Текст книги "Тройной агент"
Автор книги: Джоби Уоррик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Джоби Уоррик
Тройной агент
Журналистское расследование
Родным и близким павших посвящается.
Война это путь обмана.
Сунь Цзы
От автор:
Курсив в этой книге использован в тех случаях, когда источник информации не ручался за буквальное воспроизведение прямой речи либо передавал слова или мысли, которыми с ним делились участники описанных событий.
Пролог
Афганистан, Хост – 30 декабря 2009 г.
Десятый день команда специалистов ЦРУ ждала, когда же наконец объявится загадочный иорданец. Уныло протащилась середина декабря, потом невесело потянулись праздники, сотрудники дрожали под одеялами, пересказывали друг другу бородатые анекдоты, галлонами цедили из одноразовых стаканчиков дрянной кофе. Считали отдаленные минометные удары, мусолили отчеты о подрывах и слушали гул вертолетов «Сикорски UH-60 блэк хоук», приспособленных для эвакуации раненых. И ждали.
Вот уже из сырости и ветра проступило рождественское утро, а прикомандированные все еще тут. Сидят, отщипывая от присланных из дома праздничных коврижек по кусочку и глядя на керамические фигурки кукольного вертепчика, поставленного кем-то из сотрудников вместо елки. Настало тридцатое число, истекали последние капли уходящего года и десятого дня их совместной вахты, и вот, наконец, пришла весть о том, что иорданский агент объявился. Он уже на подходе, его везут в машине по горам, суровой островерхой цепью окаймляющим северо-западную границу Пакистана. Одетый так, как принято у местных пуштунов плюс темные очки, он мчится, избегая талибов, заставами которых так и обсажено предательское шоссе, ведущее к афганской границе.
До сего дня ни один американский разведчик ни разу его не видел – этого особо ценного информатора, агента по кличке Волк, чье настоящее имя, говорят, знает менее десятка человек; а он такой молодец, такой ловкий двойной агент, что проник прямо в «Аль-Каиду» и посылает оттуда шифрованные донесения, от которых главное здание ЦРУ так озаряется, будто туда влетела шаровая молния. Но в 15.00 по афганскому времени этот Хумам Халиль аль-Балави уже наконец появится из мрака неизвестности, ступив на упрочненный бетон двора секретной базы ЦРУ, известной как «база в Хосте [1]1
Хост – столица одноименной провинции Афганистана. (Здесь и далее – прим. перев.).
[Закрыть]».
Узнав, что он вот-вот прибудет, специалисты забегали, заканчивая приготовления. Недавно присланная новая начальница базы Дженнифер Мэтьюс, всего три месяца назад заступившая на свой первый афганский пост и все последние дни лихорадочно раздумывавшая над деталями ответственного мероприятия, разослала подчиненных проверить видеооборудование, срочно оповестить начальство и еще раз отрепетировать процедуру опроса, который, надо думать, продлится за полночь.
Сама же наблюдала за их работой – нервная, но уверенная в себе шатенка с коротко стриженными и по-деловому приглаженными волосами. В свои сорок пять Мэтьюс была ветераном антитеррора и понимала «Аль-Каиду» с ее сонмами фанатических смертепоклонников так, как, может быть, никто во всем ЦРУ, – во всяком случае, действия «Аль-Каиды» она понимала лучше, чем начинания родительского комитета школы во Фредериксбурге (Виргиния), где учились ее дети. Упрямая и серьезная, Мэтьюс была одной из восходящих звезд Управления и у начальства ходила в большом фаворе. Когда открылась возможность поехать в Хост, она так и просияла, не обращая внимания на недоуменные взгляды добрых друзей, по мнению которых надо спятить, чтобы бросить семью и комфортабельную загородную жизнь ради столь опасного назначения. Все верно, ей многому надо будет научиться – она ведь никогда еще не служила в зоне военных действий, не руководила оперативными сотрудниками и не курировала даже самых обычных осведомителей, не говоря уже о таком сложном случае, как с этим иорданским агентом. Но Мэтьюс умна, изобретательна, да и начальство ее всемерно поддержит: они ведь там, в Лэнгли [2]2
Лэнгли – комплекс зданий штаб-квартиры ЦРУ, расположенный в восьми милях от Вашингтона.
[Закрыть], пристально следят за развитием событий. Пока что наказ таков: устроить этому Балави прием как высокому гостю.
От обычных предосторожностей Мэтьюс велела отказаться, пусть ради этого ей и пришлось проигнорировать брюзжание некоторых ветеранов-спецназовцев из подразделения охраны. Главной ее заботой была не столько физическая безопасность агента (уж за этим-то вооруженные мужчины как-нибудь проследят), сколько сохранение его анонимности. ЦРУ не может себе позволить, чтобы агента видел хоть кто-нибудь из афганцев, работающих на базе, – кроме, разве что, особо доверенного шофера, который как раз и выехал его встречать. Даже охранникам у въездных ворот приказали отвернуться, а то, мало ли, вдруг кто-нибудь из них бросит взгляд на его лицо.
Место для встречи Мэтьюс выбрала самое безопасное – у серого бетонного здания в той части базы, которая представляет собой как бы внутреннее убежище, окруженное высокими стенами и защищаемое контрактниками из частного охранного предприятия, вооруженными автоматическим оружием. К этому зданию, как раз и предназначенному для встреч с осведомителями, со стороны входа был пристроен широкий навес, чтобы еще труднее было разглядеть лица входящих и выходящих оперативников и тайных агентов. Здесь иорданца, которого уже не надо будет беречь от глаз шпионов «Аль-Каиды», окружат сотрудники ЦРУ, обыщут – нет ли оружия или подслушки – и изучат на предмет обнаружения каких-либо намеков на двурушничество. А потом он добавит к своим неправдоподобным сообщениям недостающие детали, без которых его история выглядит настолько фантастично, что мало кто ей бы поверил, не подкрепи он ее совершенно железным доказательством: изображением его самого, Хумама аль-Балави, рядом с неуловимым лидером номер два всей «Аль-Каиды», египетским врачом Айманом аз-Завахири, тем самым, чей извращенный мозг стоит за десятками заговоров и терактов, в числе которых и 11 сентября 2001 года. Но уж теперь-то Балави приведет ЦРУ прямо в логово Завахири, доставит его им, как говорится, на блюдечке.
По окончании опроса фельдшер из медчасти проверит у Балави основные физиологические параметры, и команда техников приступит к оснащению его всем тем, что понадобится для следующего опасного задания. Потом все смогут расслабиться, перекусить, а может быть, даже и выпить.
Затем ему преподнесут сюрприз – специально испеченный ко дню его рождения торт: в Рождество иорданцу как раз стукнет тридцать два, и, когда Мэтьюс наткнулась на эту деталь, у нее потеплело на сердце.
Между прочим, из-за особой даты его рождения ему чуть не дали имя Иса (то есть Иисус по-арабски), но потом родители передумали и назвали его Хумам, что значит «храбрый». И вот теперь, стало быть, этот храбрец мчит к Хосту, готовый вручить Управлению такой рождественский подарок, каких тут не получали много лет, везет такой новогодний мешок разведданных, что даже президент Соединенных Штатов о новом агенте уже наслышан и ждет.
Ожидающую иорданца Мэтьюс разбирало любопытство. Кто этот человек? Как вообще кому-то удалось подобраться вплотную к Завахири, одному из самых скрытных и тщательно охраняемых людей на планете? Все-таки много странного в этой возне с Балави. Но Мэтьюс подчиняется приказам и уж она-то не подведет, в ответственный момент не дрогнет.
Встретят Балави как подобает. Правда, свечек для именинного торта на дальнем форпосте ЦРУ, передовой базе в воюющем Восточном Афганистане, при всем желании не нашли. Но уж торт иорданцу испекут, за этим дело не станет.
Если, конечно, он вообще тут когда-нибудь появится.
В 15.30 вся принимающая команда была готова и ждала у предназначенного для работы со шпионами здания. Не имея известий об иорданце, сотрудники проваландались там еще тридцать минут, потом еще час, и вот уже солнце стало закатываться за одну из горных вершин, что к западу от Хоста. Температура упала, и адреналин азарта стал застывать, отчего их состояние понемногу превращалось в банальную нервозность.
Неужели что-то случилось? Уж не передумал ли этот Балави? Ответов не было, какого-либо дела тоже, оставалось только ждать.
Группа мужчин и женщин под металлическим навесом выросла до четырнадцати человек, такой гурьбой даже как-то странно встречать осведомителя. Обычно ради сохранения анонимности шпиона круг лиц, которым разрешено с ним видеться, ограничивают двумя или тремя сотрудниками. Однако в случае с Балави – это очень быстро стало всем понятно – все было не так, как обычно. Во всем ощущение судьбы, чувство творимой на твоих глазах истории, как вспоминал позднее один из принимавших в этом участие цеэрушников. «В этом деле, – рассказывал сотрудник, – непременно хотелось поучаствовать всем».
Постепенно толпа принимающих распалась на несколько групп помельче. У ворот расположился наряд безопасности, состоявший из двоих сотрудников ЦРУ и пары охранников, официально числящихся за военизированным частным предприятием «Зи-Сервисиз Эл-эл-си» [3]3
Крупнейшее в мире частное военизированное формирование «Academi», до января 2010 г. называвшееся «Хе Services LLC», а до февраля 2009 – «Blackwater». Основано в 1997 г.
[Закрыть], более известным как «Блэкуотер»; мужчины тихо переговаривались, забросив свои «м-четвертые» [4]4
«М4» – облегченный и укороченный, удобный в ближнем бою вариант автомата «М16». Поскольку в элитных частях спецвойск США в 2004 г. началось перевооружение, в конце 2009 г. охрана передовой базы ЦРУ не могла быть вооружена ничем иным, кроме новейших автоматов (штурмовых винтовок) «хеклер & кох НК416».
[Закрыть]за спину. Трое из них были ветеранами военных действий, и все четверо давно покорешились. С трубкой в зубах – Дэн Парези, бывший «зеленый берет» [5]5
«Зеленые береты» – спецназ армии США.
[Закрыть], в свои сорок шесть он по возрасту старший в группе, в «Блэкуотер» нанялся после военной службы, в ходе которой ему пришлось хлебнуть лиха во многих горячих точках – последней стал Афганистан, где под огнем он держался так, что это принесло ему «Бронзовую звезду» [6]6
Военная медаль, четвертая по значимости награда в вооруженных силах США. Вручается за выдающиеся достижения или за храбрость.
[Закрыть]. Тот, что так заразительно смеется – иракский ветеран Джереми Уайз, ему тридцать пять лет, бывший «морской котик» [7]7
«Морские котики» – спецназ ВМС США.
[Закрыть]; в охранники пошел, чтобы хоть как-то платить по счетам после ухода с военной службы; отчаянно пытается придумать, куда приткнуться в мирной жизни. За старшего у них сегодня Гарольд Э. Браун-младший – тридцать семь лет, бывший армейский разведчик, примерный семьянин и преподаватель католических курсов катехизации, а у себя в Виргинии ко всему прочему еще и вожатый скаутов младшего возраста. Четвертый в их компании, тридцативосьмилетний Скотт Робертсон, в прежней жизни боролся с наркотиками в Атланте, а теперь (совсем скоро, может быть, через месяц) собирается стать молодым отцом. А вот поближе к зданию непринужденно, словно давнишние друзья, болтают двое мужчин в цивильных джинсах и куртках хаки. Оба на базе гости, прилетели в Афганистан из Иордании, чтобы присутствовать, когда Балави будут опрашивать. Грузный мужчина с черными как смоль волосами – капитан иорданской разведки Али бен Зеид, двоюродный брат короля Иордании Абдаллы II и единственный из собравшихся, кто видел Балави воочию. С ним Даррен Лабонте, бывший армейский рейнджер [8]8
Полк рейнджеров (75-й полк армии США) – элитное подразделение спецназа, подготовленное к воздушному десантированию и операциям в любой точке земного шара и любых климатических условиях. Исторически название «рейнджер» (обходчик, страж) отсылает к специальным военным формированиям конца XVII в., предназначавшимся для приведения к покорности коренного населения освоенной европейцами местности.
[Закрыть]: спортивная фигура, коротенькая бородка, на голове бейсболка. Лабонте – сотрудник ЦРУ, приписанный к опорному пункту Управления в Аммане. С Али бен Зеидом они близкие друзья, часто на пару выполняют задания и вчетвером, вместе с женами, отдыхают. По поводу встречи с Балави оба в тревоге, которую чуть не весь предыдущий день пытались развеять, катаясь по окрестностям на квадроцикле и щелкая фотоаппаратом все подряд. Компания побольше собралась вокруг Мэтьюс. Здесь и эффектная блондинка с глазами небесной голубизны; тем, что ее вызвали на эту встречу с опорного пункта ЦРУ в Кабуле, она обязана некоторым своим непревзойденным навыкам. Элизабет Хэнсон – одна из самых прославленных в ведомстве наводчиц на цель, то есть экспертов по обнаружению террористов в их убежищах и слежению за ними до тех пор, пока на место не подоспеет ударное подразделение. Ей тридцать, но выглядит еще моложе; декабрьский холод заставляет ее кутаться в не по размеру просторную фланелевую рубаху и куртку.
Зашебаршился ветер, по асфальту ползучими плетями протянулись предвечерние тени. Воцарилось разочарование и скука, в руках у сотрудников появились сотовые телефоны.
Положив автомат наземь, Парези набрал на телефоне письмо жене и отослал его электронной почтой. Минди Лу Парези находилась в это время в воздухе, возвращаясь с их младшей дочкой в Огайо из Сиэтла, куда летала на праздники навестить родных. Как он частенько делал и раньше, Парези послал жене записку, чтобы она получила ее, едва приземлится, – просто чтоб знала, что с ним все о’кей.
«Когда придешь домой, сбрось мне на имейл сообщение, – написал он. – Люблю вас обеих очень-очень».
Джереми Уайз отошел от своей группы чуть в сторону, чтобы поговорить по телефону. Этот уроженец Арканзаса чувствовал странное беспокойство, такое сильное, что ему даже подумалось, уж не собрался ли он заболеть. Набрал номер матери, и, когда на том конце оказался всего лишь автоответчик, в голосе бывшего «морского котика» явно прозвучало разочарование. «Я что-то не очень хорошо себя чувствую, – сказал он, медленно выговаривая слова. Подумал. – И передай Итану, что я его люблю».
Единственный, у кого имелся телефонный контакт с Балави, был бен Зеид, но его телефон упорно и мучительно молчал. Щекастый грузный мужчина сидел тихо, сжимая мобильник в толстых пальцах. Именно бен Зеид достиг договоренности с агентом (он же когда-то и завербовал Балави), и теперь возможная неудача нависала над ним свинцовой тучей. Ко всему прочему, они с партнером из ЦРУ рвались поскорее выбраться из Афганистана – оба по причинам личного характера. Семья Лабонте в полном составе, в том числе жена и маленькая дочурка, ждала его в Италии, на вилле, которую они сняли на праздники, а все эти задержки уже и так оттяпали здоровенный кусок отпуска. А бен Зеид, недавно женившийся, планировал провести канун Нового года с женой дома в Аммане.
Когда его телефон в конце концов зачирикал, причиной тому оказалась всего лишь эсэмэска от его темноволосой красавицы Фиды, которая спрашивала мужа, точно ли он завтра к вечеру будет дома. Ответ бен Зеида был до грубоватости краток: «Не точно». В 16.40 телефон бен Зеида наконец ожил. Номер звонившего соответствовал сим-карте Аргавана, афганского водителя, которого послали встретить агента на пограничный пункт. Но голос принадлежал Балави.
Агент извинялся. Произошел несчастный случай, он повредил себе ногу и поэтому задержался, объяснил он. А вообще-то ему очень не терпится поскорее первый раз встретиться с американцами, и он вновь стал спрашивать о процедуре досмотра в воротах. Я не хочу, чтобы меня щупали, – повторял он вновь и вновь. – Ведь вы там примете меня как друга, правда же?
И вот уже хвост пыли, которую вздымал красный «субару Аутбэк» Аргавана, заметили со сторожевой вышки. Машина бешено неслась: водитель старался не позволить снайперу, у которого тот или иной участок дороги мог быть заранее пристрелян, вовремя заметить гражданскую машину, без охраны едущую к американской базе. В соответствии с полученными от ЦРУ инструкциями, очень к месту совпавшими с пожеланиями Балави, ни обыска, ни какой-либо проверки документов у въездных ворот не планировалось. Получив условный сигнал, приставленные к охране поста солдаты афганской армии откатили створку ровно настолько, чтобы дать машине Аргавана пронестись мимо. Затем водитель-афганец круто свернул влево и покатил по ленте асфальта, проложенной вдоль края летного поля ко вторым воротам, поменьше, где ему снова махнули – дескать, давай проезжай.
Теперь и Мэтьюс видела, как красный универсал въезжает в особо охраняемую зону, где она с группой подчиненных его ждала. По просьбе Мэтьюс с первыми приветами к Балави должны были выйти бен Зеид и Лабонте, тогда как она и остальные сотрудники будут пока держаться на расстоянии, почтительно стоя рядком под навесом – этакая шеренга мелких служащих, построенных для встречи высокого начальства. Но тут их предводительница вдруг двинулась и, отстраняя других, пошла вперед, на ходу одергивая на себе одежду.
Начальник охраны базы Скотт Робертсон и двое блэкуотеровских охранников, сняв с плеча автоматы, вышли на мощенную гравием площадку, но прибывший универсал, проскочив мимо, остановился между ними и группой ожидающих. Автомобиль встал так, что водительская дверь оказалась прямо перед тем местом, куда вышла Мэтьюс. На переднем сидении Аргаван был один, маячил, еле различимый за слоем пыли, покрывавшей окна. Человек, чей силуэт угадывался прямо за ним, сидел, подавшись чуть вперед и сгорбившись; Мэтьюс тщетно пыталась разглядеть его лицо. Двигатель смолк, и через миг Робертсон уже открывал дверцу со стороны Балави.
Пассажир машины поколебался, как бы разглядывая вооружение охранника. Потом очень медленно заскользил по сидению от американца прочь и вылез из противоположной дверцы.
Вот он уже стоит – небольшого роста, жилистый мужичонка лет тридцати, с темными глазами и несколькими слипшимися завитками волос, торчащими из-под тюрбана. На нем бежевая свободная рубаха навыпуск типа «камиз», какие носят в пакистанской глубинке, и утепленный шерстяной жилет, из-за которого фигура кажется посередине слегка раздавшейся. На плечах широкий серый платок дупата, прикрывающий бороду и нижнюю часть лица. Не успев выбраться, мужчина опять полез в машину, достал металлический костыль, а пока снова вылезал, платок съехал, открыв взглядам клочковатую бороду и лицо, начисто лишенное всякого выражения, пустое, как мраморная плита.
Собравшиеся с молчаливым недоумением наблюдали, как мужчина начал обходить машину спереди: неловкий и согбенный, он еле шел, словно влача тяжкую ношу. Идет и все что-то себе под нос бормочет.
Бен Зеид махнул ему рукой, но, не получив отклика, громко позвал:
– Салям, акхойя.Привет, брат. Все о’кей!
Но это было не так. Когда Балави проявил нежелание вылезать из машины в их сторону, блэкуотеровские охранники Парези и Уайз рефлекторно направили на него автоматы. Парези, бывший «зеленый берет», с нарастающей тревогой смотрел, как Балави заковылял вокруг машины, одной рукой сжимая костыль, в то время как другая зловеще спряталась под платком. Парези, переживший множество передряг и такие вещи чуявший нутром, напрягся, положил палец на спусковой крючок и впился в этот платок глазами. Один выстрел, и мужика бы не стало. Но если он неправ, если бомбы не окажется, это будет худшей ошибкой в его жизни. И Парези пошел вокруг машины, держа ковыляющую фигуру на мушке. Спокойно. Ждем. Но где у него рука?
Держа автоматы наизготовку, Парези и Уайз выкрикнули в один голос:
– Руки вверх! Руку из-под одежды!
Бормотание Балави стало громче. Он нараспев что-то повторял по-арабски.
– Ашхаду Алла илляха илля Ллаху! – возглашал он.
Свидетельствую: нет бога кроме Бога.
Едва это услышав, бен Зеид все понял – уж кто-кто, а он-то знал, чт о значат эти слова.
1. Наваждение
Макл и н, Виргиния – годом раньше
Уже почти три года генерала авиации Майкла Винсента Хейдена изо дня в день мучила одна проблема. Она преследовала его как мигрень, готовая навалиться в любой момент, что днем, что ночью. Этой проблемой, этим наваждением было местопребывание Усамы бен Ладена и его главных генералов. Однако в первые дни последнего месяца пребывания Хейдена на посту директора ЦРУ бессонница одолевала генерала хотя и тоже из-за Усамы, но немножко другого. Прямо сегодня же, пока не подошел к концу праздничный день Нового года, Хейден должен был решить, жить человеку или умереть.
Звали этого человека Усама аль-Кин и [9]9
Усама аль-Кини (Кениец), он же Фахид Мухаммад Али Мсалам (1976–2009), находился в розыске с 1998 г. после взрыва американских посольств в Кении и Танзании.
[Закрыть] , и был он объектом все более настойчивого розыска. На вид чуть не мальчишка (еще недавно в Кении играл в футбол за некую заштатную команду), он быстро продвигался в иерархии «Аль-Каиды»: начал шофером и изготовителем взрывных устройств, а стал разработчиком операций, известным своим умением придать акции особую театральность. Он как раз готовил список целей для серии ударов по Западной Европе, когда ЦРУ наконец повезло. В конце декабря в Северо-Западном Пакистане на чем-то прокололся пусть не сам этот аль-Кини, но один из его подручных, и теперь по земле его сопровождали агенты наружки, а по воздуху над ним тихо кружили в вышине роботы-беспилотники. Жужжа видеокамерами, сопровождали по пятам всю дорогу, не выпуская из виду ни когда он протискивался сквозь толпу на базаре, ни когда заходил в чайхану, ни когда взбирался вверх по крутой улочке, ведущей к заброшенному зданию женской школы, где иногда коротал ночь. Слежка за ним продолжалась час за часом и день за днем – все ждали, кто же выйдет к нему на встречу. И когда наблюдатели в главном здании ЦРУ в Лэнгли (Виргиния) заступили на «собачью вахту» – то есть едва стрелка часов пошла перебирать первые минуты 2009 года, – у дежурных появилось чувство, что сейчас наконец что-то будет.
Новогодним праздником Хейден собирался насладиться от души: выходные выпадали редко. Хотел отдохнуть в кругу семьи или даже погонять пару часиков в футбол, но телефон вернул его к процессу охоты. Пришлось засесть на первом этаже в кабинете (круглосуточно охраняемом и снабженном спецсвязью с главным зданием) и там разбираться с последними донесениями из Пакистана. «Продолжать наблюдение», – приказал он. Потом, когда наступил поздний вечер, а новостей больше не поступало, Хейден решил, что можно готовиться ко сну. Включил телевизор и сел на кровать. Из Майами передавали розыгрыш «Апельсинового кубка» по футболу: виргинские «Технари» вовсю громили команду из Цинциннати. Генерал прилег и попытался сосредоточиться на игре.
В шестьдесят три года Хейден, с какого боку на него ни глянь, на убийцу не походил. Всю жизнь до выхода в отставку этот четырехзвездный генерал [10]10
Высшее офицерское звание в США, между генерал-лейтенантом и генералом армии, но последнее звание присваивается Конгрессом лишь в военное время.
[Закрыть]делал карьеру в разведке ВВС, затем поднялся выше, став главой Агентства национальной безопасности (АНБ) [11]11
Крупнейшее агентство по сбору разведывательной информации; решая задачи получения информации техническим путем, отвечает за все виды электронной разведки.
[Закрыть]– спецслужбы, надзирающей за обширной сетью государственной подслушки по всему миру. А в 2006 году, по выбору президента Джорджа Уокера Буша, сделался третьим за два года директором ЦРУ, унаследовав это деморализованное шпионское гнездо, которому в то время был очень нужен мудрый и надежный дядька, который всех бы ото всего отмазал и разобрался в завалах. Задачей Хейдена было, попросту говоря, восстановить стабильность, вернув ЦРУ кое-какую бюрократическую респектабельность после множества скандальных обвинений в похищении людей и пытках подозреваемых террористов. Одной из им самим заявленных целей было убрать ЦРУ из заголовков. «Наша организация не должна быть ни источником, ни темой новостных выпусков», – сказал он в своем интервью газете «Вашингтон пост».
Хейден родился в семье ирландских католиков в Питтсбурге и на всю жизнь сохранил связь с этим пролетарским городом: осенью приезжал домой на выходные поболеть либо за питтсбургских «Сталеваров», либо за футбольную команду своей альма матер – Дюкеновского университета Святого Духа. В разговор любил вворачивать спортивные аналогии и, будучи уже директором ЦРУ, находил удовольствие в том, чтобы в служебном кафетерии затесаться в толпу молодых аналитиков, лысиной и иронической усмешкой стараясь младших сотрудников не отпугнуть, а наоборот, как бы даже поощряя. Что до механики физического обнаружения и уничтожения террористических угроз, то она, казалось, лучше подходила к облику первого зама Хейдена, Стивена Р. Кэппса, легендарного оперативника, прославившегося тем, как ловко он мерился хитростью с советским КГБ в Москве.
Но то было когда-то, а теперь, на третий год директорствования, именно Хейден был в ответе за самую жестокую схватку в истории конторы. Сразу после террористических атак и сентября 2001 года ЦРУ, посвятив себя охоте на бен Ладена и его последователей, своей задачей ставило их захват, арест и допрос. Затем установка сменилась: террористов и их пособников следует ликвидировать, где бы их ни обнаружили. Контора понемногу стала обрастать флотом беспилотных летающих устройств (первый такой проект назывался «Предатор», то есть «Хищник»), да таких, что, получив из-за океана приказ, они способны наносить по цели ракетно-бомбовые удары [12]12
Проект «Хищник» («MQ-1 Predator») в ВВС США описывают так: «Система состоит из четырех многоразовых средневысотных беспилотных устройств, снабженных сенсорами и сообщающихся с наземной станцией управления посредством спутниковой связи. Движителем устройства является пропеллер; радиус действия до 740 км; время нахождения над целью до 14 часов». Первоначально «предатор» предназначался для разведки и рекогносцировки. Основное вооружение «предатора» состоит из двух сверхзвуковых противотанковых ракет АГМ-114 «хеллфайр» (калибр ракеты 50 кг). Вдобавок к ракетам «предатор» несет еще 400 кг дополнительного вооружения.
[Закрыть].
В середине 2008 года, как раз когда администрация Буша доживала последние месяцы, ЦРУ начало эти беспилотники (в просторечии именуемые дронами, то есть жужжалками) пускать в дело, вступив тем самым в тотальную войну с «Аль-Каидой». Разного рода снаряды с этих дронов неделю за неделей взрывали убежища террористов и их тренировочные лагеря, а палец на спусковом крючке держал кто? Да кто же, как не Хейден!
Но до этого годами шло перевооружение. А пока суд да дело, в середине десятилетия, в то время, когда администрация Буша наводняла войсками и ресурсами Ирак, в горах Северо-Западного Пакистана «Аль-Каида» праздновала возвращение. Деморализованные банды арабских боевиков, хлынувших из Афганистана в конце 2001 года, были ею радостно встречены и перегруппированы ее старыми генералами – Усамой бен Ладеном и Айманом аз-Завахири (главным организатором операций и правой рукой бен Ладена), причем место командиров, которые к тому времени погибли или попали в плен, заняло новое поколение матерых и агрессивных бойцов. Из новых убежищ, спрятанных среди утесов и круч на практически ничейной территории между этими двумя странами, они как ни в чем не бывало руководили открытием тренировочных лагерей, сбором средств и планированием новых нападений на Соединенные Штаты и Западную Европу. Перехваченные телефонные переговоры просто пестрели зловещими намеками: упоминалась как предварительная подготовка, так и проведение практических учений по захвату самолетов, торговых центров и туристских гостиниц; то были угрозы для большинства американцев совершенно неслыханные.
К 2007 году возможности «Аль-Каиды» сеять страх и хаос почти сравнялись с теми, что имелись у этой организации до 2002-го, то есть в ее лучшие времена. В некотором смысле угроза теперь была еще и пострашней: «Аль-Каида» с пользой для себя поглотила некоторые пакистанские экстремистские группировки, одновременно разродившись новыми филиалами в Северной Африке, Ираке и на Аравийском полуострове. А главное, пропагандисты «Аль-Каиды» подчинили себе грозные возможности интернета и с его помощью – через веб-сайты и чат-румы – донесли злобную проповедь «Аль-Каиды» до миллионов мусульман. И потекли в Северо-Западный Пакистан новые потоки денег и новобранцев, расплескиваясь по региональным филиалам от Йемена до Юго-Восточной Азии. У многих из записавшихся на джихад новичков имелись на руках паспорта западных стран, так что они могли мимо всякого контроля проникать в американские и европейские столицы. Некоторые были светлокожи и белобрысы.
Изучив состояние дел в мире на начало 2008 года, Хейден прямо-таки ужаснулся. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, еще в январе, во время одной из еженедельных встреч президента с представителями разведки, попытался обратить на это внимание Джорджа Буша.
– Я в этом вижу самую серьезную угрозу стране, – сказал Хейден президенту в ходе их беседы в Овальном кабинете. В продолжение чего сообщил, что следующий удар в духе событий и сентября ему представляется совершенно неизбежным, причем исходить он будет, вероятнее всего, из пакистанского горного захолустья, так называемой Территории племен.
Чтобы предотвратить такое нападение, Соединенные Штаты должны с этим врагом сразиться, настаивал Хейден. А это означает необходимость атаковать «Аль-Каиду» на ее земле, то есть в Пакистане, поставив себе задачу всячески нарушать систему ее коммуникаций, убивать ее генералов и полевых командиров и лишать ее безопасных убежищ. Только ЦРУ уполномочено поражать цели в глубине Пакистана, а теперь у этой спецслужбы есть и совершенное оружие – тот самый «проект ‘Предатор’». Настало время пустить наконец в дело наших хищников – армаду беспилотных летающих роботов-убийц, сказал он.
Буш и его советники слушали сочувственно. То, что проблема коренится в Пакистане, всем было ясно и так. Исламабад чрезвычайно ценный союзник, но официально он возражает против иностранных авиаударов по своей территории, не важно по каким целям. По мнению пакистанских властей, удары, наносимые американцами с воздуха, только усугубляют проблему террора, радикализируя простых пакистанцев и толкая многих из них в объятия экстремистов, причем эту точку зрения разделяют некоторые эксперты по терроризму и в Штатах. В частных беседах офицеры пакистанской разведки не единожды пеняли американцам на то, что им представляется опасным наваждением: во-первых, американцы отводят слишком большую роль дорогостоящей технике, а во-вторых, как одержимые зациклились персонально на Усаме бен Ладене. «‘Аль-Каида’ не так уж и сильна, вы сами превратили ее в этакого трехметрового великана, – вспоминает важный пакистанский правительственный чиновник, как убеждал когда-то прибывших с делегацией представителей администрации Буша. – Как могут эти пресловутые главари ‘Аль-Каиды’ – их ведь горстка! – как могут они угрожать величайшей империи в мире?»
В конце концов, в правительстве Пакистана все же согласились закрыть глаза на некоторое (ограниченное!) количество ударов с беспилотников. И месяцами потом Вашингтон с Исламабадом исполняли косолапый ритуальный танец согласования сроков их нанесения. Если бы ЦРУ обнаружило потенциальную цель, нажать на спусковой крючок можно было бы лишь после того, как с этим согласятся оба правительства. Да только вряд ли такое возможно на практике.
«Когда приходилось испрашивать разрешение, то ответов могло быть три: либо ‘Нет’, либо ‘Мы подумаем’, либо ‘Твою мать, куда же цель-то подевалась?»’, – высказался по этому поводу некий американец, бывший служащий Агентства национальной безопасности, как раз в то время вовлеченный в это дело. Целый год прошел, а никаких успехов в борьбе с «Аль-Каидой» на ее территории достигнуто не было.
«Стоим на месте, – жаловался Хейден в Белом доме. – На уровне седьмого года, и ни с места».
Наконец, после многомесячных споров, в июле 2008-го Буш решил дать ведомству то, чего оно так упорно добивалось. В газетных комментариях тогдашнюю перемену политики приписывали полученному от Пакистана неформальному согласию на большее количество ударов с воздуха – да и о чем собственно речь: ведь США наносят их по приграничной Территории племен, которая Исламабаду все равно толком не подвластна. В действительности причина подвижки была гораздо проще: ЦРУ перестало просить позволения. По новым правилам, о которых в тот же месяц во время официальной встречи сообщили пакистанским властям, теперь от ЦРУ требуется лишь «немедленное уведомление» о том, что удары нанесены.
За следующие шесть месяцев «предаторы» били по целям в Пакистане тридцать раз, что в три с лишним раза больше, чем в сумме за все предыдущие четыре года.
В США ноябрьские выборы 2008 года ознаменовали собой близящийся конец правления в Белом доме республиканцев, да и пребывания Хейдена у руля ЦРУ тоже. Но в последние недели, когда дни президентства Буша были сочтены, удары «преда-торов» многократно умножились, что порождало внутри самого Управления слухи о том, будто Хейден надеется все же выкурить Усаму бен Ладена из подполья, тем самым дав возможность команде Буша напоследок расплатиться с ним за 11 сентября. И вот в один из последних дней 2008 года среди хитросплетения намеков на другие важные цели в одном из перехваченных телефонных разговоров прозвучало знакомое имя.
