Текст книги "Девятнадцать писем (ЛП)"

Автор книги: Джоди Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

С этим я заканчиваю звонок. Это всё объяснение, что ему нужно.

Пока я кладу телефон обратно в карман пиджака, он звонит снова. Большим пальцем я собираюсь нажать на кнопку «отклонить», думая, что это снова Эндрю, но вместо этого вижу на экране номер Лукаса. Господи, наша встреча.

– Где ты, чёрт побери? – скрипит он в трубку. – Я пытаюсь дозвониться до тебя почти час. Пожалуйста, не говори мне, что ты всё ещё в пробке. Я держался, сколько мог. Нам нужны те планы.

– Лукас, – я так рад слышать его голос, даже если он кричит на меня. Мне нужно ухватиться за его силу, потому что я вот-вот распадусь на части. Пройдя через дверь, я выхожу в коридор. – Прости, друг. Я должен был позвонить… из головы выскочило.

– Боже, Брэкс. Из головы выскочило? Что происходит?

– Я в больнице.

– Что? – он делает краткую паузу. – Почему?

– Та авария, – говорю я, голос ломается. – Это была Джемма.

– Чушь собачья… не может быть.

В трубке всё стихло, и шок, который я испытал, когда мне впервые сказали это, вернулся обратно. Когда говоришь это вслух, всё становится слишком реально, и я знаю, как плохо Лукас примет новости. Он не только обожает Джемму, но и переживает за меня. Пока мы росли, были только Джем и я, а затем я уехал в университет, оставляя её позади. Это был первый раз, когда мы разделились, и это было тяжело. Мы разговаривали каждый день и каждые выходные ездили туда-сюда, чтобы быть вместе, но это было не то же самое. Я страдал без неё. Я был потерян, а Лукас спас меня. Джемма была моей второй половинкой, но я никогда не понимал, как сильно мне нужен брат, лучший друг, пока не нашёл его.

– В какой вы больнице? Я сейчас же еду к вам.

Мои губы растягивает лёгкая улыбка. За восемь лет нашей дружбы он никогда не подводил меня.

– Не надо. Закончи встречу, это важно. Здесь ты ничего не можешь сделать. Мы всё ещё ждём новостей от доктора.

– Я могу быть рядом с тобой. Я знаю, что она значит для тебя. Она твоя жизнь.

– Так и есть, – шепчу я, пока глаза щиплют слёзы, но резко отказываюсь плакать. Мне нужно оставаться сильным ради неё. – Лукас, я не думаю, что смогу выжить без неё.

– Держись там, приятель. Джем боец. Она справится с этим.

Он понятия не имеет, как сильно мне нужно было услышать эти слова.

– Боже, я надеюсь на это.

Глава 4

Брэкстон

Меня охватывает страх, пока я иду за медсестрой по коридору к отделению интенсивной терапии. Родители Джеммы идут следом. Мы, наконец, можем увидеть её, но заходя только по одному. Я благодарен, что они не возразили, когда я сказал, что хочу пойти первым.

Я пытаюсь подготовиться к худшему. Я не уверен, что увижу, когда пройду в эту палату, но знаю, что будет не особо красиво. Моя прекрасная жена, которая оставила меня сегодня утром с улыбкой и поцелуем, будет не тем же человеком, которого я увижу.

Когда доктор наконец-то вернулась сообщить нам новости о её состоянии, мы узнали, что из-за опухоли мозга её поместили в искусственную кому. Я задал доктору миллион вопросов, но он мало что мог сказать, кроме того, что следующие несколько дней будут игрой в ожидание, и за состоянием Джеммы будут следить в ОИТ.

У неё обширные травмы. Хирургу удалось зашить открытые раны, но они не смогут провести операцию, пока не сойдёт опухоль. Ей нужны будут штифты в правой руке и ноге, а также замещение тазобедренного сустава, потому что кости раздроблены. Как бы я не ненавидел то, что моя девочка такая сломанная и разбитая, мы можем справиться с этим. Она жива, а кости заживают. Пока наша главная забота – чтобы она преодолела следующие несколько дней. Как говорит доктор, она здорова и сильна. Я знаю, она будет бороться. Она должна.

Медсестра останавливается и поворачивается лицом ко мне, когда мы доходим до палаты Джеммы. Моё сердце бьётся так быстро, что я слышу грохот в ушах. На её лице сочувствующая улыбка.

– Это палата вашей жены, мистер Спенсер.

– Спасибо.

Я разворачиваюсь и киваю родителям Джеммы. Никаких слов не будет достаточно, чтобы успокоить кого-либо из нас в данный момент. Грустный взгляд Кристин встречается с моим, и ей удаётся натянуть улыбку, пока она тянется, чтобы провести ладонью по моей руке. Это внимательная и заботливая женщина, которую я люблю и по которой скучаю.

– Удачи, – говорит она. – Мы будем ждать здесь, если понадобимся тебе.

Я торможу в дверном проёме и беру себя в руки. Я справлюсь. Заставляя свои ноги двигаться, я делаю шаг вперёд, затем другой. Когда мои глаза останавливаются на Джемме, я делаю резкий вдох. Мои колени угрожают подогнуться, пока я подхожу к кровати. Человек, лежащий передо мной, даже не напоминает мою жену.

Я не уверен, что ожидал увидеть, когда вошёл сюда, но определённо не это. Белые стерильные простыни натянуты ей до подбородка, так что я могу видеть только её покрытое синяками и побитое лицо. Она подключена к нескольким аппаратам, и у неё изо рта торчит большая белая трубка.

Я стою и смотрю долгое время, боясь подойти ближе. Это в голове не укладывается. Никогда в жизни я не думал, что мне придётся столкнуться с чем-то таким. Правая сторона её лица и лоб закрыты бандажом. Я сразу же отвожу взгляд от сухой крови, которую вижу запёкшейся в её волосах. Я не могу этого выносить. Её лицо такое опухшее. Я даже не могу описать, как больно видеть её такой.

У стены стоит стул. Я подхожу к нему и подтаскиваю его к кровати Джеммы. Левая сторона по-прежнему идеальна, по-прежнему она. На мои глаза наворачиваются слёзы, пока я медленно провожу кончиками пальцев по левой стороне её лица.

Перед тем, как прийти сюда, я обещал себе, что останусь сильным ради неё, но меня так переполняет грусть, что я больше не могу. Я так напуган. Наклоняясь вперёд, я нежно прижимаюсь губами к её щеке. Она такая безжизненная, такая бледная, и её кожа такая холодная под моими губами. Скользнув рукой под одеяло, я сжимаю её руку в своей.

Мне хочется обвить её руками и умолять поправиться, но я слишком боюсь прикасаться к ней. Я не хочу сделать ей больнее, чем уже есть. Я всю жизнь заботился о ней и защищал её, но в тот момент, когда она нуждалась во мне больше всего, меня не было рядом. Логично, я знаю, что я ничего не мог сделать, чтобы избежать этого. Никто из нас не мог этого предвидеть, но это не уменьшает моего чувства вины.

Слова офицера, который приезжал утром, эхом отдаются в мыслях. «Я могу только сказать, что в машину, в которой она ехала, врезались сбоку после того, как она проехала стоп-сигнал».

– Джем, – шепчу я, прижимаясь к её коже. – Ты мне нужна, малышка. Не оставляй меня, – я чувствую солёность своих слёз. – Борись ради нас... борись ради себя. Просто борись.

У меня болит сердце, когда я прижимаюсь к её лицу своим на долгое время. Даже этот простой контакт придаёт мне силу, и я могу только надеяться, что он придаёт силу и Джем.

Я ошеломлён, когда чувствую, как на моё плечо ложится рука. Я поднимаю взгляд и вижу рядом медсестру.

– Родители миссис Спенсер хотели бы сейчас зайти и увидеть свою дочь.

– Хорошо, – говорю я, откидываясь на спинку стула и вытирая слёзы с лица.

– Вы можете вернуться, как только они повидаются с ней.

Я жду, пока она выходит из комнаты, затем снова наклоняюсь на стуле вперёд.

– Твои родители пришли тебя увидеть, – шепчу я. – Я буду прямо за дверью. Я никуда не уйду, – я ещё раз касаюсь губами её щеки, прежде чем встать. – Я люблю тебя.

Моё сердце будто разбито, когда я выхожу из комнаты. Я разминаюсь в дверях с Кристин. Она тянется к моей руке, но я отмахиваюсь от неё.

– Как она? – спрашивает Кристин. Я качаю в ответ головой. Я онемел. У меня нет слов, чтобы описать, как она. Кристин сама увидит через минуту.

Стефан хлопает меня по спине, когда я прохожу мимо. Я знаю, что мрачное выражение его лица отражается и на моём. Мне жаль того, что они увидят. Джемма всегда была их маленькой девочкой. Видеть её в таком состоянии будет не легко.

– Брэкстон, – я бросаю взгляд через плечо, пока иду к ряду стульев у стены. Лукас. Не звучит никаких слов, пока он подходит, останавливается передо мной и притягивает меня в свои объятия, крепко сжимая. Он никогда раньше так меня не обнимал, но я слишком благодарен, чтобы чувствовать себя неловко. Мне нужно что-то, что угодно, чтобы прямо сейчас держало меня. – Она справится с этим, приятель.

Я так рад, что он здесь.

***

Я достаю свой телефон, когда чувствую в кармане его вибрацию. Я вижу, что это сообщение от Рэйчел, подруги Джеммы. Она на пути сюда из Нью-Йорка.

– Почему бы тебе не поехать домой на пару часов и не отдохнуть, – говорит Стефан, кладя руку мне на плечо. – Ты выглядишь дерьмово.

– Боже, спасибо.

Прошло три дня после аварии, и я не отходил от своей жены. Я поеду домой, когда смогу забрать её с собой, и не раньше. Хоть это, оказывается, против политики больницы, медсестра разрешила мне сегодня утром принять душ. Отчасти это заставило меня снова почувствовать себя человеком. Лукас поехал к нам домой и привёз туалетные принадлежности и свежую одежду. Он звонил в больнице по пути на работу и снова вечером, по пути домой. Он мало что мог здесь сделать, но я благодарен, что он продолжает за всем следить в офисе, хоть мне в данный момент сложно сосредоточиться на чём-то, кроме Джем.

– Ты знаешь, что я имею в виду, сынок, – говорит Стефан. – Ты понадобишься Джемме, когда она очнётся, а ты не сможешь держаться, если продолжишь в таком духе.

Он прав. Я едва спал и не особо ем, но я не могу уйти. Правда в том, что я не смогу свободно дышать, пока не буду знать точно, что она будет в порядке.

– Я не оставлю её.

Она пережила первые сорок восемь часов, и с каждым проходящим днём моя уверенность растёт. Она всё ещё в искусственной коме, но доктор сегодня утром сделал ещё несколько обследований, и они показали, что опухоль уменьшается. Я знаю, восстановление будет долгим, как только она придёт в сознание, но она никогда не будет одна. Я, её родители, Лукас и её лучшая подруга Рэйчел – мы все поможем ей, на каждом шагу пути.

– Тебе нужно немного отдохнуть, – настаивает Стефан.

Никто из нас в данный момент не держится должным образом. Стефан и Кристин здесь с раннего утра до поздней ночи, но в отличие от меня, они ездят домой спать.

– Ради бога, – рявкает Кристин. – Его жена лежит в больнице. Почему он должен оставить её? Он предан женщине, которую любит. В отличие от тебя, он чтит свои свадебные клятвы.

Закрыв лицо руками, я заставляю себя прикусить язык. Меня достали резкие замечания, которые она бросала Стефану последние несколько дней. Я это понимаю, правда: она боготворила землю, по которой он ходил, пока он не разбил ей сердце. Но то, с чем они сталкиваются сейчас, доказывает, что жизнь коротка. Никто из нас не знает, что ждёт за углом. И Джемма их единственный ребёнок; конечно, если что и могло их сблизить, то это общая боль и любовь к дочери. Кристин нужно двигаться вперёд и как-то попытаться простить. Ненависть и обида, которую она носит с собой, превращают когда-то отзывчивого и любящего человека в озлобленного и обидчивого. Я едва узнаю женщину, которая была так добра ко мне, когда я потерял свою маму.

Я сочувствую им обоим. Очевидно, что они по-прежнему любят друг друга, любой дурак это увидит. Но, кажется, Кристин собирается заставить его платить за свою ошибку до конца жизни. Это так печально – любовь, которую они когда-то делили, слишком ценная, чтобы её выбрасывать.

– Я пойду возьму кофе, – огрызается Стефан, идя к двери. Думаю, он просто тоже держится на последнем издыхании. Сейчас его жена подпустила его ближе всего с тех пор, как они расстались два года назад.

– Тебе действительно стоит сделать ему поблажку, – говорю я, поворачиваясь к Кристин. Я пытался не вмешиваться в это последние несколько лет, но сейчас это практически невозможно. Мне даже удалось сдержаться и не высказать своё мнение во время всего свадебного фиаско. Что Кристин тогда не поняла – или отказывалась понимать – это то, что отец Джеммы будет присутствовать на нашей свадьбе и отдаст свою маленькую девочку замуж, не важно, хочет Кристин его там видеть или нет. Давление чуть не разорвало Джемму – более чем из-за одного случая я держал её в своих руках, пока она плакала от раздражения, принесённого матерью – но я знаю, как сильно она любит обоих своих родителей, так что молчал. Но не сейчас.

– Это дерьмо действительно нужно прекратить, – говорю я. – Я не буду стоять и смотреть, как вы расстраиваете Джемму во время её восстановления.

Глаза Кристин слегка сужаются, а рот открывается, чтобы заговорить, но затем она делает паузу. Я вижу, как всё её тело горбится, и понимаю, что она знает, что я прав. Прямо сейчас нашим приоритетом должна быть Джемма.

– Ты прав, – отвечает она, громко выдыхая. – Я пыталась отпустить боль, но не могу.

Поднявшись со стула, я подхожу к ней.

– Я знаю, тебе не просто, Кристин, но скажи мне: разве постоянно измываясь над ним, ты чувствуешь себя лучше?

– Нет, – шепчет она. – Нет, не чувствую.

Это не она. Не настоящая Кристин, не образ матери, который я любил, взрослея. Когда моя мать умерла, Кристин пришла и заботилась обо мне как о собственном сыне, и я всегда буду благодарен. Все годы она замечательно относилась ко мне и моему отцу. Они со Стефаном оба.

– Просто постарайся быть немного милее, – говорю я, кладя руку ей на плечо. – Джемме понадобимся мы все вместе, когда она очнётся.

– Я знаю.

Полное раскаяния выражение на её лице говорит мне, что она как минимум попробует.

* * *

Я открываю глаза, как раз когда ночная медсестра выходит из палаты. Не считая тонкой полоски света за кроватью Джеммы, палата погружена в темноту. Я разминаю шею, наклоняя с боку на бок, выпрямляясь на откидной кушетке, которая стала заменой кровати. Я жду дня, когда снова смогу спать в своей удобной кровати, обвивая руками жену. Мои часы показывают, что сейчас только начало третьего ночи.

Поднявшись, я подтаскиваю стул ближе к кровати Джеммы. Мне нужно быть ближе. Если бы она не была подключена к стольким аппаратам, я, не колеблясь, забрался бы в кровать рядом с ней и обнял бы её. Я так скучаю по ней – по её улыбке, по её смеху, по её прикосновениям, по её любви – но больше всего я скучаю по тому, как просыпался рядом с ней. Она моя жизнь, сколько я себя помню, так что когда она здесь, но не полностью, у меня болит сердце.

Наклоняясь, я прижимаюсь губами к её лбу.

– Пожалуйста, возвращайся ко мне скорее, – я откидываюсь на спинку стула и скольжу рукой под одеяло, которое накрывает её. Мне нужен контакт. Может, это поможет мне заснуть; мне нужно быть в самом сильном состоянии, когда она очнётся. – Я люблю тебя, – шепчу я, обвивая её пальцы своими. Мы никогда не ложились спать, не сказав эти слова.

Глава 5

Брэкстон

Я хожу вперёд-назад по коридору. Сегодня решающий день. Доктор и две медсестры сейчас там, с моей женой. Опухоль в её мозгу уменьшилась, так что они собираются начать процесс вывода её из комы. Ещё её отключают от аппаратов, которые помогали ей поддерживать жизнь. Я должен чувствовать облегчение, но этого нет – я крайне встревожен. Каким бы позитивным я ни старался оставаться, всё равно нет гарантии, что она справится.

Кристин, Стефан и Лукас все сидят и наблюдают за мной. Уверен, из-за меня у них кружится голова, но я не могу стоять на месте. Мой желудок завязывается узлами.

– Брэкстон!

Я поднимаю взгляд и вижу Рэйчел, лучшую подругу Джеммы, которая бежит ко мне. Рэйчел переехала в Нью-Йорк из-за работы больше года назад, но я ни капли не сомневался, что она приедет домой, как только узнает об аварии. Они близки как сёстры. Поэтому я ждал дня после аварии, чтобы позвонить ей. Я не хотел, чтобы её прилёт сюда был напрасным. Она была здесь всего три недели назад, чтобы стать подружкой невесты Джеммы.

У меня болит сердце, когда я вспоминаю, как забирал её из аэропорта, когда она прилетела на нашу свадьбу. Они с Джеммой общаются по «Скайпу» каждую неделю, но не видели друг друга почти год. В тот момент, когда Рэйчел вышла после таможенного досмотра, Джемма отпустила мою руку, чтобы побежать к ней. Они обнимались и плакали долгое время.

Должно быть, в этот раз ей было тяжело прилетать, по совершенно другой причине, и некому было её поприветствовать. Но мои мысли были затуманены переживанием, и я просто не подумал найти кого-нибудь, чтобы забрали её.

Не звучит никаких слов, пока она падает в мои объятия и рыдает. Я чувствую, как дрожит её тело, или, может быть, моё, я не уверен. В данный момент я знаю только то, что я истощён, напуган и с трудом держусь.

– Как она? – спрашивает Рэйчел, поднимая на меня взгляд сквозь слёзы. Она писала мне последние несколько дней, узнавая новости по пути. Мой ответ всегда был одним и тем же: «Без изменений. Состояние критическое, но стабильное». Это всё, что я мог сказать ей. Мы все ждали.

– С ней сейчас доктор, – говорю я ей. – Опухоль сошла, так что они собираются выводить её из комы.

Доктор поговорил со мной, прежде чем войти в палату. Они собираются убрать медикаменты, которые использовали, чтобы поддерживать её кому, но продолжат использовать жидкость и обезболивающие, чтобы ей было удобно. Для того, чтобы полностью очнуться, ей может понадобиться от двенадцати до семидесяти двух часов.

Я просто хочу, чтобы этот кошмар закончился.

* * *

Проходит много часов, а она не подаёт никаких признаков, что очнулась. По крайней мере, у неё изо рта убрали трубку, которая помогала ей дышать. Синяки и опухоль на правой части её лица исчезли. Хоть она и не особо похожа на Джемму, которую я знаю, я благодарен, что уже вижу улучшения.

Последние четыре дня меня просили выходить из палаты, пока ей меняют повязки, так что я ещё не видел, что скрывается под всеми этими бандажами. Я не уверен, что хочу видеть.

За исключением этого я не отходил от неё. Кристин, как могла, старалась не вызывать враждебной реакции Стефана, но, по моему мнению, она могла стараться больше. Они по очереди проводили время в палате с Лукасом и Рэйчел. В ОИТ правила другие. Обычно они не пускают больше одного человека в палату за раз, но для нас сделали исключение. Кристин встала в пару с Рэйчел, а Лукас со Стефаном. Я отчасти облегчён, что родители Джеммы разделились – так просто легче для всех.

Когда наступает вечер, я прошу их всех пойти домой и немного отдохнуть. Но сам не ухожу. Не могу. Кристин сначала возражает, но в итоге Рэйчел убеждает её, что это к лучшему. Она останется с Кристин, пока она здесь. Кристин любит Рэйчел как дочь, так что я счастлив, что они будут поддерживать друг друга. Приезд Рэйчел освобождает меня, так что я могу вложить усилия в то, чтобы моя жена снова поправилась. Кристин не водит машину, так что когда Стефан переехал из семейного дома, подвозить её куда-то стало нашей с Джем задачей.

Я сижу у кровати, держа руку Джеммы в своей, когда в палату входит одна из ночных медсестёр.

– Мистер Спенсер, – кивает она. – Я удивлена, что вы ещё не спите.

Я слабо улыбаюсь ей. Не могу отрицать, что я устал – я с трудом держу глаза открытыми, но не хочу засыпать, на случай, если Джемма вернётся в сознание. Она будет запутана и напугана, думая, где она и как сюда попала. Мне нужно быть рядом, чтобы облегчить ей разум.

– На это может уйти несколько дней.

– Я знаю, – мой единственный ответ.

– Вы хороший человек, мистер Спенсер. Вашей жене повезло с вами.

– Я чувствую, что повезло мне.

– Я могу вам что-нибудь принести, пока не ушла?

– Нет. Я в порядке, спасибо.

– Попытайтесь немного отдохнуть, мистер Спенсер. Я буду проверять вашу жену каждый час, так что если её состояние как-то изменится, я вас разбужу.

– Спасибо.

Когда она уходит, на часах пятнадцать минут первого ночи. Это значит, что прошло почти четырнадцать часов с тех пор, как доктора убрали медикаменты, которые держали её без сознания. Теперь я не могу заснуть. На это могут уйти дни, но также есть возможность, что она очнётся в любой момент.

* * *

Я вырываюсь из сна, когда чувствую, что кто-то сжимает мою руку. Мои веки тяжёлые, а разум в тумане. Я по-прежнему сижу на стуле рядом с кроватью Джеммы. Я опускаю взгляд на часы и вижу, что сейчас только начало шестого утра. Затем меня накрывает осознание. Кто-то сжал мою руку.

– Джемма, – произношу я, выпрямляясь на стуле. – Джемма, малышка.

Я наклоняюсь ближе к ней, слегка сжимая руку, которая всё ещё в моей, но ничего нет. Никакого движения. Должно быть, я это вообразил.

Я шумно выдыхаю, прижимаясь лбом к её плечу.

– Очнись, малышка. Пожалуйста, – мой голос ломается, пока я пытаюсь сдерживать эмоции. Я не уверен, сколько ещё смогу это выносить. – Пожалуйста, Джем, – шепчу я. – Ты нужна мне.

Проходят минуты. Я продолжаю прижиматься к ней головой, всё время пытаясь сдерживать слёзы. У меня такое чувство, будто я схожу с ума, но, наверное, это просто недостаток сна. Я психически и физически исчерпан. Я откидываюсь на спинку стула и провожу свободной рукой по своему лицу, царапая её о бороду. Я никогда не ходил небритым так долго.

Я должен признаться себе, что тёплый душ и бритьё могут меня реабилитировать. Джем никогда не была фанаткой бород. Она считала небрежную щетину сексуальной, но это был её предел.

Я осторожно отпускаю её руку и встаю, чтобы потянуться. Я выгибаю спину и поднимаю руки высоко в воздух, пытаясь облегчить боль, которая, кажется, заняла постоянное место в моих уставших мышцах. Обычно я стараюсь тренироваться большинство дней, но не могу этого делать, пока я здесь.

Сейчас начало восьмого. Медсестра только ушла, проверив жизненные показатели Джем; по-прежнему нет изменений. Она сказала мне, что доктор скоро придёт, когда начнёт обход. Я на грани. Несколько минут я хожу назад-вперёд, прежде чем остановиться рядом с её кроватью.

– Джем, малышка. Ты меня слышишь? – наклонившись вперёд, я провожу пальцами по её лицу. – Мне нужно, чтобы ты очнулась, – в моём голосе отчаяние, когда я говорю это. – Пожалуйста.

Мой взгляд сосредоточен на ней, когда я выпрямляюсь во весь рост. Эта игра в ожидание действительно мешает мои мысли. Затем я вижу движение. Ну, я так думаю; может, я просто воображаю это, как было с сжатием руки. Я протираю глаза, прежде чем снова сосредоточиться на ней. На этот раз я знаю, что мне не мерещится. Её веки слегка трепещут, прежде чем с губ падает тихий стон. Моё сердцебиение ускоряется, когда я снова наклоняюсь над ней.

– Открой глаза, Джем, – молю я, тянусь за её рукой под одеялом и сжимаю её в своей.

Я не могу объяснить, какую чувствую радость, когда она делает, как я прошу. Она смотрит мне прямо в глаза пустым взглядом. Учитывая всё, через что она прошла, меня это не удивляет.

На моём лице появляется огромная улыбка.

– Добро пожаловать обратно, – шепчу я, пока на глаза наворачиваются слёзы.

Её взгляд двигается от меня к окружающему. Я могу только представить, какое она чувствует замешательство. Я очень стараюсь держаться, но меня так переполняют эмоции, что сдержанность ускользает с каждое проходящей секундой.

Я осторожно провожу рукой по левой стороне её лица, когда её взгляд возвращается ко мне. Я ненавижу, что исчезла знакомая искра, но знаю, что она вернётся. Наклоняясь вперёд, я прижимаюсь к её лбу своим, пока из глаз текут слёзы.

Я не плакал так с маминой смерти. Но эти слёзы другие. Это слёзы радости, а не сердечной боли. Слёзы благодарности и облегчения, не вины. Вся неуверенность, которую я чувствовал последние несколько дней, мгновенно исчезает. Она вернулась. Она жива. Я, наконец, снова могу дышать.

– Я так по тебе скучал, Джем.

– Стойте, – её голос хриплый и ничем не похож на голос моей Джеммы. – Отойдите от меня, – умоляет она, слабо толкая меня в грудь.

Она никогда раньше не говорила со мной так резко, и в первую очередь я думаю, что как-то причинил ей боль.

– Джем, – я в замешательстве отстраняюсь.

– Кто вы? – испуганно спрашивает она.

Моё сердце проваливается.

– Это я, Брэкстон… твой муж.

Она не говорит больше ни слова, и ей не нужно. Страх, который я вижу в её глазах, говорит всё. Облегчение, которое я почувствовал мгновения назад, быстро сменяется паникой.

Она не помнит меня.

Она не знает, кто я.

Глава 6

Брэкстон

Одну неделю спустя…

Выключив двигатель, я кладу голову на руль, молча молясь, чтобы сегодня был тот день, когда вернётся память моей жены. После ужаса того, когда она очнулась и не вспомнила меня – или кого-либо, раз на то пошло, даже своих родителей – всё пошло по спирали вниз.

Я был вынужден каждую ночь возвращаться домой без неё. Я поклялся, что не вернусь в дом, пока она не будет со мной, но вот в чём дело – она не хочет видеть меня рядом. Временно, в любом случае.

В первую ночь она практически насильно выставила меня из палаты. Для неё я теперь незнакомец, и именно так она ко мне относилась. Я практически уверен, если бы было так, как хочет Джемма, она даже запретила бы мне приходить сюда днём. Я разрываюсь между крайней унылостью и решимостью; это чертовски больно, но я отказываюсь принимать, что это конец нашим отношениям.

Она может больше не помнить нашу любовь или всё, через что мы прошли вместе, но я помню. Каждый момент… каждую секунду. Я ношу достаточно любви для нас обоих.

Кристин и Стефан полностью опустошены потерей памяти Джеммы, и, как и мне, им сложно привыкнуть. Для них это тяжёлый удар, в их уже треснутых жизнях. Им нельзя не посочувствовать.

Доктор Джеммы долго говорил со мной прошлой ночью, прежде чем я уехал из больницы. Он назвал состояние Джеммы ретроградной амнезией. Он сказал, что это не редкость для пациентов – страдать какой-то формой потери памяти после травмы головы. Но, к сожалению, нет волшебного лекарства. Пока что это очередная игра в ожидание. Её потеря памяти может быть временной, но есть шанс – и это мой величайший страх – что её память никогда не вернётся.

В любом случае, я не откажусь от нас. Никогда. Прямо сейчас у меня есть только оптимизм. Мы принадлежим друг другу, и скоро, я уверен, она тоже поймёт это. Моё сердце принадлежит ей, как её сердце принадлежит мне.

Когда произошла авария, я переживал, что она никогда не очнётся, и я потеряю её. Я ни разу не обдумывал возможность, что она очнётся, но я всё равно её потеряю.

Сейчас только семь утра, пока я иду по знакомому коридору больницы к её палате, так что активности здесь нет. Я прихожу сюда каждое утро, когда ей привозят завтрак, чтобы порезать её еду. Она не может делать этого сама, когда функционирует только одна рука. Она ненавидит это, я вижу, но ей нужно есть. Прежняя Джемма всегда была сильной духом и независимой. Это то, что я люблю и чем восхищаюсь в ней, так что я рад, что эта часть нее не потеряна. Она по-прежнему где-то там, мне просто нужно найти способ вытащить её обратно.

– Доброе утро, мистер Спенсер, – говорит одна из медсестёр, когда я прохожу мимо.

– Доброе утро.

Здесь я стал частым гостем. Джемму перевели из ОИТ четыре дня назад, в нормальную палату. Её держали в отделении интенсивной терапии достаточно долго, чтобы заменить тазобедренную кость, а в сломанные кости вставили штифты. Операция прошла успешно, и Джем начала вставать и ходить – хоть медленно и с помощью – в течение двадцати четырёх часов.

Мой желудок сжимается, чем ближе к палате я подхожу. Любовь, которую я видел в её глазах, когда она смотрела на меня, сменилась пустым взглядом – это если она вдруг посмотрит в моём направлении. Большую часть времени она притворяется спящей, чтобы не приходилось разговаривать с нами. Она всех окатывает холодным душем, включая родителей. Это разбивает мне сердце, и не только из-за Кристин, Стефана и меня; я могу только представить, какой напуганной, запутанной и одинокой чувствует себя Джемма.

– Доброе утро, – говорю я, когда захожу в её палату. Она не спит и смотрит в потолок. Я ненавижу, что её лицо больше не светится, когда она видит меня. Я ненавижу, что она больше не улыбается той красивой улыбкой.

Её взгляд на мгновение перемещается ко мне, прежде чем снова сосредоточиться на потолке.

– Привет, – отвечает она тихим, едва слышимым голосом. Тем не менее, я натягиваю улыбку. Я не могу позволить ей увидеть, как сильно это влияет на меня – мне нужно быть её силой. Я хочу притянуть её в свои объятия и сказать оставаться там, что всё получится, но я знаю, что лучше этого не делать. Мои надежды могут уменьшаться, но я отказываюсь верить, что это будет нашим будущим.

– Сегодня утром завтрак задерживается, – говорю я, присаживаясь рядом с её кроватью, стараясь не позволить этой новой неловкости ошеломить меня.

– Я сказала им, что ничего не хочу.

Она по-прежнему отказывается смотреть на меня.

Подвинув стул ближе, я тянусь за её рукой, но я не удивлён, когда она отдёргивает руку.

– Тебе нужно есть. Это поможет тебе набраться сил. Уверен, ты не хочешь торчать в этом месте вечно, – её взгляд двигается ко мне, но она не говорит. – Тебе не хочется домой?

Потому что я знаю, что мне хочется, чтобы она вернулась туда.

– Домой? Куда домой? У меня нет дома. Как я могу хотеть пойти в то место, которого даже не помню?

Меня жалит горечь в её голосе, и я снова тянусь за её рукой, но передумываю.

– Твой дом со мной, Джем.

Её пустой взгляд заставляет меня отвести глаза в пол, когда нависает тишина. Воздух в этой палате такой густой, что его можно резать ножом.

– Тебе больше негде быть, например, на работе или ещё где-то? – говорит она, в конце концов. Джем даже не ждёт моего ответа, прежде чем переворачивается на бок, спиной ко мне.

* * *

– Давай я помогу тебе, – предлагаю я, когда она пытается подняться с кровати. Сегодня она выписывается из больничной палаты и переходит в реабилитационный центр. У неё впереди интенсивная терапия, но это значит, что она на шаг ближе к возвращению домой. Я по-прежнему держусь за надежду, что всё это суровое испытание вскоре останется позади, и мы сможем вернуться к тому, что было до аварии. Без надежды человек ничто. Я даже довольствовался бы чем-то приблизительным к этому.

– Я не инвалид! – огрызается она, выдёргивая руку из моей хватки.

– Прости, – шепчу я, отступая назад. Я сую руки в карманы своих брюк, чтобы не возникало соблазна потянуться к ней снова.

Как только ей, наконец, удаётся встать, она поворачивается лицом ко мне. Я слышу её вздох, прежде чем она говорит:

– Нет, ты меня прости, – говорит она, склоняя голову. – Ты всё время добр со мной. Я извиняюсь за то, как относилась к тебе, это неуместно.

– Всё нормально, – говорю я, делая шаг вперёд. Мне больно за неё. Для меня это ад, так что я не могу даже представить, через что проходит она.

– Просто я чувствую себя такой… – она по-прежнему смотрит в пол, но я не упускаю то, как ломается её голос, пока она говорит. Я кладу пальцы под её подбородок, чтобы мягко заставить её встретиться со мной взглядом. В моём горле поднимается комок, когда я вижу слёзы в её красивых глазах. – Я чувствую себя такой потерянной.