Текст книги "Третья Мировая война: нерасказанная история (ЛП)"

Автор книги: Джон Хэкетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА 13: ВОЙНА НА МОРЕ

«Крейсер «Красная Крым» (по-русски «Большой противолодочный корабль»)[115]115
  БПК проекта 61. Также по классификации НАТО они являлись эсминцами (Kashin-class destroyer), а не крейсерами. Что касается названия, то в оригинале именно Krasnya Krim


[Закрыть], вышел из Севастополя в июне 1985 года и, после прохождения проливов Босфор и Дарданеллы, провел несколько дней в восточной части Средиземного моря, прежде, чем пройти через Суэцкий канал и Красное море в Индийский океан. Советский корабли, несшие службу в этой части океана, были, по большей части, из состава базировавшегося во Владивостоке Тихоокеанского флота. Но у «Красного Крыма» была особая задача. После дозаправки на Сокотре в Индийском океане, он должен был зайти на индийскую базу ВМФ в Вишакхапатнаме. Затем он направился на Маврикий, а оттуда – в плавание вокруг Африки, заходя в порты Анголы и Гвинеи, прежде, чем вернуться на Черное море в начале августа.

Задача «Красного Крыма» состояла в том, чтобы проверить, как отреагируют на его присутствие в двухсотмильной экономической зоне и территориальных водах большое число прибрежных государств, подписавших конвенцию ООН по морскому праву, принятую в прошлом году после серии конференций, которые начались почти тридцать лет назад.

На его борту, помимо капитана, комиссара, около тридцати офицеров и пятисот нижних чинов, находился советский академик Юрий Скрыдлов, который являлся членом советской делегации на заседании ООН, принявшем конвенцию по морскому праву, участвовал в встречах в Вашингтоне, Каракасе, Женеве, а затем снова в Вашингтоне. Честный и интеллектуальный человек, он был признанным в мире авторитетом в области международного права. Профессора Скридлова, который сочетал в себе сильную личность с глубокой, скрытой ненавистью к марксист-ленинистской лжи, очень любили и уважали все, кто находился на борту «Красного Крыма», включая комиссара.

Скридлов ввел в практику записывать новостные передачи мировых и региональных каналов, а затем, переведя их на русский язык, транслировать каждый вечер по корабельной трансляции, со своими комментариями. Не прибегая к открытой критике КПСС и Советского Союза, ему все же удалось дать команде объективную картину мира, свободную и объективную информацию о происходящих в нем событиях. Команда корабля оказавшаяся на целые недели взаперти посреди моря, двигаясь малым ходом либо стоя на якоре далеко от берега, развивала в себе совершенно новое понимание мира. Критически обсуждались вопросы, которые они уже давно старались не замечать. Все громче звучало недовольство системой, при которой они жили. Раньше, получая информацию о мире за пределами СССР, они, конечно, были либо лишены возможности смотреть, либо находились под строгим контролем. Подавляющее большинство команды составляли молодые, неженатые призывники. Когда корабль 23 июля покинул Луанду и направился домой, их решимость начала расти. После короткого захода для дозаправки в Гвинею, они двинулись дальше. 4-го августа они должны были пройти через Гибралтар, а 8-го миновать Дарданеллы.

25 июля, очередной «выпуск новостей профессора Скридлова» всколыхнул их. Капитан получил сверхсекретное сообщение, содержание которого он посчитал обязанным раскрыть Скридлову, предупредив его о напряженности в отношениях между Варшавским договором и НАТО. «Красный Крым» должен был увеличить скорость, чтобы пройти через Дарданеллы 3-го августа. Это означало, что через Гибралтар предстоит пройти 30 июля. Главнокомандующий советским ВМФ приказал «незаметно» подготовить корабль к бою и передал данные о военно-морских силах НАТО, с которыми они могут столкнуться, а также данные о дислокации советских кораблей и подводных лодок. Оказывалось, что шестой флот США вполне мог преградить путь в Дарданеллы.

События, происходившие на борту советского крейсера в эти дни, были далеко не ясны. Казалось, что советские моряки были готовы прибегнуть к решительным мерам, чтобы показать их враждебность тираническому режиму. В 21.07 30 июля «Красный Крым», получив должным образом запрошенное разрешение от британского флагмана, вошел в британские территориальные воды и стал на якорь. Оказалось, что топливо, заправленное в Гвинее, было сильно загрязнено, и корабль не мог продолжать свой путь, пока топливная система не будет очищена. По крайней мере, так они доложили командованию. И это было не то, что капитан корабля сказал начальнику базы в Гибралтаре, к которому он явился на следующее утро, в сопровождении политического комиссара – и профессора.

Они были убеждены, что угроза мировой войны в настоящее время неизбежна, и что из нее возродиться новая Россия. Команда корабля была открыта, и предоставила всю интересующую британцев информацию. Они хотели, чтобы корабль и они сами получили убежище, чтобы не участвовать в бою ни против своих бывших товарищей, ни против НАТО, пока конфликт не окончиться, и все могли бы оценить их вклад в построение нового, более светлого будущего.

Эта просьба была немедленно удовлетворена и стала первой в то, что превратилось в серию дезертирств.

* * *

10 августа атомный ракетный крейсер, единственный уцелевший корабль Пятой (Средиземноморской) эскадры советского военно-морского флота[116]116
  Единственным ракетным крейсером Черноморского флота был «Москва», однако он относился к проекту 1164 с неядерной силовой установкой. Впрочем, формально это является не ошибкой, а вымыслом


[Закрыть] поднял британский флаг и вошел в гавань Гибралтара, где бал берегу салют двадцать одним орудийным залпом и бросил якорь. Командир корабля, капитан 1-го ранга П. Семенов, предстал перед британским губернатором в своей парадной форме и заявил, что он передает ракетный крейсер в распоряжение британских властей, а весь экипаж просит политического убежища.

– В том числе политические комиссары и офицеры КГБ? – Спросил губернатор.

– Нет, – ответил капитан. – Мы их повесили на мачтах. Придите и увидите сами.

Это предложение было отклонено, просьба убежища удовлетворена.

В тот же день советская атомная подводная лодка «Робеспьер»[117]117
  Советские подлодки в 80-х не имели названий, а только тактические номера (например, К-219)


[Закрыть] всплыла в гавани Бостона, штат Массачусетс под американским флагом. На подводной лодке не было мачт, чтобы повесить КГБ-истов и представителей партии. Поэтому их выбросили за борт при входе в гавань. Советская подложка была разоружена и обездвижена, экипаж интернирован[118]118
  Дж. Хеллер. «Подводные лодки в войне». Сиджвик и Джексон, Лондон, 1987, с. 184 (вымышленное издание)


[Закрыть].

* * *

Теперь мы должны рассмотреть войну на море более пристально. Удобным, хотя и несколько неофициальным вступлением к этой важной теме нам представляется текст лекции контр-адмирала ВМФ США Рэндольфа Мэйбери, выступившего с ней в Национальном колледже обороны в Вашингтоне летом 1986 года. Вступительное слово начальника колледжа:

– Доброе утро, джентльмены. Как вы знаете, сегодня мы продолжаем исследование военных операций, продолжавшихся с 4 по 20 августа 1985 года. Наш курс построен таким образом, чтобы составить краткий «общий» обзор всех боевых действий, по региону за регионом, дополняя его развернутыми описаниями боев на море, на суше и в воздухе. С прошлой зимы, когда адмирал Лэйси передал нам дополнительные данные по операциям в Атлантике и Норвежском море – особенно знаменитой «кавалерийской» операцией по проводу конвоев с подкреплениями – мы проделали много тяжелой работы с целью представить сводный отчет о военно-морских (в том числе как собственно военно-морских, так и воздушных морских) операциях, разворачивавшихся независимо друг от друга в различных регионах и театрах военных действий. Адмирал Мэйбери не так давно завершил эту работу и нам очень повезло, что он присутствует здесь, чтобы ознакомить нас с ней. Как заместитель начальника штаба Верховного главнокомандующего ВМФ США в Европе (CINCUSNAVEUR) в Лондоне с 1984 по 1985 годы, он имел возможность хорошо ознакомиться с происходящим. В любом случае, мы рады вас видеть, адмирал! А теперь, пожалуйста, выходите и ознакомьте нас со своим докладом.

– Спасибо. Приятно снова вернуться в Национальный Военный Колледж. Когда я был его студентом в 1983 году, стоял вопрос «что будет, если…» Теперь основным вопросом является «Почему так случилось»? Человеческий род был близок к тому, чтобы уничтожить себя. Если просто оглядываться назад, то история может представлять интерес, однако не будет иметь большого значения, если ее уроки не будут выучены.

– Я пришел к выводу, что мы допустили ошибку – говоря «мы», я имею ввиду Соединенные Штаты Америки и наших союзников на НАТО. Ошибка состоит в том, что мы не считали Москву опасностью для нашей цивилизации, хотя ее можно узреть в советских установках, убеждениях и действиях. Например, в работах Ленина мы могли бы прочитать:

«Великие вопросы в жизни народов решаются только силой…раз штык действительно стал во главе политического порядка дня, конституционные иллюзии и школьные упражнения в парламентаризме становятся только прикрытием буржуазного предательства революции. Действительно революционный класс должен выдвинуть лозунг диктатуры пролетариата»[119]119
  В.И.Ленин, соч.9 стр. 3. Цитируется по «Иен Грейг: «Они говорят то, что думают». Научно-исследовательский институт иностранных дел, Лондон, 1981, стр. 14 (прим. автора).
  – В цитате пропущено несколько фраз, без которых она имеет более зловещий вид. Полная версия:
  «Великие вопросы в жизни народов решаются только силой. А раз такое положение создалось, раз штык действительно стал во главе политического порядка дня, раз восстание оказалось необходимым и неотложным, – тогда конституционные иллюзии и школьные упражнения в парламентаризме становятся только прикрытием буржуазного предательства революции, прикрытием того, как отшатывается буржуазия от революции».
  Следует также отметить, что аналогичную фразу О.Бисмарка «не речами и решениями большинства решаются важные вопросы современности – это была крупная ошибка 1848 и 1849 годов, – а железом и кровью», автор не считает поводом объявить Германию «угрозой нашей цивилизации» (прим. переводчика)


[Закрыть]

– Или, по словам одного из его учеников в 1970-х годов:

«Наша эпоха – это эпоха перехода от капитализма к социализму и коммунизму, эпоха борьбы двух противоположных систем. Отличительной особенностью текущего этапа является то, что силы социализма определяют ход исторического развития, а империализм утратил прежнее доминирующее положение на международной арене. СССР в настоящее время представляет собой могучую силу в экономическом и военном отношении. Научно-техническая революция в настоящее время оказывает значительное влияние на развитие военного дела. В этих условиях военно-технологическая политика КПСС направлена на создание и поддержание военного превосходства социалистических стран над силами войны и агрессии»[120].120
  М. Гладков Б. Иванов. Экономика и военнотех, «Коммунист Вооружённых Сил», № 9 за 1972 г. Цитируется по Иэн Крэйг, там же, стр. 57.


[Закрыть]

– Эти мнения были доступны для нас в переводе. Но мы, все же, как правило, ради собственных практических целей рассматривали проблему Советского Союза в свете нашего собственного, свободного и открытого мышления, согласно которому Закон Мерфи столь же верен, как и второй закон термодинамики. Британцы, пришедшие сюда, как-то раз рассказали нам, что означает такая разность восприятия. Кажется, это случилось на приеме в советском посольстве здесь, в Вашингтоне. Водка текла рекой. Под конец приема советский посол вызвал британского на соревнование по бегу. Британский посол выиграл. Это было должным образом описано в «Таймс»: «В ходе забега между советским и британским послами в Вашингтоне вчера вечером, британский посол победил». «Правда» сообщила об этом по-другому: «В ходе забега между послами в Вашингтоне на прошлой неделе, советский посол занял второе место. Британский пришел предпоследним».

Затем адмирал Мейбери приступил к своему видению военно-морских операций в четырех аспектах: довоенному балансу сил, развертыванию перед 4 августа, военно-морским операциям в шестнадцать дней войны и деятельности сразу после ее завершения.

Ниже приводиться обзор его доклада:

– Без сомнения, это будет напоминать дискуссии о возможностях ВМФ СССР, которые продолжались два десятилетия, предшествовавших войне. Они были частью западной, и, прежде всего американской озабоченности ростом советской военной мощи в целом. Какие советские намерения вытекали из их возможностей? Каковы были сдерживающие факторы? Ответы на эти вопросы нелегко дать даже сейчас. Разведывательные службы, как правило, действуют наверняка и стремятся не недооценивать угрозу. Отставные офицеры имеют склонность «выговариваться», предупреждая общественность о мрачных последствиях провала политики по внесению ассигнований на разработку того или иного новейшего оружия. Различные «мозговые центры» получали контракты на проведение исследований в области обороны. Так как из этих исследований можно было извлечь прибыль, оставалось подозрение, что результаты соответствовали точке зрения организации, заказывавшей исследование. Можно привести слова одного скептика: «Как можно проводить объективное исследование, когда такой задачи не ставиться»? Также очевидно, что производители оружия были заинтересованы в том, чтобы советские военные возможности, как они представлялись администрации США и Конгрессу были частично завышены, чтобы оставаться при делах. Конгресс и сам был не застрахован от этого. Как писал адмирал Миллер, чьи оценки советских военно-морских возможностей были лучше, чем у большинства «Часто степень советской угрозы принималась отдельными политиками в зависимости от региона, который они представляли. Если в регионе не было интересов военной промышленности, верными считались те оценки, которые предполагали наименьшие расходы на оборону»[121]121
  Дж. Е.Миллер, вице-адмирал ВМФ США (в отставке), бывший командующий американскими Вторым и Шестым флотами / «Оценка советского военно-морского флота», цит. по Грэйсон Кирк, Нильс Х. Вессел (ред.) «Советская угроза: мифы и реальность», – Praeger, Нью-Йорк, 1978 г., стр. 47


[Закрыть].

Ученые, которые анализировали данные военной разведки, имели склонность рассматривать их через призму собственных взглядов, журналисты, которые хотели публиковать определенную информацию, чтобы привлечь к себе внимание, часто мало заботились о сбалансированности собственных версий. Даже действующие командующие флотами были склонны поддаваться влиянию из-за собственных мнений, собственной оценки угрозу, собственного, порой уникального опыта. Что касается Администрации США, то если президент пришел к власти с программой, предполагающей сокращение оборонных расходов, то разумно предположить, что его администрация будет оценивать советскую военно-морскую угрозу как нечто меньшее по сравнению с тем, как ее будет оценивать президент, чья избирательная программа предполагала увеличение военного бюджета.

Наконец, люди задавались вопросом, насколько стоило доверять книгам и статьям, касающимся военно-морских вопросов, которые исходили из самого Советского союза? Зачем писалось евангелие от адмирала Горшкова? Писал ли он его для разведывательных органов НАТО, или для того, чтобы вдохновить свой флот, или для того, чтобы привлечь на свою сторону генералов, или для того, чтобы выжимать все больше ресурсов из Политбюро? Теперь мы знаем, что Горшков считал, что он крепко стоялна позициях марксист-ленинистской теории, генералы его не любили и не верили ему, Политбюро и любило его и верило ему, а НАТО не желало во все это верить. Следует согласиться с собственной оценкой ВМФ СССР, сделанной адмиралом Миллером вскоре после периода командования им Шестым флотом США на Средиземном море, за не так уж много лет до Третьей Мировой войны. Как показали события, его оценка была недалека от истины.

Развертывание советского флота в условиях войны будет рассмотрено отдельно, с указанием количества основных типов кораблей, доступных им в начале войны, пока же ограничимся оценкой их качества. Во-первых, рассмотрим советский надводный флот, за исключением авианосцев. Он включал тяжелые крейсера, крейсера, эсминцы, фрегаты и меньшие корабли – весь возможный класс современных судов. Они имели впечатляющий внешний вид, довольно высокую маневренность и мореходность, были относительно быстры и хорошо вооружены, в первую очередь, оборонительными системами вооружений. Последнее заставляло идти на необходимые компромиссы. Количество перезаряжаемых систем, например, было довольно небольшим, условия жизни экипажей, как правило, низкими, отсеки для хранения запасов, запасных частей и расходных материалов были ограничены, а стандарты строительства кораблей были ниже, чем было приемлемо для большинства западных флотов. Считалось, что советские корабли, получив повреждения, будут тонуть быстрее, чем западные. Кроме того, возможности их вооружений сильно зависели от электроники, чтобы позволить им пережить атаку. Без адекватных средств радиоэлектронной защиты, вооружение советских кораблей было почти бесполезным, даже если сами корабли оставались на плаву.

В области противолодочной обороны (ПЛО), ВМФ СССР отставал даже к 1980-х. Сами корабли были оснащены гидролокаторами и несли вертолеты с погружаемыми гидролокаторами и самолеты, способные ставить буи. Но советы, в отличие от американского флота, не располагали такой развитой системой стационарных сонаров большой площади на морском дне, способной обнаруживать подлодки на значительном удалении от берега. Кроме того, советские подлодки были, конечно, гораздо более шумными, чем у США и их союзников.

Малые корабли советского военно-морского флота были представлены, по большей части быстрыми ракетными кораблями. Хотя они не могли противостоять атакам авиации, эти корабли были очень эффективны в прибрежных водах, под прикрытием истребителей, базирующихся на суше. Несколько типов этих кораблей доказали свою эффективность в арабо-израильских войнах и в конфликте Индии и Пакистана. Однако, за исключение советских тяжелых крейсеров класса «Киров», которые, будучи атомными, быстрыми и хорошо вооруженными, могли бы нанести много вреда в ходе самостоятельных операций, которые будут описаны в нашей книге, надводные корабли были тем элементов советской военно-морской угрозы, которая не слишком тревожила ВМС США.

Подводные лодки были совсем другим делом. Оставляя пока в стороне стратегические атомные подводные лодки, вооруженные баллистическими ракетами с ядерными боеголовками (ПЛАРБ), Советы имели три типа ударных подводных лодок, или лодок общего назначения, которые иногда называют «флотскими». Первым типом были атомные подводные лодки, вооруженные торпедами и ракетами, и предназначенные для борьбы с надводными кораблями и подводными лодками противника. Двумя другими типами были лодки, вооруженные противокорабельными ракетами, одним из которых были атомные, а другим – дизель-электрические лодки. Каждый тип делился на собственные классы, самые современные из которых могли действовать глубоко и бесшумно. Кроме того, в состав советского подводного флота входило большое число «патрульных» дизель-электрических подводных лодок, вооруженных торпедами или, в качестве альтернативы, минами. В отличие от атомных подводных лодок, дизель-электрические должны были выставлять шноркель для забора воздуха вовремя зарядки аккумуляторов, который мог быть обнаружен радиолокаторами, особенно бортовыми РЛС самолетов. С другой стороны, подводой эти лодки были настолько тихими, что их было крайне трудно обнаружить гидролокаторами как в активном, так и в пассивном режимах, а следовательно и противостоять им. Кроме того, гидролокатор в активном режиме представлять собой маяк для атомных подводных лодок, которые могли быстро подойти на расстояние поражения, оставаясь при этом незамеченными. Атомные подводные лодки могли действовать в глубинах океана так долго, как позволяли запасы еды и оружия, но не могли эффективно и безопасно действовать на мелководье (200 метров и меньше) континентальных шельфов. Эти факторы не оставляли никаких сомнений в том, что Советский подводный флот представляли собой серьезную угрозу для боевых и транспортных кораблей США и их союзников и, вероятно, при наилучших противолодочных мерах, которые только могли быть приняты, мог добиться как минимум одной успешной атаки из трех попыток, в то время, как из каждых пяти обнаруженных и классифицированных как подводная лодка целей могла быть уничтожена только одна.

С другой стороны, советская морская авиация в 1985 году едва достигла совершеннолетия. Первый большой атомный авианосец еще не завершил испытания. Однако четыре 45 000-тонных корабля класса «Киев», оснащенных истребителями-разведчиками ВВП (вертикального взлета и посадки) и противолодочными вертолетами были признаны эффективными в своей роли. Меньше крейсера-вертолетоносцы «Москва» и «Ленинград» были не более чем кораблями хорошей погоды. Однако советские военно-воздушные силы берегового базирования заслуживали гораздо больше уважения. Адмирал Горшков убедил Совет Обороны в том, что СССР должен иметь как дальние разведчики, чтобы вести наблюдение за Атлантическим, Индийским и западной частью Тихого океана, так и мощные, дальние и скоростные бомбардировщики, вооруженные противокорабельными ракетами. Ими стали «Беары» и «Бэкфайеры». При наличии оперативных баз в стратегически важный районах, судоходство НАТО и его союзников оказывалось в серьезной опасности. Если бы Советский Союз получил базы в Северной Африке, под угрозу попал бы даже Шестой флот США в Средиземном море.

При оценках советских десантных возможностей отмечалось, что, несмотря на хорошо разрекламированное превосходство своей морской пехоты, советам недоставало некоторых важных элементов, таких как воздушная составляющая и поддержки тактической авиации. Как средство вторжения против более слабых сил, это была сила, с которой следовало считаться, однако она не могла сравниться с морской пехотой США. Другой относительной слабостью советского военно-морского флота была материально-техническая поддержка. Существовали лишь незначительные средства поддержки основных сил флота. В мирное время, такие подразделения как пятая эскадра, действовавшая в восточной части Средиземного моря длительное время находилась в удалении от собственных баз, однако большую часть времени стояла на якоре, принимая грузы с вспомогательных и торговых судов, а также тендеров. Эти возможности были недостаточны для длительных операций в открытом океане. Следовало, однако, иметь ввиду, что если бы советский военно-морской флот добился внезапности нападения, он мог очень быстро нанести большой ущерб. Существовали также доказательства того, что адмирал Горшков создал чрезвычайно надежную систему управления, которая, несмотря на высокую централизацию, имела большой резерв персонала и ресурсов. Разведывательные системы, способные дать системе управления всеобъемлющую информацию были созданы уже давно и постоянно применялись на практике.

Что касается боевого духа и боеспособности офицеров и матросов ВМФ СССР, то здесь были как плюсы, так и минусы. Верховное командование и флагманы, в целом, производили впечатление людей, знающих свое дело. Командиры кораблей и подводных лодок также были хороши, хотя отмечалось, что они оставались командирами в течении длительных периодов времени или, отказавшись от одного корабля, сразу же получали другой, что позволяло предположить нехватку действительно компетентных специалистов. Общим, казалось, было нежелание проявлять инициативу. Кроме того, от командиров требовалось слишком многое. В соответствии с уставом советских вооруженных сил, «командир подразделения был обязан руководить боевой и политической подготовкой своих подчиненных и поддерживать идеальную дисциплину… Он должен знать профессиональные, политические и моральные качества своих подчиненных, постоянно совершенствовать свои навыки и быть наставником в области права и политики». И, хотя всегда подчеркивался принцип единоначалия, на практике Партийное руководство, в лице замполита (заместителя командира по политической части) было обеспокоено не только политико-идеологическими, но и чисто военными и даже техническими вопросами.

На офицеров на советском военном корабле ложилась также тяжелая нагрузка боевой подготовки. Большинство матросов были призывниками и служили в течение тридцати шести месяцев. В теории, подготовка велась на конкурсной основе. Но для командиров было редкостью выгнать с корабля матросов и офицеров, способности которых снижали общую боеготовность корабля. Также советские корабли проводили поразительно большую часть времени в гаванях. Уровень боевой готовности и навыков обращения с вооружением не был столь высок, как ожидалось.

Подводя итоги данного раздела, можно сказать, что сам по себе, с точки зрения качества, советский военно-морской флот представлял собой грозную силу, но сильно зависел от баз – как морских, так и военно-воздушных – чтобы представлять угрозу для флотов США и их союзников. Действительно, если бы боевые действия велись поблизости от советских баз, исход конфликта было бы трудно предсказать. К счастью для западных союзников, они велись в отдалении от советских баз.

Адмирал Мейбери напомнил о качественных характеристиках советских баллистических ракет подводных лодок. Он напомнил, что, без сомнения, ранние типы советских ракет уступали ракетам «Поларис» и «Посейдон», которыми были вооружены подводные лодки ВМС США. Но к 1985 году советские РПКСН состояли, в основном, из лодок типа «Дельта», вооруженных ракетами с дальностью более 4000 миль. Находясь на боевом патрулировании в Баренцевом или Охотском морях, эти подводные лодки могли поразить любую цель на территории США, будучи в вне досягаемости любых ответных мер. Действительно, ни американский, ни советский флоты были не в состоянии противодействовать РПКСН противника, которые, таким образом, оставались уникальными по своему характеру средствами стратегического сдерживания. Английские и французские ПЛАРБ также, несмотря на значительно меньшее количество, представляют собой грозное средство ответного удара. Им советы тоже не могли противостоять. И они не могли их игнорировать.

Прежде чем перейти к рассмотрению ставших известными планов развертывания советского флота, а также рассмотреть влияние географических особенностей на оперативные концепции, на которых были основаны планы оперативного развертывания. Геополитика – идеи «Хартленда», «Римленда»[122]122
  Концепции, введенные Хэлфордом Дж. Маккиндером и Николасом Спайкменом соответственно, посвященные вопросам геополитического влияния в Евразии


[Закрыть], «мирового океана» и так далее – это все интересно, но, вероятно, имеет малое практическое значение в разработке политических стратегий. Распределение полезных ископаемых в мире может четко определить политическую карту мира в настоящем и будущем. Но не может быть никаких сомнений в преемственности основных целей русской внешней политики.

* Концепции, введенные Хэлфордом Дж. Маккиндером и Николасом Спайкменом соответственно, посвященные вопросам геополитического влияния в Евразии.

В 1725 году царь Петр Великий, вскоре после аннексии пяти персидских провинций и города Баку и незадолго до своей смерти завещал своим потомкам следующее:

«Я твердо верю, что государство Российское должно установить власть над всей Европой… Вы должны всегда расширяться в направлении Балтийского и Черного морей. Вы должны стараться приблизиться к Константинополю и Индии, продвинуться так далеко, как только возможно. Вы должны стремиться к господству на Черном море и стать хозяевами Балтийского. Это наиболее важно для наших будущих целей. Вы также должны сделать все возможное, чтобы спровоцировать распад Персии как можно скорее и открыть пути через Персидский залив»[123].123
  Цитируется по: капитан У.Дж. Драпер (вооруженные силы Канады); полковник П.Монсутти (армия Италии); Полковник Б.Т.Силлс (КВС); полковник М.Я.Танель (вооруженные силы Турции) «В поисках западной военной стратегии в 1980-х: коллективное исследование», Сифорд Хаус Пэйперс, 1980 – лондонский королевский колледж военных исследований.
  Следует отметить, что данный текст представляет собой поддельное «Завещание Петра Великого», появившееся в 1812 году во Франции (прим. переводчика).


[Закрыть]

В 1985 году мистический абсолютист Петр Великий мог бы признать, если бы он был в курсе дел, что диалетико-материалистические узурпаторы в Кремле сделали эту работу довольно неплохо. В тот роковой день 4 августа 1985 года, когда советские войска перешли в наступление, царь Петр был бы потрясен, узнав, где дислоцировался в это время советский военно-морской флот. Два самых мощных флота дислоцировались в отдаленных районах в Мурманске и на Камчатке, а два других были заперты – один на Балтийском море, другой на Черном. Как советская военно-морская мощь могла быть эффективно брошена на поддержку грандиозного плана? Конечно, решающий удар не должен был быть нанесен, пока комбинация обстоятельств, дипломатических и силовых мер не позволила бы Советам установить контроль над выходами из Балтийского и Черного морей.

Большой упор был сделан на три принципа, направленные на достижение военной цели Организации Варшавского Договора, заключающейся в уничтожении вооруженных сил НАТО и ее партнеров. Этими принципами были: внезапность, координация действий всех родов войск и концентрация сил. Такие планы существовали, постоянно обновляясь, с тех пор, как советская военная мощь возросла достаточно по сравнению с НАТО, чтобы у советских лидеров появилось искушение использовать ее при возникновении благоприятных обстоятельств. В советском военно-морском флоте не было необходимости рисковать, доводя эти планы до сведения персонала ниже командования флотов, да и получение ими директив было завязано на день «Д». Они оставались в неведении до «Д -5». Это гарантировало, что никакие изменения в структуре деятельности советского военно-морского флота не дадут средствам раннего оповещения НАТО информации о возможном нападении. С другой стороны, каждый советский военный корабль, находившийся за пределами основных пунктов дислокации должен был полностью готов к началу войны, а в мирное время не допускалось развертывание основных единиц флота далее, чем в пяти днях хода от пунктов базирования. Средства разведки и слежения должны были быть достаточными, чтобы обеспечить начальное развертывание без существенного усиления работы, чтобы не прилечь внимания непривычной активностью. Оперативный контроль над всеми военными кораблями, торговыми и рыболовецкими судами передавался главнокомандующему советским флотом в «Д -1», а его первый заместитель, начальник главного штаба ВМФ, готовился взять на себя контроль над операциями по всему миру.

Похоже, что оценка НАТО основных задач советского флота в случае войны была недалека от истины. Они включали: поддержание в постоянной готовности ПЛАРБ как стратегических сил ответного удара, а также защита их от любого возможного противодействия; противостояние, насколько это возможно, ПЛАРБ флотов США, Великобритании и Франции; уничтожение или вывод из строя авианосных ударных групп ВМФ США и других крупных боевых кораблей; поддержку сухопутных войск, как непосредственной огневой мощью кораблей, так и косвенно, путем доставки сил и материально-технической части; нарушение вражеского судоходства, включая прекращение любых морских перевозок, оказывающих прямую поддержку вражеским силам; а также осуществление слежения и разведывательных операций, необходимых для выполнения вышеизложенных задач.

Из советских документов следует, что для выполнения требований военно-морского плана был развернут следующий расклад сил. В течение последней недели июля 1985 года восемь ПЛАРБ, каждая с шестнадцатью или двенадцатью ракетами на борту постоянно находились на боевом патрулировании в Баренцевом море, и еще пять в Охотском. С этих позиций они могли поразить любую цель в континентальной части США. С целью защиты ПЛАРБ от нежелательного внимания потенциально враждебных «нарушителей», советы развернули дизель-электрические подводные лодки, которые вели патрулирование, пользуясь преимуществами, которые им обеспечивала меньшая, чем у их атомных оппонентов, шумность электродвигателей. ПЛАРБ поддерживали, конечно же, и противолодочные самолеты берегового базирования, а также всеобъемлющая оперативная информация от разведывательной сети.

Советский Союз пришел к выводу, что возможности прямо и полноценно противостоять ПЛАРБ флотов США, Великобритании и Франции нет. Однако, некоторые меры, призванные ограничить ущерб в Советском Союзе при ответном ударе ПЛАРБ, могли быть приняты. Единственными военными кораблями, предназначенными для этой цели, были дизель-электрические подводные лодки – шесть на Северном и четыре на Тихоокеанском флоте – задачей которых была постановка минных заграждений у баз ПЛАРБ противника. Другие меры, принятые советами, не являлись чисто военно-морскими, и здесь не представляют для нас интереса. В любом случае, они были не слишком эффективны.