Текст книги "Рабы Тьмы"

Автор книги: Джон Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Пертурабо посмотрел на Форрикса.

– Что за сигнал?

– «Трисагион» уходит с орбиты, – доложил оператор авгуров. – Он идет к окраине системы на полной скорости. Захват цели будет потерян через девять секунд.

Форрикс моргал, глядя на данные сигнала.

– Сигнал, – повторил Пертурабо.

– Это… – Форрикс поднял блестящие глаза. – Это Магистр Войны.

Аргонис почувствовал, как напряжение в его сознании спало.

– Что он говорит?

Вопль оператора авгуров оборвал ответ. В воздухе летели искры. Сервиторы перегорали в своих гнездах.

Тактический дисплей покрылся статикой и светом. Пары озона наполнили рот Аргониса. В его мозг ужасной болью впивалась одинокая высокая, звенящая нота. Сирены зажглись и завопили, когда «Железную Кровь» начало кидать в пустоте как щепку в шторме.

– Пришел последний, – сказал голос, каким–то чудом пробившийся через шум. Аргонис с трудом повернул голову к Вольку. Его глаза были закрыты, а тело переливалось жидким металлом. – Повелитель Многих Лиц прислал лучшего сына на войну.

Дисплей прояснился. По нему бегали линии помех. Маркеры кораблей Железных Воинов и Пожирателей Миров были перемешаны. Те, что были на орбите, крутились и кренились в гравитационном колодце. Между ними распространялась кипящий сгусток света и светящейся мглы. Из шторма, рожденный и исторгнутый его яростью, вышел другой флот.

Экаддон

Сыны Гора падали с серого неба Улланора, сотни десантных капсул и дюжины штурмовиков прорезались через атмосферу к земле. Двигатели превращали дождь в пар, за крыльями тянулось пламя.

Зафиксированный в десантной капсуле, Экаддон чувствовал, как мир ревет вокруг него. Предательство. Он высаживался на поле боя, он был уверен в этом, падая с небес, чтобы принести войну тем братьям, что однажды думали так же. Он почти улыбался, вспоминая, как его внутренности сжимались, когда в первый раз он высаживался, чтобы убивать своих братьев по Легиону. Сейчас же, падая в неизвестность, с не засохшей кровью на мече, он даже не был удивлен. История сделала оборот; такова ее природа. Именно поэтому идут войны и в них сражаются люди, именно поэтому кто–то властвует и над кем–то властвуют. На секунду, когда сила падения почти заставила его потерять сознание, он подумал, что этот момент неизбежен, что это судьба для всех ему подобных на веки вечные: война, предательство и месть без конца и причин. Даже Магистр Войны не сможет это остановить. Это путы судьбы, которые сковывали всех их.

– Тридцать секунд до столкновения, – прожужжал в его шлеме голос сервитора.

В его уши ворвался шум статики, внезапный и громкий. Мозаичные тактические данные повалили на дисплей его шлема.

– …там… – голос Сота—Нуль, слабый и дребезжащий, прорвался через шквал звука. – Нет угрозы… флот… низкая орбита…

– Мстительный дух, повторите, – крикнул он.

– Десять секунд до столкновения, – сервитор начал отсчет.

Он выдохнул и сжал оружие. Двигатели зажглись. Экаддона тряхнуло вместе с капсулой.

– Пять, четыре, три, две…

Десантная капсула ударила в землю. Сила толчка на мгновение ослепила Экаддона, когда кровь прилила к глазам. Затем, раскрылись внешние панели капсулы. Фиксаторы раскрылись, и Экаддон с отрядом рванулся вперед без тени сомнения. Его глаза залил свет. Над ними до самого неба, разрезанного падающими десантными капсулами и штурмовиками, возвышался Имперский Помост.

Атака Экаддон замедлилась и затем полностью остановилась.

Там, где по его догадкам должен был быть бой, стояло спокойствие. Тишина наполнила уши подобно грому.

Море воинов смотрело в небо. Багровые Несущие Слово, черные и цвета морской волны Сыны Гора, разноцветные Дети Императора. Все были неподвижны и смотрели в небо. Все, кроме Гора. Окруженный своими Юстаэринцами, Магистр Войны смотрел на Экаддона, впившись в него взглядом через сотни шагов, разделявших их.

Он улыбнулся, когда другие капсулы упали на плато вокруг и больше воинов вышли из них, останавливаясь и опуская оружие.

– Это было не обязательно, – сказал Гор, и его голос звучал для Экаддона так, будто Магистр Войны стоял рядом. – Но, он может оценить такое приветствие своего прибытия.

Гор посмотрел вверх, и Экаддон проследил за направлением его взгляда как раз тогда, когда небо стало красным. Багрянец покрыл небо подобно крови в молоке. Облака начали складываться в мускулы. Ударила молния, серебряная нить, оставшаяся от нее, задержалась и затем раскрылась. Огромные глаза смотрели сверху, расколотые бутоны в янтарных ирисах. Во рту Экаддона появился привкус жженых корицы и сахара. На его глазах, с неба к земле опустилась воронка облаков и пламени. Те, кто был на поверхности, начали поднимать оружие, в вокс–сети раздавались встревоженные и удивленные возгласы. Фулгрим вырос, крылья и доспехи подстраивались под его форму, клыки обнажились, когда он зашипел на небо. Лишь Гор оставался неподвижным, смотря на горящее торнадо абсолютно безразлично.

Он поднял когти, и этот жест призвал всех к спокойствию. Невероятная колонна дотронулась до земли. Под ней исказился камень. В шлеме Экаддона замигали предупредительные руны, от жары по коже струился пот. Языки пламени свернулись в черный дым, очертив фигуры внутри воронки, черные силуэты с высокими гребнями. Огонь растворился в воздухе, сжавшись в тонкий стебель. Девять воинов стояли на почерневшей земле вокруг горящей колонны. Их броня была багровой, подведенной слоновой костью, совершенно не тронутой огнем, из которого они вышли. С их груди и наплечников скалились змеи и шакалы, уставившись на мир вокруг изумрудными и сапфировыми глазами. Увенчанные лезвиями посохи и изогнутые мечи лежали в их руках. На кромках лезвий танцевало пламя.

Экаддон узнал цвета, символы и волнистое солнце на наплечниках. Но это не могло быть реальностью. Они были мертвы, их мир сгорел, память о них пала во тьму.

– Призраки… – выдохнул он, и услышал, как звук прошел через решетку его шлема.

В воздухе раздался смех, перекрывший рев пламени.

+Не призраки+ – сказал голос в огне. Колонна изогнулась, формируя тело, превращаясь в образ высокой фигуры с единственным, горящим синевой глазом.

– Магнус, – сказал Гор, все еще не двигаясь.

+Гор+ – ответил Алый Король.

– Что привело тебя сюда?

Магнус Красный шагнул вперед, медь кожи и серебро брони формировались из остывающего пламени, когда он двигался. Фулгрим извивался, его мечи все еще были обнажены, клыки оскалены.

+Мы пришли ради войны+ – сказал Магнус. – +Мы пришли, чтобы принести возмездие на Терру, чтобы она сгорела так же, как Просперо. Мы пришли, чтобы ответить на твой зов…+ – Магнус остановился. Он был выше Фулгрима, иллюзорный гигант среди полубогов, но, казалось, он уменьшается, изменяет форму приближаясь к Гору, пламя гасло в его тени. Затем он опустился на колено, вновь сформированная плоть коснулась земли. За ним, девятеро из Тысячи Сынов сделали то же.

+Мой Магистр Войны+ – сказал Магнус Красный.

XIX

Аргонис

Армада, что должна уничтожить колыбель человечества, пришла, как дождь после засухи. Первые редкие капли падают с неба, прикасаясь к сухой земле. Через секунду с небес уже изливается бесконечный поток. Корабли вышли из варпа, вспенив реальность, прорвавшись в неё, присоединяясь к силе тех, что уже были на орбите Улланора. Первые из новоприбывших были облачены в полночь, их орудийные башни блестели грязным золотом, а корпуса обвили серебряные молнии. «Завет Крови», «Свежеватель» и «Эхо Вечных Мук» плыли от точки перехода осторожно и зловеще. Последовали другие. Группы кораблей каждого Легиона, присягнувшего Гору, и некоторые помимо них. Корабли неизвестной расцветки со странными именами выскользнули из ночи подобно злобным зверям, призванным с окраины мира. «Колыбель Света», несущий Братство Презрения; «Могильный Меч» и «Песнь Неживых», отмеченные геральдикой семи разных Легионов. Это были безродные дети раздора. И с ними пришли корабли смертных, тысячи их, от ударных фрегатов до гигантской баржи–канонира «Митра», все они ответили на призыв Магистра Войны.

В стратегиуме «Железной Крови» Пертурабо наблюдал, как каждый из них появляется на сенсорах, и затем отдал приказ двигаться к планете. Орудия следили за каждым прибывшим, их команды подчинялись воле Повелителя Железа. Каждому новому кораблю передавались сигналы приветствия и запросы на подтверждение верности, состояния судна и численности команды. Пертурабо, Верховный Маршал Магистра Войны, просматривал и сохранял каждый набор данных, складывая их в некую схему в своем разуме. Титул, что он теперь носил, мало что значил перед реальностью, которую он создавал. Каждый кусочек сил и материалов проходил осью в будущее, включаясь в модели и планы против защитных систем Сол, созданных Дорном. В его душе, итоги разрушения раскрывались и танцевали, создавая красоту, которую лишь он мог увидеть. Когда поток прибывающих иссяк, обязанности были переданы Форриксу и Солтрану Вуллу, Бронну и Бероссу в помощь ему. Даже тогда, разбор данных был практически неподъемным. Для Повелителя Железа это была музыка, которую лишь ему было позволено принести в жизнь.

Бесчисленные шаттлы и десантные корабли отходили от суден и направлялись к планете. Каждый начинал движение лишь после авторизации под присмотром орудий Железных Воинов и Сынов Гора. Они спускались через чистую атмосферу. Облака были орошены кристаллами, чтобы очистить небо над Имперским Помостом и Парадом Победы. Солнечный и звездный свет коснулись белого мрамора первый раз за многие годы. Ближе к земле шаттлы и десантные корабли кружились в воздухе. Чернокрылые перехватчики скользили между ними с взведенными орудиями и бдящими сенсорами. Один за другим они опускались на землю. В воздухе стояли клубы пыли.

Сотни тысяч воинов и десятки тысяч боевых машин уже прибыли на планету. Плато Триумфа покрыл целый город из десантных кораблей. Дороги из сегментированного металла легли между ними. Батальоны рабов и машин Механикум сновали между суднами под руководством Железных Воинов, а отряды Сынов Гора наблюдали за всем с башен из сваренных балок.

Каждый Легион и фракция держалась на своей территории, громадные пространства, разделенные колоннами с пламенем на вершинах. Огромный павильон из позолоченных пластин и разноцветного шелка раскрылся над двором наслаждений Фулгрима. Сладкий, блестящий туман повис над ним, а среди рева двигателей и гула машин раздавались крики и смех. Лагерь Несущих Слово обозначился огнями под красно–черными корпусами их храмов. Лес распятых людей вырос между ними, от костров шел черный дым. Посадочная техника Легионов Титанов возвышалась над всеми другими подобно черным утесам металла, из которых выходили богоподобные машины.

Только Пожиратели Миров еще оставались на орбите и должны были быть там до самых последних часов приготовлений: чтобы избежать резни. И даже без них между некоторыми силами проходили стычки. Кровь освятила землю Улланора, и среди некоторых провели децимацию в наказание и пример. Трупы и продырявленные снарядами доспехи создали широкие проспекты, которые сходились к параду и помосту.

И многие еще спускались с неба, чтобы присоединиться к тем, что на земле.

Пятнадцать лет назад, на Триумфе, Механикум потребовались месяцы, чтобы подготовить землю, и недели потребовались силам, принимавшим участие, собраться и построиться. Пертурабо направил ум и волю на то, чтобы завершить приготовления меньше, чем за четырнадцать дней. И потому, его время было расписано поминутно.

На поверхности, Аргонис наблюдал с помоста, как огни посадочного транспорта гонятся за садящимся на горизонте солнцем. Они продолжали спускаться, пока Пертурабо не передал обязанности маршала и не присоединился к своим братьям на поверхности.

Они стояли, как десятилетия до этого, высоко на Имперском Помосте. Пертурабо рядом с Магнусом, по бокам от них – Ангрон и Фулгрим. Воздух вокруг примарха Пожирателей Миров клубился красным, его голова дрожала, как у голодной собаки. Фулгрим скалился своей тонкой ухмылкой и его смешки наслаждения врывались в души воинов, проходящим в пределах слышимости. Мрамор был выбелен там, где они стояли, статуи покрыты кровью, а символы пантеона развевались вместе со знаменами девяти Легионов, которые построят новый Империум. Под ними маршировало море плоти и железа, выкрики приветствия и раскатистый рев их голосов смешались со звуками боевых рогов и лязгом техники. Они начали, когда опустилась тьма, с горящими факелами в руках, пламя и искры струились с громадных клеток с углем на спинах Титанов. Они шли в наступающих сумерках и в ночи, проходя перед взором повелителей нового Империума, пока на рассвете не пришли Сыны Гора. Восходящее солнце блестело на Глазе Гора, украшавшем наплечники и вышитом на знаменах, и воины издавали великий клич, проходя мимо помоста.

– Луперкаль! Император! Луперкаль! – Раз за разом, все громче и громче.

Когда они прошли, Гор поднял Сокрушитель Миров, и тишина взорвалась, когда море воинов и боевых машин разразилось единым кличем, которые рос и рос, будто в желании сотрясти звезды на небосводе.

Все они были здесь, великие и малые, бросившие вызов тирании Ложного Императора человечества. Даже сыны Ночного Призрака ответили на зов, и с прибытием Алого Короля, силы всех Легионов–отступников были здесь. Все, кроме одного. Нигде не было видно воинов Альфа Легиона. Впрочем, Альфарий был здесь, ожидая на границе великого поворота событий подобно призраку на празднике. Дети Императора и Несущие Слово рассказали Гору о фигуре, что они видели, и Аргонис наблюдал, как его повелитель кивнул, а затем взглянул на пустое место в отдалении.

– Он придет, когда будет готов. – Сказал Магистр Воины. И ночью, накануне парада, Альфарий пришел.

Он пришел один. Никто не видел его до тех пор, пока он не ступил на порог комнаты в помосте, что Гор сделал своей комнатой совещаний. Она принадлежала Малкадору в дни перед первым триумфом, и Имперские Орлы все еще просвечивали под отмеченными глазом знаменами. Аргонис, прислуживающий своему повелителю, смотрел, как Юстаэринцы мгновенно пришли в движение, поднимая оружие и активируя цепные и силовые лезвия.

– Стоп, – сказал Гор, не отрывая взгляда от гололита с проекцией Солнечной Системы в центре комнаты. – Пропустите его.

Альфарий прошел вперед и остановился в шаге от Гора. Из оружия у него был с собой лишь заключенный в ножны кинжал на поясе с рукояткой в виде двух переплетающихся змей. Чешуя покрывала его доспех, блестящий переливающейся синевой, шлем с низким гребнем скрывал его лицо. Он не снял его.

– Ты не прислал мне воинов, брат. Они не спешат к вратам Терры, и они… не здесь. Так что хочешь ты положить к ногам своего Магистра Войн?

Альфарий не ответил, лишь достав небольшой, черный с бронзой цилиндр из углубления в броне. Инфосокеты поблескивали на обоих концах палочки. Альфарий протянул ее. Гор посмотрел на него, его взгляд потерялся в воздухе. Аргонис почувствовал давление в черепе. Гор сделал жест, и Аргонис шагнул вперед, чтобы взять цилиндр. Альфарий поднял свободную руку, и этого было достаточно, чтобы остановить Аргониса. Гор и Альфарий оставались неподвижными, смотря друг на друга, Повелитель Змей казался маленьким на фоне Магистра Войны. Аргонис гадал, как кто–то может оставаться спокойным под его взглядом.

Затем, медленно, не отрывая взгляда, Гор взял цилиндр.

Альфарий кивнул. Гор перебросил его Аргонису, который вставил его в слот когитатора. Шестеренки лязгнули, серебряные диски закрутились и конусы голо–света развернулись в воздухе. Сначала показалось тело Солнца, затем планеты, каждая захватывала весь обзор и уменьшалась, когда появлялись ее соседи. Появились луны, орбитальные постройки, пустотные станции и крепости. Данные образовывали вокруг них гало, предоставляя информацию о силе, тактических слабостях и параметрах ответов на угрозы. Аргонис узнал изображение, это был стратегический план Солнечной Системы, но наполненный информацией о каждой детали защиты, от времени ответа по связи до силы главных армий. Это было ошеломительно, сокровище разума из сердца крепости Рогала Дорна.

Гор не смотрел на него, будто знал, что Альфарий принесет.

– Прими мою благодарность, – сказал Гор. Перед ним крутилась проекция Солнечной Системы, ее секреты раскрывались подобно цветам на солнце. – Ты сделал то, что я просил, но пришел один. Где твой Легион?

Альфарий не двигался какое–то время. Отражения дисплея мелькали в зеленых линзах шлема.

Затем он взял с пояса кинжал. Движение было простым, не размашистым или угрожающим выпадом, но все же Юстаэринцы вздрогнули. Гор не двигался. Альфарий поднял кинжал. Он был длинным и обоюдоострым. Змеи–близнецы были выгравированы на лезвии, совпадая с рукоятью, одна смотрела на эфес, другая на кончик. Альфарий подержал ее секунду, а затем потянулся второй рукой. Он сжал клинок. Лезвие вонзилось в керамит. Аргонис осознал, что он собирается сделать, за секунду до того, как клинок разбился в руках Альфария. Он раскрыл ладонь, и осколки металла посыпались вниз. Затем он бросил рукоять к ногам Гора, развернулся и направился к двери. Юстаэринцы двинулись, чтобы остановить его, но Гор слегка мотнул головой.

– Нет, – сказал он. – Пусть идет.

Аргонис перевел взгляд с Альфария на сломанный клинок и зеркальную монетку, лежащую на каменном полу.

Он подумал об Экаддоне и о разговоре с Морнивалем после того, как Гор призвал его.

Абаддон был там, вернувшийся с охоты на Волков, Красный Ангел стоял за ним тенью с огненными крыльями. Прочие – Аксиманд, Кибре и Тормагеддон – встали дугой перед ним, наблюдая. Абаддон заговорил первым.

– Я не одобряю выбор тебя. – Сказал Абаддон, когда он повернулся и осмотрел его. – Просто, чтобы ты знал.

Аргонис задержал взгляд и затем мотнул головой.

– Спасибо за разъяснение, Первый Капитан.

Абаддон поджал губы.

– Магистру Войны нужен советник. – Сказал Тормагеддон. – Он послал нас за тобой. И мы использовали возможность…

– Есть проблема, которую нужно решить. – Сказал Аксиманд, его голос был безразличным, глаза смотрели вдаль. – Проблема, с которой Магистр Войны не может разобраться сам и запретил нам, поэтому решать ее придется тебе, лорд советник.

Слова, что прозвучали затем, следовали за ним на аудиенции у Магистра Войны, и изменили его мысли, когда он смотрел на сломанный клинок Альфария, и вновь зазвучали, когда она услышал рев армий, которые сожгут Терру. Когда они прозвучат, огни будут зажжены и десятая часть рабов каждого Легиона будет сожжена. Это будет жертва, напиток для богов в последний день последней великой битвы человечества.

Он подумал о символе, который теперь носил на вершине железного посоха, не как эмиссар, но как голос Магистра Войны. Он подумал о деяниях, которые ему придется совершить. О первом деянии, которое нужно совершить. Он подумал о Хтонии, далекой, но все еще сохранившейся в памяти, о братьях по крови и об оскале за ножом, когда они бежали за убийством. Он подумал о Вольке, смотрящем на него на туманном рассвете, на склоне горы, далеко отсюда.

Конец был лишь мечтой, а что значат мечты?

Аргонис подождал, пока крики проповеди утихнул, и затем ушел во тьму мраморных коридоров, к призракам своих мыслей.

Лайак

Лайак поднял глаза, когда ветер принес запах огней. Свет армады наполнил глаза его шлема. В ней были крейсеры, разрушители, бомбардирские барки, макро–перевозчики, боевые баржи, города из камня и железа, наполненные десятками тысяч людей. Пламя всех этих душ очертило корабли, подсвечивая их в маске. Они скользили по небу, подобно разрывам, даже если не двигались, находясь на стационарной орбите.

– Что ты видишь? – Спросил голос позади него. Хебек сменил стойку, положил руку на меч, будто ощетинившийся пес.

– Леди Актея, – сказал он, не оборачиваясь. – Ваше присутствие – благословление и честь для меня.

Он повернулся. Она стояла в двух шагах позади него, опустив руки, рев ее психической ауры был блеклым, как огонь без топлива. Ее робу подхватил ветер, и она поплотнее сжала покрытый кровью вельвет. Она повернула голову вверх, к очистившемуся небу и растекшейся по нему ночи. Проследив за ее взглядом, он увидел корабли Детей Императора. Они блестели огнем душ, горящих в боли и умирающих, тысячи страдали и жили, чтобы удержать их принца–примарха в бездне реальности.

– Ты не пошла с Лордом Аврелианом, – сказал он.

– Разумеется, – ответила она, повернув голову на бок, ее слепые глаза смотрели в никуда. – Ну? Скажешь, что ты видишь, или мне нужно угадать?

Он качнул головой.

– Ты задала вопрос, потому что хочешь, чтобы я задал его тебе.

Она холодно улыбнулась.

– Справедливо. – Она помолчала. – Так, ты не спросишь? Это тот самый вопрос, который ты хотел задать с того момента, как сделал свой выбор.

Лайак потряс головой и посмотрел на усыпанное кострами плато. Восемь дней жертвоприношений и костров сожгли облака и покрыли землю серым пеплом.

– Что ты видишь? – Низким голосом спросил он.

– Я вижу будущее, балансирующее на кончиках миллионов мечей. Я вижу начало. Я вижу конец.

– Мы преуспеем?

– Даже Магистр Войны не спрашивает этого. – Она снова сделала паузу. – Даже он не знает этого. Боги молчат и, если слова того, что грядет, уже написаны, я не могу прочитать их. – Она повернулась к Лайаку. – Это утешает тебя, Зарду Лайак? – Её аура была серебряной, с прочерками холодного серого и черного.

Он отвернулся и направился по засыпанному пеплом пути между клетками костров.

– Жертвы были принесены, – сказал он. – Приготовления закончены. Время уходить.

Огни в высоких клетках остыли до угольков: плоть и кости, что горели в них, превратились в жалкие останки и пепел. Запах жареного мяса растворился, когда крики втянулись в варп. Восемьдесят тысяч умерли на плато, где некогда стоял Император, – не настоящее предложение, но обещание.

– Жестокость порой необходима, – сказала Актея, идя за ним. – Половина этих идиотов сделала бы это только ради удовольствия.

– Это… – начал Лайак.

– Это правда, – прервала его Актея. – И важнее всего то, что человечество знает правду. Все остальное было надеждой и гордыней.

Они дошли до рампы ближайшей «Грозовой Птицы». Ее корпус был покрыт багрянцем Несущих Слово, но бока теперь украшал Глаз Гора, вытравленный огнем в знак верности Помазанному Магистру Войны Хаоса.

Он поднялся на рампу, но Актея не последовала за ним. Лайак остановился на вершине и обернулся на нее.

– Я отпустил путы Принца Фулгрима. Но… я не могу вспомнить ничего до путешествия за ним… я не знаю, кто я.

– Последствия, Зарду Лайак. Тебя использовали, но даже рабы должны платить по счетам. Все должны, в конце концов.

– Так почему я продолжаю идти?

– Потому даже без твоего я, у тебя есть вера.

Он долго молчал.

– Спрашивай, – сказала она.

Под маской у Лайака дернулась щека.

– Это была ты, не так ли? – Сказал он. – Ты рассказала о намерениях Лоргара Гору. Как–то ты рассказала ему о плане.

Улыбка Актеи не изменилась. Она поднялась по рампе, пока не встала напротив него, и положила руку на железный Глаз Гора, теперь украшавший его грудную пластину.

– Правда, Зарду Лайак, – сильнейшая сила во вселенной. Она не добрая. Она не является защитой от жестокости. Она самая опасная вещь, которой ты можешь обладать, и она единственное, что имеет значение.

– А боги?

– Боги – это истина, – сказала она. Она убрала руку с его груди и начала спускаться по рампе.

– А ты? – Позвал Лайак, когда она уже была внизу. – Я говорил с полудюжиной из иерархии Несущих Слово. Среди Оракулов Пепельной Святой не было никого с твоим именем, никого, подходящего по описаниям и силе. И все же ты была там, ждала нас на Оркусе…

Она остановилась внизу рампы, улыбнувшись чуть шире под капюшоном. Затем, она повернулась к нему, слепые глаза видели все и ничто.

– Кто ты? – спросил он.

Она кивнула в сторону неба над головой.

– Ты не должен задерживаться. Гор ждет от тебя доклада, что все готово, – сказала она. – А вечность ждала достаточно долго.

– Боги действительно хотят, чтобы мы победили?

Она выдохнула и смахнула хлопья пепла со щеки окровавленными пальцами. Рампа начала подниматься. Двигатели загудели, и штурмовик начал взлетать.

– Прощай, Зарду Лайак, – сказала Актея, и затем она пропала из виду, и он начал подниматься в небо.

Аргонис

Последний штурмовик поднялся с поверхности Улланора, поднимаясь через колонны дыма, пока не оказался в пустоте. Он летел к судну, находившемуся в сердце облака боевых кораблей, ждавших над оскверненным миром. Ангар поглотил его. Аргонис дождался, пока он сядет и Зарду Лайак выйдет на палубу. Багровый Апостол, вместе с парой рабов, задержался внизу рампы. Глаз Гора блестел на багровом плаще за его спиной. Он кивнул Аргонису и посмотрел вверх.

– Возлияния принесены. Жертвы сожжены.

Аргонис утвердительно кивнул и направился в тронный зал. Он шел один, его прислужники отмечали его шаги по коридору. Человеческие офицеры и рабы падали на колени, а воины Легиона поднимали руки в приветствии. Его шаги звенели в тишине, пока он шел к дверям тронного зала. Они распахнулись перед ним без задержки.

Гор посмотрел на него со своего трона. Аргонис выдержал его взгляд не шелохнувшись, хотя его сознание трепетало. Морниваль стоял у подножия трона. Все они повернулись к нему, следя за ним холодными глазами. Закованная в цепи печь Красного Ангела стояла рядом с Абаддоном. На границе видимости, скользил Н’кари, перетекая из раздутой красоты в тончайший ужас как ртуть. Он почувствовал, как его сознание тянется и искажается, когда чувства потянулись к его воле.

Он подошел к трону и преклонил колено. Часть его хотела никогда не подниматься, никогда не смотреть на то, что сидело там.

– Дело сделано? – Спросил Гор.

– Да, сир.

Гор встал. Броня и тень тряслись и текли, когда он шагнул с трона и спустился, чтобы встать у смотрового окна за ним.

– Вокс–связь ко всем кораблям, – сказал он. Его глаза были похожи на немигающие дыры в ткани лица.

– Связь активна, – сказал Аргонис.

– Час настал, – проговорил Гор, его голос эхом отражался в ушах миллионов, все ждали одно слово, слово которое было для них обещанием славы, мести и резни.

– Терра, – сказал Магистр Войны.

Экаддон

Экаддон стоял в центре тренировочной клетки по пояс голый с ножом в руке. Палуба вокруг него была чистой, расцарапанной и отдраенной так, что показались отметки лезвий. Он чувствовал, как стены дрожат в унисон с песней двигателей, толкавших корабль через варп.

Низкий звук заставил его замереть на секунду.

Он улыбнулся. Он проверил шнурок медальона Стервятников. Тот был крепким. Каменный диск был теплым. Он закрыл глаза и перебросил нож из руки в руку. Комната и тени были неподвижны.

– Теряешь хватку, – сказал он, открыв глаза и посмотрев в темноту. Ответа не было. – Если, конечно, ты хотел, чтобы я понял, что ты здесь.

В полумрак шагнула фигура. Это был легионер, и, как на Экаддоне, на нем не было брони. Туника из черного материала покрывала его торс и висела до колен. Татуировки птиц покрывали его руки.

– Приветствую, лорд советник, – сказал Экаддон, склонив голову.

– Кал, – сказал Аргонис, его взгляд не двигался.

Экаддон подбросил нож в воздух, поймал его и оскалился.

– Неустрашимый сменяет Кривого… Думаю, это имеет смысл.

Аргонис подошел ближе, его руки были пусты и опущены.

– Магистр Войны…

– Уважает и ценит все, что ты сделал.

– Но другие – нет.

Аргонис покачал головой.

– Кибре и Абаддон, – вдохнул Экаддон.

– Прощение имеет пределы.

– Они справятся с этим, я уверен. Гордость излечится, страхи сгладятся… Проверка твоей дипломатичности и нового авторитета.

– Легион должен быть един.

Экаддон посмотрел на брата, он все еще скалился, но в глазах было сожаление.

– Скучаешь? Я имею в виду Хтонию, старые времена.

– Мы были детьми, – Аргонис остановился в трех шагах от Экаддона.

– Да, – сказал тот, ухмыльнувшись шире. – Убийственными детьми.

Аргонис улыбнулся, расколов гладкую кожу лица. В глазах мелькнули воспоминания об огне туннелей.

– Ты сделаешь это? – Спросил он, и его брат оскалился. – Если тебе дадут мою смертную монету, ты сделаешь это?

– Нет, – сказал он и направил свет на плечо Аргониса. – Может, попытаюсь, просто проверить.

– Проверить что?

– Что я смогу сделать это, если ты настолько крут.

– Настолько.

– Ну, теперь я знаю, не так ли?

Их смех взорвал тени.

В темноте дуэльной комнаты в сердце Мстительного Духа, Аргонис достал блестящую монетку из мешочка на поясе и бросил в центр круга. Она блеснула в воздухе, пустой кружок казался бледным и светлым на фоне выщербленного камня. Экаддон посмотрел на нее, а затем на Аргониса.

– Начнем?

Аргонис кивнул и шагнул вперед.