он.– На этот раз в щедрости.

– Детали обговорим позже. Уверен, мы сможем установить ряд правил, удовлетворяющих все стороны. А теперь, с вашего позволения, я должен вернуться. По-моему, некоторые из глазовыдавливателей ждут не дождутся моего возвращения.

Уже почти рассвело, когда Ретиф подал обговоренный с Поттером условный сигнал свистом, а затем поднялся и вошел на территорию лагеря. Свази встал.

– Вот и вы,– промолвил он.– А мы гадали, не пора ли пойти за вами.

Подошел Лемюэль, с синяком на пол-лица. Он протянул жесткую руку.

– Сожалею, что набросился на вас, незнакомец. По правде говоря, я принял вас за какого-то провокатора из ДКЗ.

Следом за Лемюэлем подошел и Берт.

– Откуда ты знаешь, что это не так, Лемюэль? – возразил он.– Может быть, он…

Лемюэль сбил Берта с ног небрежным взмахом руки.

– Если еще раз какой-нибудь хлопкороб вякнет, будто какой-то посольский хлыщ может меня вырубить, то получит еще крепче.

– Скажите,– обратился к ним Ретиф,– как у вас, ребята, обстоит дело с выпивкой?

– С вином? Мистер, мы уже год живем, лакая одну внутриствольную воду. Ман смертелен для тех бактерий, какие требуются для брожения напитков.

– Попробуйте-ка вот это,– Ретиф протянул приземистый кувшин.

Свази вытащил пробку, понюхал, отпил и передал его Лемюэлю.

– Мистер, где вы это достали?

– Его делают хлопали. И вот вам еще один вопрос: вы уступите хлопалям часть этой планеты в обмен на гарантию мира?

После получаса жарких дебатов Лемюэль повернулся к Ретифу.

– Мы заключим любую разумную сделку,– сказал он.– Полагаю, у них здесь столько же прав, как и у нас. Думаю, мы согласимся поделить все пятьдесят на пятьдесят. Это даст каждой стороне примерно по сто пятьдесят оазисов.

– А что вы скажете, если вам предложат сохранить все оазисы и отдать им пустыню?

Лемюэль протянул руку к кувшину с вином, глядя на Ретифа.

– Продолжайте, мистер,– предложил он.– Думаю, вы добились заключения сделки.

Консул Пассуин поднял взгляд, когда в кабинет вошел Ретиф.

– Присаживайтесь, Ретиф,– рассеянно предложил он.– Я думал, вы на Пуэбло или на Куличке, или как там они называют ту пустыню?

– Я вернулся.

Пассуин остро поглядел на него.

– Ну-ну, так чего же вам надо, приятель? Говорите, только не ждите, чтобы я запросил какую-то военную помощь.

Ретиф передал через стол пачку документов.

– Вот Договор. И Пакт о Взаимопомощи, и Торговое Соглашение.

– А? – Пассуин взял бумаги и перелистал их. А затем, просияв, откинулся на спинку кресла.

– Ну, Ретиф, управились вы быстро.– Он остановился и моргнул, глядя на вице-консула.– У вас, кажется, синяк на челюсти. Надеюсь, вы вели себя как подобает сотруднику консульства.

– Посетил одно спортивное мероприятие. Один из игроков немного увлекся.

– Ну… это одна из тягот нашей профессии. Приходится для виду проявлять интерес к подобным делам.– Пассуин поднялся и протянул руку. – Вы действительно действовали неплохо, мой мальчик. Пусть это научит вас тому, как важно точно следовать инструкциям.

Выйдя в коридор, Ретиф задержался у печи для уничтожения мусора – ровно настолько, чтобы достать из чемоданчика большой темно-желтый конверт, все еще запечатанный, и бросить его в щель.

Бронзовый бог
I

Хуганский камердинер, одетый в черное, был высокого роста и с поднятыми плечами. У него была огромная куполообразная голова, полого снижавшаяся к массивным плечам. Глаза на конкистой лице были похожи на свежеочищенных устриц. По бокам туловища свисали длинные руки.

Он обернулся к группе дипломатов с Земли, которые стояли, держа свои чемоданы, под высоким сводом огромного, темного зала. Лучи света странных оттенков проникали сквозь цветные стекла узких окон, расположенных высоко в стенах, слабо освещая неровный каменный пол. Настенная роспись и драпировки тусклых цветов изображали характерные картины семи кругов хуганского ада. Темные коридоры расходились от круглого зала; между ними стояли хуганские копейщики в шлемах и килтах, неподвижные, как каменные горгульи, выглядывавшие из высоких ниш.

– Его Вызокомерие Епискоб любезно бредозтавил в ваше разборяжение эти уютные абартаменты,– сказал камердинер глубоким, глухим голосом.– Вы теберь можете выбрать зебе комнаты на верхних этажах и одеться в бредозтавленные одежды.

– Послушайте, мистер Одом-Глом,– вмешался посол Страпхэнгер.– Я это обдумал, и мы решили, что я со своим штатом сотрудников вернусь на корабль, чтобы провести ночь там.

– Его Вызокомерие ожидает ваз на пиру в епискобских залах джерез джаз,– гнул свое хуганец.– Его Вызокомерие не любит, когда его зазтавляют ждать.

– О, мы все глубоко осознаем ту честь, которую Его Высокомерие оказывает нам, предоставляя апартаменты здесь, в Епископальном дворце, но…

– Один джаз,– повторил Одом-Глом, так что его голос эхом разнесся по залу. Он отвернулся; ритуальная цепь, надетая на шею, позвякивала при движении. Камердинер задержался, затем снова повернулся к ним.

– Кзтати, вам даютзя инзтрукции игнорировать любые мелкие… э-э… вторжения. Езли увидите джто-нибудь… необыджное, сразу же зовите зтражу.

– Вторжения? – с раздражением повторил Страпхэнгер.– Что за вторжения?

– Во дворце,– сообщил Одом-Глом,– водятзя бривидения.

Поднявшись над приемным залом на четыре оборота каменной лестницы, второй секретарь Мэгнан осторожно шел рядом с Ретифом. Они шли по отдающему эхом коридору, мимо черных, обитых железом дверей и замшелых драпировок, едва различимых в свете факела.

– Странные поверья у этого отсталого народа,– Мэгнан прилагал усилия, чтобы говорить добродушно.– Привидения, еще бы! Какая глупость! Ха!

– Почему вы шепчете?– спросил Ретиф.

– Просто из уважения к Епископу, разумеется,– резко остановившись, Мэгнан схватил Ретифа за рукав.– Ч-ч-что это там? – он указал.

Дальше по коридору что-то маленькое и темное выскользнуло из тени пилястра и скрылось в дверях.

– Вероятно, просто наше воображение,– предположил Ретиф.

– Но у него были большие красные глаза,– возразил Мэгнан.

– Их вообразить так же легко, как и любые другие.

– Я только что вспомнил – я забыл свою шапочку для душа в багаже. Давайте вернемся.

Ретиф двинулся дальше.

– Это всего через несколько дверей. Шесть, семь… мы на месте,– он вставил ключ, которым снабдил их помощник Одом-Глома. Тяжелая дверь открылась со скрипом, перешедшим в низкий стон. Мэгнан, поспешив вперед, задержался у ближайшей настенной драпировки, на которой была изображена группа хуган, подвешенных головами вниз над пылающим пламенем, в то время как гоблины различных форм и видов тыкали их длинными зазубренными копьями.

– Любопытно, насколько схожим может быть религиозное искусство в разных мирах,– заметил он.

Оказавшись в комнате, Мэгнан в замешательстве уставился на влажные каменные стены, две спартанские койки и резных демонов, стоявших по углам.

– Какие идеально мерзостные апартаменты! – он уронил свой чемодан и прошел к ближайшей койке, чтобы ткнуть ее, проверяя на мягкость.– Ого, такой матрас мой позвоночник вынести не в состоянии! Завтра я буду инвалидом, после первой же ночи! А сквозняк – Я непременно простужусь! А… а…– его голос прервался.

Трясущимся пальцем Мэгнан указал в самый темный угол узкой комнаты, где высокий пучеглазый демон, вырезанный из бледно-голубого камня, подмигивал гранатовыми глазами.

– Ретиф! Там что-то шевелилось – и оно было похоже на демонов на картинках! Оно все в пушистой рыжей щетине й с глазами, горящими в темноте!

Ретиф открыл свой чемодан.

– Если увидите еще одного, запустите в него туфлей. Прямо сейчас нам лучше переодеться; в сравнении с раздраженным послом несколько демонов – это просто добродушные домашние зверюшки.

Через полчаса, когда Мэгнан обтерся губкой над каменной раковиной, глаза у него все так же нервно блестели. Он поправил складки хуганского церемониального саронга перед потускневшим, неровным зеркалом.

– Думаю, это действительно просто нервы,– заметил он.– Во всем виноват этот тип, Одом-Глом, со своими причудливыми местными суевериями! Признаюсь, его замечания вогнали меня на некоторое время в состояние неуравновешенности.

На другом конце комнаты третий секретарь Ретиф вставлял заряды размером со спичечную головку в магазин пистолета неприметного вида.

– Возможно, таким образом они предупреждают нас насчет мышей,– заметил он.

Мэгнан повернулся и заметил отблеск оружия.

– Послушайте, Ретиф! Что это такое?

– Замечательное средство против местных привидений – если те становятся слишком шумными,– он спрятал пистолет так, чтобы его не было видно под хуганским саронгом.– Просто думайте о нем, как о талисмане, приносящем удачу, мистер Мэгнан.

– Нож в рукаве – это старая дипломатическая традиция,– с сомнением проговорил Мэгнан.– Но силовой пистолет под са.ронгом…

– Я беру его на тот случай, если кто-нибудь выскочит из стены и набросится на нас,– успокаивающе сказал Ретиф.

Мэгнан фыркнул, глядя на свое отражение в темном стекле.

– Я испытал большое облегчение, когда посол настоял на том, чтобы сотрудники сегодня были облачены в местное платье вместо полагавшейся церемониальной обнаженности,– он повернулся, чтобы изучить неровную линию низа саронга, открывавшую его голые лодыжки.– Я подумал, что это одно из его важнейших достижений. Посол действительно производит впечатление, особенно, когда его щеки приобретают этот пурпурный оттенок. Даже Одом-Глом не осмелился ему противоречить. Хотя мне все же хотелось бы, чтобы он продвинулся еще на один шаг и добился права носить брюки…– Мэгнан прервался, не сводя глаз с черных занавесей, закрывающих высокое узкое окно.

Тяжелая ткань пошевелилась.

– Ретиф! – задохнулся он.– Оно снова здесь!

– Ш-ш-ш,– Ретиф смотрел, как занавес шевельнулся снова. Часть головы с крошечной, отсвечивающей красным, бусиной глаза появилась из-за края портьеры, примерно в футе над полом; высунулась тонкая, как проволока, нога, затем другая. Появилось тело, похожее на пушистый рыжеватый шар; красные глаза на двухдюймовых стебельках шевелились, внимательно оглядывая комнату. Их взгляд задержался на Ретифе; существо вышло из-за портьеры целиком, постояло, затем двинулось к нему на быстрых ногах…

Мэгнан с воплем бросился к двери и широко ее распахнул.

– Стража! На помощь! Гоблины! Привидения! – его голос разнесся по коридору, смешавшись со звоном оружия и шлепаньем широких ступней хуганцев.

При этом вопле вторгшееся существо заколебалось, подумало мгновение, затем, испустив писк, как фея, за которой гонятся гуси, двумя конечностями порылось в чем-то, прикрепленном к его спине.

За дверью визгливый голос Мэгнана выделялся на фоне хора вопросов хуганцев.

– Тогда найдите кого-нибудь, кто знает земной! – вопил он.– В это самое мгновение монстр терзает моего сотрудника!

Ретиф быстро прошел к окну, раздвинул портьеры и открыл раму, впустив поток влажного ночного воздуха.

– Выбирайся здесь, приятель,– сказал он.– Тебе лучше двигаться, пока не появились полицейские.

Пушистый шар бросился через комнату и, покачиваясь, затормозил перед Ретифом. Он делал быстрые, нервные движения.

Квадратик сложенной бумаги упал Ретифу под ноги. Затем существо прыгнуло к открытому окну и исчезло, в то время как ноги хуганцев затопали у двери.

– Где спизм? – на плохом земном требовательно спросил грубый голос. Коническая голова хуганца в ярком шлеме поворачивалась, оглядывая комнату.

Мэгнан выглядывал из-за спины стражника.

– Где этот зверь? – верещал он.– Он был, по меньшей мере, четырех футов ростом, а клыки у него в четыре дюйма, ничуть не меньше!

Хуганец вошел в комнату. Своей семифутовой пикой с широким острием он указал на открытое окно.

– В конце концов это оказалась мышь,– сообщил Ретиф.– Она убежала.

– Вы позволил спизму бежать?

– А что, я не должен был? – мягко спросил Ретиф, кладя бумажку в карман.

– Спизм – блохой демон из того мира; может укусить землянина, полуджить заражение кровь.

– Мне кажется, ваши слова неуместны,– резко вмешался Мэгнан.– Кусать землянина – совершенно безвредно…

Хуганец повернулся к нему, зловеще наклонив пику.

– Вы бойдете со мной,– приказал он.– Нагазание за связь зо служителями подземного мира – вас варить в масле.

– Послушайте,– Мэгнан отступил на шаг.– Отойдите, приятель…

Хуганец потянулся к Мэгнану длинной щупальцеобразной рукой; Ретиф зашел ему за спину, выбрал точку и резко ударил сложенными вместе кончиками пальцев. Стражник споткнулся, пролетел мимо Мэгнана и с грохотом уткнулся подбородком в пол. Его пика загремела, скатившись вдоль стены.

– Ретиф! – чуть не подавился Мэгнан.– Вы о чем-нибудь думаете? Вы подняли руку на рядового Епископальной стражи!

– У меня создалось впечатление, что этот парень упал, зацепившись носком ноги за ковер. Вы разве не заметили?

– Ну, вы же прекрасно знаете…

– Как раз перед тем, как ему удалось бы вас достать, мистер Мэгнан.

– А… ну, да, теперь, когда вы об этом упомянули, мне тоже кажется, что он споткнулся,– тон Мэгнана внезапно стал оживленным.– Скверное падение. Я бросился было, чтобы его поддержать, но – увы! – не успел. Бедняга! Так ему и надо, зверюге. Мы проверим его карманы?

– Зачем?

– Вы правы; на это нет времени. Это падение, несомненно, было слышно по всему дворцу.

У открытой двери появился второй хуганец; на его шлеме был клыкастый ангел, что указывало на офицерское звание. Он оглядел лежащего копейщика.

– Вы напали на этого? – требовательно спросил он. Мэгнан взглянул на жертву так, словно заметил его в первый раз.

– Он, по-видимому, упал.

– Убивать хуганца – противозаконно,– зловеще заявил капитан.

– Он… э-э… сломал свое копье,– угодливо напомнил Мэгнан.

– Оджень блохое брезтупление – озквернение церемониального кобья,– строго проговорил капитан.– Требуетзя церемония оджищения. Оджень дорого.

Мэгнан порылся в мешочке для денег, висевшем у него на бедре;

– Я буду рад внести небольшую лепту.

– Дезять хуганских кредитов; все забыто. Еще пять – избавить от тела.

Лежащий хуганец пошевелился, забормотал, сел на полу.

– Ха! – заметил капитан.– Похоже, дела не будет. Но за доболнительные пять кредитов…– он снял с пояса короткую, уродливую дубинку,-…приконджить незчазтную жертву земного назилия.

– Стоп! – возопил Мэгнан.– Вы с ума сошли?

– Озкорбление звидетеля – священника крепости зтоить вам еще два кредита. Для вас делать озобую тсену – три за пять.

– Подкуп? – задохнулся Мэгнан.– Коррупция?

– Три и езть,– хуганец кивнул.– Тшто назщет тебя? – он повернулся к Ретифу.– Платить, как и другой землянин?

– Послушайте, я вам ничего не плачу1 – рявкнул Мэгнан.– Просто помогите этому несчастному выйти отсюда, будьте так любезны, и мы продолжим одеваться!

– Небольшие религиозные поджертвования – старая добрая хуганская традитция! – возразил свидетель.– Хотеть нарушить мезтные табу?

– У нас, землян, есть кое-какие свои обычаи,– спокойно ответил Ретиф.– Мы полагаем, что пожертвование должно выплачиваться добровольно,– он протянул банкноту, которую офицер ловко схватил.

Стражник теперь уже стоял на ногах, покачиваясь. Капитан рявкнул ему приказ, и его подчиненный собрал обломки копья, бросил на Мэгнана ненавидящий взгляд и вышел. Капитан последовал за ним.

Ретиф закрыл Дверь за ушедшими посетителями, достал бумажку, брошенную убегающим спизмом, и развернул ее.

У ФОНТАНА С ВЕЛИКАНОМ ВО ВРЕМЯ ВТОРОГО ВОСХОДА ЛУНЫ; ПРИКОЛИТЕ ЖЕЛТЫЙ НАВОЗНЫЙ ЦВЕТОК.

Мэгнан, снова крутясь перед зеркалом, глубоко вздохнул.

– Не слишком-то благоприятное начало,– прокомментировал он.– Бог ты мой! Уже двадцать тридцать! Мы опаздываем! – Он в последний раз поддернул саронг и разгладил редеющий локон на лбу.

Мэгнан пошел первым по отдающему эхом коридору, вниз по спиральной лестнице до арки, выходящей на широкие ступени над неровной лужайкой. Голубые фонари, свисавшие с ветвей скелетообразных деревьев, слабо светили на грибоподобные декоративные растения. Скульптуры, изображающие мучающиеся души, были расставлены рядом с широкими столами, заставленными земными деликатесами, ради этого случая поспешно сгруженными с транспорта Корпуса. Дюжина фонтанов гротескной формы распространяла по саду тонкий туман и запах серы.

За высокой стеной, утыканной по верху остриями, на расстоянии в полмили от них возвышалась зловещая фигура огромного идола, окрашенного в цвет бронзы. Факелы освещали его свирепую ухмылку, правая рука была поднята в хуганском королевском салюте – локоть прямо вперед, предплечье поднято вертикально вверх, пальцы растопырены, левая рука сжимает бицепс правой.

Мэгнана передернуло.

– Этот звероподобный идол скорее похож на недоделанного хуганца,– заметил Мэгнан.– Это у него там дым идет из носа?

Ретиф фыркнул.

– Что-то горит,– согласился он.