Текст книги "Третья Мировая война: нерасказанная история (ЛП)"

Автор книги: Джон Хэкетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Несмотря на значительную поддержку этого непрямого использования ядерного оружия, в конце концов было решено, что будет воспринято как четкий сигнал о намерении вести тотальную термоядерную войну со всеми вытекающими последствиями. Следовательно, это оружие не должно было применяться, если оставалась надежда на безъядерный характер войны.

В ходе обсуждения этих альтернативных вариантов, члены Политбюро обратили внимание на недостатки планирования. Они поручили представить переработанный план в течение двух недель для окончательного утверждения.

20 декабря 1984 года пересмотренный план операции против НАТО был представлен на заседание Совета Обороны Первым Главным Управлением Генерального штаба. Были проведены командно-штабные учения в начальником Первого Главного управления Генерального штаба в качестве командира «Восточных» и Начальником ГРУ в качестве командира «Западных». Задачей начальника ГРУ было остановить силы «Восточных». Он рассмотрел все возможные маневры и учел все виды вооружений, доступных противнику. Начальник Первого Главного управления Генерального штаба также проработал все надлежащие меры по преодолению сопротивления «Западных». Он, естественно, понимал, что если в реальности противник будет использовать неизвестное оружие, методы и тактические приемы, чтобы остановить советское наступление, а военная разведка не предупредить об этом, начальник ГРУ отправиться под трибунал.

Начальник Генерального штаба руководил этим состязанием между своими подчиненными и выступал в качестве арбитра. Члены политбюро внимательно следили за сражением. На данный момент оно, конечно, велось лишь на картах. Выводом было то, что исход операции, скорее всего, будет благоприятным.

Когда учения были окончены, начальник Генерального штаба, руководители главных управлений и их заместители подверглись строгому допросу членов Политбюро. Их интересовали не конкретные оперативные вопросы, а общее состояние сил СССР и НАТО. Любопытный и интересный факт, что в мощных и влиятельных организациях по всему миру существует тенденция к изучению, подчас в некоторых деталях, вопросов, которые сами по себе не имеют принципиального значения, но привлекают к себе внимание некоторых из их членов – особенно непрофессионалов. Это иногда оказывается удобным, чтобы избежать обсуждения неудобных вопросов. Политбюро не стало исключением.

Сначала вновь был поднят старый вопрос о том, что происходило с устаревшими вооружениями НАТО. Члены Политбюро отказывались верть, что все эти танки, орудия и бронетранспортеры которые НАТО снимало с вооружения, действительно утилизировались. Зная заранее, что этот вопрос будет поставлен, начальник военной разведки представил секретные доклады об уничтожении устаревшего вооружения на западе, включая фильмы, показывающие этот процесс. Однако сомнения развеять не удалось. Снова был поднят вопрос, не являются ли представленные материалы лишь дезинформацией, изготовленной соответствующими западными службами, которые были не столь развиты, как в Советском Союзе, однако далеко не праздно проводили время. Глава ГРУ объяснил, что материалы совершенно верны, что у него есть отчеты о уничтожении старого оборудования. Тогда возник вопрос, почему НАТО так поступало. Советская разведка обнаружила, что затрудняется дать ответ.

Политика Запада в отношении устаревшего вооружения, таким образом, оставалась загадкой. Советский Союз не уничтожал устаревшую технику. Он хранил ее. Устаревший танк может быть закопан в землю по башню. Башня может быть усилена дополнительной бронезащитой. Танк уже не сможет двигаться, его двигатель и гусеницы теряют смысл, но броня крепка, как прежде. Орудие и пулеметы могут вести огонь, как прежде. Смотровые приборы и аппаратура связи остаются. В соответствии с советской точкой зрения, два-три зарытых в землю старых танка, с резервистами в качестве экипажей, расположенные должным образом, могли защищать широкий участок фронта, будучи заменой целой роте или даже первоклассному мотострелковому батальону. Закопанный танк имел неоценимое преимущество в случае применения ядерного или химического оружия, а экипаж мог жить в относительном тепле и комфорте. Если башня будет должным образом замаскирована и защищена дополнительной броней, один устаревший танк сможет остановить продвижение нескольких танков противника. Политбюро просто не могло понять, почему НАТО выводило из эксплуатации десятки тысяч танков, в том числе настоящие бронированные крепости «Конкэрор» или М-103, с их мощными орудиями, когда такой танк, зарытый в землю, был гораздо лучшей альтернативой двум-трем пехотинцам со своими винтовками в грязных разлазящихся траншеях. Если же НАТО тайно хранило все свои старые танки, то в угрожаемый период, или даже после начала войны оно могло создать непреодолимую стальную стену на пути наступления.

Некоторые из членов Политбюро, конечно, имели опыт танковых сражений в годы Великой Отечественной войны, около сорока лет назад. Но никто из них не служил в воздушно-десантных войсках и немногие имели хоть малейшее представление о возможностях вертолетных десантов.

На следующий день, 21 декабря, состоялось внеочередное заседание политбюро для обсуждения ситуации в Восточной Европе и возможных действиях союзников в случае начала войны. Доклад представил Верховный Главнокомандующий объединенными вооруженными силами Варшавского Договора маршал Советского Союза В.Г.Куликов. В советской иерархии, эта должность, надо сказать, вызывала мало уважения. Для советского маршала она означала почетный уход от реальной власти. Основная причина ее создания была в том, что нужно было скрыть тот факт, что все решения, касающиеся Варшавского договора, в реальности разрабатывались советским Генеральным штабом. «Верховный главнокомандующий» был фиктивным главой армий стран Варшавского договора. В действительности он был не более чем одним из заместителей советского Министра обороны. Советский министр обороны отдавал приказы «Верховному главнокомандующему», как своему заместителю. Тот передавал приказы «союзникам» и следил за тем, чтобы их исполнили как можно более правильно. Затем он докладывал о выполнении приказов советскому министру обороны, который, с свою очередь, докладывал о них своим коллегам по Политбюро.

Доклад Куликова в Политбюро, как уже говорилось, принес его членам мало удовлетворения. С военной точки зрения, страны Восточной Европы были хорошо вооружены, но была некоторая неуверенность в их готовности к борьбе. Например, в Польше, за счет снижения уровня жизни народа и астрономическим западным кредитам, удалось воздать армию, имевшую в четыре раза больше танков, чем британская. В Польше была дивизия морской пехоты. Только две или три страны, помимо США могли позволить себе такую роскошь, даже Советский Союз не был готов содержать такую дивизию[52]52
  Советский ВМФ имел две дивизии морской пехоты – на северном и тихоокеанском флотах, и две бригады – на Балтийском и Черноморском


[Закрыть]. Тем не менее, ситуация в Польше радикально менялась. Польские рабочие вбили клин в партийную инфраструктуру. Их движение было полностью подавлено. Польские антисоциалистические силы, в худшем случае, могли очень серьезно помешать ведению военных действий. Это означало, что советский союз не только терял потенциал одного из самых сильных в военном отношении союзников, но и ставило под угрозу снабжение советских войск, действующих в Западной Германии.

На данный момент, Восточная Германия продолжала оставаться верной, но что будет, когда их войска войдут в более тесный контакт с западом и получат широкую возможность для дезертирства? Количество бежавших из ГДР уже было достаточно высоким.

Чехословакия оставалась в состоянии амбивалентности, почти оцепенения после 1968 года. Ее армия еще не хотела воевать против Красной армии. Но будет ли Чехословацкая Народная Армия воевать против кого-то еще?

В Венгрии ситуация была совершенно противоположной. События 1956 года привели к некоторым экономическим изменениям, несколько размывшим социализм и ослабившим власть партии. Что предпримет Венгерская армия в случае войны? Как сильно она окажется настроена на войну за социализм?

Болгария была глубоко заражена западным влиянием. Каждый год страну посещало до одного западного туриста на каждых трех ее жителей. В Болгарии процветал туризм и многое другое. Если бы Западная Европа стала социалистической, не стало бы больше западных туристов и прекратился бы поток твердой валюты. Какое преимущество болгары могли увидеть в изменении сложившейся ситуации?

Оставалась Румыния. С ней было связано много проблем, но Советский Союз не мог позволить себе потерять Чаушеску. Он сам, естественно, не имел никакого желания видеть распад СССР и будет вполне надежным союзником. Жаль только, что Румынская армия была чрезвычайно слаба, а ее экономической положение было едва ли не катастрофическим.

Когда доклад был закончен, верховный идеолог партии встал и отдал Верховному Главнокомандующему объединенными силами Варшавского Договора следующий приказ:

«На будущем заседании консультативного совета Варшавского Договора дипломатично, но однозначно и четко довести до сведения сторон следующие фундаментальные положения:

А. Будет не только неправильно предать друзей, особенно на войне, это будет самоубийством.

Б. Советский Союз имеет и будет держать в резерве мощный ядерный арсенал для наказания предателей

В. Западная Европа, несомненно, будет уничтожена, не оставив тем, кто предаст социализм, иного выхода. Для них будет гораздо безопаснее оставаться на стороне победителей.

ГЛАВА 9: ВЗГЛЯД НЕКРАСОВА

Андрей Некрасов, будучи членом партии (так как должен был быть им), не верил полностью советской пропаганде. Конечно, он не мог заявить об этом публично. Однако внутри него зрело напряжение, и он ощущал настоятельную необходимость поделиться с кем-то своими сомнениями. Оказалось большим благом, что с ним был кто-то за пределами его семьи, которому он мог полностью доверять, его терзали те же сомнения. Некрасов мог поговорить о волнующих его вопросах, не боясь, что его кто-то услышит, по крайней мере выразить то, что было у него на уме с Дмитрием Васильевичем Макаровым. Связь между ними была сильнее, чем когда-либо. Также овдовевший отец Макарова, преподаватель истории в университете имени Ломоносова, не видевший своего единственного сына уже го, внезапно умер от сердечного приступа. Двое молодых людей, скованные в отношениях с другими людьми, стали друг другу почти что братьями.

Андрей Некрасов делал все, что было естественно ожидать от советского офицера. Он соглашался, когда это было нужно, и на глазах своих солдат всегда повторял слова официальной пропаганды. Но были некоторые аспекты, в которые он, как профессиональный военный, не мог поверить. Советская пропаганда утверждала, например, что американские солдаты были слишком избалованы. Заявлялось, что каждая американская рота имеет своего повара, что каждый американский солдат имеет в экипировке спальный мешок, словно турист. Тем не менее, Некрасов прекрасно знал (как, пожалуй, и все другие советские офицеры) что это не может быть правдой. Рота являлась военным подразделением и предназначалась только для боя. Рота не может иметь в своем составе повара, рота должна вести бой. Повар иметься в полку, но только один на 2000 человек. Конечно, каждую ночь ему давалось в помощники несколько солдат. По крайней мере, так происходило в мирное время, а во время войны повар вообще не нужен.

Он не верил пропаганде и пытался разобраться в ситуации сам. Но когда он сравнивал данные, то ему казалось, что пропаганда может быть права. Советская танковая рота имела тринадцать танков и сорок три человека – тридцать девять танкистов и четыре человека обслуживающего персонала, отвечавшие за техническое обслуживание, расходные материалы, снабжение, дисциплину, моральное состояние, медицинские обслуживание, экипировку, боеприпасы и т. д. В американской танковой роте было семнадцать танков. И девяносто два человека. Зачем, задавался вопросом Некрасов, были нужны все эти люди? Возможно, это были штрафники, расходный материал для того, чтобы защищать танки от гранатометчиков? Но зачем штрафники в танковой роте в мирное время? Они должны были выполнять тяжелую работу в тюрьмах, и только с началом войны быть направлены в штрафные батальоны в качестве расходной людской силы [53]53
  Автор говорит так, словно создание штрафных подразделений в СССР – обычный элемент мобилизации армии. В реальности, в ходе ВОВ штрафные подразделения были созданы только спустя год после ее начала и никогда не комплектовались уже отбывавшими наказание заключенными – только провинившимися военнослужащими и осужденными в тылу в качестве «альтернативного» наказания. Уже отбывавшие наказания в случае удовлетворения ходатайства на имя наркома внутренних дел направлялись в обычные части


[Закрыть]

Цифры не сходились и на батальонном уровне. Советский танковый батальон имел сорок[54]54
  Только если это танковый батальон мотострелкового полка. Танковый батальон танкового полка имел 31 танк


[Закрыть] танков и 193 человека. Американский – пятьдесят четыре танка и более 500 человек. Штаб советского батальона насчитывал три человека – два офицера и сержант, а также взвод связи из тринадцати человек. Двадцать четыре часа в сутки в течение многих месяцев они руководили боевыми действиями и управлялись со всей необходимой документацией. Тем не менее, в американском батальоне по той или иной причине, была штабная рота, имевшая столько же солдат, сколько советский батальон. Было совершенно невозможно понять, чем все эти люди могли заниматься. Кроме того, их батальону требовалась сотня транспортных машин, в то время как советский батальон из сорока танков обходился тринадцатью.

В советской пехоте вопросы снабжения решались еще проще, чем в танковых подразделениях. В советской мотострелковой роте каждый непосредственно участвовал в бою. Офицеры вооружены тем же оружием, что и солдаты. Старшина роты отвечает за дисциплину, а также снабжение роты всем необходимым, в том числе топливом, продовольствием, боеприпасами, запчастями, обмундированием и оружием. Но даже он, единственный человек, занятый вопросами снабжения, должен принимать участие в боевых действиях. Как только рота спешивается, старшина руководит движением БТР или корректирует огонь БМП, или занимается чем-то другим. В советском мотострелковом батальоне есть только тридцать человек, отвечающих за связь, ремонт, медицинское и техническое обслуживание и снабжение. Они также решают все хозяйственные опросы, а остальные 413 человек непосредственно участвуют в бою. Одним из результатов такого рационального использования людских ресурсов является то, что советский батальон имеет минометную батарею, в то время как в два раза больший по численности американский батальон ее не имеет. Вместо этого у него имеется невероятно длинный хвост незащищенных машин, заполненных обслуживающим персоналом.

Советская мотострелковая дивизия насчитывает 13 800 человек, 272 танка[55]55
  Советские мостотрелковые дивизии имели от 155 до 270 танков, танковые около 320


[Закрыть] и 108 самоходных орудий. Американская дивизия имеет 18 500 солдат, но только 216 танков и 72 самоходных орудия. Советская дивизия является полностью независимой, с собственным разведывательным батальоном и зенитно-ракетной батареей (помимо зентных средств полков, батальонов и рот)[56]56
  Странное утверждение. В состав советской дивизии входил зенитно-ракетный полк, помимо зенитных дивизионов полков.


[Закрыть], в то время как американской дивизии приходиться полагаться на поддержку отдельных частей, например, батальонов ПВО с ракетами «Хоук».

Андрей Некрасов просто не мог понять, как объяснить другу, почему американцы не могли отказаться от всех этих снабженцев, поваров и связистов, чтобы сформировать новые танковые батальоны, минометные батареи или полки ПВО.

В Европе насчитывалось в общей сложности 200 000 американских солдат. Этого было достаточно, чтобы сформировать пятнадцать полнокровных советских танковых или мотострелковых дивизий со всеми штатными подразделениями, вспомогательными и ремотными службами. Если же использовать эту силу для формирования более слабых дивизий, например, без разведывательных батальонов или тяжелых зенитно-ракетных средств, но с 216 танками, людей хватало бы на двадцать пять подобных дивизий.

Тем не менее, при всех своих людских ресурсах, армия США в Европе имела только пять дивизий неполного состава. Как бы Некрасов не старался, он не мог понять, чем заняты все остальные солдаты. Конечно, не все они были штрафниками. Дмитрий тоже был озадачен.

Были и другие аспекты, которых старший лейтенант не мог понять. В армии США были подразделения военной полиции. Зачем? Разве командир батальона или полка не мог установить достаточно строгий порядок без посторонней помощи? Разве командир не имеет достаточно власти, чтобы держать свое подразделение под контролем?

Что же касается женщин, то этот вопрос был им совершенно непонятен. Где женщина могла находиться в армии? Возможно, в госпитале или пункте связи, и даже только в тех, что были стационарными – тыловых центрах связи или тыловых госпиталях. Где еще? На административных должностях? В штабе общевойсковой или танковой армии были только две машинистки. В ГДР располагалось пять советских армий. Следовательно, им хватало десяти машинисток. Больше не было необходимости. Чем же занимались десятки тысяч женщин в армии США? Что они там делали? Можно ли было найти в армии какую-то работу, предполагавшую только легкую физическую нагрузку? Что могла делать женщина в подразделении, где, если оно не участвовало в бою, солдаты были заняты тяжелой физической работой десять часов в день? Может быть, в армии США были другие стандарты? В двадцати четырех часах советского солдата было только двадцать пять минут свободного времени. Могло ли это быть достаточным для женщины? Солдат должен быть готов спать на снегу, накрывшись лишь шинелью, умываться снегом и двигаться в течении многих месяцев без горячей пищи. Несчастные американские женщины, думал Некрасов, раз уж безработица толкает их в чудовищные тяготы солдатской жизни. Этому действительно должен быть положен конец! Но, возможно в армии США даже мужчины имели целый час свободного времени в день? Возможно, все они, мужчины и женщины, имели спальные мешки, словно туристы? Возможно, у них действительно был повар на каждые 200 солдат, который оставался с ними и на учениях и даже на войне?[57]57
  В СА в норме солдаты могли питаться сухими пайками не более 3 суток, далее их должна была обеспечить горячей пищей полевая кухня (одна на роту). Естественно, что этот порядок мог нарушаться, особенно в условиях реальной войны, однако в СА повар также «оставался в подразделении на учениях и даже на войне»


[Закрыть] А может быть, и мужчины в их армии находились в условиях, комфортных для сослуживцев-женщин?

Естественно, как хорошо знали молодые офицеры, когда не хватало мужчин, в вооруженных силах советского союза использовались и женщины. Большая часть подразделений фиксированной ПВО было укомплектовано женщинами. Женщины также задействовались на другой легкой работе. Например, 46-й гвардейский авиаполк полностью состоял из женщин. Женщинами были командир полка, начальник штаба, пилоты, техники и снабженцы. Но полет и воздушный бой, с точки зрения физической нагрузки, был легкой работой. Никто и никогда не думал об отправке женщин в пехоту[58]58
  С 1941 по 1944 годы существовала 1-я отдельная женская добровольная стрелковая бригада.


[Закрыть], где нагрузки были исключительно тяжелыми, и было просто невозможно придумать какую-то легкую работу. В Красной армии просто не было работы, которую можно было назвать легкой, подумал Некрасов.

Советские специалисты также имели весьма критический взгляд на уровень боевой подготовки американских войск. Контрактная система действительно имела темные стороны. В призывной армии на военную службу попадал каждый, а в полностью контрактной большинство солдат представляли собой отбросы общества, неспособные добиться успеха в других сферах жизни. Контрактная система неизбежно вела к ослаблению и потере боеспособности войск. Конечно, большая часть советских солдат была плохо обучена и иногда даже совершенно неподготовлена, но у них было неоспоримое преимущество: заградительные батальона КГБ, которые не позволят отступить или сдаться врагу. У советского солдата не было выбора[59]59
  Следует отметить, что американский солдат также не имеет права ответить на приказ командира «Fuck You» вместо «Yes, Sir!»


[Закрыть]. Он должен был убить врага – и сделать это быстро – чтобы сохранить свою жизнь. Это компенсировало многие недостатки в боевой подготовке.

И Андрей, и Дмитрий, конечно, знали, что военная служба по контракту в США была отменена, и слышали, что тому были две основные причины. Оплата службы была слишком низкой, чтобы привлечь любого, а низкий уровень образования добровольцев, в том числе людей, которые не умели читать и писать – как и многие в Красной армии – создавал практически нерешаемую проблему. Очень сложное оборудование, используемое на Западе, требовало гораздо большей подготовки, чем простое, более крепкое оборудование, которым пользовалась советской армией. Вторая, более веская причина возвращения к срочной службе в США заключалась в том (хотя это никогда открыто не признавалась), при добровольческой системе не могли быть созданы значительные резервы. Если же добровольческая система не могла обеспечить так необходимое в военное время количество резервистов, она должна была быть заменена призывной. Все было просто.

Их учили, что американский солдат – плохой боец, слабый физически и морально, всегда готовый убежать или сдаться в плен. Многое из этого, безо всяких сомнений, было связано с чрезвычайной слабостью американских понятий в области организации и тактики.

Согласно советским идеям, как хорошо знали молодые офицеры, американская тактика была сочетанием преступной халатности, невежества и непонимания военного искусства. В армии США, учили их, ресурсы более или менее равномерно распределялись по всему фронту, причем это касалось и средств поддержки. Однако, победа всегда достигалась концентрацией всех сил в нужный момент в критической точке.

Все советские командиры от батальона и выше имели в своих руках мощные ударные средства. Командир батальона имел в своем распоряжении минометную батарею, командир полка имел танковый батальон, дивизион самоходных артиллерийских установок, противотанковую роту и несколько минометных батарей. Командир дивизии имел ракетный дивизион, танковый полк, самоходный артиллерийский полк, дивизион реактивных систем залпового огня[60]60
  Дивизион РСЗО входил в состав самоходного артиллерийского полка дивизии.


[Закрыть] и противотанковый батальон. Чем выше находился командир, тем большие ресурсы он держал в своих руках. Верховное главнокомандование имело обширные полномочия и множество подразделений, называемых «резервом Верховного Главнокомандования». Это были воздушные корпуса, дивизии артиллерии прорыва, специальные танково-артиллерийские бригады, противотанковые бригады, а иногда и танковые армии. Ни один командир в должности выше командира батальона не мог рассеивать свои резервы или равномерно распределять их. Ни один из подчиненных командиров не имел права запрашивать, а уж тем более настаивать на предоставлении подкреплений или дополнительных средств поддержки.

Каждый высший офицер был обязан использовать весь свой наступательный потенциал и лишь на критически важном направлении. Минометы батареи не распределялись между всеми мотострелковыми ротами, но использовались в полную силу чтобы поддержать только одну, наиболее успешную. Противотанковые средства, имеющиеся в распоряжении командира батальона, полка, дивизии, армии или фронта никогда не делились на группы, а всегда действовали единым целым. Они включались в бой только в полную силу, в самом слабом месте противника. То же самое касалось танков, артиллерии и авиации.

Если армия атаковала вяло, ее командир не мог рассчитывать на поддержку с воздуха. С другой стороны, если армия атаковала решительно и энергично, он получал поддержку воздушной армии фронта, в том числе десантно-штурмовой бригады или дивизии, и кроме того, возможно, даже поддержку со стороны авиации резерва верховного главнокомандования. Это политика не огранивалась только вооружениями, включая ядерные боеголовки или средства ПВО. В руках старших командиров находились все необходимые для выполнения задачи ресурсы. Командир дивизии, например, имел в своем распоряжении медицинский, инженерно-саперный батальоны, батальон материально-технического обеспечения и другие вспомогательные силы. Они не распределяли эти ресурсы среди своих полков, вместо этого использовали их для поддержки наиболее успешных полков. Дивизионный транспортный батальон будет осуществлять снабжение в три раза больше положенного полка, добивающегося успеха и, возможно, не будет снабжать остальные.

Каждый должен работать, чтобы развить успех, на любом уровне. Если одна передовая армия из трех добилась прорыва, в то время, как две другие задержаться, бригада материально-технического обеспечения фронта будет отправлять ей в три раза больше боеприпасов, за счет других армий. Перед трубопрокладочной бригадой будет поставлена задача заложить трубы вдоль зоны прорыва, в все топливо фронта будет направлено наиболее успешной армии. Командующий фронтом направит все свои инженерно-саперные бригады и полки к зоне, где был достигнут успех. Если командующий фронтом получил, например, дополнительные 100 зенитных ракет, все они будут переданы самой успешной армии.

Такая концентрация усилий на узком участке не была невозможной, даже в случае ядерной войны. Каждому советскому командиру придется искать и уничтожать ядерные средства противника любыми средствами – от ракет и самолетов до диверсантов и секретных агентов. В любом случае, прежде чем противник сможет применить оружие, угрожающее успешному наступлению его армии, оно должно быть обнаружено и уничтожено. Командующий армией был найти и уничтожить те средства, которые угрожали его лучшей дивизии. Командующий фронтом должен был найти и уничтожить те средства, которые могли угрожать его лучшей армии.

Все силы должны были наступать вдоль одной из главных осей. Они должны были наступать быстро и действовать по принципу «двигаться отдельно, бороться вместе». Острия огромных клиньев разом направлялись в ключевые оборонительные позиции противника. Клинья прорывали их и обходили «карманы» сопротивления противника, оставляя их в заложниках. Было очень трудно нанести ядерный удар по танковой армии, добившейся прорыва. Ее подразделения, живые, как капли ртути, лавировали между массивными группировками войск противника, запирая их в больших городах и быстро двигаясь дальше. Попытка уничтожить силы НАТО в крупных западноевропейских городах всегда будет слишком рискованной.

Двое молодых офицеров знали все это. Они также хорошо знали, что ожидает тех, кто проигнорировал то, что учли они.

Любой сбой в Красной армии, делавший невозможным поддержание принципа массирования сил на одном направлении означал отставку, а в военное время – расстрел. Они оба знали это. В 1941 году, командующему Западным фронтом генералу Д.Г.Павлову дали всего восемь минут, чтобы объяснить, почему он рассредоточил свои силы. Его объяснения были признаны недостаточными, и его расстреляли на месте. Его начальнику штаба генералу В.Климовскому дали даже меньше времени на аргументы в свою защиту и также немедленно расстреляли. Советские генерал знали, что практика расстрела за провал все еще существовала. Не четыре звезды на погонах, ни даже алмазные звезды маршала не давали гарантии защиты от этого.

В армии США все, казалось, было наоборот. Командиры не имели в своем распоряжении ударных сил. У командира американского батальона не было минометной батареи, только минометный взвод. Командир бригады не имел никакой артиллерии и должен был полагаться на поддержку дивизионной артиллерии. Именно этот фактор вынуждал командира американской дивизии распределять свою артиллерию между своими бригадами. Но нехватка оружия сама по себе не была особенно страшна. Было непростительным равномерное распределение ресурсов. Американский командир дивизии пытался распределить свою артиллерию равномерно, придавая каждой бригаде столько же, сколько любой другой. Командир бригады, в свою очередь равномерно распределял артиллерию между своими батальонами. В результате, удар по врагу наносился не кулаком, а вытянутыми вперед пальцами. Американские командиры стремились распределять свои ресурсы в равной степени между всеми своими подразделениями. В результате, ни один командир не мог повлиять на успех боя. Он просто не обладал достаточным количеством необходимых для этого средств, и не мог насчитывать на их предоставление, добившись успеха.

Американские эксперты пытались оправдать эту политику как лучшую защиту от угрозы ядерных ударов по массированным скоплениям войск. Эта точка зрения исходила из чисто теоретического понимания войны, в котором предполагалось совершенно ненужным собирать артиллерию на одной территории для сосредоточенного огня по одной цели. Артиллерия целой армии легко могла находиться под единым контролем и вести огонь с разных точек, но ее огонь всегда будет направлен на поддержку одной дивизии или бригады, от которой, в данный момент, могла зависеть судьба других подразделений и, возможно, судьба всей операции.

Советские офицеры ожидали, что в армии США техническое оснащение будет очень хорошим, поддержка с воздуха – массированной, боеприпасы и снаряжение будут в изобилии. Однако они ожидали, что американские тактические приемы будут неумелыми, а боевой дух – низким.

Те в Советской армии кто, как эти двое старших лейтенантов, ожидали увидеть слабый моральный дух солдат американской армии, были немало удивлены. В последние несколько лет там имели место весьма значительные изменения. Американский солдат был далеко не тем отчужденным, балующимся наркотиками и занимающимся ерундой типом, который эти двое и многие другие советские офицеры ожидали увидеть под влиянием пропаганды. Однако некоторые слухи все же достигали их и заставляли их предположить, что формируемый пропагандой образ американского солдата был далек от истины.