Текст книги "Девятнадцать писем (ЛП)"

Автор книги: Джоди Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Я тоже буду по тебе скучать.

Наконец отпустив тебя, я взял в руки твоё лицо, подушечками больших пальцев вытирая твои слёзы.

– Я позвоню тебе, когда приеду туда, и мы можем разговаривать по Скайпу каждый вечер.

– Хорошо, – сказала ты, пока с твоих глаз продолжали литься слёзы.

Я прижался своими губами к твоим, соединяясь с тобой в долгом поцелуе. Как я мог прожить целую неделю без твоих поцелуев?

– Я люблю тебя, Джем, – теперь выражать свою любовь стало легче.

– Я тебя тоже люблю.

– Вернусь в пятницу днём.

– Я буду ждать.

Я смотрел на вас четверых, пока заводил машину. Четыре самых важных человека в моей жизни… моя семья. Мне было невероятно тяжело уезжать от вас всех в тот день. Я опустил окно, выезжая с подъездной дорожки. Мой отец положил руку тебе на плечи, а ты положила голову ему на грудь.

Я помахал на прощание, как только съехал на дорогу.

– Будь осторожен за рулём, – крикнула твоя мама, вытирая слезу с глаз.

– Я люблю тебя, – проговорил я одними губами, когда мой взгляд переместился на тебя. Я послал воздушный поцелуй, и ты притворилась, что поймала его, прежде чем прижать сжатый кулак к своему сердцу.

Я опустил ногу на педаль и уехал. Только тогда я отпустил свои эмоции. Я вытирал слёзы с глаз тыльной стороной ладони, мчась вперёд по дороге, готовый начать эту новую главу своей жизни.

***

Четырнадцатое февраля 2007 года. Это была среда. Я сказал, что не вернусь до пятницы, но никак не мог не увидеть тебя в наш самый первый День Святого Валентина.

Я устроился на вечернюю работу в маленьком пабе недалеко от университета. Я тренировался всю неделю, готовясь к своей первой смене в следующий понедельник, так что должен был съездить домой и вернуться за один день.

Я сидел на капоте твоей машины, когда доехал до школы. Ты понятия не имела, что я приеду. Во мне нарастал восторг, когда прозвенел звонок, заканчивая твой учебный день. В моей руке был букет красных роз, а под рукой я держал белого плюшевого медведя с большим красным бантом вокруг шеи. Он пел песню «Ты моё солнце», если нажать ему на живот.

Ты всегда была моим солнцем, Джем. Один взгляд на тебя делает мой день ярче.

Прошло всего пять дней с тех пор, как я тебя видел, но это казалось вечностью. Ты шла с несколькими своими подругами, когда одна из них толкнула тебя локтем в бок, указывая в мою сторону. Я резко вдохнул, потому что твоя красота всегда лишала меня кислорода. Ты замерла, как только твой взгляд упал на меня. Ты просто стояла на месте, краткое время просто глядя на меня, и короткую секунду я не был уверен, счастлива ли ты меня видеть.

Меня переполнило облегчение, когда на твоём лице появилась огромная улыбка, и ты бросила свой рюкзак и побежала ко мне.

– Брэкстон, – произнесла ты, прыгая мне на руки. – Что ты здесь делаешь? – я уткнулся лицом в твои волосы и вдохнул твой сладкий аромат.

В твоих глазах блестели слёзы, когда ты отстранилась, чтобы посмотреть на меня.

– Это наш первый День Святого Валентина, – сказал я, – и мне нужно было увидеть свою девочку.

Ты прижалась губами к моим. Боже, как я скучал по ощущению твоих мягких губ. Некоторые другие ученики кричали и свистели, проходя мимо, но это нисколько нам не мешало. Нам нужно было наверстать пять дней без поцелуев.

Как только мы ушли от школы, ты попросила отвезти тебя домой, чтобы забрать мой подарок. Ты купила мне кружку с надписью: «Ты милый, можно я оставлю тебя себе?»

Эта кружка до сих пор моя любимая, и я пью из неё каждый день.

То, что было между нами, слишком прекрасно, чтобы забыть. 

Всегда твой, 

Брэкстон.

***

Выходные проходят быстро. Прошлым вечером я позвонил домой Стефану и взял запасные ключи от дома бабушки и деда, на случай, если Джемма захочет зайти внутрь. Ещё я положил в багажник машины седло для Малышки Тилли.

Сегодня красивый осенний день, идеальный для езды верхом.

Я подъезжаю к дому Кристин в начале девятого. Чем раньше мы уедем, тем больше времени я проведу с ней.

Прежде чем я успеваю дойти до крыльца, Джемма выходит из дома. Я скольжу по ней взглядом. Её зелёная майка спадает с одной стороны, раскрывая её хрупкое плечо. Я не могу вспомнить, чтобы раньше видел её в этой майке, должно быть, она новая. На ней коричневые сапоги по колено и обтягивающие джинсы, которые идеально подчёркивают длинные ноги. Ноги, которыми она когда-то охотно обвивала меня. Мой разум заполняет недавнее воспоминание о том, как она меня оседлала.

– Ты прекрасно выглядишь, – говорю я.

– Спасибо. Ты и сам выглядишь довольно привлекательно.

Я протягиваю ей руку, когда она спускается на нижнюю ступеньку, и притягиваю её в свои объятия.

– Доброе утро, – притягивая её лицо ближе, я касаюсь её губ своими. Теперь я целую её в знак приветствия и прощания каждый раз, когда мы вместе. Пока она не против этого, я не собираюсь останавливаться.

– Доброе, – отвечает она, обвивая руками мою талию.

– Ты готова ехать к Малышке Тилли?

– Не могу дождаться, когда её увижу. Я едва смогла уснуть прошлой ночью, так была взволнована.

Я нежно целую её в лоб, прежде чем отстраниться, и мой взгляд ловит движение в окне. Это Кристин. Она наблюдает за нами с огромной улыбкой на лице. Я быстро махаю ей рукой, после чего беру Джемму за руку.

– Я взял с собой седло для малышки Тилли, на случай, если тебе захочется на ней покататься.

– Я бы хотела покататься.

Пока мы едем по шоссе, мой взгляд коротко отрывается от дороги, и я вижу её улыбку, пока она расслабленно откидывается на спинку сидения. Она протягивает руку и кладёт её мне на бедро. Это кажется такой естественной реакцией, она делала так всегда. Слегка повернув голову, она смотрит в окно. Она кажется такой довольной.

– Я ходила в тот же университет, что и ты?

– Да. Поступила на следующий год после меня.

– Мы жили вместе?

– Нет. Ну, во всяком случае, не официально. Твои родители нашли тебе квартиру в аренду вне кампуса. Твоя квартира была недалеко от моей. Так вы с Рэйчел стали такими хорошими подругами, она была твоей соседкой.

Она поворачивается лицом ко мне.

– Почему я не жила с тобой?

– Твои родители считали, что мы слишком молоды для такого серьезного шага, но мы почти каждую ночь проводили вместе. Если ты не ночевала в моей квартире, я ночевал в твоей.

Её губы складываются в улыбку, пока она поворачивает голову обратно к окну.

Мы почти час проводим у бабушки и деда. Джемма хочешь зайти в дом и оглядеться. Он по-прежнему именно такой, каким я его помню, только чуть более пыльный.

Я стою в стороне и наблюдаю, как Джемма ходит из комнаты в комнату, и отвечаю на все её вопросы.

– Я очень благодарна, что ты привёз меня сюда. Приятно на самом деле увидеть их дом изнутри, вместо того, чтобы пытаться откопать изображение в мыслях, – она смотрит на меня через плечо, пока говорит. – Кухня, где мы помогали бабушке печь угощения, камин, перед которым мы сидели после приключения с Лохнесским чудовищем, и спальня, в которой мы с тобой спали в детстве…

Её слова трогают моё сердце. Все эти моменты из нашего прошлого, о которых я писал в письмах. Это очередной пример того, какой тяжёлой стала для неё жизнь. Авария могла украсть её у меня, но она потеряла в тот день намного больше. Мои истории могут вернуть ей обрывки прошлого, но видения, эмоции и чувства, которые у неё ассоциировались с этими временами, навсегда потеряны.

Она разглядывает окружение, проводит руками по богатой деревянной мебели и изучает фотографии в рамках на каминной полке и те, которые висят на стене.

– Думаешь, ничего, если я возьму несколько фотографий домой? – спрашивает она, стоя перед старым камином. – Жалко, что они стоят здесь, и никто их не видит.

– Не думаю, что твоя мама будет против. Если будет, мы всегда можем их вернуть.

Примерно из десяти фотографий она выбирает три: ту, где она сидит на коленях у дедушки, пока он ведёт трактор, фотографию со свадьбы её родителей и ту, где мы вдвоём маленькие с бабушкой.

Она прижимает три рамки с фотографиями к своей груди, пока я закрываю дом.

– В следующий раз, когда мы сюда приедем, я бы хотела хорошенько здесь убраться, – говорит она. – Может, пропылесосить, протереть пыль и открыть пару окон, чтобы впустить свежий воздух. Там очень душно.

Я вчера позвонил мистеру Тэлботу, сказав, что мы заедем навестить Малышку Тилли. Часть меня обеспокоена тем, что Джемма снова поедет верхом, но она всегда любила это, и я хотел, чтобы она снова это испытала. После аварии она кажется хрупкой, но на самом деле она совсем не такая. Она одна из самых сильных, самых смелых людей, которых я знаю.

Оседлав лошадь, я помогаю ей сесть, прежде чем забраться позади неё. Я хочу убедиться, что ей удобно, прежде чем позволить ей кататься на Малышке Тилли одной. Прошли годы с тех пор, как я сидел за ней на этой лошади.

После того, как мы проезжаем несколько кругов по пастбищу, я спрыгиваю, передавая ей удила, и следующие несколько часов стою у забора, постоянно улыбаясь, наблюдая за ней. Это прекрасно – видеть её такой счастливой и беззаботной. Связь между Джеммой и лошадью как никогда крепка, даже если она не помнит этого.

Я могу сказать, что ей тяжело прощаться, но обещаю привозить её сюда каждые выходные, если она этого хочет.

– У меня был самый потрясающий день, – говорит она, пока мы едем по длинной тропе к главной дороге.

– Я серьёзно имел в виду то, что мы можем приезжать сюда каждые выходные, если ты захочешь.

Она снова кладёт руку мне на ногу.

– Спасибо за сегодня… спасибо тебе за всё.

Начинает моросить, пока мы выезжаем за город.

– Ты голодна или хочешь, чтобы мы поехали к Кристин?

Я всё ещё не могу заставить себя называть тот дом её домом.

– Ужасно голодна. У меня разыгрался аппетит, пока я каталась на Малышке Тилли.

– Недалеко отсюда есть одно место… «Мамина деревенская кухня». Бабушка с дедушкой возили нас туда, когда мы были детьми. У них вся еда идёт с картошкой. Её готовят в кожуре и подают со взбитым коричным маслом. Тебе такое нравилось.

Ей это нравилось так сильно, что она иногда крала и мою порцию.

– Звучит идеально.

Она не только ест всю свою картошку, но и забирает половину моей, прямо как в прежние времена. Она может этого не понимать, но есть те части, которые остались в ней прежними.

К тому времени, как я оплачиваю счёт, и мы уходим из ресторана, уже идёт ливень.

– Подожди здесь, – говорю я. – Я подгоню машину, чтобы ты не промокла.

Натянув куртку над головой, я бегу к машине. Я на полпути, когда кто-то хватает меня за руку. Внезапно рядом со мной оказывается Джемма. Дождь уже промочил её волосы, и она щурится, пока тяжёлые капли текут по её лицу.

– Потанцуешь со мной?

Часть меня хочет сохранить её в сухости и тепле, но как я могу отказаться? Мы почти десять лет не делали этого, и если она хочет потанцевать со мной под дождём, то я сделаю именно это. Дарить ей воспоминания о прошлом в письмах, которые я пишу, не сравнится с тем, чтобы позволить ей испытать эти моменты самостоятельно.

Развернувшись, я тянусь к ней и притягиваю её тело к своему.

– У нас нет музыки, – говорю я, отвечая ей улыбкой.

– Нам не нужна музыка.

Она прижимается щекой к моей груди, крепко меня обнимая.

На поверхность выплывают воспоминания о нашем самом первом танце под дождём. Тогда для нас всё было таким новым, и в каком-то смысле сейчас всё то же самое. Это новое начало. Шанс заново пережить всё волшебство, которое мы когда-то разделили.

Глава 34

Джемма

Я выбираюсь из кровати в начале восьмого. Я уставшая, но взволнованная. Брэкстон заедет за мной в девять, и мы поедем по магазинам за тем, что мне понадобится для жаркое на ланч, а затем заберём его отца по пути обратно.

Прошлой ночью мы приехали домой поздно. Дом был во тьме, так что я прокралась наверх и приняла тёплый душ, прежде чем забраться в кровать. Какой бы я ни была уставшей, мне понадобились годы, чтобы уснуть. Я была всё ещё под впечатлением от дня, который провела с Брэкстоном и Малышкой Тилли.

Мне хочется рассказать маме о вчерашнем дне. Она очень старается и наконец начинает справляться со смертью родителей. С их смертью будто умерла часть её, и она перестала жить. Уверена, она никогда это не преодолеет, но она хотя бы снова говорит о них.

Я улыбаюсь, заходя за угол на кухню, но затем резко останавливаюсь.

– Папа? – произношу я.

Он стоит спиной ко мне, у раковины, в мамином розовом халате. Халат слишком маленький и смотрится нелепо. Я закрываю рот рукой, чтобы заглушить хихиканье.

Он поворачивается лицом ко мне, и я довольно уверена, что его удивлённое выражение лица соответствует моему собственному.

– Тыковка!

– Что ты здесь делаешь?

– Я… эмм… ночевал здесь. Надеюсь, ты не против, – он делает несколько шагов ко мне. – Вчера вечером я сводил твою маму на ужин и…

Я держу руки в воздухе, сокращая расстояние между нами, прежде чем обвить его; мне не нужны подробности.

– Я более чем не против, – говорю я. – Я так счастлива видеть тебя здесь.

– Я счастлив быть здесь… ты не представляешь, насколько. Мы должны поблагодарить тебя за то, что дала нам обоим необходимый толчок.

– Я была бы рада, если бы вы просто снова общались, но это… – я отстраняюсь от него и вытираю глаза.

– Я знаю, тыковка… знаю.

– Кстати, ты выглядишь нелепо в этом халате.

Он прочищает горло, и я хихикаю, когда он пытается поправить халат спереди.

– Я хотел приготовить твоей маме чашку кофе. Я так делал каждое утро, когда жил здесь.

– Ну, может быть, в следующий раз тебе нужно взять свой халат.

Он усмехается, наклоняясь вперёд и нежно целуя меня в лоб.

– Хорошая идея.

***

Когда Брэкстон заезжает за мной, он не может поверить, что мой отец оставался на ночь, но счастлив не меньше меня. Когда мы уходим, мои родители строят планы провести день вместе.

Моя радость от вчерашнего дня продолжается, и за следующие несколько часов мои щёки начинают болеть от улыбок. Моя семья скоро снова станет настоящей. Больше всего мне нравится то, что теперь для меня это действительно семья.

Хоть я всё ещё не помню прошлой жизни с ними, в сердце они принадлежат мне, а я им. То пустое ощущение не принадлежности, когда я только проснулась от комы, теперь кажется далёким воспоминанием.

– Пахнет и выглядит вкусно, – говорит Джон, когда я ставлю перед ним тарелку с ужином. Сегодня я запекла свинину. – Напоминает мне о воскресных жаркое, которые устраивала моя Грейс.

Сегодня хороший день в плане его памяти, что только повышает моё хорошее настроение. Затем я подхожу к Брэкстону, ставя тарелку перед ним.

– Я положила тебе больше корочки, зная, как ты её любишь.

Его глаза расширяются, когда он поднимает на меня взгляд.

– Ты помнишь?

Я не знаю. Он мне это говорил или я помню? Я не могу честно на это ответить. Этого не было в письмах, потому что их я знаю наизусть.

– Должно быть, – пожимаю я плечами. Я не совсем это помню, просто что-то показалось знакомым, пока я накладывала ему ужин.

Обнадёженная улыбка, с которой Брэкстон тянется к моей руке, колет мне сердце. Я не уверена, вернётся ли когда-нибудь моя память, но никогда не перестану надеяться.

Кажется, Джону хорошо с нами, но со временем становится уставшим и приходит в замешательство, и около семи мы везём его обратно в дом престарелых. На какое-то время мы остаёмся, пока он не устроится. Наблюдая, как Брэкстон суетится с ним, пытаясь устроить как можно комфортнее, я могу сказать, как ему нравилось, когда отец был дома. Он отличный сын и исключительный человек. Вид на них согревает мне сердце.

Машина моего отца стоит на подъездной дорожке, когда мы с Брэкстоном подъезжаем. Это сразу же вызывает у меня улыбку. Я бросаю взгляд на Брэкстона и вижу, что он тоже улыбается.

– Хочешь зайти поздороваться?

– Может в другой раз.

– Хорошо, – я стараюсь скрыть разочарование, отстёгивая ремень безопасности. Думаю, это скорее из-за того, что моё время с ним подходит к концу, чем из-за того факта, что он не хочет видеть моих родителей.

Он отстёгивает свой ремень и тянется ко мне.

– Дай им побыть вместе. Для них всё это по-новому… как для нас. Кто знает, он может даже переехать обратно.

– Я надеюсь на это.

Он ничего не говорит о том, чтобы мы снова съехались, но у меня складывается ощущение, что он намекает на это. Во мне определённо есть часть, которой бы это понравилось. Но как он только что сказал, для нас всё это по-новому, и ещё слишком рано принимать большие решения.

Он легко целует меня, а затем отстраняется.

– Я весь день умирал от желания это сделать, – признаётся он, прежде чем поцеловать меня снова. Проходит несколько минут, может больше, прежде чем мы, наконец, отрываемся друг от друга, чтобы отдышаться, и я сразу же чувствую потерю, когда его губы отстраняются от моих.

Потянувшись вперёд, он открывает бардачок.

– У меня есть для тебя ещё одно письмо, – говорит он, передавая мне конверт, и моя улыбка возвращается.

– Спасибо.

Я целую его один последний раз перед тем, как выйти из машины, и он остаётся на подъездной дорожке, пока я не захожу в дом.

Я останавливаюсь в дверном проёме в гостиную и вижу своих родителей, которые сидят бок о бок, держась за руки, и смотрят телевизор. Мне кажется, что я видела это тысячу раз, и снова задумываюсь, настоящее ли это воспоминание.

– Иди посиди с нами, тыковка, – говорит мой папа, хлопая по месту рядом с собой.

Я вспоминаю то, что только что сказал в машине Брэкстон, и хоть часть меня хочет присоединиться к ним, я отказываюсь.

– Я устала. День был длинный. Думаю, я просто пойду спать.

– Хорошо. Спокойной ночи, милая, – говорит мама.

– Спокойной ночи, тыковка.

– Спокойной.

Я поднимаюсь по лестнице в свою спальню, в нетерпении прочитать письмо Брэкстона.

ПИСЬМО ШЕСТНАДЦАТОЕ…

Дорогая Джемма,

Четырнадцатое декабря 2009 года. Это был понедельник, за шесть дней до моего двадцать первого дня рождения. Ты ночевала у меня в квартире, но ушла пораньше, на занятия. Мне нужно было идти в университет только к полудню.

Я улыбнулся, когда вышел на кухню и нашёл записку, которую ты оставила мне на холодильнике. Ты часто так делала.

«Доброе утро, мой прекрасный парень,

Я тебя не будила, потому что ты выглядел очень мило. Я долгое время лежала и смотрела на твоё потрясающее лицо, прежде чем наконец подняла свой зад с кровати. Напиши мне, когда будешь в кампусе. Мы с Рэйч сегодня вечером будет готовить, так что бери с собой Лукаса.

Люблю тебя.

До встречи,

Целую, Джем»

Эта записка всё ещё у меня, вместе со всеми другими, которые ты мне оставляла. Я не мог заставить себя их выбросить.

Мне нужно было сходить по делам перед первой парой, так что я собирался выходить. Я взял с прикроватной тумбочки свой бумажник, но там не было моих часов. Обыскав ящики, поискав под кроватью и везде вокруг, я не испытал удачи. У меня началась паника. Я перевернул всю квартиру вверх дном, но часов всё равно нигде не было. Я пытался вспомнить, что как делал прошлым вечером – я был уверен, что оставил их там, где всегда – но нет.

Я разбудил Лукаса, который не был впечатлён. Он гулял с какой-то девчонкой и пришёл домой только рано утром.

– Ты видел мои часы?

– Что?

– Мои часы.

– То старьё с треснутым стеклом? – пробормотал он.

– Да. Я люблю эти часы… Мне их Джемма подарила. Ты их видел?

– Нет, – ответил он, переворачиваясь на бок и закрывая лицо подушкой.

Я захватил запасной ключ от твоей квартиры и пошёл туда – и почувствовал крайнее разочарование, когда остался ни с чем. Это был первый раз за пять лет, когда часов не было у меня на запястье, и я чувствовал себя без них совершенно потерянным.

Как только забрался до кампуса, я обыскал свой шкафчик, прежде чем пойти в бюро находок. В тот день я вообще ничего тебе не писал. Я чувствовал себя плохо и не знал, как сказать тебе, что потерял часы.

С течением дня я начал сомневаться, что когда-нибудь увижу их снова. Ты несколько раз спрашивала у меня, всё ли в порядке, или почему я странно себя веду. Я улыбался и отшучивался. Я знал, что не смогу скрывать это от тебя вечно. Я даже думал попытаться купить замену, но хотел те, которые подарила ты, а не подделку.

За день до моего дня рождения Рэйчел пошла гулять с друзьями, так что ты приготовила романтический ужин для нас двоих в своей квартире. Ещё в этот вечер я планировал всё рассказать. Я тёр рукой запястье, пытаясь придумать, как лучше это сказать, но хорошего способа не было.

– Джем, – сказал я, потянувшись через стол за твоей рукой. – Я должен кое в чём тебе признаться.

– Признаться? – ты нахмурилась, пока говорила.

– Я… Я, эмм…

– Боже, Брэкстон, ты меня пугаешь. Что ты сделал?

Не было лёгкого способа это сказать.

– Я потерял свои часы… те, которые ты мне подарила.

– Ох, слава богу, – произнесла ты, выдыхая с облегчением. – Я подумала, что ты скажешь что-нибудь намного хуже.

– Не уверен, что может быть хуже. Я люблю эти часы.

Ты захихикала, вставая, что только вызвало у меня замешательство. В этом не было ничего весёлого. Ты усердно работала, чтобы накопить денег и купить мне эти часы.

Я следил взглядом за каждым твоим движением, когда ты исчезла в своей комнате и вышла через несколько мгновений с маленькой упакованной коробочкой в руках.

– Это только малая часть твоего подарка. Для остального придётся подождать до завтра.

Я был озадачен. Я потерял часы, а ты дарила мне подарок?

До меня дошло, как только я открыл коробку. Я не мог поверить своим глазам. Меня переполняли смешанные эмоции: облегчение, замешательство и злость.

– Это мои часы! – стекло было заменено, и ремешок был новым и блестящим.

– Твои, – ответила ты, твоё лицо засветилось. – Сюрприз.

– Они всё это время были у тебя?

– Да, я хотела сделать тебе сюрприз.

Я мог думать только о том стрессе, который пережил за прошедшую неделю.

– Ты подумала, что я не замечу их пропажу? Я носил их каждый день с тех пор, как ты мне их подарила.

– Ты на меня злишься? – ты выпятила нижнюю губу.

– Да… нет, – вздохнул я, ущипнув себя за переносицу. – Я понимаю, ты хотела сделать приятно, но я люблю эти часы и всё, что они представляют. Эта неделя была полным кошмаром. Я был опустошён, думая, что потерял их.

– Прости, – ты сократила расстояние между нами и обхватила меня руками. – Ты меня прощаешь?

– Конечно, – на тебя невозможно было злиться. – Я просто рад получить их обратно.

– Над ними хорошо постарались.

– Это точно, – они выглядели такими же блестящими и новыми, как в тот первый день, когда ты мне их подарила.

– Я попросила сделать гравировку с внутренней стороны.

Мои губы растянулись в улыбке, когда я перевернул часы и посмотрел на надпись.

– Мне нравится… спасибо, – я уже ценил эти часы, но теперь они значили ещё больше.

– Заранее с днём рождения, Брэкс.

Я не мог перестать улыбаться, пока ты застёгивала часы на моём запястье. Складывалось впечатление, что не хватало части меня, но теперь я снова стал целым.

– Не забудь, что завтра вечером ты весь мой. Я веду тебя на твой день рождения, – я не мог придумать более идеальный способ провести свой двадцать первый день рождения, хотя хотел бы увидеться ещё и со своим отцом. В тот день я говорил с ним по телефону, но не видел его несколько недель. Я скучал по нему. – Можешь заехать за мной в шесть.

– Это свидание.

Я приехал к твоей квартире без четырёх минут шесть. Я знал это, потому что посмотрел на свои блестящие часы, прежде чем постучать. Я даже спал с ними ночью, так был рад их вернуть.

Я понятия не имел, куда ты ведёшь меня на ужин, но надел свои лучшие джинсы и рубашку, которую ты мне купила. Хоть приглашала меня ты, я всё равно принёс тебе цветы – твои любимые, жёлтые розы и фиолетовые ирисы.

– Заходи, открыто, – крикнула ты изнутри.

Я открыл дверь и вошёл в полную темноту.

– Сюрприз!

От внезапного громкого звука я подскочил, затем включился свет, практически ослепляя меня. В первую очередь я увидел своего отца. На его лице была нелепая улыбка, которая соответствовала нелепому колпаку на его голове. Вся комната была украшена растяжками и шарами. И на кофейном столике была куча упакованных подарков.

Я чувствовал, как меня переполняют эмоции, пока оглядывал комнату. Там были все важные люди в моей жизни: ты, мой папа, Лукас, Рэйчел, твои родители, даже бабушка с дедушкой.

– С днём рождения, Брэкс, – сказала ты, вставая рядом со мной. – Надеюсь, ты не против всего этого. Я хотела сделать что-нибудь особенное на твой двадцать первый день рождения.

– Я более чем не против, – ответил я, наклоняясь поцеловать тебя в губы. Мне никогда раньше не устраивали вечеринок на день рождения, и для меня это много значило.

То, что между нами было, слишком прекрасно, чтобы забыть.

Всегда твой,

Брэкстон.

На моём лице появляется огромная улыбка, пока я складываю письмо обратно. Не могу поверить, что понадобился двадцать один год, чтобы кто-нибудь устроил ему вечеринку. Я так рада, что это сделала я.

Я достаю из конверта маленькую подвеску, и мне хочется, чтобы он указал в письме, какую гравировку я сделала на часах.

Я беру свой браслет памяти и провожу пальцами по подвескам. Браслет почти заполнен, что вызывает у меня небольшую грусть. Рано или поздно, письма прекратятся, когда Брэкстону не останется, что говорить. Мне будет не хватать их, когда это произойдёт, – они мой спасательный круг.

Глава 35

Брэкстон

Я вижу, как она смотрит на мои часы, пока мы завтракаем в нашем доме.

– Это те часы, которые ты упоминал в письме? – наконец спрашивает она.

– Единственные и неповторимые, – отвечаю я, сияя. Я люблю эти часы. – Не прошло ни дня, чтобы я их не носил… кроме той недели, когда ты их украла.

– Да уж, прости за это, – говорит она с весёлой улыбкой, и я знаю, что ей совсем не жаль. Затем она замолкает, слегка ёрзая на сидении. – Что я выгравировала на внутренней стороне? Ты не указал это в письме, и я умираю от желания узнать.

Её вопрос вызывает у меня улыбку. Я надеялся, что она спросит.

– Хочешь посмотреть?

– Пожалуйста, – её полный надежды взгляд трогает моё сердце. Как бы я ни ненавидел то, что с нами стало, переживать заново наше с ней прошлое и видеть её реакцию, когда она обнаруживает всё впервые, бесценно.

Я снимаю часы с запястья и передаю их ей. Она стонет, прочитав гравировку. «Ты «тик» для моего «так»».

– О боже, это так слащаво. Я действительно написала эту чушь?

Мне приходится сдерживать смех, когда её лицо становится ярко-красным.

– Мне кажется, это мило.

– Не правда. Ты просто вежливый. Я удивлена, что ты вообще на мне женился… Я такая отстойная.

– Ты далеко не отстойная. Каждое утро, когда я это читаю, у меня на лице появляется улыбка, – я усмехаюсь, когда она возвращает мне часы, и застёгиваю их на запястье.

– Улыбка наверняка наигранная.

– Вовсе нет… Мне нравится быть «тик» для твоего «так».

– Кто-нибудь, убейте меня, – говорит она, закрывая лицо руками.

– Эй, – потянувшись, я убираю её руки от её симпатичного личика. – Если тебя это утешит, ты тоже «тик» для моего «так». Всегда была и всегда будешь.

Я вижу начало улыбки, когда она берёт ложку.

– Мой отец прошлым вечером снова остался на ночь, – я довольно уверен, что она говорит мне это чтобы сменить тему. – Они ещё не говорят о том, чтобы он переехал, но я думаю, это предстоит.

– Я надеюсь на это.

– Моя мама практически порхает по дому, – она хихикает, поднося ко рту целую ложку хлопьев. Но я замечаю, что она сказала «мама», а не Кристин. – Никогда не видела её такой счастливой.

– Вот, что делает с людьми любовь.

***

Уже около полудня я складываю листок бумаги и кладу его в конверт. Я по-прежнему не уверен насчёт того, что написал в последней части этого письма, но сердцем думаю, что Джем хотела бы это знать. Это было ужасное время для нас обоих, но также значимый момент в наших отношениях. Я только надеюсь, что это воспоминание не разрушит её так, как произошло в прошлом.

Я добавляю маленькую ювелирную коробочку и подвеску в виде крохотного кольца, а затем кладу к письму фотографию.

      ПИСЬМО СЕМНАДЦАТОЕ…

Дорогая Джемма,

Шестое июля 2012 года. Это была пятница, и мы оба приехали домой на выходные. Я поцеловал тебя на прощание на подъездной дорожке, и ты пошла к своим родителям, а я к себе домой, чтобы увидеться с отцом.

– Я дома, пап! – крикнул я, проходя через дверь.

Через несколько секунд он спустился по ступенькам и притянул меня в объятие.

– Приятно тебя видеть, сынок. Я тебя не ждал на этих выходных.

– Мы с Джем подумали вас удивить. Я соскучился.

– Я по тебе тоже. Идём, давай я поставлю чайник.

– Как у тебя дела? – спросил я, садясь за кухонный стол.

– Хорошо. Очень хорошо. Как учёба?

– Отлично. Не могу поверить, что до выпуска осталось всего несколько месяцев.

– Ты думал, где хочешь работать?

– Да. И уже подал резюме на несколько должностей.

Я разрывался. Огромная часть меня хотела работать в родном городе, но это означало, что придётся оставить тебя позади. Тебе оставалось учиться ещё год.

– Это отлично. Я горжусь тем, что у тебя так хорошо получается. Не думаю, что у тебя будут проблемы с поиском работы.

– Как дела в магазине, пап? – спросил я, когда он поставил передо мной чашку кофе, прежде чем сесть.

Он провёл пальцами по своему подбородку, после чего ответил:

– На самом деле, я хотел с тобой об этом поговорить. Совет переквалифицировал зону в Р-4 (прим. Р-4 – зона объектов культуры и спорта).

– Ох, правда? Большая плотность застройки.

– Ко мне уже подходило несколько застройщиков.

– И что ты думаешь? Ты заинтересован в продаже?

Лично я думал, что он отдал этому магазину достаточно жизни, но знал, что поддержу его, если он решит не продавать.

– Поначалу не был, но чем больше думаю об этом, тем больше теплею к этой идее. Марио уже решил продать соседний технический магазин, и гараж через дорогу несколько дней назад выставил табличку «Продаётся». И у меня теперь намного больше конкурентов, с тех пор, как в городе появился этот Баннингс.

– Какие получатся деньги? Тебе сделали предложение?

Он смотрел, как я делаю глоток кофе, прежде чем ответить.

– Дело в том, что мне предложили полтора миллиона.

Я вдохнул так резко, что кофе попал не в то горло, и я закашлялся так сильно, что кофе разлетелся по всему столу – и по отцу.

– Долларов? – спросил я, когда наконец восстановил дыхание.

Он хохотнул, вытирая кофе с лица.

– Я знаю. Думаю, я буду дураком, если не подумаю над этим. Это больше денег, чем я могу заработать за всю жизнь.

– Ну, если ты хочешь это сделать, ты знаешь, что я во всём тебя поддержу. Такие деньги смогут обеспечить тебя до конца жизни.

– Они смогут обеспечить нас обоих. Я хотел бы половину отдать тебе.

Мои глаза расширились от неверия.

– Нет, пап. Это твои деньги, ты их заработал. Я скоро выйду на работу, могу сам заработать себе на жизнь.