Текст книги "Руины Горлана"

Автор книги: Джон Фланаган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Джон Фланаган
Руины Горлана

Пролог

Лорд Моргарат, сеньор и господин Гор Ливня и Тьмы, прежний удельный барон Горлана в королевстве Аралуин, оглядел свои унылые, в дождливых потемках владения и, пожалуй, уж в тысячный раз выбранился.

Ничего у него не осталось – только эти нагромождения суровых гранитных скал, груды каменных глыб и горы с ледяными вершинами. Горы с отвесными кручами и глубокими узкими теснинами. Камни и камни, и ни деревца, ни малейшего признака зелени, которая могла бы нарушить серое однообразие.

Пятнадцать лет миновало, как загнали его в это зловещее горное царство, в это каменное узилище, а он все еще помнил веселые зеленые луговины и заросшие густыми лесами холмы своих прежних удельных земель. Реки, изобильные рыбой, и поля, щедрые на урожай и богатые дичью. Горлан был живописным, преисполненным жизни местом. Горы Ливня и Тьмы – мертвым и безотрадным.

Во дворе замка, под его окном, муштровался отряд уорголов. Несколько секунд Моргарат наблюдал за ними, прислушиваясь к гортанному размеренному вою, которым сопровождались все их движения и приемы. Это были приземистые, уродливые и несуразные существа, с мордой, отчасти напоминавшей человеческое лицо, но с длинной звериной пастью и клыками, как у медведя или большого пса.

Избегая людей, уорголы жили и размножались в этих отдаленных горных урочищах с давних-предавних пор. Не бывало на памяти старожилов такого, чтобы кто-нибудь видел хотя бы одного из них, но ходили упорные слухи и даже легенды о диком племени полуразумных тварей, обитавших в горах. Замышляя мятеж против королевства Аралуин, Моргарат оставил свой удельный Горлан и отправился на их поиски. Если подобные монстры существуют на свете, они обеспечат ему преимущество в грядущей войне.

Потратив на поиски месяцы, в конце концов он их разыскал. Помимо своего беспрерывного вытья, уорголы не знали другого языка, и общение их было примитивным. Ум у них был тупым, мышление – элементарным. Потому-то они и подпадали под абсолютную власть того, кто намного превосходил их разумом и силой воли. Моргарат совладал с ними и сделал из них идеальных солдат. Уродливые, дикие пришельцы из кошмарных снов, совершенно безжалостные, они полностью подчинялись его мысленным приказаниям.

Теперь, глядя на них, он вспоминал светлых рыцарей в сверкающих латах, которые, бывало, сражались на ратных турнирах в замке Горлан, а их дамы в нарядных шелках ободряли их возгласами и рукоплескали их доблести. Мысленно сравнивая тех светлых воинов с этими уродливыми страшилищами, покрытыми черной шерстью, Моргарат снова выбранился.

Уорголы, настроенные на его мысли, почувствовали непорядок и сбой и засуетились, забыв про муштровку. Раздраженный, Моргарат вернул их в строй, и размеренный вой возобновился.

Моргарат отошел от незастекленного окна поближе к огню, который был, похоже, совершенно бессилен разогнать влажную промозглость этого мрачного замка. Пятнадцать лет, снова подумал он. Пятнадцать лет минуло с тех пор, как он поднял мятеж против только что коронованного короля Дункана, юнца, которому едва перевалило за двадцать. Снедаемый недугом, старый король угасал, а Моргарат тем временем строил планы, делая ставку на то, что грядущие после смерти владыки замешательство и смятение разобщат баронов, и тогда представится удобный случай захватить престол.

Втайне ото всех он подготовил полчища уорголов, расселив их в этих горах, и был наготове в ожидании, когда подвернется случай. Затем настали дни скорби и смятения, все бароны съехались в замок Аралуин, чтобы принять участие в погребальном обряде, и оставили свои воинства без предводителей. Тогда-то Моргарат и нанес свой удар. В считаные дни он захватил юго-восточные пределы королевства, обратив в бегство растерявшихся, лишенных предводительства воинов, пытавшихся оказывать сопротивление.

Дункан, юный и неопытный, никогда бы не выстоял против Моргарата. Он уже считал королевство своим, и был прав.

Лорд Нортолт, верховный военачальник, приверженец старого короля, призвал отпрысков знатных семей вступить в союз, тем самым еще больше укрепив решимость короля Дункана и поддержав пошатнувшуюся храбрость прочих. Две армии столкнулись на Хекхэм-Хис, на берегу реки Слипсандер. Сражение длилось пять часов, удача металась от одного лагеря к другому, обе стороны несли огромные потери. Река Слипсандер была неглубокой, но ее берега с предательскими зыбучими песками и плывуном создавали непреодолимый барьер, защищавший правый фланг армии Моргарата.

Однако этот проныра в сером плаще, рейнджер, поднявшись по течению на десять километров, тайком провел на территорию врага отряд кавалерии. Всадники появились внезапно и лавиной обрушились на монстров Моргарата.

У уорголов, привыкших биться среди скальных нагромождений, был один недостаток: они боялись лошадей, поэтому не могли отразить атаку. Нарушив ряды, они бросились к узким расселинам Ущелья Трех Ступеней, назад, в Горы Ливня и Тьмы. Моргарат, поняв, что потерпел поражение, скрылся вместе с ними. И вот он в изгнании уже пятнадцать лет. Выжидает, строит козни, лелеет ненависть к тем, кто стал причиной его бедствий.

Час его мести близок. Лазутчики донесли, что в королевстве воцарились ленивое довольство и покой, и об изгнаннике забыли. Имя Моргарата отошло в историю, им пугают капризных детей. Говорят: «Будешь вести себя плохо – за тобой придет злой лорд Моргарат».

Снова он поведет уорголов в наступление. Теперь у него есть союзники. Почва уже засеяна семенами смуты и сомнения, и на сей раз никто не придет на помощь королю Дункану, ибо уорголы – не единственные древние и ужасные твари, которых он отыскал в этих угрюмых горах. Под его началом и более древние и ужасные существа – калкара.

Настало время спустить их с цепи.

Глава 1

– Уилл, съешь что-нибудь. Завтра будет важный день. – Белокурая, хорошенькая и жизнерадостная Дженни ободряюще улыбнулась Уиллу, кивком головы указав на его тарелку – он почти не притронулся к еде.

Уилл попытался улыбнуться в ответ, но на лице его в этот момент скорее возникла жалкая гримаса. Он потыкал вилкой в тарелке, доверху наполненной его любимыми лакомствами. В этот вечер он не мог заставить себя проглотить хотя бы кусок – у него сводило живот от напряжения, тревоги и ожидания.

Завтра очень важный день, он и сам прекрасно это помнил. Ему предстоит сделать выбор – определить свой жизненный путь.

– Наверное, он просто нервничает, – сказал Джордж и отложил вилку, задумчиво погладив лацканы своей куртки.

Джордж был тощим, долговязым парнем. Прилежно учился, свято почитал правила, которые имели над ним почти магическую власть; всякий предмет, о котором заходила речь, он имел обыкновение обсуждать обстоятельно и подробно.

– Ужасная вещь – нервозность. Ты просто впадаешь в ступор и не можешь ни думать, ни есть, ни говорить.

– У меня с этим проблем нет, – поспешно заявил Уилл, заметив, что Хорас поднял на него взгляд, очевидно собираясь отпустить колкое словцо.

Джордж кивнул.

– С другой стороны, – продолжал он, – небольшая нервозность может улучшить твою дееспособность, усилить восприимчивость и обострить реакцию. Стало быть, если ты нервничаешь – а так и есть, это точно, – то это еще не повод, чтобы нервничать еще больше.

Губы Уилла невольно изогнулись в улыбке. Джордж был настоящим мастером слова; завтра он почти наверняка станет избранником мастера книжников. Возможно, в чем-то Джордж прав, и Уилл – единственный из всех настолько боится Дня выбора, который наступит всего через двенадцать часов.

– Да пусть нервничает! – насмешливо фыркнул Хорас. – Разве найдется мастер, который захочет взять его в ученики?

– Думаю, нам всем не по себе, – произнесла Элис, статная, изящная девушка. Она посмотрела на Уилла, и лицо ее в этот момент озарилось улыбкой, что случалось нечасто. – Только дураки уверены всегда и во всем.

– Ну, а я вот не волнуюсь! – выпалил Хорас и отчаянно покраснел, когда Элис изумленно приподняла бровь, а Дженни прыснула.

«Как это похоже на Элис», – подумал Уилл. Он знал, что ей уже обещано место ученицы леди Павлины, главы дипломатической службы в замке Редмонт. И у нее, кажется, уже выработались некоторые навыки, раз она так умело притворяется перед Хорасом.

А Дженни проявляла способности к кулинарии и, скорее всего, пойдет в ученицы к мастеру Чаббу, кухмейстеру замка Редмонт. Этот человек прославился благодаря пиршествам, которые устраивал в огромном трапезном зале замка. Дженни обожала хорошую еду и любила готовить, а ее беззаботный нрав, неисчерпаемое хорошее настроение и усердие помогут ей выжить в суматошном мире замковой кухни.

Хорас выберет ратное учение. Уилл взглянул на товарища, который, набрав себе в тарелку жареной индейки, ветчины и картофеля, с аппетитом набросился на еду. Слишком рослый для своего возраста, Хорас обладал атлетическим сложением и крепкими мышцами. Конечно же, его примут, иначе и быть не может. Как раз таких новобранцев подыскивал сэр Родни – сильных, хорошо сложенных здоровяков. «И без притязаний, – подумал Уилл. – Умом-то Хорас явно не блещет». Для сыновей простолюдинов, прослуживших несколько лет, открывался только один путь – они становились рыцарями на королевской службе.

А что же с ним, Уиллом? Какой выбор сделает он? Возможно, его и правда никто не захочет брать в ученики, как нетактично заметил Хорас.

День выбора был поворотным моментом в жизни сирот, выросших на милостях барона Аралда, удельного господина Редмонта. Родители этих детей были сервами и погибли, а барон считал себя обязанным воспитать их отпрысков, дать им возможность преуспеть в жизни.

День выбора и был такой возможностью.

Каждый год воспитанники барона, которым исполнилось пятнадцать лет, могли попроситься в ученики к одному из ремесленников, работавших на замок и его обитателей. Как правило, выбор зависел от того, чем занимались родители воспитанника и каким влиянием они пользовались среди мастеров.

Тех детей, для которых не находилось места, отдавали крестьянам в деревне при замке. Там они работали в поле и ухаживали за скотиной, обеспечивали пропитание жителей замка. Подобное случалось нечасто, так как барон старался изо всех сил пристроить воспитанников к какому-нибудь мастеру, но все же случалось, и подобной судьбы Уилл боялся больше всего.

Хорас, вновь взглянув на Уилла, ухмыльнулся.

– Все еще думаешь податься в ратники, а, Уилл? – произнес он с набитым индюшатиной и картофелем ртом. – Тогда уж лучше поешь. Тебе придется немножко поднабрать веса.

Он фыркнул от смеха, и Уилл с яростью на него посмотрел. Несколько недель назад Хорас подслушал разговор Уилла и Элис. Уилл по секрету поведал, что хочет стать ратником, и с тех пор жизнь его превратилась в кошмар, так как Хорас постоянно насмехался над ним. Мол, из-за худощавого телосложения Уилл не сможет выдержать тяжелого обучения.

Возможно, Хорас был прав, и это отнюдь не укрепляло решимость Уилла. Он был низкорослым, худым и жилистым, зато ловкости и проворства ему было не занимать. Ну подумаешь, ростом не вышел. Еще некоторое время назад Уилл надеялся наверстать упущенное, ведь многие мальчики к пятнадцати годам резко вытягиваются. Однако с Уиллом этого пока не случилось, а День выбора уже скоро.

Хорас почувствовал, что его слова задели Уилла, и обрадовался. Мальчики постоянно соперничали и пытались уязвить друг друга, но если преимуществом Хораса была физическая сила, то Уилл обычно отыгрывался в словесных перепалках. Он был остер на язык, и ему частенько удавалось победить в споре, хоть это и доставляло ему потом много неприятностей.

Хорас решил закрепить неожиданную победу:

– Чтобы пойти в ратники, нужно быть крепким. Как дуб.

Он окинул взглядом всех сидевших за столом, проверяя, нет ли несогласных. Другие ребята, чувствуя себя неловко в накалившейся обстановке, опустили головы и уставились каждый в свою тарелку. Пахло ссорой.

– Особенно между ушей, – отпарировал Уилл.

Дженни, к несчастью, не удержалась и прыснула. Хорас залился краской и привстал, но Уилл, более шустрый, был уже у дверей, когда Хорас только выбирался из-за стола. Ему ничего не оставалось, кроме как бросить вслед убегающему сопернику последнее оскорбление:

– Вот это правильно! Беги давай, Уилл-Без-Прозвания! Ты без роду, без племени, и никто тебя не захочет взять в ученики!

Услышав эту колкость, Уилл ощутил, как к щекам прилила кровь. Подобные насмешки он ненавидел больше всего, хоть и не подавал виду, иначе Хорас бы и вовсе не успокоился, если бы узнал всю правду.

А правда была в том, что никто не знал прозвания[1]1
  Прозвание – фамилия человека, какую носит вся семья.


[Закрыть] Уилла. Никто не знал, кто были его родители. Другие воспитанники жили в уделе еще до смерти родителей, и история их семей была как на ладони.

Уилл же появился из чужих краев. Пятнадцать лет назад его нашли в корзине на ступенях Палаты попечителей. Малыш был завернут в одеяло, а в приложенной записке говорилось:

Его мать умерла при родах.

Его отец погиб как герой.

Дайте ему приют, милости ради.

Его зовут Уилл.

В тот год в Палате была всего одна подопечная – Элис. Ее отец, офицер кавалерии, пал в сражении при Хекхэм-Хис, когда армия Моргарата, потерпев поражение, отступила в горы. Ее мать, сокрушенная утратой, слегла от послеродовой горячки и больше уже не встала. Места было достаточно, и мальчика приняли. Барон Аралд был добрым человеком и, несмотря на неизвестные обстоятельства рождения мальчика, взял его на попечение в замок. Если записка не лгала, то отец Уилла погиб в сражении с Моргаратом, а поскольку сам барон Аралд был командиром, он чувствовал необходимость отдать дань уважения неведомому воину, пожертвовавшему своей жизнью ради победы.

Так Уилл и попал в замок Редмонт, став одним из воспитанников, выросших на милостях барона. Со временем появились и другие дети, и вскоре их стало пятеро. Кто-то из них помнил своих родителей. Элис, например, слышала о них рассказы из чужих уст, Уилл же был лишен даже этой малости. Он не знал о себе ничего.

Уилл сам придумал историю, которая давала ему опору и поддерживала на протяжении многих лет. Сначала был только набросок, но со временем история становилась все более подробной, добавлялись краски, детали, и вскоре Уилл так проникся мнимым прошлым своего рода, что уже и сам поверил в выдумку.

Мальчику было известно только одно: его отец погиб как герой. И Уилл нарисовал себе образ красивого рыцаря в доспехах, сражающегося с монстрами из подземного мира, бьющего их направо и налево, пока наконец орды врагов не разбежались. Уилл снова и снова представлял сверкающие доспехи, огромную фигуру воина, но никогда не видел его лица.

Если его отец действительно был воином, то он наверняка хотел, чтобы и сын пошел по его стопам. Вот почему для Уилла было так важно научиться сражаться. И чем сильнее мальчик хватался за призрачную надежду, тем быстрее она ускользала от него.

Уилл вышел в темный двор замка. Солнце давно село, и факелы, расположенные на крепостной стене примерно через каждые двадцать метров, отбрасывали неверный пляшущий свет. Некоторое время Уилл колебался. Ему не хотелось возвращаться в Палату и вновь слушать насмешки Хораса. Их спор обязательно приведет к драке, в которой Уилл наверняка проиграет. Джордж тут же примется анализировать, почему произошло так, а не иначе, и в конце концов сам запутается в собственных словах. Девочки бросятся утешать побежденного, особенно Элис, ведь они с Уиллом вместе выросли. Но он не нуждается в их сочувствии!

Уилл отправился в то место, где, как он знал наверняка, он будет в одиночестве.

Огромное фиговое дерево, росшее вплотную к центральной башне замка, часто давало ему убежище. Уилл не боялся высоты. Он принялся ловко взбираться на дерево до тех пор, пока не достиг тонких ветвей почти на самой верхушке. Они опасно раскачивались и прогибались под ним. Он иногда прятался здесь от Хораса, который не мог последовать за ним в такую высь. Уилл выбрал подходящую развилину и устроился на ней, поддавшись всем телом покачиванию древесных ветвей, колеблемых ночным ветерком. Часовые, обходившие замок, отсюда казались маленькими фигурками.

Уилл услышал, как открылась дверь Палаты, и, посмотрев вниз, увидел Элис, которая, озираясь вокруг, тщетно его искала. Девушка помедлила несколько минут в нерешительности, потом, похоже, пожала плечами и вернулась в замок. Вытянутый прямоугольник света, падавший наискось из приоткрытой двери, пропал, когда Элис бесшумно затворила ее за собой. Как странно, что люди почти никогда не смотрят вверх, подумалось Уиллу.

Раздалось тихое шуршание крыльев – на соседней ветке расположилась сипуха. Она покрутила пушистой головой, сверкнув круглыми, выпуклыми глазами. Затем без всякого интереса посмотрела на мальчика, словно понимая, что бояться ей нечего. Она же охотница. Бесшумная летунья. Хозяйка ночи.

– По крайней мере, ты знаешь, кто ты, – тихо сказал Уилл птице.

Сова снова повернула голову и, снявшись с ветки, унеслась в темноту, оставив мальчика наедине с его мыслями.

Уилл сидел на дереве, а огни в окнах замка гасли, один за другим. Факелы догорали, а в полночь дозорные запаляли новые. Только в одном окне было светло – там находились личные покои барона. Сеньор замка Редмонт, очевидно, еще трудился, внимательно просматривая донесения и другие документы. Со своего места Уилл мог разглядеть плотную фигуру своего благодетеля, сидевшего за столом. Однако вскоре и барон поднялся, расправил плечи, потянулся вперед, чтобы загасить светильник, и ушел в опочивальню этажом выше. Замок заснул. Лишь часовые бодрствовали.

Уилл вновь вспомнил о Дне выбора, и сердце защемило. Чувствуя себя несчастным и потерянным, мальчик бесшумно спустился с дерева и пробрался в темную спальню, к своей постели.

Глава 2

– Давайте, соискатели! Идите сюда! Живей! – говорил, а точнее, кричал Мартин, секретарь барона Аралда.

Его голос гулко раскатился в приемной, и пятеро воспитанников нерешительно поднялись с длинных деревянных скамей. Они робко двинулись вперед, еле передвигая ноги, так как ни один не желал первым входить в высокую, окованную железом дверь, которую придерживал Мартин.

– Живей, живей! – нетерпеливо гаркнул секретарь, и Элис наконец решилась войти первой.

Уилл так и думал, что она это сделает. Остальные последовали за гибкой белокурой девушкой. Когда один отваживается и подает пример, другие следуют за ним.

Оказавшись в кабинете барона, Уилл принялся озираться. Прежде он никогда не бывал в этой части замка. В башню, где находились канцелярия и личные покои барона, редко допускались те, кто был низкого звания, а уж воспитанникам вход был тем более запрещен.

Кабинет был огромный, потолок – высокий. Стены были сложены из массивных камней, очень тесно подогнанных друг к другу, так что между ними виднелась лишь тонкая полоска скрепляющего материала. В восточной стене имелось большое окно с тяжелыми ставнями. Сейчас оно было открыто. Это было то самое окно, через которое Уилл видел барона прошлой ночью. Помещение заливал яркий дневной свет, струясь по поверхности огромного дубового стола.

– Ну же! Становитесь в ряд, становитесь в ряд! – Мартин, похоже, был страшно доволен тем, что ему выпала возможность покомандовать.

Пятеро воспитанников медленно выстроились в неровный ряд, и секретарь оглядел их, неодобрительно поджав губы.

– По росту! Самый высокий сюда! – Мартин указал на то место, где он хотел видеть «самого высокого».

Это, конечно, был Хорас. После него встала Элис, затем Джордж, который был на полголовы ниже девушки. Он по обыкновению был понурым и сутулился. Дженни улыбнулась Уиллу и жестом предложила ему встать перед ней, хоть и была выше него на несколько дюймов. Это было так на нее похоже – помочь ему, когда он так переживал из-за своего телосложения. Уилл уже хотел воспользоваться добротой Дженни, как его остановил окрик Мартина:

– Не ты! Следующая – девушка!

Пожав плечами с виноватым видом, Дженни заняла указанное Мартином место. Так Уилл оказался в самом конце ряда, обругав про себя секретаря, который как будто специально выставил напоказ его маленький рост.

– Подтянитесь! Подтянитесь! А ну-ка, давайте по стойке «смирно»! – продолжал орать Мартин, когда его вдруг перебил густой голос:

– Не думаю, что уж так это нужно, Мартин.

В кабинет вошел сам барон. Он появился из маленькой двери, расположенной за громоздким столом. Мартин, завидев барона, сам встал по стойке «смирно», задрав подбородок, оттопырив тощие локти, сдвинув пятки, так что его ноги колесом разъехались в коленях.

Барон Аралд оглядел присутствующих, подумав, что его секретарь, стараясь исполнить свои обязанности как можно лучше, хватил лишку. Барон обладал могучим телосложением, как и подобает рыцарю, однако он настолько любил поесть и выпить, что значительную массу его тела теперь составлял жир, а не мускулы.

Он носил короткую, тщательно подстриженную бородку, черную, как и шевелюра, но кое-где уже просвечивала седина. У него был волевой подбородок, крупный нос и темные глаза под густыми бровями. Лицо выражало силу, не доброту, подумалось Уиллу. Пронзительный взгляд Аралда не был лишен искорки веселья – это мальчик замечал и раньше, когда барон навещал своих воспитанников и наблюдал за тем, как проходят занятия.

– Сэр! – во все горло проорал Мартин, заставив барона слегка поморщиться. – Соискатели в сборе!

– Я вижу, – терпеливо ответил Аралд. – Может быть, ты окажешь такую милость и пригласишь мастеров?

– Слушаюсь, сэр! – отозвался Мартин, сделав попытку щелкнуть каблуками, но, поскольку обут он был в башмаки из мягкой, податливой кожи, у него ничего не вышло.

Выпятив грудь, секретарь прошествовал к главной двери кабинета. Мартин, казалось, состоял из одних локтей и коленей и сейчас напоминал Уиллу петуха.

Не успел Мартин взяться за ручку двери, как барон снова его остановил.

– Мартин? – негромко окликнул он.

Секретарь вопросительно посмотрел на хозяина.

– Ты должен их попросить. Не гаркать. Мастера этого не любят.

– Слушаюсь, сэр. – Мартин был весьма разочарован. Тем не менее он открыл дверь и тихо произнес: – Мастера цехов… барон вас ждет…

Приглашенные тут же вошли в кабинет, не пытаясь соблюдать какой-либо порядок. Они любили и уважали друг друга и поэтому редко обращали внимание на чины. Первым в кабинете появился сэр Родни, глава ратной школы. Высокий и широкоплечий, как барон Аралд, он был одет по рыцарскому обычаю – в стальную кольчугу, поверх которой был накинут белый кафтан с изображением герба – алой волчьей головы. Сэр Родни заслужил себе этот герб еще в то время, когда был юношей и сражался с пиратами Скандии. Эти сорвиголовы постоянно совершали набеги на восточное побережье королевства. На боку висел меч – непременный атрибут рыцарей. У сэра Родни были яркие голубые глаза, и лицо его было бы идеальным, если бы впечатление не портил сломанный нос. Рыцарь носил густые усы, однако бороду, в отличие от Аралда, брил.

За сэром Родни следовал Улф, главный конюший, заправлявший выездкой и смотревший за могучими рыцарскими конями. Кареглазый, с острым взглядом, крепкими мускулистыми руками и тяжелыми кулаками, он был в простом кожаном жилете поверх шерстяной рубахи и узких штанах. Высокие сапоги из мягкой кожи, предназначавшиеся для верховой езды, достигали колена.

За Улфом вошла леди Павлина. Стройная, седовласая и элегантная, в молодости она была очень красивой. Ей до сего дня удалось сохранить изящество и величественную манеру держаться. Леди Павлина, получившая титул за заслуги на поприще иностранных дел Редмонта, возглавляла дипломатическую службу. Аралд всегда очень ценил ее способности, она была его доверенным лицом. Барон частенько повторял, что женщины лучше справляются с дипломатической службой, поскольку действуют более тонко и умело, нежели мужчины, которые чуть что прибегают к грубой физической силе.

За леди Павлиной следовал цеховой мастер книжников. В ожидании, пока Мартин их позовет, они обсуждали какие-то совместные дела. Найджел и леди Павлина были не только соратниками, но и близкими друзьями. Писцы, обученные Найджелом, изготавливали государственные бумаги и реляции, которые вручали дипломаты леди Павлины; к ним также обращались, когда требовалось точно сформулировать какой-нибудь закон, так как книжники имели очень большой опыт в этой области. Найджел был невысоким и жилистым, его угловатое лицо было подвижным и напоминало мордочку хорька. Темные, внимательные глаза главного книжника рыскали по комнате.

Последним вошел мастер Чабб, кухмейстер, полный мужчина в белой поварской куртке и белом же колпаке. Лицо его было красным и круглым, а рыжие волосы были зачесаны назад. Мастер Чабб прославился своим вспыльчивым нравом, и многие его воспитанники были озабочены лишь тем, как бы не попасть под горячую руку. С собой он всегда носил деревянную плошку, которая время от времени превращалась в грозное орудие возмездия, готовое наказать нерадивых воспитанников за лень и твердолобость. Дженни – единственная из присутствующих восхищалась мастером Чаббом и не скрывала своего намерения стать его ученицей.

В этот раз мастер-оружейник и мастер-кузнец не пришли, так как у них не было мест для очередных учеников.

– Цеховые мастера в сборе, сэр! – объявил Мартин, переходя на повышенные тона. Похоже, секретарь считал, что, чем важнее событие, тем громче надо о нем оповещать.

Барон поднял глаза к потолку.

– Я и вижу, – заметил он устало и добавил уже другим тоном: – Доброго утра, леди Павлина, доброго утра, джентльмены.

После ответного приветствия барон снова обратился к Мартину:

– Пожалуй, можем начать?

Кивнув, секретарь сверился со свитком, который держал в руке, и обратился к соискателям:

– Так, барон ждет! Барон ждет! Кто первый?

Нервно переминаясь с ноги на ногу и глядя в пол, Уилл вдруг испытал странное ощущение, что за ним наблюдают. Он поднял глаза и от удивления чуть не подпрыгнул, встретив непостижимый, сумрачный взгляд Холта – рейнджера Холта.

Уилл не заметил, как тот оказался в кабинете, но потом сообразил, что Холт, видимо, незаметно прошел в боковую дверь и встал за креслом барона, пока всеобщее внимание было приковано к цеховым мастерам. На нем был длинный серый плащ в буро-зеленых разводах. Холт имел обыкновение бесшумно появляться из ниоткуда, когда человек меньше всего этого ждет.

Суеверные крестьяне считали, что рейнджеры используют магию, чтобы стать невидимыми. Уилл пока еще не определил для себя, верить этим домыслам или нет. Интересно, зачем Холт сегодня пришел сюда? Он же не мастер и, насколько знал Уилл, раньше не участвовал в церемонии Дня выбора.

Внезапно Холт опустил взгляд. Мартин снова заговорил. Уилл уже успел заметить, что у секретаря есть вредная привычка частенько повторять одно и то же два раза.

– Ну так, кто же первый? Кто же первый?

Издав тяжкий вздох, барон предложил:

– Почему бы нам не начать с того, кто стоит первым?

Мартин снова кивнул:

– Да, конечно, милорд. Да, конечно. Кто стоит первым, шаг вперед!

Секунду поколебавшись, Хорас вышел из ряда и замер, напряженно вытянувшись. Барон некоторое время внимательно его рассматривал.

– Как тебя зовут? – спросил Аралд, и Хорас, слегка запнувшись, ответил:

– Хорас Алтман, сэр… милорд.

– Есть что-нибудь, чему ты отдаешь предпочтение, Хорас? – спросил барон с видом человека, который заранее знает ответ.

– Ратное дело, сэр! – твердо вымолвил Хорас.

Барон кивнул. Он взглянул на Родни, который внимательно присматривался к мальчику, оценивая его пригодность.

– Глава ратной школы, что скажешь? – обратился барон к Родни.

Рыцарь выступил вперед, навстречу Хорасу, слегка звякнув кольчугой и шпорами. Смерив мальчика с ног до головы пристальным взглядом, он медленно обошел его, Хорас при этом поворачивал голову ему вслед.

– Смирно, – приказал Родни, и мальчик замер, напряженно уставившись в точку перед собой.

– На вид он довольно крепок, милорд, и новый ученик мне всегда пригодится. – Родни потер рукой подбородок. – Ты ездишь верхом, Хорас Алтман?

Неуверенность мелькнула во взгляде Хораса, когда он вдруг осознал, что именно может ему помешать добиться успеха.

– Нет, сэр. Я…

Мальчик собирался сказать, что у воспитанников в замке не было возможности обучиться верховой езде, но сэр Родни перебил его:

– Не имеет значения. Этому учат. – Взглянув на барона, могучий рыцарь кивнул: – Быть по сему, милорд, я принимаю его в ратную школу, с обычным испытательным сроком в три месяца.

Аралд чиркнул на лежавшем перед ним листе бумаги и улыбнулся, взглянув на просиявшего от радости и облегчения юношу.

– Поздравляю, Хорас. Явишься в ратную школу завтра утром. Ровно в восемь.

– Есть, сэр! – отозвался Хорас, широко улыбаясь. Повернувшись к сэру Родни, он слегка поклонился: – Спасибо, сэр!

– Рано благодаришь, – загадочно ответил рыцарь. – Ты еще не знаешь, что тебя ждет.