Текст книги "Космический шулер. Ретиф"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Чтобы я тебя съел? – недоуменно спросил Хват. – Слушай, кэп, да ты не так понял. Как я могу слопать своего спасителя? O'Лири приоткрыл один глаз.

– Ты… ты не собираешься разрывать меня на куски?

– Зачем бы я стал это делать?

– Не имеет значения, – сказал Лафайет, чувствуя, как у него подкашиваются ноги и он оседает по стенке – пол. – Существуют темы, которые я предпочел бы не обсуждать. – Он глубоко вздохнул, сел поудобнее и посмотрел на гиганта, участливо наблюдающего за ним с восьмифутовой высоты. – Послушай, если ты действительно хочешь мне помочь, давай подумаем, как отсюда выбраться.

Хват почесал в затылке пальцем, толщиной с топорище.

– Ну…

– Можно пробить тоннель в стене, – предложил O'Лири, засовывая руку в щель между двумя огромными валунами. – Но это займет несколько лет, и у нас нет инструментов. – Он задумался.

– Может, в потолке есть потайная дверь?

Хват покачал головой.

– Всю неделю ходил согнувшись, чтобы не стукнуться. Цельнодубовая плита, четырехдюймовка.

– Э-э-э… тогда пол.

– Скала, шесть дюймов.

Следующие десять минут Лафайет ходил по камере, тщательно осматривая стены, дверь и нишу, и в конце концов устало облокотился о решетку.

– Надо смотреть правде в глаза, – с отчаянием в голосе произнес он. – Я проиграл. Свайнхильду заставят подчиниться, Адоранна станет посудомойкой в Миазмах, Горубль захватит Артезию, леди Андрагорру поменяют на Дафну… а Дафну, может быть, подарят Родольфо или отдадут Лоренцо Счастливчику, которого зовут Ланцелот Долговязый.

– Эй, кэп, я тут кой-чего придумал, – сообщил гигант.

– Приляг, Хват, отдохни, – безжизненно сказал O'Лири. – Ничего тут не придумаешь.

– Ага. Но…

– Это самая настоящая пытка. Лучше бы ты разорвал меня на куски.

– Ага. Но если…

– Я должен был знать, что этим кончится. Нельзя все время удирать из тюрьмы; рано или поздно поймают и упрячут раз и навсегда.

– Конечно, мой план не такой, чтобы очень шикарный, но какого черта? – сказал Хват.

– Какой план? – тоскливо спросил O'Лири.

– Я тебе о том и толкую, кэп. Мой план.

– Валяй, говори.

– Ну, я вот что придумал… хотя нет, тебе, наверное, надо, чтобы был шик, вроде секретных тоннелей или дыр в потолке.

– Ничего, говори, не стесняйся.

– Ага… только не думай, я понимаю, что такому джентльмену, как ты, это не подойдет, но– что скажешь, если я сорву дверь с петель?

– Сорвешь две… – Лафайет повернулся, посмотрел на стальную решетку и громко рассмеялся.

– Ну, конечно! Давай!

Гигант выпрямился, стукнувшись головой о потолок, схватился за толстые прутья, широко расставил ноги в сапогах шестидесятого размера, сделал глубокий вдох и рванул решетку на себя. Раздался неприятный визг металла, сопровождаемый диким скрежетом. Огромный камень вывалился из кладки стены и с грохотом рухнул на пол. С душераздирающим звуком, напоминающим столкновение двух «роллс-ройсов», притершихся боками на бешеной скорости, решетка покорежилась, изогнулась и выскочила из гнезд. Хват отшвырнул изувеченную решетку в сторону и спокойно вытер ладони о кожаные штаны.

– Это все ерунда, голуба, – сказал он. – Дальше что?

* * *

Лафайет, освобожденный от кандалов одним движением руки Хвата, шел по коридору вместе с гигантом мимо клеток, в которых сидели, болтали или дрались заключенные с растрепанными волосами и дикими лицами. В камере пыток никого не было.

– Плохо, – сказал Лафайет. – Я рассчитывал, что Стонруб нам поможет.

– Ой, смотри, какие забавные! – воскликнул Хват, поднимая с жаровни набор острых как бритвы кусачек, предназначенных для постепенного откусывания носов и прочих мягких частей тела. – Мне всегда хотелось заполучить хорошие щипчики для ногтей.

– Послушай, Хват, нам необходимо составить план действий,

– сказал O'Лири. – Если мы начнем шататься по дворцу, нас опять схватят и закуют в кандалы. Все помещения наводнены солдатами Родольфо и личной охраной Горубля. Нам необходимо организовать диверсию, чтобы отвлечь их внимание, а тем временем выкрасть Свайнхильду и леди Андрагорру.

– Эй, вы! – проорал громкий голос в глубине коридора. – Я требую адвоката! Я требую американского консула! Я требую, чтобы мне разрешили позвонить по телефону!

– Похоже на Лоренцо… – Лафайет кинулся к камере, из которой доносились вопли. Человек с ван– дейковской бородкой и усиками, прической Эдгара Аллана По и высоким воротничком времен Гувера и Наполеона, тряс решетку, схватившись за прутья холеными руками.

– Эй, вы… – он недоуменно посмотрел на O'Лири. – Э-э-э… я случайно вас не знаю?

– Лоренцо? – Лафайет улыбнулся. – Все-таки тебя сцапали? Когда мы последний раз виделись, ты меня бросил на произвол судьбы, а сам, конечно, удрал. Зачем ты нацепил этот дурацкий костюм и бороду?

– Не болтайте глупостей, – заявил узник наглым голосом, который раздражал Лафайета еще в темной камере Стеклянного Дерева. – Не ваше дело, но меня зовут Лафкадио. И вообще, кто вы такой? Могу поклясться, мы где-то встречались…

– Не валяй дурака, – сердито сказал Лафайет. – Нам с Хватом удалось бежать, но леди Андрагорра…

– Насколько я понимаю, речь идет о Цинтии. Значит, вы тоже участник заговора? Номер не пройдет! Не смейте даже на пушечный выстрел подходить к моей невесте…

– Мне казалось, ее зовут Беверли. Впрочем, неважно. Если я тебя выпущу, поможешь нам устроить небольшую диверсию? Мне необходимо незаметно пробраться в глубь дворца.

– Выпускайте скорее! – взвыл бородач. – Об условиях позже договоримся!

– Хват! – позвал Лафайет. – Займись. – Он пошел по коридору. Заключенные с любопытством следили за каждым его движением. – Послушайте, ребята! – сказал O'Лири. – Нам с приятелем удалось освободиться. Если я вас выпущу, обещаете ли вы бегать сломя голову по коридорам, нападать на стражников, бить мебель и посуду, вопить во все горло и шуметь как можно больше?

– О чем речь, мистер!

– Конечно обещаем!

– Считай, что договорились!

– Вот и прекрасно. – Лафайет быстро вернулся к Хвату, дал соответствующие указания, и через несколько мгновений гигант принялся деловито крушить тюрьму. Заключенные постепенно заполняли камеру пыток. Внезапно Лафайет увидел Лоренцо, успевшего избавиться от нелепого маскарадного костюма.

– Послушай, Лоренцо, – сказал O'Лири, проталкиваясь сквозь толпу, – почему бы нам с тобой… – Он умолк, поймав на себе изумленный взгляд бывшего товарища по камере, лицо которого впервые видел при хорошем освещении.

– Эй, приятель! – послышался голос Хвата. – А я– то думал, ты пошел в другую сторону… У-угх, – Гигант растерянно завертел головой, глядя то на Лафайета, то на его собеседника.

– Ребята, может, я немного не того, но кто из вас мой босс, с которым я сидел в камере?

– Я, Лафайет, – ответил O'Лири. – А это – Лоренцо…

– Какая чушь! Меня зовут Лотарио, и я не имею чести быть знакомым с питекантропами. – Он презрительно посмотрел на Хвата.

– И чего ты мне сразу не признался, что у тебя есть брат-близнец? – укоризненно спросил Хват.

– Брат-близнец? – воскликнули они в один голос.

– Ага. Скажи-ка, парень, чего ты так вырядился? Может, ты артист?

Лафайет буквально пожирал глазами Лоренцо, или Лотарио, одетого в кожаный пиджак, облегающий кожаный жилет, грязную рубашку и помятые брюки.

– Он совсем на меня не похож, – высокомерно заявил O'Лири.

– Может, есть отдаленное сходство, но я не шныряю глазами и выражение…

– Я на тебя похож?! – восклицал в это время Другой. – Мы недостаточно хорошо знакомы, чтобы я выслушивал подобные оскорбления. Где ближайший телефон– автомат? Я немедленно подам рапорт министру, и ваше осиное гнездо хебефреников засадят в сумасшедший дом, прежде чем вы успеете сказать «ноблесс оближ».

– Эй, Лафайет! – перекрывая шум толпы, прозвучал громкий голос.

O'Лири повернулся. Двойник человека, с которым он только что беседовал, разве что по-другому одетый, махал рукой. Лафайет невольно посмотрел назад. Тот, кто называл себя Лотарио, затерялся среди толкающихся людей.

– Как ты здесь оказался? – спросил подошедший Лоренцо. – Впрочем, я рад, что тебе удалось выпутаться. И спасибо, что помог нам удрать от Круппхима. Беверли, бедная девочка, все мне рассказала. Она была так смущена недоразумением в спальной, что совсем забыла спросить, как тебя зовут…

– А тебя как зовут? – спросил Лафайет, чувствуя, что постепенно начинает сходить с ума.

– Что? Конечно Лоренцо!

Лафайет уставился в голубые глаза, посмотрел на прядь каштановых волос, прилипших ко лбу, красиво очерченный рот с такой знакомой маленькой родинкой на губе…

– Как… – Он поперхнулся и сглотнул слюну. – Как твоя фамилия?

– O'Лири. А в чем дело?

– Лоренцо O'Лири, – пробормотал Лафайет. – Я должен был сразу догадаться. Если у Адоранны, Болтошки, Дафны и Никодима имеются двойники, то чем я хуже?

Двенадцатая

– Эй, парни! – громовой голос Хвата вывел обоих O'Лири из оцепенения. – Пора сматывать удочки, а то самое смешное пропустим!

Лафайет обернулся. Камера пыток почти опустела, и толпа заключенных с воплями неслась по коридору, честно выполняя взятое на себя обязательство.

– Послушай, Лоренцо, позже разберемся, кто есть кто, – предложил Лафайет, вслушиваясь в отдаленные крики и звон бьющейся иосуды. – Прежде всего необходимо спасти леди Андрагорру и Свайнхильду от Круппхима-Горубля. Он составил безумный план по захвату власти на Артезии и, к сожалению, может его осуществить. Теперь я понял, почему мой отказ его не опечалил. Он мог обмануть Свайнхильду в любую минуту, показав ей тебя, моего двойника. Ладно, бог с ним, сейчас не до этого. Я попытаюсь проникнуть в кабинет Родольфо и рассказать ему о заговоре. Может, еще не поздно. Хочешь, пойдем вместе? Один из нас обязательно дойдет, а я объясню по дороге, в чем дело. Согласен?

– Если ты действительно понимаешь, что здесь происходит, я с тобой пойду. Только не забудь, руки прочь от Беверли!

– Мне казалось, ее зовут Цинтия, – пробормотал O'Лири, выходя из камеры вслед за Лоренцо. Хват шел сзади. Судя по взволнованным крикам в отдаленьи, толпа схватилась со стражниками.

– Сюда, – сказал Лафайет, указывая на боковой коридор. – Попробуем обойти их с тыла.

– Послушай, никак не пойму, какое отношение ты имеешь ко всей этой истории? – чуть задыхаясь от быстрого бега, спросил Лоренцо.

– Поверь, никакого! – с чувством ответил Лафайет. – Я жил себе тихо-спокойно во дворце Артезии, не совал нос в чужие дела и вдруг очутился на Меланже, где мне сразу предъявили обвинения по всем статьям уголовного кодекса… – Свернув направо, он начал подниматься по винтовой лестнице. – Я думаю, это ты во всем виноват: нас перепутали. Похоже, ты не терял времени даром, слишком уж рьяно полицейские за меня взялись…

– Мне было сделано очень выгодное предложение, – пыхтел Лоренцо, не отставая ни на шаг и чувствуя сзади дыхание Хвата.

– Круппхим… предложил мне бесплатный проезд на родину… и обещал еще одну льготу, а именно, оставить в живых… если я выполню его задание. Он приказал… прокрасться в спальную… леди Андрагорры… и выманить ее из города… Ну вот… я проник в замок… подкупил стражников… но затем увидел… что это – Беверли… У нас не было времени поговорить, но я передал ей записку… назначил свидание в избушке… как велел Круппхим. Но дальше я решил… внести изменения в программу.

– Он тебя… надул, – ответил Лафайет, запыхавшийся не меньше Лоренцо. – Не знаю… как ему удалось… заманить тебя к Родольфо… но сомневаюсь… чтобы в его намерения входило… отправить тебя… в Соединенные Колонии.

Лестница кончилась, и они очутились в широком коридоре. Шум драки слышался со всех сторон.

– Гм-гм… по-моему, нам сюда, – сказал Лафайет, поворачивая налево. Они сделали несколько шагов, когда за их спиной раздался выстрел, сопровождаемый оглушительным ревом. Лафайет обернулся. Хват потирал голову и смотрел на лестничную площадку внизу.

– Ах вы, гады! – заорал он и прыгнул вниз.

– Хват! – вскричал Лафайет, но в следующую секунду услышал громовой удар и звуки начавшегося сражения.

– Пойдем отсюда, – предложил Лоренцо и побежал по коридору налево. Лафайет не отставал. Стражник в красном мундире неожиданно вышел из-за угла, вскинул ружье к плечу…

– Не смей стрелять, идиот! – взвыл Лоренцо. – Ты испортишь обои! – И пока растерявшийся солдат стоял с отвисшей челюстью, они накинулись на него с двух сторон и повалили на пол. Ружье выстрелило, и украшенный фресками потолок пошел трещинами. – Говорил я тебе, испортишь обои, – сказал Лоренцо, стукая стражника головой об пол.

Быстро добежав до главной лестницы, они поднялись на два этажа, свернули в устланный коврами коридор, который, по счастью, не охранялся, и подошли к двери кабинета, в котором Лафайет провел когда-то вечер с герцогом Родольфо.

– Только говорить буду я, – не успев как следует отдышаться, сказал Лафайет. – Мы с Родольфо – старые друзья-собутыльники.

Внезапно дверь в небольшом холле, расположенном футах в двадцати от кабинета, распахнулась, и в ней появился Круппхим в окружении четырех стражников. Принц остановился и презрительно бросил через плечо:

– Это приказ, а не просьба, Руди! Изволь явиться вместе со своими министрами в Зал приемов для подписания законов о всеобщей мобилизации, сборе денежных средств и конфискации продовольственных и прочих товаров, или я повешу тебя на стене собственного замка!

Бывший узурпатор Артезии величественно запахнулся в подбитый соболем плащ и прошествовал по коридору в сопровождении телохранителей.

– Поговорили! – пробормотал Лоренцо. – Что будем делать?

Лафайет нахмурился и закусил губу.

– Ты знаешь, где находится Зал приемов?

– Двумя этажами выше, в южном крыле дворца.

– Судя по шуму и грохоту, там кипит сражение.

– Ну и что? – спросил Лоренцо. – В любом случае, лучше не соваться в политику. Пока интриганы развлекаются, мы незаметно проберемся к Беверли и поможем ей бежать.

– Для осуществления своих планов Горубль обязательно прикажет привести Даф… леди Андрагорру и Свайнхильду в зал. Мы должны действовать, пока не поздно.

– Каким образом? Нас только двое, а в замке – целая армия.

– Не знаю… Теперь на Родольфо нельзя рассчитывать, но все равно мы должны что-нибудь придумать. Пойдем. Время не ждет!

Ровно через двадцать пять минут Лафайет и Лоренцо сидели на крыше дворца, в тридцати футах над высокими окнами Зала приемов, в котором должны были совершиться великие события.

– Кто первый? – спросил Лафайет. – Я или ты?

– И оба мы погибнем, – пробормотал Лоренцо, осторожно перегибаясь через парапет. – Это невозможно. Карниз в трех футах от окна.

– Хорошо. Я пойду первым. Если со мной– – Лафайет с трудом проглотил слюну. – Если я упаду, Лоренцо, не сдавайся! Помни, леди Андрагорра, я имею в виду Беверли, надеется на твою помощь! – Он осторожно перекинул ногу через ограждение, избегая смотреть вниз, и приготовился к спуску.

– Подожди! – сказал Лоренцо. – Металлическая перекладина может перетереть веревку. Надо бы подложить что-нибудь мягкое.

– Держи! – Лафайет быстро скинул куртку, которую ему дали в Аяксе, помог Лоренцо свернуть ее и подпихнуть под веревку, украденную десятью минутами раньше из какого-то служебного помещения.

– Жаль, что нет кожаных перчаток, – заметил Лоренцо. – И хорошей страховочной петли. И ботинок с шипами.

– И я забыл застраховать жизнь на миллион, – перебил Лафайет. – Хуже некуда, но мне пора. Хватит болтать! – Он схватился за веревку, стиснул зубы и скользнул вниз.

Холодный ветер обрушился на его незащищенную спину. Волокна тяжелой веревки впились в ладони как колючая проволока. Освещенное окно приблизилось. Неожиданно Лафайет ударился о стену с грохотом, от которого могла проснуться вся округа. Не обращая внимания на боль и подкатившую к горлу тошноту, он скользнул по веревке последние несколько футов, нащупал ногами карниз и, болтаясь в воздухе между двумя окнами, приготовился слушать. Изнутри доносились шарканье ног, возгласы, шум голосов.

– …не представляю, зачем понадобилось внеочередное заседание кабинета министров, – произнес мужской тенор. – Разве что для рассмотрения вопроса о моем назначении министром Маникюрных Дел Его высочества…

– Глупости! – возразил разгневанный баритон. – Наверняка будет рассмотрено заявление о моем назначении министром Бороды и Усов господина герцога. Однако странно, что торжественная церемония назначена на столь поздний час.

– Долго тебе придется ждать, пока Его высочество отрастит усы или бороду, – насмешливо ответил тенор. – Но тише… они идут.

В наступившей тишине прозвучали фанфары. Послышались вежливые аплодисменты, за которыми последовало неразборчиво сделанное заявление. Затем раздался скрипучий голос герцога Родольфо.

– Собрались здесь… эту историческую минуту… переполняющая наши сердца радость… неслыханная честь… представить… несколько слов… внимание…

Вновь зазвучали фанфары, вежливые аплодисменты…

– Я не намерен выдавать желаемое за действительное, – с пафосом произнес Горубль. – Интересы нации… безопасность государства… необходимо принять срочные меры…

Лафайет перестал слушать, недоумевая, почему веревка начала неожиданно дергаться у него в руках. Через несколько секунд наверху появился Лоренцо.

– Остановись! – прошипел Лафайет, как раз в тот момент, когда пара тяжелых сапог опустилась ему на плечи и потянула вниз.

– Чшшш! Лафайет, ты где?

– Ты на мне стоишь, кретин! Немедленно слезай!

– Слезать? Куда?

– Мне плевать, куда! Слезай, куда хочешь, пока я еще держусь за веревку и мы оба не грохнулись!

Сверху до него донеслось тяжелое дыхание, пыхтение, и ноги, одна за другой, поднялись с его плеч.

– Ну вот, теперь я повис как муха, – дрожащим голосом произнес Лоренцо. – Что мне делать?

– Заткнись и слушай!

– Прекрасная леди будет удостоена чести стать моей женой, – объявил Горубль. – Я пригласил вас, моих верноподданных, засвидетельствовать это знаменательное событие. – Он сделал многозначительную паузу. – Итак, готов ли кто-нибудь из присутствующих назвать причину, по которой я не мог бы немедленно вступить в священный союз с леди Андрагоррой?

– Ах ты, грязный обманщик! – взорвался Лафайет.

– Ах ты, грязный обманщик! – раздался злобный крик герцога Родольфо. – Мы так не договаривались! Выскочка ты несчастный!

– Арестовать предателя! – взревел Горубль.

– Что случилось? – прошептал Лоренцо, когда накал страстей в зале достиг апогея.

– Круппхим сжульничал и объявил о своей женитьбе на леди Андрагорре. Родольфо возражает, а Круппхим возражает против его возражений!

Крики усилились; голос Горубля, отдающего приказы, заглушали визги женщин, проклятья придворных и яростный вой Родольфо. Веревка дернулась, и Лоренцо очутился рядом с Лафайетом на шатком карнизе:

– Отойди! – закричал он. – Мое терпение лопнуло! Я покажу этой сволочи, где раки зимуют!

– Эй! – взвыл Лафайет. – Потише!

– Я ему покажу потише, будь он проклят! – И разъяренный Лоренцо заехал сапогом в стекло, разлетевшееся вдребезги, а секундой позже исчез за тяжелыми портьерами.

– Бедный дурачок! – простонал Лафайет. – Его в порошок сотрут, а это никак не поможет Дафне, я имею в виду Беверли, то есть Цинтии… или леди Андрагорре?

Он наклонился, мельком увидел волнующуюся толпу; солдат в красных мундирах, теснящих придворных во фраках и смокингах; стремительно пробирающегося вперед Лоренцо…

В самый последний момент Горубль повернулся и получил сильнейший удар кулаком в глаз. Принц смешно замахал руками, стараясь сохранить равновесие, а телохранители в ту же секунду навалились на драчуна.

– Вот и все, – пробормотал Лафайет. – Хорошо хоть, он успел съездить ему по физиономии.

– Ах вот ты как! – взревел Горубль, прикладывая к поврежденному глазу большой кружевной платок. – Ну, погоди, Лоренцо, мой мальчик! Горога уже покормили, но он не откажется от добавки! И прежде, чем умереть, ты станешь свидетелем моего брачного союза с леди Андрагоррой, которой до чертиков надоели твои дурацкие ухаживания! Я доставлю тебе это удовольствие!

– М-м-м-миледи Андрагорра, – объявил дрожащий голос глашатая, и шум голосов внезапно затих. Толпа расступилась. Небесное созданье в подвенечном платье появилось в сопровождении двух престарелых подружек невесты, крепко державших ее за локти.

– Продолжайте церемонию! – вскричал Горубль, с которого слетел весь его внешний лоск. – Сегодня – моя свадьба, завтра – я повелитель вселенной!

* * *

Лафайет прильнул к стене, стуча зубами при каждом порыве ледяного ветра. «Руки, как крюки, – подумал он. -А пальцы – замороженные креветки. Только бы удержаться за веревку,-а то костей не соберешь». Прижавшись подбородком к холодному камню, он рассеянно слушал монотонный голос, произносивший слова свадебного обряда.

– Почему все так плохо кончилось? – пробормотал он. – Почему я влип в эту дурацкую историю? Почему Фитильзад отказался мне помочь и загадал какую-то загадку? Бессмысленные стишки, которые даже не рифмуются… От Бронкса миллионы едят до Майами – Ключ к этой загадке, конечно… что? Что рифмуется с Майами? Маме? В яме? Сами? От Бронкса миллионы едят до Майами – Ключ к этой загадке, конечно… конечно…

В зале опять завопили:

– Беверли, скажи ему нет! Даже если он пообещает перерезать мне глотку, когда ты ему откажешь!

Послышался тупой удар и звук падающего тела. Крик Лоренцо оборвался.

– Не волнуйся, дорогая, – нежным голосом проворковал Горубль. – Эй, как тебя там, продолжай!

– С-согласна ли ты, леди Андрагорра?

– Нет, – прохрипел O'Лири, – это невыносимо! Я ничего не могу сделать, а ведь до сих пор мне везло! Я обнаружил дверь в скале, и маскарадный костюм, и… – Он умолк, лихорадочно пытаясь вспомнить что-то очень важное. – Думай! – приказал он себе. – Почему я решил, что мне везло? Совпадения такого рода называются управлением вероятностями, и никак иначе. А следовательно, везение здесь ни при чем, и мне несколько раз удавалось сфокусировать пси-энергию и повлиять на события. Подведем итоги. Иногда у меня получалось, но чаще всего – нет. В чем же дело? Что общего было в тех случаях, когда получалось?

– Нюхательную соль! – ревел Горубль за окном. – Бедная девочка от счастья упала в обморок!

– Бесполезно! – простонал Лафайет. – Ничего не приходит в голову. Я могу думать только о несчастной Дафне и Свайнхильде, прелестном дитя, хотя от нее иногда и попахивало чесноком-. ЧЕСНОК… Чеснок всегда ассоциировался с волшебством и заклинаниями, – лихорадочно забормотал O'Лири. – А заклинания – это непрофессиональная попытка управлять космическими энергиями! Значит, чеснок? А может, дело в Свайнхильде? Но Свайнхильда не рифмуется с Майами. Впрочем, чеснок тоже с ним не рифмуется. К тому же от нее пахло чесноком, потому что она все время делала бутерброды с колбасками… САЛЯМИ! – взревел Лафайет. – Ну, конечно! От Бронкса миллионы едят до Майами – Ключ к этой загадке, конечно, салями! – Он поперхнулся, чуть не слетел с карниза, но вовремя ухватился за веревку и прижался к стене.

Салями было подо мной, когда я придумал нож, и мы кушали его, разговаривая о маскарадном костюме, и я сунул его в карман, перед тем как Свайнхильда упала с ковра-самолета! Значит, мне необходимо… O'Лири почувствовал, как ледяная рука сжала его сердце. – Карман. Бутерброды лежат в кармане куртки, а я оставил ее наверху, чтобы не перерезало веревку!

– Ничего страшного, – ответил он сам себе. – Придется залезть на крышу.

– Залезть на крышу? Мои руки превратились в лед, я слаб как котенок, и…

– Поднимайся.

– Я– я попытаюсь.

Огромным усилием воли Лафайет заставил себя подтянуться и повис в воздухе. Он совсем не чувствовал рук, а тело налилось свинцовой тяжестью.

– Бессмысленно.

– Поднимайся.

Каким-то чудом он вскарабкался на один фут. Потом преодолел шесть дюймов. Отдохнул и продвинулся еще на один дюйм. Веревка натянулась и ударила его о стену. Лафайет поднял голову: странное темное пятно, лежавшее на парапете, полоскалось по ветру.

Словно зачарованный он смотрел, как куртка заскользила, высвобождаясь из-под веревки, свесилась с перекладины, распахнув полы, подползла к самому краю; ветер яростно накинулся на нее, подтолкнул, и она стала медленно падать, прощально махая пустыми рукавами.

В диком прыжке Лафайет бросился в пустоту. Его вытянутые руки схватили куртку, прижали ее к груди, пальцы с трудом нащупали карман, сомкнулись на жирном пакете. – Ветер свистел в ушах с бешеной скоростью…

– Чудо! Любое чудо! Но только скорее! Страшный удар обрушился на O'Лири. Вселенная закружилась с грохотом и визгом, вспыхнула яркими огнями я погасла. Все погрузилось во тьму.

– Это просто чудо, – сказал знакомый голос, и Лафайет с удивлением подумал, что еще жив. – Насколько я понимаю, он упал с крыши, ударился о карниз и катапультировал через окно, свалившись прямо на голову Его высочества, который услышал непонятные звуки и подбежал узнать, в чем дело.

– Разойдитесь, ему нечем дышать! – рявкнул другой знакомый голос, и Лафайет понял, что глаза у него открыты, и он видит лицо Лоренцо, немного разодранное, но такое же раздраженное, как всегда. – По крайней мере, ты мог бы посвятить меня в свои планы, – заявил второй O'Лири. – Я уже начал волноваться, что с тобой приключилась беда.

– Вы… вы просто восхитительны, сэр! – проворковал нежный голос.

Ворочая глазами, как тяжелыми булыжниками, Лафайет посмотрел на Дафну (нет, леди Андрагорру), и его охватило ностальгическое чувство.

– Вы действительно меня… не знаете? – с трудом выговаривая слова, спросил он.

– Вы замечательный человек, похожий на того, которого я знаю, – мягко ответила она. – Это ведь вас я видела из окна кареты. Но должна признаться, сэр, мы с вами незнакомы, а значит, я тем более у вас в долгу.

– И я тоже. – Мужчина в широкополой шляпе стоял рядом с леди Андрагоррой, одной рукой обнимая ее за талию, а другой – поглаживая короткую бородку и пышные усы. – Я думал, что просижу в темнице до судного дня, но вы пришли и освободили меня. – Нахмурившись, он внимательно посмотрел на Лафайета. – Хоть я и не вижу того сходства, о котором говорит моя невеста.

– Все верно, Лафайет, – с глубоким вздохом сказал Лоренцо.

– Этот тип взял верх. Он – гражданин Меланжа и зовут его Ланцелот. Насколько я понял, раньше он был герцогом, но Круппхим заменил его на Pодольфо. Сейчас Ланцелот вновь пришел к власти и первым делом упрятал Круппхима за решетку. А леди Андрагорра вовсе не Беверли. – Он опять вздохнул. – Так что мы с тобой лишние.

– Свайнхильда, – пробормотал Лафайет, с трудом усаживаясь на пол. – С ней все в порядке?

– Здесь я, Лэйф! – вскричала бывшая кухарка. – Как сыр в масле катаюсь, а все благодаря тебе! – Она улыбнулась, сверкая бриллиантами на пышном платье, и отпихнула локтем доктора, который нервно переминался с ноги на ногу, пытаясь подойти к Лафайету. – Послушай, милый, почему ты так плохо выглядишь?

Мужчина с растрепанными волосами и в мятой одежде протолкался сквозь толпу, сверкнул на Лафайета глазами и остановился перед леди Андрагоррой.

– Как прикажешь тебя понимать, Эронна? Что это за волосатый Дон Жуан, ухватившийся за твой зад? Где ты взяла это платье? Куда мы попали? Что здесь происходит?…

– Эй, приятель, остынь! – Лоренцо взял незнакомца под руку. – Придется, видно, объяснить, что все мы…

– Пропади ты пропадом, кто Просил тебя вмешиваться? – Новоприбывший рванул руку и освободился. – В чем дело, Эронна? – обратился он к леди Андрагорре. – Почему ты делаешь вид, что никогда в жизни меня не видела? Это я, Лотарио O'Лири, твой суженый! Неужели ты все забыла?

– Вы имеете честь разговаривать с леди Андрагоррой, – сурово сказал усатый герцог Ланцелот. – И кстати, она моя суженая, а не ваша!

– Ах, вот как!

– Вот так, вот!

Придворные бросились разнимать взбудораженных спорщиков, пихающих друг друга в грудь, а Лафайет устало поднялся на ноги и, поддерживаемый Свайнхильдой, отошел в сторону.

– Знаешь, Свайнхильда, – сказал он, – наконец-то мне повезло. Я снова обрел способность управлять космической энергией и скоро вернусь на Артезию. И я подумал – только пойми правильно, ведь меня ждет Дафна – хочешь, я заберу тебя с собой? Мы скажем, что ты – кузина Адоранны, а когда подучишься немного говорить и ходить, будешь блистать при дворе и устроишь свою жизнь…

– Но, Лэйф… разве тебе обязательно возвращаться?

– Конечно! Но я тебя не брошу, и если ты готова…

– Э-э-э… прощенья просим, мадам, – неуверенно произнес глубокий голос. – Извините, Ваша светлость, но я искал тут… то есть, я хочу сказать, я слышал, моя жена… то есть, я хочу на ней жениться, как только найду…

– Боров! – вскричала Свайнхильда. – Ты пришел! Значит, ты меня любишь?

– Свайнхильда! Святой Георгий… Иезабель… ты… вы… такая красивая!

– Гм-мм… – задумчиво сказал Лафайет, глядя на влюбленную пару, которая, обнявшись, отошла в сторону. – Домой, скорей домой! – Он нахмурился и принялся ощупывать карманы. – Проклятье! Я потерял салями! Должно быть, выронил пакет между карнизом и головой Круппхима. – O'Лири резко повернулся и нос к носу столкнулся с Лоренцо.

– Вот ты где! – воскликнул его двойник. – Послушай, Лафайет, нам надо поговорить. Может, вдвоем удастся сфокусировать пси-энергию и отправиться по домам? Я скоро с ума сойду, глядя, как этот герцог тискает Андрагорру…

– Сначала помоги мне найти салями, – ответил Лафайет. – А там видно будет.

– Ты можешь думать о еде в такое время?! – Лоренцо фыркнул, но послушно отправился за Лафайетом, который спустился во двор под окна.

– Оно должно быть где-то здесь…

– Ради всего святого, почему ты не хочешь сходить на кухню?

– Послушай, Лоренцо, это звучит глупо, но салями необходимо для управления вероятностями. Не спрашивай меня, почему, спроси бюрократа по имени Фитильзад.

Десять минут упорных поисков не принесли успеха. Салями как сквозь землю провалилось.

– Ты не помнишь, я держал пакет в руках, когда влетел в окно? – спросил Лафайет.

– Откуда мне знать? На моей спине сидели два солдата. Я очнулся, когда ты лежал без сознания, а Ланцелот требовал возврата своих владений, шевеля усами.

– Придется вернуться.

Зал приемов почти опустел. Большинство придворных, поклявшихся в вечной верности новому герцогу, разошлись. Лафайет ходил из угла в угол, дергая людей за рукава и задавая один и тот же вопрос. В ответ он ловил недоуменные взгляды, а кто– то рассмеялся ему прямо в лицо.

– Кошмар какой-то, – сказал он подошедшему Лоренцо, расспросы которого тоже не увенчались успехом. – Подумать только, ведь спасение уже было у меня в руках!

– Что стряслось, Лэйф? – раздался у него за спиной голос Свайнхильды. – Потерял чего?

– Свайнхильда, ты не видела случайно нашего пакета с салями?

– Нет. Ты проголодался, милый? Подожди минутку, я у Борова спрошу. Он обожает колбаски и вечно таскает их в кармане.