Текст книги "Идеальная жизнь"

Автор книги: Джоди Линн Пиколт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Глава 3

Уиллу больше нравилось, когда Джейн не помнила, что она антрополог. Она все пыталась объяснить ему суть своей науки. «Антропология, – говорила она, – это наука о том, как люди появились и развивались на этой земле». Это ему было понятно, но бóльшая часть того, что она говорила, звучала для него как абракадабра. По дороге в полицейский участок в понедельник вечером она описывала лучшие способы извлечения скелета. Когда Уоткинс принялся расспрашивать ее, чтобы поместить объявление в «Таймс», она сказала, что, пока за ней не приедут, с радостью готова помогать криминалистам. А на следующее утро, пока Уилл пытался осилить тарелку мюсли, пробовала объяснить ему эволюцию человека. Рисовала линии на салфетке, каждую ветвь подписывала. Уилл уже начал догадываться, почему ее муж не спешит объявляться.

– Я ничего не понимаю, – признался он. – Так рано я не могу сложить даже два и два.

Джейн не обращала на него внимания. А когда закончила свою лекцию, вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Господи, как же хорошо, когда что-то знаешь!

Уилл подумал, что существуют вещи, более достойные внимания, но промолчал. Указал на пятно на салфетке.

– А почему они вымерли?

Джейн нахмурилась.

– Не смогли приспособиться к этому миру, – ответила она.

Уилл хмыкнул.

– Что ж, временами мне кажется, что и я не могу, – признался он и взялся за фуражку, готовый выйти.

Джейн повернулась к нему с горящими глазами.

– А может, я открыла что-нибудь по-настоящему важное? Например, скелет Люси, австралопитека, или скелет, обнаруженный в австрийских Альпах, скелет человека, жившего в каменном веке.

Уилл улыбнулся, представив, как она ползает на коленях в красном песке в пустыне, занимаясь любимым делом.

– Если хочешь, можешь покопаться на заднем дворе, – разрешил он.

Утром во вторник полиция разместила фотографию Джейн в «Лос-Анджелес таймс» с небольшим объявлением, в котором содержалась просьба обратиться в полицию тем, кто располагает о ней хоть какой-нибудь информацией.

А Джейн вспомнила, что нашла руку.

После отъезда Уилла она отправилась в местную публичную библиотеку. Это был небольшой филиал, но в нем все же имелась небольшая аккуратная подборка учебников по антропологии и археологии. Джейн нашла самое свежее издание, склонилась над полированным столом и начала читать.

Знакомые слова вызывали расплывчатые образы в ее воображении. Она увидела себя на просторах Британии, стоящей на коленях у разрытой ямы, в которой лежали останки после древнего сражения времен железного века. Она вспомнила, как сметала щеткой землю с костей; ощупывала впадины грудной клетки, оставленные копьями и наконечниками стрел, и аккуратно отсеченный позвоночник, так и кричащий о том, что несчастного обезглавили. Она была чьим-то ассистентом: она вспомнила, как тушью подписывала образцы, как носила подносы с костями, которые нужно было высушить на солнце.

Джейн перелистывала страницы, когда увидела руку. Она была точно такой же, что она нашла в Танзании, – окаменевшей в пласте осадочной породы, крепко сжимающей каменную стамеску. Сотни антропологов облазили Танзанию в поисках каменных орудий труда, которые свидетельствовали бы об уровне интеллекта. Следуя примеру своих коллег, однажды она решила вновь открыть забытое место раскопок.

Руку она нашла случайно. Просто повернулась – и вот она на уровне плеча, как будто тянется к ней. Находка оказалась экстраординарной; хрупкие кости редко сохраняются. Из-за окаменелости скелеты не растаскивают животные, не повреждают водовороты и сдвиги земной породы, и если части скелета теряются, то обычно это бывают именно конечности.

Еще только раскапывая руку, она понимала, что это прорыв в антропологии. Она нашла то, что все тщетно искали. Она аккуратно надписала стамеску и сотни косточек, очистила их, обработала синтетической камедью.

Джейн вернулась к книге и прочитала надпись рядом со снимком: «Датированные более 2,8 миллиона лет назад, эта рука ископаемого человека и стамеска являются древнейшими известными доказательствами каменных орудий труда (Барретт и др., 1990)».

Барретт. Это ее фамилия? Или она была всего лишь ассистенткой человека, который присвоил себе славу ее находки? Она просмотрела ссылки по всей книге, но больше никаких упоминаний о Барретт не нашла. В остальных книгах даже снимка руки не было – следовательно, находка сделана относительно недавно.

Дрожа всем телом, она подошла к столу библиографа-консультанта и подождала, пока женщина оторвет глаза от компьютера.

– Добрый день, – сказала она, улыбаясь своей самой обезоруживающей улыбкой. – Вы не могли бы мне помочь?

Уилла она застала за письменным столом, который, казалось, был слишком мал для него, за бумажной работой.

– Полицейские рапорты, – объяснил он. – Терпеть не могу эту чушь. – Одной рукой он сдвинул бумаги на край стола и указал на стул. – Уже видела свою фотографию? – Он потряс газетой.

Джейн выхватила газету у него из рук и пробежала глазами.

– Господи, – пробормотала она, – такое впечатление, что я какой-то подкидыш! – Она швырнула газету на стол Уилла. – Вам уже оборвали телефон?

Уилл покачал головой.

– Имей терпение, – посоветовал он. – Еще даже не обед. – Он немного отъехал на стуле на колесиках и положил ноги на стол. – Кроме того, – добавил он, – я уже начинаю привыкать, что у меня в доме есть домоправительница.

– Что ж, тебе стоит начать искать замену. – Она протянула ему копию страницы из книги, которую читала сегодня утром. – Это моя рука.

Уилл вгляделся в смазанную картинку и присвистнул.

– Для своего возраста ты чертовски хорошо сохранилась!

Джейн выхватила бумагу у него из рук и разгладила на столе.

– Я нашла эту руку в Африке, – уточнила она. – Моя фамилия вполне могла бы быть «Барретт».

Уилл удивленно приподнял брови.

– Ты ее нашла? – Он недоверчиво покачал головой. – Барретт, говоришь?

Она пожала плечами.

– Я пока не уверена. Это может быть фамилия ведущего специалиста, который руководил раскопками. – Джейн указала на сноску. – Я могла быть среди «и др.». Я просто утомила библиотекаря своей справкой, – сияя, сказала она. – Завтра я буду знать, кто я!

Уилл улыбнулся. Что же он будет делать, когда она вернется в свою жизнь? Каким пустым покажется ему дом, когда он останется там один! Будет ли она время от времени звонить ему?

– Что ж, – сказал он, – наверное, мне стоит называть тебя Барретт.

Она замерла и повернулась к нему.

– Сказать по правде, я уже привыкла к имени Джейн.

Будучи ранней пташкой, Герб Сильвер завтракал в шесть утра: томатный сок, грейпфрут и кубинская сигара. Жмурясь на солнце, он открыл свежий номер «Таймс» и уставился на снимок женщины на третьей странице. Сигара выпала у него изо рта.

– Вот черт! – воскликнул он и потянулся за мобильным телефоном в кармане халата. – Вот, блин, дерьмо!

Ради других актеров никто не стал бы прерывать съемки фильма, но он был не только ведущим актером, но и одним из исполнительных продюсеров, поэтому все вылетевшие в трубу деньги шли из его кармана. Он вытер рукой лоб и недовольно скривился, заметив след от грима, который остался на рукаве его бархатного камзола. В Шотландии температура была всего минус шесть, но художник по декорациям приказал зажечь сотню факелов вдоль огромного коридора величественного замка, в котором они снимали «Макбета». В результате он не мог сыграть ни одного дубля без того, чтобы пот не застилал глаза.

Его робкая ассистентка Дженнифер стояла рядом с запасными доспехами и мобильным в руках. Чтобы поговорить по телефону, он отошел подальше и от нее, и от репортеров «Пипл», освещавших съемки фильма.

– Герб, – оставаясь в образе, с акцентом произнес он, – надеюсь, ты принес чертовски хорошие новости.

Он знал, что агент станет звонить ему на съемочную площадку только в случае крайней необходимости, например, чтобы сообщить о номинации на премию Киноакадемии либо о роли, которая поднимет его популярность до заоблачных высот. Но в этом году он уже был номинирован на «Оскара» и давно сам выбирал себе роли. Пальцы чуть крепче сжали трубку, ожидая, пока стихнут помехи на международной линии.

– …сегодняшнюю газету, а там она… – услышал он.

– Что? – закричал он, позабыв и о съемочной группе, и об актерах. – Я ничего не слышу!

Голос Герба ударил в ухо:

– Фотография твоей жены на третьей странице «Лос-Анджелес таймс». Ее нашла полиция, и она не помнит своего имени.

– Господи! – воскликнул он. Сердце учащенно забилось. – Что с ней произошло? Она в порядке?

– Я прочел сообщение всего пару минут назад, – оправдывался Герб. – На снимке она выглядит целой и невредимой. Я тут же позвонил тебе.

Он вздохнул в телефонную трубку.

– Ничего не предпринимай. Я вернусь домой… – он взглянул на часы, – …завтра в шесть утра. Как раз твое время. – Когда он вновь заговорил, голос его сорвался. – Я должен быть первым, кого она увидит.

Он повесил трубку, даже не попрощавшись, и принялся отдавать отрывистые указания Дженнифер. Потом окликнул своего сопродюсера:

– Джо, мы вынуждены хотя бы на неделю приостановить съемки.

– Но…

– К черту бюджет!

Он направился к своему вагончику, но вернулся и коснулся плеча Дженнифер. Она уже склонилась над телефоном, заказывая билет на самолет, и волосы упали ей на лицо, словно занавес. Она подняла голову, встретилась с его пронзительным взглядом и увидела то, что довелось видеть немногим, – молчаливое отчаяние.

– Прошу тебя, – прошептал он, – если нужно, горы сверни.

Дженнифер пришлось стряхнуть с себя оцепенение и вернуться к реальности, но даже спустя несколько секунд после его ухода она чувствовала тепло там, где его рука коснулась ее плеча, – тяжесть его мольбы. Она снова взялась за телефон. Если Алексу Риверсу что-то нужно – Алекс Риверс это получит.

В среду в семь утра зазвонил телефон. Уилл примчался из ванной в кухню в одном полотенце на талии.

– Да!

– Это Уоткинс. Мне только что позвонили из участка. Догадайся с трех раз, кто объявился.

Уилл опустился на пол кухни, настроение тут же упало.

– Мы будем через полчаса, – пообещал он.

– Уилл! – Он слышал голос Уоткинса словно издалека. – Ты знаешь, кого подбирать на улице!

Он понимал, что должен разбудить Джейн и сообщить, что за ней приехал муж; понимал, что должен как-то ее подбодрить, пока они будут ехать в полицию, но ему казалось, что он не сможет себя пересилить. Чувства, которые всколыхнула в нем Джейн, оказались намного глубже, чем ему хотелось бы. Ему нравилось смотреть, как она пытается замаскировать детской присыпкой свои веснушки. Ему нравилось, как она разговаривает и одновременно жестикулирует. Ему нравилось, что она спит в его кровати. Он уверял себя, что просто наденет маску безразличия, которую носил последние двадцать лет, и через неделю его жизнь войдет в привычное русло. Он говорил себе, что так и должно было в конечном счете случиться. Но в то же время он видел Джейн, бегущую от кладбищенских ворот под совиное уханье, и понимал: даже когда она уйдет, он все равно останется за нее в ответе.

Она спала на боку, прижав руку к животу.

– Джейн! – позвал он, коснувшись ее плеча. Потом нагнулся и легонько ее потряс, с изумлением отметив, что подушка и одеяло уже впитали ее запах. – Джейн, вставай!

Она заморгала и повернулась.

– Пора уже? – спросила она.

Уилл в ответ кивнул.

Пока Джейн принимала душ, он сварил кофе на случай, если она захочет перекусить перед отъездом, но она решила ехать безотлагательно. Он сел рядом с ней в пикап и вел машину молча, позволив невысказанным словам заполнить пространство вокруг них. «Я буду скучать, – хотелось ему сказать. – Позвони, когда выдастся минутка. Если что-то случится, ты знаешь, где меня найти».

Джейн, сцепив на коленях руки, невидящим взглядом смотрела на шоссе. Она молчала, пока они не повернули на стоянку у полицейского управления. Там она заговорила так тихо, что Уиллу сначала показалось, что он ослышался:

– Как думаешь, я ему понравлюсь?

Уилл ожидал, что она станет рассуждать о том, вспомнит ли своего мужа, как только его увидит, или станет гадать, где она живет. Такого вопроса он вообще не ожидал.

Ответить ему не дали: толпа репортеров бросилась к грузовичку, щелкая вспышками фотоаппаратов и выкрикивая вопросы, которые, переплетаясь, рождали только шум. Джейн вжалась в сиденье.

– Идем, – сказал Уилл, легонько обнимая ее за плечи. – Только держись ко мне поближе.

Кто, черт побери, она такая? Даже если она та самая Барретт, антрополог, даже если она и нашла руку, подобное внимание со стороны прессы казалось перебором. Уилл провел Джейн по лестнице в главный вестибюль участка, чувствуя ее теплое дыхание на своем плече.

Рядом с капитаном Уоткинсом стоял Алекс Риверс.

Уилл убрал руку с плеча Джейн. Алекс чертов Риверс! Все эти репортеры, все эти камеры не имели к Джейн никакого отношения.

Уилл усмехнулся уголком рта. Джейн, оказывается, замужем за кинозвездой первой величины в Америке. И совершенно забыла об этом.

Первое, что она заметила, – от нее отошел Уилл. На секунду ей показалось, что она не сможет самостоятельно стоять. Она боялась поднять глаза и встретиться лицом к лицу со всеми этими людьми, но что-то не давало ей упасть, и ей было необходимо увидеть, что именно.

Она подняла голову, и в нее тут же впились глаза Алекса Риверса.

«Табу».

– Касси! – Он сделал шаг вперед, потом еще один, а она инстинктивно встала поближе к Уиллу. – Ты знаешь, кто я?

Разумеется, она знала, его все знают, Господи, да это же Алекс Риверс! Она кивнула и только сейчас заметила, насколько нарушено у нее восприятие. Лицо Алекса Риверса продолжало мерцать, как бывает из-за марева, поднимающегося летом от расплавленного асфальта. В какой-то момент он показался Касси лощеным исполином, а через секунду просто обычным человеком.

В ту секунду, когда он протянул к ней руку, все чувства Касси, казалось, обострились до предела. Она чувствовала тепло, идущее от его кожи, видела отблески света в его волосах, слышала перешептывание, окутывающее их все сильнее. Почувствовала чистый аромат сандалового дерева его крема для бритья и едва уловимый запах крахмала от рубашки. Она осторожно обняла его, точно зная, где ее пальцы коснутся мышц на его спине. «Антропология, – подумала она, – наука о том, как люди появились и развивались на этой земле». Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на чем-то знакомом.

– Боже, Касси, я не знал, что произошло! Герб позвонил мне в Шотландию. – Он выдохнул прямо ей в ухо: – Я люблю тебя, pichouette [4]4
  Озорница, баловница ( диал. фр.).


[Закрыть].

Это обращение заставило ее отпрянуть. Она подняла на него глаза – на этого мужчину, о котором мечтает все женское население Америки, – и сделала шаг назад.

– А у тебя есть фотография? – негромко спросила она. – Что-нибудь, ну, понимаешь… где были бы я и ты… вместе.

Она не могла понять, почему несколько дней назад, когда в голове стоял туман, она так легко доверилась Уиллу, тем не менее сейчас требует доказательства, прежде чем позволить Алексу Риверсу увести себя. Он на секунду нахмурился, потом достал из заднего кармана бумажник. Протянул ей ламинированный снимок – свадебную фотографию.

На нем точно был он, а рядом с ним точно была она – такая счастливая, уверенная и желанная. Она отдала фото Алексу. Он спрятал бумажник и протянул ей руку.

Она недоуменно уставилась на нее.

И услышала, как дежурная сдавленно хихикнула и воскликнула:

– Черт! Если она сомневается, я готова уйти с ним.

Она переплела свои пальцы с пальцами Алекса и увидела, как кардинально изменилось выражение его лица. Вертикальная морщинка между бровями разгладилась, тонкие губы смягчились в улыбке, а глаза засияли. Он, казалось, осветил собой все помещение, и Касси почувствовала, как у нее перехватило дыхание. «Я, – подумала она, – ему нужна я».

Алекс Риверс обнял ее за талию.

– Если память к тебе не вернется, – прошептал он, – я сделаю так, чтобы ты еще раз в меня влюбилась. Отвезу тебя назад в Танзанию, перемешаю все твои найденные экземпляры, и ты сможешь швырнуть в меня лопаткой…

– Я антрополог? – воскликнула она.

Алекс кивнул.

– Так мы и познакомились, – добавил он.

Она обрадовалась этому известию. Ее рука. Значит, это была ее рука, и каким-то чудом в нее, похоже, влюбился сам Алекс Риверс, и…

Уилл. Она повернулась и увидела, что он стоит в метре от нее. Она стряхнула с себя руку Алекса.

– Я таки антрополог! – улыбнулась она.

– Я слышал, – ответил он. – Как и большинство жителей Лос-Анджелеса.

Она улыбнулась ему.

– Ну, спасибо тебе. – Она удивленно приподняла брови. – Честно, не ожидала, что все так закончится.

Она протянула руку, а потом неожиданно для себя обняла его за шею. От Уилла, смотрящего поверх ее плеча, не ускользнул холодный блеск, на долю секунды появившийся в глазах Алекса Риверса.

Он отвел руки Джейн-Касси, тайком вложив ей в ладонь листок, на котором написал свой адрес и номер телефона, и подался вперед, чтобы поцеловать ее в щеку.

– В случае чего… – прошептал он и отступил назад.

Касси сунула бумажку в карман джинсов и еще раз поблагодарила его. Похоже, ее жизнь напоминает сказку. Чего ей еще желать?

Алекс терпеливо ждал у входа в участок. Он обхватил лицо Касси ладонями и, запинаясь, произнес:

– Ты не понимаешь… Тебе не понять, что значило потерять.

Касси недоуменно смотрела на него, впитывая страх его голоса. Она тоже была напугана, но неожиданно ее страхи отошли на второй план. Руководствуясь внутренним чутьем, она улыбнулась Алексу.

– Так ненадолго же, – негромко успокоила она, – и я была неподалеку.

Касси видела, как обмякли его плечи. Удивительно, но, когда он стал спокойнее, она тоже почувствовала себя лучше.

Алекс взглянул на репортеров.

– Приятного нас там ждет мало, – извиняющимся тоном сказал он, прижал ее к себе и открыл тяжелые входные двери.

Выставив руку перед собой, он протискивался через толпу папарацци и операторов. Изумленная Касси подняла голову, но увидела лишь размытое лицо – а потом щелкнула вспышка. Свежий утренний воздух сжал ей горло, и ослепленной Касси ничего не оставалось, как уткнуться Алексу в грудь. Она почувствовала, как он сжал ей плечо, ощутила биение его сердца и с готовностью отдалась в руки этому сильному незнакомому мужчине.

Глава 4

Квартира в Малибу была знаменита своим естественным освещением. В ней было девяносто два зеркальных окна, расположенных на востоке, западе и над головой, поэтому, где бы вы ни находились, повсюду перед глазами было солнце. Алекс стоял перед стеклянной стеной, красиво подсвеченный солнцем, и водил большим пальцем по краю овального инкрустированного мозаикой деревянного ящика.

– Кажется, ты привезла это из Лиона, – сказал он Касси.

Она сидела на розовом диванчике, а когда он присел на пол у ее ног и взял ее за руку, она не смогла сдержаться и вздохнула. Все выглядело так, словно герой вдруг сошел с экрана во плоти и крови.

Странно было видеть незнакомого человека в полуметре от своих ног и знать, что она ела с ним из одной тарелки, грела свои ноги о его, шепталась с ним в мягкой постели. И она, как ни пыталась, не могла разгадать эту загадку. Алекс был актером, а она – нет, и Касси болезненно ощущала дистанцию между ним и собой, даже когда они касались друг друга.

Алекс вздохнул.

– Ты же не станешь себя вести так, будто я сошел с экрана, правда? – спросил он. – Ты никогда раньше так себя не вела.

Касси едва заметно улыбнулась. Она намеренно сидела молча, решив, что чем меньше будет говорить, тем менее глупо будет выглядеть.

– Нужно время, чтобы ко всему этому привыкнуть, – ответила она, разглядывая алансонскую белую кружевную занавеску, покрытый морилкой кофейный столик, розовую мраморную раковину бара.

Когда он подался вперед и прижался губами к ее лбу, она помимо воли напряглась. Алекс, с тех пор как опознал Касси в участке, без тени смущения прикасался к ней. Было смешно чувствовать себя скованно, как на свидании вслепую, ведь он сказал, что они уже три года женаты. Тем не менее она, похоже, не видела себя в будничной брачной рутине. Вместо этого в ее воображении вспыхивали образы, которыми, как она понимала, ее накормили средства массовой информации: Алекс Риверс на торжественном бенефисе в пользу больных СПИДом, Алекс Риверс принимает награду «Золотой глобус», Алекс Риверс жонглирует кокосами во время перерыва между съемками «Робинзона Крузо».

Неожиданно он встал, купаясь в солнечных лучах, и Касси потеряла нить своих рассуждений. Она не помнила Алекса, чувствовала себя рядом с ним неуютно, но он очаровывал ее. Серебристый блеск глаз, гордая линия подбородка, мускулистая шея – все взывало к ней. Она разглядывала его, как разглядывала бы микеланджеловского Давида: неизменно-прекрасного, но слишком уверенного в своем совершенстве, чтобы быть ей парой.

– Хорошо, что мы сюда приехали, – сказал Алекс. – Если тебя ошеломила эта квартира, не представляю, что ты скажешь о нашем доме.

По дороге в Малибу Алекс пытался оживить память Касси, описывая их три дома: особняк в Бель-Эйр, квартиру в Малибу и ранчо в окрестностях Аспена, штат Колорадо. Он сказал, что бóльшую часть времени они проводят на ранчо, но Касси всегда предпочитала жить в квартире, потому что после свадьбы сама сделала там ремонт.

– А какая она? – спрашивала она в надежде, что какие-то подробности оживят ее память.

Алекс пожал плечами.

– Маленькая, – ответил он.

Когда «рейндж ровер» притормозил у величественного здания, Касси не могла отвести глаз от закругленных окон, сказочных башенок и ярусов. Меньше всего этому дому подходил эпитет «маленький».

– Похоже на замок! – выдохнула она, и Алекс заключил ее в объятия.

– Так ты и сказала, когда увидела здание в первый раз, – заверил он.

– Касси!

Она вздрогнула от звука собственного имени. Она даже не слышала, как зазвонил телефон, но Алекс уже держал трубку, прикрывая ее рукой.

– Герб говорит, что не ляжет спать, пока не удостоверится, что ты жива и здорова. – Он приблизился к ней, коснулся ладонью ее щеки, и глаза его потемнели. – А-а, плевать! – воскликнул он. – Тебе нужно отдохнуть. – Алекс поднес телефон к уху. – Нет, Герб, – ответил он. – Пять минут – это слишком долго. Но…

Касси встала и положила руку ему на плечо. Она впервые сама протянула руку и коснулась Алекса, а не наоборот. Он обернулся и, забыв о телефоне, впился в нее взглядом.

– Все в порядке, – негромко сказала она. – Скажи ему, пусть приходит. Со мной все в порядке. Я не хочу спать.

Он что-то бормотал в трубку, а она наблюдала, как двигаются его губы. Касси ждала, что он положит трубку, но Алекс все не выпускал телефон из рук. Он снова зажал трубку ладонью и подошел к ней вплотную – их разделяло только дыхание.

Касси не закрывала глаза, когда Алекс ее поцеловал. Ее рука упала с его плеча, она чувствовала вкус кофе и ванили. Когда он оторвался от нее, она все еще стояла, подавшись к нему всем телом, с широко открытыми глазами, и ждала, что на нее вот-вот нахлынут воспоминания.

Но этому случиться не довелось – Алекс беспомощно махнул на телефон.

– Я должен ответить. Оставил «Макбет» посреди съемки, чтобы забрать тебя. Бедному Гербу приходится разгребать за мной. – Он погладил ее волосы. – Поскучай немножко. Обещаю, это только на пять минут.

Когда Алекс отвернулся и принялся забрасывать телефонного собеседника вопросами, Касси спустилась по лестнице на средний уровень апартаментов. Интересно, должна ли она переодеться к приезду Герба? И кто вообще этот Герб?

Она направилась к хозяйской спальне, которую ей раньше показал Алекс, где находился шкаф, полный принадлежавших ей шелковых и хлопчатобумажных вещей всех цветов радуги. Она дошла до арочного коридора, по которому уже водил ее Алекс. На этот раз она остановилась и стала рассматривать фотографии, висящие на совершенно белых стенах. На одной был запечатлен Алекс на пляже, примыкающем к их апартаментам, по грудь закопанный в песок. Снимок самой улыбающейся Касси – она, как ни в чем не бывало, обхватила за плечи скелет. Висела еще фотография собаки, которую она не узнала, и Алекса на вставшей на дыбы лошади. И наконец снимок Касси в постели – белые простыни едва закрывают грудь, а на зардевшемся лице ленивая улыбка.

Она вспомнила о настойчивом поцелуе Алекса. Попыталась представить, как его руки гладят ее по спине.

Она опять посмотрела на фото и удивилась: а Алекс ли это снимал?

Герб Сильвер оказался маленьким лысым мужчиной с усами подковкой и торчащими ушами, которые сразу же напомнили Касси о гномах. Прямо в дверях он сунул Алексу пропитанный жиром коричневый бумажный пакет.

– Я решил, что уже время обеда, а что может быть в холодильнике у такого тюленя, как ты? Здесь копченая говядина в ржаных сухариках с квашеной капустой для тебя и три лепешки. И ради бога, в этот раз не выдуй один все спиртное. – Его глаза шарили за широкой спиной Алекса в поисках Касси. – Ага! – Он протянул ей руку. – Ты хочешь, чтобы у меня случился третий сердечный приступ?

Герб Сильвер был агентом Алекса. Он переехал в Лос-Анджелес лет двадцать назад, но продолжал уверять окружающих, что можно вырвать Герба Сильвера из Бруклина, но Бруклин не вырвешь из сердца Герба Сильвера. Касси распахнула объятия. Его голова едва достигала ей подбородка.

Герб поцеловал ее в губы. Его руки ощупали ее плечи, словно он проверял, все ли кости целы.

– Значит, ты в порядке?

Касси кивнула. Алекс сделал шаг вперед, протягивая ей половину завернутой в бумагу лепешки.

– В абсолютном, – произнес он с набитым ртом.

Герб удивленно приподнял бровь.

– А девушка что, сама разговаривать не умеет?

– Со мной все в порядке, – ответила Касси. – Правда.

Она перевела взгляд с Герба на Алекса, потом опять на Герба, без слов благодаря его за то, что он напросился к ним в гости. Когда к ее каше в голове добавился еще и Герб, Алекс уже не казался таким чужим.

Алекс обхватил Герба за плечо и повел его наверх, в столовую.

– Касси, принеси, пожалуйста, тарелки. Ну-с, Герб, расскажи, чем Джо занимается в Шотландии.

Касси отправилась в кухню, обрадовавшись хоть какому-то занятию. Удивительным образом обыденные вещи, такие как поиск тарелок, готовка или клубы пара в ванной дарили ощущение, что она дома. И Алекс казался уже не таким страшным, когда утром они вместе занимались домашними делами: он наливал сок, она искала лед, они крошили перец на омлет, стоя рядом, и собирали бумаги, которые от ветра разлетелись по полу. Была в этих простых вещах какая-то тесная связь, когда каждый знает, что ему делать. И это создает видимость покоя и защищенности даже для двух посторонних людей.

Герб с Алексом беседовали в столовой – до слуха Касси время от времени долетала журчащая река звуков. Касси заглядывала в кухонные шкафы, гадая, где стоят тарелки. Открыла ближайшую к себе дверцу. Скатерти и хлебница. Рядом бокалы для вина.

– Джо отснял шесть ужасных сцен, где тебя нет, – сцены с ведьмами и что-то там с Банко. Говорит, что Мелани устроила представление, вроде она умывает руки. – Герб наблюдал, как Касси открывает третий, а потом четвертый шкафчик, потом, прикусив губу, смотрит под раковиной. – Что у нее с головой? – шепотом спросил он у Алекса. – До сих пор немного того, да?

Алекс пожал плечами.

– Врачи сказали, что пройдет какое-то время, прежде чем она вспомнит, кто она и что, черт возьми, с ней произошло. – Его взгляд остановился на Касси, которая наконец открыла шкафчик, где стояли тарелки. – Я решил, что пока побуду рядом с ней. Так безопаснее. – Он улыбнулся. – Черт! Если уж я не смог вернуть ей память, то не знаю, что сможет.

Касси вернулась с тремя тарелками и пачкой бумажных салфеток. Застыла у края стола – третья лишняя.

– Я нашла бокалы только для вина, – оправдывалась она.

Герб жестом пригласил ее сесть.

– Садись уже. Мы можем пить и из бутылок. – Он развернул сандвич с невероятным количеством мяса между ломтиками хлеба, и Касси увидела, как искривился его рот, когда он откусил половину этого бутерброда. – Надеюсь, ты поблагодарил свою красавицу жену за бесплатную рекламу. – Герб ущипнул Касси за щеку. – Трансляция по всем каналам убитого горем Алекса Риверса, закрывающего собой жену, – это именно то, что нам нужно перед вручением «Оскара». – Он положил сандвич. – Твоих приятелей из Киноакадемии не может не тронуть то, что ты человек семейный, когда они будут голосовать за «Лучшего актера» и «Лучшего режиссера». Знаешь, я сегодня позвоню Микаэле и узнаю, нельзя ли сделать на этом передачу с Опрой. Устроишь рекламу «Табу», а на последние пять минут мы пригласим Касси…

– Нет!

Касси даже вздрогнула. Не то чтобы Алекс слишком громко это произнес, но он с такой силой стукнул кулаком по столу, что треснула одна из расписанных вручную плиток, которыми была выложена столешница. Касси видела, что по запястью Алекса струится кровь, но он даже не удосужился ее вытереть. Он прищурился и, перевернув бутылку с содовой, подался через стол к Гербу.

– Ты не посмеешь эксплуатировать на телевидении мою жену, чтобы увеличить шансы на получение «Оскара»!

Герб спокойно промокнул рот салфеткой, словно уже привык к подобным вспышкам.

– Хорошо, хорошо, – согласился он.

Изумленная Касси сидела не шелохнувшись, глядя, как ручеек «Спрайта» оставляет лужу на ковре. Потом подняла глаза на Алекса.

– А я не против, – сказала она. – Если ты считаешь, что это поможет…

– Я сказал «нет»! – взревел Алекс. Пальцы, которыми он вцепился в край стола, неожиданно обмякли. – Касси, – произнес он уже спокойнее, – «Спрайт».

Касси вскочила и бросилась в кухню. Тряпка… Она оглянулась и интуитивно открыла шкафчик, где хранилась стопка сложенных простых салфеток. Потом поспешно вытерла стол, опустилась на колени между Гербом и Алексом и прижала тряпку к ковру. Она терла целую минуту и настолько погрузилась в уборку, что не заметила тягостного молчания, которое буквально давило ей на плечи. Молчания, под которым все ниже склонялась ее голова. Молчания, которое мешало ей взглянуть на Алекса.

– Чисто, – запыхавшись, шепнула она и покачнулась.

Алекс усадил ее к себе на колени.

– Прости, Герб, – извинился он. – Ты же знаешь, каким я становлюсь, когда речь заходит о Касси.

– Любой вел бы себя так на твоем месте. – Герб взял остаток своего бутерброда и принялся методично снимать с него копчености. – Проклятый холестерин!

Касси наблюдала за тем, как он складывает мясо на краю своей тарелки. Она поерзала, ощущая бедра Алекса под собой, поняла, что дрожит, и Алекс тут же крепко обнял ее.

– Замерзла? – прошептал он ей в ухо. Она даже ответить не успела, как он еще крепче прижал ее к себе. – В пятницу я вылетаю в Шотландию, – сообщил он. – Касси полетит со мной.