Текст книги "Третья Мировая война: нерасказанная история (ЛП)"

Автор книги: Джон Хэкетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

К полудню того же дня, 13 августа, восемнадцать F-111 и двенадцать «Торнадо» (по шесть от КВВС и Люфтваффе) были собраны на авиабазах Верхний Хейфорд, Коттесмор и Мархем в Англии. На авиабазе Коттесмор в настоящее время базировались немецкие «Торнадо», эвакуированные с базы Норвениш в Германии. Командир крыла, который должен был возгласить группу КВВС/ГВС оставил свои экипажи изучать радарные и инфракрасные карты района цели и, взяв учебно-тренировочный «Хоук», отправился с Мархема, чтобы увидеться с командующим FB-111 на Верхнем Хейфорде. Они были старыми друзьями с тех времен, когда они вместе учились в Военно-Воздушном колледже в Максвелле, штат Алабама, и их многое связывало.

Суть плана заключалась в том, что F-111/ «Торнадо» пролетев над южной Норвегией и Швецией, зайдут в Польшу с севера. Пролетев над польскими равнинами на высоте 70 метров, они будут иметь отличный шанс избежать обнаружения до и после побережья, которое отделяло от Познани всего 180 километров, а от Вроцлава – 270. Это расстояние они покроют за двенадцать и восемнадцать минут. После дозаправки и подвески боекомплекта в Швеции, они повернут к северному флангу противовоздушной обороны Варшавского договора. Это было ключом к успеху операции. Маршрут пролет удержит их в стороне от наиболее тяжелых стационарных средств защиты, которые так или иначе получили бы какое-то предупреждение об подходе самолетов. При удачном стечении обстоятельств они могут застать противника врасплох. Силы разделяться после пересечения реки Виста к северу от города Быдгош и двумя отдельными частями двинуться к своим целям. На обратном пути их, несомненно, будет ждать горячий прием от истребителей. Они должны будут полагаться на скорость и полет на как можно меньшей высоте в темноте, чтобы вернуться обратно.

В полночь, при минимальном количестве аэродромных огней, два авиакрыла приземлились на авиабазы Флигвопнет Кальмар и Каллинге. Все тридцать самолетов были заправлены и подготовлены в течении чуть более часа, после чего в 02.00 приступили к выполнению своего задания. Основными целями были многопролетные мосты через реки Варта и Одер, по которым проходили основные железнодорожные линии, ведущие от Варшавы и Кракова к Берлину. Поезда, состоящие из транспортных платформ, везущие до 50 танков Т-72 или эквивалентную нагрузку, медленно двигались на запад мимо городов Познань и Вроцлав, иногда с интервалами не более 100 метров. Было бы крайне желательно провести операцию, которая сможет остановить этот поток, однако мосты всегда были трудной целью для авиации. Обычно было достаточно лишь небольшой ошибки для полного промаха, а для поражения мостов требовались самолеты, способные нести тяжелую нагрузку. Теперь все было по-другому: из можно было поразить в бок ракетами, запускаемыми с дистанции 3 000 метров с радарным или инфракрасным наведением, которые ударят по опорам мостов, словно гигантские стенобитные ядра. Любая ракета или бомба, запущенная по любому поезду, не оставит ему никаких шансов уйти от удара.

«Торнадо» вели обе группы после разделения над Вистой на севере. Их задачей было подавление противорадиолокационными ракетами ЗРК вокруг города и около мостов, чтобы расчистить путь более тяжело вооруженным FB-111.

Подобраться к мостам было легко, но когда стрелки ЗСУ – радарно-управляемых зенитных орудий проснулись и поняли, что происходит, они ответили такой плотной завесой огня, что четыре «Торнадо» были сбиты прежде, чем батареи заставили замолчать. Пять FB-111 легли на боевой курс. Два из них, которые несколько отбились от группы, были сбиты ЗРК под Быдгошем на севере, когда силы разделялись. Все четыре моста были уничтожены. Пролеты обрушились в реку вместе с двумя поездами. Это было огромное достижение, имевшее важное значение для боев на Центральном фронте.

Девятнадцать из тридцати самолетов описали круг над районом цели, чтобы лечь на обратный курс по кратчайшему маршруту к Балтийскому морю к западу от Гданьска.

Защитники в это время были полностью предупреждены, однако все еще было темно, а самолеты, летящие на скорости лишь немного менее звуковой на высоте 70 метров над равнинной местностью, были очень трудными целями для МиГ-23 «Флоггер» из ГДР и ВВС Польши, ожидающих их на севере. Еще один «Торнадо» и один F-111 были потеряны на этом этапе, однако даже сейчас трудно понять, почему, так как по общему мнению, польские истребители атаковали их без особенного энтузиазма.

– Четыре из семнадцати уцелевших самолетов, получивших в бою тяжелые повреждения, подали сигналы бедствия и были приняты шведами. Они приземлились с первыми лучами зари на базе Каллинг. Четыре перехватчика «Фоксбет» советских ВВС пошли по их следам в шведском воздушном пространстве, но были перехвачены шведскими «Виггенами», которые сбили два «Фоксбета», а два других заставили развернуться и направиться обратно к Ленинграду.

– Два командира каждого подразделения, американский и британский, вели свои самолеты на малой высоте над морем курсом на запад. Они заранее договорилась пролететь над юго-западной Швецией очень быстро и низко, чтобы, скрывшись за горами, осуществить запланированную посадку в Осло в Норвегии.

– На следующий день можно было увидеть массированный удар В-52 по линии фронта у Венло. Если это был удар дубиной, то смелый и удачный ночной налет казался ударом рапирой. Однако он выглядел, прежде всего, как удар тяжелой техники противника, нанесенный далеко в тылу от Восточной Германии, где ожидался удар и где, конечно, удары наносились уже неоднократно. Он привел к недостатку мостов и вызвал проблемы с подвозом подкреплений. Многие поезда были отправлены обратно в Варшаву и Краков, а оттуда кропотливо перенаправлялись через Чехословакию на юге и Быдгош на севере. На карте все было довольно просто, но негибкость планов Варшавского договора еще раз создала серьезные трудности. Они были еще больше расширены в результате саботажа со стороны польских рабочих, действующих по инструкциям и наставлениям, передаваемым западными радиостанциями. В целом, этот «Удар рапирой» задержал на еще тридцать шесть часов или около того советские подкрепления. Эффект от этого в значительной степени усугубил проблемы Варшавского договора после того, как В-52 нанесли удар на фронте на следующее утро, 15 августа[93]93
  Вице-маршал авиации (Генерал-майор КВВС Великобритании) Алек Пентайх: «Торнадо» в Третьей Мировой войне», Чатто и Уиндус, Лондон, 1986 г., 265 с.(вымышленное издание,)


[Закрыть].

* * *

Положение 2-го Британского корпуса, четыре дивизии которого были зажаты у Венло между американской бригадой справа и Голландским корпусом слева, было критическим. К вечеру 14 августа советская 20-я гвардейская армия была близка к достижению прорыва обороны частей НАТО, обороняющих Крефельдский выступ. Советские войска могли прорваться между Дуйсбургом и Венло и тем самым открыть возможность для реализации действительно важной части оперативных планов Варшавского договора. Они состояли в том, чтобы форсировать Рейн в его нижнем течении, и начать наступление на юг, охватывая силы ЦГА с тыла.

* * *

Трансатлантические подкрепления, создание и наращивание которых Советский Союз надеялся предотвратить, шли полным ходом. Прибытие в Центральный регион свежего американского корпуса было неизбежно. Подкрепления начали прибывать в район Аахена утром 15 августа. Французская бронетанковая дивизия приближалась к Маастрихту. Прибытие в Центральный регион свежего американского корпуса было неизбежно. Его передовые силы начали прибывать в район Аахена в начале 15-го августа. Французская бронетанковая дивизия приближалась к Маастрихту. SACEUR выделил СГА четыре дивизии из своих последних резервов. В 00.01 14 августа началась подготовка контрнаступления на северо-восток в направлении Бремена, которое предполагалось начать на рассвете 15 августа.

Это был, должно быть, самый критический день Третьей Мировой войны. На Крефельдском выступе советские войска вклинились в оборону II Британского корпуса и к вечеру 14 августа советские танки находились недалеко от Юлиха. Если советское наступление начнется 15 августа, свежий американский корпус и дополнительная французская дивизия не смогут быть введены в бой вовремя, контрнаступление СГА в направлении Бремена окажется мертворожденным, а все войска НАТО в ФРГ окажутся под угрозой окружения советскими силами, наступающими по левому берегу Рейна на юг, в тыл ЦГА. Стало ясно, что пришло время задействовать В-52, дислоцированные в Лайесе на Азорских островах. Утром 14 августа ВГК ОВС НАТО приказал COMAAFCE приложить все усилия на рассвете 15 августа, чтобы замедлить наступление советских войск и стабилизировать положение на Крефельдской дуге. Операция бомбардировщиков В-52, в действительно критический момент войны, заслуживает упоминания в деталях.

Все, и наземные и авиационные командиры были в курсе, что практические проблемы, возникающие при применении В-52, будет очень трудно решить. Обороняющиеся войска должны были выйти из контакта с противником достаточно далеко и на достаточное время, чтобы дать В-52 зону бомбардировки, которая бы оказала максимальный эффект на бронетехнику армий Варшавского договора при минимальных потерях на передовых позициях НАТО. Это, как прагматично решил утром 14 августа COMAAFCE, было задачей армейского командования. Ему же нужно было привлечь столько В-52, сколько было возможно для удара по Крефельдской дуге, назначенному на 04.00 по местному времени на следующий день.

Боевая задача была передана на базу Лайес в 12.00 по местному времени 14-го. В течение предыдущей недели время пребывания в боевой готовности для экипажей возросло с пятнадцати минут до шести часов. В 15.00 в тот же день распределение задач было окончено и тридцать девять В-52 начали готовить к вылету. Именно сейчас, опыт взаимодействия экипажей и наземной обслуги, выведенный из нескольких лет учений в Европе начал приносить плоды. В каждый бомбовый отсек были загружены сто бомб Мк-82 и, хотя дальность полета туда и обратно в 4 000 миль находилась в пределах дальности В-52, на борт был взят полный запас топлива. К 22.00 завершилось проведение инструктажей с экипажами. Целью была идущая с севера на юг полоса длиной 10 и шириной 2 километра к западу от Нойса. Как полагала разведка, в этой области находились по крайней мере три дивизии 20-й гвардейской армии, а также, вероятно один или два передовых полка сил второго эшелона, который сосредотачивались там для последнего прорыва. С практической точки зрения, эти силы включали в себя по крайней мере 20 000 солдат, 1 000 танков, 500 БТР и еще 1 500 единиц небронированной техники, необходимых для продвижения вперед. Местность была ровной и имела мало естественных укрытий. Идущий поблизости автобан был идеальным визуальными или радиолокационным ориентиром. Самолеты должны были появиться над районом цели в 04.00 на высоте 12 000 метров.

В-52 был оснащен мощными оборонительными системами, однако проводимые в течение пяти предыдущих лет учения показали необходимость истребителей сопровождения. Ответственность за это была возложена на французские «Миражи» F-1CS и «Мираж-2000» и F-15 ВВС США. Маршрут В-52 проходил на северо-восток через Пиренеи и Францию к Люксембургу и Кельну, где бомбардировщики выйдут на рубеж атаки.

К 03.00 бомбардировщики следовали над Францией с крейсерской скоростью 525 км/ч на высоте 12 000 метров курсом на северо-восток. Выше и по сторонам от них следовали «Миражи– F-1CS» из Коммандемент аир де форсе де дефенс аиринес (CAFDA). На экранах АВАКС, барражирующего над центральной Францией, не было заметно никакой необычной активности истребителей врага над захваченными аэродромами Западной Германии или в районе внутренней германской границы.

Над долиной Мааса, В-52 оказались, технически, в пределах досягаемости для перехвата «Флоггерами-G» и «Фоксбетами». Чтобы уменьшить трудности в идентификации и контроле воздушного пространства, COMAAFCE прекратило все глубокие авиационные удары или воздушные бои над Центральными регионом после 23.00, так что все цели, движущиеся по направлению от линии фронта, могли считаться вражескими. В штабе COMAAFCE посчитали, что силы Варшавского договора смогут получит некоторое предупреждение через своих агентов в Лиссабоне, а Ил-76С «Кукер», которые в настоящее время не покидали центральной Польши, смогут обнаружить идущее на большой высоте соединение В-52 над центральной Францией. Обнаружить соединение, однако, было одно, а понять, куда оно направляется – совсем другое. Известный боевой радиус В-52 был столь велик, что они в любой момент могли изменить курс и угрожать скоплениям войск, путям материально-технического обеспечения, командным пунктам или любым другим целям в любой точке между странами Балтии и Болгарией. Кроме того, хотя в COMAAFCE знали, что «Флоггеры» и «Фоксбеты» были перемещены вперед за наступающими силами стран Варшавского договора в течении десяти минувших дней, там подозревали, что Советский Союз, как и нацисты во Франции в 1940 году, смогли довольно быстро развернуть самолеты на передовых аэродромах, но гораздо труднее оказалось быстро размещать на них достаточно боеприпасов, топлива и ремонтных сил, чтобы авиация могла поддерживать ввысоке количество боевых вылетов. Следовательно, для авиационных сил Варшавского договора оказалось бы смертельным быть брошенными в бой слишком глубоко над территорией НАТО, где все еще действовали понесшие относительно малые потери французские перехватчики до того момента, когда окончательный курс и точка назначения бомбардировщиков станут более определенными.

Но в COMAAFCE знали, что Советы будут вынуждены бросить свои силы в бой. Поэтому, когда В-52 приблизились к Люксембургу, к ним присоединились четыре самолета радиоэлектронной борьбы F-111EB, которые эффективно ослепили все три «Кукера» и большую часть вражеских наземных радаров малого радиуса действия. «Флоггеры» и «Фоксбеты» были вынуждены направиться к последнему известному местоположению В-52 за 400 миль от своих баз. Как и рассчитывали в оперативных отделах НАТО, когда они впервые задумались об использовании В-52, проблемы истребителей этим не исчерпывались. Несмотря на советские попытки поощрять инициативу пилотов, более свободные построения и ослабление наземного контроля, большинство пилотов перехватчиков были подготовлены для обороны своего воздушного пространства от налета бомбардировщиков, координаты и курс которых был точно известен. Это было обусловлено не только подготовкой экипажей, самолеты были предназначены для несколько других функций. «Фоксбет» был чистым высокоскоростным перехватчиком со слабой маневренностью, а «Флоггер», хотя и более маневренный, никоим образом не был истребителем завоевания превосходства в воздухе, хотя оба они имели некоторые шансы на большой высоте против своих низколетящих оппонентов из НАТО. Еще одна сложность состояла в том, что польские, чехословацкие и восточногерманские летчики планировали защищать свою родину. Смешанные силы под слабым управлением, действующие с незнакомых аэродромов против нечетко определенной цели далеко от собственного воздушного пространства – всеэто было не самым лучшим условием достижения успеха.

Их энтузиазм в ближайшее время должен был уменьшиться еще больше. За пеленой наведенных самолетами радиоэлектронной борьбы F-111EB помехами формировалось соединение из сорока «Миражей-2000» и тридцати последних F-15 2-го и 4-го ОТАК. Когда бомбардировщики повернули на северо-северо-запад над Кельном, их экипажи могли увидеть на фоне светлеющего на востоке неба силуэты одних из лучших в мире истребителей. Хотя ночь была темной, Кельн и излучина реки были видны кристально чисто на экранах радаров. Через несколько секунд последняя контрольная точка – автобан между Дуйсбургом и Венло – стала видна со всей отчетливостью. Как было записано в дневнике 337-й эскадрильи ВВС США «были видны все оттенки ада, и в воздухе и на земле».

Как и тогда так и сейчас нельзя сказать, сколько истребителей Варшавского договора были подняты на перехват В-52. Вначале «Сентри» определили восемьдесят пять отметок, но вскоре их способность различать каждую цель была потеряна среди самого большого количества самолетов, когда-либо сходившихся в менее чем ста квадратных километрах воздушного пространства. Ситуация была еще более усугублена попыткой трех «Кубов» советских ВВС подавить работы как радаров бомбардировщиков, так и системы «Сентри». Однако баланс сил, по крайней мере пока, оставался на стороне НАТО. Наземные диспетчеры сил Варшавского договора не могли сделать ничего большего, чем направить свои истребители в приблизительный район цели из-за наводимых F-111 помех. В первый раз за всю войну F-15 «Игл» смогли в полной мере проявить мощь своего оборудования. Не было необходимости опознавать цель – если она направлялась на запад – сбивай ее. На расстоянии 50 миль «Фоксбеты» и «Флоггеры» стали хорошо видны на радарах «Иглов» и головках их сверхзвуковых ракет с радиолокационным наведением «Сперроу».

Каждый «Игл» нес по четыре ракеты «Сперроу» и четыре «Сайдуаиндер» с тепловым наведением. За короткое время они выпустили столько «Сперроу», что экипажам бомбардировщиков это показалось похожим на стрельбу залпом. Но далеко не все из них нашли цели. Небольшая часть ракет не взорвались, в одном или двух случаях ракеты поразили друг друга, в некоторые цели попало больше одной ракеты, а несколько летчиков Варшавского договора смогли достаточно быстро среагировать. Системы предупреждения о радиолокационном облучении «Сирена» разрывались от предупреждений о приближающихся ракетах. Не исключено, что в первые минуты контакта было выпущено более ста ракет «Сперроу», которыми были сбиты шестьдесят атакующих. «Сентри» с интересом наблюдали за тем, что сразу после контакта несколько враждебных целей резко изменили курс и направились на восток.

Большинство истребителей, уцелевших после первого контакта, однако, не остановилось, и в двадцати милях от строя бомбардировщиков мощные радары «Фоксбетов» начали пробиваться через помехи, наводимых F-111, чтобы обнаружить В-52. Наступило 04.00 утра и первые лучи солнца осветили небо. Тем не менее, преимущество было на стороне западных союзников. Теперь F-15 и «Миражи» могли воспользоваться своим значительным превосходством в маневренности, чтобы подойти ближе, идентифицировать и уничтожить быстро приближающиеся МИГи при помощи ракет «Сайдуаиндер» и «Маджик» с тепловыми головками самонаведения.

Затем, станции предупреждения об облучении, и союзные и советские, к ужасу пилотов обнаружили пуск зенитных ракет одним из передовых советских дивизионов под Дортмундом. Несколько советских летчиков бросилось в рассыпную из атакующих рядов, осознавая последствия обстрела советскими ЗРК в разгар свалки ближнего воздушного боя. Но залп ракетами SA-4 не повторился. Неизвестно, не то некий легкомысленный майор проявил редкую вспышку инициативы, не то приказ был отдан на более высоком уровне из-за гневного протеста пилотов истребителей Варшавского договора.

В каждом из В-52 операторы радиоэлектронной борьбы (EWO) сидели в своих креслах, не обращая внимания на треск в гарнитуре, сосредоточившись на 12-ти дюймовых электронно-лучевых экранах перед собой, выводивших данные о радиоэлектронных данных обеих сторон. Запуск SA-4 был отслежен, и как только поступило предупреждение о ракетной атаке, автоматика сразу же начала глушить каналы управления. Частоты наведения ракет SA-4[94]94
  2К11 «Круг». А аппаратуры отстройки от помех в них, конечно же, не было, как в экспортных версиях для арабов


[Закрыть] были давно известны и, к облегчению операторов РЭБ, не были изменены. Ни один из бомбардировщиков не был ими сбит.

Истребителям в других частях неба не так повезло. Впоследствии несколько пилотов с обеих сторон категорически завялили, что были сбиты ЗРК, а не вражескими истребителями. Конечно, никто не ждал такого вмешательства с земли, но на самом деле очень мало пилотов знало наверняка, кто именно сбил их. МиГи настойчиво рвались к потоку бомбардировщиков, но не могли себе позволить игнорировать «Иглы» и «Миражи». Предварительные тактические планы были быстро отброшены в общей свалке. Системы предупреждения самолетов непрерывно срабатывали, так как самолеты облучали друг друга своими РЛС в прицельном режиме. Наконец, пошли в дело ракеты с тепловыми головками самонаведения и авиапушки, а потери возросли и усугубились результатами столкновений в воздухе, а также неизвестным количеством ошибок идентификации. Быстро стало очевидным, что в то время как «Флоггеры» были быстро связаны боем, «Фоксбеты» не удалось связать боем. Его способность прорываться на скорости в 3 Маха делала невозможным его перехват в задней полусфере. Это преимущество «Фоксбетов» в скорости имела серьезные последствия для В-52.

Основной воздушный бой продолжался чуть более пяти минут, однако этого оказалось достаточно. Почти все бомбардировщики сбросили свой груз. Под ними, подразделения двадцатой гвардейской армии заканчивали перегруппировку, прежде чем перейти в наступление против остатков 2-го британского корпуса, которое, как они считали, будет очевидно удачным. Рев моторов танков и БТР, заправщиков и ремонтных машин и все прочие шумы четырех дивизий полностью скрыли слабый шум реактивных двигателей в 12 километрах над ними. Без всякого предупреждения на них обрушились 500-фунтовые бомбы первой волны. А затем, в ближайшие шесть минут, более чем 1 500 тонн бомб обрушились на участок площадью не более 8 квадратных миль. Танки Т-72 и Т-80, пережившие атаки штурмовиков с противотанковыми ракетами, разрушались прямыми попаданиями или с них срывало гусеницы близкими взрывами, БТР и небронированная техника гибли сотнями. Эффект, оказанный на советские наземные войска, был просто потрясающим. Многие были убиты или ранены. Многие другие были ошеломлены и парализованы. Многих членов экипажей танков и БТР смерть застигла, когда они пытались выбраться из своих машин или бежали прочь. Большинство из них были резервистами, впервые вкусившими боя, и многие оказались сломлены неожиданным, жестким и продолжительным ударом невидимого врага. Штабы двух передовых дивизий уцелели, однако 20-я гвардейская армия, менее чем за десять минут одностороннего боя, практически перестала существовать как боевое формирование на несколько критически важных часов.

Безусловно, потери на земле не ограничились силами 20-й гвардейской армии. Несмотря на то, что зона бомбардировки находилась в километре перед позициями британских и голландских войск, было очевидно, что свободнопадающие бомбы с высоты 12 000 метров не обращают внимания на линию фронта. И хотя подход бомбардировщиков на курсе, параллельном линии фронта был призван снизить потери от шальных бомб, не все операторы бомбардировщиков одинаково хорошо справились с их почти полностью автоматизированными системами управления бомбометанием. В результате, один британский батальон и несколько голландских пехотных рот понесли тяжелые потери.

Пролетавшим над сухопутными войсками экипажам B-52 не было времени радоваться успехам или беспокоиться о точности бомбометания. Один за другим операторы инфоборьбы докладывали о облучении радарами «Фоксбетов», почти непрерывно шли предупреждения об атаках ракетами АА-9[95]95
  РВВ большой дальности Р-33


[Закрыть]. Самолеты выпускали дипольные отражатели, и многие ракеты взрывались в облаках дрейфующей фольги или уклонялись так резко, как только позволяли их системы управления. Иногда бортстрелки обнаруживали истребители и давали оптимистические очереди из счетверенных хвостовых 12-7-мм пулеметов, словно их предки на Б-17 сорок лет назад. Но пилоты «Фоксбетов» были храбры и настойчивы. 337-я эскадрилья шла последней в волне бомбардировщиков и приняла на себя основную тяжесть удара истребителей. Два самолета были уничтожены раньше, чем смогли сбросить бомбовую нагрузку, а еще два сразу после этого. Волна повернула на запад, к относительно безопасному небу Северного моря, однако понесла дальнейшие потери: один из В-52 был протаранен сверху «Фоксбетом», другие были сбиты ракетами ближнего радиуса АА-6[96]96
  РВВ средней дальности Р-40


[Закрыть] с тепловыми головками самонаведения. Для уцелевших не было особым утешением то, что большинство МИГов сами были перехвачены и уничтожены голландскими и бельгийскими F-16 «Файтинг Фалкон», которые смогли вступить в бой на рассвете.

В общей сложности, только семнадцать В-52 вернулись в Лайерс, причем некоторые из них получили повреждения. Еще четыре благополучно приземлились на базах во Франции или Бельгии, однако из тридцати девяти машин были потеряны восемнадцать, то есть более 45 процентов. Военные историки с интересом обсуждают этот показатель. Они, возможно, согласятся, что ни один командир в истории не мог нести такие потери в течение длительного времени. Но, как и в Октябрьской войне 1973-го, любая оценка потерь должна принимать во внимание важность достигнутых целей. Альтернативы задействования В-52 для парирования угрозы прорыва 20-й гвардейской армии в тылы ЦГА не было, не считая почти навязчивого требования военных НАТО применить ядерное оружие, после которого почти наверняка последовала бы кошмарная по своей сути эскалация конфликта. Ценой потери менее пятидесяти истребителей и бомбардировщиков и гибели членов экипажей и около 270 солдат на земле, была сорвана критически важная операция Варшавского договора, а контрнаступление СГА в сторону Бремена оказалось отнюдь не обречено на провал.

Оно было очень близко. Но так много могло пойте не так, как нужно. Фактическое начало контрнаступления СГА, например, зависело от контроля над районом Министера, к югу от реки Липпе в течение дня 14 августа и следующей ночи. Без него контрнаступление в настоящее время вряд ли было вообще возможно. Советское давление с севера было тяжелым и непрерывным. Битва на Липпе[97]97
  См. Сэр Джон Хекетт и другие, «ТМВ: август 1985», стр. 235–236, 238, 241, 257.


[Закрыть], подробно описанная в нашей предыдущей работе, была еще одним важным вкладом в защиту Федеративной Республики Германия от уничтожения.

* * *

К 16 августа прибывшие силы американского корпуса вступили в бой, подойдя с фланга к Аахену, и блокировали наступление на юг вдоль Рейна. Советская бронетехника не продвинулась дальше Юлиха.

Планы Варшавского договора оказались серьезно расстроены. Стала необходима перегруппировка, означавшая не отступление, но некоторый отход, прежде всего передовых подразделений с Крефельдского выступа, оказавшихся под угрозой окружения. Это, конечно, не означало решающего поражения Красной армии. В ее распоряжении были огромные силы, которые могли быть брошены в бой, прежде чем американские войска развернуться в полную силу. Но это был провал, провал стратегии, направленной на достижение быстрого военного успеха, которому по праву придавалось решающее значение. Это была демонстрация того, что СССР, несмотря на всю свою силу не был неуязвимым и всемогущим, и это породило в Советском союзе и его сателлитах надежду сбросить с себя иго коммунистического режима.

* * *

14 августа советский истребитель МиГ-25 «Фоксбет-Б» приземлился на аэродроме близ Дижона. Пилот, капитан Белов, попросил политического убежища. Капитан Белов сообщил, что он проводил разведку для обеспечения нового крупного наступления на центральном фронте, намеченном на следующий день. Наступление, о котором предупредил капитан Белов, но о котором говорили и многие другие данные, началось на рассвете 15 августа, с одновременного удара на стыках четырех корпусов НАТО. В каждом случае, наступление вела одна советская мотострелковая дивизия, к который был, как обычно, приставлен заградительный батальон КГБ и обычная артиллерийская поддержка. Задача состояла в том, чтобы заставить НАТО растянуть резервы. 4-я гвардейская танковая армия[98]98
  4-я гвардейская танковая армия была в 1960 году переформирована в 20-ю гвардейскую общевойсковую. Армия же нового формирования не могла получить звание гвардейской, не участвуя в боевых действиях


[Закрыть], в настоящее время сформированная в Польше, должна была развить успех.

197-я мотострелковая дивизия начала наступление силами двух легких мотострелковых полков в 06.30, вбивая клин в позиции противника на стыке 1-го британского и 1-го немецкого корпусов. Поддержку оказывали 400 артиллерийских орудий и до 180 штурмовиков.

Тяжелый мотострелковый и танковый полки ожидали, пока легкая пехота обнаружит слабое место в обороне противника.

В предрассветном тумане штрафная часть, которой была усилена дивизия, готовилась к наступлению неподалеку от батальона Некрасова. Боеприпасы были выданы только тем ее подразделениям, что находились прямо на направлении удара. У них не было тяжелого вооружения. Порядок в штрафном подразделении обеспечивала охрана на старых тяжелый гусеничных бронетранспортерах БТР-50ПУ[99]99
  БТР-50ПУ – командно-штабная машина.


[Закрыть], держа всех под прицелами автоматов. Штрафная часть была интернациональной. Справа от Некрасова располагались польские рабочие, доставленные прямо из тюрем, под охраной восточногерманской роты. Слева батальона из советских диссидентов получал водку под присмотром польской охраны.

Некрасов был уже капитаном. Накануне вечером все, кто ранее участвовал в боевых действиях, получили медали. Погоны многих офицеров пополнились новыми звездами. Командир полка вручил Некрасову капитанские погоны, обещая ему, что через три дня он станет майором, если выживет. Он сам стал подполковником сразу из капитана, а теперь уже и полковником. Некрасов не радовался. Он смотрел вдаль, жуя травинку. Пока это было возможно, он загружал боеприпасы в БМП вместе с флегматичным Борисом, который все еще был ее механиком-водителем. Истощенный и обращавший мало внимания на происходящее Юрий, спал в десантном отсеке БМП, утратив любую надежду на дальнейшее продвижение.

Завеса черного дыма висела в двух километрах от них над лесистыми холмами. Чудовищные стальные птицы снова и снова проносились над дымом. Деревья гнулись от адского рева. Иногда пролетала целая эскадрилья, иногда пары или четверка. Их рев заставлял солдат с криками пригибаться уже через несколько секунд после того, как черные тени проносились над колонной и исчезали вдали.

Танки с грохотом двигались мимо батальона Некрасова. Он понял, что танковый полк вступает в бой. Штрафники ехали прямо на танках. Им выдали зеленые гимнастерки полевой формы, однако они по-прежнему были в полосатых штанах от тюремных роб.

– Слишком привыкли к своим пижамам? – кричали им солдаты Некрасова.

Но штрафники на танках не поняли не слова. Они не были славянами. Это были, вероятно, румыны, отправленные сюда как враги режима. Рядом с танками по разбитой дороге двигались БТРы с солдатами в венгерской форме, задачей которых было гарантировать, что штрафники останутся с танками. Некрасов подумал, что, так как охрана была венгерской, штрафники почти наверняка были румынами. Румынский и советский режимы находились в полном согласии, по крайней мере, по одному вопросу. Зачем кормить инакомыслящих в тюрьмах, если они могут пасть смертью храбрых за режим?