Текст книги "Ночь у Насмешливой Вдовы"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

В ту же субботу, примерно в то время, когда преподобный Джеймс принял важное решение, у церкви на западной оконечности Главной улицы остановилось такси, приехавшее из самого Бристоля. Из такси вылез высокий и тучный, можно сказать, бочкообразный джентльмен в белом альпаковом костюме.

Главная улица с ее аккуратными тротуарами полого спускалась к поместью на другом конце. Все было погружено в субботнюю дрему. У обочин стояли припаркованные машины. За окнами слышалось звяканье чайной посуды; жены накрывали столы и будили мужей, которые любили поспать после обеда.

Полный джентльмен, с трудом, пыхтя выбравшись из такси, уперся кулаком в бок, подобно Виктору Гюго, и, надменно улыбаясь, принялся обозревать окрестности. Очки в черепаховой оправе съехали на самый кончик его носа. Огромная, совершенно лысая голова оставалась непокрытой, несмотря на осеннюю прохладу. Впрочем, вскоре таксист выудил откуда-то из недр машины панаму и нахлобучил ее пассажиру на затылок.

– Значит, это и есть Стоук-Друид? – презрительно осведомился сэр Генри Мерривейл.

– Ага, – отвечал таксист, в котором легко угадывался уроженец восточного Бристоля. – Ну и чемоданчик у вас – экстра-класс! – Таксист еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. – Просто любо-дорого смотреть! Вот это вещь!

– Не твое дело, сынок, – сурово отвечал великий человек. – Твое дело – вытащить мой чемодан и поставить его стоймя – не забудь, стоймя! Именно так, как я тебя учил по дороге.

– Будет сделано, командир!

На противоположной стороне улицы, сбившись в кучку, стояли шестеро детей в возрасте от девяти до тринадцати лет. Их сопровождали две собаки, шотландский терьер и черно-белая длинноногая дворняжка. Когда в тот день юные представители Стоук-Друида вышли из дому, они сияли чистотой, как полы в кухне у их матерей. Сейчас всех их – и мальчиков, и девочек – трудно было отличить от африканских божков вуду. Они уныло ждали, что вот-вот их позовут домой пить чай – и тогда начнутся репрессии.

Однако, когда дети увидели такси, меж ними словно пробежала электрическая искра.

– Полегче! – рокотал тучный джентльмен. – Во имя всех святых, полегче!

То, что появилось из такси, на первый взгляд было обычным коричневым кожаным чемоданом, только очень большим и удлиненной формы. Но когда таксист с трудом приподнял его и поставил на тротуар стоймя, дети увидели на донышке четыре толстеньких маленьких никелированных колесика.

– Спасибо, сынок. – Тучный джентльмен расплатился с таксистом.

Продев два пальца в кожаную ручку, сэр Генри Мерривейл величественно закосолапил по улице. Он не тащил тяжесть; огромный чемодан просто катился за хозяином – бесшумно и довольно зловеще.

– Вот это да! – послышался чей-то голос. – Вы только посмотрите!

Великий человек хмыкнул и кашлянул. Понимая, что на него смотрят – он не заметил еще пятнадцати пар глаз взрослых, глазевших на него из-за занавесок, – Г.М. небрежно вез чемодан одним пальцем, как будто вел по ипподрому победителя дерби.

Дети и собаки рассредоточились по улице; они окружили приезжего у табачной лавки, которая размещалась в одном доме с парикмахерской.

– Сэр! – послышался чей-то дрожащий голосок.

– М-да?

Говоривший оказался долговязым тринадцатилетним мальчишкой в кепке колледжа Мальборо. Выговор у него был безупречным.

– Пожалуйста, скажите, сэр, – продолжал мальчик, – почему у вас такой смешной чемодан?

Г.М. обиделся.

– Что не так с моим чемоданом? – Он так грозно воззрился на детей, что обе собаки затявкали и отступили назад. – Я сам его изобрел, лично! И теперь мне не приходится таскать тяжести! Разве у тебя никогда не болела спина оттого, что приходилось тащить тяжеленный чемодан сорок пять миль?

Разгадка тайны до того сильно подействовала на всю группу, что дети некоторое время молчали, собираясь с мыслями.

– Ага! – с упрямым видом заявил коренастый малыш. – У него колесики на днище. А наверху-то зачем?

Малыш (сын мясника) был прав. В верхней части чемодана также посверкивали четыре колесика; мальчик по очереди крутанул каждое из них, оставив на коже чемодана художественные отпечатки своих грязных ладоней.

– Эх, сынок! – укоризненно вздохнул Г.М. – Мой чемодан всегда находится нужной стороной вверх, как бы ты его ни схватил. Снизу тоже есть кожаная ручка. Тебе остается только перевернуть чемодан – и вот, пожалуйста!

– Неужели вы до всего этого сами додумались? – недоверчиво и восхищенно переспросила одиннадцатилетняя девочка с леденцом за щекой.

– Ну… да! – Г.М. скромно взмахнул рукой.

Жуткий вопль, от которого по черепу Г.М. побежали мурашки, не означал, что кто-то из детей сошел с ума. Просто юному Томми, сыну Сквайра Уайата и самому грязному мальчишке из всей компании, вдруг пришла в голову счастливая мысль. Растолкав друзей, он шагнул вперед и по-свойски дернул Г.М. за полу пиджака.

– Послушайте, сэр! – прошепелявил он. – А если взять вашу громадину да поставить боком, как обычный чемодан?

– Допустим! – кивнул Г.М., обычно не отличавшийся терпимостью. – Ну а дальше?

– Тогда у него будут по два колесика спереди и сзади. Чемодан тяжеленный. И громадный, как гоночный автомобиль. Наверное, он пролетит вниз четыреста ярдов – отсюда до папиного парка, как сэр Малколм Кэмпбелл в «Синей птице»!

– Хм… ну что ж… – задумался великий человек. – Можно проверить. Устроим гонку? Чемодан против собак!

– Здорово! – прошептал юный Уайат, пораженный великодушием незнакомца. – Вот именно! Против собак!

Состязание вот-вот готово было начаться; к действительности, суровой действительности, Г.М. вернули только оглушительные вопли:

– Спорим, моя собака обгонит чемодан!

– Ха! Твой жирный скотч-терьер? Да ни за что! Зато мой пес обставит его!

– Берегись, Томми Уайат! – пропищала очень маленькая девятилетняя девочка. – Твой папа сегодня обходит Северный луг, и он сказал…

– Р-р-р! – зарычала черно-белая дворняжка. Обе собаки ощетинились и смотрели на чемодан одновременно подозрительно и неприязненно.

– Ставлю тысячу фунтов!

– А я – миллион!

– А я…

– А ну, молчать! – рявкнул Г.М. На улице воцарилась мертвая тишина. Дети обступили его и просительно дергали за полу пиджака; возможно, так они демонстрировали свое доверие, что, впрочем, портило белый костюм и омрачало настроение Г.М. Поправив очки, он выдвинул ультиматум. – Состязание состоится, – объявил он. – Это я вам обещаю. Более того, приводите, если хотите, и других участников, за исключением борзых. Мой чемодан даст им фору. Но только не сейчас.

– Почему?

– Как вы не понимаете, сынок? Мне нужно распаковать свой старый добрый чемодан, вынуть оттуда вещи – на случай, если он случайно откроется. Чтоб мне лопнуть, у меня там бутылка виски! Вы же не хотите, чтобы полная бутылка виски разбилась?!

Девочки захихикали, но в целом дети нехотя согласились с Г.М. Гарри Голдфиш мальчик в кепке колледжа Мальборо, выдвинул встречное предложение:

– Сэр, у вас есть сигареты?

Пораженный Г.М. выпятил грудь и оглядел четверых мальчишек.

– Не вздумайте курить сигареты, слышите? – загремел он.

– Да, сэр, – уныло кивнул мальчик в кепке.

– Чтобы никто из вас не вздумал курить сигареты, поняли?

Мальчишки мигом поскучнели.

– Сигареты, – наставительно продолжал Г.М., – курят только девчонки да маменькины сынки. Если уж хотите курить, то курите сигары, как я. Вот, держите! – И он извлек из внутреннего кармана пиджака четыре превосходные гаванские сигары, каждая в целлофановой обертке.

Дети пришли в исступленный восторг. Пятнадцать взрослых, продолжавших наблюдать за происходящим из-за занавесок, выпучили глаза.

Одиннадцатилетняя девочка с леденцом со скучающим видом дернула плечиком – очень по-женски.

– Не грусти, куколка, – обратился к ней Г.М. – Вот десять шиллингов для вас, девочек; разделите поровну и купите себе конфет, помады или еще что-нибудь. По-моему…

Он замолчал и посмотрел на другую сторону улицы. Метрах в пятнадцати от них, небрежно прислонившись спиной к стене, стояла еще одна девочка лет четырнадцати – хорошенькая, пепельноволосая, в нарядном и очень чистом платье. Г.М. показалось, что, несмотря на несколько надменное и скучающее выражение лица, в серых глазах девочки стояли слезы. Поняв, что ее заметили, красавица повернулась и зашагала прочь.

– Это Пэм Лейси, сэр, – светским тоном заметил мальчик в кепке колледжа Мальборо. – Дочь миссис Лейси. Подходящая малышка.

– Ага, – воскликнул мятежный и практичный сынишка мясника. – А папаши-то у нее и нет! – Он презрительно фыркнул.

– Хватит болтать! – прикрикнул на него Г.М. – Что значит «папаши у нее нет»?

Девочка вынула леденец на палочке изо рта и повертела в руке.

– Ну-у… – протянула она. – Одни так говорят, другие – по-другому. Пэм такая интелекталка…

– Интеллектуалка, – поправил ее мальчик из Мальборо-колледжа.

– Возможно, вы и правы, мистер Гарри Голдфиш, – фыркнула девочка. – Интелекталка она для нас. Но мой папа говорит…

– А кто твой отец, куколка?

– Мистер Горди, сапожник, – с гордостью отвечала девочка. – Он уж такой интелектал, что никому не верит. Он говорит, что она распущенная. – Все это время мисс Горди не сводила глаз с лица Г.М. – Вот попробуйте нагнать ее и дать десять шиллингов!

– Не знаю, о чем ты! – солгал Г.М., взмахнув рукой. – Кстати, мне пора. Может ли кто-нибудь из вас сказать, где найти человека по имени Рейф Данверс?

– Из книжной лавки? – хором закричали дети. – А что вам от него нужно?

– Вам-то что, черт вас дери! Только вы, детишки, не ругайтесь! Где он?

– Идите прямо вниз, по этой стороне.

И Г.М. зашагал прочь, невзирая на мольбы остаться. Он гордо шел, ведя рукой чемодан и даже не подозревая о грозящей ему катастрофе. Г.М. был очень доволен собой. Он не только не поддался искушению, но и преподал наглядный урок нравственности представителям молодого поколения.

Вскоре взгляд его уткнулся в позолоченную вывеску над довольно пыльной витриной. Вывеска гласила: «РАЛЬФ ДАНВЕРС: КНИГИ». У входа в лавку стоял лоток с дешевыми изданиями по два пенни. Наблюдательный прохожий непременно отметил бы одну странность: витрина книжной лавки была забрана тяжелыми железными прутьями, как, впрочем, и остальные окна дома.

Хотя в Стоук-Друиде фамилия «Данверс» мало что говорила кому-нибудь, кроме Гордона Уэста и полковника Бейли, она весьма знаменита в кругах богатых и не очень богатых коллекционеров редких изданий в Лондоне и Нью-Йорке. Целых двадцать лет магазин Данверса на Бонд-стрит являлся их Меккой. До сих пор многие любители негодуют на Данверса за то, что он похоронил себя в глуши Сомерсета, – им очень недостает долгих, неспешных бесед с владельцем магазинчика на Бонд-стрит.

– Я люблю мир и покой, – объяснял знакомым Данверс. – А дела веду в основном по почте. Можете выписать по каталогу любую книгу, на которую хотите взглянуть…

– Пустая трата времени! – раздраженно возражал Данверсу один постоянный и состоятельный покупатель. – И потом, вы ведь и сами любите порыться в книгах – вдруг да отыщется что-то ценное! Главные редкости вы ни за что не поместите в каталог! И мы даже не узнаем о новых сокровищах, покуда не приедем к вам и не схватим вас за горло!

Тут букинист уклончиво хмыкал и спешил перевести разговор на другую тему.

Итак, приехавший в Стоук-Друид ясным солнечным днем сэр Генри Мерривейл осторожно прислонил чемодан к лотку с дешевыми книжками, чтобы тот не убежал от него, и с легким сердцем вошел в лавку.

Коротко тренькнул колокольчик над дверью. Перешагнув порог, сэр Генри оказался в длинном полутемном зале, который еще удлинили, сломав заднюю стенку. Сбоку, в альковах, стояли стеллажи, пространство посередине занимали низкие столы со стопками томов. Здесь пахло старыми книгами; их аромат гораздо вернее запаха скучных роз или других цветов передает атмосферу мира грез.

Напротив входа, между высокими шкафами с дверцами, забранными сеткой, – в них хранились сокровища, – с потолка свисала лампа под зеленым абажуром; свет падал на конторку с закругленными углами. Сбоку от нее, закинув ноги на столешницу, сидел сам букинист и читал «Барчестерские башни».

Сэр Генри Мерривейл громко откашлялся, поправил панаму и, пыхтя, затопал к конторке.

Мистер Данверс осторожно положил книгу, сбросил ноги на пол и повернулся лицом к вошедшему.

– Привет, Рейф! – буркнул посетитель.

– Добрый день, сэр Генри, – отозвался букинист, как всегда, негромко и хрипловато, но вместе с тем решительно.

Мистер Данверс был полный пожилой человек; голову его покрывал редкий белый пушок. В лице букиниста не было ничего примечательного, если не считать острых голубых глаз, смотревших поверх очков без оправы, съехавших на самый кончик носа. При виде гостя в глазах мистера Данверса заплясали веселые искорки. Хотя жилет его был запачкан табачным пеплом, руки сияли чистотой.

– Очень рад, – с искренней теплотой продолжал Данверс. – Сколько мы с вами не виделись? Почти два года! Садитесь, садитесь! – Он показал на маленькое потертое кресло с кожаным сиденьем, в которое Г.М. тут же плюхнулся. Кресло под его могучим весом угрожающе заскрипело. – Как поживаете, дорогой сэр Генри?

– Ужасно, – с охотой отозвался Г.М. – У меня такое давление, что врачи специально таскают меня по всем отделениям больницы и хвастаются перед коллегами. Но надеюсь, хуже уже не будет.

– Я… мм… не совсем вас понимаю.

– Вот какое дело! – Г.М. выразительно взмахнул рукой. – Недавно я вернулся в Лондон из Челтнема. Там, пока я диктовал свою автобиографию, меня впутали в расследование одного убийства. Ах, чтоб мне лопнуть! Расследование-то меня и доконало. В жизни больше не притронусь ни к одному преступлению, даже если мне посулят бочку золота! В общем, я вернулся домой, надеясь с месяц поваляться в постели и поразмышлять. Но не тут-то было! Я получил вашу телеграмму.

Букинист, смущенно опустивший взгляд, ничего не ответил.

– Вы пишете, – продолжал Г.М., – что у вас есть нечто настолько прекрасное, что я должен увидеть это лично. И потому мне необходимо бегом бежать в вашу богом забытую деревню. Что ж, Рейф, будем надеяться, что я приехал не зря.

Данверс кивнул. Он поднял голубые глаза на Г.М., но тут же снова опустил их в пол.

– Насколько я помню, – начал он, – вас очень интересует Жозеф Фуше, бывший ловкий мошенник и авантюрист, ставший министром внутренних дел при Наполеоне. В вашем кабинете в военном министерстве даже висит большой портрет Фуше.

– Угу. Ну и что?

Данверс соединил кончики пальцев и задумчиво осмотрел их.

– Наверное, вам неизвестно, – продолжал он, – что Фуше по приказу императора написал секретные мемуары. В них он раскрывает не известные никому подробности и тайные интриги, связанные с жизнью наполеоновского двора с 1804 по 1812 год.

Г.М. потрясенно воззрился на букиниста.

– Ах, чтоб тебя! – прошептал он.

– Вот именно. – Казалось, букинисту очень не хочется рассказывать о сокровище, которое он откопал. – Мемуары в веленевом переплете вышли всего в двух экземплярах: один предназначался императору, а второй – самому Фуше. Известно, что экземпляр Фуше уничтожен. Но… – Данверс показал на один из шкафов с проволочной сеткой, – у меня имеется единственный сохранившийся экземпляр с примечаниями, написанными рукой Наполеона. Хотите взглянуть на книгу?

– Я хочу ее купить, – решительно заявил Г.М., кладя панаму на столик сзади. – Рейф, насколько я помню, вы не любитель торговаться; я тоже. Назовите вашу цену!

– Книга не продается, – заявил Данверс.

Сэр Генри Мерривейл прищурился.

– Наверное, правда, – заявил он после долгой паузы, – что цель жизни всех букинистов – отмена книжной торговли. – Он не выдержал: – Зачем же, ради всего святого, вы вытащили меня сюда?!

– Вы не поняли, – мягко возразил Данверс. – Я подарю вам книгу, если вы найдете человека, который рассылает в нашей округе анонимные письма.

Снова наступило молчание.

– Анонимные письма… вот как?

– Их автор подписывается «Вдова». «Вдовой» в наших краях называют древнее каменное изваяние на лугу… От этих писем половина моих односельчан едва не сошла с ума. По моему мнению, именно из-за них одна почтенная, хотя и немного нервная женщина утопилась в реке – в полумиле от того места, где мы с вами сейчас сидим… После ее смерти, – продолжал Данверс, – письма вроде бы перестали приходить. – Он особо выделил «вроде бы». – Но несомненно, скоро поступление их возобновится, и последствия будут еще плачевнее. Позвольте рассказать вам, что произошло.

Видимо, воспользовавшись методом дедукции в сочетании с многочисленными сплетнями, букинист в общих чертах уз нал большую часть – однако не все – из того, что нам уже известно. Его негромкий хрипловатый голос продолжал монотонное повествование. При ярком свете лампы заметно было, какой у него неожиданно решительный подбородок.

Г.М. сидел без движения, скрестив на груди руки. Выражение его лица изменилось: морщины разгладились, словно он надел суровую, но бесстрастную маску. Маленькие глазки неотрывно следили за Данверсом. Сейчас представители молодого поколения Стоук-Друида не узнали бы своего знакомого.

Данверс закончил рассказ неожиданными словами:

– Генри, ради бога, вмешайтесь и предотвратите еще чью-нибудь смерть!

Г.М. по-прежнему сидел неподвижно.

– Скажите, Рейф, вы тоже получили анонимку? – спросил он.

– Да, получил – две.

– Что вам приписывают?

– Среди прочего – что я торгую порнографическими изданиями и с их помощью соблазнил одну деревенскую девушку. Между прочим, и то и другое – неправда. Но видите ли, – тут умудренный опытом букинист улыбнулся, – против подобных обвинений я не возражаю. Суть в том, что автор анонимок полагал, что его яд меня заденет.

Он кивнул в сторону торгового зала.

– У меня имеется секция, посвященная криминологии и криминалистике, – продолжал он. – Однако там нет… мм… пособий по написанию анонимных писем.

– Ах, Рейф! Подобной литературы пруд пруди. Да и практического опыта тоже хватает. Расскажите поподробнее о тех письмах, которые вы получили.

Порывшись в битком набитом отделении для бумаг, Данверс вытащил сложенный пополам лист почтовой бумаги.

– Особенно мне бы хотелось, чтобы вы прочли вот это. Погодите, прошу вас!

– В чем дело?

– Признаюсь, мои познания в данной области проистекают главным образом из… мм… популярной прессы. Но позвольте после того, как вы прочтете письмо, и перед тем, как выскажете свои соображения, задать вам два вопроса!

Г.М. кивнул. Ральф Данверс передал ему листок. Пока Г.М. читал, ни один мускул не дрогнул у него на лице, и общее его выражение невольно внушало страх. Дочитав, Г.М. сложил письмо и вернул букинисту.

– Насколько мне известно, – заявил Данверс, – большинство анонимок пишется людьми полуграмотными. Впрочем, некоторые авторы подобных писем – люди образованные, которые нарочно делают орфографические и грамматические ошибки, чтобы их было труднее опознать. Я прав?

– Да, правы, Рейф.

– Отлично! Теперь возьмем письмо, которое получил я, и еще одно, которое показал мне один знакомый. Грамматика, орфография и пунктуация в каждом из них правильны до педантичности. Правда, автор изредка вставляет нецензурные слова, однако употребляет их нарочно, для создания эффекта неожиданности, который производят и сами послания. Злоба в них так и кипит.

Г.М. задумался.

– Мерзопакостное письмо, сынок, – согласился он и снова погрузился в размышления. – После чтения у меня испортилось настроение, как случилось бы со всяким другим человеком. Однако дело не просто в настроении. Я…

– Что?

Г.М. снова надел маску невозмутимости.

– Лучше говорите вы, Рейф.

– Автор анонимок – человек высокообразованный, по крайней мере, очень хорошо образованный, – продолжал Данверс. – Следовательно, по-моему, мы можем исключить из списка подозреваемых девяносто пять процентов местных жителей. Фермер или простой работник не в состоянии написать подобное письмо, как не в состоянии он, скажем, создать поэму Драйдена «Авессалом и Ахитофел». Значит, под подозрением у нас остаются…

– Продолжайте. Кто у нас остается?

Букинист замялся. Очевидно, ему очень не хотелось высказывать вслух свои подозрения, однако и молчать он не мог.

– Во-первых, – беззаботно заявил он, – я сам. – Голубые глаза над очками сверкнули. – Простоты ради допустим, что я невиновен. Далее мы имеем мисс Марион Тайлер, миссис Стеллу Лейси, мисс Джоан Бейли, полковника Бейли и мистера Гордона Уэста. Еще есть врач, который временно замещает нашего доктора Спенлоу, – доктор Шмидт; он плоховато говорит по-английски, но пишет всегда правильно, без ошибок. И еще можно включить в список подозреваемых мистера Голдфиша, аптекаря, и мистера Бенсона, хормейстера… Нет, погодите! – мягко прибавил Данверс, заметив, что Г.М. собирается что-то сказать. – Давайте выполним более приятную задачу и исключим тех, кого можно.

– Значит, по-вашему, кого-то можно исключить? Ну-ну.

– Если бы вы слышали, как изъясняется наш Сквайр Уайат, – улыбнулся букинист, – вы бы сами его исключили. То же самое относится и к бедному Фреду Корди, сапожнику, – хотя он когда-то даже купил пишущую машинку, чтобы писать гневные письма в газету, но потом разозлился и выкинул машинку в реку. Как вы понимаете, многие мои «подозреваемые» на самом деле вряд ли таковыми являются.

Г.М. извлек из внутреннего кармана портсигар с дешевыми черными сигарами. Превосходные «гаваны», которые он раздал мальчишкам, подарили ему на позавчерашнем банкете. Сам он считал, что курить «гаваны» – ниже его достоинства.

– Рейф, каков ваш второй вопрос? – спросил он.

– Второй вопрос?

– Ну да. Вы сказали, что зададите мне два вопроса. Все ваши предположения, высказанные до сих пор, касаются психологии автора анонимок. Так каков же второй вопрос?

Букинист встал, отодвинул «Барчестерские башни» и повернулся спиной к конторке.

– Автор писем, которые я читал, буквально сдвинут на сексуальной почве… Все в них так и дышит сексуальностью, каждая строчка – даже подтекст… Разве неправда, что большинство анонимных писем пишутся женщинами-психопатками?

– О нет! – Г.М. покачал головой. Голос его гулко прокатился по комнате. Данверс изумленно посмотрел на своего гостя. – Тут дело вот в чем, – продолжал Г.М. – Конечно, неправильно утверждать, будто половина анонимок пишется мужчинами, а половина – женщинами. Женщин все-таки больше. Но все же среди анонимов попадаются как те, так и другие.

– Но я всегда думал…

Слабо звякнул колокольчик над входной дверью, словно чья-то нерешительная рука наконец-то собралась повернуть ручку. На пороге, на фоне угасающего заката, появилась Джоан Бейли.