Текст книги "Рабы Тьмы"

Автор книги: Джон Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Вы не отступаете из системы… – начал Аргонис. Вольк коротко рассмеялся, перебив его.

Вольк смотрел на примарха, сдерживая холодное веселье, охватившее его, когда он понял, что именно происходит. Пертурабо бросил взгляд на него, и в лишенных света глубинах глаз примарха он заметил проблеск чего–то, чего не видел уже давно: некую связь, мгновение общего понимания – настолько сильного, что на секунду его следующая мысль была точно эхо собственных мыслей Пертурабо.

– Ты не видишь, брат, – сказал Вольк. – Ты полагаешь, что единственное наше предназначение – это следовать твоему приказу, что мы – лишь мечи, которыми пользуются и следом откладывают в сторону.

Масса флота Железных Воинов неотвратимо двигалась вперед; вспыхнул выстрел центрального орудия – направленный туда, где боевой корабль Ультрамаринов двигался среди стаи судов эскорта. Корабли–сестры «Железной Крови» разошлись вокруг нее широким конусом. В голограмме один за другим замерцали залпы. Показатели энергии щитов уменьшились. Расход боеприпасов усилился.

– Но мы не инструменты, чтобы нами пользовались, – сказал Форрикс, вставая рядом с Вольком.

Вражеский флот отвечал им. Огонь хлестал внешние элементы строя Железных Воинов. Умирали корабли. Гасли щиты. Раскалывалась броня, выплескивая пламя и свет в темноту. Но «Железная Кровь» пробивалась дальше, и расстояние между ней и «Консулом Вечности» сокращалось.

– Наше железо – в нашей крови, не в наших клинках.

Они теряли корабли. Они страдали. Но всё это не имело значения. Вольк смотрел, как корабли Ультрамаринов кружат по спирали вокруг них, поливая огнем, и знал: там умирают братья по легиону, что кажутся не больше, чем осколками света перед его глазами.

– Почему? – спросил Аргонис, когда «Консул Вечности» загорелся под огнем пяти кораблей.

Пертурабо ответил не сразу. Он смотрел, как растут показатели потерь.

– Потому что мы были созданы, чтобы строить, но теперь мы существуем, чтобы разрушать. – Он поднял руку, и все экраны мигнули и погасли, воздух на месте голограммы опустел. – Отправьте приказы элементам флота разделиться и выходить в варп, как только мы пересечем границу системы.

– Наш курс? – спросил Аргонис, когда Пертурабо развернулся и двинулся к выходу. Автоматы Железного Круга обратили на эмиссара зеленые глаза. Щелкнули и зажужжали изощренные механизмы в их руках – они едва заметно поменяли положение. Это напомнило Вольку, как напрягаются мышцы в руке воина, держащей меч. Лицо Аргониса оставалось бесстрастным.

– Куда мы направляемся? – снова спросил он.

– Даже диким псам Ангрона нужны снаряды и броня, – сказал Форрикс. – Потому мы отправляется в кузницу, что питает их.

– Сарум, – произнес Пертурабо, не оборачиваясь. – Мы отправляемся в колыбель драконов войны.

VI

Малогарст

Малогарст шел по «Мстительному Духу», точно призрак. Коридоры, по которым он шел, были узкими, и до недавних пор ими не пользовался никто, кроме низших обслуживающих сервиторов. Трубы и пучки проводов проходили по изогнутым полукруглым стенам. Воздух гудел от статического электричества. Здесь почти не было света, но его глаза улавливали редкие проблески, и мир представал перед ним в серой монохромной гамме. Просторный плащ укрывал его броню, но на самом деле невидимым его делало не это – равно как и не покров заклятий, заслоняющий от взгляда, заглушающий шаги. Просто он шел там, где больше не ходил никто.

Здесь остались отметины вторжения Волков: стреляные гильзы, осколки керамита, гарь и пыль от взрывов. Малогарст проходил мимо, непрестанно вслушиваясь в изменения в пульсе корабля. Он вместе со своей свитой боевых кораблей снимался с якоря. Снаружи, в темноте, гигантские двигатели извергали плазму в холодный вакуум. Между судами начнут бегать сигналы. Огромные корабли становились в строй рядом с «Мстительным Духом». Вскоре запустятся варп–двигатели и примутся расплетать ткань реальности.

Он подумал про Аксиманда – сомневающегося, благородного Аксиманда, последнего простого воина в Морнивале. Он подумал о том, как тот стоит на мостике, наблюдая за потоком команд, расходящихся по флоту, и маска его пришитого лица хмурится от мыслей о великой войне за пределом всего, что он мог бы себе вообразить. Он был способным командиром, он руководил покорением миров, но командование такой войной, как эта, было слишком для него. Пока что он справлялся, следуя в русле последних приказаний Магистра войны, но вскоре эта инерция иссякнет. Аксиманд знал это, знал, что только Магистр войны способен удержать в узде бурю, которую сам же и породил.

Но что сделает это понимание с Аксимандом? Каким образом бремя неведомого повлияет на его действия? Малогарсту казалось, что он знает, и ему совсем не нравился тот ответ, который он видел.

Он остановился на перекрестке коридоров, сверил свою позицию с мысленной картой и поискал люк в полу. Тот нашелся без особого труда, его очертания были скрыты под пылью и слоем коррозии. Он опустился на колени, нащупывая замок. И замер, обшаривая взглядом темные ответвления тоннелей вокруг.

– Я знаю, что ты здесь, – сказал Малогарст. – Эти театральные жесты так утомляют.

– Но осмотрительность и осторожность никогда не помешают, – ответил голос из темноты.

Из тьмы донесся шипящий вздох и скрежет металла, и Сота—Нул показалась перед ним, вытягивая себя механодентдритами из щели между двумя трубами, точно паук, вылезающий из норы.

Малогарст стиснул зубы. При виде посланницы Кельбор—Хала ему всегда приходил на ум звук хитиновых панцирей насекомых, крошащихся под ногами.

– Надеюсь, ты учел все аспекты/необходимые параметры своего плана, Кривой, – сказала она. Влажный щелчок донесся из–под черных складок мантии. Возможно, подумал Малогарст, это была улыбка. Или смех. – Если ты сделал ошибку, результат вряд ли будет для тебя благоприятен.

– Я благодарен за то, что ты здесь, – выговорил он, усилием воли заставляя себя не скрипеть зубами.

– Коэффициенты искренности в твоем голосе ниже уровня, которого ты достигаешь обычно, – заметила Сота—Нул. – Разумеется, ты доволен, что я здесь. Твои намерения имели бы очень небольшой шанс осуществиться без моего присутствия/сотрудничества.

Малогарст тихо выдохнул. Конечно, она была права. Но он всё равно предпочел бы застрелить ее.

– Идем, – сказал он, потянувшись к ручке люка в полу.

Сота—Нул подняла один механодентрит. Малогарст остановился, повинуясь ее жесту. Впервые он заметил, что три манипулятора на конце были на самом деле человеческими пальцами с пожелтевшей высохшей кожей.

– Секунду, – сказала Сота—Нул. Человеческие пальцы начали сгибаться – медленно, по одному суставу. – Вот, – произнесла она, когда сомкнулся последний палец. Низкая волна вибрации прокатилась по полу и стенам: в недрах корабля ожили варп–двигатели. В переплетениях тоннелей рабы и слуги замирали, закрыв глаза; кто–то стонал, кто–то шептал молитвы новым богам. В командных узлах множество глаз следили за ошибками в системе и темпоральными аномалиями. Братья и сестры Сота—Нул среди Механикум склонялись, бормоча, над своими пультами. Даже если в норме какая–нибудь из систем корабля заметила бы открытие ремонтного люка, сейчас возможностью того, что на это обратят внимание, можно было пренебречь.

Малогарст распахнул люк и скользнул вниз. Его искалеченная плоть сопротивлялась, но он заглушил боль волевым приказом. Сота—Нул последовала за ним, перебирая механодендритами. Она захлопнула люк за ними. Малогарст принялся спускаться по шахте, нащупывая руками и ногами скобы, привинченные к стене.

– Удачно, что Волки не нашли этот путь, – заметила Сота—Нул, пока они спускались.

– Как бы они могли его найти? – спросил Малогарст. – Даже этот дурак Локен не знал корабль настолько хорошо, как ему казалось. Чтобы найти такие места, нужно смотреть другим взглядом.

– Взглядом предателя…

– Взглядом того, кто не предполагает, будто хоть что–то свободно от подозрений, – ответил Малогарст.

– Юстаэринцы будут следить. Даже если они не знают об этом конкретном пути в тронный зал, они будут следить.

– Будут, – согласился Малогарст.

Кибре… Вечная тень Абаддона, но без тех глубин, что Первый капитан скрывает под маской агрессивности. С Вдоводелом придется разобраться, если этот план не удастся. Текущая ситуация медленно давила на слабые стороны Аксиманда, но в случае Кибре эффект был мгновенным. Он зарылся в подозрениях, в отрицании и защите. Он никогда не согласился бы с тем, что собирался испробовать Малогарст. И хуже того, он убил бы советника, если бы тот попытался сделать это открыто. Малогарст видел глаза Кибре за порогом тронного зала, когда тот разговаривал с Лоргаром. Он был напуган, но не мог чувствовать страха, а такие парадоксы оказывали воздействие на разум, предсказуемо для человеческого разума.

– Ты не выглядишь встревоженным, – сказала Сота—Нул.

– Я могу рассчитывать на твою помощь, разве не так? – отозвался Малогарст, ступая со стены шахты на пол прохода внизу. Он чувствовал вибрацию сенсорных волн где–то на самом краю слышимости. Стоило ему отойти на метр в любую сторону от этой точки, и зазвучат такие сирены, что их не заглушит и звук варп–перехода. – Разве посланница Генерала—Фабрикатора не проходит там, где хочет?

Сота—Нул соскользнула вниз, встав рядом с ним. Она повернула голову; из–под капюшона доносилось шипение и потрескивание кода. Шепот сенсоров затих.

– Если ты откроешь дверь и обнаружишь направленное на тебя оружие, у этой свободы ограниченная полезность.

Малогарст двинулся дальше по тоннелю. Здесь, так близко к цели, он ощущал, как шевелится и вздрагивает варп, даже внутри заглушающего кокона поля Геллера. Так близко… Ему оставалось только надеяться, что он рассудил правильно. Он достиг двери. Та была маленькой и тяжелой, со сложным замком, достаточно прочным, чтобы удержать целую армию.

Сота—Нул проплыла вперед и резко остановилась в полуметре от Малогарста. Ее скрытая капюшоном голова дернулась, затем повернулась к нему. Линзы под тенью капюшона сменили цвет с пурпурного на алый.

– Докладывают о бунтах среди рабочих бригад.

Малогарст улыбнулся про себя.

– Достаточно обычное происшествие во время варп–перехода. Хотя это и необдуманно с их стороны. Они не переживут наказания.

Сота—Нул снова покачала головой.

– Каким–то образом они проникли в командную цитадель. Их число велико. Есть признаки, что они подверглись массовому помешательству самоубийственного уровня. Юстаэринцы лично выдвинулись, чтобы заблокировать подходы к тронному залу.

– О… что ж, подобное совпадение можно счесть удобным, – произнес Малогарст ровным голосом. – Пожалуйста, открой дверь.

– Внутри всё равно будет один из Первой роты, – прошипела Сота—Нул. – Даже твои змеиные уловки не могут заставить этого почетного стража покинуть пост.

– Нет, – ответил он, – на такое я не способен. А теперь открой дверь.

Техноведьма замешкалась. На секунду ее механодендриты зависли в воздухе, а затем она скользнула вперед, бормоча звуки, что могли бы быть строками машинного кода или чем–то, что ее сородичи использовали в качестве ругательств. Остановившись напротив двери, иссохшими пальцами она извлекла из складок мантии ключ. Тот был сделан из черного металла и блестел микросхемами в красном свете ее глаз. Она вставила ключ в замок и повернула его.

Ропот механизмов прошел по двери, и та распахнулась внутрь. Малогарст пригнулся, проходя через проем; техноведьма последовала за ним, и они шагнули в сумрак и тени тронного зала Магистра войны.

Взведенный болтер, уверенно лежащий в руках воина в черной броне, был нацелен им в лица.

Малогарст коротко наклонил голову. Его лицо оставалось маской спокойствия, но он вспомнил, как они с этим воином встретились в последний раз – несколько дней назад, в полнейшей тишине одного из заброшенных уголков «Мстительного Духа».

– Ты понимаешь, о чем я прошу тебя? – спросил он тогда.

– Предательство, – сказал воин. – Ты просишь о предательстве.

Малогарст посмотрел воину в глаза, не мигая, а затем кивнул.

– Именно так.

– Значит, мы поняли друг друга, – сказал воин.

– Если ты потерпишь неудачу или тебя обнаружат… – начал Малогарст.

– То в лучшем случае я окончу свои дни с головой на пике, а в худшем… будет куда как хуже. – На последних словах воин ухмыльнулся, демонстрируя два ряда стальных зубов с аккуратно заостренными кончиками. У него было бледное лицо и янтарные глаза; татуировки банды на щеках напоминали тени, отброшенные вороньими крыльями.

– Твоя награда…

– Власть – это риск, разве не так, господин советник? Я рискую тем, что ты можешь оказаться не настолько изощренным, как говорит твоя репутация, и тогда мы оба… – он сделал паузу, по–прежнему ухмыляясь. – В общем, мы оба заплатим эту цену. Но если у тебя получится то, что ты хочешь сделать – что бы это ни было – тогда тебе понадобятся те, кому ты можешь доверять, те, кто послужил тебе. Что толку ставить условия сейчас? Моя награда – подняться, когда твои враги падут. Таков ход вещей. Так это понимаю я. И соглашаюсь в точности на это. Малогарст кивнул.

– Ты всегда был проницателен.

– Я таков, как я хочу, – ответил воин.

– Настал час, капитан… – произнес Малогарст.

Воин в черной броне застыл на секунду, а затем опустил болтер.

– Вы задержались, – сказал Калус Экаддон.

Лайак

Платформа опускалась в ждущую тьму. С опорных конструкций, спиралью идущих вдоль стен шахты, доносились крики. Небо над ними опутывала паутина молний. На платформе стояло сорок семь фигур. Пепельные Оракулы трудились над внутренностями и дымом десять ночей подряд, дабы определить число, которое вероятнее всего будет принято вратами, а также наиболее благоприятное время для отбытия. Лоргар, Актея и сорок два воина Безмолвных стояли рядом с Лайаком и двумя его рабами клинка. Носимые в знак обета полоски кожи, надписанные кровью, свисали с брони воинов. Струи дождя стекали по ним, оставляя грязные разводы на блестяще–алом керамите.

– Под взором богов мы шествуем, – произнес Лайак. Избранные воины ударили оружием о доспехи. Актея подняла голову, и пусть даже она не поворачивала к нему лица, Лайак ощутил, как ее разум сосредотачивается на нем, прежде чем перейти дальше.

– Чего ты хочешь, пустой? – спросила она в своем святилище из черного камня.

– Я не хочу ничего, – ответил он.

– Тогда почему ты здесь?

– Боги указуют путь всем, – воззвал Лоргар, как только тьма сомкнулась над ними. Он запрокинул голову, закрыл глаза; черный дождь тек по его золоченому лицу. Крик разнесся эхом; слова с каждой секундой улетали все дальше, теряя слоги.

«Боги указуют…»

«Указуют путь…»

«Боги…»

«Всем…»

Сотни ревностных верующих, столпившихся на опорах, закричали, когда перерезали горло стоящим в первых рядах и столкнули их тела в бездну. Умирающие люди, падая, пролетали мимо платформы. На броню Лайака брызнула кровь.

– Лоргар не давал тебе приказа быть здесь, – заметила Актея, когда он шагнул в ее храм. – Твои вопросы – только твои; я вижу это в твоем лице.

Он отправился на ее поиски прошлой ночью перед их спуском в Паутину. В святилище она была одна. Само оно было вырезано в стене шахты; его единственную дверь по краям украшали выполненные серебром сцены, взятые из Книги Лоргара.

– Не впускайте никого, – повелел Лайак Кулнару и Хебеку, ступая через порог. Внутреннее пространство утопало во мраке; единственный свет давали мерцание его посоха – и глаза его шлема–маски. Воздух внутри был горячим, зловонным. Ноздри маски приоткрылись, позволяя ему вдохнуть запахи: разложения, крови, пота и благовоний. Пол усеивали гниющие кости. Некоторые выглядели так, будто их только что очистили от мяса, другие казались изрубленными, некоторые – изгрызенными. Медные диски, покрытые гравировкой, были подвешены на нитях к низкому потолку. Лайак узнавал большинство символов. То, что он не узнавал их все, беспокоило его больше, чем сила, с какой они давили на его разум.

– Он не посылал тебя сюда, – сказала Актея, обратив к нему невидящие глаза. – И он не знает, что ты здесь. Так что, Поглотитель Имен, – самый возвышенный, самый верный слуга Лоргара, возвышеннейший среди благословенных, – почему ты пришел с вопросами?

Платформа продолжала спуск; на тросах плясали разряды. Свет от опорных конструкций, оставшихся наверху, делался всё слабее. Исполосованное бурей небо над ними сжималось до крохотного кружка. Лайак вслушался в потрескивание энергии над поверхностью металла. Когти мучения вонзились в него с внутренней стороны маски. Он выдохнул.

– Я вижу твое лицо, – сказала Актея, протягивая окровавленную руку. Он отпрянул, пусть даже она стояла слишком далеко, чтобы коснуться его. – Ты был когда–то красив. Ты помнишь?

– Нет, – сказал он.

– Ты желаешь вспомнить?

– Этого не дозволено, – сказал он. Она покачала головой, как если бы сомневалась в сказанном.

– Кем же?

– Кощунственно знать.

Платформу тряхнуло – спуск прекратился. Взгляд Лайака сфокусировался вновь – как если бы после пробуждения. Его глаза все это время оставались открытыми; он не был способен закрыть их – веки давным–давно были срезаны с его лица. Он чувствовал, как на губах спекается кровь. Кулнар глянул на него.

Лайак ощутил ненависть раба, кипящую под покорным молчаливым вопросом.

«Ничего, – он придал словам форму у себя под черепом, чтобы Кулнар мог услышать. – Совсем ничего».

Кулнар снова обратил взгляд вдаль и убрал руку от меча. Пылающие трещины на его перчатке сомкнулись.

Платформа покачнулась, когда Лоргар подошел к ее краю. Над головами у них все тросы сходились в одну точку.

– Вот и оно, – сказал примарх.

Актея кивнула.

– Да.

– И как нам двинуться дальше?

Она пожала плечами.

– С верой.

– О, разумеется. – С этими словами Лоргар шагнул с платформы и провалился в никуда.

Лайак приблизился к краю. Кровь жертв так и сочилась сверху, смешиваясь с каплями дождя, стекающими по его серой броне. Он поглядел вниз.

– Благословенно ли затеянное нами в глазах богов? – спросил он Актэю.

– Ты пришел спрашивать не об этом, – ответила она. Восемь трупов лежали в святилище. Каждый был пригвожден к полу в одной из ключевых точек октета. Ни один из них не умер легкой смертью. Ручейки крови подсыхали на мраморном полу. Актея стояла в центре восьмиконечной звезды. Ее одежды были покрыты пятнами более глубокого оттенка красного; бархат сделался жестким. – Ты – верховный жрец этой новой эпохи истины. Разве ты не знаешь ответа? Но ежели ты сомневаешься, отведай авгуров сам, Пустой.

Она протянула ему атам из черного стекла. Лайак не взял его. Актея пожала плечами и уронила нож. Затем провела по лицу тыльной стороной ладони; поверх ее губ отпечатался кровавый след.

– Прав ли благословенный примарх? Воистину ли мы исполняем волю богов?

– Истина… – проговорила Актея и прикусила окровавленную губу. – Истина – не то, чего ты хочешь.

– Тогда почему мы здесь? – спросил он.

– Наконец–то настоящий вопрос, – сказала она.

Лайак чувствовал взгляды других воинов на платформе и пылающий взор Актеи, наблюдающей за его колебаниями. Каким–то образом он знал: под капюшоном она улыбается.

Он сошел с края – и рухнул в тишину.

Вольк

По все «Железной Крови» завыли сирены, когда корабль пробил оболочку реальности. Вольк успел наполовину пройти центральный коридор, когда корабль закричал. Голубоватая пульсация сигналов, горевших во время варп–перехода, погасла. В такт вою сирен замигали янтарные лампы. Вольк ощутил, как палуба уходит из–под ног – что–то с силой врезалось в корпус. Оборвав начатый было поток ругательств, он надвинул шлем и побежал к корме. Информация заскользила перед глазами, стоило его дисплею подключиться к тактической сети корабля.

Вместе с Железной Кровью через варп шло одиннадцать кораблей – меньше, чем обычно, но всё же они оставались силой, способной покорять системы. В состав флота входили военный корабль «Непокорность», транспорт «Стронциевый Рассвет» и три тяжелых крейсера: «Разрушитель Камня», «Сизиф» и «Трезубец». Макро–бомбардировщик «Энио» следовал за «Железной Кровью» угловатой тенью, спрятав ряды своих орудий под многослойными пластинами брони корпуса. Два ударных крейсера, «Скипетр Орестеса» и «Железный Эдикт», образовывали авангард, а эскадра из трех фрегатов: «Дева», «Мать» и «Старуха» – внимательные и быстрые корабли, – патрулировала всю группировку. Все они только что вывалились из варпа без всякого предупреждения.

Манипулы боевых автоматов выдвинулись из ниш по обе стороны коридора. Лучи сканеров ощупали Волька, но автоматы позволили ему пройти. Он ускорил шаг. Он был один. Никакой охраны или сопровождения не следовало за ним по проходам «Железной Крови».

Пригнувшись, он миновал арку. Тяжелые глухие двери с грохотом распахнулись перед ним, стоило его кодам авторизации отключить их блокировку. Корабль всё еще содрогался, вибрируя от энергии двигателей и полученного урона.

Он добрался до одного из главных подъемников, окруженного мигающими желтыми лампами. Остановился на секунду, ожидая, пока откроются двери. Слева от него вдруг раздвинулась дверь в стене. Он резко обернулся, хватаясь за болтер.

– Стой! – Аргонис показался из прохода, подняв руку. Эмиссар Магистра Войны был одет в полную броню, но без плаща и скипетра.

– Где Пертурабо? – спросил Аргонис, следуя за Вольком.

– С навигаторами.

Дверь за Аргонисом закрылась, лязгнув засовами. Вольк ввел код разблокировки на пульте управления подъемником. Платформа рванулась вверх. Силы, что размазали бы простого смертного по полу, только проходили вибрацией сквозь тело Волька, пока стены шахты проносились мимо. Подъемник преодолевал километр внутри корабля меньше, чем за минуту. Диафрагмы переборок раскрывались перед ними и захлопывались следом.

– Где мы? – спросил Аргонис.

– В газовой туманности, – ответил Вольк, всё еще пытаясь воспринять данные из систем корабля, проходящие через его глаз. – Здесь ничего нет, кроме умирающих звезд и мусора, мертво и пусто.

– Нас выбросило из варпа штормом? – не успокаивался Аргонис.

Вольк покачал головой.

Последние двадцать четыре часа перехода выдались нелегкими. Варп обернулся яростным шквалом, снося «Железную Кровь» назад, хотя она упрямо пробивалась вперед. Вихри стенаний, воплей и гнева обрушивались на поля Геллера, и двенадцать кораблей с трудом держались вместе, – но они видели бури и похуже. Все навигаторы флота смотрели в Черный Окулус; они могли прокладывать путь в оке бездны, и никакие шторма не в силах были им помешать.

– Тогда что это было? – прорычал Аргонис.

Вольк снова покачал головой.

– Я иду к примарху, в главный анклав навигаторов, – сказал он. Над головой, стремительно приближаясь, мигали зеленые огни.

– Он призвал тебя?

Вольк не ответил. Правда заключалась в том, что он почти не видел примарха с тех пор, как они вырвались с Крейда. Всё время пути он занимался в основном одиночными тренировками. Боеприпасы приходилось беречь для настоящих битв, и потому он проводил часы с мечом, молотом и топором, круша сервиторов, или же запирался во вращающейся клетке симулятора полетов. Аргонис нередко присоединялся к нему, соревнуясь с Вольком во владении клинком и пилотском искусстве, пока «Железная Кровь» летела по краю шторма. За это время Пертурабо вызывал его к себе лишь однажды.

– Сын Гора… – сказал он в тот раз, когда Вольк вошел к нему. Примарх работал над своей экзоброней с помощью подключенного непосредственно к мозгу пучка механодендритов. Летели искры от сварки. Отвертки выводили тонкую мелодию. Серворуки держали пластины брони, и тонкие манипуляторы погружались в механизмы под ней. Это зрелище странным образом вызывало в голове Волька образ хирурга, который проводит операцию на собственном теле, сдвинув в сторону кожу вокруг разреза и орудуя скальпелем. – Высокомерия его породы у него не отнять, но верен ли он Воителю?

– Стали бы отправлять его к нам, если бы он не был верен? – спросил Вольк.

– Но ведь самых доверенных лейтенантов никогда не отправляют на такие задания. Никогда – ни Абаддона, ни Аксиманда, ни Малогарста.

– Вы думаете, у него есть сомнения, господин?

– Я думаю, у него есть изъян.

Вольк замешкался, но всё же кивнул.

– Возможно, – сказал он.

– Выясни это наверняка, и если так – выясни, что за слабость скрывается в его сердце.

Вольк склонил голову, но остановился, прежде чем повернуться и уйти.

– Но какой цели служит знание подобных вещей о наших союзниках?

Механизмы на секунду остановили движение, огонь сварочных аппаратов замер над металлом.

– Той же цели, что и каждый поступок и каждая жизнь в эту эпоху, – сказал Пертурабо. – Быть оружием.

Подъемник с лязгом остановился. Окрашенные черно–желтыми полосами двери раздвинулись перед ними, и они шагнули в анклав Навигаторов. Звуки сирен сменились человеческими криками.

Небольшому кораблю могло хватить одного навигатора, чтобы прокладывать путь через варп. Более массивные корабли требовали целые группы, чтобы они могли распределять между собой усилия по направлению всего огромного тела через имматериум, а также на тот случай, если один из них умрет или сойдет с ума. Подобное происходило не так уж редко. Для такого корабля, как «Железная Кровь», навигаторы выделяли целую отдельную ветвь дома – во всяком случае, так было раньше. Многое изменилось после странствия через Око Ужаса.

Навигаторы «Железной Крови» смотрели во тьму сердца вселенной. Те, кто выжил, остались… измененными.

Вольк шагал по коридору, обшитому сплошными листами полированной стали. Лица, вырезанные из зеленого нефрита и белого алебастра, украшали стены. У всех скульптур были завязаны глаза, а рты распахнуты, открывая провалы в тени в обрамлении зубов. Один из автоматов Железного Круга стоял перед дверями в убежище Навигаторов, но отступил в сторону перед Вольком и Аргонисом, лязгнув поршнями и окинув их сканирующим лучом.

За дверью их встретила какофония. Свет огня и звезд вливался внутрь через три треугольных иллюминатора, которые образовывали переднюю и боковые стены помещения. Когда–то здесь стояли кресла для Навигаторов, но это было давно. Теперь между полом и потолком были подвешены клетки. В них висели фигуры, распятые между прутьев, раскинув руки и ноги. Если не приглядываться, их можно было бы принять за людей. Каждый из них носил железную маску, приклепанную к черепу, полностью гладкую, за исключением только заслонки–диафрагмы на лбу. Именно от этих фигур исходили крики. Кожаные меха надувались на мутировавших шеях, и отверстия, похожие на жабры, открывались между ребрами. Пертурабо стоял среди них. Он не смотрел на кричащих навигаторов. Он смотрел в пустоту.

– Лорд Пертурабо, – сказал Аргонис. – Почему…

– Мы не можем двигаться дальше, – ответил он. – В варпе… некое давление.

– Этот шторм… – начал было Аргонис.

– Не шторм. – Повелитель Железа указал на навигаторов. – Те, кто смотрел в Черный Окулус, могут видеть спокойный путь через шторма. Они могут видеть всё, но сейчас что–то ослепило их, эмиссар.

Вольк вдруг понял, что навигаторы перестали кричать. Он слышал глухой стук и шипение, исходившее от трубок и механизмов, подключенных к их клеткам. Где–то вдалеке продолжали завывать корабельные сирены.

– Что их ослепило? – спросил Аргонис.

– Дети лихорадки… – выдохнул один из навигаторов. – Дети лихорадки…

А следом за ним все навигаторы обратились к этим словам, со стонами повторяя их снова и снова.

– Дети лихорадки, дети лихорадки, дети лихорадки, дети лихорадки…

Вольк вздрогнул – прямой канал связи с командными системами «Железной Крови» обрушил на его глаза и уши поток данных. Его сердца забились быстрее, и дыхание замерло в легких.

– Господин, системы ауспекса показывают множественные сигналы двигателей, – сказал Вольк. – Боевые корабли. Они зарядили орудия. Они передают сигналы вызова… – Вольк остановился.

– Дети лихорадки… – прошипели навигаторы.

– Кто они такие?

Пертурабо, вероятно, каким–то образом получил ту же самую информацию, хотя Вольк и не знал, как именно. Повелитель Железа смотрел на Аргониса, не двигаясь. Ни единый мускул не шевелился на его лице. Орудийные системы на его руках затихли.

– Они говорят, что принадлежат к Шестнадцатому легиону, – сказал Вольк. – Говорят, что они – из Сынов Гора.